Глубина: Прыгун Подлевский Марцин
– Не открывай огонь первой! Иду! – крикнул Грюнвальд. – Тански… берись за работу. Я на тебя рассчитываю.
– Так точно, – услышали они подтверждение Хакль, и в интеркоме послышался треск завершения связи. Компьютерщик сунул в рот незажженную цигарку и начал рассеянно блуждать пальцами по комбинезону. Вздохнув, Миртон поднял лежавшую на полу ядерную зажигалку.
– Постарайся, чтобы это была не последняя твоя затяжка, – сказал он, поджигая Хабу никотиновую палочку.
Пинслип Вайз первой услышала ругательства механика.
Они достигли ее ушей в тот момент, когда, сидя за навигационной консолью и анализируя предыдущую траекторию, по которой Эрин влетела прямо в глаз циклона, она пыталась найти дополнительные закономерности, способные помочь им пережить хаос Пепелища.
Во время переговоров со стрипсами Пин добыла от Флота Зеро информацию о секторе. Хотя та и не охватывала всего Тестера, а лишь треть его территории, однако этого было достаточно, чтобы добраться до навигационных буев. Кастрированный искин «Ленточки» утверждал, что данные верны, но у Пинслип все еще было чувство, что от нее что-то ускользает. Пролететь через Пепелище – это одно, а сделать то же самое с истребителями на хвосте – уже совсем другое.
– Моя голова… – стонал Месье. – Во имя Ушед…
– Месье, ты механик, – язвительно заметила Эрин. – Если уж тебе так хочется стонать, то иди хотя бы на нижнюю палубу. Если нас обстреляют, тебе придется заняться ремонтом.
– А это… нечто? – Месье доковылял до лежащей Машины.
– Она оглушена. Может, испорчена. Иди на нижнюю палубу или не мешай!
– Видна граница глаза циклона, – сказала Пин. – У нас есть траектория перелета с карт стрипсов. Эрин…
– Да?
– Не разбей нас.
– Двадцать четыре вероятных курса на столкновение, – донеслось до них из Сердца. Видимо, Хаб взялся за дело. – Контакт через десять секунд.
– «Киберы» сейчас нас опередят, – добавила Пинслип. – Уже!
Истребители стрипсов пробились вперед, и сквозь неостекло стали видны их сверкающие энергией реакторов выхлопные дюзы. Корабли развернулись и открыли огонь сосредоточенными лазерными пучками.
– Они нас не выпустят! – крикнула Вайз. Хакль молчала, оперируя ручкой управления и контактной голограммой. Прыгун круто взмыл вверх, на мгновение открыв защищенное магнитным полем подбрюшье. Обстрел из лазеров едва их задел, поле уменьшилось примерно на шесть процентов.
– Хакль, пытайся влететь в Пепелище! – закричал Миртон, который только что вбежал в стазис-навигаторскую и сел в капитанское кресло. Схватившись за ручку, он соединился с боевой рубкой. – Начинаю обстрел!
«Ничего не выйдет, – в отчаянии подумала Пин. – Их слишком много. Двенадцать истребителей!»
– Запускаю оборонительную подпрограмму искина, – сообщил Хаб.
«Ленточка» развернулась и, стреляя из двух турбинных пушек, совершила изящный пируэт. Выждав момент, Хакль вдавила форсаж, пожиравший энергию реактора. Теперь ее возможность маневрировать существенно ограничилась – прыгун вошел в своего рода штопор, вызванный скоростью и отдачей. Подобная отчаянная тактика требовала очередных порций энергии реактора для корректировки траектории. И тем не менее Пепелище приближалось все быстрее.
– Столкновение! – крикнул Тански, высвечивая траекторию заблудившегося астероида, фрагмент которого, напоминавший слегка потрепанный дворец, зацепился за глаз циклона. Хакль вскрикнула, но возможности скорректировать траекторию у нее не было. Слабое притяжение космической глыбы сбивало показания приборов, и «Ленточка» летела навстречу своей гибели. Их спас прицельный выстрел одного из истребителей – поле уменьшилось на очередные семь процентов, но высвобожденная лазером энергия незначительно изменила траекторию корабля. На мгновение они ощутили невыразимый ужас, глядя, как мимо них проплывает неровная черная стена размером со стадион.
– Хакль, я прикрываю тылы, лети! – приказал Грюнвальд, стреляя так, чтобы как можно лучше прикрыть корму. В ход пошли как турбинная пушка и лазер, так и отремонтированная стрипсами плазма. Подобная тактика часто применялась при попытках к бегству, поскольку дополнительным прикрытием становились выхлопные дюзы, но мало помогала в случае окружения прыгуна в космосе. Однако могло и удаться – часть мертвой зоны создавал заблудившийся астероид, хотя он уже возвращался назад, притянутый чудовищной мощью Пепелища снова в ад за пределами глаза циклона. Болид пыталась облететь половина одной из эскадр. Остальные «киберы», сражаясь с гравитационными возмущениями, начали хоть и не слишком прицельный, но затрудняющий бегство обстрел.
– Приближаются крейсеры, эсминец и фрегат стрипсов, – объявила безжизненным голосом Пинслип, но никто ей не ответил. Эрин наконец стабилизировала выходящую из штопора «Ленточку». Отбиравший энергию маневр привел к легкому падению поля, и следующий прицельный выстрел лишил их уже не семи, а одиннадцати процентов.
Астероид переместился, и они увидели, что одна из эскадр стоит у них прямо на пути.
– Не смогу… – прошипела Хакль сквозь зубы и снова увела вверх корабль, обстреливаемый теперь и со стороны кормы, и со стороны носа. Они получили уже несколько попаданий, а Грюнвальд так и не попал пока ни в один корабль, не сумев их даже зацепить. Скоро им повредят дюзы и навигацию, и в конце концов их втащит на борт один из крейсеров.
Этого не избежать, вдруг поняла Пин. Никто их не спасет.
Арсид…
То была лишь мысль, но настолько ошеломляющая, что Вайз убрала руки с приборов. Они летели в пустоте, в окружении врагов, на границе выжженной смерти, и именно в это мгновение она поняла, что следует сделать – как будто это было запланировано с самого начала.
Ничего другого просто не оставалось.
– Эрин, – сказала она, – влети куда-нибудь в Пепелище.
– С ума сошла? Карты показывают, что «где-нибудь» нас просто перемелет!
– Туда нас не пропустят. Они прекрасно знают этот сектор, и им известно, куда мы хотим лететь. У нас нет другого выхода.
– Во имя Ушедших, Вайз! – крикнула Хакль, видя, что астролокатор встает со своего места и подходит к Миртону. – Вернись, Напасть тебя дери!
– Капитан, – сказала Пин, останавливаясь возле Арсида, – сделайте это. Быстрее, пока еще не поздно…
– Откуда ты можешь… – начал он, но, посмотрев на девушку, покачал головой. – Нет. Об этом не может быть и речи, Вайз.
– У нас нет другого выхода, – повторила она.
– Кто мне может объяснить, что тут, Напасть его дери, происходит? – не выдержал Месье. Но Грюнвальд не ответил, продолжая смотреть на застывшую возле Арсида Пинслип. «Ленточку» тряхнуло от массированного обстрела из лазерных орудий нескольких истребителей, и ее поле в окрестностях кормы упало до пятнадцати процентов.
– Чтоб вас всех Напасть взяла! – прошипел Миртон, вставая с капитанского кресла и подходя к Машине. – Напасть вас всех дери! Дай мне соединительный кабель! – рявкнул он Месье. Тот, похоже, сам не сознавая, что делает, отцепил от комбинезона один из проводов, которые обычно носил с собой. – Похоже, вы все свихнулись, и я тоже!
Схватив кабель, Грюнвальд воткнул его разъем в свой порт доступа.
– Если я этого не переживу, подключите Гарпаго к стазису перед глубинным прыжком, – сказал он, вставляя другой конец кабеля в порт доступа Машины. – И прыгайте сами. Куда угодно. Если не хотите жить дальше как напастные киборги.
– Капитан… – начала Хакль, но Грюнвальд не дал ей закончить.
– Я же говорил, что доверяю тебе, – сказал он, включая соединение. – Помни, что это действует в обе стороны.
Все казалось совершенно нереальным.
Здание Центрального врачебного корпуса Клана, или Медикус, возвышалось над лазурными строениями города Лазурь, словно бело-серебристая стреловидная башня с острыми иглами-зацепами для паркующихся ездолетов. Часть их могла приземляться на крыше, и именно туда направлялась ведшая машину Бладек. Ее сопровождал какой-то молчаливый чиновник, наверняка контролер Альянса, тихий и опрятный. Миртон никогда его раньше не видел.
Ездолет не спеша коснулся колесами мокрой от недавнего дождя посадочной площадки. Здесь царила нешуточная суматоха – Контроль удалил большую часть прессы, но не мог избавиться от дотошных летающих голокамер, пытавшихся разглядеть лицо Грюнвальда за затемненным стеклом машины.
– Лифт в нескольких шагах отсюда, – сообщила преподавательница. – Мы быстро их пройдем. Я выйду первой, хорошо?
Он неуверенно кивнул, и Бладек вышла из ездолета. Какое-то мгновение он слышал гомон вопросов и шум назойливых голокамер. Окрестности уже обстреливали серо-голубые коммуникационные пучки, собиравшие трехмерные изображения и всасывавшие звуки. Миртон молчал. В суматохе он забыл взять с собой Деда Протеза и теперь не знал, удастся ли ему открыть дверцу машины.
– Быстрее, – сказала Моника, вытаскивая его из ездолета прямо в царящий вокруг хаос. К счастью, им заинтересовались лишь на миг – все внимание сосредоточилось на прибывшем контролере, слова которого доносились до него словно в тумане: «Террористическая атака на здание Совета», «покушавшийся называет спецификацию «Господин Тень»», «жертвы среди чиновников среднего уровня», «жестокое побоище, на которое Альянс…». Потом все оборвалось.
Они шагали по погруженному в тишину светлому коридору. Миртон споткнулся, но Бладек крепко держала его за руку. Он не знал, как долго они шли – с тем же успехом это могло продолжаться без конца. Когда они остановились перед стеклянной дверью, он уставился на нее столь же бездумно, как до этого в пол коридора.
– Грюнвальд, – Моника Бладек разговаривала с каким-то врачом Клана, но Миртон услышал свою спецификацию. – Да. Нет, он не знает. Понимаю. Я была бы крайне благодарна.
Когда врач ушел, преподавательница присела и посмотрела мальчику прямо в глаза. Ее взгляд казался влажным и остекленевшим.
– Миртон, – сказала она, – там твоя мама. Говорят… она тяжело ранена. Он ее прикрыл… Твой отец ее прикрыл, но шансы… Она уходит, Миртон. Ты должен быть мужественным. – Она на мгновение замолчала и утерла ладонью глаза, наполнившиеся влагой. – Хочешь к ней войти?
Он кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Моника Бладек встала, коснулась открывавшего двери датчика и медленно, почти мягко, провела Миртона внутрь.
– Теперь я оставлю тебя одного, – сказала она. – Можешь… можешь с ней побыть. Можешь с ней остаться. Прости, – добавила она, выходя.
Грюнвальд остался один.
Мелисса Грюнвальд лежала на большой кровати, подключенная к компьютерам и генокомпьютерам, убаюканная в Потоке. Глаза ее были закрыты. Казалось, она едва дышит. Миртон присел на кровать и медленно, неуверенно, взял ее за руку. Пальцы ее были холодны.
– Мама, – проговорил он. – Мама…
Что-то зашуршало, дверь открылась, и в палату вошла одна из медсестер Клана.
– Извини, – сказала она. – Я подумала, что, может, ты хотел бы… Это единственная для нее возможность тебя услышать, – объяснила она, вытягивая из одного из установленных возле кровати устройств соединительный кабель. – Минуту…
Он хотел сказать, чтобы она этого не делала, но женщина уже схватила разъем кабеля и воткнула его в недействующий порт доступа – искусственный протез, позволявший Миртону внешне выглядеть как нормальный гражданин Альянса. Слегка улыбнувшись, она набрала на клавиатуре какую-то программу, после чего исчезла столь же быстро и бесшумно, как и появилась.
Грюнвальд крепче сжал руку матери, но та никак не реагировала. В горле и сердце он вдруг ощутил нарастающую пустоту, и его начал охватывать ужас, который он до этого отчаянно гнал прочь.
– Мама! – закричал он. – Мамочка!
Мелисса Грюнвальд не реагировала, глухая к его крикам и страху, слепая к его отчаянию. Миртон наклонился, пряча лицо в ее неподвижной руке, и тело его сотряслось от рыданий.
– Мама… мамочка… мама…
«Единственная для нее возможность тебя услышать».
Но она не могла его услышать. Такой возможности не было.
Где-то на грани отчаяния в нем начал расти гнев – гнев, какого он ни разу в жизни еще не испытывал, гнев, почти лишавший сознания, гнев столь сильный, что походил на безумие.
«Нет, – вдруг подумал он. – Я не согласен! Не согласен! Ни за что!»
И внезапно все изменилось.
На него словно нахлынула раздирающая душу волна, прилив ярости, любви и силы, которая, казалось, прожигала и уничтожала все предохранители и ограничения, сокрушая стены и руша электронные замки. Осознание присутствующих рядом устройств стало чем-то естественным, подобно осознанию Потока. В горле Миртона замер крик, и некая непонятная мощь лишила его дыхания и уверенности, что некто Грюнвальд вообще существует.
А потом все вернулось, но уже не так, как прежде.
Дело было не в самом соединении с находящимися вокруг устройствами. Дело было в их осознании, притом столь глубоком, будто они стали его частью, продолжением чувств и воли, будто они были записаны в его структуре, будто он оттиснул на них свою печать.
А посреди всего этого пребывала Мелисса Грюнвальд, парившая в паутине проводов и информационных огней. И ее персональ, ставший для него столь очевидным и реальным, будто принадлежал не ей, а ему самому.
– Мама! – крикнул он, обнимая ее изо всех сил. Она осмысленно взглянула на него, плывя во фрагментах Потока, вырванная на миг из собственного тела, угасающая среди поддерживавших ее жизнь программ, в виртуальном осколке мира. – Мама! Я здесь, мама! Не умирай! Я люблю тебя!
– Я тоже тебя люблю, – сказала она, но разделявшая их сила была могущественнее и уже вырывала ее из его объятий, хотя он крепко обнимал ее, записывая в себе и позволяя ей проникнуть в самые глубины души. – Я люблю тебя, – шептала она, угасая, пока он вдруг не очнулся возле ее тела, вне импринта, снова сам по себе, с недоверием и страхом глядя на электронные огни медицинских мониторов.
8. Схватка
Предназначение – еще одна иллюзия, которую навязывает нам разум, не способный смириться с логикой событий. Мы, однако, в него не верим. Почему? Ибо нам известно, как создавать случайности.
Библиотеки Собрания, автор неизвестен
Тартус Фим знал, что времени ему удалось выиграть совсем немного.
В голосе Цары Джейнис чувствовалась спокойная, холодная уверенность. На везение, которое не подвело его во время атаки ее мужа, рассчитывать не стоило – теперь его ждал конец. Наемница сперва добьет «Кривую шоколадку», а затем вытащит его извивающееся тело из ее остатков, словно улитку из раковины.
Удаляясь от границы Пепелища, он видел мчащийся к нему «стилет». Даже если бы он рискнул и сразу поставил счетчик, он вовсе не был уверен, что ему удалось бы прыгнуть – Малькольм основательно поджарил ему антигравитоны. Без их поддержки глубинный привод не только не откроет стабильную щель, но и не сохрани прыгун в целости при ее преодолении.
Навигационная консоль высветила двадцать секунд до контакта. Хуже того, приближались и корабли Альянса. Неужели они собирались влететь в Пепелище? Что тут вообще творилось, Напасть их всех дери?
«Глаз циклона», – вдруг подумал Фим. Если бы удалось до него добраться… Нет, это нереально. Не при столь плачевном состоянии корабля, потерявшего значительный процент управляемости. Однако если он ничего не станет делать, та чокнутая его зарежет. Как она обещала – «Ядом».
Да пошло оно ко всем Иным!
Сам не вполне сознавая, что делает, он схватился за ручку управления и ввел инструкции на навигационной консоли. «Кривая шоколадка» затормозила, с трудом сражаясь со скоростью, а затем медленно и неуклюже совершила разворот на сто восемьдесят градусов по широкой дуге. В конце разворота Тартус нажал кнопку форсажа. Прыгун затрясся, взревели сирены – судя по всему, вышла из строя одна из корректировочных дюз. Тем не менее он завершил маневр.
Он возвращался в Пепелище.
Не для того, чтобы в него влететь – для этого он еще не настолько сошел с ума. Но на границе Тестера виднелось несколько монументальных глыб, гигантских астероидов, которые лениво парили в пустоте, поддерживаемые гравитационными взаимодействиями и пучками псевдоэлектрических разрядов. Если бы ему удалось спрятаться за одним из них, использовать его как защиту… или даже совершить посадку и прицепиться к поверхности, возможно, у него появился бы шанс – если, конечно, Цара не запеленгует неподвижную цель. Ничего лучшего ему, однако, в голову не пришло.
Он летел и плакал, даже не отдавая себе в этом отчета. Слезы и пот капали на навигационную консоль.
– Тартус, – услышал он. – Вернись, Тартус. Не убегай.
– Проваливай, ведьма! – пробормотал он, даже не включив микрофон. Если бы он начал с ней разговаривать, наверняка бы сорвался.
– Я лечу к тебе, Тартус, – пообещала она. Но Фим уже пересекал границу Пепелища.
«Кривая шоколадка» внезапно затряслась и закашлялась из-за присутствовавших в выжженном пространстве завихрений. К нему неслись энергетические волны и гравитационные течения. Через неостекло на носу корабля Фим увидел всю красоту хаоса: танец астероидов, плывущие метеориты, блеск черных микродыр, волны газа и пыли, соцветия голубых молний.
И отмеченные кастрированным искином приближающиеся корабли.
Самих истребителей или прыгуна он не видел – лишь пляшущие перед носом точки: отображенную на стекле проектором консоли анимацию вместе с данными о скорости, расстоянии и нарисованными векторами полета. Там что-то происходило: нечто, чего он еще до конца не понимал и не хотел понимать, какое-то странное безумие. Его это не интересовало. Плача, он дернул за ручку, толкая «Кривую шоколадку» в сторону ближайшей гигантской глыбы.
По пути ему пришлось миновать лабиринт небольшого пояса астероидов, разваливавшихся на куски и вновь формирующихся из разбитых осколков, притягивавшихся друг к другу голубыми разрядами. Одна из молний зацепила и его, почти целиком лишив прыгун магнитного поля. Отчаянно вскрикнув, Фим закрыл глаза, а когда снова их открыл, увидел мчащуюся ему навстречу черную стену астероида.
– Контакт через восемь секунд, – сообщил аварийно включившийся искин. – Семь, шесть, пять…
Тартус начал тормозить, чтобы расположить «Кривую шоколадку» параллельно лениво вращающемуся небесному телу. Приборы пищали, консоль бунтовала против его головоломных выходок. Поверхность астероида оказалась пористой, полной выступов, впадин и бесформенных шипов. Хуже того, по ней тоже проскакивали молнии.
– Три, два, один, ноль.
Что-то грохнуло, и Фим, как обычно не пристегнувшийся к капитанскому креслу, взлетел вверх, чтобы тут же растянуться на полу прыгуна. Что-то шипело, и он почти не сомневался, что не выдержала обшивка корпуса. На мониторах вспыхнули сигналы тревоги. «Нижняя палуба, – понял он. – Пробоины на нижней палубе. Повреждение в машинном отделении. Протекающий реактор? Проблемы с искином? Я вообще отсюда не улечу?»
Он встал, хватаясь за край навигационной консоли, и почти сразу же заметил сигнатуру приближавшегося к астероиду «стилета». Джейнис прекрасно видела, где он спрятался, и, похоже, тоже готовилась к посадке. Она садится, вместо того чтобы его сбить? Гнев затмил ее разум.
На это он, собственно, и рассчитывал. Нужно было выйти… если только он не хотел, чтобы она подошла ближе и грохнула в его корабль какой-нибудь проклятой гранатой.
Времени не оставалось. Все еще не осознавая, что по лицу его текут слезы, Фим побежал в боевую рубку за оружием и скафандром.
Он чувствовал, что конец близок.
Сидя в своей антигравитационной коляске в стазис-навигаторской «Пламени», сразу же после пересечения границы Пепелища, Натрий Ибессен Гатларк был уверен, что не сможет сделать того, что ждал от него Кайт Тельсес. «Не знаю, что ты держишь за пазухой и что позволяет тебе твоя болезнь, но чем бы оно ни было, ты сейчас выпустишь его на волю. Мы рискуем ради тебя, но и ты тоже рискнешь ради нас. Иначе и быть не может. Понял, принц?»
«Прекрасно. Я прекрасно все понял. Не знаю только, что я могу сделать».
Времени, чтобы связаться с будто бы находящимся на «Няне» Монахом или ждать контакта с таинственным Господином Тенью, уже не было. Руки Ложи были не столь длинны. Возможно, их корабли ждут… но вовремя до Тестера им не добраться. Он остался один.
– Есть данные о препятствиях, – сообщила первый пилот Сори Тельсес. Над ними уже работало Сердце, как и Канто в боевой рубке. «Пламя» начало плазменный обстрел при поддержке сконцентрированных лазерных пучков. Так же поступили сопровождавшие его «Терра» и «Няня». Однако фрагмент Пепелища, в который они влетели, похоже, не так просто было очистить, тем более что пустое пространство являлось лишь коридором для очередных глыб и небесных тел, искрившихся энергетическими разрядами.
– Канто, оставьте «ищейки» для главных целей, – проворчал Тельсес. Старый чародей явно считал, что его нервные напоминания об очевидных вещах поднимут боевой дух команды. – У нас слишком мало ракет, чтобы тратить их на космические глыбы.
– Проход закрывается, – сообщил Примо. – Мы могли влететь, но сзади уже творится хрен знает что.
– Где те истребители и прыгун? – спросил Кайт.
– Там что-то происходит, – ответила слегка ошеломленная Сори. – Я уже вижу, что они влетели в Пепелище, капитан. Прыгун летит на максимальной тяге и обстреливает «киберы» – очень точно, по крайней мере несколько попаданий! И это при таких проблемах с навигацией! Никогда не видела ничего подобного!
– Какой-то крутой профессионал, – поморщился Тельсес. – Ладно. Что с «мухами»?
– Подлетают. До контакта с границей Пепелища сорок шесть секунд.
– Контакт с прыгуном?
– Если он сохранит скорость, то примерно тогда же.
– Хорошо. Нат?
– Да? – спросил Натрий, сжимая подлокотники коляски. Ему не хотелось, чтобы Кайт спрашивал об этом, но он чувствовал, что вопрос так или иначе прозвучит.
– У меня к тебе вопрос относительно нашего разговора, – сказал Тельсес. – Я хочу спросить тебя, можем ли мы влететь глубже. С твоей помощью, парень. Иначе мы остаемся здесь.
Влететь глубже? После слов капитана «Пламени» наступила тишина, словно обезлюдела вся палуба. Нат взглянул через неостекло.
– Соедините меня через персональ с навигацией, – помедлив, ответил он. – Я предвижу возможные столкновения лучше, чем искин. Я… защищу нас. Сделаю все, что нужно.
– Именно это я и хотел услышать, принц, – кивнул Тельсес.
Натрий улыбнулся, но улыбка его была еле заметна.
– Что они там творят? – раздраженно бросила Ама Терт. – Покидают строй?
– Все указывает на то, что они летят глубже в Пепелище, – недоверчиво пояснил Доминик Крептов.
– С ума сошли? Это ведь эсминец – не прыгун! Их раздавит за лазурные полминуты!
– Госпожа капитан, есть связь с «Громом», – сказал Хаврес Гутана. – Они заметили маневры «Пламени» и задают вопросы.
– Скажи им что-нибудь, – процедила Терт. Еще не хватало, чтобы начал вмешиваться Пекки! – Объясни командиру, что… Напасть, скажи ему, что это запланированный маневр!
– Так точно.
– Восемь препятствий на опасных траекториях, – доложил компьютерщик Вик из Сердца. – Контакт через тринадцать – пятнадцать секунд.
– Понял, – кивнул Крептов. «Терра» начала осторожно маневрировать, стремясь хотя бы частично укрыться за искусственным щитом, созданным «Няней». Фрегат начал обстреливать приближающиеся к нему метеориты и астероиды поменьше, но не мог ничего поделать с очередной волной разрядов, к счастью, достаточно слабой, чтобы воздействовать лишь на траекторию полета корабля. Навигация работала как сумасшедшая, выравнивая тягу после легкого энергетического удара и передавая мощь реактора на корректировочные дюзы.
– Есть ответ с «Грома», – негромко сообщил Хаврес. – Командир Пекки Тип одобряет отважный маневр нашего гатларкского союзника и приказывает оказать им поддержку.
– Да он с ума сошел, – не выдержала Ама.
– Есть связь с «мухами», – доложил кто-то из навигации. – Истребители влетели в Пепелище. Они направляются в сторону прыгуна.
– «Гром» спрашивает, почему мы не летим за «Пламенем», – простонал Гутана. – Он повторяет приказ.
– Пусть повторяет. Соедини меня с «Няней», – распорядилась Терт. – Что-что, но одни мы в это говно точно не полетим.
Лицо Маделлы Нокс, обычно худое и вытянутое, напоминало наложенную на бледный скелет маску. Впервые с давних пор смотрительница сектора Контроля стала выглядеть в полном соответствии со своим прозвищем. Сидя у себя каюте, Мама Кость смотрела на цветную голограмму над столом и размышляла, как так получилось, что она дала себя втянуть в ситуацию, которая неминуемо закончится гибелью ее эсминца.
И все из-за этого придурка Динге.
«Он задурил мне голову рассказами об артефактах, Машинах и ценном оружии, – думала она, – а когда он действительно что-то нашел, пути назад уже не было. Слишком велико оказалось искушение. Проклятье, я была четвертым заместителем Эклема Стотена Гибартуса, главного контролера, главы смотрителей и члена Совета Лазури! Как мало отделяло меня от полной власти! Две-три ступеньки – и я заняла бы место старого деда, который едва может подтереться! Сколько лет ему осталось?
А теперь… Напасть с ними со всеми! Я потеряю этот проклятый корабль!»
Капитан Тарм постоянно сидел в СН, но у Маделлы был свой вполне определенный взгляд на ситуацию. Они летели в Пепелище, чтобы поджарить прыгун… который затем приберет к рукам Пекки Тип, собрав незаслуженные лавры.
Стол высвечивал маневры и растущие как грибы после дождя траектории препятствий. Вермус разворачивал корабль, когда в них ударила очередная энергетическая волна. Что там творилось?
– Говорит капитан Ама Терт с «Терры», – вдруг услышала Нокс. – Капитан Тарм, у нас приказ поддержать эсминец «Пламя». Мы должны влететь глубже в Пепелище. Прошу помощи.
«Да они свихнулись, – решила Маделла. – Естественно, этот идиот Вермус согласится. Он никогда не умел мыслить стратегически, и на самом деле половину работы делала за него я». Она нажала кнопку микрофона, напрямую связывавшего ее с капитаном.
– Вермус, – со злостью прошептала она, – ты меня слышишь? Не соглашайся ни на какую помощь! Влет глубже в Пепелище без карт – чистейшее самоубийство! Слышишь?!
– Говорит капитан Вермус Тарм с «Няни», – услышала Нокс. – Госпожа капитан Терт, можете на нас рассчитывать. Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь.
С ума сошел! Он тоже сошел с ума… Он даже не соизволил ей ответить!
– Вермус! – процедила она в микрофон. – Я тебя за яйца повешу за нарушение субординации! Если только останемся живы, я…
– Мама Кость, – послышался тихий спокойный голос капитана, – вы знаете не хуже меня, что живым никто из этого не выйдет. Это конец для «Няни» и для нас. В данный момент мы проводим последнюю военную операцию, так что ваше мнение как консультанта Альянса, приведшее к данной ситуации, больше не имеет никакого значения. Прошу не мешать мне исполнять свои обязанности.
– Да ты что?! Как ты смеешь! – захлебнулась она. – Ты, старый лысый дед! Осмеливаешься мне перечить?!
– Я не осмеливаюсь вам перечить, – снова услышала она спокойный голос Вермуса, утративший, к ее ужасу, всю прежнюю любезность. – Осмеливаюсь лишь сказать, что мою команду и меня лично вы можете поцеловать в жопу. Прощайте.
Связь с тихим треском оборвалась. Маделла Нокс осталась одна, недоверчиво уставившись на микрофон.
«Киберы» стрипсов были уверены в своей победе.
Пилотировавшие их киборги, во-первых, прекрасно знали сектор 32С, а во-вторых, каждая проведенная симуляция указывала на то, что две эскадры истребителей по шесть кораблей каждая стратегически значат намного больше, чем один прыгун. Эскадры перешептывались между собой об обретении ожидаемой чистоты и передавали информацию о скором успехе спешащим на место встречи с «Ленточкой» крейсерам «Джаханнам» и «Барзах», эсминцу «Нихиль» и фрегату «Шуньята».
Увы, в какой-то момент все изменилось.
Преследуемый прыгун, который они настигли у самой границы глаза циклона, вел себя словно раненый зверь. Полет его был хаотичным, будто на его борту кто-то сражался с навигацией. Он пытался также стрелять, но промахивался. Прыгун был обречен на гибель.
«Киберы» начали тактический обстрел, а «Ленточка» погибала – вопрос был лишь в том, насколько она будет повреждена до перехвата. По этому поводу уже были проведены очередные симуляции.
И тут все изменилось. Беспорядочно вращавшийся и сваливавшийся в штопор прыгун внезапно выровнялся и начал описывать замысловатые эллипсы, ловко направляясь к границе глаза циклона. Одновременно ожили его орудия: выстрелы из турбинных пушек и плазмы стали тревожно меткими, словно противник провел намного более глубокую симуляцию, чем те, которые подготовила секта.
«Киберы» быстро ответили сменой стратегии. Они рассеялись, но это не спасло их от взрыва первого, а потом второго истребителя. Секта засомневалась. Симуляцию поспешно скорректировали и усилили новыми элементами – чистоты следовало достичь любой ценой. Перевес все еще составлял десять к одному.
Увы, прыгун Грюнвальда понятия не имел о каких-то перевесах и расчетах. Вместо этого он вырвался и влетел прямо в Пепелище, причем его нисколько не заботило, что влет в необозначенный на картах фрагмент сектора – чистое самоубийство.
Истребители стрипсов бросились в погоню – в сущий хаос, сложную высшую математику многих тел, адскую мозаику взрывов, разрядов и столкновений. В самую середину этого ада мог влететь лишь безумец… Хотя, как ни парадоксально, полет в Пепелище увеличивал шансы Грюнвальда. Следовать сложной стратегии погони тут было попросту невозможно – «киберы» могли лишь лететь за убегающим прыгуном, без каких-либо шансов окружить его и вынудить вернуться в безопасный космос. Хуже того, «Ленточка» не утратила точности своих орудий.
Лавируя среди вращающихся астероидов и пылевых облаков, избегая очередных разрядов, прыгун стрелял раз за разом, будто что-то вдохнуло в него новую жизнь.
Очередные два «кибера» быстро погибли, столкнувшись с одним из астероидов. Следующий почти настиг «Ленточку», обстреливая ее корму и вынуждая прыгун свернуть, – однако до него добрался разряд Тестера, выжегший его электронику и толкнувший его в волну едкого газа. Еще один «кибер» внезапно взорвался, продырявленный плотным роем мчащихся метеоритов.
В то же мгновение «Ленточка» получила удар голубым зигзагом накопившейся в Пепелище энергии и влетела в гравитационное поле черной микродыры, которая, к счастью, исчезла столь же быстро, как и появилась, оставив после себя мощные завихрения. Прыгун с трудом вырвался, выплевывая энергетические сгустки из поврежденной дюзы. Казалось, что с ним покончено, но пилоту и в этот раз удалось стабилизировать полет.
«Ленточка» снова помчалась вперед. Однако границу глаза циклона уже пересекли корабли Флота Зеро – находясь на безопасной траектории, они начали как обстреливать корабль Грюнвальда, так и расчищать пространство вокруг уцелевших «киберов».
Тактика крейсеров «Джаханнам» и «Барзах» была тройственной. Часть лазерных орудий сосредоточилась на раскалывании крупных астероидов, в то время как одиночные выстрелы из плазмы попадали прямо перед самым носом «Ленточки», вынуждая ее свернуть с выбранной траектории и лететь в зону действия корабельных лучей захвата. Тем временем окрестности залило настоящим дождем выстрелов из турбинных пушек – энергетические разряды, казалось, били вслепую, но они были достаточно многочисленны, чтобы хотя бы зацепить магнитное поле убегающего прыгуна. Стрипсы пытались заставить «Ленточку» отступить. Мелкие глыбы не были проблемой для громадных кораблей – секту не волновали маленькие астероиды, попадавшие в магнитное поле крейсеров. Тяжелые корабли лениво плыли через Пепелище, спокойные и уверенные в победе, позволяя эсминцу «Нихиль» и фрегату «Шуньята» поддерживать «киберы».
«Ленточка» оказалась достаточно благоразумной, чтобы не забивать себе голову бронированными кораблями. Она кружила словно угодившая в ловушку муха, пытаясь избежать ударов зловещей хлопушки, состоявшей из шести уцелевших истребителей, вновь образовавших сферический строй. «Киберы» возвращались к старой тактике – они хотели окружить преследуемого, чтобы единственный путь к бегству вел назад, к глазу циклона, где с помощью кораблей его можно было бы перехватить.
Все изменилось, когда прилетели «мухи».
Быстрые шарообразные истребители Альянса, с крыльями, напоминавшими крылья назойливых насекомых, были вооружены турбинно-плазменными пушками. Небольшие корабли строили массово, обеспечивая им хорошее магнитное поле и столь же хорошую маневренность.
Пилоты «мух» не заморачивались атакой на истребители. Вместо этого они начали воплощать в жизнь директивы Пекки Типа, к удивлению стрипсов сосредоточившись не на «киберах», а на небольших астероидах, круживших возле истребителей секты.
Сперва взорвался первый, потом второй астероид, обломки которого полетели в сторону «киберов», отчаянно пытавшихся увернуться от фрагментов космических глыб. Сферический строй рассыпался, а «мухи» продолжали обстреливать очередные планетоиды.
Громадный кусок космического камня угодил в один из истребителей секты, который, кувыркаясь, ударился о другой корабль, пытавшийся вылететь из зоны поражения. Две очередные машины стрипсов исчезли в пламени взрыва. Четыре уцелевших «кибера», подгоняемые волей Флота Зеро, помчались к «Ленточке».
Тем временем «мухи» взяли на прицел «Нихиль». В отличие от предыдущих атак, эта была иной: несколько лазерных орудий сосредоточились на конкретном истребителе и не отпускали его, пока он не превратился в искрящийся сгусток ионизированной пыли. Эсминец мужественно поддерживала «Шуньята», ослепляя остальные истребители Типа выстрелами из турбинных пушек, в то время как «Нихиль» уже искал очередную жертву. Однако возникшая суматоха позволила «Ленточке» вырваться из безвыходного положения и возобновить полет к границе Пепелища и локационных буев… прямо к ожидающим ее кораблям Альянса.
Казалось, будто прыгун на мгновение заколебался, уменьшив тягу. Чтобы преодолеть последний участок сектора, он вынужден был пробиться через очередной плотный пояс астероидов. Энергия Оружия разбивала и вновь собирала кружащую вокруг материю, сжимая ее фрагменты в плотные горячие зачатки микроскопических звезд, чтобы внезапно разнести ее мощным гравитационным взрывом. Сразу же следом за этим безумным хаосом двигались корабли.
Вперед вырвалось «Пламя», казалось достаточно хорошо знавшее местность, чтобы огибать самые опасные ее участки. Его сопровождали два других корабля, выплевывавших энергию плазмы и лазеров в летящие к ним железоникелевые куски космической руды.
«Ленточка» совершила очередной поворот, лавируя между небесными телами планетоидов, и внезапно помчалась в сторону «Пламени», словно поверив, будто гатларкский эсминец собирается не перехватить ее, а спасти. Заметив этот отчаянный маневр, Флот Зеро нацелил орудия в сторону эсминца. Однако, прежде чем он начал массированный обстрел, «Нихиль» был атакован дальнобойными ракетами с «Няни» и «Терры».
Это были не только типовые «ищейки», но и мощные тяжелые ракеты типа М – не что иное, как управляемые атомные бомбы. Флот Зеро дрогнул – подобное оружие обычно имели на борту суперкрейсеры, а поскольку в секторе не было ни одного такого корабля, проведенные ранее симуляции начали опасно рассыпаться. Тактика снова изменилась. Секта нацелила лазерные пучки в две мчащиеся к «Нихилю» ракеты и одновременно выпустила серию манков, оказавшихся, однако, полностью непригодными в выжженном, заполненном шумами космосе. Ракеты были медленными, но у них имелись все шансы долететь до цели – относительно простая навигационная конструкция ракет типа М нивелировала локационные помехи.
Во вторую ракету удалось попасть без особых проблем. Она взорвалась мощной волной ядерной энергии, которая должна была снести также первую ракету. Однако глухая вспышка атомного света ее не уничтожила – сила взрыва лишь толкнула ракету к эсминцу стрипсов, осыпавшему несущуюся к нему гибель градом выстрелов из лазеров, турбинных пушек, плазмы и «ищеек». Обстрел оказался успешным, но ненадолго: в бомбу удалось попасть, но она сдетонировала достаточно близко, чтобы сила взрыва толкнула «Нихиль» прямо в объятия смерти – к одному из близлежащих астероидов.
Эсминец стрипсов погиб во внезапной вспышке взорвавшегося реактора, высвободившаяся энергия которого улетела в сторону ошеломленной «Шуньяты». Фрегат Флота Зеро перебросил энергию на коррекционные дюзы и, рискуя основательной потерей мощности, выжег половину энергии реактора, предназначавшейся для форсажа. Расходы окупились – маневр оказался достаточно действенным, чтобы корабль избежал гибели, потеряв лишь пятнадцать процентов магнитного поля по левому борту.
«Джаханнам» и «Барзах» поняли, что серьезно ошиблись, недооценив противника. Потеря эсминца была болезненной и серьезно нарушила чистоту, но, к счастью, еще не означала поражения.
«Шуньяту» проинструктировали, что необходимо продолжение ранее запланированной стратегии. Поддержка «киберов» и попытка перехватить прыгун продолжали оставаться приоритетными задачами. Ситуация, однако, дозрела до той точки, когда был принят во внимание возможный вылет Грюнвальда из Пепелища. От границы Пепелища до локационных буев было достаточно далеко, чтобы крейсеры успели перехватить «Ленточку» до прыжка – если им удастся выбраться из ловушки, в которую загнал их прыгун.
Именно тогда стала явной истинная стратегия Пекки Типа.
Находившийся возле буев крейсер «Гром» слегка сдвинулся с места, начав обстрел границы Пепелища. У лазеров не было никаких шансов достичь цели, но плазма, хоть и несколько разреженная, попадала в астероиды. Некоторые удалось расколоть или изменить их траекторию настолько, чтобы помешать тяжелым кораблям выбраться за границу Тестера.
Командир «Грома» ожидал, что из Пепелища выберутся корабли поменьше. Те, что покрупнее, должны были оказаться в плену хаоса и погибнуть. Даже стрипсы не могли вечно находиться в опасных регионах сектора. То, что заодно могли быть уничтожены «Пламя», «Терра» и «Няня», входило в число неизбежных собственных потерь.
Из этого поединка победителем должен был выйти лишь «Гром» – крейсер блистательного командира, который принесет Лазури древнюю машинную технологию либо позволит другим погибнуть при попытке ее ему передать.
Маделлу Нокс уже не интересовало сражение. Не интересовала ее и машинная технология, раздражающая физиономия Пекки Типа и планы относительно Совета Лазури. При виде того, на что пошел Вермус, ей хотелось только одного.
Выжить.
Процедура отсоединения «Детки» от «Няни» не представляла особой сложности. Может, это и не было простое конструктивное соединение, как в случае подогнанных под очертания эсминца «стилетов», но требовалось ввести соответствующие коды. И потому она очень разозлилась, когда до нее донесся звук звонка. Кто-то ждал у дверей каюты – кто-то, не позаботившийся даже о том, чтобы представиться по интеркому. Она нажала кнопку.
– Я занята, – сообщила она, вводя последние инструкции на появившейся над столом голограмме. Из стены под огромным окном с неостеклом уже начала выдвигаться навигационная консоль, а из-под кресла высунулись наконечники стазис-инъекторов. – Уходите, у меня нет времени!
Звонок не утихал.
Все указывало на то, что Вермус, выпустив обе ракеты типа М, намерен приблизиться к одному из крейсеров и выстрелить из туннельной пушки. Существовал вполне реальный риск, что потраченная на выстрел энергия отключит не только саму «Няню», но и «Детку», а этого Нокс допускать не собиралась. Напасть, часть команды уже мчалась к спасательным капсулам и ангару! Если этот кретин и впрямь…
Звонок раздался снова, на этот раз достаточно длинный, чтобы оторвать Маделлу от подготовки к отсоединению.
– Убирайся! – крикнула она в интерком. – Иди к спасательным капсулам, Напасть тебя дери!
Звонок не унимался. Разъяренная Нокс вскочила и, быстрым шагом подойдя к двери, нажала кнопку открывания.
На пороге стоял старый лысый человечек со слезящимся злобным взглядом. Откуда-то она его знала… «Астролокатор, – вспомнила она. – Захарий как-его-там».
– Что ты себе… – начала она, но старичок удивительно лихо шагнул в ее каюту и хлопнул по кнопке закрытия двери. Нокс замерла.
– Прежде чем мы улетим, я хотел вам сказать, что принес нечто весьма важное, – сообщил он. – Это парализатор.
Он нацелил небольшую фасолину на Маму Кость.
– Почти небольно, – успокаивающе добавил он и нажал кнопку.
Скафандр никак не хотел надеваться.
У потного, испуганного Тартуса тряслись руки. Еще на бегу к боевой рубке он на секунду задержался, чтобы отключить большую часть подсистем корабля и запустить автоматическую систему пожаротушения на нижней палубе. Установленные в стенах огнетушители начали заливать ее быстро застывающей пенистой массой, у которой было дополнительное преимущество – она значительно отвердевала при контакте с вакуумом. Если внизу дыра и утекает кислород, масса должна попасть в дыру и надежно ее заткнуть. На это изобретение он потратил множество юнитов и теперь молился, чтобы оно не оказалось еще одной дурацкой экстравагантностью – одной из многих на «Кривой шоколадке».
Читать бесплатно другие книги:
