Турецкая любовь, или Горячие ночи Востока Шилова Юлия

– Но ведь мы любим друг друга, а это значит, что ты должен рассказывать мне обо всем, что с тобой происходит. Знаешь, а ведь я чувствовала…

– Что ты чувствовала?

– Что с тобой что-то не так, что у тебя беда. У меня было какое-то внутреннее предчувствие. Я не могу тебе этого объяснить. Говорят же, что близкие люди друг друга чувствуют, и расстояние не имеет никакого значения. Как сейчас твоя мама?

– Ничего хорошего сказать не могу. Она слишком слаба. Ей требуется операция, которая стоит порядка пятнадцати тысяч долларов.

– Сколько? – Я не сразу поверила своим ушам и посмотрела на Мустафу ничего не понимающими глазами. – Но ведь это нереальная сумма! Ее даже при всем желании не соберешь.

– Я знаю. Именно поэтому мамины дни сочтены. Я проработаю в этом отеле еще месяц, а потом уеду к своим родным, потому что я должен быть рядом с ними. На заработную плату аниматора всех не прокормишь, а ведь я еще и в институте учусь. Придется работать круглые сутки. Я не боюсь работы, мать жалко. Страшно от того, что я не могу ей помочь.

– А если ей сделают операцию, то она будет жить?

– Операция должна спасти ей жизнь. Так сказали врачи.

– Господи, а что же делать?

– Уже ничего не сделаешь, – обреченным голосом произнес Мустафа. – От этой беспомощности я не нахожу себе места. Наташа, я всегда буду о тебе помнить и, несмотря ни на что, всю жизнь буду продолжать тебя любить.

– Мустафа, да что ты такое говоришь? Неужели нельзя ничего сделать?

– Ничего. Не могу же я выйти с протянутой рукой и просить на операцию для своей матери.

– Мне очень жаль твою маму.

– Я знаю. Ты всегда искренне за меня переживаешь.

– И ты не приедешь ко мне зимой в Москву?

– Нет, – покачал головой Мустафа.

– Но почему? Как же так?

– Мне не на что ехать, – признался Мустафа, и это признание далось ему с огромным трудом, потому что никогда раньше он не жаловался мне на то, что у него нет денег.

– Я найду деньги на поездку. Это мои проблемы.

– Дело даже не в этом. Я просто не знаю, что будет дальше. Я не могу оставить своих родных. Наташа, забудь меня. Зачем тебе нужен бедный турецкий парень, на которого навалились такие тяжелые проблемы? Ты очень красивая девушка и сможешь встретить парня, у которого нет проблем. Ты найдешь свое счастье. Мне очень жаль, что все так получилось!

– Но мне не нужен парень без проблем! Мне нужен ты! – вырвался из моей груди крик отчаяния.

– Извини, – убито произнес Мустафа и обнял меня с такой силой, словно мы вот-вот должны друг с другом расстаться.

Всю ночь я практически не спала. Я лежала на плече у своего любимого и много думала. Ранним утром я ласково пощекотала перышком по его лицу и прошептала:

– Доброе утро, любимый.

– Доброе утро!

– Мустафа, твоя мама будет жить. Я найду деньги на операцию.

Мустафа поднял голову и растерянно захлопал ресницами.

– Что ты сказала?

– Я говорю, что я найду деньги на операцию для мамы.

– Наташа, но ведь это пятнадцать тысяч долларов! Ты понимаешь, насколько велика эта сумма?

– Я все прекрасно понимаю. Через несколько дней я улетаю в Москву, но совсем ненадолго. Я скоро вернусь обратно.

– Что это значит?

– Это значит, что я найду деньги. Я голову расшибу, но найду деньги для того, чтобы не дать твоей матери умереть. А что касается твоих родственников, то я готова им помогать.

Мустафа поднес мою руку к своим губам и поцеловал ее с присущей ему страстью.

– Наташа, я очень ценю твои слова и твое желание мне помочь, но ведь ты не миллионерша и целыми сутками работаешь только на то, чтобы приезжать ко мне и быть со мной рядом.

– А мне не нужна жизнь, в которой тебя нет рядом. Я найду деньги, даже если мне придется пробить головой стену.

Все остальные дни пролетели словно во сне. Днем я загорала на пляже, а все ночи напролет проводила с Мустафой и без остатка отдавалась нахлынувшим на меня чувствам. До Мустафы я никогда в жизни не знала, что такое неистовство. Это была какая-то дикая, необузданная страсть. Казалось, еще совсем немного – и она запросто сожжет тело. Мы словно выпивали друг друга большими и жадными глотками, боясь оставить хоть что-то на донышке. В последнюю ночь я провела рукой по волосам Мустафы и прошептала:

– Я найду деньги. Чего бы мне это ни стоило, я обязательно их найду.

– Ты сумасшедшая. Речь идет об очень больших деньгах!

– Мне не важно, какая это сумма, ведь на карту поставлена жизнь. Если я люблю тебя, значит, я люблю твою маму. Мустафа, не переживай ты так сильно, ведь теперь нас двое, а вдвоем мы – настоящая сила. Мы поднимем твоих братьев. Вот увидишь, все будет хорошо.

– Наташа, я знал, что самые лучшие девушки на земле – это русские девушки. Вас отличает самопожертвование. Такой способности к самопожертвованию нет ни у одной нации. Это и есть загадка русской души. Я люблю русских людей – они особенные.

– Я тоже люблю русских людей, только мне кажется, что в них не хватает патриотизма. Мы ведь достаточно сильная нация и можем стать еще сильнее.

– Наташа, как только я закончу учебу и получу диплом, я обязательно женюсь на тебе.

– Что? – Я почувствовала, как пересохло у меня во рту и переспросила шепотом: – Что ты сказал? Ты это серьезно?

– Да. Я без тебя не могу! Ты та самая девушка, о которой я мечтал всю свою жизнь.

Предложение Мустафы меня настолько растрогало, что я ощутила, как на моих глазах показались слезы.

– Ты выйдешь за меня замуж?

– Да! – неожиданно для самой себя громко крикнула я, так что у меня зазвенело в ушах.

Мустафа рассмеялся и ласково прикрыл мой рот свой ладонью.

– Ты что так кричишь?

– Я слишком долго мечтала услышать слова, которые ты сейчас произнес. Не хочу от тебя скрывать, но в моем представлении женщина, вышедшая замуж за турка, – забитое молчаливое существо, одетое в паранджу, предназначение которого – рожать детей и печь лепешки для пришедшего с работы мужа.

Мустафа вновь рассмеялся и откинулся на подушку.

– Наташа, ну что у тебя за представления? Я тебе обещаю, что у нас с тобой все будет совсем не так. Я никогда не надену на тебя паранджу, и ты будешь рожать столько детей, сколько посчитаешь нужным. А если ты хочешь услышать мое мнение, то я бы хотел двоих: мальчика и девочку.

В день отъезда Мустафа пришел провожать меня в холл нашего отеля и, не выпуская моей руки из своей, произнес траурным голосом:

– Время без тебя остановится.

– Я скоро приеду.

– Когда?

– Как только раздобуду денег на мамину операцию. Я постараюсь это сделать как можно быстрее.

– Я буду тебя ждать.

– Передавай привет своей маме. Скажи, что я ее очень люблю. Да и как я могу ее не любить – ведь она моя будущая свекровь. Мустафа, пожалуйста, звони мне как можно чаще. Я хочу слышать твой голос.

Мустафа отвел глаза в сторону и чуть слышно сказал:

– Наташенька, звонить не обещаю. У меня материальные затруднения. Я буду, по возможности, посылать тебе сообщения.

– Мне мало твоих сообщений.

Я полезла в кошелек, достала из него последние триста долларов и протянула их своему любимому человеку:

– Возьми. Я хочу, чтобы ты мне звонил.

– Но я не могу взять у тебя последние деньги…

– Возьми, я тебе говорю, а то обижусь. Я даю тебе эти деньги, потому что не могу жить без твоего голоса. Понимаешь?! Я хочу тебя слышать. Я хочу слышать, как ты скучаешь, как ты тоскуешь, как ты без меня жить не можешь.

Мустафа сунул деньги в карман и, преданно посмотрев мне в глаза, прошептал:

– Я потрачу эти деньги на тебя. На звонки к тебе. Обещаю! Когда я закончу учебу и получу диплом, то обязательно найду престижную работу. Я верну тебе все сполна. Я сделаю все возможное, чтобы ты ни в чем не нуждалась.

– Я тебе верю.

Посмотрев на часы, я поцеловала любимого в щеку и пробормотала:

– Автобус-то только через полчаса. Мустафа, иди. У тебя репетиция.

– А как же ты?

– Я пока возьму в баре что-нибудь выпить. Я терпеть не могу все эти расставания и долгие проводы. Иди, пожалуйста, а то я сейчас заплачу.

– Пойду, а то репетиция уже началась. Ребята меня заждались.

– Передавай всем привет. И не забывай мне звонить.

– Я буду тебя ждать. Ты всегда помни о том, что я тебя жду.

Стараясь не показывать своих слез, я подошла к бару, находящемуся рядом с рецепцией и заказала себе свой любимый коктейль. Оглянувшись назад, я посмотрела вслед выходящему на улицу Мустафе, который, словно почувствовав на себе мой взгляд, обернулся и помахал мне рукой. Минут через пять моему взору предстала Татьяна, идущая следом за носильщиком. Рядом с ней шел красавец-банщик. Он держал Таню за руку и смотрел на нее своими жгучими и страстными глазами. Остановившись у входа в отель, банщик нежно обнял мою приятельницу и принялся о чем-то шептать ей на ухо. Они стояли так до тех пор, пока не подошел наш автобус и все туристы ринулись занимать свои места. Пройдя мимо витающей в облаках Татьяны, которая, казалось, не видела меня в упор, я села на свободное место и заняла соседнее сиденье для своей подруги. Гид попросил всех туристов зайти в автобус, потому что пора ехать, и тут Татьяна бросилась к банщику на шею и стала торопливо ему что-то говорить. Затем она, бледная, как тень, вошла в салон и чуть было не прошла мимо меня.

– Татьяна, я тебе место заняла.

– Ой, спасибо, – от неожиданности Татьяна покраснела, как вареный рак, и старалась не смотреть мне в глаза. – Не ожидала тебя тут увидеть.

– А с чего бы это не ожидала? Мы с тобой вместе прилетели и вместе улетаем. У нас же количество дней отдыха одинаковое: восемь дней, семь ночей.

– Ах, да!

– А я смотрю, ты идешь по автобусу, словно ежик в тумане.

Автобус стал отъезжать, и банщик принялся махать Татьяне рукой, а та прилипла к окну и стала то целовать стекло, то посылать турку воздушные поцелуи.

– Ты какого черта окно-то целуешь? Оно же грязное! Ну, мать, я от тебя такого не ожидала: прямо картина Репина! Ты, я смотрю, с катушек капитально слетела.

Как только автобус выехал с территории, принадлежащей отелю, Татьяна откинулась на спинку кресла, достала носовой платок и промокнула глаза.

– Таня, ты что, плачешь, что ли? Вот это банщик! Всем банщикам банщик! Вот это он тебя помыл и отмассажировал. Чувствуется – по полной программе.

– Прекрати. Наталья, а я и не думала, что ты такая язва. Из тебя желчь так и прет.

– Да я не язва и никогда ею не была. Просто я не люблю, когда нашу русскую нацию позорят такие вот девицы, как ты, – проговорила я ехидным голосом и почувствовала, что мне стало значительно легче.

Мне показалось, что сейчас рассчиталась с Татьяной за все те колкие слова, которые она сказала мне ранее, и теперь мы с ней квиты.

– Извини.

– Извиняю, – глухо сказала Татьяна и добавила задумчиво: – Сама такая недавно была.

– А теперь стала другая?

– Зачем спрашиваешь? Сама все видела. Если бы кто-нибудь раньше сказал мне о том, что со мной может произойти подобное, я бы никогда не поверила. А тут приключилось. До сих пор в голове эта темная комната, множество свечей, легкая сексуальная музыка и сильные пальцы Халила.

– Халил – это наш банщик и массажист? Это тот, кто тебя провожал? – уточнила я на всякий случай.

– Да, это он. Я в этой поездке узнала себя с другой стороны, – глубоко вздохнула Татьяна. – Я ведь и сама не думала, что могу быть такая.

– Какая?

Таня огляделась по сторонам, затем нагнулась ко мне как можно ближе и прошептала:

– Мы с ним в постели такое вытворяли… Я бы с мужем никогда это повторить не смогла и ему бы никогда это не позволила. А с ним… Ты правильно выражение подобрала: я с ним с катушек капитально слетела.

– Ничего. Домой приедешь, и это пройдет.

– Не пройдет, – отрицательно замотала головой Татьяна.

– Что значит, не пройдет?

– Я полюбила. Да и что мне тебе объяснять. Ты же сама не хуже меня знаешь, что это такое.

– А как же муж?

– А я мужа никогда не любила. Я это только сейчас поняла. Я выдавала свое чувство за любовь, а оказалось – все совсем по-другому. Не любовь это вовсе.

– Такое со многими случается. Но ты, подружка, должна взять себя в руки. Нужно, чтобы муж ничего не заподозрил и ничего не заметил. Твоя турецкая любовь не должна мешать тихой, спокойной, размеренной семейной жизни. Если уж тебе так хочется снова Халила увидеть, то ты можешь под каким-нибудь предлогом приехать сюда еще раз. Главное, чтобы супруг ни о чем не догадался. Я знаю одну девушку, так она к одному аниматору уже раз семь приезжает. Причем у нее тоже муж и ребенок. Иногда она одна приезжает, иногда с ребенком. Разумеется, дома у нее все в полном порядке, а турецкий мачо – это ее маленькая тайна и утеха для истосковавшейся по жарким чувствам души. Она гуляет настолько умно, что комар носу не подточит. Муж ее боготворит, считает ее самой порядочной женщиной на свете и каждый день не забывает говорить о том, как же сильно ему повезло.

– Я не хочу гулять от своего мужа, – возразила мне Таня. – Я так не умею.

– И вот это правильно. Все-таки у тебя ребенок полутора лет. Один неправильный шаг сделаешь – муж все прознает, и вся твоя семейная жизнь рассыплется, как карточный домик. Лучше не рисковать.

– Я не буду гулять от мужа, потому что я с ним разведусь.

– Что значит – разведусь? – от неожиданности опешила я. – Зачем? Для чего? Какой смысл? Что тебе это даст? – Вопросы так и посыпались из меня.

– Я возвращаюсь домой и подаю на развод.

– Но зачем?

– Я не хочу жить со своим мужем, потому что я его больше не люблю.

– Но разве можно так быстро разлюбить человека?! Это же не просто так. У тебя же семья. Ты хочешь лишить ребенка родного отца ради сиюминутной страсти?! – пыталась я достучаться до здравого разума сидящей рядом с собой девушки.

– Это не временная страсть. Это любовь, – отрезала Татьяна и стала смотреть в окно.

– Значит, мужа ты никогда не любила?

– Это была влюбленность.

– Но ведь до поездки в Турцию ты его любила?

– Я была слишком слепа и принимала влюбленность за любовь.

– А сейчас ты прозрела?

– Да.

Татьяна была внешне идеально спокойна, и это начало меня выводить из себя. Подсознательно я чувствовала себя виноватой за те изменения, которые произошли с моей новой знакомой. Ведь говорят же, что дурной пример заразителен.

– Таня, но разве можно любимого человека разлюбить за какую-то неделю, проведенную на курорте?

– Можно, если этот человек никогда не был любимым. – Татьяна по-прежнему стояла на своем, чем вывела меня из себя уже окончательно.

– Дура, – только и смогла произнести я и отвернулась в другую сторону.

– Сама такая.

– Может быть, но не до такой степени. Мне все простительно. У меня ни мужа, ни ребенка, ни котенка. А ты хочешь потерять самое ценное, что имеешь, из-за какого-то банщика, который недавно с гор спустился и первый раз русскую симпатичную девушку увидел. Странно, что ты не влюбилась в хозяина осла или в того, кто выдает полотенца на пляже.

– Ой, а у самой-то кто? Аниматор. Шут гороховый, клоун! Точно такая же обслуга. От банщика недалеко ушел. Только мой пользу приносит, а твой, как дурень, народ смешит своими тупыми и плоскими шутками. И вообще, что ты на меня взъелась? Я взрослый человек и уже давно вправе принимать самостоятельные решения.

– А для чего ты разводишься? Ты думаешь, что твой банщик на тебе женится?

– Можно подумать, твой аниматор на тебе женится!

– Он сделал мне предложение, – я не могла не поделиться с Татьяной своей радостью.

– Поздравляю. Если сделал, то это еще не означает, что он на тебе женится.

– А вот это ты зря. В эту поездку я убедилась, что у нас все очень даже серьезно. Тем более, наши чувства сейчас проходят важное испытание – у него мама на грани жизни и смерти.

– Он у тебя денег, что ли, просит?

Я немного поежилась: Татьяна догадалась о том, что я не хотела ей говорить, и тут же ее поправила:

– Он ничего у меня не просит. Он просить не умеет, потому что не попрошайка. Я сама решила ему помочь.

– Давай, помогай, только смотри без штанов не останься. Вот ты над моим Халилом посмеялась, а он, в отличие от твоего аниматора, ни денег, ни подарков не просит. В долги не попадает, никто у него не болеет. Ему ничего, кроме меня, не нужно. Ему нужна только я сама.

– Ты хочешь сказать, что моему Мустафе от меня нужны только деньги?

– Я просто видела, с какой сумкой ты в Турцию ехала и с какой сумкой назад возвращаешься. Тут дураку понятно, что ты любимому провизию да подарки перла.

Поймав мой злобный взгляд, Татьяна тут же ушла от темы и заговорила уже более осторожно:

– Ты меня неправильно поняла. Просто наши тетки так балуют турецких мужиков! Я на все это сполна насмотрелась. А моему Халилу ничего от меня не надо.

– Ты уверена? Может, ты его слишком мало знаешь? Говорят, курочка по зернышку клюет. Не слишком ли ты его идеализируешь?

– Может быть. Но я не хочу думать о плохом. Я хочу думать только о хорошем. Ты же сама говорила мне о том, что живешь одним днем. Точно так же и я, но я не умею и не хочу врать. Я даже представить себе не могу, как я лягу со своим мужем в одну постель. Я ведь искренне люблю Халила. Ты думаешь, я ничего не понимаю? Думаешь, что я не знаю, что Халил, может, на мне не женится? Я все понимаю, но уже без него жить не могу. Я знаю, что одно дело – встречаться с турком и крутить с ним любовь, и совсем другое дело – выйти за турецкого мужчину замуж. Девушке с европейском образом жизни достаточно трудно принять восточный быт. Знаешь, что в этой турецкой любви самое интересное?

– Что?

– Мы строим иллюзии и верим в лучшее и, по идее, должны друг друга поддерживать, но вместо этого мы желаем друг другу зла и начинаем жестоко друг друга высмеивать.