Начать сначала Пилчер Розамунда

– Он сейчас там?

– Кажется, она считает, что должен быть там. Во всяком случае, надеется.

– Бедняжка, – сказал Маркус.

На это Роберт ничего не ответил, и они смолкли, каждый погрузившись в свои размышления. На Милтон-Гарденс Маркус выбрался из машины и поднялся на крыльцо, нащупывая в кармане ключ, но так и не успел его нащупать, потому что дверь открыла Хелен, и силуэт Маркуса в его мешковатом пальто и шляпе вырисовался теперь на фоне освещенного холла.

– С приездом! – радостно приветствовала она мужа и, поскольку он был намного ниже ее, наклонилась и обняла его, а Роберт, достав из багажника дорожную сумку Маркуса, подивился про себя, почему они никогда не выглядят смешно.

Казалось, что уже давно стемнело. Но когда лондонский экспресс прибыл на узловую станцию, где Эмме предстояла пересадка, она обнаружила, что вовсе и не темно. Небо светилось звездами, налетавший порывами ветер нес запах моря. Она стояла на платформе возле своего багажа, ожидая, когда отойдет экспресс, над головой у нее под неугомонным ветром жестко шуршали длинные листья пальмы.

Состав тронулся, и она увидела на противоположной платформе носильщика с тележкой, на которой лежали посылки. Заметив Эмму, он опустил ручки тележки и крикнул через путь:

– Вам помочь?

– Да, пожалуйста.

Он спрыгнул на рельсы, перешел на ее сторону, кое-как собрал в обе руки ее багаж, Эмма так же через рельсы последовала за ним, он подал ей руку, и она взобралась на другую платформу.

– Вам куда?

– В Порткеррис.

– Поедете поездом?

– Да.

Перед дальней платформой стоял поезд поменьше, он пойдет вдоль берега до Порткерриса. В вагоне Эмма была единственным пассажиром. Она заплатила носильщику, поблагодарила его и в полном изнеможении плюхнулась на сиденье. Казалось, этому дню не будет конца. Немного погодя в вагон села деревенская женщина в коричневой, похожей на горшок шляпе. Как видно, она ездила за покупками и поездка прошла успешно: ее кожаная клетчатая сумка была набита битком. Медленно тянулись минуты, и только ветер глухо стучал в закрытые окна вагона. Наконец раздался свисток локомотива, и они поехали.

За окнами вагона смутно маячили в темноте и проплывали мимо знакомые места. Эмма не могла сдержать волнение. До Порткерриса были всего лишь две маленькие остановки, но вот наконец и широкая просека, по весне усеянная примулами, за ней туннель, а по выезде из него внизу море, черное, как чернила, только что миновало время отлива, и мокрый песок казался гладким атласом. Порткеррис сиял огнями, над изогнутым берегом бухты словно повесили ожерелье, и плывущие огоньки рыбачьих лодок отсвечивали золотом в темной воде.

Поезд начал сбавлять ход. За окошком уже скользила платформа. Проплыло название «Порткеррис» и осталось позади. Вагон остановился напротив блестящего жестяного щита с рекламой крема для обуви – Эмма помнила этот щит с тех пор, как вообще стала что-то запоминать. Ее спутница, которая за всю поездку не произнесла ни слова, встала, открыла дверь, степенно вышла и скрылась в ночи. Эмма стояла в раскрытой двери, высматривая носильщика, но единственный железнодорожный служащий находился в другом конце поезда и неизвестно зачем объявлял: «Порткеррис! Порткеррис!» Она увидела, как он перестал переговариваться с машинистом, сдвинул кепку на затылок и подбоченился.

Возле рекламы сапожного крема стояла пустая тележка. Эмма сложила на нее вещи и, взяв в руку только маленький чемоданчик с самыми необходимыми вещами, пошла по платформе. В конторе начальника станции горел свет, на платформу ложились желтые пятна. На скамейке сидел какой-то человек и читал газету. Эмма, стуча подметками по каменным плитам платформы, прошла мимо, и тогда он положил газету и назвал ее имя. Эмма остановилась и медленно обернулась. Он свернул газету и встал. Под фонарем седые волосы окружали его голову словно нимбом.

– Я уж думал, ты не приедешь.

– Бен! Привет!

– Поезд опоздал или я перепутал время?

– Да нет, поезд не опоздал. Может быть, чуть задержался на разъезде. Как ты узнал, что я на нем приеду?