Обитатели миража Меррит Абрахам
Слава Люке! Жертвоприношение ей на следующее утро, если эта женщина окажется такой, какой я ее считаю!
Моя исчезнувшая империя! Что она мне? Я создам другую. Довольно того, что я жив.
Я снова рассмеялся. Взял Люр за подбородок, приподнял ее голову, прижал свои губы к ее губам. Она оттолкнула меня, в ее глазах был гнев, но и сомнение.
– Ты просила меня вспомнить. Что ж, я вспомнил. Зачем же ты открыла ворота моей памяти, если отказываешься от того, что следует за этим? Или ты знаешь о Двайану меньше, чем считаешь?
Она отступила на шаг, ответила яростно:
– Я отдаю свои поцелуи. Никто не берет их у меня силой.
Я схватил ее в объятия, прижал ее рот к своему, потом отпустил.
– Я беру их.
Я перехватил ее правую руку. В ней был зажат кинжал. Я забавлялся. Интересно, где она его спрятала. Я вырвал у нее кинжал и сунул себе за пояс.
– И отбираю шипы у тех, кого целую. Так поступал Двайану в прежние дни, так он поступит и сейчас.
Она все отступала, глаза ее расширились. Ай, но я читаю ее мысли. Она считала меня другим, думала, что я опрометчивый самозванец, обманщик. И хотела обмануть меня, подчинить своей воле. Обмануть меня. Меня, Двайану, который знал женщин, как знал войну! И все же…
Она прекрасна… и она все, что у меня есть в этом чуждом мире, где я должен начать заново создавать свою власть. Я подвел итог, пока она стояла, глядя на меня. Я заговорил, и слова мои были так же холодны, как мысли.
– Не играй больше кинжалом – не со мной. Позови своих слуг. Я голоден и жажду. Когда поем и выпью, поговорим.
Она поколебалась, потом хлопнула в ладоши. Вошли женщины с дымящимися блюдами, с кувшинами вина, с фруктами. Я жадно ел. Я много пил. Пил и ел и мало думал о Люр – но много о том колдовстве, которое заставило меня видеть, я сопоставлял все, что помнил из пустынного оазиса, с тем, что увидел. Немного. Я ел и пил молча. Чувствовал на себе ее взгляд. Посмотрел ей в глаза и улыбнулся.
– Ты хотела сделать меня рабом своей воли, Люр. Никогда не пытайся сделать это.
Она положила голову на руки и смотрела на меня через стол.
– Двайану умер давным-давно. Может ли увядший лист снова зазеленеть?
– Я – он, Люр.
Она не ответила.
– С какой мыслью ты привела меня сюда, Люр?
– Я устала от Тибура, устала от его смеха, устала от его глупости.
– Еще что?
– Я устала от Йодина. Мы с тобой – вдвоем – могли бы править Караком, если…
– В этом «если» самая суть, ведьма. Что это?
Она встала, приблизилась ко мне.
– Если ты можешь вызвать Калкру.
– А если не могу?
Она пожала белыми плечами, снова опустилась в кресло. Я рассмеялся.
– В таком случае Тибур не столь утомителен, и Йодина можно выносить. Теперь послушай меня, Люр. Твой ли голос призывал меня входить в храмы Калкру? Видела ли ты то, что видел я? Можешь не отвечать. Я вижу тебя насквозь, Люр. Ты хотела бы избавиться от Тибура. Что ж, я мог бы его убить. Ты хочешь избавиться от Йодина. Кем бы я ни был, если я сумею вызвать Большего, чем боги, в Йодине нет никакой необходимости. Когда Тибура и Йодина не станет, будем только мы с тобой. И ты решила, что сможешь править мной. Не сможешь, Люр.
Она слушала спокойно, спокойно и ответила.
– Все это правда…
Помолчала; глаза ее сверкнули; розовая краска поползла по груди и щекам.
– Но… есть и другая причина, почему я привела тебя сюда…
Я не спрашивал ее, что это за другая причина: женщины и раньше пытались поймать меня в эту западню. Она отвела взгляд, жестокость ее рта внезапно выступила очень ярко.
– Что ты обещала Йодину, ведьма?
Она встала, протянула ко мне руки, голос ее задрожал…
– Неужели ты не мужчина? Почему ты так говоришь со мной? Разве я не предложила тебе разделить со мной власть? Разве я не прекрасна? Не желанна?
– Прекрасна и очень желанна. Но прежде чем взять город, я всегда изучаю ожидающие меня ловушки.
Глаза ее сверкнули голубым пламенем. Она сделала быстрый шаг к двери. Я был быстрее. Я держал ее, удерживая руку, которой она хотела ударить меня.
– Что ты пообещала верховному жрецу, Люр?
Я поднес кинжал к ее горлу Глаза ее яростно блестели. Люка, поверни свое колесо, чтобы мне не нужно было убивать эту женщину!
Ее тело расслабилось, она рассмеялась.
– Опусти кинжал, я тебе расскажу.
Я выпустил ее и вернулся к своему креслу. Она изучала меня со своего места за столом; с недоверием сказала:
– Ты мог убить меня!
– Да.
– Я тебе верю. Кто бы ты ни был, Желтоволосый, мужчины, подобного тебе, здесь нет.
– А кто бы я мог быть, ведьма?
Она нетерпеливо ответила:
– Незачем больше играть друг с другом. – В голосе ее звучал гнев. – Я покончила с ложью, для нас обоих будет лучше, если ты поступишь так же. Кто бы ты ни был, ты не Двайану. Я снова утверждаю, что увядший лист не может зазеленеть, мертвые не возвращаются.
– Если я не он, откуда же эти воспоминания? Они пришли в мой мозг из твоего, ведьма, или из моего в твой?
Она покачала головой, и вновь я заметил в ее взгляде беглое сомнение.
– Я ничего не говорила. Ты видел… что-то. Ты ушел от меня. Что бы ты ни видел, я не участвовала в этом. И не могла подавить твою волю. Я ничего не видела.
– Я видел древнюю землю, Люр.
Она мрачно сказала:
– Я не могла пройти дальше портала.
– Что ты посылала меня искать для Йодина в земле айжиров, ведьма?
– Калкру, – ровно ответила она.
– Почему?
– Потому что тогда я бы точно, вне всякого сомнения знала, что ты можешь вызвать его. Это я и пообещала Йодину установить.
– А если я могу его вызвать?
– Тогда ты был бы убит раньше, чем тебе представится такая возможность.
– А если не могу?
– Тогда тебя принесли бы ему в жертву в храме.
– Клянусь Зардой! Не так принимали Двайану в старину; вы считаете, что ваше гостеприимство поможет удержать от вас чужеземцев? Разберемся в вопросе об устранении Тибура и жреца. Но почему бы не начать с тебя, ведьма?
Она улыбнулась.
– Во-первых, потому что это не принесет тебе добра, Желтоволосый. Взгляни.
Она поманила меня к одному из окон. Из него я увидел дорогу и гладкий холм, по которому мы вышли из леса. Вдоль всей дороги и на вершине холма стояли солдаты. Я почувствовал, что она права: я не мог бы выбраться отсюда без помех. Во мне начал подниматься старый холодный гнев. Она насмешливо смотрела на меня.
– Во-вторых, – сказала она. – Во-вторых… послушай меня, Желтоволосый.
Я налил вина, поднял кубок и выпил.
Она продолжала:
– Жизнь приятна в этой земле. Приятна по крайней мере для тех из нас, кто правит. У меня нет желания изменять ее – кроме вопроса о Тибуре и Йодине. И других дел, о которых мы сможем поговорить позже. Я знаю, что мир изменился, с тех пор как давным-давно наши предки бежали из земли айжиров. Я знаю, что жизнь существует и помимо этого тайного места, куда Калкру привел наших предков. Это знают и Йодин, и Тибур, и кое-кто еще. Остальные догадываются. Но никто из нас не хочет покинуть это приятное место… и мы не хотим пришельцев. Особенно мы не хотим, чтобы отсюда уходили наши люди. А это может случиться, если они узнают; и это случится, если они узнают о зеленых полях, лесах, быстрых реках и мире, кишащем людьми. Бесчисленные годы их учили, что нигде в мире нет жизни, только здесь. Что Калкру, разгневанный великим святотатством, когда земля айжиров поднялась против него и уничтожила его храмы, уничтожил жизнь повсюду, кроме этого места, и что здесь жизнь существует только благодаря молчаливой покорности Калкру; и так будет только до тех пор, пока ему приносят жертвы. Ты следишь за мной, Желтоволосый?
Я кивнул.
– Существует древнее пророчество о Двайану. Он был величайшим из айжирских царей. Жил за сто лет и больше до того, как айжиры начали отворачиваться от Калкру, отказываться от жертвоприношений, и в наказание пустыня начала наступление на плодородные земли. И вот, когда начались волнения, когда начиналась война, уничтожившая великую землю айжиров, родилось пророчество. Двайану вернется, чтобы восстановить древнюю славу. Это не ново, Желтоволосый. У других тоже были свои Двайану – Свершители судьбы, Освободители, я читала об этом в свитках, которые захватили с собой наши предки. Я не верю в эти истории: новые Двайану могут возникать, но старые не возвращаются. Но народ знает об этом пророчестве, и народ поверит всему, что обещает ему свободу от того, что он не любит. А жертвы для Калкру берутся из народа, и он не любит жертвоприношения. Но терпит, потому что боится последствий непослушания.
И вот тут, Желтоволосый, появляешься ты. Впервые услышав, как ты заявляешь, что ты Двайану, я устроила совет с Йодином и Тибуром. Я думала, что ты из Сирка. Скоро я уже знала, что это не так. С тобой был другой…
– Другой? – с искренним удивлением спросил я.
Она подозрительно посмотрела на меня.
– Ты его не помнишь?
– Нет. Я помню, как увидел тебя. С тобой был белый сокол. И другие женщины. Я увидел тебя с реки.
Она внимательно смотрела на меня.
– Ты помнишь рррллия… малый народ. Смуглую девушку, называвшую себя Эвали?
Малый народ… смуглая девушка… Эвали? Да, кое-что я помнил, но смутно. Вероятно, я видел их в забытых снах. Нет… они реальны… или нет?
– Мне кажется, я что-то припоминаю, Люр. Но четко ничего не помню.
В ее глазах горело странное возбуждение.
– Неважно, – сказала она. – Не думай о них. Ты проснулся. Позже поговорим и о них. Они наши враги. Теперь слушай меня. Если бы ты был из Сирка и выдавал себя за Двайану, вокруг тебя могли объединиться недовольные. Им нужен только предводитель. А если ты снаружи… ты еще опаснее, так как можешь доказать, что мы обманываем. Не только народ, но и солдаты могли бы поддержать тебя. И, вероятно, поддержали бы. Что нам оставалось? Только убить тебя.
– Верно, – ответил я. – удивляюсь, почему вы этого не сделали. Ведь возможность была.
– Ты усложнил дело, – сказала она. – Ты показал кольцо. Его многие видели, многие слышали, как ты называл себя Двайану…
Да! Теперь я вспомнил… как выбрался из реки. А как я в нее попал? Мост… Нансур… там что-то случилось… все в тумане, ничего не видно четко… малый народ… да, я кое-что о нем помню… они меня боялись… но я ничего не имел против них… напрасно я старался оживить смутные видения прошлого. Голос Люр прервал эти попытки
– И вот, – продолжала она, – я убедила Йодина, что тебя нельзя убивать сразу. Это стало бы известно и вызвало бы большое беспокойство. С одной стороны, укрепило бы Сирк. С другой – привело в смятение солдат. Как же, Двайану пришел, а его убили!
– Я возьму его, – сказала я Йодину. – Я не доверяю Тибуру, который своей глупостью и высокомерием может уничтожить нас всех. Есть лучший выход. Пусть Калкру съест его и докажет, что мы правы, а он всего лишь обманщик и хвастун. Тогда не скоро появится другой Двайану.
– Значит верховный жрец тоже не верит, что я Двайану?
– Меньше, чем я, Желтоволосый, – с улыбкой сказала она. – И Тибур не верит. Но кто ты, откуда, как пришел и почему – это занимает их, да и меня тоже. Ты похож на айжира, но это ничего не значит. На твоих руках древние знаки – значит, в тебе древняя кровь. Но у Тибура тоже, а он не Освободитель, – смех ее прозвучал, как маленькие колокольчики. – У тебя кольцо. Где ты его взял, Желтоволосый? Ты мало знаешь о его использовании. Йодин обнаружил это. Когда ты спал. И Йодин утверждает, что ты побледнел и чуть не убежал, когда впервые увидел Калкру в его комнате. Не отказывайся, Желтоволосый. Я сама это видела. Нет, Йодин не боится соперника перед Растворителем. Но… он не вполне уверен. Остается слабая тень сомнения. Я сыграла на этом. И вот – ты здесь.
Я с откровенным восхищением смотрел на нее, потом поднял свой кубок и выпил в ее честь. Хлопнул в ладоши, вошла служанка.
– Очисть стол. Принеси вина.
Принесли еще кувшины и кубки. Когда слуги вышли, я подошел к двери. На ней был засов. Я задвинул его. Взял один из кувшинов и наполовину опустошил его.
– Я могу вызывать Растворителя, ведьма.
Она резко перевела дыхание; тело ее задрожало; синий огонь в глазах горел ярко, ярко…
– Показать?
Я достал из ящичка кольцо, надел на палец, поднял в приветствии руки…
Холодный ветер пронесся по комнате. Ведьма подскочила ко мне, схватила за руку, потянула ее вниз. Губы ее побелели.
– Нет! Нет! Я верю… Двайану!
Я рассмеялся. Странный холод вкрадчиво отступил.
– А что теперь, ведьма, ты скажешь жрецу?
Кровь медленно прихлынула к ее губам и лицу. Она подняла кувшин и осушила его. Руки ее не дрожали. Восхитительная женщина, эта Люр.
Она сказала:
– Я скажу ему, что ты безвластен.
Я ответил.
– Я вызову Растворителя. Я убью Тибура. Убью Йодина. Кого еще?
Она подошла ко мне, коснулась грудью.
– Уничтожь Сирк. Сотри с лица земли карликов. Тогда мы с тобой будем править… одни.
Я выпил еще.
– Я вызову Калкру. Устраню Тибура и жреца. Разгромлю Сирк и начну войну против карликов… если…
Она долго смотрела мне в глаза, рука ее легла мне на плечо…
Протянув руку, я погасил свечи. Сквозь окна проходила зеленая полутьма ночи миража. Шепчущий водопад, казалось, смеется.
– Беру свою плату авансом, – сказал я. – Так поступал Двайану в старину – и разве я не Двайану?
– Да! – прошептала ведьма.
Она сорвала нить сапфиров с головы, корона развернулась, и рыжие волосы свободно упали на плечи. Руки ее обхватили мою шею. Мягкие губы прижались к моим.
На дороге послышался конский топот. Отдаленный вызов. Стук в дверь. Ведьма проснулась, сонно село под шелковым покровом своих волос.
– Это ты, Овадра?
– Да, госпожа. Посыльный от Тибура.
Я рассмеялся.
– Скажи ему, что ты занята, Люр.
Она склонила ко мне голову, так что мы оба оказались под шелковым покровом ее волос.
– Скажи ему, что я занята, Овадра. Он может подождать до утра – или вернется к Тибуру вместе со своим посланием.
Она опустилась и прижалась ко мне губами.
Клянусь Зардой! Как в старину… есть враги, которых нужно убить, есть город, который нужно взять, есть народ, которым нужно править, и мягкие руки женщины вокруг меня.
Я очень доволен!
КНИГА ДВАЙАНУ
17. ИСПЫТАНИЕ КАЛКРУ
Дважды зеленая ночь заполняла чашу земли под миражом, а я пировал с Люр и ее женщинами. Мы занимались фехтованием, метанием молота, борьбой. Они были воины, эти женщины! Закаленная сталь под шелковой кожей – хоть я силен и быстр, но мне доставалось от них. Если такие же защищают Сирк, его нелегко будет покорить.
По взглядам, которые они бросали на меня, по их шепоту я знал, что не останусь в одиночестве, если Люр уедет в Карак. Но она не уезжала; она всегда была рядом со мной, а от Тибура больше посыльных не было; или если и были, я о них не знал. Она тайно сообщила Йодину, что он оказался прав: я не могу вызывать Большего, чем боги, я либо самозванец, либо сумасшедший. Так она мне сказала. Я не знал, солгала ли она ему или лжет мне, но меня это не беспокоило. Я был слишком занят – я жил.
Но больше она не звала меня Желтоволосым. Всегда Двайану. И все искусство любви – а она не была новичком в этом искусстве, эта женщина-ведьма, – она использовала, чтобы привязать меня к себе.
Был ранний рассвет третьего дня; я высунулся из окна, наблюдая, как медленно гаснут огненные призрачные лилии, как туманные призраки, рабы водопада, поднимаются все медленнее и медленнее. Я думал, что Люр спит. Услышав, что она шевельнулась, я обернулся. Она сидела и смотрела на меня сквозь рыжую вуаль своих волос. Настоящая ведьма…
– Накануне вечером прибыл посланник Йодина. Сегодня ты предстанешь перед Калкру.
Дрожь пробежала по моему телу, кровь зашумела в ушах. Всегда я испытывал это, когда должен был разбудить Растворителя, – чувство власти, превосходившее даже торжество победы. Совсем особое чувство – нечеловеческой мощи и гордости. И с ним гнев, негодование против Существа, которое было врагом Жизни. Этот демон пожрал плот и кровь земли айжиров, высосал ее душу.
Люр следила за мной.
– Ты боишься, Двайану?
Я сел рядом с ней, разделил вуаль ее волос.
– Поэтому ты удвоила поцелуи ночью, Люр? Поэтому они были такими… нежными? Ты сама превратилась в нежность, ведьма, но это тебе не подходит. А ты испугалась? За меня? Ты размягчаешь меня, Люр.
Глаза ее сверкнули, лицо вспыхнуло от моего смеха.
– Ты не веришь, что я люблю тебя, Двайану?
– Не так, как ты любишь власть, ведьма.
– А ты меня любишь?
– Не так, как я люблю власть, ведьма, – ответил я и снова расхохотался.
Сузившимися глазами она рассматривала меня. Потом сказала:
– В Караке много говорят о тебе. Это опасно. Йодин жалеет, что не убил тебя, когда мог; в то же время он понимает, что могло быть еще хуже, если бы он сделал это. Тибур жалеет, что не убил тебя, когда ты выходил из реки, требует, чтобы мы больше не ждали. Йодин объявил тебя лжепророком и заявил, что Больший, чем боги, докажет, что это так. Он верит в то, что я сообщила ему, а может, у него припрятан меч. Ты, – в ее голосе прозвучала еле уловимая насмешка, – ты, который так легко разгадал меня, конечно, сможешь разгадать и его и примешь меры. Люди ропщут; некоторые дворяне требуют, чтобы ты был им показан; а солдаты с радостью пошли бы за Двайану, если бы поверили, что ты подлинный Двайану. Они беспокойны. Распространяются слухи. Ты стал особенно… неудобен. Поэтому сегодня ты предстанешь перед Калкру.
– Если это правда, – ответил я, – то мне пришло в голову, что я могу захватить власть, и не пробуждая Растворителя.
Она улыбнулась.
– Не твоя старая хитрость посылает тебе такие мысли. Ты будешь под присмотром. И прежде чем сможешь собрать вокруг себя хотя бы дюжину последователей, тебя убьют. А почему бы и нет? Мы больше ничего не выигрываем, сохраняя тебе жизнь. А кое-что и проигрываем. К тому же… ты ведь пообещал мне.
Я обнял ее за плечи, приподнял и поцеловал.
– Что касается того, чтобы быть убитым… у меня есть свое мнение на этот счет. Но я шучу, Люр. Я выполняю свои обещания.
С дороги доносился лошадиный топот, звон снаряжения, гром барабанов. Я подошел к окну. Люр спрыгнула с кровати и стала рядом со мной. По дороге приближался отряд в сотню или больше всадников. С их копий свисали желтые знамена с черным изображением Калкру. Всадники остановились у подъемного моста. В переднем я узнал Тибура, его широкие плечи покрывал желтый плащ, на груди – изображение Кракена.
– Они пришли, чтобы отвести тебя в храм. Я должна их пропустить.
– Почему бы и нет? – равнодушно сказал я. – Но ни в какой храм я не пойду, пока не позавтракаю.
Я посмотрел на Тибура.
– И если мне предстоит ехать рядом с Кузнецом, я бы хотел надеть кольчугу.
– Ты поедешь рядом со мной, – сказала Люр. – Что касается оружия, можешь выбирать любое. Но тебе нечего бояться на пути в храм – опасность внутри него.
– Ты слишком много говоришь о страхе, ведьма, – сказал я, нахмурившись. – Звучит рог. Тибур может подумать, что я не хочу с ним встречаться. А я не хотел бы, чтобы он так считал.
Она отдала приказ гарнизону замка. Я услышал скрип опускаемого моста, принимая ванну. И вскоре топот лошадей послышался во дворе замка. Вошла камеристка Люр, и та вышла вместе с нею.
Я неторопливо оделся. На пути в большой зал задержался в оружейной комнате. Я тут приметил один меч. У него был вес, к которому я привык, он был длинный, изогнутый, а лучшего металла я не знавал и в земле айжиров. Я взвесил его в левой руке и подобрал другой, более легкий, для правой. Вспомнил, что кто-то предупредил меня об опасности левой руки Тибура… а, да, женщина-солдат. Я рассмеялся… пусть Тибур опасается меня. Я взял молот, не такой тяжелый, как у Кузнеца… это все его тщеславие… более легкий молот точнее, им легче управлять… Прикрепил крепкий ремень, прочно удерживавший молот. И пошел навстречу Тибуру.
В зале ожидало с десяток айжирских дворян, по большей части мужчин. С ними Люр. Я заметил, что она повсюду расставила своих солдат и что они полностью вооружены. Я решил, что это доказательство ее доброй воли, хотя это противоречило ее утверждению, что мне нечего опасаться на пути в храм. В приветствии Тибура не было высокомерия. И в приветствиях других. За одним исключением. Рядом с Тибуром стоял мужчина, почти с меня ростом. У него холодные голубые глаза, и в них то особое выражение, которое выдает прирожденного убийцу. От левого виска до подбородка по его лицу проходил шрам, а нос был разбит. Таких людей в старые времена я посылал командовать особо непокорными племенами. Его высокомерие раздражало меня, но я сдержался. В данной момент мне не нужны никакие конфликты. Не нужно возбуждать подозрений в мозгу Кузнеца. Мои приветствия ему и остальным звучали почти покорно.
Я сохранял эту видимость, пока мы завтракали и пили. Один раз это было особенно трудно. Тибур склонился к человеку со шрамом и рассмеялся.
– Я говорил, что он выше тебя, Рашча. Серый жеребец мой!
Голубые глаза обратились ко мне, я продолжал с аппетитом есть.
– Серый жеребец твой.
Тибур обернулся ко мне.
– Это Рашча, Ломающий Спины. После меня он сильнее всех в Караке. Жаль, что ты так скоро должен встретиться с Большим, чем боги. Стоило бы посмотреть вашу схватку.
Меня охватил гнев, рука потянулась к мечу, но я сдержался и ответил в рвением:
– Верно, но, может, встречу с Калкру можно отложить…
Люр нахмурилась и взглянула на меня, но Тибур ухватил наживку, глаза его злобно сверкнули.
– Нет, он не может ждать. Может быть, потом…
От его смеха задрожал стол. Остальные присоединились к нему. Человек со шрамом улыбнулся. Клянусь Зардой, этого нельзя вынести! Спокойно, Двайану, ты так их и обманывал в прежние дни, обманешь и теперь.
Я осушил свой кубок и снова наполнил его. Смеялся вместе с ними, как будто не понимал, чему они смеются. Но я запомнил их лица.
Мы ехали по дороге; рядом со мной Люр; нас окружало кольцо ее отборных женщин. Перед нами располагались Тибур, Ломающий Спины и десяток лучших людей Тибура. За нами – отряд с желтыми вымпелами, а еще дальше большой отряд солдат ведьмы.
Я ехал с соответствующим унылым видом. Время от времени Кузнец и его окружающие оглядывались на меня. И тогда я слышал их смех. Ведьма ехала так же молчаливо, как и я. Она искоса взглядывала на меня, и когда это случалось, я еще ниже опускал голову.
Перед нами возвышалась черная цитадель. Мы въехали в город. К этому времени изумление в глазах Люр сменилось почти откровенным презрением, смех Кузнеца стал оскорбительным.
Улицы были заполнены жителями Карака. Я вздохнул, видимо, стараясь избавиться от подавленности, но продолжал ехать апатично. Люр прикусила губу и, нахмурившись, подъехала ко мне.
– Ты меня обманывал, Желтоволосый? Ты ведешь себя, как побитый пес!
Я отвернулся, чтобы она не могла видеть мое лицо. Клянусь Люкой, как трудно сдерживать смех!
В толпе перешептывались, разговаривали. Не было ни криков, ни приветствий. Повсюду стояли солдаты с мечами, вооруженные к тому же молотами, копьями и пиками. Виднелись и лучники. Верховный жрец не оставлял места случайностям.
Я тоже.
В мои планы не входило ускорять убийство. Нельзя было давать Тибуру хоть малейший предлог направить против меня тучу копий и стрел. Люр считала, что на пути в храм мне не угрожает опасность, только в храме. Я знал, что на самом деле наоборот.
Поэтому не герой-завоеватель, не освободитель, не великолепный воин из прошлого ехал в тот день по Караку. Человек, не уверенный в себе, или, вернее, слишком уверенный в том, что его ожидает. Люди, ожидавшие Двайану, смотревшие на него, чувствовали это – и переговаривались или молчали. Кузнеца это устраивало. И меня тоже, потому что сейчас я стремился на встречу с Калкру, как невеста ждет жениха. И не собирался рисковать, не хотел, чтобы меня остановил удар меча или молота, копья или стрелы.
Лицо ведьмы становилось все более хмурым, презрение и ярость в ее взгляде усиливались.
Мы обогнули крепость и направились по широкой дороге к утесам. Проехали вдоль утесов с развевающимися вымпелами под гром барабанов. Подъехали к гигантской двери, ведущей в гору, – много раз проезжал я через такие двери! Я неохотно спешился. Неохотно позволил Тибуру и Люр отвести себя в маленькую, высеченную в скале комнату.
Ни слова не говоря, они оставили меня. Я осмотрелся. Сундуки, в которых хранятся священные одежды, купель очищения, сосуды для умащения того, кто вызывает Калкру.
Дверь открылась. Я смотрел в лицо Йодина.
В нем был мстительный триумф; я понял, что жрец виделся с Люр и Кузнецом, и они рассказали ему, как я ехал. Как обреченный на жертвоприношение! Что ж, теперь Люр честно могла сказать ему, что то, на что он надеялся, правда. Если она хотела предать меня – если она предала меня, – теперь она верила, что я лжец и хвастун, как в это верили Тибур и остальные. Если же она не предала меня, я подкрепил ее ложь Йодину.
Двенадцать младших жрецов, одетые в священные одежды, вошли вслед за Йодином. Верховный жрец был в желтом одеянии с изображением обвивающих щупалец. На пальце его сверкало кольцо Калкру.
Больший, чем боги, ждет твоей молитвы, Двайану, – сказал он. – Но сначала тебе нужно подвергнуться очищению.
Я кивнул. Они занялись необходимыми ритуалами. Я неуклюже подчинялся им, как человек, незнакомый с обрядами, но желающий им научиться. Злое выражение в глазах Йодина усилилось.
Обряды завершены. Йодин достал из сундука одежду, такую же, как на нем, и одел ее на меня. Я ждал.
– Твое кольцо, – сардонически напомнил он мне. – Ты забыл, что должен надеть кольцо!
Я схватился за цепь на шее, открыл ящичек и надел на палец кольцо. Младшие жрецы со своими барабанами вышли из комнаты. Я следовал за ними, рядом шел верховный жрец. Я слышал звон молота о наковальню. Это голос Тубалки, старейшего бога, который научил людей соединять огонь с металлом. Тубалка приветствовал Калкру и поклонялся ему.
Знакомое с древности возбуждение, экстаз темной власти охватывали меня. Трудно не выдать себя. Мы вышли из коридора и оказались в храме.
Хай! Большему, чем боги, приготовили здесь достойное помещение! Даже в земле айжиров я не видел большего храма. Он был высечен в самом сердце скалы, как подобает жилищу Калкру; огромные квадратные колонны, ограничивавшие амфитеатр, поднимались к потолку, терявшемуся во тьме. Повсюду виднелись светильники из изогнутого металла, и из них вырывались ровные спирали тусклого желтого пламени. Они горели ровно и беззвучно; при их свете я видел, как колонны уходят, уходят вдаль, будто в пустоту.
Из амфитеатра на меня смотрели лица – сотни лиц. Женские лица под вымпелами и знаменами, украшенными символами кланов; под этими знаменами мужчины сражались рядом со мной во многих кровавых битвах. Боги, как здесь мало мужчин! Они смотрели на меня, эти женские лица… женщины-дворяне, женщины-рыцари, женщины-солдаты. Сотни их смотрели на меня… безжалостные голубые глаза… ни жалости, ни женской мягкости в этих лицах… это все воины… Хорошо! И я буду обращаться с ними не как с женщинами, а как с воинами.
Я заметил, что по краям амфитеатра расположились лучники с луками наготове, стрелы наложены на тетиву; все они обращены ко мне.
Дело Тибура? Или жреца – боится, что я попытаюсь сбежать? Мне это не нравится, но тут я ничего поделать не могу. Люка, милостивая богиня, поверни колесо так, чтобы ни одна стрела не сорвалась до того, как я начну ритуал!
Я повернулся и взглянул на загадочный экран – эту дверь, через которую из пустоты появляется Калкру. Она находилась в ста шагах от меня – такой широкой и глубокой была каменная платформа. Здесь пещера была вырублена в форме воронки. Экран представлял собой диск, в несколько десятков раз выше самого рослого человека. Не яркий желтый квадрат, в котором в храмах материнской земли становился материальным Калкру. Впервые я ощутил сомнение – то ли самое Существо? Не было ли у жреца другой причины для зловещей уверенности, кроме его неверия в меня?
Читать бесплатно другие книги:
