Что скрывалось за фиговым листком Чейз Джеймс

Он встал на колени и заглянул под кровать.

– Здесь что-то есть.

Мы отодвинули кровать и обнаружили довольно большую дыру в полу, до половины закрытую люком. Убрав крышку, я посмотрел в яму.

Потом обернулся на Билла, заглядывавшего через плечо.

– Возможно, здесь он держал свои деньги, – сказал я. – Вы проверили, был ли у него счет в банке Сирла?

– Проверил, не было.

– Он зарабатывал деньги и не мог много тратить. Эта яма могла служить ему банком, а кто-то обнаружил ее.

Билл кивнул:

– Резонно.

Пожав плечами, он выпрямился.

– На скорый успех мы не можем рассчитывать. Я надеялся отыскать какие-то письма или, на худой конец, фотографии Митча и Джонни. Надо заняться одеждой старика.

Я открыл кладовку. В ней висели всего лишь пара брюк и поношенная кожаная куртка. В карманах было пусто.

– Жил небогато, верно? – сказал я, захлопывая дверь.

Билл хмыкнул. Он внимательно разглядывал что-то на противоположной стене.

Солнце медленно пробиралось к задней части дома, теперь оно освещало маленькую комнатку.

Я проследил за его взглядом и увидел несомненные признаки того, что на стене когда-то висела то ли картинка, то ли фотография в рамке. Заметили мы этот след только потому, что его осветило солнце.

Размеры рамки были 12 х 8 дюймов.

Я задумчиво произнес:

– Можно предположить, что в этой рамке находилась медаль «Почета» Митча. Над кроватью старика. На самом видном месте. Предмет его гордости. Конечно, это всего лишь предположение, но мне думается, что я прав.

– Если сюда забрался вор, – сказал Билл, – то на кой черт ему понадобилась эта медаль? Ведь на ней имя Митча!

– Кто говорит о воре? Тот самый человек, который очистил все ящики и забрал эту рамку, и застрелил Фрэда Джексона. Ни один вор не станет уносить с собой бумажки. Нет, Билл, это дело рук убийцы.

– Да-а.

Я вышел на солнце.

– Пошли посмотрим на лягушатник.

В пруду мы нашли одних лягушек. Казалось, они знали, что Джексона больше нет в живых, потому что они все сидели в тине вдоль берега. Правда, когда мы приблизились, они нырнули в грязную, затянутую водорослями воду.

– Ну что ж, – сказал я, закуривая сигарету. – Поехали назад.

Когда мы шли к машине, я спросил:

– А шериф не возмутится, если вы будете разъезжать со мной, Билл?

– Я это уладил. Сказал ему, что было бы неплохо вертеться возле вас и докладывать ему о ваших действиях. Ему это понравилось.

– Только не перестарайтесь в отношении докладов. Пусть считает, что у меня ничего не получается. Подозреваю, что эта фиговая работа окажется куда труднее, чем я предполагал.

Он посмотрел на меня с недоумением:

– С чего вы взяли?

– Сами подумайте, – засмеялся я, влезая в машину. – Для вас это будет неплохой тренировкой.

Когда он включил мотор, я спросил:

– Вы поговорили с почтальоном о корреспонденции Джексона?

– Еще нет. Я не забыл, но Джоша трудно поймать. Надеюсь увидеться с ним сегодня вечером.

– Пожалуйста, – сказал я, отодвинулся в сторону, поручив ему везти меня в Сирл.

Прежде чем расстаться с Андерсоном, я спросил его, где живет отец Сида Воткинса.

– Волли Воткинс? – Он удивился. – Вы хотите с ним поговорить?

– Где мне его найти?

– У него очаровательный небольшой домик под самым Сирлом. Третий поворот налево по шоссе. Заблудиться невозможно. Других домов там нет. Волли приезжает в клуб три-четыре раза в неделю. Его здесь все знают. Они с Китти превратили свое жилище в настоящее уютное гнездышко. Когда она умерла, мы боялись, что он не переживет.

– Когда это случилось?

– Пару лет назад. В городе болтают, что она скончалась из-за тоски по сыну, но вы знаете, чего стоят эти разговоры, доктор Стид определил воспаление легких.

– Я слышал, что Сид Воткинс был настоящим повесой?

– Это верно, но вы же знаете, каковы матери. Она его боготворила. А вот отец не ладил с ним.

Прежде чем отправиться на поиски дома Воткинса, я остановился на лягушачьей фабрике Моргана и Везерспуна.

Гарри Везерспуна я нашел за его письменным столом. Он посмотрел на меня довольно хмуро, когда я вошел в офис. Затем усмехнулся.

– Ах, мистер Уоллес, частный сыщик, – сказал он, откидываясь на спинку стула. – Вы провели меня своей байкой о сборе информации для писателей.

– Очень сожалею, мистер Везерспун, – бросил я, подходя к столу. – Но из прошлого опыта мне известно, что некоторые люди не любят говорить с частными сыщиками.

Он кивнул:

– Я не в претензии. Я слышал, что вы надеетесь отыскать внука несчастного старого Фрэда?

– В этом городе великолепно работает беспроволочный телеграф.

– Совершенно верно. Тут ничего не может случиться без того, чтобы через полчаса всему городу стало об этом известно.

– Я хотел бы задать вам один вопрос, мистер Везерспун.

– Спрашивайте, пожалуйста, что вас интересует?

– Старый Джексон еженедельно поставлял вам определенное количество лягушек. Меня интересует, сколько вы ему платили?

Он бросил на меня испытующий взгляд:

– А что?

– Джонни Джексон должен быть его наследником. Судя по тому, как жил его дед, он тратил на себя очень мало, так что наверняка что-то накопил.

– Полагаю, что так. Не вижу оснований не ответить на ваш вопрос. Некоторые недели он сдавал товара больше, а другие меньше. Но в среднем он получал долларов сто пятьдесят в неделю.

– Как вы расплачивались с ним?

– Всегда наличными. Я вкладывал деньги в конверт. Эйб отвозил их Фрэду, и тот присылал расписку.

– Таким образом он откладывал приблизительно по сотне в неделю?

– Трудно сказать. У него был сын, Митч, может, он давал деньги ему.

Я подумал о дыре под кроватью Джексона. Он наверняка клал туда свои капиталы. Даже если он действительно что-то давал Митчу, то все равно за последнее время подкопилось порядочно денег.

– Грустно думать, что старик покончил с собой, – продолжал Везерспун, – но ему не для кого было жить. Нам его будет не хватать. Его ферма давала много товара.

– Думаете приобрести ее? – спросил я равнодушно.

Он не сразу ответил, бросил на меня любопытный взгляд.

– Да, пожалуй. Я знаю одного весьма энергичного фермера-лягушатника, которому я смог бы сдать эту ферму в аренду, если я куплю ее, но она входит в состояние старика. До тех пор, пока внук не будет найден или не будет доказано, что он умер, я ничего не смогу сделать.

– Ничего?

Я посмотрел на него.

– Как только я услышал о смерти старины Джексона, я сразу же подумал о покупке этой фермы. Я поручил своему адвокату заняться этим вопросом.

Я твердо смотрел ему в глаза, заметив, как он старательно отводит их в сторону.

– Я поручил дать ему объявление в газету для Джонни Джексона. Вот тут и вы могли бы помочь, мистер Уоллес. Если вы найдете его следы, прошу передать ему, что я бы хотел побеседовать с ним. Он получит приличные деньги за ферму деда.

– А кто ваш адвокат?

– «Говард и Венболт». Мистер Венболт занимается всеми моими делами.

– Вы не возражаете, если я с ним поговорю?

– Почему я могу возражать? О чем, если не секрет?

– Я разыскиваю Джонни. Вы сказали, что и он его ищет. Мы сможем сэкономить друг другу время, не дублируя наши действия.

– Правильно. Его адрес найдете в справочнике.

– Прекрасно. Ну что ж, благодарю, мистер Везерспун. Будем надеяться, что нам удастся разыскать паренька.

На этом мы расстались.

Я доехал до дома Волли Воткинса менее чем за пятнадцать минут. Описание Билла было недостаточно четким. Маленькое бунгало как будто сошло с картинки: пропорциональное сооружение, с белоснежными стенами, маленьким садиком, где по обе стороны аккуратно подстриженной площадки цвели потрясающие розы, которые разве что увидишь на выставке. Короткая гравийная дорожка вела к калитке от входной двери под козырьком, крытым красной черепицей.

Этот игрушечный домик говорил о заботе, трудолюбии и любящих руках.

Возле дома на качалке сидел Волли Воткинс и курил трубку. На нем были белый костюм и панама.

Он наблюдал за тем, как я вылез из машины. Я решил, что ему около семидесяти: худощавый, сильно загорелый, с седой бородкой. Мне он показался старым пионером, который очень много трудился, немного страдал, но в конце концов добился полного благополучия.

Он мне сразу же очень понравился.

– Мистер Воткинс? – спросил я, останавливаясь перед ним.

– Никто иной, а вы наверняка Дирк Уоллес, сыщик из агентства Парнэлла? – Протянув руку, он улыбнулся: – Не удивляйтесь. Новости быстро передаются в нашей глухомани.

– Я это уже понял, – засмеялся я, пожимая ему руку.

– Извините, что я не поднимаюсь. У меня поврежден коленный сустав. А теперь, прежде чем мы поговорим, сходите на кухню, это первая дверь налево. В холодильнике вы найдете бутылку доброго скотча и бутылку содовой. А стаканы рядом с холодильником. Будьте добры, не посчитайте это за труд. – Он мне по-дружески улыбнулся. – А пока вы будете в доме, осмотритесь. Я бы хотел, чтобы вы видели, как я живу. Откровенно признаюсь, я горжусь тем порядком, в котором содержится дом с тех пор, как я потерял Китти.

Я все это в точности выполнил. Маленькое бунгало содержалось в идеальном порядке. В нем были просторная гостиная и хорошо оборудованная кухня. Судя по двум дверям, к гостиной примыкали две спальни, но я дальше не заглядывал. Смешав питье, я отнес его в сад и сел в другую качалку рядом с Воткинсом.

– Мистер Воткинс, вы можете более чем гордиться своим домом! – совершенно искренне воскликнул я.

– Благодарю вас. – Он был счастлив. – Китти была образцовой хозяйкой. Она очень любила наш домик и изо всех сил старалась сделать его нарядным и уютным. Я бы не хотел ее огорчать. Верю, что дорогие нам люди находятся где-то неподалеку…

Он приподнял свой стакан. Мы немного выпили.

– Итак, вы разыскиваете Джонни Джексона?

– Да. Вы с ним когда-нибудь встречались?

– Да. Он был симпатичным парнишкой… Смышленым. Когда я так говорю, я имею в виду, что он хорошо учился в школе и был трудягой. А это очень важно. Нынешняя молодежь утратила вкус к труду. Популярная музыка и валяние дурака. Но Джонни не ленился ежедневно ездить за пять миль в школу, там прекрасно учился, затем ехал обратно, готовил, стирал, помогал деду с лягушками и поддерживал порядок в доме. Он любил Фрэда. Из того, что я знаю, он его просто боготворил.

– Тогда почему он от него удрал?

Волли почесал бороду и покачал головой:

– Я сам себе постоянно задаю этот вопрос. Почему он неожиданно исчез?

– Мистер Воткинс, не предполагаете ли вы, что с ним что-то случилось? Я имею в виду, что он заболел и умер или попал в аварию и погиб, а старый Джексон об этом не сообщил?

Тот отпил еще немного из стакана, при этом несколько капель пролилось на брюки. Едва слышно обругав себя «безруким», он вытащил носовой платок и стал вытирать пятно.

– Умер? Ну нет, Фрэд бы сразу заявил об этом. Ничего подобного. Просто что-то произошло в их домике, заставившее Джонни сбежать. Вот что я предполагаю.

– Что же такое могло случиться?

Он качнулся пару раз в качалке.

– Я сам об этом спрашиваю.

– Возможно, подрастая, Джонни устал от такого существования. Вот и решил удрать?

– Говорю вам, он боготворил деда. Он бы от него никуда не ушел.

– И однако же ушел?

– То-то и оно.

– Вы хорошо знали Фрэда?

– Более чем хорошо. Одно время мы были близкими друзьями. Когда аллигатор оторвал ему ноги, я обычно сам привозил ему продукты. Тогда дома был Митч. Он был хорошим сыном для Фрэда, но настоящим головорезом для остальных. Когда Митча призвали, он приехал повидаться со мной, попросил меня присматривать за отцом, как будто бы я не стал это делать без его просьбы! Поэтому я продолжал приезжать туда с продуктами, но все изменилось. Фрэд стал ужасным. Он не выносил, чтобы посторонние видели, как он ковыляет на своих культяпках. Очевидно, в этом нет ничего противоестественного. Но меня это расстраивало. Затем прибыл Джонни. Он забегал ко мне в магазин после школы и закупал провизию. Он сказал, что Фрэд не желает никого видеть, ну я и держался в стороне. Мы с Китти чувствовали, что мальчик будет смотреть за Фрэдом, и уже больше не лезли к нему со своим сочувствием.

– Фрэд был женат?

– Думаю, что да. Но это было лет тридцать пять назад, если не больше. Тогда я только что обзавелся своим бакалейным магазином, а Фрэд работал на ферме. До того, как он купил участок земли и начал работать самостоятельно. Так или иначе, но он уезжал года на два из Сирла. Вернулся он с кое-какими деньгами и привез с собой Митча. Тому было годика два. Фрэд сказал мне по секрету, что его мать умерла при родах. Фрэд любил мальчишек, Митчем он просто гордился. Хотя мы с Китти твердили ему, что ему тяжко придется поднимать ребенка, он только посмеивался в ответ и говорил, что Митча не следует слишком баловать, пусть себе растет вольной птицей. Так оно и было. Помнится, Фрэд как-то признался, что, если бы это была девочка, он бы не задумываясь отдал ее в приют, но сын – совсем другое дело!

– Фрэд копил деньги?

Волли удивился:

– Не знаю, я как-то не думал об этом. Ему хорошо платили за его лягушек. Полагаю, он всего не тратил.

– Вот почему я хочу разыскать Джонни. Похоже, что он единственный наследник Фрэда. Идут разговоры, чтобы приобрести его ферму.

Волли кивнул:

– Везерспун?

– Да.

– Вы с ним встречались?

– Да.

– Он приехал в наш город приблизительно десять лет назад и с тех пор занимается скупкой недвижимости. Приобрел лягушачью фабрику, приобрел и мой магазин. Как только преставится бедняга Боб Вьет, а это случится в скором времени, как все считают, Везерспун купит и его отель.

– Деньги ему дает его фабрика?

– Не знаю. Она приносит прибыль, но все же не столько.

– Ходят слухи, мистер Воткинс, что после исчезновения Джонни у Фрэда работала какая-то молодая девушка?

Он кивнул:

– Это вам сказал старый Эйб Леви. Он на всех углах кричит о том, что самолично видел ее. Он слишком много пьет. И вообще в Сирле циркулирует слишком много всяких неправдоподобных историй. Этой, кстати, я не верю.

– Эйб предполагает, что Джонни все еще был на ферме, ну а с девушкой они крутили любовь.

– Только Эйб это может придумать! Такую глупость! Если он действительно там кого-то видел, то только Джонни. Сами подумайте. Ни одна девушка не согласится оставаться с дурно пахнущим безногим стариком, который терпеть не может женский пол, стирать его белье и жить с лягушками. – Волли рассмеялся. – Не слишком заманчиво, верно?

Я подумал, что он, может быть, и прав.

– Ну что же, мистер Воткинс, не стану вас больше задерживать, – заговорил я, поднимаясь с места. – Вы мне рассказали много интересного. Я хочу об этом подумать, затем, с вашего разрешения, я вернусь к вам с новыми вопросами.

– Вы будете присутствовать на похоронах, мистер Уоллес?

– Едва ли. Когда они состоятся?

– Завтра в одиннадцать. Соберется весь город. Сирл любит похороны. – Он потер свое колено. – Я тоже там буду, никакая нога меня не удержит.

– Может быть, мне подвезти вас на машине?

– Вы очень добры. Все в порядке. Боб Вьет обещал захватить меня. – Глубоко вздохнув, он добавил: – Боюсь, что именно он будет следующим…

Пожав ему руку, я поехал назад в Сирл.

Пегги была за столом администратора. Когда я вошел в вестибюль, она мне лучезарно улыбнулась.

– Хотите взять свой ключ, Дирк?

– Спасибо, Пегги, и не можете ли вы организовать мне междугородний разговор из моей комнаты? Мне нужно кое-кому позвонить.

– Папа ушел, – сообщила она, протягивая мне ключ. – Что вы скажете, если я через полчаса поднимусь к вам и докажу, как удобна ваша кровать?

Мне стало ее жалко. Она была пьяна и по неизвестной мне причине расстроена.

– Послушайте, Пегги, вы слишком молоды для меня, – сказал я очень мягко, – и позабудьте про джин.

Она вспыхнула, и глаза ее сверкнули.

– Вы не представляете, мимо чего проходите!

– Так не забудьте о междугороднем разговоре, – напомнил я ей и прошел к лифту.

Через десять минут я разговаривал с Чиком Барни.

– Выяснил что-нибудь для меня, Чик? – спросил я.

– Нет еще. На это требуется время.

Я услышал в трубке легкое дыхание и понял, что Пегги подслушивает.

– Никаких подробностей, Чик, – сказал я вежливо, – нас слушают. Постарайся сделать это поскорее, хорошо? – Я повесил трубку.

Остальную часть вечера я потратил на составление подробного отчета о моем визите вместе с Биллом Андерсоном в домик Джексона, о яме под кроватью, о своем разговоре с Гарри Везерспуном и Волли Воткинсом. Покончив с отчетом, я запер его в стол и спустился в ресторан.

В зале сидели всего четверо одиноких мужчин, очевидно, коммивояжеры, которые ели и работали одновременно.

Ни один из них даже не посмотрел в мою сторону.

Я съел превосходную отбивную с картофелем, затем вернулся в свою комнату, включил телевизор и разрешил ему нагнать на меня тоску, пока не стал клевать носом.

После этого я запер дверь на ключ, юркнул в постель и заснул сном праведника.

Волли Воткинс был прав. Сирл несомненно любил похороны.

В 10.30 ударил церковный колокол. Это послужило сигналом общего сбора жителей на Мэйн-стрит.

Плотно позавтракав, я поднялся к себе в гостиную и устроился возле окна наблюдать за церемонией. Все лавки, учреждения, почта, даже бензоколонка были закрыты. Функционировал только офис шерифа.

Я с любопытством рассматривал толпу людей, облаченных в черные одежды, детишки были одеты в белое. Эти траурные наряды, вне всякого сомнения, лежали в сундуках, куда они снова будут убраны после церемонии до следующих похорон.

Зрелище было впечатляющим.

На катафалке впереди процессии возвышался дубовый гроб с медными ручками, в котором, как я понимал, покоились останки Фрэда Джексона.

Руководил церемонией шериф Мейзон, принявший, по моим расчетам, двойную порцию своего лекарства, судя по тому, как его бросало из стороны в сторону. Он не отнимал носового платка от глаз. В двух шагах за ним находился доктор Стид в сопровождении Гарри Везерспуна, Боба Вьета, который шел, опираясь на палочку, и Сайласа Вуда. В толпе я заметил Эйба Леви. Цветов не было. Я подумал, что жители Сирла посчитали вполне достаточным собрать деньги на добротный гроб. Или же, по их мнению, безногий старый фермер-лягушатник не оценил бы цветов.

Я наблюдал за процессией, пока она не скрылась из вида, потом спустился в вестибюль отеля.

Пегги была на своем обычном месте, но на этот раз, увидев меня, она не улыбнулась.

– Ну что ж, они хоронят его по всем канонам высокого стиля, – заметил я.

– Я с вами не разговариваю! – заявила она.

Я подошел к конторке и уперся в нее локтями.

– Вы солгали мне, Пегги, когда уверяли, что были близки с Джонни, верно?

Она вспыхнула и яростно взглянула на меня:

– Уходите! Вы действуете мне на нервы!

– Вы и остальные девчонки терпеть не могли Джонни, потому что он не обращал на вас никакого внимания. Но вам хотелось казаться особенной, поэтому вы разболтали своим глупеньким подружкам, что вы с Джонни тайно любите друг друга. Постепенно вы сами уверовали в свою выдумку. Полагаю, вас это возвеличивало среди остальных, но в душе вы прекрасно понимали, что Джонни до вас нет никакого дела… Перестаньте ребячиться, Пегги, кончайте играть и пить. Нет у вас никакого горя.

Она в ярости попыталась дать мне пощечину, но я без труда схватил ее за запястье.

– Без глупостей, Пегги! Вы не ребенок!

Она вырвалась, лицо у нее перекосилось, из глаз брызнули слезы.

Повернувшись, она убежала во внутренний офис, захлопнув за собой дверь.

Мне было ее жаль, но я должен был знать правду, и теперь ее знал.

Выйдя из отеля, я пошел в офис шерифа напротив, где нашел Билла Андерсона, уныло сидевшего за своим столом.

– Ха, Дирк! – воскликнул он. – Каково ваше мнение о похоронах?

– Грандиозно… Вы говорили с почтальоном?

– Я видел его вчера вечером. У Джоша, признаться, придурковатый вид, но память превосходная. Он сказал, что до смерти Митча старина Фрэд никогда не получал писем. Первое, что пришло ему по почте, была заказная бандероль с медалью сына. После этого на протяжении шести лет регулярно первого числа каждого месяца Фрэду приходили конверты. Джош человек любопытный, он выяснил, что они из Майами.

– Первое число этого месяца было ровно пять дней назад. Конверт пришел?

– Нет. Надо думать, что корреспондент Фрэда узнал, что тот умер.

– Билл, Фрэд умер три дня назад, так что корреспондент знал, что он должен умереть.

Я оставил его сидеть с открытым ртом, сам же возвратился в отель. Церковный колокол прекратил свой печальный перезвон. Я догадался, что похороны закончились.

Пегги не было видно, когда я поднимался в свой номер. Я дописал в своем рапорте, что она солгала о своей связи с Джонни Джексоном, а также о корреспонденции, получаемой Фрэдом Джексоном ежемесячно. Заперев донесение в стол, я спустился к ленчу.

В ресторане было пусто. Я поел холодных котлет с салатом. Старый негр-официант объяснил, что, как только народ вернется с кладбища, ресторан будет забит до отказа. Я торопливо доел свою еду и пошел наверх на свой пост у окна.

Я с интересом наблюдал, как все провожавшие Фрэда в последний путь возвращались назад на Мэйн-стрит и постепенно рассеивались по своим домам. Подождав еще немного, я спустился вниз к своей машине. К тому времени все лавки открылись, траурные одеяния были спрятаны в сундуки. Сирл зажил обычной трудовой жизнью.

Я поехал на кладбище.

Для такого провинциального городишки, как этот, кладбище удивляло своими размерами и чистотой. Разыскать могилу Фрэда Джексона оказалось непросто. Я нашел ее в дальнем углу среди обветшалых плит и скромных надгробий. Здесь хоронили небогатых людей.

На свежем могильном холмике лежала охапка красных роз. Их было десятка два. Совершенно роскошные цветы, которые могли украсить самую шикарную могилу.

Подойдя ближе, я увидел карточку, прикрепленную к кусочку проволоки. Наклонившись пониже, я прочел напечатанный на ней текст:

«ПОКОЙСЯ В МИРЕ, ДЕДУШКА.

Джонни».