Лавина Стивенсон Нил
— О!
— До того я никак не мог в ней разобраться.
— Понимаю.
— Думаю, если мне удастся провести с тобой достаточно времени, чтобы понять, что у нее на уме… ну тогда может случится чудо.
— Попытаюсь быть всемерно полезен.
— Ну, за дело… Похоже, Ашера была носительницей вирусной инфекции. Второзаконники каким-то образом это поняли и изничтожили ее, блокировав все векторы, по которым она могла бы распространяться.
— К вопросу о вирусных инфекциях, — говорит Библиотекарь, — позвольте мне указать на возможную перекрестную ссылку. Моя программа предполагает, что в подходящий момент я буду их делать. Вероятно, вам стоит вспомнить герпес симплекс, вирус, раз и навсегда внедряющийся в нервную систему. Он способен привносить новые гены в уже существующие нейроны и изменять их генетическую структуру. С такой целью данный вирус используют в современных генетических исследованиях. Лагос полагал, что герпес симплекс может быть современным доброкачественным потомком Ашеры.
— Не всегда доброкачественным, — возразил Хиро, вспомнив, как один его друг умер от осложнений, связанных со СПИДом; перед смертью лезии герпеса распространились по губам, рту и глотке до самой гортани. — Он доброкачественный только потому, что у нас к нему иммунитет.
— Да, сэр.
— Выходит, Лагос считал, что вирус Ашеры на самом деле изменял ДНК клеток мозга?
— Да. Это легло в основу его теории о том, что вирус был в состоянии трансмутировать из биологически наследуемой спирали ДНК в поведенческие модели.
— Какие поведенческие модели? Как выглядело поклонение Ашере? Они приносили жертвы?
— Нет. Но существуют свидетельства о культовых проститутках как женского, так и мужского пола.
— Это действительно то, что я думаю? Служители религии, обретающиеся у храмов и готовые трахать всех приходящих?
— Более или менее.
— Вот оно. Отличный способ распространять вирус. Теперь давай вернемся к более раннему ответвлению разговора.
— Как пожелаете. Я способен справляться с гнездовыми ответвлениями почти бесконечной сложности.
— Ты говорил о связи между Ашерой и Евой.
— Ева, чье библейское имя звучит как Хавва — иудаистская интерпретация более древнего мифа. Хавва была офидианской богиней-матерью.
— Офидианской?
— Связанной со змеями. Ашера — также офидианская богиня-мать. И обе связаны еще и с деревьями.
— Насколько мне помнится, Еве вменяют в вину то, что она вынудила Адама отведать запретного плода с древа познания добра и зла. Иными словами, это не просто плод — это данные!
— Как скажете, сэр.
— Интересно, были ли вирусы с нами всегда? Подразумевается, что они испокон веков бродили по земле. Но возможно, это неправда. Может быть, в истории существовал некий период, когда их попросту не было или они встречались крайне редко. А потом в один прекрасный день появился метавирус, и число различных вирусов возросло экспоненциально, поэтому люди начали болеть самыми разными болезнями. Это, возможно, объясняет тот факт, что во всех культурах существует миф о Рае и об изгнании из Рая.
— Возможно.
— Ты говорил, что ессеи считали паразитов демонами. Знай они, что такое вирус, наверное, причислили бы к демонам и его. А позавчера вечером Лагос сказал, что у шумеров не существовало представления о добре и зле как таковых.
— Верно. Согласно Кремеру и Мейеру, есть добрые демоны и есть дурные демоны. «Добрые демоны приносят эмоциональное и физическое здоровье. Дурные демоны приносят потерю ориентации и целый ряд физических и эмоциональных недугов… Но эти демоны почти неотличимы от заболеваний, которые они персонифицируют… Во многих случаях речь идет, говоря современным языком, о заболеваниях психосоматического характера».
— То же самое сказали врачи и о Да5иде: дескать, его заболевание, наверное, психосоматическое.
— О Да5иде мне не известно ничего, кроме сравнительно тривиальных статистических данных.
— Создается такое впечатление, будто «добро» и «зло» изобрел автор легенды об Адаме и Еве, чтобы объяснить, почему люди заболевают, откуда у них берутся вирусы тела и духа. Значит, когда Ева — или Ашера — вынудила Адама съесть плод с древа познания добра и зла, она привнесла в мир концепцию добра и зла, привнесла метавирус, порождающий вирусы.
— Может быть.
— Тогда мой следующий вопрос таков: кто написал легенду об Адаме и Еве?
— Это предмет множества научных дискуссий.
— А что по этому поводу думал Лагос? Или точнее, что думала Хуанита?
— Радикальная интерпретация Николасом Уайяттом истории Адама и Евы предполагает, что она была написана второзаконниками как политическая аллегория.
— Я думал, они написали более поздние книги, а не Книгу Бытия.
— Верно. Но они также приняли участие в компиляции и редактировании более ранних книг. Многие годы считалось, что Книга Бытия была написана приблизительно в 900 году до нашей эры или даже раньше, иными словами, задолго до возникновения школы Второзакония. Но недавний анализ лексики и содержания текстов позволяет предположить, что значительная часть редактуры, включая, возможно, и авторские вставки, была предпринята во время вавилонского пленения, когда в иудейском обществе господствовали идеи второзаконников.
— Выходит, они переписали старый миф об Адаме и Еве.
— По всей видимости, у них была для этого удобная возможность. Согласно интерпретации Хвиберга и позднее Уайятта, Адам в своем саду — иносказательное обозначение царя в его святилище, а точнее, царя Осии, который правил восточным царством до его завоевания Саргоном II в 772 году до нашей эры.
— Об этом завоевании ты уже говорил. Это оно вытеснило второзаконников на юг к Иерусалиму.
— Вот именно. Далее, «Рай», слово, которое можно понимать как просто иудейское «наслаждение», обозначает счастливое состояние, в котором пребывал царь до завоевания. Изгнание из Рая в неплодные земли на востоке — иносказательное обозначение массовой депортации израилитов в Ассирию, последовавшей за победой Саргона II. Согласно этой интерпретации, царь был совращен с пути праведности культом Эль и связанным с ним поклонением Ашере, которая обычно ассоциируется со змеями и чьим символом выступает дерево.
— И эта связь с Ашерой каким-то образом привела к поражению и завоеванию его страны, поэтому, достигнув Иерусалима, второзаконники переиначили всю историю Адама и Евы, превратив ее в предупреждение вождям южных царств.
— Да.
— И потому что их никто не слушал, они, возможно, в процессе переписывания изобрели — как приманку — концепцию добра и зла.
— Приманку?
— Профессиональный сленг. А что случилось потом? Саргон II попытался завоевать и южное царство?
— Попытался его наследник Сеннахирим. Царь Езекия, правивший южным царством, лихорадочно готовился к нападению: значительно модернизировал укрепления Иерусалима, улучшил подачу в него питьевой воды. Он также ответственен за серию религиозных реформ, чреватых серьезными последствиями, которые он предпринял под руководством второзаконников.
— И что получилось?
— Силы Сеннахирима окружили Иерусалим. «И случилось в ту ночь: пошел Ангел Господень и поразил в стане Ассирийском сто восемьдесят пять тысяч. И встали поутру, и вот, все тела мертвые. И отправился, и пошел, и возвратился Сеннахирим, царь Ассирийский, и жил в Ниневии». Четвертая Книга Царств, девятнадцать, тридцать пять тире тридцать шесть.
— Кто бы сомневался, что он ушел! Давай-ка разберемся: второзаконники руками Езекии ввели в Иерусалиме строжайшую информационную гигиену, а также провели кое-какие строительные работы. Ты говорил, они работали над водоснабжением?
— «И собралось множество народа, и засыпали все источники и поток, протекавший по стране, говоря: да не найдут цари Ассирийские, придя сюда, много воды». Вторая книга Паралипоменон, тридцать два, четыре. Затем иудеи прорыли в скале туннель длиной тысячу семьсот футов, чтобы по нему носить воду в город.
— И стоило солдатам Сеннахирима появиться под стенами Иерусалима, они все разом пали замертво, пораженные тем, что можно понимать только как исключительно вирулентное заболевание, к которому у жителей Иерусалима, по всей видимости, был иммунитет. Гм, странно. Интересно, что попало в их воду?
31
И. В. редко выпадает доставлять посылки на Лонг-Бич, но когда все же приходится, она делает все, чтобы избежать «Убыточной Зоны». Эта заброшенная верфь размером с провинциальный городок далеко выпирает в залив Сан-Педро, а вокруг на окаймленные пеной пляжи выходят старые, захудалые ЖЭКи, в пойме реки Л.А. — самостийные ЖЭКи, где дома крыты асбестом, а улицы патрулируют коричневые, как жуки, камбоджийцы с помповыми обрезами. Большая часть «Зоны» лежит в названном Терминал-Айленде, самом последнем клочке суши, выпирающем в залив. Доска И. В. по воде бегать не умеет, а это значит, туда или обратно она может попасть по единственному подъездному пути.
Как и все «Убыточные Зоны», эта окружена забором, к которому через каждые несколько ярдов привязаны желтые металлические таблички:
ОСТОРОЖНО. Служба Национального Парка объявила эту область Национальной Убыточной Зоной. Программа «Убыточные Зоны» была разработана для того, чтобы содержать земельные участки, затраты на очистку которых превышают их будущую экономическую стоимость.
Все заборы вокруг «Убыточных Зон» одинаковы; вот и в этом полно дыр, а местами он попросту выломан. Надо же молодым людям, накачавшимся естественными и искусственными мужскими гормонами до потери сознания, где-то проводить идиотские ритуалы инициации. На своих четырехприводных грузовиках они являются сюда изо всех ЖЭКов в округе, несутся по открытому пространству, оставляя глубокие пропилы в глине, которую залили в самые опасные участки, чтобы помешать нанесенному ветром асбесту пыльной бурей обрушиться на Диснейленд.
И. В. приятно сознавать, что этим мальчикам и во сне не снились вездеходы вроде моторизованной инвалидной коляски Нг. А Нг, не снижая скорости, сворачивает с мощеной дороги — начинает немного трясти, — врезается в забор, словно в стену тумана, и, проходя, валит стофутовую секцию.
Ночь ясная, поэтому «Убыточная Зона» блестит точно огромный ковер битого стекла и обломков асбеста. В сотне футов в стороне чайки разрывают живот дохлой немецкой овчарке, лежащей на спине. Земля здесь непрерывно перекатывается ухабами, и потому битое стекло вспыхивает и подмигивает, причина этого — многочисленные миграции крыс. Глубокие, спроектированные компьютером отпечатки ребристых протекторов, сделанные колесами мальчиков с зажиточных окраин, оставили в глине гигантские руны, похожие на мистические фигуры в Перу, о которых маме И. В. рассказывали в «Храме Нового Водолея». В окно И. В. видит беспорядочные вспышки — то ли шутихи, то ли автоматные очереди.
А еще она слышит, как Нг издает ртом новые, еще более странные звуки.
В фургоне имеется встроенная система динамиков — стерео, пусть Нг и далек от того, чтобы слушать музыку. И. В. чувствует, как включается система: динамики начинают шипеть, гоня по кабине воздух.
Фургон ползет по «Зоне».
Неслышное шипение перерастает в низкое электронное гудение. Гудение неровное, оно становится то громче, то тише, но все же остается низким, как тогда, когда Падаль валяет дурака на своей электрической бас-гитаре. Нг то и дело меняет направление движения, словно что-то ищет, и И. В. чувствует, как гудение становится пронзительнее и выше.
Нет, оно определенно забирается вверх, собираясь перерасти в визг. Нг рявкает команду, и громкость падает. Теперь он едет совсем медленно.
— Возможно, тебе и не придется покупать «Лавину», — бормочет он. — Мы, кажется, нашли незащищенный тайник.
— Что это за истошный визг?
— Биоэлектронный сенсор. Мембраны, выращенные из человеческих клеток. Я хочу сказать, в лаборатории выращенные. Одна сторона подвергается воздействию воздуха, другая чистая. Когда через мембрану проникает чужеродное вещество и оказывается на чистой стороне, его засекают. Чем более чужеродны проходящие молекулы, тем выше звук.
— Как счетчик Гейгера?
— Очень похоже на счетчик Гейгера для проникающих в клетки соединений.
«Каких, например?» — хочется спросить И. В. Но она воздерживается.
Нг останавливает фургон. Зажигает какие-то фары — очень тусклые. Ну надо же, какой дотошный тип: мало того, что у него тут и яркие фары, и фары дальнего света, так он поставил еще и тусклые.
Фургон стоит на краю оврага у подножия мусорной горы, присыпанной пустыми пивными банками. На самом дне оврага темнеет кострище, к которому сходится множество следов протекторов.
— Вот как, неплохо, неплохо, — бормочет Нг. — Место, куда молодежь приезжает употреблять наркотики.
От такой банальности И. В. только закатывает глаза. Сдается, это он пишет памфлеты против наркотиков, какими заваливают учеников школы.
Как будто эти жуткие трубки не накачивают его миллионом галлонов наркотиков каждую секунду.
— Никаких признаков мин-ловушек, — говорит тем временем Нг. — Почему бы тебе не пойти посмотреть, какие вторичные признаки приема наркотиков там встречаются?
И. В. не верит своим ушам.
— На спинке сиденья за тобой висит противогаз, — продолжает Нг.
— И что там такого, о мудрый токсикоман?
— Асбест, отходы кораблестроения. Морские антикоррозийные краски, в которых полно тяжелых металлов. Полихлорвинилы пихали во все подряд.
— Кайф.
— Я понимаю, что тебе не хочется туда идти. Но если мы сможем получить образец «Лавины» с места употребления наркотиков, остальные пункты плана попросту отпадут.
— Ну, раз ты так говоришь, — отвечает И. В., доставая противогаз.
Это огроменная конструкция из прорезиненной ткани закрывает ей всю голову и спускается на плечи. Поначалу штука кажется тяжелой и неудобной, но тот, кто ее спроектировал, правильно все понимал: вес распределен как надо. К противогазу прилагается пара тяжелых рукавиц, которые И. В. тоже натягивает. Вот только они ей слишком велики. Как будто заправилам на фабрике и в голову не пришло, что женщина тоже может носить рабочие рукавицы.
И. В. спрыгивает на стеклянно-асбестовую поверхность «Зоны» с тайной надеждой, что Нг не захлопнет за ней дверь и не уедет, оставив ее здесь.
Как ни странно, ей даже хочется, чтобы он так поступил. Крутое вышло бы приключение.
Ладно, вот она идет к самой середине «места употребления наркотика». Ничего удивительного, что там она видит целую кучу одноразовых шприцев. А также несколько крохотных пустых пузырьков. Подобрав пару штук, она читает ярлычки.
— Что ты нашла? — спрашивает Нг, когда она, вновь забравшись в фургон, стаскивает противогаз.
— Иглы. В основном «гипонарки». Но еще несколько «Ультра ламинаров» и парочку «Москитов двадцать пять».
— Что все это значит?
— «Гипонарки» можно купить в любой «Купи и Кати», их еще называют ржавыми гвоздями, такие они дешевые и тупые. Считается, что этими иглами пользуются только негры-бомжи, больные диабетом и джанки. «Ультраламинары» и «москиты» — последний писк, водятся только в фешенебельных ЖЭКах. Колоться ими не так больно, и дизайн у них лучше. Сам знаешь: «эргономические плунжеры, модные цветовые гаммы».
— Какой наркотик они себе вводили?
— Сам посмотри.
И. В. протягивает Нг пузырек.
Тут ей приходит в голову, что он не может повернуть голову.
— Как мне его держать, чтобы ты его увидел? — спрашивает она.
Нг высвистывает короткую мелодию. С потолка фургона разворачивается рука-робот и ловко выхватывает пузырек из ее пальцев, а потом широким жестом подводит к вмонтированному в приборную доску монитору.
На отпечатанной на машинке этикетке значится «Тестостерон».
— Н-да, — произносит задумчиво Нг, — ложная тревога. Внезапно сорвавшись с места, фургон несется к самому центру «Убыточной Зоны».
— Может, скажешь, что тут происходит? — спрашивает И. В. — Ведь в этой операции всю работу выполняю я.
— Стенки клеток, — объясняет Нг. — Детектор выискивает все, что проникает сквозь стенки клеток. Поэтому вполне естественно, он среагировал на источник тестостерона. Ложный след. Забавно. Видишь ли, наши биохимики живут в башне из слоновой кости, им даже в голову не приходит, что есть люди, у которых настолько съехала крыша, что они употребляют гормоны как наркотик. Что за психи!
И. В. улыбается про себя. Смешно подумать: мы живем в мире, где такой чудик, как Нг, называет с прибабахом кого-то еще.
— Что ты ищешь?
— «Лавину», — говорит Нг. — А нашли мы «Кольцо Семнадцать».
— «Лавина» — наркотик, который распространяют в маленьких пузырьках. Это я знаю. А что такое «Кольцо Семнадцать»? Рок-группа из тех, что сегодня слушают малолетки?
— «Лавина» проникает сквозь стенки клеток мозга в самое ядро, где хранится ДНК. Поэтому в целях настоящей миссии мы разработали детектор, который позволяет нам находить в воздухе соединения, способные проникать в клетки. Но мы не учли того, что повсюду будут разбросаны пузырьки из-под тестостерона. Все стероиды, иными словами, искусственные гормоны, имеют общую базовую структуру, кольцо из семнадцати атомов, которое действует как магнитный ключ, позволяя им проходить сквозь стенки клеток. Вот почему стероиды, оказавшись в человеческом теле, оказывают настолько мощное действие. Проникнув в ядро клетки, они, по сути, изменяют то, как она функционирует.
Короче говоря, наш детектор бесполезен. Тайный подход не сработал. Поэтому придется вернуться к исходному плану. Ты покупаешь «Лавину» и подбрасываешь ее в воздух.
Последний пункт И. В. все еще не понимает. Но на время затыкается, так как, по ее мнению, Нг нужно побольше внимания обращать на дорогу, точнее, на ее отсутствие.
Как только они выбираются из жутковатой полосы асбеста, «Убыточная Зона» превращается в заброшенную пустошь, усеянную кустиками бурых сорняков и огромными остовами неведомых механизмов. Между ними иногда высятся кучи какого-то дерьма: угля, шлака, кокса, окалины или еще чего.
Всякий раз, когда они поворачивают за очередного стального монстра, перед ними появляется небольшой огородик, на котором горбатятся азиаты или латиносы. У И. В. создается такое впечатление, будто Нг хочется всех их просто передавить, но всякий раз в последний момент он одумывается и резко их объезжает.
На широкой плоской площадке несколько испаноговорящих чернокожих играют в бейсбол, вместо бит у них круглые крышки пятидесятипятигаллоновых бочек. Поставив вокруг полдюжины асфальтоукладчиков, они врубили фары, чтобы осветить себе «поле». Над раздолбанным трейлером, переоборудованным под бар, красуется вывеска «УБЫТОЧНАЯ ЗОНА». На кладбище ржавых железнодорожных рельсов застряла череда миниванов, между колес разросся нопал. В одном миниване устроили франшизу «Жемчужных врат преподобного Уэйна», и евангелисты из Центральной Америки уже выстроились в очередь за покаянием и иноязычат себе под неоновым Элвисом. «Храмов Нового Водолея» в «Убыточной Зоне» нет.
— Складской сектор не так загрязнен, как свалка, где мы только что были, — подбадривает ее Нг. — Поэтому нет ничего страшного в том, что ты не сможешь надеть здесь противогаз. В крайнем случае почувствуешь испарения «Холодка».
И. В. с удивлением осмысляет этот новый феномен: Нг называет на сленге психотропный препарат, продаваемый по рецептам.
— Ты имеешь в виду фреон? — переспрашивает она.
— Да. Человек, деятельность которого мы расследуем, горизонтально диверсифицирован. Иными словами, он распространяет целый ряд различных веществ. Но начинал он с фреона. Он крупнейший оптово-розничный торговец на всем Западном Побережье.
Наконец И. В. въезжает: фургон Нг снабжен кондиционером. Не каким-нибудь дерьмовым кондиционерчиком, не разрушающим озоновый слой, а металлическим, высокомощным, пробирающим до костей вьюгодувом «Стылый воздух». Фреон он жрет в просто немыслимых количествах.
Из соображений практичности этот кондиционер — часть тела Нг. И. В. разъезжает с единственным в мире фреоновым наркашом.
— Ты себе покупаешь «Холодок» у этого типа?
— Покупал до сего дня. Но по выполнении настоящего задания в будущем у меня будет другой поставщик.
Другой поставщик. Ну, ясно — мафия.
Они подъезжают к береговой линии. Параллельными рядами здесь спускается к воде десяток длинных и узких одноэтажных складов. С этой стороны к ним ведет единственное подъездное шоссе. Между постройками петляют дорожки поменьше, подходя к самой воде, где когда-то были пирсы. Время от времени попадаются ржавеющие тягачи на гусеничном ходу.
Съехав с подъездного шоссе, Нг заводит фургон в небольшой закоулок, отчасти скрытый старым кирпичным зданием электростанции и штабелем проржавевших контейнеров. А потом разворачивает фургон так, чтобы он стоял носом наружу, будто думает, что выбираться отсюда придется в спешке.
— Деньги в ячейке хранения перед тобой, — говорит Нг. Открыв бардачок, как назвали бы его все прочие люди на свете, И. В. обнаруживает толстую пачку потрепанных и грязных банкнот в миллиард долларов каждая. Миллиардки.
— Господи боже, что, грипов не нашлось? Это ж такая тяжесть!
— Курьер вероятнее всего расплатился бы такими купюрами.
— Потому что все мы мелкая сошка, да?
— Без комментариев.
— Сколько тут, квадрильон долларов?
— Полтора квадрильона. Сама понимаешь, инфляция.
— Что от меня требуется?
— Пойдешь в четвертый склад слева, — говорит Нг. — Как получишь пробирку, подбрось ее в воздух.
— И что потом?
— Об остальном позаботятся.
В этом И. В. сомневается. Но если она влипнет, что ж, всегда можно будет помахать личными знаками.
Пока И. В. со своей доской выбирается из фургона, Нг издает череду новых звуков. Лязг и скрежет резонируют по всему кузову: это где-то в его недрах оживают неведомые механизмы. Извернувшись, И. В. видит, как из крыши фургона вылезает, раскрываясь, стальной кокон. Под лепестками оказывается миниатюрный складной вертолетик. Бабочкиными крыльями разворачиваются лопасти. На боку у него краской выведено «СМЕРТЕЛЬНЫЙ ВИХРЬ».
32
Какой тут нужен склад, догадаться нетрудно: четвертый слева. Дорога, бегущая к береговой линии, блокирована несколькими транспортными контейнерами, такие железные коробы часто видишь на платформах восемнадцатиколесников. Здесь они расставлены елочкой, поэтому, чтобы проехать мимо, приходится раз десять повернуть слаломом направо-налево, пробираясь по похожему на лабиринт туннелю между стальными стенами. На крышах пристроились парни с автоматами, охраняющие этот марафон с препятствиями. К тому времени, когда И. В. снова выбралась на открытое пространство, ее досконально проверили. С протянутых над головой проводов свисают редкие лампочки, есть тут и пара-тройка рождественских гирлянд. Все они горят, наверное, чтобы подбодрить клиентов. И. В. не видит ничего, кроме огоньков лампочек, да и те кажутся всего лишь размытыми пятнами в общем облаке тумана и пыли. Проход к береговой линии перед ней перекрывает еще один лабиринт контейнеров. На одном надпись-граффити: «СКОР ИЗРЕК: ПОПРОБУЙ СЕГОДНЯ ОБРАТНЫЙ ОТСЧЕТ!»
— Что такое СКОР? — спрашивает она, просто чтобы нарушить тишину.
— Самовластный Король Озона Разрушителей, — отвечает мужской голос.
Его владелец спрыгивает с погрузочного дока слева от нее. В глубине склада помаргивают лампочки и огоньки сигарет.
— Мы так Эмилио зовем.
— Ах да, — кивает И. В. — Фреонщика. Я пришла не за «Холодком».
— Да-а, — тянет длинноногий мужик. Ему под сороковник, но для своих сорока он выглядит слишком тощим. Выдернув изо рта окурок, он бросает его точно дартс.
— И чего же тебе надо?
— Сколько стоит «Лавина»?
— Один и семьдесят пять грипов.
— Я думала, полтора.
Мужик качает головой:
— Сама понимаешь, инфляция. И все-таки это бросовая цена. Черт, эта твоя доска стоит, наверное, целую сотню.
— Такую даже за конгбаксы не купишь, — говорит, расправляя плечи, И. В. — Слушай, у меня только полтора квадрильона долларов.
Она вытаскивает из кармана пачку. Мужик смеется и, покачав головой, орет своим коллегам на складе:
— Эй, ребята, тут одна цыпочка хочет заплатить миллиардками.
— Лучше избавься от бумажных денег, дорогуша, — произносит более резкий, неприятный голос, — или купи себе тачку.
Второй мужик, еще старше первого, с лысой макушкой и курчавыми прядями на висках, стоит, выпятив брюхо, в погрузочном доке.
— Не хотите брать, так и скажите, — говорит И. В. — Это брехня, а не бизнес.
— Цыпки к нам не так часто залетают, — отвечает лысый толстяк. И. В. понимает, что это, верно, и есть сам СКОР. — Поэтому мы тебе сделаем скидку за храбрость. Повернись спиной.
— Да пошел ты, — отвечает И. В. Не станет она поворачиваться ради этого типа.
Все в пределах слышимости ржут.
— Ладно, шевелись, — говорит СКОР.
Жердь возвращается к погрузочному доку, стаскивает оттуда алюминиевый чемоданчик и ставит его на железную бочку посреди дороги; чемоданчик теперь на уровне пояса И. В.
— Сперва заплати, — говорит он.
И. В. протягивает ему миллиардки. Осмотрев пачку, Жердь с хохотом забрасывает деньги через плечо в ворота дока. Мужики внутри снова ржут.
Жердь поднимает крышку чемоданчика, открывая небольшую клавиатуру, вставляет в прорезь свою идентификационную карточку, потом пару минут барабанит по клавишам.
Вынув наконец из стойки пробирку, он вставляет ее в гнездо. Устройство засасывает пробирку внутрь, колдует над ней и выплевывает снова.
Жердь протягивает пробирку И. В. Красные цифры на крышке отсчитывают от десяти назад.
— Когда дойдет до единицы, поднеси к носу и вдохни, — говорит Жердь.
Но она уже пятится от него подальше.
— У тебя проблема, дорогуша? — спрашивает он.
— Пока нет, — отвечает она. А потом изо всех сил подбрасывает пробирку вверх.
Из ниоткуда возникает «тяп-тяп» лопастей. Над головой у них размытым пятном проносится «Смертельный вихрь». Все на мгновение приседают: это от неожиданности у них подкашиваются колени. На землю пробирка не возвращается.
— Ах ты, сучка, — говорит Жердь.
— А ведь крутой был план, — говорит СКОР, — но вот ведь одного я не могу понять: зачем такой милой, умной девочке идти на самоубийственное задание?
Из-за облака выходит солнце. Нет, с полдюжины солнц — все они висят в воздухе, а значит, это вовсе не тени. В слепящем свете лица Жерди и СКОРа кажутся плоскими и невыразительными, лишаются черт, превратившись в два плоских блина. И. В. единственная, кто хоть что-то видит, ведь «Рыцарское забрало» уже скомпенсировало резкость; мужчины под ударом света морщатся и никнут.
И. В. оглядывается посмотреть, что у нее за спиной. Одно миниатюрное солнце висит над лабиринтом контейнеров, освещая все его углы и закоулки, ослепляя охрану. А поскольку этот свет пульсирует, в очках И. В. то слишком светло, то слишком темно, но одна картинка намертво запечатлевается на ее сетчатке: вооруженная охрана валится, точно череда деревьев под ураганом, и на фоне лабиринта на мгновение возникает ряд темных существ. Они взлетают на контейнеры волной кибернетического цунами. Крысопсы.
Лабиринт они уже преодолели, просто перепрыгнув его. И по пути кое-кто из них насквозь прошил тела охранников, как проходят защитники НФЛ сквозь слабаков-фотографов из прессы. Но Крысопсы приземляются на бетон, и тут же поднимается внезапное облако пыли, по низу которого пляшут белые искры. Сначала все происходит в полнейшей тишине, но И. В. видит, как Крысопес врезается в тело Жерди, а потом вдруг слышит треск ломающихся ребер — с таким звуком взрывается иногда надутый целлофановый пакет. Весь склад уже ходит ходуном, но взгляд И. В. пытается уследить за происходящим, наблюдая, как двойной след пыли и искр новых Крысопсов бежит по дороге, а потом вдруг взлетает в воздух над следующим новым препятствием.
С тех пор как она подбросила в воздух пробирку, прошли лишь три секунды. И. В. поворачивается и заглядывает внутрь склада. Но ее взгляд притягивает фигура на крыше. Это еще один охранник, снайпер, вышедший из-за модуля кондиционера, и его глаза уже привыкли к слепящему свету. Он поднимает винтовку к плечу. И. В. морщится, когда по ее глазам несколько раз проходит лазерный луч, пока снайпер наводит ей на лоб перекрестие мишени. За спиной у него она видит «Смертельный вихрь»: в яростном свете лопасти образуют диск, который, сужаясь, превращается в ровную серебряную линию. А потом вертолетик летит прямо на снайпера.
Затем «Смертельный вихрь» резко сворачивает вправо в поисках дополнительной жертвы, а из-под него валится какой-то предмет. И. В. решает было, что вертолетик сбросил бомбу, но это голова снайпера, которая, быстро вращаясь, извергает в яростном свете тонкую розовую спираль. Лопасти вертолетика, наверное, прошлись по основанию шеи бедняги. Одна часть И. В. бесстрастно наблюдает за головой, подпрыгивающей и вращающейся в пыли, а другая вопит что есть мочи.
Тут она слышит хлопок — первый громкий звук за все эти минуты. Повернувшись на звук, она видит перед собой возвышающуюся над складским сектором водокачку — лучшего места для снайпера и не придумать.
Но тут ее внимание привлекает карандашный росчерк голубовато-белого выхлопа крохотной ракеты, которая взмывает в небо из фургона Нг. Ракета не делает ничего, просто поднимается на определенную высоту и там зависает. И. В. уже не до ракеты; вскочив на доску, она изо всех сил отталкивается от земли, стараясь найти укрытие от снайпера на водокачке.
Слышится второй хлопок. Но не успевает этот звук достигнуть ее ушей, ракета срывается с места, будто пескарь, по горизонтали, два-три раза поводит носом, чтобы скорректировать курс, и самонаводится на насест снайпера — на пожарной лестнице водокачки. Гремит ужасающий взрыв — без огня и света, — все равно что громкий бессмысленный «бум», как иногда при фейерверке. С мгновение И. В. кажется, будто она слышит грохот, с которым шрапнель рикошетит от металлических конструкций.
Не успевает она въехать в лабиринт, как мимо нее проносится пылевой тайфунчик, отбрасывая ей в лицо камешки и осколки стекла. Цунами летит в лабиринт. И. В. слышно, как оно со звуком пинг-понгового мячика отталкивается от стен, меняя направление. Это Крысопес расчищает ей путь.
Ну до чего мило!
— Ловко проделано, отставник, — говорит она, снова забираясь в фургон Нг. Горло у нее словно опухло. Может быть, от крика, а может, от токсических отходов. Или ее сейчас вырвет. — Ты что, не знал о снайперах? — Если она будет думать о мелочах, то ей, может, удастся забыть о подвигах «Смертельного вихря».
— О том, который был на водокачке, не знал, — отвечает Нг. — Но как только он выпустил пару очередей, мы рассчитали траектории пуль на миллиметровой волне и выследили источник.
Голосовыми командами Нг выводит фургон из укрытия и направляется к I-405.
— Я бы сказала, очевидное место для снайпера.
— Он был в неукрепленной позиции, открытой со всех сторон, — возражает Нг. — Иными словами, выбрал себе позицию камикадзе. А это нетипичное поведение для торговцев наркотиками. Обычно они более прагматичны. Ну так что, будет еще какая-нибудь критика в мой адрес?
— А как с пробиркой? Получилось?
— Да. Пробирка была помещена в герметичную камеру внутри вертолета еще до того, как успела выбросить содержимое. Она была заморожена до фазы химического саморазрушения. Теперь у нас есть образец «Лавины», чего еще никому не удавалось. На таком успехе и строят репутацию.
— А как насчет Крысопсов?
— А что с ними?
— Они уже вернулись в фургон? Вернулись сюда? — И. В. кивком указывает на пространство у себя за спиной.
Нг отмалчивается. И. В. напоминает себе, что он сидит у себя в кабинете во Вьетнаме 1955-го и все происходящее смотрит по телевизору.
— Трое вернулись, — говорит Нг. — Трое на пути сюда. А еще троих я оставил для дополнительных усмирительных мер.
— Ты их бросаешь?
— Они нас нагонят, — говорит Нг. — По прямой они развивают семьсот миль в час.
— Правда, что внутри у них ядерная начинка?
— Диатермальные изотопы.
— А что будет, если одна из них взорвется? Всё и вся мутируют?
— Если окажешься рядом с разрушительной силой настолько мощной, чтобы декапсулировать эти изотопы, — говорит Нг, — тебе нечего будет волноваться из-за облучения.
Читать бесплатно другие книги:
