Старые кости Чайлд Линкольн

10

1 мая

– Обязательно возьми с собой, – сказал Скип и поднял со стола Норы бинокль. – Комету будет видно дней через десять. А в горах ты ее особенно хорошо разглядишь!

– Отличная идея.

Нора взяла у брата бинокль и положила на пол гостиной рядом с остальными вещами. Ее золотистый ретривер Митти бродил вокруг. Нора чувствовала, что пес обеспокоен. Почуял: что-то не так. Еще бы, обычно люди в этом доме в пять часов утра не встают. Митти ходил за Норой следом, все время путался под ногами и нервно скулил.

Нора ненадолго отвлеклась от сборов, чтобы ободряюще почесать пса за ухом.

– Не волнуйся, Скип о тебе позаботится, – проговорила она, гладя собаку по длинной шерсти.

– Это точно.

Скип ходил по комнате босиком с клипбордом в руках и ставил галочки в списке вещей, как только Нора укладывала в рюкзак очередной, необходимый в экспедиции предмет.

– Почему шарф-снуд не написала? – озабоченно нахмурился брат. – По ночам в горах даже в мае холодно.

– Я уже положила зимнюю шапку и шарф, так что не бойся, не замерзну.

– Лучше снуда ничто не греет, но – как скажешь, тебе решать. А теплое белье взяла?

– Вот оно.

Во время сборов Скип с неослабевающим энтузиазмом забрасывал ее советами. Будь его воля, Нора отправилась бы в путь с пятью чемоданами, битком набитыми всем подряд: от зонтиков до кофемашины. Брат к ней особенно внимателен с тех пор, как несколько лет назад Нора потеряла мужа. Трагедия произошла в Нью-Йорке. Нора вернулась в Санта-Фе – город, где она выросла, – и снова устроилась на работу в институт. Скип работал там же менеджером по коллекциям. Сейчас его назначили связным – то есть именно он будет дежурить на спутниковом телефоне института. Когда экспедиция поднимется в горы, этот телефон останется для нее единственным надежным средством связи с внешним миром.

– Теплое белье – есть, – произнес Скип, ставя галочку в списке. – Шерстяные носки – есть. Перчатки с подкладкой – есть. Презервативы ребристые…

– Да ну тебя.

Нора окинула взглядом разложенные на полу вещи. Не перестаралась ли она? Они ведь не в Гималаи отправляются и даже не в далекие каньоны Южной Юты. Предполагаемое местонахождение Потерянного лагеря всего в десятке миль от I-80. Эта автомагистраль проложена на месте легендарного Калифорнийского пути. Институт обеспечил экспедицию лучшими палатками и снаряжением. Фьюджит также открыла им доступ к новейшим археологическим технологиям, включая измеритель удельного сопротивления, переносной магнитометр и портативный рентгенофлуоресцентный анализатор.

Удобную возможность для пиара Фьюджит распознать всегда умела, поэтому пригласила местного репортера из «Санта-Фе экспресс» взять у Норы интервью о предстоящем проекте в ее кабинете. Норе эта идея не понравилась: говорить об экспедиции до ее успешного завершения – дурная примета. Но лишняя публикация в прессе пойдет на пользу институту, и только по этой причине Нора согласилась. Однако во время интервью старалась не вдаваться в подробности и не упомянула ни одной детали, которая указывала бы на место раскопок: еще не хватало привлечь любопытных! И разумеется, Фьюджит строжайше запретила любые намеки на клад.

– Мне с кем-нибудь попрощаться от твоего имени? – с многозначительной усмешкой поинтересовался Скип. – Может, что-нибудь передать Моррису?

– Этой заумной канцелярской крысе из Лос-Аламоса? Я с ним уже несколько месяцев не общалась.

– Канцелярской крысе? Не слишком ли сурово? Между прочим, парень ядерный инженер.

Скип рассеянно играл с собакой.

– А как насчет профессионального скалолаза? Ну, того самого, который в прошлом году возглавлял экспедицию на гору Чогори.

– Ты про Паркера Фремптона? Да у него обхват бицепсов больше, чем коэффициент интеллекта!

– Ясно. Значит, ядерный инженер слишком умный, а скалолаз слишком тупой.

– Скип, не начинай.

– А я ничего не начинаю. Просто говорю…

– Знаю я твое «просто». И вообще, у нас полно дел.

– Ты молодая – ну, относительно. Безусловно, привлекательная. Но, как твой брат, предупреждаю: если внимательно приглядеться к любому парню, всегда найдется причина, почему этот бедолага тебе не подходит.

Вместо ответа Нора молча принялась собирать вещи с пола.

– Слушай, я понимаю – ты до сих пор горюешь по мужу. Мне и самому его не хватает. Но уже шесть лет прошло. Пора двигаться дальше. Это не значит, что ты его предаешь или не любишь. Он бы и сам хотел, чтобы ты была счастлива! Жизнь состоит не только из твоей работы, этих четырех стен и сюсюканья с Митти. Билл бы то же самое сказал, будь он жив.

Нора залилась краской:

– Вот именно – «бы». Займись-ка лучше своими делами. Тебе, по-моему, с блондинистой барменшей из таверны «Девушка-ковбой» проблем хватает. Правду говорят – думай головой, а не одним местом.

– Вечно ты прохаживаешься насчет Джорджетты! Мы с ней просто друзья!

– Скажи это ее бойфренду.

Далее последовала буря возражений и оправданий. Норе оставалось только радоваться, что брата так просто отвлечь.

Скоро все было проверено, упаковано и готово к отъезду. Митти разволновался еще сильнее: скулил, при любой возможности тыкался в ладонь Норы холодным, мокрым носом.

– Запомни, – повторяла она Скипу, – одна порция корма утром, одна вечером. Обязательно смешивай с сырым яйцом. Два раза в неделю – сырой гамбургер. Время от времени давай ему грызть говяжью мозговую кость, только настоящую – никаких жевательных игрушек…

– Твой пес питается лучше, чем я.

– Естественно. Еще не хватало, чтобы ты его пивом поил.

Скип развел руками, показывая, насколько глубоко оскорблен:

– Как ты могла подумать…

Нора глянула на часы:

– Пора идти. Нас ждут в институте через полчаса.

Скип помог ей убрать рюкзак и сумку в багажник и сел за руль.

– Погоди. Еще раз попрощаюсь с Митти.

– Какую-то собаку любишь больше, чем брата!

Нора вернулась в дом, обняла Митти, велела ему быть хорошим мальчиком и пообещала, что скоро вернется. Она вышла за дверь, и уже через несколько секунд пес показался в окне. Упершись передними лапами в стекло, он с поникшим хвостом и грустными глазами смотрел ей вслед.

– Не волнуйся, собаку мне доверить можно, – сказал Скип, когда Нора села в машину. – И дом тоже. Буду гулять с Митти каждый день. – Скип похлопал себя по животу. – Заодно лишних пять фунтов сброшу.

– Если хочешь похудеть, просто не увлекайся пивом. Ну и Джорджеттой…

– Ты прямо как строгая училка! Надолго ты в эту свою экспедицию? На четыре недели? А до восьми растянуть никак нельзя?

Они ехали по узким извилистым улочкам предрассветного Санта-Фе, пока не добрались до окраины города, где располагался кампус института площадью в двадцать акров. Здания из кирпича-сырца разместились в живописном окружении садов и сосен. Скип въехал в ворота. На главной парковке уже ждал с включенным двигателем фургон института, на котором они поедут на раскопки. Скип встал рядом с ним и вытащил вещи Норы. Два ассистента взяли сумки и погрузили в кузов. Рядом стоял Джейсон Салазар, ради такого случая нарядившийся в хаки и холстину в стиле Индианы Джонса. Поля его австралийской ковбойской шляпы задорно торчали кверху. Рядом Нора заметила Клайва Бентона. Историк одет в джинсы и еще одну уродливую рубашку – на этот раз с крошечными светоотражающими «огурцами»-пейсли на зеленом фоне. Черные волосы выбивались из-под бейсбольной кепки «Ориолс». Бентон разговаривал по мобильному телефону. Вид у него был одновременно и взволнованный, и оживленный. Он уже десять дней крутился в институте. Клайву настолько не терпелось отправиться в дорогу, что Нору это уже начало раздражать.

В стороне с вейпом в руке смущенно топтался тощий светловолосый Брюс Адельски, аспирант Норы из Университета Нью-Мексико. Он нервно затянулся. Адельски беспокоился, сможет ли выживать в дикой природе, но он – один из самых многообещающих студентов Норы. К тому же для получения степени ему необходим опыт полевых работ.

– В экспедицию такие штуки брать нельзя, – произнес Клайв, закончив телефонный разговор и указав на вейп Адельски. – Это путь для сильных духом и телом, а не для сосунков.

– Серьезно? – спросил Адельски, еще раз по-быстрому затянулся и сунул вейп обратно в карман.

– А ты как думал? Доберемся до места – дам тебе одну из моих сигар.

– Фу! – скривился Адельски. – Они у тебя такие же древние, как твоя рубашка.

– Ну ладно, – перебила Нора, оглядываясь по сторонам. – Садимся в фургон и выезжаем.

Тут из старого корпуса вышла сама Джилл Фьюджит собственной персоной. Президент института и сегодня не изменила себе: энергичная деловая манера, безупречная прическа. Однако Нора заметила, что в такой день даже Фьюджит не могла скрыть гордость и радостное предвкушение.

– Учитывая ситуацию, я просто обязана вас проводить, – улыбнулась Фьюджит.

Солнце только поднималось над черепичной крышей главного здания. Фьюджит пожала руки всем членам экспедиции, вполголоса произнося воодушевляющие напутствия. Нора села за руль, Клайв влез на переднее сиденье рядом с ней, а Джейсон с Брюсом расположились сзади. Нора уже много раз водила грузовой фургон F350. Когда заводила двигатель, чувствовала себя так, будто снова повстречалась со старым другом. Нора помахала на прощание Скипу и остальным, выехала за ворота и устремилась прочь из города, слившись с потоком автомобилей, едущих по автомагистрали в западном направлении.

– Совсем как переселенцы в старые времена, – произнес Клайв, ткнул пальцем в телефон и с усмешкой убрал его в карман.

11

3 мая

Дорога заняла два дня. Пришлось заночевать в омерзительном мотеле неподалеку от Лас-Вегаса. Как только поднялись в горы, жара и пыль остались позади. Показались леса и снежные пики Сьерра-Невады. Чем выше они въезжали, тем чаще Нора замечала снежные участки, причем не только на горных вершинах, но и в тени под деревьями по обе стороны от автомагистрали.

Около полудня они добрались до Траки, штат Калифорния. Когда съезжали с автострады, Нора была весьма разочарована, увидев, что городок представляет собой довольно захудалый курорт с дешевыми деревянными гостиницами и домами, прятавшимися под пихтами и елями. Парковка возле памятника пионерам оказалась до отказа забита туристическими автобусами с работающими двигателями. Оттуда толпами вылезали люди с мобильными телефонами и селфи-палками. Все вокруг окутывали пары дизельного топлива.

– Почему-то я думала, что тут все как-то… величественнее, – проговорила Нора, когда они ехали мимо памятника.

– Трагедию Доннеров превратили в источник заработка, – ответил Клайв. – Каждый год сюда приезжает пара сотен тысяч человек. А оттого что рядом автомагистраль, еще хуже. Да, трудно поверить, что в таком обычном местечке могло произойти нечто настолько чудовищное.

Они ехали через город, и вскоре слева показалось озеро Доннер – голубая гладь, переливающаяся в солнечных лучах. Потом повернули, проехали за ворота ранчо, на которых красовался череп лося, и оказались во дворе. «А вот это уже на что-то похоже», – подумала Нора. Старинный дом, сложенный из потрескавшихся бревен. Вокруг бараки для работников, амбары, загоны для скота и лошадей – и все это под высокими елями.

Нора припарковалась возле входа в дом, и все высадились из машины. День прохладный, пахнет хвойной смолой. Тут дверь открылась, и на крыльцо, топая по доскам ковбойскими сапогами, вышел долговязый мужчина с длинными подкрученными усами. В одной руке он держал огромную чашку кофе. Спустившись с крыльца, снял ковбойскую шляпу.

– Добро пожаловать на ранчо «Красная гора», – поприветствовал он гостей. – Я Форд Бёрлесон, но все называют меня просто Бёрл. А вы, наверное, археологи?

Они обменялись рукопожатиями. Нора с любопытством разглядывала Бёрла. Вблизи он оказался просто великаном. Должно быть, ростом метра два, не меньше. Как и у многих очень высоких людей, плечи у него сутулые. Ничего удивительного: ему ведь постоянно приходится смотреть на остальное человечество сверху вниз. С виду Бёрл вылитый ковбой, однако Нора заранее навела справки и знала, что на самом деле он окончил Гарвард и раньше работал адвокатом по бракоразводным процессам. Но потом резко бросил очень прибыльную карьеру в сфере юриспруденции и купил лошадиное ранчо неподалеку от мест, где прошло его детство. Голос у Бёрла низкий и хриплый. Звучит внушительно: для зала суда как раз то, что надо. Нора рассматривала три варианта и тщательно изучила каждый, прежде чем остановить выбор на ранчо «Красная гора».

Все представились Бёрлу и пожали ему руку.

– Наверное, хотите отдохнуть после долгой дороги? – проговорил Бёрлесон, водружая шляпу обратно на голову. – Проходите.

Нора вошла в главное строение. Бентон, Салазар и Адельски – следом. Они оказались во внушительном помещении. Огромный камин сразу бросился в глаза. Мебель кожаная, столы и стулья деревянные, грубо сколоченные. Над камином висели лосиная голова и винтовка, на вид очень дорогая.

– Прошу, присаживайтесь.

На столике у дивана уже приготовлены кофе, чай и какао.

– Знатный трофей, – заметил Клайв, кивнув в сторону лося и одновременно наливая себе кофе.

– Четыреста два балла по шкале Буна и Крокетта, – с гордостью объявил Бёрлесон. – Местный рекорд. – Он сделал глоток и обратился к Бентону: – Говорят, вы потомок одного из участников партии Доннера.

– Мой прапрапрадед – Брин.

– Наверное, трудно было решиться сюда приехать. Даже не представляю, что вы сейчас чувствуете.

– Да, трудно описать словами. Но я смотрю на вещи так: эти люди оказались в чрезвычайных обстоятельствах и вели себя соответственно.

– Согласен. – Бёрлесон повернулся к Норе. – В наших местах о Потерянном лагере давно ходят легенды. Люди чего только не сочиняют!

– Могу представить, – ответила Нора, а про себя подумала: любопытно, что именно сочиняют люди?

– Потерянный лагерь – это не миф, – возразил Клайв. – Его существование – задокументированный исторический факт. О нем знали, просто не могли найти.

– В жизни так часто бывает, не находите?

Бёрлесон достал из потрепанной кожаной сумки папку из манильской пеньки, положил на стол и открыл.

– Я получил ваш список необходимых запасов в дорогу. Кое-что добавил от себя. Все уже куплено и рассортировано, осталось только погрузить. Выезжаем завтра, если у вас не поменялись планы.

– Нет, не поменялись.

– Только перед этим выложите ваше снаряжение на террасу. Я должен его осмотреть. Нужно оценить размеры и вес поклажи. Тогда станет понятно, сколько вьючных лошадей нам понадобится. Отправляемся на рассвете. – Бёрлесон повернулся к молодому человеку, маячившему неподалеку. – Зови команду.

Вскоре в помещение вошли три человека. У Норы создалось впечатление, что они ждали у самой двери.

– Джек Пил, наш новый табунщик. Только что приехал из Невады. Там он работал в отеле-ранчо под Рино.

Бёрлесон указал на невысокого, крепко сбитого афроамериканца.

Пил по очереди подходил к членам экспедиции, молча и с серьезным лицом пожимая всем руки. На голове у него красовалась белая ковбойская шляпа, покрытая пятнами от земли, пота и пыли. Снимать головной убор табунщик не стал. При ходьбе шпоры на сапогах тихонько позвякивали. Глаза у него были серые.

– Мэгги Бак, наш повар.

Та оказалась полной противоположностью сурового Пила. Она с широкой улыбкой кинулась приветствовать гостей, да так ретиво, что едва не сбила с ног Брюса Адельски.

– Очень рада знакомству! – объявила она.

Мэгги напомнила Норе персонаж комиксов Чарли Брауна – только сорокалетнего и с кудрями.

– Мэгги – волшебница! На жаровне больше никто так не готовит! Попробуете ее печенье – увидите.

– Надеюсь, вы все любите домашнюю еду. У кого-нибудь есть особые требования к питанию?

Мэгги окинула всех присутствующих недобрым взглядом. Никто не ответил.

– Вот и хорошо! Вегетарианские блюда еще могу приготовить, но безглютеновая диета – это уже ни в какие ворота!

– А это Дрю Уиггетт, помощник табунщика, – продолжил Бёрлесон. – Учится на ветеринара в Беркли и очень хочет поработать в горах с лошадьми.

Уиггетт на вид был еще более юным и тощим, чем Адельски, если такое вообще возможно. Убрав с лица длинные волосы, Уиггетт с улыбкой и кивками пожал всем руки.

– Теперь наша очередь представляться, – объявила Нора. – Клайв Бентон, историк и эксперт во всем, что касается партии Доннера. Джейсон Салазар, помощник куратора в институте. И Брюс Адельски, аспирант на кафедре антропологии в Университете Нью-Мексико. Собирает материал для диссертации в области юго-западной археологии.

На некоторое время повисло неловкое молчание.

– Ну что ж, в горах у нас еще будет возможность хорошо узнать друг друга, – произнес Бёрлесон. – Может, даже слишком хорошо! – Он рассмеялся и повернулся к Норе. – Как вы и просили, мы все обязуемся сохранять строгую секретность. Да, Мэгги?

– Почему ты именно ко мне обращаешься? – парировала Мэгги. – Думает, я слишком много болтаю.

Она подмигнула Норе.

– Прежде чем отправимся в путь, хочу сказать несколько слов о рисках, связанных с вашей экспедицией, – произнес сразу посерьезневший Бёрлесон. – Идти будем по диким местам, где практически не ступала нога человека. И пусть близость так называемой цивилизации не вводит вас в заблуждение. Здесь отойти от населенных пунктов на десяток миль – все равно что в других местах на тысячу. Вспомните партию Доннера. И глазом моргнуть не успеете, как разгуляется стихия. Даже в мае налетают вьюги. Кстати, этой зимой снега выпало немало, и на горных кряжах до сих пор много карнизов-лавиносборников.

– Чего? – переспросил Адельски.

– Мы так называем области скопления снега. Ветер сметает снег в одну сторону, и по краю обрывов образуются глубокие сугробы. Эти карнизы постепенно растут. Толщина снежного слоя может достигать сотни футов. Лавины в мае редки, однако такие случаи возможны. Главное – не ходить через снежные поля, особенно на вершине кряжа, иначе нависающая глыба снега может сорваться вниз. Ходите только по твердому камню.

Бёрлесон налил себе еще одну чашку кофе.

– Что касается зверей, то опасность представляют только два хищника: медведь и пума. От медведей лучше держаться подальше, особенно от самок с детенышами. Продовольствие будем развешивать на деревьях. В палатках ничего съедобного держать нельзя. Встретитесь с медведем – медленно пятьтесь. Не показывайте страха и не проявляйте агрессии. Тогда он сам уйдет. А с пумами все наоборот: покажите, какой вы свирепый зверь. Старайтесь казаться крупнее: расстегните куртку и хлопайте ею, раскиньте руки пошире и, главное, побольше шумите.

– А змеи? – спросил Адельски.

– Какие змеи? – уточнил Бёрлесон.

– Он боится змей и пауков, – пояснила Нора, искоса глянув на аспиранта.

– Даже на такой высоте, скорее всего, встретим пару-тройку гремучих змей. Ну а что касается пауков, просто вытряхивайте ботинки по утрам, перед тем как обуваться.

Бёрлесон хлопнул себя по коленям и встал.

– А теперь покажите карту, – обратился он к Норе. – А то представления о вашем маршруте у меня только приблизительные.

– Конечно.

Адельски протянул Норе тубус. Она достала карту и расстелила на ближайшем столе. Они с Клайвом воспользовались топографической картой, составленной Геологической службой США, и разметили на ней предполагаемый район поисков. Бёрлесон придавил углы карты чашками с кофе. Склонился над ней и стал разглядывать, что-то бормоча себе под нос.

– Значит, собираетесь сюда? – спросил он, указывая на отметки.

– Потерянный лагерь в одном из этих каньонов, – ответил Клайв.

Бёрлесон нахмурился.

– Вам ведь знакома эта местность? – уточнил Бентон.

– Нет. Думаю, тех, кто там побывал, можно пересчитать на пальцах одной руки. Настоящие дикие горы. Глубокая, непроходимая глушь. Это здесь народ в трейлерах путешествует, а там совсем другое дело.

Клайв указал на карту:

– Скорее всего, Потерянный лагерь находится возле одного из этих ручьев – Шугарпайн, Покер или Доллар-Форк. На карте Тэмзен обозначен всего один ручей, но она составляла ее по описаниям умирающего и сама в Потерянном лагере не бывала. Тэмзен упоминает несколько примет, но больше всего нас интересует одна: к северу от Потерянного лагеря есть скала, напоминающая профиль старухи. Тэмзен сравнивала ее с нью-гемпширским Стариком-горой. Только там вместо старика – старуха с крючковатым носом.

Бёрлесон кивнул:

– Такое не заметить трудно. Я в наших местах ничего подобного не видел.

– План такой: первым делом разбить лагерь где-нибудь здесь и использовать его как базу. – Клайв указал на участок, где топографических линий было мало. – Отсюда и начнем поиски. Сосредоточимся на трех ручьях, ответвляющихся от Хекберри-крика. Потерянный лагерь должен быть в одном из этих каньонов.

– Жуткие места. Зачем их вообще туда понесло? Оттуда же не выбраться.

– Просто заблудились, – ответила Нора.

– По всей видимости, дело было так, – пустился в объяснения Клайв. – Когда переселенцы вошли в горы, караван сильно растянулся. Группа из одиннадцати человек отстала. Из-за снежной бури они пропустили тропу, ведущую через перевал, забрели на север и угодили в лабиринт из ущелий. Потом зашли в один из этих боковых каньонов. Там их и завалило. Несколько месяцев спустя всего один человек сумел добраться до лагеря Доннеров на Элдер-крике, и тот вскоре умер от голода. Но от него Тэмзен успела узнать о Потерянном лагере.

– Оттуда кого-нибудь спасли?

– Одного человека. Туда поднялся спасатель и обнаружил, что все мертвы, за исключением мужчины по имени Питер Чирс. Тот бормотал себе под нос что-то бессвязное, бредил и вскоре скончался. Взгляду спасателя предстала ужасная картина. Он вкратце рассказал об увиденном одному человеку, но больше на эту тему не говорил.

– И что же вы хотите там обнаружить? – уточнил Бёрлесон.

– Останки людей и животных, личные вещи, брошенный багаж из фургонов. Примитивные хижины. Но самое главное – извлечь из человеческих останков ДНК, чтобы установить личности этих людей. Все это поможет восстановить последовательность событий в лагере.

Нора ничего не стала говорить о золотых монетах. Про клад знали только двое ее ассистентов, но и тем было велено хранить эту информацию в строжайшем секрете. Нора с Клайвом сошлись на том, что, если Бёрлесон узнает о кладе, хотя бы без подробностей, это только осложнит ситуацию.

Мэгги Бак поставила чашку на стол.

– А как насчет легенд? Слышали про призраков партии Доннера? Тех, которые обезумели при жизни… а может быть, и после смерти.

Повисла короткая пауза. Потом по комнате прокатилась волна натянутых смешков.

12

В то время как хихиканье на ранчо «Красная гора» начало затихать, агент Коринн Свонсон входила в коридор квартиры с тремя спальнями в благообразном пригороде Скоттсдейла, штат Аризона. Она показала жетон полицейскому, дежурившему у двери. Суровое лицо, темные очки с синими стеклами: такие сейчас в моде у тридцатилетних мужчин с доходом ниже определенного уровня.

– Лейтенант Портер на месте?

Коп кивнул:

– Да, на кухне.

Из холла Корри увидела, что кухня находится в дальнем конце застеленного ковровой дорожкой коридора. Туда она и направилась. Обратила внимание и на стены из светлого дерева, и на встроенное освещение. Вход в гостиную располагался слева от нее. Даже боковым зрением Свонсон заметила, что комната обставлена дорого. Справа небрежно натянута желтая лента, огораживающая место преступления. Лейтенант Портер – высокий, худощавый мужчина в бежевом костюме – стоял, опершись о столешницу, и пил кофе. Он пожал Корри руку:

– Здравствуйте, агент Свонсон.

– Добрый день, лейтенант Портер. Спасибо, что дали мне шанс.

Эти слова Свонсон произнесла не просто из вежливости. Она действительно была благодарна лейтенанту за то, что тот предоставил ей доступ к месту преступления, не относящемуся к юрисдикции федералов. Не меньше она была благодарна Морвуду за то, что позволил ей разрабатывать эту линию расследования, несмотря на свой крайний скептицизм.

Корри старалась как могла, но ни одной основательной версии убийства на поле битвы так и не составила. Застреленный гробокопатель оказался мелким воришкой, наркодилером и мошенником по имени Фрэнк Сербан. Из-за рыжих волос ему дали кличку Кирпичная Башка – отсюда и татуировка. А тело в металлическом гробу – точнее, нижняя его часть – действительно является останками Флоренс П. Реджис, которую в битве за Глориетский перевал постигла судьба, необычная для женщины того времени. Благодаря тому что в ночь убийства шел дождь, удалось установить, что приблизительно в то время, когда был застрелен Сербан, с кладбища выехали две машины. Одну – автомобиль Сербана – нашли брошенной в нескольких милях от Глориеты. Вторую машину отследить не удалось. Ларссон, к его чести, в результате тщательных поисков обнаружил две гильзы от пули калибром девять миллиметров. Судя по следам от нарезов ствола пистолета, оружие было с глушителем. Скорее всего, пули выпущены из уникальной модели бесшумного пистолета с интегрированным глушителем «Максим-9». Кроме того, криминалистам удалось собрать много косвенных улик, но Свонсон опасалась, что все это ничего не даст.

Не меньше ее беспокоил мотив преступления. Если не считать того факта, что Флоренс Реджис – женщина, сражавшаяся в исторической битве, она ничем особо не примечательна. Может, какой-нибудь одержимый любитель истории решил заполучить ее останки в свою коллекцию? Но тогда зачем убивать Сербана? Он же просто выполнял грязную работу. Гораздо проще было бы взять тело Реджис и закопать могилу, и тогда никто бы ничего не заподозрил. Но нет – Сербан должен был умереть, чтобы не осталось ни единого свидетеля. Обычно преступники ведут себя так, когда ставки особенно высоки.

Морвуду интересно было узнать, какие выводы из этой истории сделает начинающий криминалист. Однако пока строить их было не на чем.

Но если повезет, сегодня ситуация прояснится.

Проводя широкомасштабное расследование на просторах Интернета, Свонсон выяснила одно любопытное обстоятельство. Девичья фамилия Флоренс Реджис – Паркин. Почти семь месяцев назад в Париже неизвестные вандалы осквернили могилу на кладбище Монпарнас и украли тело – вернее, часть тела. Исчезли останки Томаса Паркина, американского художника, эмигрировавшего во Францию. Он умер в 1943 году во время нацистской оккупации. А потом в феврале пропало тело еще одного человека по фамилии Паркин: Александра Паркина, школьного учителя из крошечного городка Нельсон в штате Нью-Гемпшир. Он умер от старости в 1911 году и был похоронен на городском кладбище. Александр Паркин покоился с миром более столетия, но потом кто-то вытащил из-под земли его давно мумифицированные останки, дав жителям городка Нельсон тему для пересудов на следующие сто лет.

Трое Паркинов. Самую раннюю и самую позднюю смерть разделяет восемьдесят лет, однако в течение полугода все три могилы оказались разрыты. А теперь еще и это…

Свонсон глянула на часы: без четверти час. Хотя выехала она на рассвете, от Альбукерке до Финикса не меньше шести часов езды. Корри повезет, если она вернется домой до полуночи.

– Извините, что из-за меня пришлось задержаться, – сказала Свонсон.

Но Портер покачал головой:

– Ребята только сейчас заканчивают. Хотите с ними поговорить?

Несмотря на неопытность, правила выстраивания иерархии Корри понимала прекрасно.

– Спасибо, но в этом нет необходимости. Если у вас есть время, пожалуйста, введите меня в курс дела, а потом я сама тут все осмотрю.

– Разумеется. По количеству крови наш коронер пришел к выводу, что человек, который ее потерял, был как минимум сильно ранен – и, вполне вероятно, убит. – Портер кашлянул, глянул на экран планшета. – Итак, Розали М. Паркин, двадцать семь лет, не замужем, новоиспеченный юрист – недавно окончила Университет Аризоны, – теперь партнер в фирме «Притчи и Уилкинс» на Макдональд-драйв. Оба родителя погибли. Помните, несколько лет назад над Тихим океаном потерпел крушение «Аэробус A – триста восемьдесят»? В катастрофе никто не выжил.

Свонсон подтвердила, что помнит.

– Родители Розали Паркин летели на этом самолете. Возвращались из Сингапура, где проводили отпуск. Отец был банкиром и оставил мисс Паркин и ее брату достаточно средств, чтобы они ни в чем не нуждались. Во всяком случае, некоторое время.

– Брату? – переспросила Свонсон.

Портер кивнул:

– Этот мелкий засранец там.

Он указал на закрытую дверь возле гостевой спальни. Так вот откуда доносились вибрирующие басы. Перед дверью стоял еще один полицейский в форме.

Свонсон постепенно привыкала не только к активной работе агента ФБР, но и к сложным взаимоотношениям сотрудников различных правоохранительных структур. Корри решила ограничиться короткими нейтральными вопросами: все строго по делу, никакого своего мнения. Хотя эти люди служат не в ФБР, опыта у них явно побольше, чем у нее.

– Не могли бы вы вкратце описать обстоятельства дела?

Портер снова кивнул: