Старые кости Чайлд Линкольн

8

23 апреля

На столе у Свонсон зазвонил телефон. Два коротких сигнала, значит звонок внутренний.

Она взяла трубку:

– Да?

– Свонсон? – произнес голос Морвуда.

– Слушаю.

– Зайдите на минутку ко мне в кабинет.

– Иду, сэр.

Свонсон отодвинула папки, которые изучала, – глухое дело номер семь – и встала. Не в привычках Морвуда вот так вызывать сотрудников к себе в кабинет, особенно по утрам. Шеф отличался пунктуальностью: доклады слушал и результаты работы сотрудников разбирал всегда в одно и то же время, ровно в два часа дня по четвергам. По давней привычке Корри сразу занервничала и почувствовала себя виноватой. Ну и что она сделала не так?

Две недели назад в дополнение к кабинетной работе Морвуд дважды позволил Свонсон выехать на рейд вместе с командами из Управления по борьбе с наркотиками. На северо-востоке Альбукерке накрыли две подпольные лаборатории по производству метамфетамина. Оба задержания оказались некрупными. А Свонсон и вовсе ничего не делала: только стояла рядышком в бронежилете и смотрела. Она подозревала, что Морвуд нарочно выбрал самые безопасные операции. Зато Корри представился случай почувствовать всю ожесточенность соперничества между двумя организациями.

Свонсон уже приходилось слышать, что говорят в ФБР об Управлении по борьбе с наркотиками: там служат одни безмозглые неандертальцы – этим лишь бы кому-нибудь череп проломить. Но во время двух выездов Корри узнала, что те о ФБР тоже невысокого мнения. Обе команды ясно дали ей понять, что она пошла служить не туда: ФБР – жалкая кучка хиляков и ботанов, которые для настоящей работы яйцами не вышли и за всю карьеру ни разу задницы от стула не оторвали. Поначалу Свонсон терпела эти подколы снисходительно. Но вчера, к концу второго выезда, не утерпела. Один агент со стрижкой ежиком все никак не отставал. Когда доехали до штаб-квартиры – подозреваемые в наручниках, дурь в сейфе для доказательств, отдел по борьбе с подпольными лабораториями оцепляет место преступления, – Свонсон не выдержала и в ярких красках расписала, куда ее мучитель должен запихнуть только что конфискованный метамфетамин.

Только позже Свонсон узнала, что Брейтман, тот самый агент с ежиком, – командир отряда.

Чем ближе Свонсон подходила к открытой двери кабинета Морвуда, тем сильнее ее одолевала тревога. Дело точно в Брейтмане – больше не в чем. Корри уже почти четыре месяца ни на ком не срывалась. Хоть бы время другое выбрала или на кого-нибудь безобидного вызверилась! Как обычно, закон подлости в действии. Вдруг Морвуд ее выгонит? Имеет право – он ведь ее наставник. Впрочем, агентов увольняют только в самых крайних случаях. Но строгое предупреждение Морвуд ей объявить может, и тогда ее карьера еще долго с места не сдвинется.

Вдобавок к Свонсон ни с того ни с сего привязалась песня «Роллинг Стоунз» «19th Nervous Breakdown»: «Начинается… начинается…»

От волнения пересохло во рту. Корри постучала по дверному косяку. Морвуд, державший в одной руке скрепленную степлером пачку листов, поднял голову.

– Свонсон, – произнес он, снова опуская взгляд на бумаги. – Проходите.

Обычно Морвуд добавляет «присаживайтесь», но на этот раз приглашения не последовало.

Вот он перевернул одну страницу, потом вторую. Корри ждала. Наконец прокашлялся и, не поднимая головы, спросил:

– Вам известно, что произошло на Глориетском перевале?

На Глориетском перевале? Свонсон первый раз слышала о таком. Она напрягла память, перебирая в уме все названия улиц в районе Альта-Монте, где проходил вчерашний рейд. Канделария, Команче… Никакой Глориеты.

– Не уверена, что понимаю, о чем вы, сэр, – наконец проговорила Свонсон, готовясь к худшему.

Морвуд уронил бумаги на стол и в первый раз посмотрел на свою подчиненную:

– Честное слово, удивляете вы меня, агент Свонсон!

– Простите, сэр…

«Начинается, начинается…»

– Образцовая студентка – и не слышали про битву за Глориетский перевал?

Тут Свонсон окончательно перестала что-либо понимать. С раздражением постаралась выкинуть из головы гнусавый голос Мика Джаггера.

– Не понимаю, о чем вы. Вчера никакого побоища не было. Изготовители метамфетамина не сопротивлялись – сразу сдались. Ну а если вы имеете в виду инцидент с Брейтманом, то я не хотела оскорблять…

– Свонсон, вы с луны свалились? Я читаю копию ваших документов из Колледжа уголовного права имени Джона Джея. Здесь говорится, что на втором году обучения вы прослушали курс по истории Гражданской войны в США. Или вы его в буквальном смысле слова прослушали – пропустили мимо ушей?

Свонсон нервно сглотнула.

– Извините, сэр. Вы сейчас… об истории?

– Естественно! А вы думали, о вашей вчерашней перебранке с Брейтманом из Управления по борьбе с наркотиками? Да, он мне звонил. Я ему сказал: расслабься, хватит визжать, будто тебе хвост прищемили. Нет, я про Глориетский перевал, точнее, про битву на Западном фронте, одно из главных сражений Гражданской войны. Армия конфедератов вторглась на территорию Нью-Мексико. Хотели отрезать северян от Западного побережья, но те им здорово надрали задницу. И случилось это на Глориете.

Свонсон испытала целую гамму чувств: сначала удивление, потом облегчение и, наконец, смущение. Теперь, когда тревога отступила, название и впрямь показалось знакомым. Вот только преподаватель истории был ужасно нудный и названиями разных сражений сыпал через слово… Разве все упомнишь?

– Да, – осторожно произнесла Свонсон. – Мы эту битву проходили. Извините, сэр.

Морвуд нахмурился. Корри искренне надеялась, что укор напускной.

– Рад слышать. Не Геттисберг, конечно, но больше шестидесяти человек там полегло – и янки, и конфедератов. Несколько человек там и похоронены, в местечке под названием Пидженс-Ранч.

Свонсон молча слушала. Как ни рада Корри была узнать, что многоэтажные ругательства, которыми она вчера обложила Брейтмана, останутся без последствий, рассуждения Морвуда о Гражданской войне привели ее в недоумение. К чему он ведет?

– Примерно час назад на кладбище Пидженс-Ранч обнаружили тело. Вернее, два тела – хотя тут ситуация не вполне ясная. Нашли застреленного мужчину. Он лежал на крышке гроба в только что разрытой могиле.

Свонсон кивнула. В голове мелькнула мысль – может, надо записывать? Но Корри быстро передумала.

– Возникнут какие-нибудь соображения – не держите в себе. Итак, Глориетский перевал – место битвы. Часть поля боя – Национальный исторический парк, и разрытая могила на маленьком кладбище тоже в него входит.

Тут у Свонсон и впрямь возникло соображение, и держать его в себе она не стала:

– Значит, преступление произошло на федеральной земле.

– Правильно. Диплом у вас отбирать пока не будем. Продолжайте.

– Любое правонарушение, произошедшее на данной территории, подпадает под нашу юрисдикцию, а значит, расследовать это дело будем мы.

– Разрешите поправить: не мы, а вы.

С этими словами Морвуд взял со стола стопку бумаг и передал Свонсон. Та взяла их так осторожно, будто опасалась подвоха.

– Сэр…

– Что вас смущает? Если правильно припоминаю, вы приходили ко мне еще три недели назад. Говорили, что хотите попробовать себя в чем-то новом. Например, в активном расследовании.

Морвуд прикрыл рот ладонью, кашлянул и торжественным жестом указал на бумаги:

– Сим передаю в ваше полное распоряжение труп в разрытой могиле на кладбище возле Глориеты. Два в одном: тут вам и убийство, и вандализм.

Свонсон молчала. Морвуд прибавил:

– Поручаю вам вести дело. Разве вы не этого хотите?

Наконец к ней вернулся дар речи:

– Хочу, сэр. Очень хочу. Но что я должна…

Корри осеклась, охваченная паникой.

– Не знаете, что делать? Естественно. Это же ваше первое расследование. Но вот отличный шанс проверить, чему вас научила подготовка в Куантико и четыре месяца изучения дел в нашем отделении. Не терпится услышать, какие выводы извлечет из этой странной истории начинающий криминалист. Итак, будете первым следователем по данному делу. Налаживайте сотрудничество с местной полицией, проследите, чтобы место преступления оцепили, осмотрите тело, проконтролируйте сбор улик, подготовьте предварительный отчет. И все это вы будете делать сами.

Свонсон не отвечала. Ее обуревали смешанные чувства: с одной стороны – радостное волнение, даже восторг, а с другой – тревога. Постепенно до Корри начало доходить, какую ответственность на нее взвалил Морвуд.

– А как же вы? – спросила Корри и тут же прибавила: – Сэр.

– Что – я? Буду сидеть в этом кабинете и с интересом выслушаю отчет о ваших результатах.

Свонсон нервно сглотнула. Именно такого шанса Корри и дожидалась. Но сейчас она на испытательном сроке, а Морвуд – ее наставник. Он должен ее контролировать, учить, направлять на правильный путь. Или он из тех, кто считает, что лучший способ научить человека плавать – бросить его на глубину?

– Наверное, надо привлечь группу по сбору доказательств?

Но Морвуд лишь покачал головой:

– Решайте сами. Вы ведущий следователь, вам и карты в руки. – Он усмехнулся. – Но не забывайте, что в вашем распоряжении силы и ресурсы местной полиции, включая экспертно-криминалистическую службу, коронерскую службу и так далее. Конечно, если сочтете нужным вызвать группу по сбору доказательств – пожалуйста, но сначала подумайте, как это будет выглядеть со стороны.

Морвуд потянулся к телефону и снял трубку.

– Ознакомьтесь с краткой сводкой. А я пока позвоню в отдел оперативной поддержки. Пусть выделят вам служебную машину, рацию и все, что полагается.

Свонсон не сдвинулась с места. Морвуд положил трубку.

– Агент Свонсон, хватит штаны просиживать. Скачите на Глориетский перевал. Туда всего час пути. И места там, надо сказать, живописные.

9

Агент Свонсон ехала на служебной машине по извилистой пыльной дороге. Рядом с ней на сиденье лежали бумаги, выданные Морвудом, – теперь внимательно прочитанные, перечитанные и аккуратно убранные в папку. Ее обуревали неожиданные для нее самой чувства. Она давно мечтала об этом дне: специальный агент Коринн Свонсон, ведущий следователь ФБР, расследует дело об убийстве. Сейчас она должна быть будто лазерный луч – то есть четко нацелиться на дело. А вместо этого Корри сама не своя от беспокойства. В голову лезут непрошеные и удручающе обыденные мысли: о погоде, о цвете дороги, о сломанной сосне.

Свонсон набрала полную грудь воздуха, потом медленно-медленно выдохнула. Согнула и разогнула пальцы, поудобнее перехватила руль. С облегчением отметила, что руки не дрожат.

Соберись, решай проблемы по мере их поступления и делай все, как тебя учили.

Возле дорожного указателя с надписью «Национальный парк „Поле битвы за Глориетский перевал“» Свонсон свернула на изрытую колдобинами дорогу, поднимавшуюся в предгорья Сангре-де-Кристо. Вскоре Корри въехала на широкую плоскую площадку. Впереди рельеф разделялся на два горных хребта. Один убегал вдаль на север, второй – на юг. Свонсон мимоходом подумала: наверное, это и есть тот самый перевал. Интересно, почему его назвали Глориета?

Впереди на обочине припаркованы несколько фургонов и трейлеров. Дверцы открыты. Рядом стоят люди, и вид у всех недовольный. Проехав еще четверть мили, Свонсон поняла почему: джип шерифа со вспыхивающей мигалкой загородил вход на кладбище Пидженс-Ранч – Глориетский перевал. Корри остановила автомобиль. Из джипа вылез помощник шерифа. Удостоверение личности Свонсон висело на шнурке у нее на шее. Она показала документ молодому помощнику. Тот глянул сначала на нее, потом на удостоверение и опять на нее. Наконец кивнул и вернулся в машину. Завел двигатель и отъехал в сторону, давая дорогу Свонсон. Впереди, за воротами, она заметила указатели и парковку. Там были беспорядочно расставлены несколько полицейских машин.

Корри встала рядом с ними. Собралась с духом, вылезла из автомобиля и зашагала вперед: сначала по плитке, потом вверх по дорожке, посыпанной гравием. Вскоре слева и справа от нее появились старые могилы. У каждой свой номер, на некоторых таблички с краткой информацией. Вдалеке, в углу возле ограды, Корри заметила человек десять: офицеров в форме, смотрителей Национального парка, нескольких человек в мундирах, медицинский персонал, женщину с фотокамерой и еще одного-двух человек, чью профессиональную принадлежность по виду не распознать. Все стояли на месте, будто кого-то ждали. Заметив Корри, они дружно повернулись в ее сторону. Так вот кого здесь не хватало – ее!

Тут из головы вылетели даже бессвязные мысли. Сердце забилось с бешеной скоростью.

«Не психуй, – приказала себе Свонсон. – Ты знаешь, что делать».

Она мысленно прошлась по всей информации по делу, полученной от Морвуда. Повторила алгоритм работы на месте преступления, который так старательно вдалбливали в ее голову преподаватели академии. Корри с облегчением поняла: несмотря на нервозность, твердая база знаний никуда не делась. Свонсон сразу почувствовала уверенность. Как бы то ни было, в панику она не ударится.

При ее приближении собравшиеся расступились. Потом один из них вышел вперед. Мужчина средних лет, мускулистый, загорелый, с усами, похожими на ершик для мытья бутылок. Судя по шляпе и форме, этот человек служит в департаменте шерифа.

– Гас Терпенсид, – представился он и протянул ей руку. – Шериф округа Сан-Мигель.

Хватка у шерифа оказалась железная. В рукопожатии чувствовалась угроза. Свонсон напрягла пальцы:

– Агент Свонсон, Федеральное бюро расследований.

– Рад знакомству, агент Свонсон, – ответил шериф и оглянулся на другого мужчину со звездой помощника шерифа; тот усмехнулся и едва заметно кивнул.

Все присутствующие не сводили глаз с удостоверения личности и эмблемы ФБР у нее на груди.

– Агент Морвуд говорил о вас, – продолжил Терпенсид. – Я думал, пришлют…

– Мужчину?

– Кого-нибудь постарше.

– Понимаю.

Как ни странно, провокация ее не задела. «Должно быть, все дело в эмблеме ФБР», – поняла Корри: у нее она есть, а у него нет. А если ему что-то не нравится, то ничего поделать он не может. Осознание собственной власти оказалось на редкость приятным. С детства Корри находилась исключительно в подчиненном положении. Поэтому она облачилась в броню из дерзкого сарказма и неприязни ко всем наделенным властью. А теперь она сама представитель власти. Вот так ирония!

Корри осмотрелась по сторонам. Поглядела на другие лица, на место преступления. Вот разрытая могила, оцепленная оградительной лентой. В яме чего только не валяется: земля, брезент, инструменты. А на дне – частично скрытое тело. Корри знакомилась с обстановкой не спеша и нарушать затянувшуюся паузу не торопилась. Наконец повернулась к Терпенсиду:

– Вы правы, я молода. Но торчать на одном месте, пока не состарюсь, я не намерена. Поэтому за дело. Кто первым обнаружил, что могила разрыта?

От группы отделилась блондинка в форме смотрителя Национального парка:

– Я.

– Фамилия?

– Грант.

– Расскажите, как это произошло.

Та кивнула.

– Я приезжаю в половине восьмого, чтобы открыть кладбище и подготовиться к приходу туристов. Одна из моих обязанностей – совершать обход территории. Я шла и вдруг заметила горку земли. – Грант кивнула на нее. – Подошла поближе и увидела яму. Сначала подумала, что могилу Реджис разрыли гробокопатели. Но потом заметила в яме мужчину. Лежит, засыпанный землей, а вокруг – кровь. Я побежала за Алеком.

– Кто такой Алек?

– Алек Куинн – мой коллега. Мы сегодня вместе дежурим. Он как раз парковался.

– Продолжайте.

Тут вперед шагнул другой смотритель – очевидно, тот самый Куинн – и продолжил рассказ:

– Сначала подумал: вдруг этот человек жив? Спрыгнул в яму, стал его откапывать и тут увидел… – Куинн нервно сглотнул. – Увидел, что он мертв. Вылез и сразу позвонил куда надо. Агентов из Сектора расследований поблизости не оказалось, поэтому уведомил шерифа.

Свонсон кивнула. Ей было известно, что Сектор расследований состоит из специальных агентов – сотрудников Службы Национальных парков США. Знала Корри и то, что по всей стране их около трех десятков.

Она осмотрелась по сторонам:

– Кто начальник экспертно-криминалистической группы?

Подошел низенький мужчина на вид лет шестидесяти:

– Ларссен. Экспертно-криминалистическая служба Санта-Фе.

– Работу не начинали? Дожидались федералов?

– Как видите, – ответил тот.

– Простите за задержку. Пожалуйста, приступайте. Я скоро подойду.

Теперь Свонсон снова повернулась к Куинну:

– А когда вы решили позвонить в ФБР?

Куинн покраснел.

– Тут все не так просто, как вам кажется, – произнес он, оправдываясь. – Глориетский перевал признали полем боя класса А всего двадцать пять лет назад. Вдобавок большая часть находится на частной земле. Под юрисдикцией Службы Национальных парков США всего двадцать процентов территории – то есть Пидженс-Ранч.

– В ФБР позвонила я, когда мы разобрались, в чьих полномочиях это дело, – вставила Грант.

Свонсон кивнула.

– Еще что-нибудь или кого-нибудь подозрительного заметили? – уточнила она.

Женщина покачала головой:

– Все было точно так же, как сейчас. Мы убедились, что человек убит, и после этого ничего не трогали.

– Может, вы заметили что-то необычное? Из ряда вон выходящее?

Грант снова покачала головой.

– График работы парка?

– С восьми утра до шести вечера.

– По ночам здесь никто не дежурит?

– Нет.

– Разве не боитесь вандалов? Или охотников за антиквариатом?

– Раньше у нас таких проблем не возникало, – ответил Куинн. – Местные жители покой мертвых уважают. Вдобавок места тут глухие, да и финансирование скромное. Совет попечителей выкручивается как может, но почти все деньги уходят на содержание и реставрацию. Глориета считается исторической достопримечательностью, находящейся под угрозой исчезновения. Полю боя присвоена первая степень приоритетности. Таких мест крупных битв всего дюжина.

Свонсон уже поняла, что в этой части страны взгляд на вещи особый – примерно такой же, как в канзасской глубинке, где она выросла. Пустой земли много, полиции и денег мало – за всем не уследить.

Между тем криминалисты собрались вокруг ямы и спустили лестницу, готовясь приступать к работе. Свонсон повернулась к шерифу.

– Место преступления огородили сразу? – спросила она.

– Да, мэм, как только оценили ситуацию.

Обращение «мэм» застало ее врасплох, но Корри не подала виду. А ведь это то же самое, что и «сэр». Пора привыкать.

Шериф снял шляпу и вытер лоб рукавом. Свонсон обратила внимание, что его голова выбрита наголо. Внутри шляпа намокла от пота.

– Шериф, пусть ваши люди проверят, кто въезжал и выезжал с кладбища. Если найдете следы от шин, сообщите криминалистам. – Корри кивнула в сторону женщины с камерой. – Это ваш фотограф?

– Да.

– Отлично. Пусть берется за работу.

Шериф помедлил всего секунду. Потом повернулся к помощнику и что-то сказал вполголоса. Через минуту-две половина собравшейся вокруг места преступления толпы нехотя разошлась в разные стороны.

Свонсон решила не вызывать группу по сбору доказательств. Специалистов из Санта-Фе вполне достаточно. Ни к чему злить местных, к тому же Ларссен производит впечатление человека компетентного.

Корри стала наблюдать за работой криминалистов. Ларссен и еще один эксперт спустились по лестнице и теперь стояли возле металлического гроба, по обе стороны от тела. Они осторожно сметали землю в поисках следов и улик. Пока Свонсон решила оставаться в стороне. Пусть команда работает. Кто-то стоявший рядом вызвал по телефону один фургон коронера, потом передумал и потребовал два.

Фотограф сделала снимки. Из ямы вытащили брезент, потом инструменты, затем выгребли землю. Все эти улики сложили в большие желтые пакеты. Труп, будто скромная девушка, показывал себя постепенно. И вот наконец он лежит у всех на виду на крышке удивительно хорошо сохранившегося металлического гроба. Теперь Свонсон тоже спустилась по лестнице, чтобы как следует его рассмотреть. На убитом простая рубашка в шотландскую клетку, джинсы и ботинки «Доктор Мартенс» со стальными носами. На вид мужчине около пятидесяти, но в одежде точно определить его возраст трудно. Лежит лицом вниз, череп разворотили два выстрела. После первого мужчина упал, а вторая пуля, пущенная в затылок, отрикошетила от металлической крышки. Огнестрельного оружия на месте преступления не обнаружено. Корри еще несколько минут молча наблюдала за работой криминалистов, потом опустилась на колени рядом с Ларссеном.

– Видимо, второй выстрел – контрольный? Чтобы добить? Как вы считаете? – спросила Корри, стараясь сохранять одновременно и нейтральный, и уважительный тон.

– Скорее всего, – согласился Ларссен. – Видите?

Он указал на вмятину в крышке.

– Похоже, первая пуля вошла чуть выше основания черепа и поэтому сильно раскрошила затылочную кость, – проговорила Корри. – Вторая пуля вошла немного выше, ведь тогда жертва уже лежала на животе. Видимо, вторым выстрелом ему и снесло лицо.

Ларссен хмыкнул:

– Перестарались ребята. Одной пули хватило бы.

Без сомнения, Ларссен прав, но Свонсон учили, что профессиональные киллеры всегда действуют по одному сценарию. Вторая пуля для них – простая и доступная гарантия результата.

– Судя по тому, что вмятина небольшая и не слишком широкая, пуля с твердым наконечником. Скорее всего, девять миллиметров. Надеюсь, ваша команда сумеет обнаружить гильзы.

Ларссен кивнул.

– Документов нет, – объявил второй криминалист, проверив карманы убитого.

– Проверьте отпечатки пальцев, – велела Свонсон.

Может, IAFIS – система идентификации отпечатков – поможет установить личность жертвы.

Когда левую руку трупа подняли, чтобы снять отпечатки, рукав сполз, обнажая татуировку: что-то похожее на недостроенную стену из красного кирпича. Свонсон указала на наколку:

– Не знаете, что означает?

– Нет, – ответил Ларссен.

Свонсон глянула на второго криминалиста:

– Может, это тюремная татуировка? Или байкерская? Или военная?

Тот покачал головой:

– Раньше таких не видел. Но руки натруженные, – очевидно, могилу раскопал он.

– Проверьте отпечатки на лопате, – велела Свонсон.

Минуту или две она осматривала тело. Потом встала. Остается дожидаться из лаборатории результатов криминалистической экспертизы.

– Когда упакуете тело в мешок, надо открыть гроб, – сказала Свонсон.

Десять минут спустя труп неизвестного осторожно уложили в мешок, вытащили из ямы и положили на специальные носилки, чтобы доставить в морг службы коронера. Все улики, обнаруженные возле тела, тщательно подписали и тоже забрали. Свонсон оставалась в яме. Она стояла на краю и глядела на гроб. Он по-прежнему в хорошем состоянии. Крышка двойная. Верхняя половина немного поцарапана. Здесь недавно орудовали металлическими инструментами. Кто-то открывал гроб – или собирался это сделать.

Корри позвала Грант. Смотрительница быстро подошла к яме и заглянула в разрытую могилу.

– Вы что-то говорили про гробокопателей, – произнесла Свонсон. – А еще назвали эту могилу могилой Реджис. Это фамилия человека, который здесь похоронен?

Грант кивнула:

– Да, Флоренс П. Реджис.

– Женщина? На военном кладбище того времени?

Та в первый раз улыбнулась:

– Реджис – наша главная знаменитость. Флоренс была рьяной конфедераткой. Ее отец, Эдвард Паркин, являлся одним из крупнейших рабовладельцев штата Джорджия. Он с ранних лет обучал дочь стрельбе. Муж Флоренс, полковник Реджис, командовал батальоном Конфедерации, но вскоре после Первого сражения при Манассасе его застрелил снайпер-янки. После его гибели Флоренс перебралась в Эль-Пасо. А когда узнала, что генерал Сибли отправляет шесть полков вверх по Рио-Гранде, чтобы атаковать форт Юнион, решила отомстить за мужа. Переоделась в военную форму, выдала себя за мужчину и присоединилась к армии конфедератов. Правда выплыла наружу только после ее гибели в бою. Генерал приказал похоронить ее как полагается, с военными почестями.

Без сомнения, эту историю смотрительница рассказывала туристам ежедневно. Свонсон поглядела на гроб с новым интересом. Несмотря на то что от места и обстоятельств преступления в дрожь бросает, расследование продвигается своим чередом, и пока что Корри не ударила в грязь лицом. Время от времени ее охватывала нервозность, но каждый раз ей удавалось отогнать тревоги. Вот доберется вечером до своей квартиры, тогда и поволнуется в свое удовольствие. К тому же там ее ждет успокоительое – бутылка «Куэрво голд».

Ларссен разобрался с трупом и спустился обратно в яму. Корри кивнула ему:

– Мистер Ларссен, давайте откроем гроб.

– Конечно.

Ларссен наклонился, крякнул и поднял верхнюю половину крышки.