Девушка, которая должна умереть Лагеркранц Давид
Кира перевела взгляд на Агнету – уже тогда она называла мать только по имени. Та стояла в стороне и разглядывала с Лисбет рождественские открытки. Разница бросилась в глаза, и это было подобно предательскому удару. Какой безобразной и жалкой показалась ей в этот момент Агнета… Кира вспыхнула от обиды. В этот момент она поняла, что судьба сыграла с ней злую шутку, забросив не в ту семью.
И это был не единственный случай, когда Киру словно приподнимали над землей, а потом с высоты бросали в грязь. Ее называли маленькой принцессой, но восхищенные возгласы были полны сочувствия.
И тогда Кира стала воровать. Так, по мелочи – горстка монет, пара купюр из кошелька, старая бабушкина брошь, русская ваза на полке… ей приписывали гораздо больше. Вообще, с тех самых пор у девочки возникло чувство, будто мать и сестра сговорились против нее.
Так она становилась чужой в собственном доме, будто содержалась там под надзором, как преступница. И даже Зала обращался с ней как с провинившейся дворняжкой.
Хотелось бежать, но куда? Один за другим просачивались в ее жизнь робкие лучики света. Вероятно, ложного, и все же на него можно было идти. На глаза все чаще попадались разные интересные вещи – то золотые наручные часы, то свернутые рулоном купюры в кармане брюк. Постепенно Кира стала понимать, что Зала – это не только насилие и страх. Что он излучает силу, которую она почувствовала лишь теперь.
Наконец настал день, когда и он разглядел дочь. Теперь Зала все чаще останавливал на девочке взгляд, иногда даже улыбался, и это было по-своему приятно. Кира сразу заметила, что улыбка у отца особенная. В такие моменты девочка оказывалась словно в лучах софитов. И тогда она перестала бояться Залу. Ей стало даже казаться, будто именно он должен забрать ее отсюда в лучший, богатый мир.
Однажды, когда Агнета и Лисбет куда-то ушли, отец сидел на полу на кухне и пил водку. Кире было лет одиннадцать-двенадцать. Она подошла к нему, он погладил ее по волосам. Потом налил ей в стакан «отвертки» – смесь водки и сока – и стал рассказывать о детском доме в Свердловске, где его били каждый день. И о том, как научился потом давать сдачи, как стал богатым и могущественным, заслужив тем самым уважение всего мира.
Это было как сказка. Кира слушала, зачарованная. Зала приложил палец к губам – «тсс… тайна – никому…» И тогда она не выдержала и выложила ему все про Лисбет и Агнету.
– Они тебе завидуют, – объяснил отец. – Люди всегда завидуют таким, как мы.
А потом пообещал, что с этого дня все изменится, и сестра с матерью будут ее уважать. И все действительно изменилось.
Зала стал ее окном в большой мир. Кира полюбила его, и не только как спасителя. Теперь ни широкоплечие мужчины в серых плащах, ни даже заявившиеся однажды в квартиру полицейские – ничто не могло ее больше напугать.
Кира сделала его нежным и заботливым – и не сразу поняла, какую цену заплатила. Быть может, она обманывала себя, но, так или иначе, вспоминала те дни как лучшее, что в то время выпало на ее долю.
Постепенно Кира привыкла и стала чувствовать себя счастливой. Теперь она ждала его и радовалась каждому его визиту, деньгам и подаркам. Она стояла на пороге новой, счастливой жизни, когда вдруг появилась Лисбет и отняла у нее все. С тех пор Кира возненавидела сестру всеми силами своей души, и эта ненависть стала главным в ее жизни. Она выжидала момент для ответного удара и не собиралась медлить только потому, что сестра оказалась почему-то на шаг впереди.
Сквозь жалюзи в комнату просачивались лучи солнца – такого ослепительного после ночного дождя. Из сада доносился стрекот газонокосилки и отдаленные голоса. Кира прикрыла глаза. Вспомнила сон, в котором снова была в квартире на Лундагатан и слышала зловещий звук приближающихся шагов за дверью. Сжала в кулак правую руку и лягнула пышное одеяло.
Она ударит первой.
Юрий Богданов ждал вот уже почти час. Он сидел с ноутбуком на коленях и только теперь поднял голову в сторону террасы и раскинувшегося за ней сада. Главный хакер явился с тревожными новостями. Для себя он не ожидал ничего, кроме напряженной работы, но ее-то как раз не боялся. Потому что был хорошо мотивирован и сумел мобилизовать всю свою сеть.
Зазвонил мобильник – снова он, глупый, истеричный Кузнецов. Юрий отклонил вызов.
Часы показывали десять минут двенадцатого, садовники только что ушли на обед. Время шло. Богданов посмотрел на свои ботинки.
Он был богат. Носил сшитые на заказ костюмы и дорогие часы, но в душе оставался все тем же маленьким бродяжкой с улицы. Беспризорное детство наложило неизгладимый отпечаток и до сих пор проступало в каждом его взгляде и движении.
Богданов был высок и худощав. Его угловатое лицо украшали шрамы, а руки – любительские татуировки. И хотя Кира по-прежнему не желала видеть его в салонах, он гордился тем, что остается для нее незаменимым человеком. Вот и теперь приосанился, заслышав стук каблуков по мраморному полу. Кира появилась перед ним красивая, как всегда, в голубом костюме и красной блузе, застегнутой под самым подбородком. Опустилась в кресло.
– Что у тебя?
– У нас… – поправил Богданов. – Проблемы.
– Выкладывай.
– Женщина…
– Лисбет Саландер.
– Точно не установлено, но, судя по уровню хакерской атаки…
– Она.
– Кузнецов сошел с ума со своими IT-системами. Он перепроверил все несколько раз – такое просто невозможно.
– Тем не менее.
– Мы до сих пор не понимаем, как у нее это получилось. Хотя внешне все выглядит не так сложно. Она подсоединилась к «Спотифай»[13] и динамикам и поставила известную песню.
– Видел бы ты, что там творилось…
– Там был эквалайзер, к сожалению, цифровой и параметрический, и подсоединен к вай-фай-системе…
– Ты можешь говорить понятней?
– Эквалайзер настраивает звук, регулирует высокие и низкие частоты. Саландер подключилась к нему. Самое неприятное, что этот диапазон воздействует на сердце. Поэтому многие хватались за грудь и не сразу поняли, что все дело в звуке.
– Да уж… Конец света.
– Она хотела послать нам сообщение. Песня называется «Killing world with lies», первыми ее исполнили «Пусси страйк».
– Эти рыжие шлюхи?
– Именно.
Богданов прокашлялся. Он был поклонником «Пусси страйк».
– Продолжай.
– Поводом для ее создания послужили первые сообщения об убийствах гомосексуалистов в Чечне, но адресована она не убийцам и даже не госаппарату… речь идет о главном режиссере кампании ненависти, которая за некоторое время до того развернулась в социальных СМИ.
– То есть о Кузнецове?
– Точно. Вот только…
– Об этом никто не знал, – закончила Кира его фразу. – По крайней мере, не должен был… Как, в таком случае, узнала Саландер?
– Посмотрим, как будет развиваться ситуация, а пока надо успокоить всех причастных. Кузнецов в шоке.
– Но почему? Он впервые столкнулся с шантажистами?
– Нет, но в Чечне действительно получился перебор… Говорят, людей хоронили заживо.
– Его проблемы.
– Разумеется, но вот что меня беспокоит…
– Выкладывай.
– Саландер преследует не только Кузнецова, и даже не его в первую очередь. Я не исключаю даже, что ей известно и о нашем участии в информационных кампаниях… Она ведь хочет тебе отомстить, так?
– Ее давно следовало убить.
– Есть еще кое-что…
– Что?
И тут Богданов понял, что должен был начать разговор с того, что собирался сообщить только сейчас.
– Вчера, после того как тебя толкнули, она тоже упала. Потеряла равновесие и рухнула лицом вперед – так, по крайней мере, это выглядело со стороны… Потом ползком пробралась к твоему лимузину и приложила руку поверх заднего колеса, вот так… – Богданов сделал движение, выставив вперед ладонь. – Сначала я подумал, что она ищет опору, чтобы подняться, но потом, когда как следует пересмотрел материалы камер наблюдения… Она действительно кое-что прицепила. Вот это.
Богданов вытащил из кармана маленькую прямоугольную коробочку.
– Что это?
– Передатчик GPS.
– То есть теперь она знает, где я живу? – Камилла в задумчивости прикусила губу и ощутила во рту привкус железа или крови.
– Я боюсь, – сказал Богданов.
– Идиоты, – пробормотала она.
– Мы приняли все меры предосторожности, – продолжал Богданов, возвысив голос. – Усилили наблюдение, прежде всего за IT-системами, конечно…
– То есть заняли оборонительную позицию, я правильно понимаю?
– Нет, нет… я всего лишь перечислил, что сделано.
– Так найдите ее.
Он вздохнул.
– Это не так просто, к сожалению. Мы проверили камеры наблюдения в окрестных кварталах – ничего. Ее не удается отследить ни через мобильник, ни через компьютеры.
– Проверьте отели. Пошлите запросы, переверните все вверх дном.
– Мы работаем. Уверен, что рано или поздно результаты будут.
– Ты недооцениваешь эту ведьму.
– Неправда. Тем не менее она упустила свой шанс, и все повернулось в нашу пользу.
– Как ты можешь говорить такое, когда она знает, где я живу?
Богданов замялся, очевидно, подбирая слова.
– Но… она ведь хотела тебя убить, разве ты сама об этом не говорила?
– Я была в этом уверена. А теперь мне кажется, что она замышляет кое-что пострашней.
– Что может быть страшнее? Хотя… думаю, ты ошибаешься.
– То есть? – не поняла Камилла.
– Похоже, она и в самом деле хотела пристрелить тебя. Другого смысла в этой атаке я просто не вижу. Но в результате лишь нагнала страху на Кузнецова, и только.
– Ты хочешь сказать…
Камилла посмотрела через окно и спросила себя, куда подевались садовые рабочие.
– Я хочу сказать, что она не выдержала, сорвалась. Что она не такая сильная, как кажется.
– Хоть одна хорошая новость.
– Я просто уверен в этом. Другого объяснения здесь быть не может.
– Но у нее есть друзья, защитники…
– Только ее любовницы.
– И Калле Блумквист. Прежде всего, у нее есть Блумквист.
Глава 7
16 августа
В половине восьмого вечера Микаэль сидел в ресторане «Гондола», что неподалеку от Шлюза, в компании Драгана Армански, владельца охранного бюро «Милтон секьюрити». Ноги болели после пробежки в Остравикене. Блумквист уже не раз успел пожалеть, что согласился на эту встречу. Так ему наскучили эти вечные разговоры об упущенных возможностях, Востоке, Западе, что даже анекдот про лошадь, угодившую на вечеринку в Юргордене, не сумел спасти положения.
– И тогда эти идиоты спустили в бассейн рояль, представляешь?
Микаэль не мог взять в толк, какое отношение это имеет к лошади, но слушал не перебивая. За одним из соседних столиков устроилась группа коллег из «Дагенс нюхетер», среди них Миа Седерлунд, с которой у Микаэля был опыт неудачного сотрудничества. Тут же неподалеку мелькал драматический актер Мортен Нюстрём, не с лучшей стороны упомянутый в репортажах «Миллениума» о злоупотреблениях властью в театральном мире. Ни у кого из них не было особых причин любить Микаэля, который молча пил вино, глядел в стол и думал о Лисбет.
Лисбет – вот единственное, что связывало его с Драганом. Несколько лет назад она устроилась к нему в агентство, что, собственно, было частью проекта по ее социализации. И Драган оставался единственным, с кем она сработалась. Сотрудничество получилось на редкость удачным. Похоже, одно время Армански даже был влюблен в Лисбет, хотя даже ему так и не удалось раскусить ее, что неудивительно.
– Рояль… представляешь? – продолжал Армански.
– Звучит безумно, – согласился Микаэль. – То есть о переезде Лисбет ты ничего не знаешь?
Драгану было не так легко сменить тему. Он даже немного обиделся, что история лошади так и не увлекла Микаэля. Все-таки рояль, в бассейне… Такое могло заставить любую рок-звезду кусать локти от зависти. Армански посерьезнел.
– Я действительно не должен был об этом говорить.
Микаэль, решив, что это хорошее начало, перегнулся через стол.
Лисбет проснулась в полдень. Приняла душ, села за ноутбук и обнаружила шифрованное сообщение от Чумы – приятеля по «Республике хакеров». Всего один короткий вопрос, но здесь было отчего смутиться.
«Как жизнь?»
«Все полетело к чертям», – мысленно ответила ему Лисбет, но написала другое:
«Я больше не в Москве».
«Почему?»
«Я не смогла сделать то, что хотела».
«А что ты хотела?»
Лисбет сидела в номере копенгагенского отеля. Самым правильным сейчас было бы выйти на улицу и обо всем забыть.
«Ничего».
«Как это?» – не понял он.
«Пока, Чума», – подумала она.
«Так, ничего».
«И ты не смогла это сделать? Почему?»
«Это тебя не касается», – прошептала она.
«Потому что кое-что вспомнила».
«Что ты вспомнила?»
Шаги, шепот отца, свои колебания, неспособность понять… Сестру, которая поднималась с кровати и исчезала в соседней комнате вместе с Залой.
«Дерьмо».
«Что за дерьмо?»
Лисбет захотелось швырнуть ноутбук в стенку.
«Какие у нас контакты в Москве?» – спросила она.
«Я боюсь за тебя, Оса, – ответил Чума. – Забудь про Москву, возвращайся».
«Заткнись», – подумала Лисбет.
«Что за контакты у нас в Москве?»
«Хорошие контакты».
«Может кто-нибудь установить IMSI-перехватчик[14] в нужном месте?»
Чума молчал. Ответ появился спустя несколько минут:
«Катя Флип, например».
«Кто она?»
«Так, одна сумасшедшая. Одно время была с Шалтаем-Болтаем».
Стоящий человек – вот что это значило.
«То есть на нее можно положиться?»
«Смотря сколько заплатишь».
«Скинь контактную информацию».
Лисбет выключила ноутбук и поднялась, чтобы переодеться. Но в следующий момент решила оставить черный костюм, несмотря на пятно на правом рукаве и полную потерю формы после вчерашнего дождя и других приключений. В конце концов, она в нем так хорошо выспалась… Саландер решила не краситься и вообще оставить все как есть. Провела рукой по волосам, вышла из номера и спустилась в лифте на первый этаж выпить пива в баре.
За окнами расстилалась Кунгенс-Нюторв, а на небе, похоже, собирались темные тучи. Но Лисбет не видела ничего этого. Мыслями она все еще была на Тверском бульваре и тянулась рукой к «Беретте» под пиджаком.
Время от времени эти воспоминания прерывались сценами из детства, пока голос над ухом не вернул ее к действительности тем же, что у Чумы, вопросом:
– Как жизнь?
Лисбет почувствовала раздражение и даже не подняла головы. Новое сообщение от Микаэля – вот и все, что она видела в этот момент.
Драган Армански перегнулся через стол и взял доверительный тон:
– Она звонила мне весной, просила переговорить с кем-нибудь из жилищного кооператива насчет установки камер наблюдения возле подъезда на Фискаргатан. Мне понравилась эта идея.
– То есть ты позаботился о том, чтобы это было сделано?
– Там не все так просто, Микаэль. Требуется разрешение муниципалитета и куча всего другого. Но на этот раз все получилось быстрее. Я подключил Бублански, и он составил рапорт.
– Честь ему и хвала.
– Нам обоим пришлось постараться. Зато уже в начале июля двое парней смогли установить пару дистанционно управляемых «Нетгиэр». Тщательно зашифрованных; объяснять почему, думаю, излишне. Никто, кроме нас, не должен был видеть эти материалы, и я строго-настрого приказал своей команде из центра наблюдения не спускать глаз с мониторов. Я очень беспокоился за Лисбет. Боялся, что они до нее доберутся.
– Все мы этого боялись.
– Тем не менее я не рассчитывал, что это случится так быстро, – продолжал Армански. – Уже спустя шесть дней в половине второго ночи дежурный оператор Стене Гранлунд услышал в динамике звук мотоциклетного мотора. И только он собрался развернуть камеру, как его кто-то опередил.
– Интересно.
– Еще бы. Но у Стене не было времени гадать, что да как… В общем, двое в кожаных куртках, люди из «Свавельшё МК».
– Черт…
– Именно! Адрес Лисбет уже не был тайной. А «Свавельшё» редко когда приходит с булочками и кофе.
– Только не в этот раз.
– И все-таки парни обернулись, когда заметили камеры. Мы тут же связались с полицией, и она их опознала. Одного звали Ковик… да, Петер Ковик, насколько я помню. Но проблема даже не в этом. Я тут же позвонил Лисбет, предложил встретиться, и она пошла на это, хотя и неохотно. Заявилась ко мне в офис и выглядела… как бы это сказать… В общем, не девушка, а мечта свекрови.
Блумквист рассмеялся.
– Ты явно перебарщиваешь.
– Переборщила она. Короткая стрижка, никаких пирсингов… И я… черт, мне так не хватало ее прежней… я даже не нашел в себе силы накричать на нее. Потому что понимал, что это она хакнула наши камеры. Только попросил ее быть осторожней. «Они охотятся за тобой», – сказал я. «Они всегда охотились за мной», – ответила Лисбет. И тогда я не выдержал, зашипел, что она должна искать помощи, что иначе они убьют ее… И тут произошло нечто, что по-настоящему меня напугало.
– Что же?
Лисбет ответила, глядя в пол: «Не раньше, чем я сделаю первый шаг».
– Что она имела в виду?
– Я и сам ломал голову над этим вопросом, пока не вспомнил историю с ее отцом.
– Он-то здесь при чем?
– Потому что тогда она выбрала нападение в качестве защиты, и на этот раз решила сделать то же самое – ударить первой. Я заглянул ей в глаза – и то, как она выглядит, потеряло для меня всякое значение… Она была напугана, Микаэль. Глаза были черные, без блеска.
– Думаю, ты преувеличиваешь. Лисбет не идет на риск без необходимости. Чего-чего, а расчетливости ей не занимать.
– Да, она расчетлива… до безумия.
Микаэль вспомнил, что Лисбет говорила ему в ресторане «Кварнен», – что отныне она не крыса, а кошка.
– И все-таки, что произошло? – спросил он Армански.
– Ничего. Она исчезла, и с тех пор я про нее не слышал. Только ждал, что с минуты на минуту клуб «Свавельшё» взлетит на воздух или ее сестра сгорит в машине в Москве.
– Камилла под защитой русской мафии. Лисбет не сумасшедшая, чтобы воевать с ними.
– Ты сам-то в это веришь?
– Неважно. Я знаю только, что Лисбет никогда…
Блумквист запнулся.
– Что? – ехидно переспросил Армански.
– Ничего.
Журналист прикусил губу. Он чувствовал себя глупо.
– Это не закончится так просто, Микаэль. Ни одна из них не успокоится, пока другая не умрет.
– Ты знаешь, что говоришь, – заметил Блумквист.
– Ты думаешь?
– Уверен.
С этими словами он достал мобильник и послал Лисбет эсэмэску. К удивлению Микаэля, ответ пришел тут же:
«Успокойся, Блумквист. У меня отпуск. Я отдыхаю и не собираюсь делать глупостей».
Говоря об отпуске, Лисбет, конечно, преувеличивала. С другой стороны, ее представление об удовольствии всегда было связано с болью. С тем моментом, когда боль отпускает, по крайней мере. И сейчас, попивая пиво в баре отеля «Англетер», она чувствовала невероятное облегчение. Как будто тяжкая ноша свалилась с плеч, и Лисбет вдруг поняла, в каком напряжении прожила это лето и до какого безумия чуть не довела ее гонка за сестрой.
Не что чтобы Лисбет совсем расслабилась или ее перестали тревожить призраки детства. Просто она вдруг посмотрела на себя со стороны, и увиденное не только нагнало на нее тоску, но и каким-то образом освободило.
– Как жизнь?
Снова этот вопрос, на этот раз по-английски. Обернувшись, Лисбет увидела незнакомую молодую женщину.
– Почему вы спрашиваете?
На вид ей было около тридцати; внимательные, чуть раскосые глаза, черные вьющиеся волосы, джинсы, темно-синяя блуза, туфли на высоком каблуке. Незнакомка излучала уверенность в себе, в то же время как будто просила о чем-то. На ее правой руке была повязка.
– Я не знаю, – ответила она на вопрос Лисбет. – Просто люди иногда спрашивают друг друга об этом.
– У меня всё в порядке.
– Но вы выглядите, как будто у вас что-то случилось.
Сколько раз Лисбет приходилось это слышать! Что она выглядит слишком кисло, озлобленно или так, будто что-то стряслось… Обычно такие замечания приводили Саландер в бешенство, но на этот раз она не вспылила, сама не зная почему.
– Случилось, – почти шепотом подтвердила она.
– Но сейчас как будто стало легче?
– Стало по-другому, во всяком случае.
– Меня зовут Паулина, и со мной тоже кое-что случилось.
Паулина Мюллер была уверена, что женщина по крайней мере захочет познакомиться с ней, но та даже не кивнула. С другой стороны, она не оттолкнула ее. Походка – вот что привлекло в ней внимание Паулины. Женщина передвигалась так, словно ей было наплевать на весь мир, и в этом было что-то настолько притягательное, что Паулине подумалось, что и она, наверное, могла бы ходить так, если б отступился Томас.
Жизнь разрушалась так медленно и постепенно, что Паулина не заметила, как подошла к самому краю. Лишь переехав в Копенгаген, она осознала, насколько далеко все зашло. И вот теперь эта незнакомка углубила ощущение краха. Она излучала абсолютную независимость, и это, казалось, было неотделимо от нее. Паулина острее чувствовала собственную несвободу лишь оттого, что стояла рядом с ней.
– В городе живете?
– Нет, – ответила женщина.
– А мы только что переехали из Мюнхена. Мой муж – менеджер фармацевтической компании «Англер» по Скандинавии, – с неожиданной для себя гордостью пояснила Паулина.
– Вот как.
– Но вчера я ушла от него.
– Вот как.
Читать бесплатно другие книги:
