Настоящий полковник Ильин Андрей

Глава 9

Этот кабинет был другой. Совсем другой. И дело даже не в площади. Тем более не в оборудовании, которое не шло ни в какое сравнение… Дело в расположении кабинета. Кабинет располагался в отдельно стоящем четырехэтажном здании, огороженном по периметру капитальным трехметровым забором. Кабинет и все это здание принадлежали Зубанову. Конечно, не на правах собственника, но на правах полноправного хозяина.

Кабинет находился на втором этаже. На первом – дежурка и оружейка. В подвале тир. На третьем этаже – комнаты личного состава. На четвертом – спортзал. На чердаке – наблюдательный пункт и антенны, обеспечивающие дальнюю радиосвязь.

Дом был перепланирован согласно пожеланиям полковника. Хозяин выполнял свое обещание. Полковнику действительно развязали руки и дали деньги. Пока столько, сколько он попросил.

Полковник обустроил свой офис так, как привык. Как казарму. Где все подчинено задачам боевой и специальной подготовки. Где все просто, органично и функционально. Если приемная, то без излишеств в виде роскошной мебели и сидящих за ней не менее роскошных секретарш. Если кровати для отдыха, то узкие, с жесткой лежанкой и обязательно разборные, чтобы можно было их перетащить в любое место, в любую следующую минуту.

Из предметов роскоши – только телевизоры в комнатах отдыха и бильярд в сауне. Все остальное пространство занимали оружие, средства связи, амуниция и спецснаряжение. И шкафы, ящики и хранилища для оружия, средств связи, амуниции и спецснаряжения.

– Крепко ты здесь обосновался! – каждый раз удивлялся, бывая в хозяйстве Зубанова, Хозяин. – Тебя тут пушкой не вышибешь!

– Смотря какого калибра будет пушка. Хотя пушки как раз и не будет.

– А что будет?

– По всей видимости, снайперская винтовка. Для вас.

– Спасибо на добром слове.

– И налоговый инспектор, судебный исполнитель и следователь прокуратуры – для нас. Мы ведь не стенами этими от окружающего мира прикрыты. Вернее, в гораздо меньшей степени стенами.

– Это верно. Пока я жив, они сюда не сунутся. А когда нет – то хоть и с пушкой. Так что ты меня как следует охраняй, полковник. Потому как у тебя в том прямой резон имеется.

– Охраняю. Как могу.

– Это я уже заметил. И все заметили, – усмехнулся Хозяин, кивнув на трех молодцов, нависающих над его плечами. – Они, я тебе скажу, полный фурор произвели.

Новые телохранители были полутяжамиборцами.

Которые остались без борьбы. О чем теперь совершенно не сожалели. Полутяжи были очень эффектны внешне и совершенно бесполезны по сути. Вся их польза была в объемах. Которые оставляли мало шансов протиснуться к Хозяину злоумышленнику и в какойто степени даже пуле, выпущенной снайпером, так как перекрывали все подходы своими телесами. Короче, телохранители были не более, чем ширмой, назначенной привлекать взоры и принимать в себя пули. Большим и сильным пушечным мясом.

Настоящую охрану вели несколько ничем не приметных, шустрых бойцов, постоянно отирающихся возле парадных телохранитей под видом референтов, секретарей, курьеров и тому подобной офисной шушеры. Но их никто не замечал. Потому что все взоры были устремлены на борцов.

Дальнюю охрану осуществляли выдаваемые за представителей толпы и случайных зевак наблюдатели. Они должны были заранее известить о приближении опасности.

Но все равно все эти полутяжи, бойцыкурьеры и наблюдатели играли в деле защиты клиента от вооруженных посягательств самую малую роль. Потому что самую большую – оперативные методы разведки.

Что толку в охране, если не знать, кто конкретно может угрожать Хозяину и каким примерно способом возжелает от него избавиться.

"Известен – значит, безопасен», – говорят меж собой спецы. Вычисленная угроза перестает быть угрозой, так как всегда можно предпринять против нее ряд действенных контрмер. А когда не знаешь, откуда последует выстрел, тогда никакие телохранители не помогут.

Полковник Зубанов сделал упор на профилактике возможных покушений, обеспечиваемых широко поставленной оперативной работой. Знал бы полковник, какую он яму копает. В первую очередь себе копает. Знал бы – поберегся.

А впрочем, ведь знал! Не мог не знать! Информация в больших количествах, она всегда опасна. Как обоюдоострый меч. Как граната с вырванной чекой. Казалос бы, дернул кольцо, чтобы наказать виновных, а осколки, разлетаясь во все стороны, в первую очередь попали в тебя. Как информация, которая тоже не выбирает.

Так что пусть не говорит потом полковник, что не догадывался о последствиях творимых им поступков. Что не знал, как опасно тревожить пчелиный улей. Все он знал! Обо всем догадывался! Просто вовремя остановиться не смог. Заигрался полковник в абсолютную, без оглядки на вышестоящих генералов, власть.

И тем на собственную шею проблем наскреб… – Ну что? Что ты там еще узнал насчет моих недругов? – спросил Иван Степанович Боровицкий. – Кто там под меня новый копает?

– Новых нет. Одни старые. Да и копают пока не очень чтобы активно.

– Но всетаки копают?

– Не без этого.

– Где?

– Более и активней всего под Северный рынок. Собираются перехватить грузопоток, чтобы перенаправить большую часть его на Восточный оптовый.

– Кто – можешь не говорить. Здесь и так понятно, откуда и чьи уши растут. Интересно только, как собираются перенаправить? Это же не река, чтобы ее запрудой вспять поворотить. Не знаешь ничего по этому поводу?

– Коечто знаю. Вернее, почти все знаю. Для начала они сбавят цены за аренду, весы и прочее на Восточном, предложат дополнительные услуги, развернут рекламу. Ну а если не поможет… – Конечно, не поможет. Мы тоже сбавим и предоставим. Еще больше, чем они, сбавим и больше предоставим… Не выйдет у них ничего. А если не выйдет, то что?

Что они тогда предпримут?

– Если не помогут чисто экономические меры, они предполагают шугнуть продавцов.

– Как?

– Как обычно – испортят комунибудь партию товара, попротыкают колеса грузовиков, пару палаток сожгут, изобьют кто под руку подвернется. В худшем случае… – Еще и в худшем… Что в худшем? Убьют когонибудь?

– Нет. Отравят пару десятков покупателей и распустят слух по городу о продаже недоброкачественных продуктов.

– Вот гниды, что удумали!

– Что удумали, то удумали.

– Откуда все знаешь?

– Из конфиденциальных источников.

– Из каких?

– Я же говорю – конфиденциальных.

– Осведомители, значит… Фамилии, конечно, не скажешь?

– Не скажу. Я свои источники не раскрываю.

– Даже мне?

– Кому бы то ни было.

Иван Степанович слегка дернулся. Не привык он, чтобы ему отказывали в просьбах. Тем более подчиненные.

– Осведомителя должен знать только один человек. И осведомитель знать одного. В этой цепочке может быть только два человека.

– А оплачивать их услуги третий? То есть я.

– То есть вы.

– Хорошее дело! Я за свои деньги не могу узнать того, что хочу. И даже не могу узнать, сколько ты им за их услуги платишь, потому что ведомостей нет.

Ну ничего не могу узнать!

– Не можете. Вышестоящий начальник не должен знать фамилии осведомителя. Только кличку, – объяснил элементарные правила оперативной работы Зубанов.

– Почему не может?

– Начальники часто меняются. И уходят в отставку.

– Я тот начальник, который не может смениться. И не может уйти в отставку!

– Все равно. Правила должны быть едины для всех!

– Кремень ты, полковник.

– На том стоим.

– Что еще?

– Существенного ничего. Ничего, с чем бы я не мог справиться своими силами.

– А как твои бывшие… Заикины?

– Затихли братья. Как и все остальные.

– Затихли, говоришь? Чтото я в эту тишину не очень верю. Затишье, оно перед бурей бывает.

– Буря будет. Как не быть. Но не сейчас. Позже.

– Откуда знаешь?

– Знать – не знаю. А тенденцию просматриваю. Очень отчетливую тенденцию.

– Куда ползем?

– К войне ползем. И переделу мира. В общем, ситуация как перед Первой мировой войной. До выстрела в Сараеве.

– Думаешь, будет выстрел?

– Обязательно будет. Когда ситуация вызревает – стрелки непременно находятся.

– Что делить будем? Войной.

– Сферы влияния.

– Это я без тебя знаю. Меня интересует, что конкретно делить? Чтобы пораньше встать и к пирогу первым поспеть.

– В первую очередь транспорт.

– Почему именно транспорт?

– Исходя из сложившихся климатогеографических и экономических условий региона.

– Нука поясни.

– Восемьдесят процентов сырья завозится в регион извне. То есть из других регионов и изза границы. Транспортом завозится. В первую очередь железнодорожным.

– А почему не другим?

– Другого практически нет. Аэропорт маленький, взлетнопосадочных полос всего две. И те – ни к черту. Большие «грузовики» на них не посадить. Они простонапросто бетон покрошат.

Остаются автомобили. Но их в расчет можно тоже не принимать. Дороги плохие, узкие, без развязок. Двум большегрузам нормально не разминуться. Серьезный грузопоток по ним не пропустишь. Пупок надорвешь.

– Значит, говоришь, остается только железка?

– Только. Тот, кто будет держать железку, будет держать за кадык всю торговлю. Потому что хочешь – не хочешь, а товар надо привозить. Всем надо!

Тот, кто подгребет под себя транспорт, будет назначать цены. Будет заказывать музыку.

– Красиво мыслишь, полковник! – восхитился Хозяин. – Я этот ребус два года решал, все никак решить не мог. А ты без году неделя пришел и разом все просчитал. Молодец!

Зубанов не выразил бурной радости по поводу высокой оценки его умственных способностей. Не было ничего сверхъестественного в этом, как выразился Хозяин, ребусе. На работе, на прежней работе, на настоящей работе, полковнику приходилось каждый день такие задачки решать. И не чета таким.

– Добро, полковник, – сказал Иван Степанович. – Раз ты такой умный, поедешь со мной завтра на одну встречу.

– Сколько охраны брать?

– Нисколько не брать. Туда, куда мы поедем, охрану не допускают. За порогом оставляют. Мне завтра тебя одного довольно будет. Да и ты не столько телохранителем, сколько консультантом поедешь. Слишком ты умный, чтобы просто пистолетом размахивать. Пора тебя к более серьезным делам приспосабливать.

Глава 10

– Готов? – спросил Иван Степанович.

– Нищему только подпоясаться… – показал полковник на переброшенную через пояс сбрую, на которой болтался пистолет.

– Ты, конечно, нищий, – кивнул Хозяин на возвышающееся сзади здание, огороженное трехметровым забором.

– Это лишь средства производства. Так сказать, станок… – Токарноревольверный, – ткнул в кобуру Хозяин. – Ладно, садись. Станочник… Зубанов сел в машину. На непривычное ему заднее сиденье.

– ПоехалиЕхали недолго. Потому что в центр города. В самый центр. К бывшему горкому партии, где теперь помещалась городская администрация. Начальство, хоть то, хоть другое, хоть третье, не желало покидать обжитые еще красными комиссарами места.

Хозяин и его главный охранник вошли в здание, без окрика миновали пост милиции и прошли в конференцзал. Зал был полон. Не самыми последними, если судить по покрою пиджаков и вельможным взглядам, людьми. Людьми выше среднего достатка. Запредельно выше.

– Здоров, Степаныч!

– Привет… – Как дела?..

Похоже, Хозяина здесь все знали как облупленного.

– Сядь пока здесь, – сказал он.

– Зачем?

– Затем. Сиди и жди меня.

Хозяин оставил своего охранника и пошел мимо рядов кресел в президиум. Однако – в самый президиум! Каждый сидящий за добротным, еще времен неначавшегося застоя, столом президиума отрывал свой сановитый зад от стула и тянул навстречу идущему руку.

– Здорово… – Как жизнь?..

– Хорошо выглядишь… "Высоко летает Хозяин, – подумал полковник. – И высоко сидит. По правую руку от главы администрации».

– Прошу тишины! – постучал по столу ручкой председательствующий. – Слово предоставляется главе городской администрации уважаемому Петру Андреевичу.

Ты смотри – ни здрасьте не сказал, ни до свидания, ни по какому поводу собралось высокое собрание. Видно, здесь все свои.

Зал вяло захлопал.

Петр Андреевич поднялся на трибуну, развернул листы и… полтора часа читал доклад по поводу тяжелого времени, которое переживает страна, их регион, их отдельно взтая область и расположенный в ней город.

Он говорил о нехватке денег в городском бюджете, срыве поставок, неплатежах, невыплатах зарплаты и пенсий, социальной напряженности, разногласиях с центром и всем прочем в этом роде. Как будто сидящие в зале всего этого не знали. Как будто они только сегодня утром приехали из благополучного во всех отношениях Лондона.

"Ну дает! – поразился полковник главе администрации, который полтора часа обличающим все и вся тоном расписывался в собственной нерадивости и служебной некомпетенции. – Ну молодец! Работает по принципу: кто раньше крикнет: «Держи вора!» – тот, значит, и главная жертва».

Полковник не жаловал современных политиков, разваливающих и растаскивающих под рокот речей о демократизации великую некогда державу. Зубанов начинал и строил свою карьеру еще в Комитете государственной безопасности и потому лучше, чем ктолибо другой, знал негативные стороны социалистического строя. И знал ведущую и направляющую роль партии в развитии этого негатива.

Но, с другой стороны, он был твердо уверен, что такую гигантскую, может быть, самую гигантскую за всю историю человечества империю без узды оставлять Нельзя. Не суть важно, кто будет выполнять роль узды в текущий исторический период – опричники, Третье охранное отделение, ОГПУ или КГБ и кто будет держать узду в руках – бояре, всея Руси Государь Император или Коммунистическая партия. Важно, что ктото должен. Иначе неизбежны смута, разор и большая кровь. Очень большая кровь… – …Спасибо за внимание, – закончил докладчик перечисление своих жалоб.

Зал отозвался вежливыми аплодисментами. Следующим докладывал начальник соцобеспечения. Он повторил слово в слово то же, что Глава, но применительно к своему департаменту. Он сказал про дефицит бюджета, умирающих в муках голода стариков и хроническую задержку пенсий.

За ним был начальник, отвечающий за образование, – неплатежи, задержки, обмороки преподавательского состава и хроническое недоучивание учащихся.

Здравоохрание. Здесь вообще катастрофа. Потому что нет денег, нет медикаментов, нет надежды на деньги и медикаменты, есть только больные. Которые недоедают, и отмечены уже отдельные случаи дистрофии.

Последним был полковниклетун с пропеллерами на лычках.

– Армии тоже тяжело – сказал он. – Самолетам не хватает горючего, танкам – запчастей. Но самолеты и танки – это железо, которое может подождать. Другое дело – семьи погибших военнослужащих и солдаты срочной службы, которые недополучают калорий, отчего в частях имеют место голодные обмороки… – Слово предоставляется известному в нашем городе коммерсанту, председателю городского правления Ассоциации предпринимателей Ивану Степановичу Боровицкому.

Интересно, что может сказать Хозяин по текущему моменту? Ему вроде не с руки жаловаться на неплатежи, вызванную этим нехватку денег и голодные обмороки. Его особняк на виду у половины города. А другой особняк – у другой половины. Он в отличие от глав администраций задержек выплат не допускает. Ему деньги несут исправно и в срок. А кто не несет, тот очень сожалеет о допущенном финансовом разгильдяйстве. И быстро покрывает недостачу. В двойном размере.

Если они хотят услышать о том, как бороться с неплатежами, то в этом вопросе Хозяин может помочь. В борьбе с неплатежами он большой специалист. В чем полковник уже имел возможность убедиться.

Что же он будет – жаловаться или учить?

Иван Степанович не стал жаловаться. И не стал никого учить. В отличие от предыдущего оратора он был совершенно конструктивен и предлагал вполне конкретные шаги.

– …Мы, предприниматели и бизнесмены, не можем оставаться в стороне от проблем народа, обозначенных здесь главой администрации и руководителями департаментов. Мы тоже народ. И тоже не всегда были зажиточны и хорошо знаем, что такое голод.

Я предлагаю не обсуждать больше данную тему, а наметить ряд конкретных мер по оказанию помощи наиболее нуждающимся категориям населения – пенсионерам, инвалидам, детямсиротам, военнослужащим.

Лично я могу взять на свое попечение один детский дом и одну воинскую часть. А также готов продумать ряд мер по изысканию дополнительных финансовых возможностей, которые позволят пополнить городской бюджет.

Спасибо.

Раздались жидкие хлопки. Сидящие в зале напряженно искали истинный, скрытый в сказанных с трибуны словах, смысл. Они не были настолько наивны, чтобы принять все за чистую монету. Они знали, что докладчик никогда не отличался мотовством, чтобы за просто так раздаривать деньги детским домам. Во всем этом таился какойто двойной смысл. Причем корыстный смысл.

Вот только какой?

– Прошу слова, – встал с места глава городской администрации. – В целях организации более действенной и планомерной работы в деле помощи нуждающимся категориям населения я предлагаю организовать при городской администрации специальную комиссию. И хочу просить возглавить эту комиссию, на общественных, естественно, началах, мною глубокоуважаемого Ивана Степановича.

Прошу проголосовать. Кто за… – Так вот она в чем собака зарыта! – негромко сказал в зале один из предпринимателей. – Похоже, Боров к казне подбирается. И похоже, на пару с Бугром… Зубанов включил спрятанный в кармане диктофон. Он всегда таскал его с собой, потому что отвечал за безопасность. Диктофон для него был таким же обязательным предметом повседневной экипировки, как пистолет в заплечной кобуре. В чемто даже более важным, если судить по частоте использования. Пистолет полковник применял по назначению всего несколько раз, а диктофон включал постоянно, когда дело доходило до переговоров, угроз или передачи ценной информации. Многократное прослушивание записанных на пленку переговоров позволяло проанализировать их в спокойной обстановке, понять по репликам, кто есть кто, определить по тону голосов степень волнения говоривших. Кроме того, на пленке оставался компрометирующий собеседника материал, если тот, к примеру, позволял себе сказать больше, чем следовало, или осмеливался угрожать. Впоследствии эта систематизированная и увязанная с другим фактическим материалом запись могла стать решающим аргументом в решении того или иного спора.

Работа службы безопасности в том и заключается, чтобы собирать информацию. Где угодно, как угодно, с помощью чего угодно. Собирать и систематизировать. И снова собирать.

Теперь полковник записывал реплики, неосторожно разбрасываемые в зале коллегами Хозяина по бизнесцеху. Пусть он послушает, что о нем думают и как его судят.

– Не станет Боров деньги просто так разбрасывать… – Похоже, новую жилу разрабатывает… – Крутит. Юлит Степаныч. В подельники к администрации идет. Не иначе весь город под себя подгрести надумал. Если весь город, то зубы обломает… – Его давно пора на место поставить. А то разогнался… Шептались, возмущались, грозили бизнесмены.

– Разрешите от лица администрации и от себя лично поздравить вас… Избрали всетаки. А в рядах грозились прокатить, чтобы неповадно было. Пока не дошло до поднятия рук, которые очень хорошо видно из президиума… Похоже, для того это собрание и проводилось, чтобы Хозяина на должность посадить. А раз так, то затевается какоето очень крупное дело. Непонятно только какое… Собрание закончилось, президиум рассосался, статисты, поднимавшие руки, разошлись. В зале продолжал сидеть один Зубанов. Как голый не в бане. Зубанов привык исполнять приказы буквально. Если ему сказали ждать, значит, надо ждать. Пусть даже до завтрашнего утра ждать.

Хозяин заглянул в зал только через сорок минут.

– Пошли, – сказал он.

– Куда?

– Там увидишь куда. Диктофон с собой? Полковник прихлопнул ладонью карман.

– Тогда пиши. Мне тут одного их чудака за горло взять очень желательно. Так что ты пиши. В разговоре не участвуй, если что спросят, поддакивай. Главное – пиши! В этом здании – все пиши!

Началом разговора Зубанов разочаровался. Разговор был не с Бугром, как он ожидал, а с какойто мелкой сошкой – с помощником главы администрации по третьестепенным вопросам. Правда, сам помощник был никакой – помесь вальяжного администратора с уркой.

Но, с другой стороны, врд ли он на самом деле был третьей степени. С таким Хозяин встречаться не стал бы. Да и Бугор к Хозяину такого посылать не стал бы. Значит, не так все просто и однозначно в этом вопросе… – Кто это? – первое, что спросил помощник, бросив взгляд на полковника, вошедшего в кабинет.

– Мой новый компаньон, – ответил Хозяин, сильно завышая Зубанова в чине.

– Значит, можно не напрягаться, – свободней вздохнул помощник и, растянув ошейник галстука, упал в кресло. – Короче, сегодня базар будет только за город, – сказал он.

– Но… – Бугор велел передать – пока только за город. Остальные вопросы в проработке.

– Хорошо. За город так за город. Я согласен. Что сказал Бугор, за город? – быстро подладился под предложенный стиль Хозяин.

– Бугор сказал, что проблем нет. Если, конечно, есть бабки.

– За бабками дело не станет. Аванс переведен на счет общественной организации «Благотворительность – неимущим».

– Тогда все типтоп.

– Кроме бумаги.

– С бумагой все тоже ладом. Бумага застряла на согласовании. Все давят свою мзду. Но против Бугра они не попрут. Подмахнут как миленькие. Куда им против него деваться?

– Когда?

– В самые ближайшие дни. Бугор уже договорился с архитектурой, памятниками ну и, конечно, с ментами. И уже подготовил соответствующие постановления о… – Помощник открыл папку:

– Зачитываю дословно – «Постановление 217. О реконструкции центра города с целью сохранения памятников архитектуры и исторического облика города». И еще одно: «Об упорядочивании торговли в центре города в связи с постановлением номер 217». Лихо?

– Лихо.

– Как только пройдет документ, Бугор издаст дополнительные распоряжения, и менты сметут из центра все ларьки и мелкие магазинчики. В целях сохранения старины… А ты построишь те же ларьки и магазины, но вписывающиеся в исторический пейзаж. А ты знаешь, сколько этих ларьков?!

– Знаю. Больше полутора тысяч.

– Так много? – удивился помощник.

– Меньше, чем мы уговаривались вначале.

– Тебе, похоже, центра мало. Ты, похоже, весь город забрать хочешь.

– Не весь. Столько, сколько договаривались. А мы договаривались больше.

– Бугор тоже не господь бог. Ему с районами делиться надо. Это в том числе и их территория. Районам тоже кушать хочется… Полковник только головой покачал.