Настоящий полковник Ильин Андрей
Эффектную комбинацию провернул Хозяин! Разом убрал со своего пути полторы тысячи конкурентов! Причем без всяких там наездов, «стрелок» и тому подобных выяснений отношений. Одним росчерком пера убрал. Руками администрации и милиции, которая будет вышвыривать продавцов с насиженных мест, высвобождая их для него, Хозяина. Он же, если все пройдет гладко, весь центр под себя подомнет! Вначале киоски и мелкие магазинчики, а потом, сбив цену в окружающих торговых точках до нижних пределов, и всех остальных.
Круто забирает Хозяин… – Бугор спрашивает за выборы, – напомнил помощник.
– Передай ему, что за выборы голова у него пусть не болит. Выборы мы сделаем как надо. Нам его терять тоже резона нет.
– Передам.
– И это передай, – выложил Хозяин на стол приличный по объему и весу пакет. – Здесь то, что не прошло по счетам.
– Добро, – кивнул помощник, перебрасывая пакет на стол.
– Тогда все?
– Все. Пока.
Хозяин встал и пошел к двери. И Зубанов встал и пошел.
– Куда теперь? Домой? – спросил полковник, выйдя из кабинета в коридор и плотно прикрыв дверь.
– Нет. Теперь в приемную.
– В какую приемную?
– Главы администрации.
– Как главы? Мы же только что все обговорили… – Тертый ты мужик, полковник, но в некоторых вопросах чистый допризывник. Черпак. Кто же серьезные разговоры напрямую ведет? Бугор не дурак, чтобы подставляться. Чтобы самому языком перед твоим диктофоном тренькать.
Сам он о деле никогда не скажет. Потому что очень тертый калач. Потому что на три раза вокруг страхуется. Там, где дело пахнет дурно, мелкую сошку вперед выставляет. Вроде этого третьего помощника. И через них всю информацию доводит. И получает. Без всякого для себя риска. Если что случится – сошка все на себя возьмет. И по полной программе оттянется. А Бугор опять в стороне.
Нет, сам Бугор ни одного лишнего слова не скажет – одни только правильные, по бумажке. К которым никакому прокурору не прикопаться. И никакому конкуренту. Тут, брат, – политика. Понял?
– Теперь понял.
– А раз понял, пошли. К Бугру пошли… Вблизи глава администрации был очень прост и демократичен. Как и положено насквозь демократизированному руководителю нового поколения. Он даже встал изза стола, чтобы приветствовать вошедших.
– Очень рад, – сказал он, – что вы, Иван Степанович, так конкретно откликнулись на животрепещущие проблемы нашего города.
– Мы, бизнесмены, не можем оставаться в стороне от проблем города, в котором мы живем, – в тон ответил Хозяин.
– Садитесь.
Сели.
Далее Бугор и Хозяин говорили о самых насущных для города делах.
О помощи детямсиротам и домам инвалидов, которую, наверное, удобнее всего осуществлять через попечительскую общественную организацию «Благотворительность – неимущим», возглавляемую главой города. Потому что она не облагается налогами, что сэкономит детям и инвалидам дополнительные средства.
Это понятно.
О том, что пора наконец позаботиться о внешнем облике родного города, в том числе о реставрации его исторического центра.
Здесь тоже все ясно.
О слишком высоких ценах, запрашиваемых оптовиками с детских садов, школ и тому подобных бюджетных организаций за продукты питания, мебель и другие товары. Что лучше один, но надежный поставщик, чем сто непонятно каких. И что если бы такой поставщик нашелся, то город всячески бы его поддержал.
Тут тоже не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, о чем идет речь. О неестественной монополии идет. Видно, крепко переплелись и перевязались дела Хозяина и Бугра, если тот отдает такой лакомый кусок.
В завершение разговора речь пошла об армии, которая квартировала на территории города и ближних к нему пригородах, которая еле сводила концы с концами и беды которой были близки сердцу городского головы.
Все, что было до того, полковник понял. О чем зашла речь теперь – нет. Связать воедино армию, Бугра и Хозяина так, чтобы при этом было выгодно и Хозяину, и Бугру, он не мог. О Третьей стороне – об армии – речь не шла. Работая охранником у братьев, а теперь здесь, на новом месте, полковник давно разуверился в каком бы то ни было альтруизме и даже просто деловой порядочности. Честные в этой жестокой за рынки, деньги и связи сваре не выживали. Честные разорялись первые, благодаря чему проходил естественный отбор сильных и слабых.
Полковник, работая на удачливых, был вынужден мыслить единственно возможной для них и для сложившейся экономической и политической ситуации категорией: ты мне – я тебе. И мы оба – ему. Полковник принял условия существующей игры и именно поэтому в своей работе почти никогда не ошибался.
– Армии сегодня тяжело как никогда, – сказал глава администрации. – Командиры жалуются, что дошло до того, что нечем кормить личный состав.
– Я готов помочь и выделить единовременную помощь… – Спасибо вам. Но единовременной помощью проблему не решить. Ведь, кроме военнослужащих, есть еще ветераны Вооруженных Сил, инвалиды, воиныинтернационалисты, родители и вдовы погибших при исполнении воинского долга, наконец. Все они в той или иной мере имеют отношение к армии. И все нуждаются в нашей помощи.
– Всем помочь затруднительно.
– Я считаю так же. Я считаю, что одномоментны1 ми благотворительными акциями дело не поправить. Надо изыскивать постоянные источники поступлений для перераспределения их в пользу нуждающихся военнослужащих и воиновветеранов. Более того, я имел беседы с командирами нескольких воинских частей, и они во многом разделяют наше с вами мнение. И готовы чем возможно помочь. Я предлагаю вам, как председателю вновь образованной комиссии, проработать данный вопрос с командирами дислоцированных на территории нашего города подразделений. Со своей стороны я обещаю всяческую помощь и содействе в любых по данному вопросу начинаниях. Соответствующее постановление подготовлено и будет подписано мной в самое ближайшее время… Все равно ничего непонятно. Ну совершенно ничего!
– Спасибо… Очень был рад поговорить лично… До свидания!
Глава 11
– Сегодня вечером. В девять. У Старого… – В девять. Только приходи обязательно. Надо перетереть один вопрос… – Старый предложил у него. Сегодня. В девять… – Соберутся все. Пора наконец чтото решать… Это собрание было не такое представительное, как в администрации. Но было ничуть не менее значимым. Возможно, даже более значимым, потому что в узком кругу собрались избранные лица. Те, которые реально управляли городом, поделенным на много неравных и неравноценных, но все равно приносящих доход участков. Официально – на районы. Неофициально – на вотчины.
На этом собрании не было председателя, президиума, докладчиков и регламента. На этом собрании все были равны и все имели право высказаться.
– Боров борзеет все больше, – сказал один. – Мало, что он прибрал к рукам рынки, он хочет выбить нас из центра города. Он хочет взять весь город!
– Он не сможет взять весь город. Это слишком большой кусок.
– Мы думали, что он не сможет взять рынки. Где теперь эти рынки? Если он взял рынки, он сможет взять город!
– Он берет столько, сколько ему позволяют брать. Мы позволяем..
– Хватит базарить вокруг да около. Пора говорить по делу, – перекрыл общий гомон властный голос. – Кто хочет сказать по Борову?
– Я скажу по Борову.
– Говори, Старый.
– Я скажу по Борову, потому что я здесь самый старый и потому что я знаю его дольше всех и лучше всех. Я скажу, что знаю его раньше любого из вас. Когда он пришел в город, я уже имел здесь дело. Я имел здесь дело еще тогда, когда его не имел никто. Он пришел ко мне затем, зачем приходят все Он пришел с просьбой дать денег Я помог ему деньгами, хотя мог помочь кому угодно другому. Я помог ему, потому что думал, долг платежом красен.
– Он не отдал тебе денег?
– Он отдал мне все деньги до копейки и точно в срок. Но разговор не за деньги. Он прокрутил мои бабки и сделал втрое! Вы помните, как легко тогда делались бабки.
Собрание согласно закивало.
– Я не против того, чтобы делать втрое и даже вчетверо. Это не мой бизнес. Я не заглядываю в чужие кошельки, когда имею непустой свой. Я бы никогда не сказал за «втрое», если бы он не перебежал мне дорогу! Я бы радовался за него и вступил с ним в долю.
Но он не спросясь полез в мой бизнес! И не захотел в долю. Вы знаете тот мой бизнес. Это был не самый легкий бизнес, и каждый лишний человек сильно сказывался на доходе. Я перестал получать доход. Потому что его стал получать Боров. Боров полез в мой бизнес на заработанные с моей помощью бабки. Я ничего не имею против бабок, заработанных на мне, потому что имею с них свой интерес. Но я против заработанных на мне бабок, которые оборачивают против меня. Я против, когда меня душат сплетенной мною веревкой.
Тогда я нашел этого мальчика и сказал: «Зачем ты сделал то, что сделал? Я поднял тебя из грязи не для того, чтобы оказаться там самому. Зачем ты перебиваешь мой бизнес? Зачем ты толкаешь меня в грязь?"
Знаете, что он сказал мне в ответ? Он сказал, что делает то, что считает нужным. И что это уже не мой бизнес, а его бизнес. Но что он помнит за добро и за те деньги и готов купить у меня остатки товара вполовину, потому что они все равно пропадут. Я не продал товар, и он пропал. А Боров на том моем деле сделал себе первый капитал.
Я бы не стал вспоминать за те деньги и ворошить то, что поросло. Я имел с ним дела после и о нем ничего не могу сказать плохо. Но тогда он меня кинул.
Я бы не стал вспоминать за деньги, но сегодня я узнаю, как было тогда. Он пришел в город голым, а теперь пытается забрать нашу долю. Он хочет взять себе город.
Город не принадлежит Борову. Город принадлежит всем. Мы можем делить куски, но мы не можем взять и не можем хотеть взять всего. Боров хочет взять все, потому что взял большую часть. Ему нельзя давать остальное, чтобы не остаться без всего. Лучше война, чем так. Я за войну.
– Кто еще хочет сказать за Борова?
– Я скажу! Я не знаю Борова. Я не сталкивался с ним по делам. И поэтому он меня никогда не кидал. Я не могу сказать о нем ничего плохого. И не могу сказать ничего хорошего. Но я хочу сказать о том, что узнал.
Я узнал от своего человека, что администрация готовит постановление об упорядочивании торговли в центре города. И реставрации центра города. Главным подрядчиком реставрации будет… – Он?!
– Он! Боров. За это он получает эксклюзив в торговле.
Присутствующие зашумели.
– Что это такое, вы все понимаете. И я понимаю. Он вышвырнет нас из центра, как нашкодивших котов. Вначале вышибет слабых, которые кормятся с киосков. Потом более сильных, которые держат магазины, не вписывающиеся фасадом в облик старого города. Вы понимаете, о чем я говорю. Потом он на месте наших поставит свои магазины и рестораны и сбросит цены. Он будет торговать везде и поэтому сможет это себе позволить. В наши магазины и рестораны перестанут ходить. Он перехватит покупателя и разорит нас.
Он заодно с Бугром. Я не знаю, что их объединяет, но я знаю, что Бугор проталкивает постановление о реставрации и упорядочивании торговли. Это кое о чем да говорит. И потом, вы сами их видели сегодня вместе.
Бугор подгребает под себя центр. Центр станет его. Нам останутся окраины. Пока окраины. Если его не остановить теперь, мы его не остановим никогда. Он заберет у нас и окраины. Нам надо объединяться. Всем против одного. Сейчас или никогда. Потом будет поздно.
Я тоже за войну.
– Кто еще?
– Я скажу в защиту Борова. Я согласен, что он кидает. Но кто из нас не кидал? Он загребает центр? Но кто бы из нас отказался от центра? Никто не отказался. Он водит дружбу с Бугром? Я бы тоже хотел иметь его в приятелях. И каждый из вас хотел бы. Просто он может, а мы нет.
Он не хуже и не лучше нас. Он такой же, как мы, и живет по тем же законам, как мы. Но он сильнее нас. И это главное противоречие между ним и нами. Он сильнее – мы слабее.
Собрание недовольно загудело.
– Я понимаю ваше недовольство, но это истина. И каждый из вас это понимает. Вы ненавидите не его – его силу и удачливость. Я тоже завидую ему, но без ненависти. Я хотел бы походить на него, но не могу. И вы не можете.
Мне нравится Боров.
Но я тоже голосую за войну. Именно потому, что он сильнее и удачливее нас. Мы против него бессильны. И значит, рано или поздно он подомнет наш бизнес. В том числе и мой бизнес. Я уважаю силу, но я вынужден защищать свои интересы.
Я за войну.
– Я тоже скажу.
Но вначале задам вопрос – зачем он собрал нас у Бугра? Зачем ему понадобилось напихивать нас в зал, где сам он сидел не с нами? Где он сидел в президиуме. Он хотел показать свой союз с властью? Подчеркнуть свою силу и нашу слабость? Продемонстрировать, кто мы и кто он?
Зачем ему было демонстрировать свою силу и свою дружбу с Бугром? Чего он этим добивался?
Я скажу чего. Демонстрацией своих сил и возможностей он добивался нашей покорности и признания его главенства. Он требует отдать ему центр города! Без боя отдать. На том собрании он поставил нам ультиматум. Через несколько дней мы бы все равно узнали о постановлениях администрации. Но он не стал ждать несколько дней. Он решил усилить удар демонстрацией своих дружеских отношений с Бугром.
Он поставил нам ультиматум.
Нам не надо объявлять ему войну. Он уже объявил нам войну. Не мы – он!
Я тоже за войну. Не потому, что ее хочу. Потому что она уже началась и уже идет.
Я за войну!… Свое слово сказали все. И все сказали за войну!
Слишком много любимых мозолей потревожил Боров своими необдуманными шагами. Или, наоборот, очень обдуманными. Не суть важно. Боров решил урвать не принадлежащий ему кусок, решил заграбастать центр и, значит, должен был знать и должен был быть готов получить войну. Если Боров хотел получить войну – пусть он ее получит.
Если война – то пусть будетвойна!
Глава 12
– На этот раз опасность… сзади! – скомандовал Зубанов.
Три телохранителя мгновенно взяли «объект охраны» в коробочку, придавив с трех сторон своими телами. Выдернули, уставили в пространство пистолеты и так, не рассыпаясь, стали быстро смещаться в сторону машины.
– Пошел Шестой, Седьмой, Восьмой и Десятый, – тихо сказал в рацию полковник.
Изза искусственно нагороженных из старых автомобильных покрышек препятствий выскочили бойцы с пистолетами и, смещаясь из стороны в сторону, побежали к телохранителям и оберегаемому ими «объекту».
Их заметили сразу и открыли ураганную стрельбу.
На поражение. Нападающие ответили тем же. Резиновые пули больно врезались в тела телохранителей. Очень больно. Потому что после прошлой тренировки на телах остались кровоподтеки и огромные синяки.
Пули били в не защищенные бронежилетами части тела, но никто из телохранителей не отступил в сторону. Они «умирали», продолжая выполнять свою работу. Продолжая защищать «объект». Они действовали так, как должны действовать настоящие телохранители.
– Первый убит. Третий убит! – дал новые вводные Зубанов.
Два «погибших» телохранителя упали на землю. Выживший в перестрелке Второй, сбросив пустую обойму и загнав на ее место новую, выцелил наиболее опасного нападавшего и нажал на спусковой крючок.
Выстрел!
Выстрел!
Продолжая вести стрельбу, Второй дотолкал «объект» спиной до машины и впихнул его в салон. Машина сорвалась с места.
– Стоп! – крикнул Зубанов и посмотрел на секундомер.
Весь бой длился всего несколько секунд. • – У мне два попадания, – сказал один из нападавших.
– У меня три.
– Тоже три.
– А я вообще изрешечен. Я как сито, – показал на свой комбинезон Восьмой. – Пять попаданий.
– Итого… – подвел итог Зубанов. – Тринадцать поражений. Лучше, но все равно плохо. Придется повторять. Завтра повторять.
Бойцы поморщились. Не самое большое удовольствие, когда в тебя стреляют резиновыми пулями.
– На мне уже живого места нет, – пожаловался один из «убитых» телохранителей. – Зато в бою останутся, – напомнил суворовский девиз полковник. – Ладно, на сегодня все. Пошли в парилку.
В парилке бойцы, подхахатывая, рассматривали свои разноцветные тела.
– Нет. Это не от пули, – разбирал один следы на своем теле. – Это от его кулаков, – показывал на своего не менее цветного товарища. – А у него от моих.
– Ух, здорово! Хорош парок! В отличие от пулек. – В Кандагаре помните парилку? С минометными осколками в шайках. Помнишь, командир?
– Как не помнить? Если памятка всегда при себе, – показал Зубанов на шрам на ноге.
В парилке чужих не было. Были свои. Однополчане. Все те, кто не пришелся ко двору новым руководителям Безопасности и был собран здесь полковником. Те, с кем он вместе тянул лямку службы и был не на одном боевом задании.
– А на Ямале помнишь? На учениях. После того как тундру полторы недели животами грели. Вот где банька к месту пришлась!
– Ты еще Африку вспомни.
– А что Африка? Та же парилка. Только очень большая.
– И без пара. Потому что без воды.
– Ты еще скажи, что Ямал лучше.
– Конечно, лучше.
– Чем?
– Холодом!
– О вкусах не спорят… Полковник Зубанов лежал на полке, и ему было хорошо. Так хорошо, как давно не было. Как с самой отставки не было. Звучали знакомые голоса, которые говорили о совершенно понятных и памятных вещах. Говорили о прошлом, которое словно по мановению волшебной палочки стало настоящим. Они снова были вместе и снова ради дела.
Ему было хорошо, но почемуто немного тревожно.
Непонятно тревожно.
– Ладно, будет, пошли на воздух, – сказал полковник.
Бойцы вышли в предбанник и из него к накрытым столам.
– Хорошо живешь, командир.
– Как работаю – так и живу. Лопайте, пока дают. Выпить и закусить бойцы были не дураки. Хотя свою боевую норму знали.
– Предлагаю тост: «За нас!"
– И за полковника.
– И за полковника. Короче, за всех. Выпили. Крякнули. Закусили.
– Разжирели вы, я гляжу, на гражданских харчах! – показал Зубанов на округлившиеся животики своих бойцов.
– Это не животы.
– А что?
– Это носимый аварийный запас.
– Хахаха.
Снова позубоскалили. Снова выпили. Переглянулись. Подмигнули друг другу.
Все было очень похоже на то, что было всегда. Те же люди, те же разговоры. Те же шутки. Та же дневная работа в спортзале, в тире и на полосе препятствий.
Но хотя внешне все было как всегда, все было иначе. Похоже – но иначе. Это понимали все. Те, кто не понимал, – чувствовал. По общей атмосфере чувствовал. Люди были те же самые, и лица были похожи, но это были лица уже других людей. Потому что собрались они здесь для совсем другого, чем раньше, дела.
Это ощущали все, и поэтому все больше шумели и все чаще разливали водку, чтобы шумом и весельем заглушить тревожную нотку.
– Ничего, мы еще покажем, где раки зимуют! – стучали стаканами бойцы. – Мы еще повоюем… – С кем повоюем?
– Хоть с кем повоюем! С кем командир скажет – с тем и повоюем. Мы еще таких дел наворочаем… Полковник Зубанов пил водку, закусывал, смотрел на своих бойцов и все больше мрачнел. Он видел перед собой людей, которых хотел видеть и которых собрал со всей России в этот дом. Он вытаскивал их с работ, выманивал из постелей жен, отрывал от детей. Он обещал им большие, каких они не видели на своих работах, оклады, обещал квартиры и прочие, которые можно купить за деньги, блага. Но они пошли не за деньгами, они пошли за ним, за своим бывшим командиром. Пошли, потому что верили ему. Верили в то, что он знает, куда их поведет.
И полковник верил. Верил в то, чего на самом деле не было. Он думал, что собирает ветеранов для совместного дела, не сформулировав суть этого дела. Наверное, он обманывал сам себя. И наверное, обманывал их. Потому что дела как такового не было. Сейчас, видя своих бойцов рядом, это понял отчетливо. Он мог собрать людей, но он не мог собрать подразделение. Подразделения бывают только у государства. Не может быть подразделений у частного лица. Потому что у частного лица не может быть армии.
Не может быть армии у частного предпринимателя Боровицкого!
Не может!
Раньше, когда они парились в банях и пили водку, это был отдых после успешно проведенной боевой операции. После выполнения приказа, который им устами вышестоящих командиров отдало государство. И который они с честью выполнили. Это была настоящая мужская работа, которая была нужна всем.
Теперь эта работа была нужна только им.
Раньше они дрались за идею. Не важно какую, важно, что общую. Объединяющую их всех в единое целое. Они были вместе и служили одному богу, наместником которого на земле был командир.
Раньше они были подразделение. Теперь только нанятые на работу граждане. Охранники.
Возврата к прошлому не случилось. Потому что возврата к прошлому не бывает. Как бы того ни хотел и какие бы усилия к тому ни прилагал полковник в отставке Зубанов.
В прошлое возврата нет. Что ушло, то уже ушло.
– Ты что? Ты что, командир, загрустил? – шумели бойцы. – Все будет нормально. Все будет лучше, чем нормально. Еще неделькудругую побегаем и сделаем тебе результаты по боевым нормативам. Даже лучше боевых… Брось, командир. Главное, что мы вместе…
Глава 13
– Собирайся! – коротко приказал Хозяин по мобильному телефону.
– Кого брать?
– Полутяжей бери. И когонибудь из настоящих.
– Оружие?
– На всякий случай по полной боевой. Почти по полной.
– Когда быть готовым?
– Через пятнадцать минут. Через пятнадцать минут быть у меня.
Если через пятнадцать у Хозяина, то, значит, времени на сборы меньше – от силы десять минут. Десять минут и по полной программе.
Зубанов включил громкоговорящую трансляцию:
– Дежурной смене – боевая тревога.
Бойцы дежурной смены слетели с коек, на которых отдыхали, побросали кии в бильярдной и ложки с недоеденным пловом на кухне, в чем есть выскочили из парилки и, даж не вытираясь, натянули на себя одежду.
Зубанов вытащил из сейфа «Макаров», мгновенье подумал и вытащил предназначенный для более серьезных дел «стечкин». Раз по полной боевой – значит, по полной. Через минуту полковник был у оружейки.
– Что брать? – спросили бойцы.
– Третий комплект.
Третий комплект было серьезно. Третий комплект имел право выдавать только командир.
Зубанов своим ключом открыл дверь, ведущую в оружейку, и еще одну дверь, сваренную из толстых прутьев арматуры.
– Проходите.
Бойцы быстро, но не толпясь и не мешая друг другу, прошли в оружейку, вытащили из своих шкафчиков легкие бронежилеты, сунули в кобуры пистолеты и запасные обоймы, а в карманы электрошокеры. Большего они взять без дозволения командира не могли. Более тяжелое вооружение хранилось в специальном сейфе.
Полковник открыл ключом и с усилием растворил дверцу оружейного сейфа. Фактически небольшой, сваренной из толстого листового железа будки, равной по размеру торцу комнаты.
– Разбирайте.
Бойцы по одному вытаскивали свои «стечкины» и «кедры» и выбегали из оружейки. Двое взяли помповые ружья. Один «АКС».
– Все?
– Все.
Полковник уже почти захлопнул дверцу, когда увидел сложенные в отдельном ящике гранаты. Гранаты не входили в третий боекомплект, но мало ли что… Подхватив три «эфки», полковник вышел в коридор, где стояли, поправляли амуницию, застегивали одежду бойцы.
– Проверить удостоверения и разрешения на ношение оружия, – приказал Зубанов.
К крыльцу подкатили две легковушки и микроавтобус.
– Пошли.
В резерве еще оставалось почти две минуты.
«Что же случилось? – напряженно думал в машине полковник. – „Почти по полной“ – это серьезно, это на хороший бой. Такого выезда, кроме учебных тревог, еще не было. Что же там у Хозяина такое приключилось, что понадобилось использование тяжелого вооружения7 Что?»
За минуту до назначенного времени машины въехали во внутренний двор офиса Хозяина; Тот уже был в машине. Зубанов и один из полутяжей перескочили из одной машины в другую, и кортеж выехал за ворота. Полковник сел рядом с Хозяином, чего обычно не делал. Его обычное место было на переднем сиденье рядом с водителем.
– Куда едем? – коротко спросил Зубанов.
– В аэропорт, – так же коротко ответил Хозяин, перебирая какието бумажки.
– В чем дело?
– Недоразумение с оплатой.
Больше он ничего разъяснять не стал, углубившись в бумаги.
Ну аэропорт так аэропорт.
Но поехали не в аэропорт. Вернее, в аэропорт, но совсем в другой. Не в гражданский. Поехали на военный аэродром, что располагался в пятидесяти минутах быстрой езды от города. Но на этот раз приехали за сорок. Когда машины уперлись в шлагбаум, полковник забеспокоился. Всетаки режимный объект, а они лезут туда со своим арсеналом. Конечно, большая часть оружия проведена официально, но есть еще незарегистрированные «Калашниковы» и гранаты. Главное – гранаты. На ношение гранат милиция пока разрешений не выдает.
Зубанов повернулся к Хозяину – Не ерзай. Здесь свои люди. Все будет в порядке. И действительно, шлагбаум открыли и пропустили машины внутрь.
– Держаться головной машины, – приказал Зубанов по рации.
Водитель уверенно вел машину по территории части, то и дело поворачивая то вправо, то влево. Судя по всему, он ездил здесь не раз и хорошо изучил дорогу.
– Притормози.
В машину, приоткрыв дверцу, заглянул летунподполковник.
– Где они9 – На взлетнопосадочной. У ангаров. Командир тоже там.
– Добро. – Хозяин захлопнул дверцу, и «мерс» рванул с места.
Прокрутив еще несколько поворотов и проскочив еще один поднятый шлагбаум, «Мерседес» вылетел на взлетнопосадочную полосу и напрямую, разгоняясь, понесся к ее дальнему концу, где были видны полукружья ангаров, несколько стоящих военнотранспортных самолетов и машины возле них. Сзади, словно приклеенные, не отставая и не приближаясь, шли легковушки и микроавтобус охраны.
– На всякий случай приготовься, – предупредил Хозяин, когда показались самолеты.
– Всем боевая готовность, – продублировал приказ по рации Зубанов.
– Только пусть не высовываются раньше времени.
– Всем находиться в машинах, никаких самостоятельных действий не предпринимать. Как понял меня, Второй?
Читать бесплатно другие книги:
