Дети неба Виндж Вернор

– Насчет инструкций ты прав, Овин. Здесь, Внизу, они к ремонту не способны. С другой стороны, корабль владеет невероятным объемом информации об устройстве гибернаторов. Если ты сможешь выработать список поиска, использующий то, что ты видишь во встроенных инструкциях, и должным образом скормить это «Внеполосному»…

– И ты действительно будешь помогать? Даже после…

Равна кивнула.

– Есть один важный момент: надо будет решить, какой уровень медицинского риска считается допустимым.

И ее взгляд почти непроизвольно обратился на ту сторону зала, где сидел Тимор.

– А… – Тут Овин проследил за ее взглядом: – А! Я помню. Ты хотела отложить все работы такого рода еще и из-за риска.

Он смотрел на Тимора Ристлинга.

А Тимор настроил дисплей станции на крупный формат – наверное, Белль так легче было воспринимать, что он делает. Это были ненужные старания, потому что четверка свернулась на полу вокруг его стула, все глаза были закрыты. Но сейчас Тимор этого не замечал, он увлеченно размахивал руками. Это была не какая-то обычная игра, а что-то… куда более простое. Равна видела простые точечные маркеры, составляющие строки поперек плоскости. Внизу надписи вроде как на каком-то синтетическом машинном языке, трехбуквенные сокращения и числовые операнды.

– Похоже, что он написал какой-то двоичный счетчик, – тихо сказал Овин. – Печально. Недопустимо тратить силы человеческого разума на такие тривиальные задачи.

Овин глянул на Равну и вроде бы передумал продолжать тему. Она улыбнулась:

– И меня тебе тоже жалко, Овин?

– На самом деле мне жалко себя и… – Он жестом показал на своих друзей, выбирающихся из учебного ролика по придонным фидерам. – Такая трата сил.

Хотя дневного света и нет, все же у северной зимы есть свои отметки времени. В околополуденные часы наступают светлые сумерки. В ясные ночи, кроме этих сумерек, повисало от горизонта до горизонта полярное сияние, поминутно меняющееся. Качалась вдоль горизонта луна в своем десятидневном цикле. Приходили раз в три-четыре дня зимние бури, иногда не до конца затихающие до прихода следующего штормового фронта. Многие здания превратились в забавные холмы под снегом, и ровный пейзаж прорезали только улицы, которые абсолютно необходимо было держать чистыми.

Нижнюю часть корабля замел снег. Остальное – изгибающиеся кроны двигателя, обводы корпуса – светились зеленым, когда бывал свет. Площадка у главного входа была вытоптана постоянным потоком людей и стай.

Дважды в декаду Невил проводил общие собрания в Новом зале, и каждый день Дети из группы Овина и других групп работали в корабле, честно стараясь овладеть его автоматикой. Одной группе удалось оживить носитель, доставивший сюда посадочный модуль. Невил по этому поводу устроил большое торжество – и Равна не могла не признать, что наличие спутника на орбите улучшит ситуацию. Он был почти мертвым корпусом, но жизни в нем хватало, чтобы работать удаленным сенсором и радиорелейной станцией.

Исполнительный Совет больше не собирался, его члены занимались каждый своей работой. Лаборатории Тщательника в Холодной Долине не были напрямую затронуты переворотом Невила – в основном потому, что необходимые эмуляции были уже проведены и экспериментальное оборудование установлено. Тщательник явно нервничал по поводу будущего, но продолжал играть в одной команде с Невилом и Резчицей, а радиотрансляция с орбитального модуля очень упростила работу в Холодной Долине.

А Равна, Джоанна и Странник декада за декадой развивали свой маленький заговор со второго этажа своего особняка.

– Только вопрос времени, – говорила Джоанна. – Невил каждый день теряет поддержку. Это говорят программы Равны. И это вижу я, когда говорю с Тщательником, с Гибкарем и Ларсндотами. – Она оглядела Странника и обнаружила недостаточный энтузиазм согласия. – В чем проблема?

– Эхе-хе. Кто-то должен уравновешивать твои колебания настроения. – Странник, лежа на величественном ковре Равны, смотрел с нескольких точек обзора. Этот ковер ему очень нравился – он говорил, что это шедевр с Длинных Озер. Сейчас три его головы покоились на ворсе, любуясь вытканными пейзажами. – Я согласен с проекциями Равны. И еще более мне приятно, что Равна может вести контршпионаж против Невила.

– Ага! – Равна улыбнулась до ушей. – Злоупотребление правами командира – я даже себе представить не могла, как это забавно.

– Мне также приятно, что один из моих друзей оказался таким великолепным политиком. Я не про тебя, Джоанна, ты все та же Бешеная Девчонка.

Джоанна нахмурилась:

– Мы этому мерзав… этому нашему товарищу Невилу дадим хороший урок… как это сказать? Ага, цивилизованного руководства. Видишь? И я могу быть обходительной.

Равна сказала:

– Ну не хочешь же ты сказать, что это я – великолепный политик? Я не способна ни на какие из этих тонких маневров из руководства «Внеполосного». Да я об собственный язык бы споткнулась, если бы попыталась. А кроме того, Овин Верринг и прочие работают изо всех сил. Я не хочу их дурачить.

Странник кивнул всеми головами:

– Да, и они это знают. После Невиловского переворота ты для них делаешь все, что можешь, и это куда больше, чем все, что делает Невил.

– И это они тоже знают! – добавила Джоанна.

Невил поставил нескольких старших ребят помогать в исследованиях. Это были его лучшие друзья – в основном студенты старших курсов из Верхней Лаборатории. Но попытка продлилась едва ли декаду. Друзьям Невила было чуждо само понятие ограниченности «Внеполосного». Ганнон Йоркенруд почти целый день пытался «договориться» с кораблем – такое слово употребил он сам. Едва не пристукнул Тимора, когда мальчик попытался дать ему совет по методам доступа. И наконец ушел в дымящейся ярости.

Странник улыбался:

– Ты не играешь в мелкие игры, но ведешь большую игру. Дети знают, что ты им друг. Все больше и больше они понимают, что твои методы планирования работают, а те короткие пути, по которым они пытаются двигаться, результата дать не могут.

– Ну хорошо, – ответила ему Джоанна. – Если ты согласен, что все так хорошо, что тебя беспокоит?

– Пара вещей. Моя милая Резчица меня отвергает. Кончились ути-пути.

Голос его стал менее жизнерадостным.

– Мне очень жаль, Странник, – ответила Равна, хотя даже после десяти лет она не совсем понимала межстайную романтику. Она могла подразумевать множество очень разных вещей.

Странник слегка пожал плечами:

– Ничто не вечно. Мы отличных щенков сделали друг другу. Но сейчас вот этот маленький Гвн сильно меняет ситуацию. Резчица стала более подозрительной и более злопамятной, чем была когда-либо. Когда по-настоящему любишь другую стаю, когда у вас близость с элементами друг друга, тайны иногда переходят от стаи к стае в момент интимности. Как правило, обмениваются настроением и отношением, а сейчас… сейчас между нами только разговор. – Головы его обернулись к Джоанне. – Но хотя бы разговор все еще есть.

Джо наклонила голову – ее агрессивный оптимизм несколько угас.

– Ага. И все еще не могу добраться до маленького братика. – Джефри и Амди были у Доменной Горы, это примерно шестьдесят километров к северу. Там располагался базовый лагерь лаборатории Холодной Долины, а также лабораторные запасы стеклянных шаблонов и высокочистого углерода. – На горе есть радиосвязь, но открытая. – Она посмотрела на Равну. – Спорить могу, он там пробудет всю зиму. Я думаю, ему очень стыдно.

Равна кивнула. Самое острое, самое болезненное воспоминание от этого переворота было в момент, когда Джефри встал и выступил против нее. Она посмотрела на Странника и попыталась найти менее щекотливую тему для обсуждения.

– А вторая вещь, которая тебя тревожит?

– А, да. Это перспектива нашего неминуемого успеха. Ты слишком чисто сфокусировала политологические исследования «Внеполосного». Политика – вещь хорошая. Когда она работает правильно, разногласия урегулируются без мордобоя. Но когда режим знает, что дни его сочтены, он может поменять правила и сделать так, что проигрыш дебатов его волновать не будет.

Джо вскинула голову:

– Ты говоришь о применении силы? Между Детьми? Мы все вместе выросли, Странник. Невил – хитрая крыса, но я думаю, он делает то, что считает правильным. В глубине души он не на стороне зла.

Прошла декада. Пришла с моря еще одна буря, и за ней настали дни, когда луна медленно плыла под северным сиянием.

Равна больше пятнадцати часов в день проводила в Новом зале встреч и в своем тесном кабинете. Группы программистов набирались опыта, но лучше всего с «Внеполосным» работали младшие Дети. Звездой был Тимор Ристлинг. Он умел добираться до глубин автоматики корабля, он утверждал, что умеет программировать без пользовательских средств разработки, хотя в этом Равна сомневалась. Снова и снова Тимор исправлял у Детей мелкие ошибки или объяснял им то, чего они не могли понять.

Все больше детей подходили к Равне поговорить – кто-то извиниться, кто-то просто сказать доброе слово. Некоторые хотели требовать новых выборов и просили ее согласия.

Помимо работы с ребятами, у нее были и другие… проекты. Была сельскохозяйственная задача – над ней Равна работала так, чтобы мог увидеть Невил. Способность «Внеполосного» проводить генетические модификации ограничивалась очень простыми решениями, но именно здесь у корабля был один из величайших успехов. Модифицированные кормовые культуры принесли больше технической ренты, чем все прочие услуги «Внеполосного», вместе взятые. Стаи Домена Резчицы стали процветать, когда сотни малых ферм – практически это были частные заказники – слились в большие усадьбы. И город Новый замок тоже никогда бы так не вырос без больших стад скота, которые теперь стало возможно содержать.

Но Невил хотел более прямых результатов – новой и вкусной еды для людей. Это была хитрая задача, потому что «Внеполосный» не имел достаточно вычислительных мощностей, чтобы предусмотреть экологические катастрофы, возможные при внесении в среду растений, полностью совместимых с человеком. В конце концов Равна внесла мелкие модификации в местную кормовую траву – вполне в границах естественной селекции – а потом задействовала другой из эпигенетических триггеров, который в большинстве людей есть со времен самых первых цивилизаций, полетевших к звездам. Дети, которые включат этот триггер, будут способны есть новую культуру и нахваливать. Комбинация этих изменений должна быть безопасна и для людей, и для мира Стальных Когтей, хотя Равна не пошла бы на это, будь она по-прежнему у руля: любое приспосабливание человека влекло за собой риск, хотя и небольшой, повысить его подверженность местным болезням.

Наконец проект ее был готов, если не считать мелких показушных деталей. И теперь, когда она была в кабинете одна, у нее было достаточно времени пересмотреть свои шпионские программы. Это была не та высокотехнологичная магия, которую она использовала для Свежевателя, но эта хотя бы работала. Фам Нювен был самый хитрый из всех положительных героев, которых она знала, и до мозга костей – Медленнозонный программист. В самое параноидное свое время Фам установил на «Внеполосном» изощренную систему ловушек и внутренней охраны. Это внесло свой вклад в адскую атмосферу тех жутких времен, и снятие ловушек убрало некоторые из самых неприятных глюков «Внеполосного». Но сейчас Равна обнаружила, что программы безопасности дают ей некоторую защиту, которую она бы сама не смогла организовать. Последний дар Фама, понятый только сейчас.

И Равна могла непосредственно проверять страхи Странника о том, что Невил – негодяй. Используя права командира и программы Фама, она могла заглянуть в каждую операцию Невила с кораблем, читать его почту и все его разговоры. Она могла даже видеть многое из того, что делается на орбитальном модуле.

Да, Невил, Били и их внутренний круг впадали в отчаяние. Они расширили операции наблюдения, даже внедрили своих людей в группы, которые собирались требовать новых выборов. Но разговоров о насилии не было, только хитрости и грязные трюки. И руководство «Внеполосного», и Странник рекомендовали, чтобы Равна начала переговоры с людьми Невила о компромиссе, достаточно мягком, чтобы никто не счел исход выборов нестерпимым позором.

Все это все больше и больше удерживало Равну на корабле, заставляя спать урывками и работать до сумерек следующего дня. На севере Тщательник уже был готов выпускать свои сумматоры! К несчастью, это значило, что ему нужны новые результаты с «Внеполосного».

Равна возилась с этой проблемой целую ночь, надеясь, что программы ребят оставят системе какой-то ресурс. Она могла бы воспользоваться правами командира и невидимо понизить приоритет у Детей. Но это могли бы и заметить… и в любом случае это ощущалось бы ею самой как предательство. И она решила не трогать их приоритет. Наконец она усталой походкой ушла по задним коридорам за грузовым трюмом, слишком вымотанная, чтобы идти через Новый зал, где пришлось бы разговаривать.

Снаружи уже гас свет полдневных сумерек. Для глаз элементов стай это была бы полная темнота, а для человеческих ландшафт смотрелся как серое на сером, и чуть более светлые наметы последнего снегопада громоздились под изогнутыми шипами звездолета, переходя в темнеющие голые крутые скалы и снова в снега, укрывшие морской лед далеко внизу.

Равна поднималась по склону к городу. Начинался предсказанный кораблем снегопад, но тихий и безветренный. Когда он кончится, придется потрудиться, разгребая сугробы, но пока что он лишь едва ощущался. Равна зажгла наручный фонарь и пошла дальше. Прежние снегопады сузили путь, но на дороге было лишь немного людей и совсем мало стай.

Она знала, что до прилета людей жизнь в Домене зимой практически останавливалась. Даже в последние годы, при освещении и отоплении, большинство предприятий в темноте и холоде работали медленнее. Но впереди, в сердце города, идут занятия в Академии. И там почти все младшие Дети, и первого, и второго поколения. Их менее всего подавляла зимняя депрессия. У самых младших людей энергии столько, что если дать и свет, тепло и пищу, они отлично будут жить. До создания Нового зала центром общественной жизни зимой была Академия. И там даже сейчас можно найти с десяток стай, оглушенных теплом и весельем. Равна подумала, понимает ли Невил, что Академия все еще дает ей некоторое преимущество.

Свет лампы отражался от потока снежинок, падающих все гуще и гуще. Равна дошла до окраины города. Десять лет назад именно здесь она впервые ступила на планету Стальных Когтей. Города еще не было, а замок только строился. Эта земля стала полем битвы. Сейчас здесь был средневековый город. И даже не средневековый. Здания из камня, дерева и плетеных веток, но по их стенам проходят трубы и высоко торчат над крышами башни для горячей воды. Никто не бросает мусор из окон на улицу, и даже в разгаре лета не застаивается в канавах сточная вода. При строительстве города Тщательник воспользовался корабельными архитектурными архивами, чтобы проложить канализационные трубы под улицами, и лучевой пушкой «Внеполосного», чтобы заставить воду течь круглый год. Эти мелочи превратили город в самое удобное и уютное место на всей планете.

И вот сейчас, здесь, на Дороге королевы, Равна может вот-вот заблудиться! Видно не дальше двух метров перед собой, а дурацкий наручный фонарь оказался совсем бесполезен. Свежий снег уже замел все следы, остались только самые глубокие колеи, и даже собственные следы Равны засыпал. Посмотрев вверх, она увидела размытое синеватое свечение – наверное, свет в высоком окне. Ха. В ливень, даже ослепляющий в полночь, можно было бы подойти к ближайшему зданию и идти, держась за стенку, узнавая местность. Сейчас снег от предыдущих бурь, лежащий сугробами, не пропускал ни к чему знакомому.

Она двинулась дальше, приняв допущение, что где проще всего идти, там и находится середина улицы. Звездами ей служили одиночные лампы в окнах. Примерно в ста метрах должна быть площадь с фонтаном.

– Сс-сс…

Звук был лишь чуть громче шороха снежинок и совершенно точно совпадал с ним по тембру. Либо уши ее подводят, либо какая-то стая тихо пытается привлечь ее внимание. Равна свернула с предполагаемой середины дороги на звук. В сугробе оказалась расщелина, зазубринка, отмечающая переулок или поперечную улицу. Равна посветила туда фонарем.

Странное шипение прекратилось. В середине светлого круга сидела на корточках в снегу стая. Один из элементов махнул ей головой.

– Я Шелковинт. – Это было сказано шепотом и, как подозревала Равна, узконаправленно на нее, чтобы нигде больше не было слышно. – Хотел бы знать, можем мы быстренько поговорить?

Равна шагнула вперед и рассмотрела стаю. Да, Шелковинт. Два его элемента она узнала по белым сияющим полосам от носа до лба.

– Чего тебе надо?

Шелковинт попятился от нее, изогнув головы в жесте, приглашающем ее следовать.

– Не так громко, – попросил он. – Один из ребят Били Ингвы сейчас в… примерно в тридцати метрах за тобой. Я предпочел бы не информировать его, что ты пошла в обход.

Он уже засыпал снегом ее следы.

Вот как. Она не знала, что за ней следят. Черт побери, новая Равна должна была бы это предположить.

Она приглушила свет до тусклой точки – чтобы только видно было, куда ставить ногу, и не терять из виду ближайшие элементы Шелковинта. Стая вела ее по переулку, потом два раза свернула – вся она шла вместе. Равна знала, что снег глушит мыслезвуки на расстоянии всего пары метров, и стая, если бы не сбилась в кучу, просто лишилась бы разума. Подняв глаза, Равна уже не увидела голубоватых огней. Наверное, одна из безоконных улиц, шириной в одну стаю. На Скрытом Острове они попадаются всюду и здесь, в новом городе, тоже бывают.

– Так вот, – начал Шелковинт. – Надо, чтобы никто не знал. Тот человек просто пойдет по главной дороге и может добраться до самого замка, пока сообразит, что тебя потерял. – Стая коварно засмеялась – слишком много смотрела человеческих драм. – А тут, чуть подальше, мой хозяин хочет с тобой говорить.

Спроси его напрямую.

– Свежеватель?

– Это тайна, не надо вслух!

Судя по голосу, Шелковинт возмутился.

Наконец-то необходимость должной осторожности до нее дошла – здесь, в переулке глухих стен. Она считала, что в последних данных наблюдения за Свежевателем мало что есть, кроме шума, и сейчас ей придется проверить свою теорию достаточно рискованным способом. Равна пробиралась следом за Шелковинтом, но поглядывала, где можно свернуть. Снег лежал глубокий и нетронутый – по такому глубокому и рыхлому она, быть может, обгонит стаю.

Наконец Шелковинт замедлил шаг:

– Хозяин в нескольких метрах отсюда, госпожа.

В приглушенном свете наручного фонаря ей показалось, что его головы изящно склонились, приглашая ее вперед.

Деваться было некуда.

– Спасибо, Шелковинт.

Она погладила его по ближайшей голове и двинулась вперед.

Тени, мерцающие покровы выпавшего снега. Так как смог Свежеватель попасть на вершину Холма Звездолета незамеченным? Тут же не Скрытый Остров с его лабиринтом тайных ходов.

Она включила фонарь поярче и быстро огляделась. Снег лежал сугробами по шею, над ним – полубревенчатые стены. Это был не тупик, а скорее Т-образный перекресток – и у одного выхода сидела, сгрудившись, другая стая. Пятерка. Один ее элемент на тележке.

Равна подошла к стае и слегка поклонилась.

– Здравствуй, Свежеватель-Тиратект, – сказала она, назвав его полным именем.

Жалкая попытка напомнить тебе о твоих лучших трех пятых.

Как обычно, стая заговорила жеманно и велеречиво:

– И я приветствую тебя, Равна Бергсндот. Я надеялся на разговор наедине, и вот стихии помогли мне его добиться.

Равна попыталась ответить небрежно:

– Ты, как и всякий другой, можешь получить предсказание погоды с корабля.

– Да, конечно. С другой стороны, я не хотел бы откладывать этот разговор слишком надолго. Прогуляешься ли ты со мной? – Морды показали на дорожку за спиной стаи: – Этот переулок чуть дальше выходит на Дорогу королевы. Надеюсь, мальчик-шпион Невила даже не подумает, что ты уклонялась от пути.

– Что ж, веди.

Свежеватель встал на ноги и с усилием развернул тачку. Равна потянулась помочь.

– Нет-нет, я это отлично умею.

Можно сказать, голос у него был ледяной. Во всяком случае, обычной скользкости в нем не было. Стая в целом была здоровой, но вид тачки, на которой лежал изувеченный элемент, вызвал у Равны видение средневекового старика, с трудом доживающего свой век. Многие псари посоветовали бы избавиться от такого ослабленного тела.

Стая шла вперед, хотя и не без труда, но не медленнее, чем пробирающийся по снегу человек. Каким-то образом этот калека сумел возникнуть необнаруженным посреди бури в самом сердце самого защищенного города Резчицы. Равна не смогла сдержать любопытства:

– Как ты это сделал, Свежеватель? Я думала, ты на Скрытом Острове…

Характерный хитрый смех.

– Там я и был, тщательно упакованный в Старый замок. Полиция Резчицы охраняет входы эшелоном в три стаи, ее тайные камеры наблюдают за моими «самыми глубокими» убежищами. Да, знаю я про ее камеры. Ха-ха. И знаю, что Резчица знает. Но она меня не видит, когда я в других комнатах или в катакомбах. У меня есть дороги из замка, и у меня все еще осталась горстка истинно верных слуг. При замерзшем Внутреннем Канале меня легко можно тайно доставить на материк.

Равна вспомнила, что Свежеватель этот трюк уже использовал в прошлом, навещая на материке остатки Булата. Она не сказала тогда Резчице, отчасти потому, что визит казался невинным, отчасти чтобы не раскрывать свои «магические» системы наблюдения.

– Тайно перебравшись по льду, ты попал на материк. Понимаю. Но ведь еще шестьсот метров до того места, где мы сейчас стоим. Как ты добрался сюда незамеченным?

– На фуникулере бы меня увидели, тут сомнений нет. – Он хитро глянул на Равну. – Но кто знает, Равна? Я мастер маскироваться. Может быть, я пришел раздельно. – Он дал ей свыкнуться с этой мыслью. – Но тебе я расскажу по секрету: считай это свидетельством моей доброй воли. – Или свидетельством тщеславия, свойственного всем творениям Резчицы. – Видишь ли, когда вы с Резчицей и Тщательником поздравляли друг друга с системой водоснабжения и канализации города, меня куда больше интересовала карта разломов, которую составил для этой работы «Внеполосный». С этой картой было легко – на самом деле годы труда, потому что работать под носами у Резчицы – это был кошмар, – выкопать лестницу. Узкую, почти как мои туннели старых времен на одного элемента. Помнишь их?

– Да, – коротко ответила Равна. Амди и девятилетний Джефри чуть не сгорели заживо в одном из них – хотя тогда это было по приказу Булата. – По тем туннелям ты бы тачку не провез.

– Верно. На лестнице я для моего Белоухого – калеки – использую специальную подвеску. Но даже при этом тащиться вверх – мучительно. Правда, Шелковинт?

– Да, хозяин.

Голос раздался прямо у нее за спиной. Равна вздрогнула и обернулась: Шелковинт практически шел по ее следам, оказавшись едва ли в двух метрах от Свежевателя. Это поразительно близко для стай. Конечно, снегопад значительно ослабляет мыслезвуки – но, вероятно, Шелковинт был из старых белых курток, знати Свежевателя. Их тренировали отдавать куски своей идентичности, если хозяин потребует.

– Мне пришлось поднимать Белоухого на сто пятьдесят одну ступень вверх. Спускаться вниз будет труднее. Домой мы попадем только завтра после полуденных сумерек.

Равна обернулась к Свежевателю и попыталась говорить непринужденно:

– Хорошо, ты мне открыл истинный секрет. Чего ты хочешь?

– Всего лишь помочь, госпожа моя. Именно эти слова я твердил твоей соправительнице с первого дня, как ты и она увидели нового меня.

– Но ты же не стал делиться этим с Резчицей?

– Увы, она так недоверчива! – Он замолчал, протаскивая тачку через неглубокий сугроб. – А теперь, боюсь, мы имеем дело с новой Резчицей. Нет, в ней не появилось зла, но, быть может, дело еще хуже. Появилась глупость.

И он прибавил к словам грустный смех.

– Глупость? Резчица отлично понимает, что Невил пытается ею вертеть.

– Конечно, – согласился Свежеватель. – А она думает, что контролирует ситуацию. И она в корне не права, и… ну, в общем, я здесь, чтобы спасти вас обеих. Я умнее, чем когда-либо была Резчица. А ты…

– Я полная дура, не видевшая даже самых очевидных деталей этого заговора.

Тачка Свежевателя остановилась. Все его элементы смотрели на Равну, а голос вдруг стал простым и естественным:

– Нет, Равна, ты не дура. Ты слишком невинна, слишком чиста сердцем для жизни в этом реальном мире. Если не считать увечных стай и святых, среди своего народа я такого просто не видал. Скажи, эта черта присуща звездным культурам? Есть такие места, где разумы вроде твоего выживают?

Я изо всех сил стараюсь измениться.

А вслух она сказала:

– Среди вас, стай, тоже есть невинные. Например, Тиратект.

– Хм. Но она же как разум не выжила? – Свежеватель пожал плечами, глядя на себя с разных сторон. – Она, растворившись, стала чем-то вроде совести, колючкой в моих постелях. – Он показал одной мордой на своего изувеченного элемента. Задняя часть этого тела была закрыта одеялами, но глаза, большие и темные, смотрели прямо на Равну. – Если Белоухий умрет прежде остального меня, в Домене может вдруг стать очень интересно. – Он театрально вздохнул. – А пока что я был бы счастлив быть твоим личным и тайным советником. Располагай мной.

Несколько шагов они прошли молча. О Силы! Последствия, хорошие и плохие, разбегались во все стороны. Что, если Резчица решит, будто Равна и Свежеватель сговариваются против нее? Что, если Свежеватель использует Равну, как раньше Невил? Когда-то она нашла маленькую программку анализа угроз – та еще сотни вариантов могла бы предложить.

Надо поговорить со Странником и Джо.

А пока что, здесь и сейчас, что ей сказать?

Эта коварная стая просто предоставила ей вариться в собственном соку…

– Хорошо, Свежеватель. Твои советы будут приветствоваться. Хотя я и не обязана буду их принимать.

– Конечно, конечно. Цель этой первой встречи – установить доверительные отношения. У меня есть для тебя одно серьезное наблюдение и несколько мелких фактов. Видишь ли, Невил очень тебе навредил.

– Это и есть серьезное наблюдение?

– Ты даже и сейчас не знаешь истинного положения. А Резчица – моя слишком уверенная в себе родительница – в таком же неведении. Она думает, что Невил – обыкновенный простодушный дилетант.

– Ты считаешь его чем-то большим?

– Самого по себе? Ну нет, конечно. Но есть вещь, которой вы обе не видите: Невил – орудие, и те, кто его направляет, многократно превосходят его умом.

– Да ну? Я знаю всех Детей. Ни один из них ему и в подметки не годится.

– Согласен. Старшие партнеры Невила – Стальные Когти. И вовсе не из Домена.

Свежеватель не замедлил шага, а Равна остановилась на миг под снегопадом.

– Не может быть! – Она побежала рысцой, догоняя. – У старших Детей почти ни у кого нет близких контактов со стаями. И уж точно их нет у Невила Сторхерте.

Невил относился к стаям достаточно сердечно, но Равна подозревала, что он во многом расист – как все окраинные страумеры, рвущиеся к достижению своей особой формы Перехода.

Свежеватель пожал плечами:

– Я не говорил, что они его друзья. Они его используют, а он думает, что использует их. Комбинация опасная, особенно если вы с Резчицей не будете о ней знать.

Равна снова замедлила шаг. Голова раскалывалась от вариантов – но в этом заявлении что-то не состыковывалось.

Свежеватель шага не замедлил. Он что-то сказал на межстайном. Равна не могла различить отдельные аккорды, поняла только, что это был вопрос. Через секунду откуда-то спереди донесся ответ.

– Ага, – сказал Свежеватель, снова обращаясь к ней. – Боюсь, что надо заканчивать. Мы почти у выхода из этого удобного переулка, а ты должна оказаться на дороге раньше невиловского шпиона. Вскоре я сообщу тебе все детали.

Один из его элементов подошел к ней и взял челюстями за варежку, увлекая вперед.

– Но… но… – Потратил столько минут на подходы, а на детали у него теперь времени нет! Свежеватель как он есть. Равна уперлась каблуками. – Постой! – прошептала, почти прошипела она. – Это же чушь? Международный заговор Стальных Когтей? И кто участвует? И откуда ты знаешь подробности?

Свежеватель не ослабил хватку на варежке, но голос его раздавался вокруг Равны:

– Ну как ты думаешь, милая моя? Заговорщики считают, что я с ними.

Еще двое его элементов зашли сзади и бережно вытолкнули Равну на дорогу.

– А теперь – брысь!

Последние слова слились с шорохом снегопада.