Перегрузка Хейли Артур
— Тьфу! Ну прорыли вы длиннющую сырую пещеру, по-вашему, это — событие?
— А из этого и не надо делать событие. Цель этой двухдневной экскурсии — углубить ваш взгляд на вещи, — пояснила Тереза ван Бэрен. — В этом духе мы всех заранее ориентировали, в том числе и ваших редакторов.
— Вы сказали «углубить» или «задурить»? — не унималась мисс Молино.
Все засмеялись.
— Воспринимайте как хотите, — проговорил Ним. — Впрочем, я обо всем вам рассказал.
Минут через двадцать они доехали на автобусе до туннеля отводного канала. Его холодная влажность резко контрастировала с теплым солнечным днем снаружи. Группа журналистов гуськом продвигалась по туннелю, а всего в нескольких футах под ними несся пенящийся поток воды, оставляя за собой круг дневного света, сжимавшийся до величины булавочной головки. А перед ними ряд тусклых лампочек, казалось, уходил куда-то в бесконечность. Иногда кто-то из них останавливался, чтобы, крепко уцепившись за веревки, посмотреть вниз.
И вот замаячил конец туннеля, показалась вертикальная стальная лестница. Одновременно ворвался новый звук — гудение генераторов, которое уже на уровне лестницы переросло в пронзительный рокот. Ним стал подниматься первым, остальные последовали за ним.
Через открытую вентиляционную дверь они попали в нижнюю камеру генератора, а потом по винтовой лестнице — в ярко освещенную диспетчерскую двумя этажами выше. Сюда, к всеобщей радости, сквозь звуконепроницаемые стены доходил лишь слабый шум.
Широкое окно с толстым стеклом давало возможность рассмотреть внизу два огромных работающих генератора.
В диспетчерской находился один-единственный техник; он что-то записывал в вахтенный журнал, поглядывая на приборную доску с самописцами и цветными лампочками, занимавшую одну из стен. Услышав голоса вошедших журналистов, он обернулся. Но еще до того Ниму бросилась в глаза копна его рыжих волос.
— Привет, Фред Уилкинс.
— Привет, мистер Голдман! — Бросив «доброе утро» остальным, он продолжил свою писанину.
— Место, где мы сейчас находимся, — пояснил Ним, — расположено на глубине пятьсот футов под землей. Эту станцию построили, пройдя сверху шахтный ствол, ну как в проходческих работах. Имеется подъемник, который выходит на поверхность. В другом стволе протянуты высоковольтные линии электропередачи.
— А ведь не скажешь, чтобы здесь работало много людей, — констатировал репортер из «Сакраменто би», пытаясь разглядеть что-то внизу через окно в полу генератора.
Техник захлопнул вахтенный журнал и усмехнулся:
— Через пару минут вы вообще никого больше не увидите.
— Это автоматизированная электростанция, — пояснил Ним. — Мистер Уилкинс заходит сюда исключительно ради дежурного осмотра. И как часто? — поинтересовался он у техника.
— Всего раз в день, сэр.
— В остальное время здесь никого нет и входная дверь закрыта на ключ. Персонал появляется, как правило, для профилактических работ или же когда что-нибудь случается.
— А как происходит включение и отключение генераторов? — поинтересовался репортер из газеты «Лос-Анджелес таймс».
— По сигналу из Центра управления в ста пятидесяти милях отсюда. Большинство гидроэлектростанций сконструированы именно таким образом. Они эффективны и позволяют экономить на оплате персонала.
— А если что-нибудь случится и возникнет паника, — не унимался репортер из газеты «Нью Уэст». — Что тогда?
— Если возникнут какие-нибудь проблемы с одним из генераторов или даже с обоими, в Центре управления будет получен сигнал тревоги и произойдет автоматическое отключение агрегата вплоть до прибытия ремонтной бригады.
— Именно такой тип станции, — подключилась к разговору Тереза ван Бэрен, — будет воплощать гидроаккумулирующая электростанция «Дэвил-Гейт-II». Скрытая от глаз, чтобы не портить ландшафт, к тому же не загрязняющая окружающую среду и весьма экономичная.
Впервые с момента появления здесь напомнила о себе Нэнси Молино.
— Только вот в вашем распрекрасном рассказе есть один изъян, Тесс. Вам придется вырыть огромное водохранилище, что приведет к затоплению черт знает какой площади земли.
— Озеро, которое появится в этих горах, будет таким же естественным, как и окружающая девственная природа, — парировала директор по связям с общественностью. — К тому же там можно будет ловить рыбу…
Ним спокойно заметил:
— Тесс, позволь мне ответить. — Сегодня он решил не позволять Нэнси и таким, как она, портить себе настроение. — Между прочим, Нэнси права, — произнес он, обращаясь к репортерам, — в том отношении, что водохранилище необходимо. Оно будет находиться в миле отсюда, значительно выше нас, его смогут увидеть разве что из самолета или же любители природы, желающие проделать долгое и нелегкое восхождение. Сооружая его, мы будем соблюдать все необходимые требования, чтобы не навредить природе…
— А вот «Секвойя» думает иначе, — вмешался репортер с телевидения. — Почему бы это?
Ним пожал плечами:
— Понятия не имею. Наверное, мы узнаем об этом на публичных слушаниях.
— О’кей, — среагировал телевизионщик, — продолжайте свой пропагандистский треп.
Вспомнив о своей решимости, Ним на этот раз сумел сдержаться. С представителями СМИ, подумал он, постоянно приходится вести изнурительную борьбу, преодолевать недоверие независимо от того, насколько честным и прямым желает казаться оппонент, связанный с промышленными и деловыми кругами. Похоже, что только откровенных радикалов независимо от их сомнительной компетенции пресса готова цитировать дословно и без каких-либо комментариев.
Ним терпеливо стал объяснять, что гидроаккумулирующая электростанция является единственно известным способом накопления массы энергии для дальнейшего использования ее в периоды пикового спроса. В какой-то степени можно даже считать «Дэвил-Гейт-II» огромным аккумулятором.
— Вода будет находиться на двух уровнях, — продолжал Ним, — в новом водохранилище и в Пайнридже, значительно ниже. Большие подземные системы труб — шлюзы и отводные каналы свяжут оба уровня. Генерирующая электроэнергию станция разместится между водохранилищем и рекой. Шлюзы будут заканчиваться у станции, откуда и начнутся отводные туннели. Когда мы запустим станцию, вода из водохранилища устремится вниз, разгоняя турбины, после чего произойдет ее сброс в реку, причем ниже ее поверхности. А вот в другое время электростанция будет функционировать по абсолютно противоположному принципу. Когда потребление падает — а это наблюдается прежде всего ночью, — «Дэвил-Гейт-II» вообще перестанет вырабатывать электроэнергию. Вместо этого она будет перекачивать воду из реки обратно в водохранилище со скоростью примерно триста миллионов галлонов в час,[5] чтобы заполнить водохранилище к следующему дню. Ночью по всей системе «ГСП энд Л» много свободной энергии, часть которой мы собираемся использовать для работы насосов.
Репортер из газеты «Нью Уэст» заметил:
— «Кон Эдисон» из Нью-Йорка пытается построить такую же станцию вот уже двадцать лет. Они называют ее «Сторм кинг». Однако экологисты и многие другие выступают против этого проекта.
— Но есть и такие ответственные люди, которые за, — отметил Ним. — К сожалению, их никто не слушает.
Ним напомнил одну из заповедей Федеральной комиссии по энергетике: требовалось доказательство того, что «Сторм кинг» не повредит рыбе в реке Гудзон. После нескольких лет исследований был получен результат: уменьшение популяции взрослых рыб составит всего четыре-шесть процентов.
— Несмотря на это, — подвел итог Ним, — «Кон Эдисон» до сих пор не получила разрешение, и в один прекрасный день жители Нью-Йорка проснутся и пожалеют об этом.
— Но это ваше частное мнение, — проговорила Нэнси Молино.
— Ну разумеется, это лишь мнение. А у вас есть какое-нибудь иное мнение, мисс Молино?
Репортер из Лос-Анджелеса заметил:
— Конечно же, у нее его нет. Вам ведь известно, насколько непредвзяты мы, служители правды.
Ним ухмыльнулся:
— Оно и видно.
Лицо темнокожей женщины напряглось, но она промолчала.
Минутой раньше, когда речь зашла о рыбе в Гудзоне, Нима так и подмывало процитировать президента «Кон Эдисон» Чарлза Люса, который в раздражении публично заметил: «Наступает момент, когда вопрос выживания человека приобретает большее значение, нежели вопрос выживания рыб. Я думаю, что в Нью-Йорке мы вплотную подошли к этому». Но осторожность взяла верх. Это высказывание принесло Чаку Люсу массу неприятностей и вызвало бурю недовольства экологистов и других лиц. Стоит ли следовать его примеру?
Кроме того, рассуждал Ним, этот дурацкий вертолет уже подмочил его репутацию среди журналистов. И он снова прилетит сегодня днем в Дэвил-Гейт, чтобы забрать Нима в город, где на его письменном столе наверняка скопилась груда бумаг. Впрочем, он договорился, что «вертушка» приземлится не раньше, чем журналистская братия отбудет на автобусе.
Но до того с мыслью о скором отъезде журналистов ему еще пришлось отвечать на их многочисленные вопросы, хотя особого удовлетворения от этого он не испытывал.
В два часа в лагере Дэвил-Гейт несколько подотставших от группы журналистов рассаживались в ожидавшем их автобусе с работающим двигателем. Они успели пообедать и теперь предвкушали четырехчасовое возвращение домой. А в пятидесяти ярдах от них Тереза ван Бэрен, тоже направлявшаяся к автобусу, говорила, обращаясь к Ниму:
— Спасибо за все, что вы сделали, хотя многое вам явно было не по нутру.
Он улыбнулся:
— Мне платят, чтобы я время от времени делал то, что предпочел бы не делать. Была какая-нибудь польза, как вы…
Ним осекся, сам не зная почему. Инстинкт подсказал ему, что рядом происходит что-то неладное, что-то чрезвычайное. Оба стояли почти на том же месте, где утром Ним остановился, направляясь на завтрак. Погода все еще была хоть куда: ясный солнечный свет заливал деревья и дикие цветы, а легкий ветерок доносил прохладу горного воздуха. Оба спальных домика были хорошо видны, перед одним из них стоял автобус, а на балконе другого загорали два свободных от дежурства работника. В противоположном направлении рядом с домиками для персонала играли ребятишки: всего несколько минут назад Ним заметил среди них рыжеволосого мальчугана Денни, с которым разговаривал утром. Мальчик запускал змея, вероятно, подаренного ему ко дню рождения, но сейчас ни малыша, ни змея не было видно. Ним перевел взгляд на тяжелый грузовик «ГСП энд Л» и группу людей в спецовках. Среди них он узнал бородатого Уолли Тэлбота-младшего. Видимо, это были люди из бригады по ремонту линий электропередачи, о которых он уже упоминал. На дороге, ведущей в лагерь, показался маленький синий автомобиль для развозки товаров.
Кто-то в автобусе нетерпеливо крикнул:
— Тесс, ну поехали же!
— Ним, что это там? — спросила ван Бэрен с любопытством.
— Ничего не понимаю. Мне кажется…
И тут неистовый крик отчаяния заполнил пространство вокруг лагеря, заглушая все прочие звуки:
— Денни! Денни! Не двигайся! Оставайся на месте!
Ним и ван Бэрен одновременно повернули головы, чтобы узнать, откуда раздался крик.
— Денни! Ты слышишь меня? — Теперь это был уже не крик, а скорее вопль.
— Вон там. — Ван Бэрен показала на крутую дорожку, частично скрытую деревьями в дальней стороне лагеря. Рыжеволосый мужчина — это был техник Фред Уилкинс, который, не переставая кричать, бежал по ней вниз.
— Денни! Делай, что я говорю! Стой! — Теперь и дети перестали играть. В недоумении они смотрели туда, куда ринулся Уилкинс. В том же направлении смотрел и Ним.
— Денни! Не двигайся дальше! Я бегу к тебе на помощь! Не шевелись!
— О Боже! — тяжело вздохнул Ним.
Теперь ему все стало ясно.
Высоко над ними, по одной из опор, несущих высоковольтные провода, взбирался маленький мальчик — Денни Уилкинс. Крепко цепляясь за стальную ферму опоры, преодолев уже больше половины пути от основания, он карабкался вверх, хоть и медленно, но неудержимо. Его влекла цель — змей, которого он запускал, запутался в проводах электропередачи на вершине опоры. Солнечный зайчик скользнул по лицу Нима, отразившись от тонкого алюминиевого шеста с крючком на конце, который мальчик сжимал в руке. Стало ясно, что с его помощью Денни собирался освободить змея из плена. Его маленькое личико было полно решимости, по мере того как гибкое тело продвигалось все выше. Он то ли не слышал криков отца, то ли сознательно не обращал на них внимания.
Вместе с другими Ним бросился к опоре, ощущая свою беспомощность, в то время как мальчуган продолжал настойчиво подбираться к проводам. Пятьсот тысяч вольт!
Фред Уилкинс, еще не добежавший до опоры, прибавил скорости. На его лице было написано отчаяние. Ним тоже стал кричать.
— Денни! Провода — это опасно! Замри! Оставайся там!
На этот раз мальчик замер и посмотрел вниз. Потом снова поднял голову, посмотрел на змея и продолжил свое «восхождение», правда теперь медленнее, держа перед собой алюминиевый шест. Теперь от ближайшего высоковольтного провода его отделяло всего несколько футов.
Затем Ним увидел кого-то еще, бежавшего в направлении опоры и оказавшегося к ней ближе других и сразу приступившего к делу. Это был Уолли Тэлбот. Он несся к цели, как спринтер на Олимпиаде. Со стороны казалось, что его длинные ноги едва касаются земли.
Журналисты высыпали из автобуса.
Эта опора, подобно другим в пределах лагеря, была окружена защитными щитами. Потом уже стало известно, что Денни преодолел преграду, забравшись на дерево и спрыгнув с нижней ветки. Уолли добежал до ограждения и сверхчеловеческим усилием перелез через него. Когда он оказался по ту сторону ограждения, было видно, что одна его рука порезана и из нее струится кровь. И вот он уже на опоре и быстро карабкается по ней.
Мгновенно сбежавшаяся группа зевак, среди которых были репортеры и кое-кто еще, затаив дыхание наблюдала за происходящим. Тем временем у ограды появились трое рабочих из ремонтной бригады Уолли. Подобрав подходящий ключ, они открыли замок калитки и, оказавшись внутри, тоже стали взбираться на опору. Но Уолли был уже далеко впереди, расстояние между ним и рыжеголовым мальчуганом быстро сокращалось.
Запыхаясь и дрожа, Фред Уилкинс добежал до основания опоры. Он порывался тоже лезть наверх, но кто-то его удержал.
Все внизу напряженно следили за двумя, ближе всего находившимися к вершине, — Денни Уилкинсом, которого отделял от проводов всего один-два фута, и почти дотянувшегося до мальчишки Уолли Тэлбота.
Потом все разыгралось настолько стремительно, что наблюдавшие впоследствии по-разному воспроизводили последовательность произошедшего.
В какой-то едва уловимый миг всего-то в нескольких дюймах от изолятора, отделявшего опору от провода, Денни поднял алюминиевую штангу, пытаясь зацепить повисший змей. Одновременно чуть ниже и немного сбоку от него оказался Уолли Тэлбот. Он схватил мальчика и потянул к себе, стараясь не выпустить из своих объятий. Затем едва уловимое мгновение спустя оба, казалось, сорвались вниз. Причем мальчуган, соскальзывая, пытался зацепиться за металлические перекладины, а Уолли, теряя опасное равновесие, наверное, инстинктивно схватился за алюминиевый шест, когда Денни выпустил его из рук. Шест описал в воздухе дугу, и в тот же миг из высоковольтного провода с треском вырвался большой ослепительно оранжевый шар. Шест испарился, а Уолли Тэлбота охватила корона прозрачного пламени. Потом так же неожиданно пламя исчезло, а тело Уолли мягко и бездыханно повисло на перекрестке опоры.
Только чудом ни один из них не свалился вниз. Через несколько секунд двое ремонтников из бригады Уолли добрались до тела своего бригадира и осторожно начали спускать его вниз. Третий прижал Денни Уилкинса к балке и поддерживал его, пока спускались остальные.
Судя по всему, мальчик остался невредим. Его рыдания доносились до самой земли.
Потом где-то на другом краю лагеря коротко прозвучала пронзительная сирена.
Глава 17
Пианист в коктейль-баре с ностальгическим настроем перешел от «Хэлло, молодые влюбленные» к «Что будет, то будет».
— Если он сыграет еще что-нибудь из старого, — сказал Гарри Лондон, — я расплачусь прямо в пиво. Еще водки, дружище?
— А почему бы, черт подери, и нет? Налей двойную. — Ним до того так же внимательно слушавший музыку, теперь старался переключиться на собственные ощущения. Он заметил, что чересчур много выпил, из-за чего язык у него стал немного заплетаться. Но это его нисколько не волновало. Порывшись в кармане, он достал ключи от машины и кинул их через маленький столик с черной доской. — Присмотри за ними. И позаботься о том, чтобы домой я уехал на такси.
Лондон сунул ключи в карман.
— Все путем. Нет проблем. Если хочешь, можешь заночевать у меня.
— Нет, спасибо, Гарри.
Скоро Ним почувствовал себя вконец захмелевшим и решил обязательно ехать домой. Его не смущало, что он появится дома пьяным. По крайней мере сегодня ночью. Леа и Бенджи будут уже спать и не увидят отца. Ну а Руфь — она все понимает и все ему простит.
— Проверка, проверка, — проговорил Ним. Ему хотелось услышать свой голос прежде, чем что-либо сказать. Удовлетворившись проверкой своих голосовых возможностей, Ним сказал:
— А ты знаешь, Гарри, что я думаю: было бы лучше, если бы Уолли умер.
Лондон отхлебнул пива и только тогда ответил:
— А вот Уолли, наверное, думает иначе. О’кей, конечно, он здорово обгорел и лишился пениса. Но есть же еще…
Ним повысил голос:
— Да Бога ради, Гарри! Ты хоть понимаешь, что говоришь?
— Успокойся, — сказал Лондон с напряжением в голосе. Люди в баре уставились на них. — Разумеется, понимаю, — добавил Гарри.
— Со временем… — Ним перегнулся через стол, тщательно жонглируя словами, как цирковой фокусник, раскручивающий тарелки на острие ножа. — Со временем ожоги заживут. Ему сделают пересадку кожи. Но ведь невозможно заказать ему новый пенис по каталогу «Сирс».
— Это верно. Тут и спорить нечего. — Лондон грустно кивнул головой. — Вот ведь бедолага!
Пианист уже наигрывал «Тему Лары» из кинофильма «Доктор Живаго», и у Гарри Лондона снова увлажнились глаза.
— Двадцать восемь! — сказал Ним. — Столько ему сейчас лет. Боже праведный, всего двадцать восемь! Да у любого нормального мужика в этом возрасте впереди еще целая жизнь…
— Не нужна мне никакая диаграмма, — резко сказал Лондон. Он допил свое пиво и дал понять официанту, чтобы тот принес еще. — Ним, ты должен запомнить одну вещь. Не каждому мужику дано от природы быть таким снайпером по женской части, как тебе. Если бы ты оказался на месте Уолли, для тебя случившееся означало бы конец света или ты думал бы, что это именно так и не иначе. — Он с любопытством спросил: — Ты когда-нибудь подсчитывал? Может, ты заслужил упоминания в Книге рекордов Гиннесса.
— Есть такой бельгийский писатель, — заметил Ним, позволив себе лирическое отступление, — Жорж Сименон, который утверждает, что проделывал это с десятью тысячами разных женщин. Я даже близко не могу к нему приблизиться.
— Да брось ты эти числа. Может, его половой аппарат был не столь важен для него, как твой для тебя.
Ним покачал головой:
— Сомневаюсь. — Он видел несколько раз Уолли и его жену Мэри вместе и сразу же решил, что в сексуальном плане у этой парочки все нормально. Теперь он с грустью размышлял, что же произойдет с их браком.
Принесли пиво и двойную водку.
— На обратном пути, — сказал Ним официанту, — повтори то же самое.
Наступал вечер. Крохотный темный бар с сентиментальным пианистом, как раз начинавшим наигрывать «Лунную реку», назывался «Эзи Даззит» и находился неподалеку от штаб-квартиры «ГСП энд Л». Ним и Гарри Лондон зашли сюда в конце рабочего дня. Третьего дня со времени происшествия.
Последние три дня были самым несчастливым периодом в его жизни, насколько мог вспомнить Ним.
В первый день оцепенение в Дэвил-Гейте, связанное с электроказнью Уолли Тэлбота-младшего, длилось всего несколько секунд. Уолли еще спускали с опоры, а уже были приняты стандартные меры, предусмотренные при чрезвычайных обстоятельствах.
Во всех крупных энергокомпаниях поражение электрическим током случается редко, но оно неизбежно происходит по несколько раз в год. Причиной оказывается либо секундная неосторожность, которая перечеркивает дорогостоящие и жесткие меры безопасности, либо срабатывает вариант «один шанс из тысячи», вроде того, который как гром среди ясного неба обернулся трагедией на глазах у Нима и других.
По иронии судьбы именно «Голден стейт пауэр энд лайт» проводила активную рекламную кампанию для детей и родителей, предостерегая их от опасностей запуска воздушных змеев вблизи линий электропередачи. Были истрачены тысячи долларов на плакаты и книжки-комиксы по данной тематике, которые рассылались по школам и детским садам.
Как позднее с болью признает рыжеволосый техник Фред Уилкинс, он прекрасно знал об этих предостережениях. А вот его жена, мать Денни, со слезами на глазах призналась, что у нее осталось лишь смутное воспоминание о чем-то подобном. Она не вспомнила об опасности и тогда, когда змея, подарок ко дню рождения от дедушки с бабушкой, доставила утренняя почта. Мало того, она сама помогала сыну собрать змея. Что же касается подъема Денни на опору, знавшие мальчика характеризовали его как «решительного и бесстрашного». Алюминиевый шест с крючком, который он прихватил с собой, когда полез за змеем, на поверку оказался острогой. Иногда отец использовал ее на морской рыбалке. Шест хранился в сарае с инструментами, где мальчик часто его видел.
Конечно же, ничего этого еще не было известно, когда бригада «Скорой помощи», поднятая на ноги лагерной сиреной, бросилась на помощь Уолли Тэлботу. Он был без сознания, с сильными ожогами обширных участков тела, дыхание отсутствовало.
Бригада медиков во главе с дипломированной медсестрой, командовавшей в лагере крохотной поликлиникой экстренной медицинской помощи, стала профессионально делать искусственное дыхание по системе «рот в рот» с одновременным массажем сердца. Когда Уолли был доставлен в поликлинику «на одну койку», медсестра срочно связалась по радиотелефону с городским врачом. Следуя полученным инструкциям, она закрепила нагрудный дефибриллятор, стараясь восстановить нормальную деятельность сердца. Попытка оказалась удачной. Эти и другие принятые меры спасли Уолли жизнь.
К тому времени вертолет компании, тот самый, что должен был захватить Нима, уже летел в направлении Дэвил-Гейта. В сопровождении медсестры Уолли отправили прямо в реанимацию.
Лишь на следующий день стало официально известно, что Уолли выжил, а также было объявлено о характере полученных им ранений.
Газеты в тот же день широко подали эту историю, чему, несомненно, способствовало то обстоятельство, что репортеры все видели своими глазами. Утренний выпуск газеты «Кроникл Уэст» посвятил данному сюжету первую страницу, сопроводив статью броским заголовком: «Человек, пораженный током, — герой».
Хотя к полудню материал уже утратил актуальность, «Калифорния экзэминер» посвятила половину третьей страницы заметке Нэнси Молино под заголовком «Самопожертвование во имя спасения ребенка».
Газета «Экзэминер» также опубликовала две колонки с фотографиями Уолли Тэлбота и юного Денни Уилкинса. У мальчугана одна часть лица была перебинтована — поскользнувшись почти на самом верху опоры, он отделался, к счастью, только несколькими ссадинами и царапинами.
Радио и телевидение, передававшие сообщения об этом происшествии накануне вечером, продолжили освещать его и на следующий день в пределах штата и в какой-то степени в национальном масштабе.
В городской больнице «Маунт-Иден» вскоре после полудня на второй день лечащий хирург прямо в коридоре провел импровизированную пресс-конференцию. Ним, побывавший в больнице ранее, только что пришел и прислушивался, стоя сзади.
— Состояние здоровья мистера Тэлбота критическое, но стабильное, непосредственной угрозы для его жизни нет, — объявил молодой хирург, напоминавший внешне воскресшего Роберта Кеннеди. — У него обожжено свыше двадцати процентов поверхности тела, имеются и некоторые другие повреждения.
— Не могли бы вы рассказать подробнее, доктор? — спросил один из дюжины репортеров. — Как изволите понимать фразу «некоторые другие повреждения»?
Хирург окинул взглядом достаточно пожилого человека, сидевшего рядом. Ним узнал в нем администратора больницы.
— Дамы и господа, — произнес администратор, — обычно действуют ограничения на публичное обсуждение деликатных, сугубо индивидуальных моментов. Но в данном случае, посоветовавшись с семьей, было решено проявить абсолютную открытость, чтобы исключить всякие спекуляции. Поэтому на последний вопрос будет дан ответ. Но прежде всего я прошу вас из уважения к пациенту и его семье проявить корректность в отношении того, о чем вы пишете или говорите. Благодарю вас. Пожалуйста, продолжайте, доктор.
— Воздействие электрического тока на человеческое тело всегда непредсказуемо, — сказал хирург. — Нередко летальный исход определяется тем, что мощный заряд электричества, прежде чем уйти в землю, поражает внутренние органы. В случае с мистером Тэлботом этого не произошло, поэтому можно сказать, что ему просто повезло. Электрический заряд проскочил через верхнюю часть его тела и ушел в землю по металлической опоре, пройдя через пенис.
Послышались какие-то изумленные вздохи, после чего наступила зловещая тишина, в которой, казалось, уже никому не хотелось задавать следующий вопрос. Потом пожилой репортер выдавил из себя:
— И все же, доктор, каково состояние…
— Пенис разрушен. Сожжен, причем полностью. А теперь прошу меня извинить.
Пресс-группа, пребывавшая в необычайно подавленном состоянии, удалилась. Ним остался. Он представился администратору и справился о семье Уолли — Ардит и Мэри. Ним не видел обеих с тех пор, как произошел несчастный случай, но знал, что скоро ему придется с ними встретиться.
Как стало известно Ниму, Ардит находилась в стационарном отделении той же больницы.
— Она была в шоке, — сказал администратор. — Полагаю, вам известно, что совсем недавно у нее погиб муж.
Ним только кивнул в ответ.
— Молодая миссис Тэлбот сейчас с мужем, но других посетителей к нему пока не пускают.
Администратор подождал, пока Ним накорябает записку для Мэри; в ней говорилось, что, если потребуется, она может рассчитывать на него и что в любом случае он снова приедет в больницу завтра.
В ту ночь, как, впрочем, и в предыдущую, Ним спал беспокойно: трагедия, разыгравшаяся в Дэвил-Гейте, снова и снова прокручивалась у него в голове, как повторяющийся кошмар.
На третий день утром он увиделся вначале с Мэри, а потом с Ардит. Мэри встретила его у больничной палаты, где Уолли все еще находился в реанимации.
— Уолли в сознании, — сказала Мэри. — Однако не желает никого видеть. Пока. — Жена Уолли выглядела бледной и усталой, но кое-что из ее обычной деловой манеры тем не менее проглядывало. — А вот Ардит хочет вас видеть. Она знает, что вы собирались прийти.
Ним сочувственно проговорил:
— Полагаю, тут словами не поможешь. И все же я очень сожалею.
— Мы все сожалеем.
Мэри направилась к двери в нескольких ярдах дальше по коридору и открыла ее.
— Ним пришел, мама. — Она обернулась. — Пойду к Уолли. Сейчас я вас оставлю.
— Заходи, Ним, — сказала Ардит. Она лежала на кровати одетая, опершись спиной на подушки. — Вот ведь и меня угораздило попасть в больницу, да?
В ее голосе послышались истеричные нотки, щеки были непривычно румяными, а глаза неестественно блестели. Ниму вспомнились слова администратора о шоке и об успокоительных средствах, и ему подумалось, что Ардит еще ох как далеко до нормы.
С какой-то неуверенностью он начал разговор:
— Прямо и не знаю, о чем говорить… — Запнувшись, он наклонился, чтобы ее поцеловать.
К его удивлению, Ардит вся как-то напряглась, отвернув голову в сторону.
Ним неловко чмокнул ее в горячую щеку.
— Нет! — запротестовала Ардит. — Пожалуйста… не целуй меня.
Озадаченный, уж не обидел ли он ее, и смущенный своей неспособностью угадать ее настроение, он пододвинул кресло и сел рядом с кроватью.
Оба молчали, потом она заговорила полузадумчиво.
— Сказали, что Уолли будет жить. Еще вчера были сомнения на этот счет, а сегодня по крайней мере наметился поворот к лучшему. Но я-то думаю, ты знаешь, как он будет жить. Я имею в виду, что с ним произошло.
— Да, — сказал он. — Знаю.
— Думаешь ли так же, как и я, Ним? Почему все это случилось?
— Ардит, я был там. Я видел…
— Я не это имею в виду. Я хочу знать причину.
Смущенный, он покачал головой.
— Со вчерашнего дня я многое передумала, Ним. И решила, что несчастье, вероятно, произошло по нашей вине — из-за тебя и меня.
Он все еще не мог уловить, к чему она клонит.
— Прошу тебя. Ты перенервничала. Это было страшным потрясением, я знаю, тем более что случилось почти сразу после гибели Уолтера.
— В том-то и дело. — В голосе и на лице Ардит ощущалось напряжение. — Ты и я согрешили так быстро после смерти Уолтера. У меня такое ощущение, это — мое наказание. Уолли, Мэри, дети — все страдают из-за меня.
На мгновение он замер, а потом, потрясенный, решительно запротестовал:
— Бога ради, Ардит, перестань! Это же нелепо!
— Неужели? Подумай об этом, когда останешься один. Подумай, как это сделала я. Ты только что произнес «Бога ради». Ты ведь еврей, Ним. Разве твоя религия не учит верить в Божий гнев и кару?
— Но даже если это так и есть, я не принимаю всего этого.
— Я тоже не принимала, — печально проговорила Ардит. — А теперь вот мне в голову приходят такие мысли.
— Послушай, — сказал он, отчаянно подыскивая правильные слова, чтобы разубедить ее. — Иногда жизнь заставляет ту или иную семью страдать, и складывается впечатление, что судьба палит из обоих стволов по одной семье, но щадит другую. Это нелогично и несправедливо. Но так случается. Я мог бы привести тебе и другие примеры, как и ты мне.
— Откуда нам знать, что те другие примеры тоже не были наказанием?
— Потому что они не могли им быть.
— Вся жизнь предопределяется случайностью, и мы сами способствуем ее реализации. По ошибке или по невезению можно оказаться не там и не в то время. Вот и все, Ардит. Это же безумие — бесконечно укорять себя. Во всяком случае, за то, что произошло с Уолли.
Она как-то приглушенно ответила:
— Хотелось бы тебе верить. Но не могу. А теперь оставь меня, Ним. Сегодня днем меня собираются выписать из больницы.
Поднявшись с кресла, он сказал ей:
— В скором времени я тебя навещу.
— Не уверена, что это надо. Но можешь позвонить мне по телефону, — проговорила Ардит, качая головой.
Он было наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, но вспомнил ее слова, отстранился и тихо вышел из палаты.
Голова у него разламывалась, не вызывало сомнения, что Ардит требовалась помощь психиатра. Но если бы Ним сам заговорил об этом с Мэри или кем-нибудь еще, ему пришлось бы подробно объяснять, в чем дело. Даже врачу, обязанному хранить профессиональную тайну, он не смог бы рассказать обо всем. Во всяком случае, пока. Переживания, связанные с Уолли и Ардит, да и мучительные собственные раздумья терзали его весь день.
Мало того, в тот же день «Калифорния экзэминер» учинила над ним настоящую расправу.
Он прикинул, откажется ли Нэнси Молино ввиду чрезвычайной ситуации по транспортировке Уолли из лагеря Дэвил-Гейт от своего намерения выступить с материалом об использовании вертолета в совсем иных целях.
Но она не отказалась.
Статья Нэнси Молино появилась-таки на самом видном месте редакционной страницы.
Капитаны, короли и… мистер Голдман «ГСП энд Л»
Интересно было бы узнать, что значит иметь в своем распоряжении вертолет, который доставит вас, куда вам только заблагорассудится, пока вы наслаждаетесь полетом в мягком кресле.
Большинству из нас не суждено испытать столь экзотичное удовольствие. Избранниками судьбы оказываются президент Соединенных Штатов, британская королевская семья, покойный Говард Хьюз, иногда папа римский и, разумеется, некоторые высокопоставленные чиновники из широко известной компании «Голден стейт пауэр энд лайт». Например, мистер Нимрод Голдман.
«Почему Голдман?» — возможно, спросите вы.
Наверное, потому, что мистер, являющийся вице-президентом «ГСП энд Л», слишком важная персона, чтобы ездить на автобусе, хотя он и был специально заказан «Голден стейт пауэр энд лайт» и отправлялся по тому же маршруту на следующий день. К тому же в нем было много свободных мест. Он же предпочел вылететь вертолетом, который…
Она понаписала там еще кое-что, присовокупив фотографию принадлежащего «ГСП энд Л» вертолета и не самый удачный портрет Нима, который позаимствовала скорее всего из газетного архива.
Но особенно уничтожающим был абзац, в котором говорилось:
Потребители электроэнергии и газа, и без того озабоченные высокими счетами компании, которым уже объявили о новом повышении тарифов в скором времени, возможно, заинтересуются, как тратит их деньги полугосударственная компания «ГСП энд Л». Если бы руководители типа Нимрода Голдмана ездили, как все мы, не особенно роскошествуя, полученная экономия вместе с другими сбережениями помогла бы сдержать постоянный рост тарифов.
В середине второй половины дня Ним сложил газету и отметил эту статью, затем передал ее секретарше Эрика Хэмфри.
— Покажите президенту. Он все равно ее увидит, так пусть уж получит из моих рук.
Через несколько минут Хэмфри вошел в кабинет Нима и швырнул на стол газету. Он был зол, как никогда, и, к удивлению Нима, повысил голос:
— Ради Бога, о чем вы думали, когда втянули нас в эту пакостную историю? Неужели вам не известно, что комиссия по деятельности компаний по энергоснабжению как раз рассматривает наше предложение о повышении тарифов и уже в течение нескольких дней вынесет решение? Ведь это вызовет всеобщее возмущение. Они были бы рады перерезать нам глотки.
Ним тоже не скрывал своего раздражения.
Читать бесплатно другие книги:
