Это не сон Дрисколл Тереза

Глава 5

В недалеком прошлом

– Ну, и что на тебя нашло? – обратилась я к собственному мужу, стоя на кухне, заполненной остатками званого обеда.

Обычно я люблю это время – после того, как прием закончился. Люблю это ощущение свободы и облегчения, наступающее после проводов последнего гостя, когда можно отправиться на кухню, с головой, слегка шумящей от выпитого. Ты довольна и свободна, все еще способна реагировать на дружеские подшучивания мужа и счастлива от того, что решилась всё это организовать.

– Послушай, Софи, мне правда очень жаль. Эта чертова простуда…

Прищурившись, я посмотрела на него.

– Я же извинился перед твоими гостями. Я правда очень старался.

– Если это называется «стараться», то да поможет нам Бог. И прости, что мне показалось, будто это были наши гости. Знаешь, в нашем доме…

Посудомоечная машина была уже полна, так что я стала выставлять бокалы и стаканы в одну линию, отвернувшись от него.

– Может быть, отложим на утро? – Марк сыпал в кружку содержимое пакетика «Лемонсип»[23].

– Ты сейчас о чем – о ссоре или о мытье посуды? И еще рано пить новую порцию. Ты уже выпил одну во время обеда.

– Это было давным-давно.

– Марк, у тебя что, какие-то проблемы на работе? Что-то, о чем ты мне не говоришь?

– С чего ты взяла про работу? У меня – простуда. И точка.

Я взглянула на кухонные часы. Половина двенадцатого. Сложно назвать этот вечер триумфальным.

Сегодня я пригласила две пары, чтобы они могли встретиться с Эммой. Милые люди. Джил Хартли, работница городского совета, ее муж-писатель, Энтони, и местные учителя Брайан и Луиза Пэкхэм. Хартли обычно засиживаются допоздна (иногда они уходят в два часа ночи), но сегодня меня совсем не удивило то, что даже они решили закруглиться пораньше. В какой-то момент Марк исчез, чтобы принять свой «Лемонсип», да так надолго, что я испугалась, не улегся ли он в постель.

– Прекрасный вечер. Ты здорово все приготовила, Софи, как, впрочем, и всегда. Еда просто превосходна.

– А мой муж решил превратиться в Гудини[24]…

– Ну, неправда, все было не так уж плохо. Не нагнетай. Дай мне прийти в себя, неделя действительно была кошмарная. Похоже, что это не простуда, а грипп, – и я не хотел, чтобы вся комната провоняла лимоном, вот и выпил лекарство в кабинете. В любом случае я даже в лучшие времена с трудом переношу Энтони Хартли и его поэзию.

– А мне казалось, что Хартли тебе нравятся.

– Нравятся, но я скорее съем собственного ребенка, чем он заработает хотя бы фартинг своими опусами. Это меня здорово напрягает.

Марк размешал свой напиток, а потом бросил ложечку в раковину. Я почувствовала, как он подошел сзади и положил руки мне на талию, а я стояла, напряженная и злая, выглядя совершенно по-дурацки в своих желтых резиновых перчатках.

– И не пытайся меня обнять. Мне твои вирусы не нужны.

– Послушай, милая, мне действительно очень жаль. Ты абсолютно права. Я – сам не свой. Просто мы выбрали неудачное время. Званый обед после тяжелой недели… Но я не хотел, чтобы ты его отменяла. В следующий раз я реабилитируюсь.

– Если этот следующий раз когда-нибудь наступит. Сейчас мне кажется, что после всего случившегося все будут держаться от тебя подальше.

– Да ладно. Я не был настолько ужасен.

– Нет, был, Марк. Боже, я ведь организовала этот вечер для того, чтобы помочь Эмме устроиться… Помочь ей встретить новых людей, а не приставать к ней с расспросами по поводу ее биографии… Ну какое имеет значение, что она делала или где работала до того, как переехала сюда? Какого черта ты всё никак не мог успокоиться…

Марк воздержался от ответа.

– Она тебе не нравится, правда? – Я повернулась к нему, чтобы проследить за его реакцией. Он пожал плечами. По его глазам было видно, что я попала в точку.

– Нет, подожди. Не держи это в себе. Что с ней не так?

– Ну, я не знаю… Мне показалось, что она немного…

– Что «немного»?

– Да ничего. Просто у нее плохая аура.

– Аура? Что значит «аура»?

– Ничего. Проехали. Это все из-за простуды.

– Скорее это все из-за Тэдбери. Стоит здесь появиться чему-то новому и интересному, как начинаются разговоры о какой-то ауре. Об этом же можно посплетничать. За нее можно унизить. А еще можно сравнить это с Лондоном, и обязательно в его пользу, – и всё это тогда, когда я изо всех сил стараюсь здесь освоиться.

– Послушай, это просто смешно…

– А что еще могло тебя так вывести из себя? Может быть, ты надулся, потому что я не отложила обед, хотя Натан – твой драгоценный приятель – не смог к нам прийти? Может быть, именно в этом главная причина? Хотя Натан, с его послужным списком, – последнее, что нужно сейчас Эмме…

– А ты от этого прямо тащишься, да? Когда вмешиваешься в жизнь других людей. Перебираешь своих подружек и решаешь, на кого из них Натану можно позволить обратить внимание…

Я смотрела в пол.

– Послушай, мне жаль, что тебе не нравится Натан, а вот Энтони Хартли не нравится мне. Возможно, если задуматься, я просто наелся этой креативной чуши насчет жизни в деревне, когда бездельники ждут, что на них снизойдет вдохновение нарисовать горшок, а в ожидании этого момента несут всякую хрень, которую называют поэзией, и все это – когда некоторым приходится гнуть хребет, чтобы заработать на жизнь, мотаясь туда-сюда по гребаному шоссе.

В этот момент я вздрогнула. Очевидно, что сейчас уикенды – это полный кошмар, но ведь так не должно продолжаться вечно. Уже давным-давно мы решили, что забудем о географии, пока у нас не появится второй ребенок. И ведь Марк сам решил не переводить свою компанию…

– Прости. Про шоссе было лишнее. И я не имел в виду тебя, когда говорил о бездельниках, Софи. Я имел в виду Энтони, а теперь и эту Эмму. Послушай, прошу тебя, давай закончим, пожалуйста. Я действительно хреново себя чувствую, вот и всё. Совсем измотался. И я обещаю, что еще раз извинюсь перед твоими друзьями.

– Не похоже, чтобы у тебя действительно была простуда.

«Опять “твои друзья”».

Я вспомнила Джил и Энтони и их розовый коттедж возле церкви с двумя комнатами наверху и двумя внизу. Лишних денег у них никогда не было, но они часто и щедро принимали нас с тех самых пор, как мы перебрались в Тэдбери. С хорошим вином. Хорошей едой. С интересными людьми, с разговорами о книгах и об искусстве, что я люблю больше всего на свете. Да и сегодня они старались поддержать Эмму, и Энтони завел с ней серьезный разговор об экзистенциализме, о правилах и о бунтарях, их нарушающих.

Но тут я нажала на паузу, чтобы посмотреть на лицо мужа, которое выглядело необычно красным с каплями пота на лбу и шее. И почувствовала себя виноватой, поняв, что надо было отложить обед до того момента, когда Натан смог бы на него прийти. Но истина заключалась в том, что мне не хотелось давать Натану возможность закрутить с Эммой. Без сомнения, он был человеком, обладающим шармом, но так и не ставшим взрослым и не научившимся контролировать свой член. Он по праву носил титул «мистер Изменщик» в своих двух предыдущих браках.

– Понимаешь, она мне нравится. Эмма. Это как глоток свежего воздуха… – Я вздохнула.

– Как скажешь. – По его виду было понятно, что я его не убедила.

– А как насчет того, чтобы уложить свои вирусы в койку, Марк?

– В спальне или в гостевой?

– Решай сам.

Глава 6

В недалеком прошлом

ВЕСЫ

Люди по-разному воспринимают время. Попробуйте спросить человека, страдающего бессонницей, сколько длится ночь?

– Я не нравлюсь твоему мужу, правда?

Со званого ужина прошла уже пара недель. Я наблюдала за волнами, разбивающимися о скалы, и повернула голову, чтобы проследить, как пена попадала в выемки, где дети любили сачками ловить раков-отшельников, моллюсков и, если очень повезет, морских звезд.

Не зная, что ответить Эмме, я вместо этого задумалась о своем гороскопе, который прочитала утром. Теперь это было моим новым порочным увлечением. Сегодняшний попал прямо в точку – люди действительно по-разному воспринимают время. Некоторых людей можно знать годами и в то же время не знать совсем.

А других?

Наконец я моргнула и повернулась к Эмме – от ветра глазам было больно.

– Марк просто ненавидит уикенды. Вся эта езда туда-сюда… Здесь нет ничего личного, Эмма. Его проблема – это Тэдбери, а не ты, или Хартли, или кто-то еще. Он ведь никогда не хотел переезжать. Я практически выкрутила ему руки. И в изначальном плане был перевод сюда бизнеса, но это не сработало…

Эмма выдержала мой взгляд, и, прежде чем она отвернулась, я увидела на ее губах полуулыбку.

Я подумала о Хартли. Когда после пресловутого обеда минуло пару дней, Джил пригласила меня и Эмму на кофе. У нее был недельный отпуск, и она приготовила великолепный яблочный пирог, который подогрела и подала с домашним мороженым и эспрессо в очаровательных оранжевых чашечках.

– Ну, и как простуда Марка? – Джил старалась, чтобы это прозвучало вежливо, но по взглядам, которыми они обменялись с Эммой, я поняла, что они это уже обсудили. Провальный званый обед…

Джил мне всегда нравилась, и я жалела, что не смогла устроить для нее приятный вечер. Она работала в горсовете Плимута, а Энтони преподавал. Ни для кого не было секретом, что она хотела иметь детей, хотя Энтони, казалось, они были не нужны, – и для нее это было очень тяжело. Время от времени я замечала, как она следит за Беном полными грусти глазами.

И вот теперь я сама посмотрела на двух малышей, которые в нескольких футах от меня строили гигантский замок из песка. И почувствовала приступ вины, заметив, как напрягся Бен, когда Тео с двумя ведерками побежал за водой, чтобы заполнить ею ров.

Я сама была виновата в этой ужасной водобоязни Бена. Во время самого первого совместного отдыха, который мы проводили на вилле, он упал в воду – я отвернулась всего на одно мгновение… И сейчас мой сын стоял на песке, крепко сжав кулачки, а я на расстоянии чувствовала, как он напряжен и испуган, наблюдая за Тео по колено в воде. Иногда Бен отказывался даже от ванны. «Она мне не нравится. Я не люблю, когда вода вокруг меня. Мамочка, не заставляй меня… Я хочу в душ».

Я прикрыла глаза, чтобы поточнее вспомнить картинку кашляющего и задыхающегося Бена и Марка, вытаскивающего его из бассейна. Ему тогда только исполнилось два годика. Он окаменел от ужаса. Крохотное тельце сына сотрясали судороги, когда мы заворачивали его в одеяло…

Моя вина. И мой вечный позор.

Я раскрыла глаза и увидела, что Тео возвращается от берега и подбадривающим жестом трогает Бена за руку, прежде чем передать ему одно из ведерок с водой. Он такой милый, этот Тео. Для Бена он был таким же подарком, как Эмма для меня.

Я опять перевела взгляд на нее. Да, мне хотелось бы, чтобы Марк изменил свое отношение к ней, – тогда они с Тео могли бы приходить к нам по воскресеньям. С того обеда Эмма встречалась с Марком несколько раз, но никаких подвижек к лучшему не произошло. Я решила, что пытаться что-то изменить бесполезно, и тяжело вздохнула.

Это моя подруга. Это мой выбор. И это еще не конец света.

Эмма вновь занялась сортировкой ракушек, которые вынимала из небольшой пластиковой емкости, а я подняла руки, чтобы убрать волосы в конский хвост. Дальше по пляжу какая-то собака рыла песок так, будто хотела добраться до центра Земли; трехлетка, находившийся рядом в коляске, визжал, потому что летевший песок попадал ему на лицо. И на его мороженое. И это задевало его гордость. Я посмотрела, как мать схватила ребенка и пристроила у себя на бедре, стараясь спасти рожок с лакомством. Личико малыша было красным от ярости, а хозяин пса уже бежал к ним, протягивая руки и рассыпаясь в извинениях.

Вот уже два месяца, как мы таким образом проводили время вместе с Эммой, – беседуя, гуляя, закусывая и притворяясь туристами. Мой гороскоп оказался верен, потому что с ней я уже достигла такого уровня покоя, который был выше, чем почти со всеми остальными моими подругами. Даже с Кэролайн.

Теперь я виделась с Эммой практически каждый рабочий день – хотя бы для того, чтобы выпить чашечку кофе. Каждое утро она звонила мне и начинала свои дружеские поддразнивания:

– Конечно, ты слишком занята уборкой, Софи, чтобы просто выйти и поболтать…

И не буду скрывать, что меня огорчили некоторые из старожилов деревни, которые ее так и не приняли. Особенно я была разочарована Марком. Но ведь все они были персонажами пьесы, в которой действующие лица ведут себя друг с другом с преувеличенной вежливостью и предпочитают ничего не значащие разговоры и невмешательство в чужие дела, чего категорически не могла принять Эмма.

Может быть, именно это мне нравилось в ней больше всего – эта ее способность во всем доходить до самой сути. Она умела открыто смотреть на тебя и задавать такие существенные вопросы, как будто, слой за слоем, освобождала тебя от всего наносного и обнажала то, что ты обычно предпочитала прятать от других.

А еще Эмма была невероятно энергичной, и это было как раз то, чего не хватало мне. Она стреляла по тебе залпами из всех орудий, при этом ее энергию и изворотливость я находила заразительными, а иногда и освежающими. Из всех, кого я знала, только она была способна сказать: «Смотри на жизнь проще» – с такими глазами, что ты сразу понимала: ее главной целью было развеселить, а не обидеть. А еще – и для меня это было самым важным – она была начисто лишена даже намека на нерешительность.

Взять, например, нашу первую поездку сюда, на остров Бург. Мы обе очень хотели увидеть отель, но я думала, что мы просто соберем проспекты на стойке ресепшна. Ну, или когда-нибудь в будущем, когда мальчики в сентябре пойдут в школу и в детский сад, психанем и вернемся сюда, все расфуфыренные, на ланч.

Отель меня потряс. Невероятно стильный интерьер – дань памяти тридцатым годам, когда Бург был местом паломничества богатых и красивых. Причудливое ар-деко в белых тонах на фоне быстро меняющейся природы острова. Когда отлив был достаточно сильным, до отеля можно было добраться пешком, используя полосу, обнажавшуюся из-под воды; в другое время хитроумное приспособление с протяжкой каната предлагало вам как способ добраться до острова платформу на ходулях, высоты которой едва хватало, чтобы пассажиры не замочили ноги.

Я уже бывала на острове, когда мы только переехали сюда, опять-таки с целью набрать проспектов. И надеялась вернуться сюда на обед с Марком, но почему-то это, как и многое другое, так и не сбылось.

Но первый визит сюда с Эммой… Это было нечто! Сначала мы позволили детям поиграть на пляже; я тогда была в этом жутком старом мешковатом свитере – и вдруг увидела, как Эмма решительно направляется к отелю, предлагая мне съесть там ланч. Это было чистое сумасшествие, особенно потому, что на дверях висела табличка «Только для проживающих».

«Ничего не получится, Эмма. Ради всего святого, вернись. Здесь же только для проживающих…»

У стойки Эмма была само очарование – служащие вели себя очень мило, но твердо стояли на своем. А потом она начала фантазировать о том, что занимается связями с общественностью и маркетингом в медиакомпании в Лондоне и сейчас оценивает гостеприимство различных туробъектов.

Я была в ужасе – наши вымазанные по уши в песке дети стояли прямо на пути разодетых в шелка и изысканную парусину пар, – но Эмма была совершенно невероятна. В конце концов она смогла выбить для нас кофе на террасе, и служащие принесли ей полный набор рекламных материалов.

– Не хмурься, Софи, а то появятся морщины, – сказала Эмма, не поднимая головы от емкости, и я вновь заулыбалась, размышляя над тем, насколько изменилось мое отношение – и не только к Тэдбери, но и ко всему Девону – с того момента, как она появилась у нас.

– Знаешь, я прожила здесь целых четыре года, но так и не смогла насладиться всем этим… Пока не появилась ты. Все это прошло мимо меня.

– Прости? – Эмма все еще раскладывала ракушки по корзинкам в зависимости от их цвета. – А разве с Кэролайн вы не путешествовали?

– Нет. Никогда. Я как раз сейчас думала об этом. О том, сколько времени мы потратили впустую. У Кэролайн не было детей, поэтому она никогда не понимала Бена. Что ему нравится. Что вообще необходимо детям. В то время я думала, что это не так уж важно. Но оказалось, что это не так.

Эмма, не отрываясь, смотрела на меня. Это была еще одна ее способность, которая мне нравилась. Она умела поддерживать зрительный контакт. И делала это каждый раз, когда мы планировали очередную вылазку. У нее глаза всегда были широко открыты и полны энтузиазма. За один месяц мы посетили практически все места, упоминавшиеся в ее вырезках.

Прогулка на кораблике до «Гринвея», дома Агаты Кристи на реке Дарт. Поездка на паровозе из Тотнеса до Бакфастли. Пикники в Дартмуре, где Тео было позволено поплавать в протоках на каноэ, а бедный Бен следил за ним и махал руками, но слишком нервничал, чтобы присоединиться.

«Всё в порядке. Я постою на бережке».

Будь проклята эта вилла…

– Знаешь что, Эмма, после твоего приезда я чувствую себя так, словно помолодела.

– Рада это слышать, Софи, особенно сегодня, потому что я хочу обсудить с тобой кое-что важное.

– Слушаю.

– Ты знаешь, что я встречаюсь с Натаном?

– Ку-ку, Эмма, мы живем в Тэдбери.

– То есть люди сплетничают?

– Завтра собираются вывесить афиши.

– Да черт с ними, с этими сплетнями, – Эмма рассмеялась. – Мне на них наплевать. Важно, чтобы ты не слишком меня осуждала. Я знаю, что ты меня предупреждала, но уверяю тебя – я полностью его раскусила. Просто я нахожу его довольно забавным, и у нас с ним ничего серьезного. – Она склонила голову набок. – Я не хочу, чтобы ты расстраивалась.

– Я и не расстраиваюсь.

– Отлично. Потому что Натан рассказал мне о том, что произошло с Кэролайн. Об этой кулинарии. И вот я задумалась…

Я выпрямилась и вновь нахмурилась. Фиаско с кулинарией было не той темой, которую мне хотелось бы обсуждать в данный момент.

Мне очень нравилось, что мы с Эммой никогда не говорили о делах. Моим самым большим кошмаром был вопрос: «Ну и что ты собираешься делать?» Я все еще не была уверена, стоит ли мне заниматься поисками какой-то работы, ведь мы с Марком никак не могли прийти к консенсусу по поводу «программы продолжения рода». А Эмма, как мне казалось, наслаждалась тем, что не работает.

Честно говоря, я не знала, как она может себе это позволить. Эмма никогда не вдавалась в подробности – так же как редко говорила о времени, проведенном во Франции. Полагаю, что там были замешаны какие-то семейные дела, и из-за этого она чувствовала себя неловко, в шутку называя себя «еще одним чертовым художником, который совершенно никому не нужен на юго-западе».

Мой негромкий внутренний голос подсказывал, что Эмма слишком скромничает. Хизер позеленела от зависти, когда она распаковала вещи и на свет появились ее потрясающие работы из керамики. И, наконец, Эмма призналась, что изучала искусство в Лондоне и на севере, а также устроила несколько успешных индивидуальных выставок в ключевых художественных галереях.

И вот теперь, глядя на то, как ветер сдувает пряди волос с ее лица, я размышляла, куда может привести нас эта неожиданная беседа.

– Ладно, продолжай, Эмма. Ты сказала, что кулинария заставила тебя задуматься?

– Да. Ты же меня знаешь – мой мозг находится в постоянном поиске. Когда я услышала, что у тебя с Кэролайн ничего не получилось, у меня появилась идея. Натан как-то упомянул, что ты все еще хранишь кухонное оборудование, которое сложено где-то в пристройках?

Я закрыла глаза и отвернулась – ничего не смогла с собой поделать.

– То есть тебе всё еще неприятно говорить об этом? Всё еще винишь во всем Натана?

– Послушай, – я глубоко вздохнула, – я винила во всем Натана, потому что не хотела винить Кэролайн. А может быть, и саму себя.

– Но ведь он действительно в этом не виноват?

– Нет. Знаешь, Эмма, без обид, но я не уверена, что мне хочется это обсуждать. Ладно? – Я играла со своим «конским хвостом». Все дело было в том, что я не хотела, чтобы Эмма узнала эту мою сторону. Тогда моя наивность не знала границ, и разочарование ей не уступало. Признаться ей, что я всё еще мечтаю об этом? Смешно и нелепо.

– Я слишком много вложила в кулинарию, Эмма. Представляла себе, как она решит все мои проблемы. Поможет мне справиться с эмоциями после рождения Бена. Поможет нам должным образом устроиться в Тэдбери…

Эмма ждала, стараясь прочитать мысли по выражению моего лица. При этом настолько пристально смотрела на меня, что почти казалось, будто она тоже видит эту мою мечту. Ощущает фартук с бело-синими полосками на моей шее. Вся продукция выложена на сверкающих чистотой подносах. Три большие емкости с паштетом собственного приготовления: из макрели с некоей изюминкой, из печени цыпленка и из дичи по моему рецепту. Еще теплый хлеб в корзинках. Объявления, возвещающие о только что полученных из Франции деликатесах в жестяных коробках: фуа-гра, утка в собственном соку, мусс из утки…

Днем я больше не позволяла себе думать об этом. Уничтожила все чертежи и финансовую документацию. Бизнес-план. Списки товаров и поставщиков. Проекцию развития на второй и третий годы – к тому времени я надеялась предлагать мясо и органические овощи, выращенные на близлежащих фермах. Колбасы по собственному рецепту. Нашим слоганом должно было быть: «Вкус Тэдбери – только местные продукты».

– Просто я удивлена, что ты никогда не говорила мне об этом, Софи. А как реагировал на все это Марк?

– Он сразу предупредил, чтобы я не мешала бизнес с дружбой. Но, в конце концов, не стал ничего говорить.

Это небольшое преуменьшение. Хотя, надо отдать ему должное, Марк не говорил: «Набивай себе собственные шишки». С самого начала он не советовал мне вкладывать в проект свои собственные накопления и предлагал в качестве страховки создать компанию с ограниченной ответственностью – взять соответствующий, и вполне безопасный, кредит в банке. Все абсолютно официально с самого начала. Но я бросилась в проект кулинарии с головой – так же как в наш переезд в Девон.

«Послушай, это же Кэролайн. Мы с ней друзья, Марк».

Я глубоко вздохнула и рассказала Эмме все – на тот случай, если Натан добавил ко всей этой истории свои собственные комментарии.

Я потратила шесть месяцев, чтобы разработать бизнес-план открытия кулинарии, – Кэролайн поддерживала меня своим энтузиазмом, но всю черновую работу я сделала сама.

В то время, когда «Приоратом» владела Кэролайн, в самом конце ее сада располагался переделанный одноэтажный амбар, который она сдавала за скромную плату. После того как несколько арендаторов кинули ее с арендной платой, Кэролайн решилась на эксперимент. Так родился проект общей «едальни».

Я могу с гордостью сказать, что моя готовка пользовалась успехом в округе. Еще до того, как мы переехали, я была неплохой поварихой, а потом стала заполнять пустые дни посещением профессиональных курсов и часто готовила для наших деревенских благотворителей. По идее Кэролайн, мы должны были начать с легкого разборного киоска, в котором продавались бы мои паштеты, выпечка, консервированные овощи и продукция с местных ферм и от небольших производителей.

А потом, когда ее очередной арендатор съехал, не заплатив за электричество, мы решили задуматься о чем-то большем.

Неофициальным путем мы выяснили, что местный совет с удовольствием поддержит открытие местной кулинарии. Нас волновало лишь одно: пешеходная доступность заведения. И именно здесь я совершила свою первую ошибку – вложила деньги не в архитектора и оформление документов об изменении формы собственности, а в подготовительные работы по созданию идущей в обход коттеджа дорожки, которая стала бы совершенно отдельным подходом к амбару. В то время это казалось мне абсолютно справедливым, ведь Кэролайн планировала войти в наше совместное предприятие с уже готовым помещением. Когда мы согласовали изменение формы собственности, эта моя вера в нее заставила меня сделать следующий шаг, а именно приобрести некоторое необходимое оборудование: кофеварку, холодильник, плиту.

Разработкой планов помещения и всем юридическим сопровождением проекта занималась одна фирма в Тотнесе, но позже Кэролайн попросила Натана взглянуть на планы помещения, прежде чем строители установят оборудование.

И вот тогда всё очень быстро пошло наперекосяк. Изменение наших взаимоотношений с Кэролайн происходило настолько драматично, что я так и не поняла всего до конца, – до тех пор пока она не уехала из деревни.

Как потом выяснилось, Кэролайн была уверена, что некое соглашение с соседями запрещает любое строительство на ее участке. Но Натан, изучив все документы, выяснил, что это не совсем так. Первоначальное соглашение имело временные ограничения, и срок его действия уже истек, так что ничто не мешало Кэролайн превратить амбар в двухэтажный жилой дом, доход от которого будет гораздо существеннее, чем от кулинарии.

Соглашение с соседями было быстро достигнуто, и Кэролайн сразу же договорилась о продаже своего участка девелоперской компании, которая с удовольствием взялась за оба дома как за единый проект.

За полученные очень приличные деньги Кэролайн купила себе виллу в Португалии и перевоплотилась в «лайф-коуча»[25].

С тех пор слово «тараканообразное» стало любимым в моем словаре.

Эмма рассмеялась.

– Честно, это было очень тяжело – наблюдать, как они превращают амбар в дом, тогда как в нем должна была располагаться моя кулинария. Я была просто в ярости.

– Так ты заплатила за все оборудование? И оно у тебя осталось, Софи?

– Ну да. Пэкхэмы засунули его в одну из пристроек своих родителей. Я всё собираюсь разместить сообщение на «И-бэй» или найти какой-нибудь аукцион.

– Не торопись, потому что мне в голову пришла изумительная идея. Как насчет того, чтобы реанимировать твой план? Вдвоем – ты и я. Но не просто кулинарию, а бистро и галерею. Я посмотрела на помещение Натана – на то, как он демонстрирует картины на фоне беленых каменных стен, – и подумала, что амбар мог бы стать великолепным помещением для галереи. А потом, когда услышала о твоем проекте кулинарии, эти две идеи как-то перемешались у меня в голове.

– Нет, нет, нет и нет, Эмма. Я с этим окончательно завязала. Да и Марк с ума сойдет.

– Но я спрашиваю сейчас не Марка.

– Но ведь, если ты этого еще не заметила, амбар «Приората» занят твоими соседями. Это теперь жилой дом.

– Глупая, я ведь сейчас совсем не о нем. Я тут говорила с Артуром по поводу его одноэтажной постройки на Хоббс-лейн. Она у него пустует. И абсолютно не используется. В ней уже установлен туалет, а земля рядом с ней прекрасно подойдет для парковки. И размер – как раз то, что надо. Он сказал, что сдаст мне ее по сходной цене, но я не хочу входить в этот проект в одиночку. Никакого удовольствия.

Внезапно я почувствовала, как в кончиках пальцев у меня забился пульс. Кровь быстрее побежала по венам. Я не знала, что мне ей ответить, что подумать.

– Послушай, я понимаю, что для тебя это немного неожиданно. И довольно нагло с моей стороны, потому что идея-то – твоя! Но для нас, Софи, это будет идеальный проект. И он избавит нас от скуки после окончания каникул. Ты умеешь готовить. Я знаю, как демонстрировать керамику. Мы сможем сдавать художникам места для их произведений – это привлечет креативную публику во время мертвого сезона и туристов во время отпуска. Да и местным пойдет на пользу.

– Но художники не едят вне дома. Если верить Хизер, они вообще редко могут позволить себе поесть.

– Доверься мне. Если мы всё правильно продумаем, то это будет просто идеально. Вся эта художественная аура станет нашей главной фишкой. В мертвый сезон мы сможем организовать бюджетные ланчи для художников – суп и какая-то легкая закуска. Меню для туристов будет гораздо обширнее, включая даже ежедневные чаепития. Все это пройдет на ура!

Теперь уже пришла моя очередь включить мозги – и перед глазами у меня возникла раскадровка: графические изображения кофейных чашечек и мольбертов, или кисточек и блинчиков…

– Нет, нет, с меня этого хватит. Хватит этих разговоров, Эмма.

– И на этот раз всё будет пятьдесят на пятьдесят. В письменном виде. Пока мы здесь с тобой беседуем, Натан рисует планы помещения и подает запрос на разрешение устроить парковку. Городской совет – тоже с нами.

– Ты что, шутишь? Неужели ты всем этим уже занимаешься?

– Всё, что от тебя требуется, Софи, это сказать «да». Иначе мне придется найти кого-то другого, а это будет просто ужасно. Хартли тоже говорили мне, что ищут, куда бы вложиться, но я с большим удовольствием займусь этим с тобой.

Я почувствовала сильный внутренний удар, когда представила себе, насколько легко Эмме будет найти партнеров для реанимации моей мечты. Эмме, с ее оптимизмом и способностями. Эмме, которая, в отличие от Марка с его чертовой простудой на этом кошмарном званом обеде, мгновенно всех очаровала – особенно чету Хартли. И хотя это и было сверхзадачей того вечера – помочь Эмме завести новых друзей, – я вспомнила, какое у меня было настроение перед ссорой с Марком. Что же это было? Ревность? Неужели я приревновала Энтони и Джил, когда увидела, как легко они сошлись с Эммой? Эмма гадала им по руке, я скучала, а Марк играл в человека-невидимку.

– Послушай, может быть, я и была не совсем справедлива по отношению к Натану. Я имею в виду этот случай с Кэролайн. Скорее всего, он просто выполнял свою работу…

– Так ты подумаешь над этим? – Эмма улыбнулась.

– Я этого не говорила.

– Вот и отлично. Бумаги я принесу сегодня вечером.

Сегодня, 17.25

– Извините. Прошу прощения… Вам необходимо вернуться на поезд.