Время для звезд Хайнлайн Роберт
– Сынок, почему ты решил, что это для тебя?
– Три банки, и нас трое.
– Ну и что? Я малость проголодался. Лишняя баночка не помешает.
– Я тоже голоден. Не дури.
– Хм… – Он напустил на себя задумчивый вид. – Вот что, я тебе ее продам.
Я колебался. В этом была некоторая логика. Не мог же Лиловый сам закупать продукты на Лунной базе; видимо, этим занимался Толстый или его партнер. Я бы не отказался подписать долговое обязательство – на сотню долларов за порцию. Да хоть на тысячу, даже на миллион: деньги здесь не имели никакого значения. Почему бы не подшутить над жадиной?
Нет! Если я сдамся, если соглашусь торговаться с ним за пайку, он обнаглеет. Я буду зависеть от него, пресмыкаться перед ним, выпрашивать кусочек.
Я показал ему свой жестяной кинжал:
– Возьму силой.
Толстый взглянул на мою руку и расплылся в улыбке:
– Шуток не понимаешь? – И сунул мне банку.
Больше проблем из-за еды не было.
Мы жили «счастливым семейством», которое иногда показывают в бродячих зверинцах: лев в одной клетке с ягненком. Впечатляющее зрелище, вот только ягнята там часто меняются.
Толстый любил поговорить, и я узнавал интересные вещи, когда удавалось отсеять правду от болтовни. Его звали – так он утверждал – Жак де Барре де Виньи («Называй меня Джок»), а второго – Тимоти Джонсон; но у меня было сильное подозрение, что настоящие имена этих типчиков можно узнать только на доске «Их разыскивает полиция». Хотя Джок и пыжился, что он все знает, я скоро понял, что он не имеет представления ни о происхождении, ни о планах и целях Лилового. Вообще непохоже, чтобы черверотый что-то обсуждал с «низшими животными»; он их просто использовал, как мы лошадей.
Одно Джок с готовностью признал:
– Ага, соплячку похитили мы. На Луне урана нет, это сказки, приманка для лопухов. Мы зря теряли время, а ведь жрать всем хочется, или будешь спорить?
Я не спорил; мне нужна была информация. Тим сказал:
– Заткнись!
– А что такого, Тим? Боишься ФБР? Думаешь, Большой Брат и здесь до тебя дотянется?
– Заткнись, говорю.
– А может, мне потрепаться охота. Сам заткнись. – И Джок продолжил: – Это было плевое дело. В девчонке любопытства – на семь кошек, знал, где она появится и когда. – Джок призадумался. – Хозяин всегда знает, на него куча народу работает, есть и большие шишки. Все, что от меня требовалось, – встретиться с ней в Луна-Сити и познакомиться. Трепал языком я, не Тима же выдавать за доброго дяденьку. И вот я перед ней разливаюсь, угощаю кока-колой, рассказываю, как здорово мы тут ищем уран, в общем, вешаю лапшу. Потом я вздыхаю и говорю: как жаль, что не могу показать шахту, где мы с приятелем работаем. Всего и делов. Когда туристическая группа приехала на станцию Томбо, девчонка смылась через шлюз – сама, без нашей помощи. Хитрющая! А мы поджидали в условленном месте. Даже не угрожали, пока она не заинтересовалась, почему вездеход слишком долго едет до шахты. – Джок ухмыльнулся. – Хорошо дерется для своих габаритов, всего меня исцарапала.
Бедняжка Чибис! Жаль, что она его не колесовала и не четвертовала! История походила на правду, это вполне в ее духе – самоуверенной, отважной, беспомощной перед соблазном узнать что-то новое.
Джок продолжал:
– Вообще-то, дело не в девчонке, а в ее папашке. Хозяин уже пытался заманить его на Луну, да не выгорело. – Джок невесело ухмыльнулся. – Тогда нам крепко досталось – хозяин лют, когда не по его выходит. Тут-то и вспомнили про девчонку. Тим подсказал ему, что на такую приманку папашка непременно клюнет.
Тим буркнул что-то, что я посчитал отрицанием. Джок сдвинул брови:
– Ну что ты все брюзжишь, зануда? Кто тебя воспитывал?
Мне бы помалкивать, а не философствовать, раз уж я решил добраться до сути. Но у меня тот же недостаток, что и у Чибис, – когда я чего-то не понимаю, очень хочется разобраться. Просто нестерпимый зуд! Я не мог понять (да и теперь не понимаю), что двигало толстяком.
– Джок? Зачем ты это сделал?
– Ты о чем?
– Слушай, ты же человек. – (По крайней мере, выглядел он как человек.) – И сам же говоришь, что нам, людям, надо держаться вместе. Как ты мог похитить ребенка – да еще отдать его Лиловому?
– Ты что, чокнулся, парень?
– Не думаю.
– А чушь городишь, будто не в своем уме. Ты хоть представляешь, что бывает с теми, кто не выполняет его приказов? Попробуй на досуге.
Намек ясен. Отказать Лиловому – все равно что кролику плюнуть в глаза удаву.
– Пойми и нас тоже, – продолжал Джок. – Я вот как считаю? Живи и другим жить давай. Хозяин нас захватил, когда мы искали карнотит, – и все, уже не вырвешься. С каменной стенкой бодаться – дело дохлое. Вот мы и сторговались: делаем, что он велит, и получаем плату ураном.
Если и была у меня слабенькая симпатия к этим прохвостам, она тотчас исчезла. На смену пришло бешенство.
– И что, получили плату?
– Ну… можно сказать, что нас внесли в платежную ведомость.
Я оглядел нашу камеру:
– Прогадали, выходит.
Джок скривился, как обиженный ребенок:
– Может, и так. Но подумай трезво, малыш. Когда нельзя победить, нужно приспосабливаться. Эти ребята готовят вторжение – ты сам видел, насколько все серьезно. Никто с такой силищей не справится, а значит, надо быть на стороне победителей. Я оказался в похожей передряге, когда был не старше тебя, и получил хороший урок. Наш городок годами жил мирно, но главный пахан состарился и потерял хватку… И вот однажды приехали парни из Сент-Луиса. Какое-то время была неразбериха. Надо знать, куда ветер дует, иначе в один прекрасный день обязательно наденешь деревянное пальто. У кого нос был по ветру, тот выжил… Я всегда считал, что глупо плевать против ветра. И что, разве я не прав?
Лучше быть живым подлецом – вот и вся его логика. Только он упустил ключевой момент.
– Допустим, Джок. И все же я не понимаю, как ты мог так поступить с маленькой девочкой.
– Ну а что такого? Я же объясняю: мы не могли сопротивляться.
– Могли. Конечно, стоя с Лиловым лицом к лицу, ослушаться невозможно, но у вас был отличный шанс смыться.
– Что ты имеешь в виду?
– Он послал вас за ней в Луна-Сити, ты сам сказал. Обратный билет на Землю у вас был – я знаю законы. Всего-то нужно было спрятаться там, где он бы вас не достал, и улететь первым же рейсом на Землю. И не пришлось бы делать грязную работу.
– Но…
Я перебил его:
– Допускаю, что вы не могли сопротивляться посреди лунной пустыни. Допускаю, что вы не чувствовали себя в безопасности даже на станции Томбо. Но в Луна-Сити у вас был шанс. Не стоило похищать ребенка и отдавать его… жукоглазому чудовищу!
Он, казалось, был сбит с толку, но быстро нашелся:
– Кип, ты мне нравишься. Хороший парень. Но соображаешь туго. Так ничего и не понял.
– Все я понял!
– Нет. – Он наклонился ко мне, протянул руку, чтобы положить на колено; я отодвинулся. – Есть кое-что, о чем я промолчал… боялся, что ты примешь меня за зомби или что-то вроде того. Они нас прооперировали.
– Что?
– Прооперировали. – Он продолжал, захлебываясь: – Вшили бомбы в головы. С дистанционным управлением, как у ракет. Выходишь за черту… он давит на кнопку – бум! Мозги по стенкам. – Он пошарил у себя на затылке. – Видишь шрам? Волосы уже отросли… но если присмотреться, разглядишь; он не мог полностью исчезнуть. Видишь?
Я присмотрелся. И чуть было не купился – в последнее время пришлось поверить и в менее вероятные вещи. Тим прекратил мои колебания одним коротким выразительным словом.
У Джока аж физиономия перекосилась, но он взял себя в руки и сказал:
– Да не слушай ты его.
Я пожал плечами и отодвинулся. Джок не заговаривал со мной до конца «дня». Меня это устраивало.
На следующее «утро» я проснулся от его прикосновения.
– Вставай, Кип! Вставай!
Я дернулся к своему игрушечному оружию.
– Вон твой нож, у стены. Только он тебе не понадобится.
Я подобрал нож.
– Что ты имеешь в виду? Где Тим?
– Ты не просыпался?
– Что?
– Этого я и боялся. Черт возьми, парень! Мне позарез нужно поговорить с кем-нибудь. Так ты все проспал?
– Что проспал? И где Тим?
Джок дрожал и потел.
– Они включали голубой свет, вот что. И забрали Тима. – Он содрогнулся. – Хорошо, что его, а не меня. Я уж подумал… Ну, ты заметил, я немного толстоват… Они любят упитанных.
– О чем ты? Что они с ним сделали?
– Бедный старина Тим! У него были свои недостатки, как и у всех, но… из него сварили суп… вот что. – Джок снова затрясся. – Они любят суп с косточкой…
– Не верю. Ты хочешь меня напугать.
– Напугать? – Он оглядел меня с ног до головы. – Может, теперь твоя очередь. Сынок, если ты не дурак, возьми свой ножик для бумаг, подойди вот к этой конской поилке и вскрой себе вены. Так будет лучше.
– А ты сам что же? Хочешь, нож одолжу?
Он помотал головой и съежился:
– У меня духу не хватит.
Не знаю, что стало с Тимом. Я даже не знаю, вправду ли черверотые едят людей. Если и едят, не стоит их называть каннибалами, – возможно, мы для них вроде баранины. И испугался-то я не особенно – в моих «контурах страха» давно сгорели все предохранители. И что станет с моим телом после того, как вылетит душа, – наплевать. Но Джоку жизнь была дорога. Не думаю, что он был трусом; трусы не идут в лунные старатели. Просто он верил в свою теорию, и она его ужасала. Самая настоящая фобия. И на то, как он признался, имелись свои особые причины. Он утверждал, что еще раньше побывал на Плутоне, но все его спутники – добровольцы и пленники – обратно не вернулись.
Когда нам сбросили банки – на этот раз две, – он сказал, что не хочет есть, и предложил мне свой паек. Той «ночью» он все сидел, стараясь не уснуть. В конце концов меня сморил сон.
Я проснулся от одного из тех кошмаров, когда не можешь шевельнуться. Сон оказался правдой; перед этим меня наверняка осветили голубым светом.
Джока не было.
Больше я никогда не видел обоих.
Пожалуй, я даже немножко скучал… по крайней мере, по Джоку.
Стало чуть легче – не надо следить за сокамерниками, можно спокойно вымыться. Однако чертовски скучное это занятие – в одиночестве мерить шагами камеру.
У меня не было иллюзий насчет этих двоих. Наберется не менее трех миллиардов человек, с которыми я бы охотнее согласился делить заключение. И все же они были людьми.
Бездушный, жестокий, как гильотина, Тим не вызывал никаких симпатий. Но у Джока были начальные понятия о добре и зле, иначе он не искал бы для себя оправданий. Наверное, он просто был тряпкой.
Однако я не считаю, что понять – значит простить. Если начнешь так думать, дойдешь до сентиментальных соплей по убийцам, насильникам, похитителям и совершенно забудешь об их жертвах. Это неправильно. Я буду плакать по людям, подобным Чибис, а не по преступникам, чьими жертвами становятся невинными. Я скучал по болтовне Джока, но, если бы общество решило топить таких, как он, новорожденными, я взялся бы за эту работу. А уж подобных Тиму и вовсе не жалел бы. И если правда из моих сокамерников сварили похлебку, нет причин горевать – хотя, возможно, завтра настанет мой черед.
Может быть, в качестве супа они пережили свой звездный час…
Глава 8
Из бессмысленных размышлений меня вывел взрыв, за которым последовал резкий треск, похожий на грохот басовых, – а потом резко упало давление. Я вскочил – каждый, кто хоть раз в жизни зависел от скафандра, никогда не останется безразличным к внезапной декомпрессии.
– Какого черта?! – воскликнул я. И добавил: – Кто там на посту? Проснись, а то мы все тут скоро будем дышать чем-то холодным и разреженным.
Кислорода снаружи нет, в этом я был уверен, – точнее, в этом были уверены астрономы, а мне проверять их выкладки не хотелось.
– Может, нас бомбят? Было бы неплохо. Или это землетрясение?
Последнее замечание не было случайным. В той статье из «Сайентифик Американ», где говорилось про «лето» на Плутоне, предполагались «резкие изостатические подвижки» из-за повышения температуры. Намек ясен: наденьте шляпу – на вас падает дымовая труба.
Однажды я угодил в землетрясение. Это было в Санта-Барбаре. И сейчас мне не понадобилось много усилий, чтобы вспомнить то, что знает с рождения каждый житель Калифорнии, а приезжие усваивают с первого раза: когда земля начинает плясать джигу, выбегай на улицу!
Но отсюда не выбежишь.
Минуты две я проверял, не прибавил ли мне сил выброс адреналина, чтобы прыгнуть на восемнадцать футов вместо двенадцати. Нет, не прибавил. Но я еще с полчаса этим занимался да вдобавок ногти обкусывал. И вдруг услышал свое имя!
– Кип! Эй, Кип!
– Чибис! – заорал я. – Сюда! Чибис!
Тишина растянулась на вечность длиной в три удара сердца…
– Кип?
– Я здесь, внизу!
– Кип? Ты в этой яме?
– Да! Ты меня не видишь? – Наверху, на светлом фоне, я различил ее голову.
– Теперь вижу. Ох, Кип, я так рада!
– Тогда что же ты плачешь? Я тоже рад!
– Я не плачу, – прохлюпала она. – Ох, Кип… Кип…
– Поможешь мне выбраться?
– Ой… – Она осмотрела дыру. – Оставайся на месте.
– Погоди!
Но Чибис уже исчезла.
Она отсутствовала не больше двух минут, а мне показалось, что неделю. Но вот моя лапушка вернулась, да еще с нейлоновой веревкой!
– Хватайся!
– Подожди секунду. Как она закреплена?
– Я тебя вытащу.
– Нет! Иначе мы оба окажемся здесь. Найди, к чему привязать.
– Я могу поднять тебя.
– Закрепи! Скорее!
Она снова скрылась, оставив конец веревки у меня в руках. Скоро я услышал слабый голос:
– Пошел!
Я крикнул:
– Проверка! – и выбрал слабину. Повис – веревка держала. – Иду! – завопил я и с последним звуком этого слова ухватился за край дыры.
Чибис бросилась ко мне, обняла одной рукой, другой сжимая Мадам Помпадур, а я обнял ее. Она оказалась еще меньше и тоньше, чем раньше.
– Ох, Кип, это было просто ужасно!
Я похлопал ее по тощим лопаткам:
– Знаю, знаю. Что делать будем? Где…
Я хотел сказать: «Где Лиловый?» – но она разрыдалась.
– Кип… я думаю, она умерла!
Я и так уже был немного не в себе, а тут мозги совсем забуксовали.
– Э-э-э… кто?
Похоже, она так же сильно удивилась, как я – растерялся.
– Что значит – кто? Мамми.
– Ох… – Меня объяла тяжкая печаль. – Но… ты уверена? Она разговаривала со мной до самого конца – а ведь я жив.
– Да не тогда умерла, Кип! Сейчас!
– Что? Она была здесь?
– Конечно. Где же еще?
Вопросик… Да где угодно, Вселенная велика. Я давным-давно решил, что Мамми тут нет, – потому что Джок об этом не трепался. Я сделал вывод, что Джок либо сказал бы, что она здесь, либо сочинил затейливую ложь, просто так, забавы ради. Следовательно, он вообще про нее ничего не знал – может, и не видел никогда, разве что в качестве «горба» у меня на спине.
Я был так уверен в моей «логике», что лишь через несколько минут смог отбросить предубеждения и осознать факты.
– Чибис, – сказал я, – такое чувство, как бы я потерял родную мать. Ты… уверена?
– Не «как бы», а «как будто», – машинально поправила она. – Я не на сто процентов уверена… но она снаружи – так что, по всей вероятности, мертва.
– Подожди минутку. Если она снаружи, то в скафандре. Или нет?
– Нет! У нее не было скафандра – с тех пор, как уничтожили ее корабль.
Я еще больше запутался.
– А как ее доставили сюда?
– В мешке, запечатали и привезли. Кип… что нам теперь делать?
У меня было несколько ответов, но все неверные – в тюрьме я их уже обдумал.
– Где Лиловый? Где все черверотые?
– Хм… мертвы. Наверное.
– Было бы неплохо. – Я огляделся в поисках оружия и впервые увидел коридор таким пустым. Мой игрушечный кинжал лежал внизу, всего в восемнадцати футах, но лезть за ним не хотелось. – Почему ты думаешь, что они мертвы?
У Чибис были на то причины. Если судить по внешности, у Мамми не хватило бы сил и бумажку разорвать, но слабенькие мышцы дополнялись могучим мозгом. Она сделала то, о чем мечтал я: нашла способ прикончить всех черверотых. А ведь она не могла спешить, ее план предусматривал стечение множества независящих от нее факторов.
Во-первых, нужно было дождаться, когда поблизости окажется поменьше черверотых. База представляла собой огромный склад, космопорт и перевалочную станцию, но не требовала многочисленного персонала. Ажиотаж по случаю нашего прибытия, который я наблюдал в первый день, не был для нее характерен.
Во-вторых, должен был опустеть порт. С кораблем она бы не справилась – не смогла бы до него добраться.
В-третьих, час «Ч» должен был совпасть с обедом черверотых. Когда их не набиралось в «столовой» на две смены, они ели все вместе – толпились вокруг одного большого котла и хлебали. Я представил картину, достойную Данте. Таким образом можно было разом прихлопнуть всех врагов, кроме, возможно, одного или двух вахтенных на инженерной или коммуникационной службе.
– Минутку, – перебил я. – Ты говоришь, они все… того?
– Ну… я не знаю. Я никого не видела.
– Постой, я найду какое-нибудь оружие!
– Но…
– Чибис, это важно!
Заявить, что найду оружие, – еще не значит его найти. В этом коридоре не было ничего, кроме дыр, похожих на ту, где я сидел, – поэтому Чибис и искала меня здесь. Это было одно из немногих мест, куда ее не пускали. Джок был прав в одном: Чибис – и Мамми – были привилегированными узницами, которым разрешалось все, кроме свободы… тогда как Джок, Тим и я сам составляли третий сорт, может, и вправду набор для супа. Это подтверждало версию, что Чибис и Мамми были скорее заложниками, чем рядовыми военнопленными.
Я не захотел исследовать остальные ямы, после того как заглянул в одну и увидел человеческий скелет, – возможно, черверотым надоело кормить сидельца. Когда я выпрямился, Чибис спросила:
– Ты чего трясешься?
– Ничего. Пошли.
– Я хочу посмотреть.
– Чибис, не время. Мы еще ничего не сделали. Идем. Держись за мной.
Я не дал ей увидеть скелет. Большая победа над маленьким существом, полным любопытства. Впрочем, возможно, на нее мертвец не произвел бы сильного впечатления; Чибис бывала сентиментальна только в сугубо утилитарных целях.
«Держись за мной» звучало по-рыцарски, но нерационально. Я забыл, что напасть могли и сзади. Надо было мне сказать: «Иди в арьергарде, следи за тылом».
Впрочем, так она и делала. Я услышал вопль и, развернувшись, увидел черверотого с тем похожим на фотоаппарат устройством на изготовку. Хотя Тим и испробовал на мне эту штуку, я не понял, что происходит, и на секунду замер.
Но не растерялась Чибис. Она взвилась в воздух с храбростью и безрассудством котенка, ударила врага руками и ногами.
Это меня и спасло. Безнадежная атака, способная свалить разве что другого котенка, все же отвлекла черверотого, не позволив ни убить, ни парализовать меня. Более того, он потерял равновесие и упал.
И тогда я растоптал его. Голыми ногами, прыгнув прямо на его рачью голову!
Жуть! Как будто я вскочил на пластиковую коробку с земляникой. Голова с хрустом смялась, развалилась на куски. Даже в угаре схватки меня, обуреваемого жаждой убийства, затошнило от омерзения. Я наступил на «червей» и отпрыгнул. Потом схватил Чибис и оттащил ее; мне так же остро хотелось смыться, как секундами раньше – драться.
Я не прикончил его. В течение ужасных мгновений казалось, что придется добивать. Но потом я понял: хоть он и жив, ему не до нас. Он подергался, как обезглавленная курица, потом притих и стал совершать осмысленные движения.
Он не видел.
Я лишил его глаз. Может, и ушей, – но ужасные зенки точно раздавил.
Он тщательно ощупал пол, затем поднялся на ноги, весь целый, за исключением головы. Постоял неподвижно, опираясь на третью ногу, принюхался. Я оттащил Чибис подальше.
Он двинулся. Не к нам, а то бы я заорал. Он пошел в другую сторону, натолкнулся на стену, выпрямился и побрел прямо по коридору туда, откуда мы пришли.
И рухнул в оказавшуюся на пути яму.
Я вздохнул и спохватился, что слишком крепко сжимаю Чибис, – как бы не задохнулась. Я отпустил ее.
– Вот тебе оружие, – сказала она.
– Ты о чем?
– О штуковине, что на полу, рядом с Мадам Помпадур. – Она подняла свою куклу, стряхнула с нее куски черверотого, потом взяла похожую на фотоаппарат штуковину и протянула мне. – Осторожнее, не направляй на себя. И на меня.
– Чибис, – слабым голосом спросил я, – у тебя вообще нервы есть?
– Есть, конечно. Только я ими не пользуюсь. Разве что в свободное время, а сейчас недосуг. Знаешь, как с этим обращаться?
– Нет. А ты?
– Я видела, и Мамми рассказывала. – Она небрежно взяла трофей и направила в сторону. – Дырки сверху: если открыта одна – парализует, если обе – убивает. Нужно нажать сюда. – Она нажала, вылетел луч яркого голубого света и рассеялся у стены. – От света ничего не будет, – добавила девочка. – Это для прицеливания. Надеюсь, там за стеной никого не было. Впрочем, нет, надеюсь, кто-то был. Ты меня понимаешь.
Устройство походило на тридцатипятимиллиметровый фотоаппарат со «свинцовой» линзой, только скособоченный, будто собранный по устному описанию. Я взял его, стараясь не направлять куда не надо, и осмотрел. Потом испытал – по ошибке на полной мощности.
Луч голубого света пронизал пустоту, и задымилась стена. Я выключил.
– Тратишь заряд, – сказала Чибис. – А он может понадобиться.
– Надо же было опробовать. Идем.
Чибис взглянула на часики с Микки-Маусом – меня задело, что они уцелели, а мои, такие с виду солидные, нет.
– Времени очень мало, Кип. Мы можем допустить, что этот был единственным уцелевшим?
– Что? Конечно нет! Пока не убедимся, что они все мертвы, нельзя ничего предпринимать. Пошли.
– Но… Ладно, я поведу. Ты не знаешь дорогу.
– Нет!
– Да!
Пришлось подчиниться. Она вела меня и держала излучатель голубого света, а я прикрывал тыл и мечтал о третьем глазе на затылке, как у черверотых. Не было уверенности, что у меня реакция быстрее, чем у Чибис, да и с трофейным оружием она была знакома лучше.
И все равно мне было не по себе.