Мой тренер Безрукова Елена
Несколько секунд он смотрел на меня будто бы чуть теплее обычного, но ответ его был неизменным:
— Мы не будем больше об этом говорить. У нас нет будущего. Совместного. А вот от Зайцева держись подальше, от него чего угодно можно ожидать. Постарайся добиться смены партнёра, или уходи в сольные фигугуристки снова.
— Я боюсь, что особенного выбора у меня не будет. Тренеров теперь снова не будет хватать. Их в принципе не так много в Ростове, да ещё и за такую зарплату никто не хочет идти работать. И ты уезжаешь…
Как ни старалась, но все мысли и темы разговоров невольно сводились к нашему расставанию. К расставанию не только ученицы и тренера, но и мужчины и девушки. И второе, пожалуй, гораздо больнее…
— Возможно, — кивнул Камиль. — Но все равно держись от него подальше. Чувствую я беду от него. А в людях я за свои тридцать три научился разбираться. Какашка он, а не человек, извини.
Уставилась во все глаза на тренера. Слышать, как он ругается, да ещё такими неожиданным словами, очень странно и никак не могло уложиться в моей голове. Невольно поползла улыбка по губам, и я опустила голову, стараясь скрыть смех от того, как забавно Камиль обязывает Дениса. Да уж, педагог из него вышел не очень хороший. Зайцева обязывает, а меня вообще…
— Ну нашла время смеяться, — проворчал он, доставая телефон.
Согласна. Время выбрала крайне неверно, но смех не получалось никак придушить. Но вскоре он ушёл сам собой, когда я вспомнила, по какому поводу мы тут собрались.
Камиль позвонил в комплекс и сообщил, что Денис Зайцев самовольно покинул базу, не предупредив его. Потом сообщил об этом же его родителям, которые обещали сообщить в полицию, так как дома его пока ещё не было, хотя если он выехал ночью, то уже должен был быть дома. Все, конечно, волновались, включая меня и тренера.
— Что теперь будет? — спросила я Камиля.
— Не знаю, — ответил он, зажав в руке смартфон. — Лично я считаю, что он просто где-то в другом месте ночевал и не поехал к родителям. Тянет время, чтобы насолить мне. Я ведь отвечаю за него, и останусь тут, пока не станет известно, где Зайцев.
— Вдруг с ним что-то случилось по дороге? — произнесла я вслух то, что мы оба думали, но боялись сказать.
— Давай надеяться, что он просто противный засранец. Не думай о плохом. Я посмотрю расписание автобусов, и ты на ближайшем рейсе поедешь в Ростов. А я останусь — ждать новостей.
Он снова стал листать информацию в смартфоне, а потом звонить на автовокзал.
— Собирайся, — обратился он ко мне после диалога. — Через час есть автобус до Ростова.
— Может быть, я с тобой останусь?
— Нет, Соня, — отрезал тренер. — Ты едешь домой. Родители будут волноваться.
До автовокзала доехали быстро. Камиль купил мне билет, вручил и посмотрел на меня. Я смотрела в ответ, не сумев подобрать слов, чтобы выразить все то, что творилось сейчас на душе. Объявили посадку на мой рейс, и для меня она прозвучала приговором.
— Мы ещё увидимся? — спросила я, глядя в серые глаза.
— Вряд ли, Соня, — как всегда честно ответил тренер. — Как только Зайцев найдётся, я вернусь в Ростов, а потом почти сразу в Москву. И видеться нам…ни к чему. Ты понимаешь.
— Да, понимаю, — почти прошептала я, пытаясь запомнить каждую его черту лица: эту упрямую щетину, чётко очерченные мужественные губы, которые я целовала этой ночью, и которые жадно целовали меня, и прекрасные серые глаза. Они ещё долго будут мне снится.
— Девушка, вы с рейса триста сорок два? — спросил чей-то голос.
— Да, — повернула голову и увидела водителя автобуса.
— Так показывайте билет и садитесь. Автобус отправляется.
Камиль протянул ему мой билет, а я не справилась с собой — обняла за талию, уткнувшись в его грудь носом. Вдыхала запах, пыталась надышаться им, хотя, конечно, это нереально. Мне всегда его будет мало. Он на мгновение прижал меня к себе и тоже втянул в лёгкие запах моих волос.
Ненавижу прощаться. Ненавижу вокзалы. Ненавижу автобусы.
— Иди, Соня, — сказал Камиль. — Береги себя.
— Я всегда буду вас любить, мой тренер, — сказала ему сквозь слезы.
— Автобус уедет без тебя.
Моё признание он оставил без ответа. Опять. Больно. Ведь я каждый раз чего-то жду, хотя прекрасно знаю, что ждать нечего. Заставила себя отпустить его и ступить на ступени автобуса. Шаг, ещё шаг, а я все дальше от него. Мне кажется, заставить себя сесть и уехать — это самое тяжёлое, что мне приходилось переживать вообще в этой жизни. Но так правильно. Так должно быть. Это не наша история любви, её не должно было существовать.
Автобус выехал со станции, оставляя Камиля и мою прошлую жизнь, оставляя меня саму там, в небольшом городке, на базе отдыха в сосновом бору.
Несколько часов дороги смотрела в одну точку. Даже не заметила как часть пути осталась позади. На одной из остановок позвонил Камиль. Сердце пропустило удар, а потом понеслось вскачь, когда я увидела входящий от него.
— Да, — ответила я.
— Зайцев нашёлся, — говорил он в трубку. — Звонила его мама, он дома. Я подумал, что ты захочешь знать.
На душе действительно стало легче, что выходка Дениса Камилю ничем не грозит.
— С ним все в порядке?
— Да, все нормально. Не переживай.
— Теперь не буду.
— Успокойся. Всё хорошо.
— Постараюсь.
— Ну ладно. Удачно тебе доехать. Маму не забывай, приходи. Она так любит тебя. Я почти ревную.
Мягко рассмеялась в ответ. Иногда тренер бывает таким милым.
— Обязательно буду приходить. А я все хотела спросить — как же она у вас болеет и одна?
— Она не одна. Я нанял ей сиделку, и приезжаю, когда есть возможность. Точнее, прилетаю. Мне приятно, что ты тревожишься о ней.
— Да ну что вы, — смутилась я. — Она меня тренировала с самого детства. Как я могу не переживать о ней?
— Вот и заглядывай почаще. И мне спокойнее будет, что маме не так одиноко.
— А почему вы её к себе не заберёте? В Москву.
— Да я пытался. Не хочет. Упрямая!
Мы говорили с ним, словно старые друзья. С ним так легко, когда он хочет общаться, когда он не выстраивает барьеров, и не пытается побыстрее уйти в свою берлогу.
— Она до последнего нас тренировала.
— Да. Куда, говорит, я своих детей брошу. Особенно, Сонечку. Я все думал: что там за Соня такая, которую мама так полюбила? Ну вот и посмотрел.
— Ваша мама замечательная, не устану повторять.
— Другой такой нет. Но достаточно лирики. Тебе удачно добраться, будь умницей, девочка.
И опять он стал холодным. Словно вспомнил, что ему следует держаться от меня подальше.
— Спасибо. Я буду скучать…
— Не надо, Соня, — ответил он так, будто ему тоже больно и тяжело, а потом звонок оборвался. Или Камиль повесил трубку.
Растерянно посмотрела по сторонам, будто где-то там есть ответ, почему все вышло так, почему так больно. Побрела обратно к автобусу. Спустя несколько минут мы снова выехали на дорогу.
Ключей от квартиры у меня пока ещё не было, и чтобы зайти, пришлось звонить сначала в домофон, потом в дверь. Заморенова распахнула её, лишь глянула на меня, как лицо её вытянулось. Она молча отошла в коридор, и наблюдала, как я снимаю кеды. Когда я распрямилась, она вдруг обняла меня.
— Мне жаль.
Видимо, она только по выражению моего лица догадалась, что я не с победой. Но она пока даже не догадывается, с какой я же фееричной «непобедой».
За чаем я рассказала ей о Зайцеве и таблетках, о поступке Камиля на льду и нашей победе на две минуты, а потом дисквалификации меня на почти два года.
— На автобусе приехала, — говорила я, раскачивпясь на стуле. — Камиль этого придурка остался искать. А он просто домой смотался, чтобы нам нервы сделать лишний раз.
— Да уж, — пожала губы Настя. — Подосрал нам этот Заяц. Не ожидала от него. А Камиль молодец какой, решился выйти с тобой. Неожиданно, и идея была не так уж плоха.
— Ну тут двоякая ситуация, — ответила я. — А если бы Денис сказал про таблетки, мы бы вообще на эти соревнования не поехали, и не имели шанса себя показать, да и мы с Камилем никогда бы не…
Замолчала на полуслове, когда поняла, что проболталась. Это были мысли вслух. Очень личные мысли, и пока я не желала, чтобы подруга о них узнала. Но тут и гадать нечего, что же такое я имела в виду.
— Что вы с Камилем? — тут же уцепилась она за информацию.
— Что-что… Ничего необычного.
— Ланская, договаривай!
— Да отстань ты от меня. Я устала и спать хочу, — поднялась я на ноги.
— Было, да? — спросила она в лоб.
Видимо, придётся ответить. А то же спать не даст лечь, так и будет следом ходить — было, было, было?
— Да, было, — ответила ей. — Несколько раз.
— Ого, — присвистнула Настя. — Для тебя он оказался не такой уж и Кремень. Я же говорила, что ты ему нравишься, Соня!
— Не очень-то радуйся, — отвернулась я от неё, чтобы не показывать в очередной раз набежавших слез. — Он уезжает в Москву. Мы больше с ним не увидимся.
Заморенова тут же перестала улыбаться и растерялась. Я развернулась и пошла в свою комнату. Усталость действительно очень сильная. Только, скорее, моральная. Очень хотелось побыть одной. Но Настя пришла следом за мной.
— Как это так? Переспал с тобой, лишил девственности и уезжает?
Слова подруги больно царапнули сердце. Но она справедливо отметила.
— Я сама этого хотела, — негромко ответила я. — И ни о чем не жалею. Меня больше волнует, что скажет на моё техническое поражение отец. Я им уже позвонила, что вернулась, но о результатах пока умолчала, сказала, что завтра приеду и все расскажу.
— Да уж, — вздохнула Заморенова. — Погонит тебя папочка обратно в институт.
— Туда я не вернусь. Ты спрашивала насчёт работы у вас в ресторане, Насть?
— Ты серьёзно будешь работать? — подняла она брови вверх. — Насчёт места можно договориться. Но если ты придёшь по моей рекомендации, а потом заявишь, что устала и уйдёшь, то косо смотреть начальство будет на меня. Мне бы не хотелось терять так глупо это место. Там контингент хороший, чаевые щедрые. Ты бы подумала сначала основательно.
— Я уже обо всем подумала и все решила. Я буду работать. Я не подведу тебя, не бойся. Я не хочу зависеть от папочки. И готова на многое, чтобы доказать ему, что я и без него чего-то стою. Ну и ещё хочу жить так, как хочу я, а не он.
А ещё я хочу доказать, что больше не ребёнок, Камилю. И докажу. Правда, не уверена, что он увидит мои успехи, но Ираида Львовна ему наверняка будет передавать обо мне новости. И что она ему передаст? Что Соня, проиграв, и поджав хвост, прибежала к папе с мамой?
Нет уж. Я ещё поборюсь!
Глава 19
Мама отреагировала на новость о таком странном проигрыше предсказуемо. Утирала слезы на глазах, гладила меня по плечу и уговаривала не расстраиваться. А вот папа… Его реакция оказалась для меня довольно необычной. Он тоже подошёл и обнял меня.
— И ты не рад? — спросила я его.
— Рад? Чему? — искренне удивился отец. — Что разбилась твоя мечта? Чего ты меня таким извергом выставляешь, Соня?
— Ты же всегда был против…льда.
— Я и сейчас не за него. И очень надеюсь, что ты подумаешь о том, чтобы не оставлять институт, раз уж тут у тебя…не вышло. Но я не могу радоваться твоим бедам, пусть даже я с этим не согласен.
— Пап, — взяла я его за руку. — Прости меня, но я уже решила, что не вернусь. И заберу документы.
Отец нахмурил брови, пытаясь сдержаться и не показывать свой гнев. Видимо, помнил итог прошлой ссоры. А может быть, просто понял, что скандалы все равно ни к чему не приводят, а добрым словом мы еще можем договориться. Но не в этот раз.
— А я все-таки надеюсь, что ты подумаешь ещё, — снова посмотрел он на меня. — Вот именно — ты уже взрослая. Ну что я буду тебе все объяснять на пальцах? Это ведь твоё будущее, должна же ты это понимать.
— Так я и понимаю. Я не хочу там учиться, и не хочу, чтобы ты просто выкинул деньги на обучение в институте, получив диплом которого, я ни дня не стану его использовать.
— А ты прямо знаешь свое будущее, что ни дня не проработаешь по диплому? Тогда тебе пора открывать салон «Оракул».
— Этот момент знаю, пап, — сказала ему. — Экономика — это не моё. Ну пойми меня.
— Ладно, вернёмся к этому разговору позже, — отец встал и принялся надевать пиджак. — У меня командировка. Ехать пора. Скажи мне только одно — когда ты домой вернёшься? Хватит жить у подружек, у тебя есть дом. Пока не вышла замуж, будь добра, живи дома.
— Пап, я решила изменить свою жизнь кардинально, — нервно заломила я руки. — Домой я не вернусь. И не уговаривай.
— О боже мой, — почти взвыл отец и провел рукой по волосам. — Лиза, уговори её перестать играть в бомжа! Когда я приеду — чтоб Соня дома была, а не по подружкам моталась.
Папа взял свой портфель с документами и вышел. Спустя пару мгновений от дома отъехало его авто.
— Соня…
— Мама, нет.
Она вздохнула.
— Ну что мне с вами делать? — вновь обняла меня мама. — Уж я как могла объясняла Кириллу, что тебе нужна свобода. Но так скоро его не перестроить.
— Я не знаю, мама, но я буду жить отдельно.
— А жить на что?
— Папа не лишал меня карманных денег. И ещё я буду работать.
— Где? — внимательно посмотрела она на меня.
— В ресторане. Хорошем, Настя там уже как год работает.
— Что? Официантом?
— А что плохого? Не ты ли говорила, что любой труд нужно уважать?
— Я ли, — ответила она. — Но тебе это к чему? Папа тебе даст работу у него в компании и без образования. Или, если хочешь, со мной можешь работать. Есть и у меня работа такая, что не нужно особенных навыков, если не хочешь обращаться к папе.
Задумчиво посмотрела на неё. Идея попроситься на работу в арт-студию мамы мне не приходила в голову. А ведь это дельная мысль. Ноги сбивать с подносом не придётся, и мама зарплатой точно не обидит и не обманет.
— Знаешь, мам, — обратилась я к ней после раздумий. — Вообще-то, мне нравится идея работы у тебя. А что ты могла бы мне доверить?
— Да Господи, это не проблема. Найдём мы тебе занятие. Не переживай. Лучше скажи мне, что у тебя с Камилем? На тебе лица нет. Что произошло? Он тебя обидел?
Как я и думала, от мамы ничего не удастся скрыть. Я не стала от неё ничего скрывать. Я знала, что она поймёт и поддержит. И наверное, мне не хватало её совета. Мама не стала меня ругать, что я решилась стать взрослой и провести ночь с мужчиной. Мы вместе поплакали над тем, что я нашла и потеряла свою любовь. Мне стало легче, когда мама разделила со мной мою боль.
Как же мне с ней повезло…
Жизнь потекла дальше. Мир не рухнул с отъездом Камиля. Просто стал серым.
Уже несколько недель я работала секретарём у мамы, жила с Настей, несмотря на уговоры снять мне отдельную квартиру — даже папа сдался, перестал требовать и орать и просто просил меня съехать от подруги и не позориться, но нам так было вполне комфортно. Одна я бы сошла с ума, но домой мне не хотелось. Настя тоже не была против, однако у неё начали завязываться отношения с каким-то парнем, и вполне возможно, что скоро мне все же придётся подыскать себе другое жилье. Но пока нас обеих все устраивало, а без постоянной опеки папы жить стало проще.
Шла по вечернему городу на автобусную остановку, чтобы ехать в нашу с Замореновой квартиру. Сегодня я получила первую зарплату, а точнее аванс. Это приятное ощущение, когда деньги тебе не дали просто так, а ты заработала их сама. Потрясающее чувство. Прикинула, сколько смогу отложить в копилку на учёбу в модной школе танцев Ростова и вздохнула — копить ещё долго, но у меня по-прежнему есть шанс победить на соревнованиях через два года.
Тренировки я не бросила и продолжила заниматься в нашем комплексе. С Зайцевым общаться и продолжать быть парой на льду я не захотела. Другого партнёра мне пока не нашли, и занималась я с одним из тренеров как сольная фигуристка.
Я понимала, что Камиля здесь больше нет, но все равно мне все казалось, что вот сейчас распахнется дверь, я услышу его тяжёлые шаги, которые остановятся у входа на каток, и он властно скомандует:
— На лёд.
Мне казалось, что весь комплекс до сих пор пропитан им. После его ухода ледовый дворец виделся мне уже не таким как прежде. Мне не хватало здесь его. Мне вообще его не хватало. Я думала, что пройдёт время, и боль утихнет, тоска перестанет выть волком в сердце, но дни летели, а я все засыпала и просыпалась с мыслями о Камиле.
Ночью же я снова жила в нашей с ним ночи. Сначала долго не могла уснуть, вспоминая его ласковые руки и горячие губы. Потом видела во сне будто на повторе нашу сумасшедшую ночь любви. Просыпалась в слезах, потому что опять во сне прощалась с Камилем…
Много раз порывалась позвонить, и уже набирала его номер, но тут же скидывала. Он же не звонит мне, и не пишет. Значит, он забыл меня. Или и не помнил. Зайцев верно тогда меня уколол — я не нужна Камилю.
Нашла и его страницу в сети. Информации на ней не так уж много, и всего одна фотография — его портрет. Я скачала её себе на телефон, но все равно заходила и смотрела на его фото в сети почти каждый день, хоть скудные данные не менялись изо дня в день. Пыталась понять, что нового у него в жизни, чем он дышит и как живёт. Но холодные строчки не давали мне проникнуть глубже.
Автобус остановился на очередной станции, когда я вдруг увидела знакомую широкую спину. Не может быть! Камиль? Он здесь, в Ростове? Сердце радостно затрепыхало в груди. Я многое бы отдала, чтобы хотя бы просто посмотреть в эти серые глаза.
Схватила сумку и побежала к выходу, но водитель успел закрыть дверь и привести автобус в движение. Нажала на кнопку остановки и закричала на весь салон:
— Остановите, немедленно!
— Девушка, остановка только что была для кого? — недовольно высказался водитель, останавливая машину, и открывая дверь, в которую я тут же выскочила стрелой. — Больная какая-то…
Я бежала по тратуару, боясь потерять его из виду среди толпы.
Догнала.
— Камиль! — окликнула его и взялась за плечо.
— Что, простите? — спросил прохожий.
Внутри все упало. Не он. Мне показалось…
— Извините, я обозналась, — севшим голосом сказала я.
— Ничего, бывает, — просто улыбнулся мужчина и пошёл своей дорогой, оставляя меня, растерянную, стоять посреди тротуара и мешать прохожим идти по своим делам.
Перед тренировкой пришла слишком рано, и решила выпить кофе из местного кофейного аппарата. Забрала свой стаканчик с любимым капучино и уселась на широкий подоконник большого окна спортивного комплекса. Прохожие бегут кто куда, машины, автобусы без конца носятся по дорогам. Наверное, их каждого кто-то ждёт дома, а меня нет. Только глупая Сонька одна, с разбитым сердцем.
Включила наушники, пусть и струны рвут душу дальше. Хреновее все равно уже некуда.
" Одна до сипоты, и ноты сквозь меня.
Сама сменю мечты, но не предам себя.
Теперь меняю сны и кадры за окном.
Больной души синдром
Скорей не думать об одном…» — орала на всю песню в наушниках.
(Дакота «Одна» — прим. Автора)
Поняла, что рядом кто-то в наглую уселся, на подоконник. Повернула голову — Зайцев. Еле поборола желание сморщиться. Отвернулась, продолжила наслаждаться песней, будто и не заметила его.
— Что? — спросила я, когда он просто вынул наушник и заставил обратить на себя моё внимание.
— Привет.
— Пока, — недружелюбно ответила, и попыталась затолкать «банан» обратно в ухо, да поглубже, но Денис не дал мне этого сделать.
— Ну Сонь, не будь букой.
— Ты мне это говоришь? — изогнула я бровь. — У тебя совесть есть, Зайцев? Катись колбаской по малой Спасской.
— Хватит меня посылать, — нахмурился он. Он ещё смеет на меня обижаться? После всего? — Я хотел извиниться перед тобой. Я бы не прав с этими таблетками, и вообще…
— Да серьёзно, что ли? — со скептицизмом спросила я его. — Ну ОК. Ты прощён. Будь счастлив.
— Соня, ну я правда помириться хочу.
— Перехочешь. Неужели ты думал, что я когда-то забуду все те гадости, которые ты мне говорил?
Денис опустил голову. Ему явно стыдно, хоть что-то.
— Он бросил тебя, да?
В груди противно заныло. Ну почему ему вечно хочется меня ковырять?!
— Да, — ответила я. — Всё на этом? Доволен?
— С чего ты взяла, что я рад этому?
— А разве нет?
— Я просто хотел сказать, что вижу, какая ты ходишь грустная, и… Может, тебе помощь какая нужна? Обращайся.
Уставилась на него. Он не шутит? Тогда ему пора к психиатру, но я не уверена, что подобное лечится.
— Зайцев, ты мне лучше всего поможешь, если отвалишь!
Опять этот злой взгляд голубых глаз. Будто это я его обижала, будто это я к нему сейчас пристаю и делаю больно.
— Я думал, что…
— Что Камиль уехал, и мы снова с тобой подружимся? Не выйдет.
— Ну почему? Я много думал. Я готов простить тебе, что ты…с ним.
Мои брови снова сами собой полезли на лоб. Что? Он меня готов простить? А я просила его прощать меня?!
— Не он. Камиль. Его имя Камиль. И ты никогда не займешь его место. Никогда. Никто не займет. Да что ты вцепился в мои наушники? На, забери себе!
С раздражением сняла с себя наушники, которые мёртвой хваткой держал Денис, чтобы я снова не отгородидась от него музыкой, и швырнул в него. Соскочила с подоконника и ушла вдоль по коридору, чувствуя обиженный взгляд мне в спину.
Да что он так повернулся на мне? Я начинаю его бояться. Он готов закрыть глаза, что я выбрала не его, отдала свою невинность другому, а теперь пытается заменить Камиля. Да лучше бы он меня был не готов простить никогда!
Раздражает.
После тренировки заглянула к Ираиде Львовне. Я заходила к ней минимум раз в неделю, как и обещала Камилю. Мне все равно, что он может даже не знать об этом, но мне важно для самой себя знать, что я сдержала обещание перед ним. Тем более общаться с бывшим тренером мне приятно. В том числе, потому что она стала нитью, связывающей нас. Через неё я узнала хоть какие-то новости о Камиле. Не сказать, чтобы густо, но все же. Сама спрашивать не рискнула. Это был бы нездоровый интерес со стороны всего лишь ученицы.
— Смотри, здесь ему пять. Я сохранила его фотографии с фотоальбома родителей. Видишь, какой щекастый был, — смеялась Ираида, показывая карточки с изображением её сына. — А здесь пятнадцать уже. Ох, девчонки за ним умирали. Красавчик.
Я жадно впитывала в себя каждую фотографию. Я истосковалась по нему, и увидеть его хотя бы в таком формате, просто праздник для души. Особенно, те фотографии, где он уже взрослый, и ближе к своему возрасту сейчас. Как же я скучаю по этим глазам, пальцам, губам… Ласково провела рукой по фотографи, словно пытаясь ощутить от неё хоть какое-то тепло. Но она, конечно же, оставалась холодной и равнодушной с изображением на ней прекрасного, идеального для меня во всех смыслах, мужчины.
— Сонечка, — тронула меня за плечо мама Камиля, и я словно очнулась, убрав руки с карточки. — Ты что, девочка? Ты влюблена в моего сына?
Щеки вспыхнули, и это стало лучшим ответом для Ираиды. Смущённо опустила глаза. Она вздохнула и грустно посмотрела на меня.
— Тебе нужно о нем забыть, — неожиданно сказала тренер, выбивая меня из колеи. — Понимаешь, ещё до приезда сюда у него только начало все налаживаться с женой. Бывшей женой. Альбиночка поступила некрасиво, но у них же ребёнок. Они хотели попробовать снова ради сына. Не стоит тебе тревожить их семью. Такая болезненная любовь у него была, они многое прошли, пусть будут снова семьёй. Не мешай.
Я думала, что больнее уже быть не может. Боже, как же я заблуждадась… Мне не больно. Мне чертовски больно. Не смогла сдержать слез и опустила голову, чтобы не показывать их Ираиде. Но она все, конечно, и сама поняла. Обняла меня за плечи.
— Милая, ты хорошая девочка. Ты достойна лучшего в мире мужчины. Но это не твоя война.
Глава 20
Я пообещала Ираиде, что сама не стану предпринимать попыток сблизиться с Камилем. Тем более, что у меня всё равно нет на это никаких возможностей — ведь он и сам не горит желанием общаться со мной.
Поняла, что теперь стану захаживать реже к бывшему тренеру, несмотря на свое обещание. Потому что мне просто больно. Все вокруг напоминает о нем, ещё и Ираида Львовна частенько о нем упоминает. За один месяц этот мужчина удивительным образом пробрался во все сферы моей жизни. Что бы я не хотела сделать, везде он. Даже в квартире Замореновой мне не спрятаться — ведь каждый раз, подходя к подьезду пятиэтажной стандартной постройки, вспоминаю, как он приезжал сюда за мной перед соревнованиями. Тогда я ещё не знала, что скоро моя жизнь рассыпается словно карточный домик. Тогда я ещё не знала, что меня предаст то, кого я полюблю, так полюблю.
Я не стала отвечать на вопросы Насти о том, что со мной, просто прошла мимо неё в ванную, едва скинув коридоре куртку и обувь. Сняла и остальные вещи. Включила такую горячую воду, что из душевой кабины шёл пар, и вошла под струи. Вода лилась мне прямо на голову, смывая с лица тушь для ресниц и слезы. Руками пришлось держаться за стены, потому что от рыданий, сотрясающих все тело, я просто не могла устоять на ногах. Лёгкие разрезали рваные вдохи. Постепенно рыдания перестали бить меня, и всхлипы стихли.
Стояла, опершись ладонями о горячий и мокрый кафель, и закрыв глаза, тяжело дышала.
Как он мог так меня предать? Так использовать? Он видел все мои чувства как на ладони. Воспользоваться ими было подло… Он ведь знал, что я была невинной. Если он решил наладить отношения с женой, которая его так безбожно бросила в тяжёлый период жизни, то и занимался бы сексом с ней.
Да, я сама хотела, сама просила, сама пришла.
Дура.
Но он куда смотрел? О чем думал? Почему меня не остановил?
Ведь на тот момент он уже все решил, что останется с ней.
А собственно, какого черта?! Я сама хотела обмануться, лишь бы узнать вкус его ласки. Узнала. А Камиль не железный, внешне я ему нравилась, и сразу это поняла и ощутила, несмотря на его показной холод и попытки пресечь общение. Я предложила, а он взял. Потому что тоже этого хотел. Но меня ведь сразу предупредил, что это только секс и ничего больше. Даже если для меня этот секс был первым.
«Мораль изорвана, но было здорово.
Только теперь моё сердце забинтовано…»
(А. Седакова «Моё сердце в бинтах» — прим. Автора)
Вдруг разобрала такая злость на саму себя, что я, как последняя идиотка на что-то надеялась, и пыталась найти в нем принца, хотя мне изначально показали моё место. Схватила мочалку, и налив чуть ли не пол тюбика геля для душа, стала с отстервенением тереть кожу, пока не стало больно.
Пусть лучше боль, чем эти воспоминания о его нежности и поцелуях на моем теле…
Депрессия не отпустила меня и на спустя несколько дней. Заморенова решила меня «проверить» вылазкой в новомодный бар. Мне даже захотелось выпить.
В разгар вечера Насте позвонил её парень, и она уехала к нему с ночёвкой. Я длмой не захотела, и решила выпить ещё пару коктейлей. Заморенова какое-то время уговаривала меня не сидеть здесь одной, но так и не смогла переубедить. Она уехала, а я тянула из трубочки сладкие напитки, слушая громкую музыку, что играла словно бы вокруг меня.
Читать бесплатно другие книги:
