Любовь высших демонов Сапфир Ясмина

Он мог уничтожить всех в Онесси. Причем, не слишком-то напрягаясь. Но это было бы «не педагогично», как выражался Дементрий.

Сложно чему-то научиться, извлечь урок из собственных ошибок, если ты уже мертв…

Следовало дать понять остальным, что с людьми надо договариваться. Да, это иной раз неприятно и даже противоречит демонической сути. Но раз приказано – значит надо.

В «Сальвинии» Дементрий обещал Аскольду возможность расслабиться… И вот как оно вышло.

Стоило эндеру немного отвлечься от дел, как перед глазами вставала Велена. Танец, который сводил с ума. Глаза, которые заставляли забыть о том, что Аскольд – повелитель. Захочет – и Алексей Суфров подарит ему Велену Мерешникову в знак мира и дружбы между Землей и Дергоштом.

Нет, обставят все красиво и благовидно. Аскольд берет в жены земную ведьму. Просто подарок для ушлых пиарщиков и кол в сердце упырям-журналюгам, которые чуть ли не на заборах рассказывают, как демоны презирают народ Земли.

На деле Велене предложат хорошие откупные, разумеется, лечение дочери и реабилитацию в любом лучшем санатории. Какая мать не пойдет на такое?

Можно еще припугнуть мальчишек ведьмы. Прыткие парни, надо сказать. Аскольд прямо залюбовался. Вышли с пузырями магического пламени против демона высшего уровня. Смешно, глупо, но одновременно и достойно уважения. Защищали свой дом, свою мать. Молодцы, хоть и самоубийцы. Надо будет к ним присмотреться. Хорошие ребята, ничего не скажешь. Иным демонам бы пример взять как не за свою задницу трястись, а семью оберегать.

Аскольд сплюнул и мысли снова вернулись к Велене.

Спать он так и не лег, просто не получилось. Бродил по полутемным залам дворца, заставляя охранников перемещаться вслед за своим повелителем. Ноги сами несли куда-то. Хотя Аскольд понимал – куда – на Землю, к дому Велены.

Слишком много времени он дал ей на сборы. Слишком!

Расправа над подонками, по которым Велена мерила всех демонов Дергошта, немного расслабила эндера. Хотя он предпочел бы хорошую битву. Когда башка очищается от любых мыслей, кровь врагов окропляет лицо живительным нектаром и все инстинкты переключаются на одно – выжить, убить, уничтожить…

Сейчас инстинкты говорили Аскольду совсем другое.

Присвоить себе эту женщину, захватить, уложить в постель и брать, пока несколько рассветов не сменят закаты. Демон затруднялся сказать, как быстро он смог бы насытиться ее телом, ее страстью. Пусть даже под давлением правильных ласк, расчетливой игры на эрогенных зонах. Затруднялся. Потому что еще никогда так сильно никого не желал.

Не-ет! Не желание – огонь разливался по венам Аскольда и все вокруг меркло. Даже хорошая драка, даже битва высших и средних демонов.

Даже расправа над множеством врагов. Медленная, с чувством, как сегодня, в подвале. Хотя нет… там он сорвался. Не мог иначе.

Вспомнилось лицо Велены, когда та плевалась ненавистью к демонам из-за этих мразей – и глаза залила алая пелена.

Аскольд собирался истязать их медленно, получая от этого удовольствие. Удовлетворять зверя внутри, который вдруг проснулся и требовал ведьму – тепленькую, податливую, обнаженную…

Но кадры промелькнули перед взором. То, как Велена старательно сторонилась Аскольда, шарахалась, словно ее касалась гадкая жаба или что-то гораздо омерзительней. Иногда она забывалась – видела в эндере не «демоническое отродье», а мужчину, и мужчину весьма привлекательного. Аскольд помнил, как блеснули в темноте глаза Велены, когда та оценила его обнаженный торс и даже скользнула взглядом чуть дальше… по черной дорожке волос, до низко сидящих штанов.

Как он тогда сдержался, сам не понял. Казалось – взорвется и весь мир разрушит, если не возьмет ее. Но сдержался. А потом Велену опять словно переклинило.

Аскольд как в замедленной съемке видел эти кадры и выдирал конечности у преступников так, словно они угрожали его жизни. Хотя… что такое шестерка демонов, пусть даже и высших, против Аскольда? Даже конечности не размять толком!

Образ Велены не выходил из головы. Преследовал, как бы ни старался эндер думать о чем-то другом.

Она на столе, беспомощная и такая сладкая… что ноги сводит от возбуждения. Она снимает блузку… показывая белую гладкую кожу и бюстгальтер телесного цвета без косточек. Высокая грудь вздымается, глаза сверкают неистовством. Дурная, ничего не соображает. Не понимает, по какому лезвию ходит.

И у эндера сводит челюсти, каждый мускул, каждый орган. Тело болит от желания, и огонь растекается по венам. В голове ни единой мысли, ни единого образа, чтобы зацепиться, не сорваться. Не подмять под себя ведьму, плюнув на ее хотелки и отчаяние…

Он не смог бы остановить себя в тот момент. А она смогла.

Одним взглядом. Таким, что внутри сжималось и хотелось не ласкать ее, а нежить в руках, как младенца. Да-да, и демоны не лишены любви к детям, близким и родственникам. Просто не сюсюкаются с ними, как люди. И не показывают свои слабости другим. Чтобы никто не воспользовался.

За братьев Аскольд отдал бы часть себя. Руку, ногу – неважно. За Велену почему-то тоже. Просто отдал бы, не торгуясь. Гейгерра продешевила, не поняла своей выгоды.

Пожелай она три пальца Аскольда, ухо, ногу – демон и тут не сомневался бы.

Отрастет, заживет, восстановится. Долго, болезненно, через мучения. Но куда легче представить это… чем… То, что Велена больше не посмотрит на него этими обжигающими, бездонными глазами. Хотя бы с ненавистью, хотя бы с презрением. Но посмотрит…

Аскольд задействовал манкорлии, чтобы отвлечься и удивился. Ага! Блудный братец! И где? В салоне «Венера». Не иначе как у своей массажисточки – ведьмы. Повелитель Гойи видел ее пару раз вместе с братом. Маленькая, но юркая, похожая то ли на суслика, то ли на мышку. Пожалуй, на мышку. Кстати, так ее Готрик и звал… ласково – моя мышка.

Вот уж чего Аскольд совсем не понимал – так эту привычку смертных называть других животными. Птичка, ласточка, зайка… мышка. Бред, да и только!

Ольга – та самая массажистка Готрика – называла эндера, высшего демона «мой птеродактиль». Ну просто невероятно мило! Аж зубы сводит.

Готрику нравилось. Наверное, просто потому, что ему нравилась Ольга. Вот назови Велена Аскольда «мой терранозавр» или «мой раптер», эндер бы тоже не стал возражать. Ради бога! Прозвища дают тем, кто небезразличен. Тем, кого любят или ненавидят. Иногда – презирают, но там и прозвища соответственные.

Хорошо, что манкорлии позволяли устанавливать и на Земле. Не везде, конечно же. Но Суфров с пониманием относился к желанию демонов знать, где проводят время их родственники или подданные. И для людей полезно. Если что, от демона высшего уровня защитит только демон высшего уровня. И то далеко не каждый.

Ольга, впрочем, походила не на серую мышку, а на ту, что вызывает у смертных приступы неконтролируемой симпатии. Мимишную, как сейчас иногда говорили на Земле. И демоны приносили эти словечки в качестве заразы в Дергошт.

Большие серые глаза, светлые волосы, достаточно густые для натуральной блондинки, ладная фигурка и особенная стать. Как говорят – она несет себя. Ольга «несла» не смотря на свой маленький рост.

Если Готрик ощущал рядом с Ольгой хотя бы толику того, что чувствовал Аскольд рядом с Веленой… Понятно, почему он перестал брать демониц для развлечений и посещать бары междумирья. Это ведь младшенький познакомил Дементрия с прелестями «Сальвинии». Да и не только этого заведения.

Вот что за чертовка, эта Велена! Даже в мыслях о брате Аскольда нашлось ей место!

А как же зудело снова увидеть ее! Утонуть, обжечься об этот взгляд, следить за гибкими плавными движениями, касаться… Нет, с этим, пожалуй, стоит повременить. Аскольд уже понял, что в общем, ведьма мало отличалась от других женщин. Те же эрогенные зоны, чувствительные точки. Но что-то его в этом не устраивало. То, о чем напомнила на трассе Велена, заставив Аскольда впервые в жизни испытать такой приступ гнева и злости, что у демона в глазах потемнело.

Он видел: не лжет, не рисуется и не набивает себе цену. И от этого хотелось убить целый город, сравнять с землей, порвать каждого встречного и разрушить несколько зданий.

Аскольд наблюдал за Веленой, когда та говорила о сыновьях и дочери, о подруге Наташе и ярость заполняла демона. Обжигала внутренности, рвалась наружу, туманила мозг и требовала выхода. Он все бы отдал за один такой взгляд: теплый, нежный, заботливый…

Под таким даже в полярных льдах Земли не замерзнешь. Даже с сотней магических клинков в груди не почувствуешь боли. Все уйдет на второй план.

Аскольд тряхнул головой, убрал за ухо прядь и еще раз прошелся по холлу. Проклятые мощи! Ну когда же они приедут?! На земле, что, время остановилось?

Аскольд присел на диван и включил видео.

Велена вся такая… лакомая, в халатике на голое тело, аж слюни текут величественно приказывает Лемейру уезжать. Какая женщина! Небрежный поворот шеи, сложенные бантиком губы, невозмутимость на лице даже после зрелища насаженных на пику голов и гениталий врагов. Королева! Настоящая королева. Ее бы прямо оттуда в постель, сдернуть халатик и драть…

Аскольд усмехнулся и покачал головой. Как давно он так заводился? Подростком? Когда в башке только гормоны и полный спермотоксикоз? Демон, все-таки…

Да и с каких пор для повелителя Гойи существует проблема сбросить напряжение? По одному щелчку тут выстроятся самые красивые демоницы. По первому звонку – человеческие женщины: смертные и ведьмы, на любой вкус.

Аскольд скривился, представив эту картину. Как он берет не… Велену.

Да уж. Тут либо в штанах взорвется, либо обуздаешь эту лошадку. Вот только обуздать Велену он не хотел. Хотел ее податливости и нежности. Хотел ее всю: тело, душу и сердце. Всю целиком, до донышка.

Забрать, закрыть от всего мира и наслаждаться.

Эндер поменял позу, понимая, что вряд ли это поможет. Разве что еще кого-то лично порвать на части? Осталось несколько раргоев в подвале, после восстания в Онесси. С ними забавно. Быстрые и словно каменные. Бьешь – словно здание рушишь. Холодные и хладнокровные. Убиваешь – даже не пискнут.

Ну да… Для них смерть – как спутница. Скольких уничтожили в процессе питания? Демонов низшего уровня, людей, чародеев, животных? Кто что любит… есть…

Аскольд задумался, но отмахнулся. Нет, несколько раргоев – на десять минут развлечения. А потом еще подвал отмывай к приезду гостьи. Запах выветривай. Наверняка она брезгливая. Вдруг захочет взглянуть на место казни подонков, что сломали жизнь любимой подруге.

Наташа…

Аскольд сделал знак рукой и из тени колонны вышел Малькирий – коренастый черняк с гладко выбритой головой, отчего его массивные рога казались еще больше.

– Сходи к Гейгерре и приведи ее сюда.

Малькирий приподнял брови, сложил руки по швам.

– Зачем? Она же недавно ушла отсюда, оставив в лечебнице эликсир и полную инструкцию. С врачами поговорила…

Аскольд поднял на Малькирия тяжелый, как каменная глыба, взгляд. Готрик как-то сказал. Посмотрит – и словно на тебя полмира обрушилось.

– Сделаю! – вытянулся черняк. – Приволоку за волосы если потребуется.

– Идиот! – рыкнул Аскольд. – Мне от нее нужна информация! Что попросит – дай, но в рамках. Кровь, кусок плоти – пожалуйста. Ауру и магию не разбазаривай.

Малькирий коротко кивнул и рванул к двери, а его место занял другой охранник – раргой Нальс.

Аскольд зарычал. Вот же идиот! Как он мог забыть, что кроме человеческих медиков о болезни Наташи может и Гейгерра поведать. Тем более, что она сюда уже приходила. Надо было ловить и расспрашивать. А теперь, чего доброго, потребует новых даров.

Надо же как его из-за Велены-то скрючило! Плохо, очень плохо. Правителю нужна холодная голова, а у Аскольда в голове сплошная каша из фантазий о ведьме…

Она и ничего больше. О чем ни подумает – везде Велена мерещится.

Ладно. Придет знахарка, потолкуют.

Человеческие медики прислали Аскольду кучу научных выкладок и результатов исследований.

– Вам пояснить, что означают эти таблицы и медицинские термины? – посмел уточнить у повелителя Гойи какой-то очкастый академик с Земли. Скрутить бы его и пояснить как легко ломаются позвоночники в руках высшего демона – будто сухие ветки дерева.

Аскольд отключился, чтобы не ответить так, как этот человечишка заслуживал. Бравировать перед демоном, старше тебя в сотни раз, тем, что усвоил за тридцать-сорок лет своей ничтожной человеческой жизни? Умно! Хорошо, что сидит в кабинете на другом конце соседнего измерения. Аскольд пожалел бы времени ехать туда ради этого слизняка. И энергии для создания портала.

Изучить документы ему показалось важнее. А этот… ученый сам в один прекрасный день допрыгается. Не все такие великодушные и… занятые как повелитель Гойи.

По всему выходило, что нынешнее состояние Наташи и ее лечение – лучший выход из положения. Мозг подруги Велены умер сразу после суицида и только магия заставляла его работать.

Вкачали нужное количество – и пациент скорее жив, чем мертв.

Надо было дуре мозги прочистить еще до самоубийства. Люди… такие люди…

Делают глупости и потом страдают годами. Не в силах ничего изменить.

Что смертные, что ведьмы – все одинаковые.

Что ж. Гейгерра – последний шанс. Почему-то Аскольду до ужаса хотелось выполнить больше, чем обещал Велене. Хотелось – и все тут. А желание повелителя Гойи – закон.

Аскольд не привык себе отказывать. Да и никто ему не отказывал… До Велены. Она – первая. И первая, кто ушел живым после того, как усомнился в честности повелителя Гойи. Первая, ради кого Аскольд отдал палец Гейгерре. Первая, кого он пригласил в свой замок гостьей, а не любовницей на одну ночь. Она – особенная, не такая как остальные.

Оттого особенно бесило, что Велена сравнивает его с теми выродками, что насиловали, пытали и питались от Наташи.

Нет. Аскольд – не мальчик паинька. Но при мысли о том, что для ведьмы он – такой же как эти… Хотелось зубами вгрызаться в чьи-то глотки, вырывая их с мясом.

Аскольд убедился, что Готрик остался у своей «мышки». Наверное, явится под вечер: довольный и пьяный от общества своей женщины. Потребует ванну, еды побольше, после суточного непрерывного интима и уйдет в свою часть замка.

Впервые Аскольд подумал, что завидует брату. И постарался отмести эту мысль. Чтобы повелитель Гойи опускался до зависти? Очередное впервые?

Ладно. Оставим все это для психоаналитиков.

Ну где же Гейгерра? Почему сегодня все окружающие возятся будто сонные мухи и двигаются медленней зомби? Это что, заразно?

Аскольд пересек холл и все же ударил кулаком в колонну. Та пошла трещинами, мелкое каменное крошево ручейком стекло к сапогам демона. Эндер усмехнулся, помотал головой, вытер кровь с потревоженной культи пальца. Выбросил правую руку вперед, расплавляя колонну магическим пламенем и ликвидируя последствия своего вандализма.

– Повелитель так зол, что крушит собственный замок? – насмешливый голос знахарки прозвучал очень вовремя. Аскольд закончил с делом и лишь затем развернулся к гостье.

Малькирий поклонился и замер в тени колонны.

Гейгерра откинула назад волосы и вновь рассмеялась.

– Соскучился? Или решил, что для симметрии нужно попросить у меня еще одно зелье от рака?

А и, правда? Забавно! Аскольд оскалился в усмешке.

Жестом приказал знахарке разместиться на диване и сам устроился напротив. Еще два жеста – и слуги, что ждали своего часа под лестницей, рванули за напитками.

– Что ты знаешь о «живой коме»?

– С каких это пор великого Аскольда так волнуют человеческие болезни? Доброхотом заделался?

Эндер проигнорировал шутку ведьмы, нахмурился, и Гейгерра перешла к делу.

– Немного я знаю об этом явлении. Примерно вот что. Раньше после смерти мозга человек лежал под аппаратами, которые заставляли работать его внутренние органы. Так женщины могли после гибели выносить младенца или доноры доживали до момента пересадки реципиенту. Тому, кому срочно нужны их сердца, почки, печень и прочие части тела.

– Я понял! – громыхнул на весь холл Аскольд. Слуги задвигались быстрее, сервируя большой стол из черного дерева, рядом с повелителем и его гостьей.

И почему все сегодня пытаются усомниться в интеллекте Аскольда? А, самое главное – какого Ррасхета его это вообще волнует? Мнение очкастого человечишки или этой вот, полукровки… Ни рыба, ни мясо, а ведь туда же.

Аскольд покачал головой.

– Ты начал чувствовать, повелитель Гойи, – без шуток констатировала Гейгерра. – Это станет твоей новой силой и новой слабостью.

Аскольд вскинул брови.

Мол, продолжай, пока разрешаю.

– Те, кто вызывают чувства, делают нас сильнее, когда рядом, – послушно закончила мысль знахарка. – Но лишают сил и рассудка, когда далеко. Это палка о двух концах. Люди останавливают большегрузы, чтобы спасти любимых. И бросаются под поезда, когда те уходят от них.

Вот уж, воистину. Кто мог подумать, поверить, что повелитель Гойи станет похожим на человека? Аскольд снова покачал головой и жестом приказал Гейгерре молчать.

– Вернись к прежней теме.

И так все ясно. Велена – вот его слабость и, возможно, сила.

– Теперь в момент остановки мозга его заливают магической энергией. Это как топливо. Пока она там, все функционирует. Она работает вместо импульсов. Управляет мозгом, передает сигналы телу, считай как хочешь.

– И для ее заливки пациента кладут в больницу и держат на аппаратах три месяца в году. Знаю. Читал. Я хочу знать – живая кома обратима?

Гейгерра пожала плечами.

– Я никогда не лечила таких пациентов. Не знаю. Прости, повелитель. Единственное, что могу предложить – завтра пошлю письма всем знахаркам, у которых достаточно силы и магии. Если кто имел опыт лечения живой комы, приду и расскажу.

– Не завтра! Немедленно! Ты сделаешь это сейчас же! – прорычал Аскольд.

Гейгерра многозначительно хмыкнула, отпила немного прохладного токву – вина из ягод Дергошта – и послушно кивнула.

– Хорошо, повелитель.

Но прежде, чем Аскольд успел что-то сказать, вошел Хортон. Поклонился и сообщил:

– Женщины прибыли. Марго устроили в лечебнице, а Велену вести к вам?

Повелитель Гойи вскочил с места и метнулся к дверям. И только уже возле замка, глядя как неспешно движется ко входу ведьма, подумал, что ведет себя совершенно нелепо.

Гейгерра явно подметила, но ничего не сказала. Знала, что за подобное поплатится головой. Тем более, что услуги ее уже не нужны Аскольду.

Задвинув мысли о собственном нетерпении подальше, эндер зашагал навстречу гостье, разглядывая ее и наслаждаясь этим как изысканным лакомством.

Глазищи горят, аж в жар бросает, походка легкая и стремительная. Не идет – плывет по воздуху, словно и не касается земли маленькими ножками.

Босоножки не скрывают балетный подъем и узкую стопу без шишек или кривых пальцев. Совершенные ноги. Такими и ходить жалко.

Приталенное светлое платье развевается, и юбка обнимает стройные ноги. Ложится прямо туда, куда стоило бы лечь кое-чему другому. Аскольд сглотнул, понимая, что совершенно напрасно отказался от демониц этой ночью. Теперь все в замке, включая его братьев и охрану увидят… восхищение повелителя этой женщиной. И станут ожидать, что эндер немедленно уединится с гостьей в одной из специальных спален для развлечения. На гигантской кровати второго этажа, с балдахином из черного кружева или на огромном мягком ложе третьего.

В голову ударило. Аскольд выпрямился, запустил руки в карманы и поравнялся с Веленой.

– Как устроили Марго? – спросил сходу.

– Нормально, спасибо.

Надо же! Один теплый взгляд, слова благодарности и отсутствие презрения на ее лице – и все, пропал. Ни о чем не думается. В голове какие-то глупости завертелись, а тело словно ничего не весит. Как там люди видели демонов? С крыльями? Может, поэтому.

Аскольд выровнял дыхание и предложил:

– Показать тебе замок?

– Эм… Покажите.

Что ж… Это стоило взгляда Гейгерры. Знахарка вышла на крыльцо замка и наблюдала. Улыбнулась бы – но не под взглядом повелителя Гойи. Нет, точно не в присутствии высшего демона.

Но Аскольд видел – Гейгерру так и распирает. Поэтому сделал резкий жест – мол, иди, работай!

А сам двинулся рядом с Веленой. Взять ее под руку, что ли? Так он и поступил – и тело словно током пронзило. Тепло разлилось повсюду, и где не надо потяжелело окончательно.

Ведьма не отпрянула, но слегка напряглась. Впрочем, какая разница? Ее надо медленно приручать, не останавливаться. И сейчас, когда Велена рада за дочку, самое время.

– Это мой сад. Сама смотри. Деревьям по двадцать-пятьдесят тысячелетий. Они могли видеть ваших доисторических монстров.

В глазах ведьмы промелькнуло удивление, а после – и любопытство. Она чуть приоткрыла рот, но ничего не спросила.

Вот, зараза!

– И? – приподнял бровь Аскольд. – Мы вроде договорились, что ты не стесняешься. Говоришь все, что думаешь.

– А сколько лет расе демонов?

Она любопытная. Вот и еще один крючок.

– Тридцать тысячелетий, может и больше.

– Хм… Тогда почему вы не достигли большего прогресса в технологиях? Большего чем люди, я имею в виду?

Они свернули от входа в замок и двинулись вдоль клумб. Аскольд усмехнулся.

– Мы развивали магию.

Внезапно Велена бросила быстрый взгляд вправо. Там располагалось синее здание в форме конуса – лечебница Аскольда. Личная и с личными же эскулапами повелителя.

– Врачи сказали, что Марго будет принимать процедуры по семь раз в день, – посерьезнела ведьма. – А вечером отдыхать. Могу я видеть ее?

Эндер остановился, крутанул землянку лицом к себе и произнес, кажется, слишком резко:

– Не стоит так вести себя, Велена! Ты не пленница. Ты – моя гостья. Любой дом в Гойе и любое место в моем замке для тебя открыто. В любой момент. Хочешь проверять, как идет лечение дочери – посещай ее хоть по семь раз на дню. После каждой процедуры. И не делай вид, что я тебя в клетке держу!

Почему это так его разозлило? Аскольд не понимал. Но когда облек эмоции в слова сразу полегчало. Велена чуть вскинула бровь и ответила:

– Буду знать.

– Есть несколько мест, перед посещением которых тебе стоит обратиться ко мне или к охране…

– За разрешением?

Аскольд подавил рычание. Проклятые мощи! Почему от ее слов так щемит в груди и вновь до зуда хочется крушить, ломать, убивать?

– Я же сказал! Ты вольна ходить там, где вздумается! Что неясного в этих словах? А?

Не удержался – взял Велену за подбородок и заставил встретиться с ним взглядом.

– Тогда зачем? – с вызовом уточнила она.

Аскольд усмехнулся, убрал руку. Покачал головой. Ну вот что она с ним делает? А главное – как? Ведь ни одна любовница не вила веревки из старшего эндера. Каждая подчинялась, ублажала, делала все, чтобы Аскольд остался доволен. Только не Велена… Да и не любовница она… Не только потому, что между ведьмой и эндером еще ничего не случилось. Просто это слово не подходило для Велены. Совсем и ни при каких обстоятельствах.

– В подвале мы пытаем и казним. То еще зрелище для твоей хрупкой психики, – как можно ровнее ответил Аскольд.

Велена вдруг рассмеялась: не наигранно, заливисто и неожиданно в глазах ее промелькнуло совсем другое выражение.

– Асс… кольд… Спасибо за… Наташу. И за… Марго…

Проклятые мощи! И почему сейчас ему вдруг хочется летать? Петь, танцевать, как полудурку под кайфом? И почему он ощущает себя именно так – под кайфом?

Повелитель Гойи тряхнул головой снова, но наваждение не развеялось. Взгляд Велены – вот что усиливало его, дурманило, заставляло забыть обо всем. Буквально. Полностью.

«Балдею, когда она рядом». Сказал как-то однажды Готрик. Про свою Олю, конечно же. Только теперь до Аскольда дошло – как это. Балдеть. От близости женщины.

– Повтори, что сказала! – скомандовал он и усмехнулся. Понял. Взгляд Велены вмиг изменился – стал холодным, колючим. И, проклятые мощи, Аскольда это сейчас заботило больше, чем возвращение Готрика, смуты в Онесси и проблемы в Костроле.

Ведьма закрылась. Скрестила руки на груди и затихла.

Аскольд продолжил словесный экскурс, стараясь сгладить впечатление.

– Еще здесь есть мой личный зверинец и… дом с ездовыми животными. Туда одной тоже лучше не ходить. Взять сопровождающего. Меня или охранника.

Звери опасны, даже пока они в клетках.

Велена слушала, чуть наклонив голову и косясь на Аскольда совсем не так, как тому нравилось. Эндер почти приказал ей поменять выражение лица и глаз. Расслабиться, улыбнуться, раскрыться… Но проглотил фразу и жестом предложил двинуться дальше.