Как украсть чужую невесту Абалова Татьяна

Глава 5

Не веря своим глазам, Ева потрогала странный каббалистический знак, неизвестно откуда взявшийся на плече. На ощупь кожа была совершенно гладкой.

– Мамочки, что это?!

– И сколько ты выпила на вечеринке Ксении?

– Ну… – Ева так растерялась, что никак не могла сообразить, что отвечать. Она терла и терла рисунок, все еще надеясь, что это простая наклейка.

– Все такая же безголовая, – произнес Максим и вышел из комнаты.

Ева побежала следом. Поскреблась в закрытую дверь спальни.

– Максим, это какое–то недоразумение! Сам подумай, татуировки не заживают за три дня. Это что–то другое.

– Нужно напиться до бесчувствия, чтобы позволить сотворить с собой подобное. Ты даже не знаешь, что означает рисунок.

– Я… Я не помню ничего такого. Вроде все было нормально. Да и не пили почти. Мы с Ксюшей не разлучались ни на минуту. Ну, если только во время медленного танца.

Максим ударил по двери кулаком.

Плача, Ева переоделась. Подумав немного, сняла злополучное кольцо и положила на стол у свечи. Вызвала такси и вышла на улицу. Она не могла оставаться в доме, где ее не хотят видеть.

В поселок приехала после полуночи. Родственники спали и, если бы не Драко – охранный пес, принявшийся от радости выть, так никто и не проснулся бы.

– Мам, только не говори о плече папе. Вообще никому не говори. Дай мне самой сначала разобраться.

О ссоре с Максимом, а тем более, о видении в кафе Ева не рассказала бы и под дулом пистолета. Слишком много волнующей информации для глубокой ночи. Да и для светлого дня ее чересчур.

Мама куталась в платок и поджимала пальцы босых ног. На улице разыгралась непогода, и дома как следует сквозило. Пора готовиться к зиме.

– Хорошо, я могила, – такая же как дочь улыбчивая, отчего на щеках появлялись милые ямочки, Лариса Петровна – завуч местной школы, нащупала ногой «убежавшие» тапочки и пошлепала в коридор. Вытащив из антресолей коробку со всякой всячиной, порылась в ней. Найдя лупу, сняла с вешалки фонарь.

– Повернись спиной. Лямку лифчика спусти. Я как следует рассмотрю. Вдруг там нехорошее слово написано.

– Мама! И ты туда же! Я бы запомнила, если бы мне на спине чертили.

– Тише. Разбудишь всех в доме, – шикнула мама. – Смотри–ка, переливается.

– Что переливается? – испугавшись, Ева обернулась.

– Каждая линия, если разглядывать в лупу, переливается. Так она синяя, а вот так, – Лариса Петровна повернула увеличительное стекло под другим углом, – зеленая. А если сбоку, то розовая. Чудно!

– В понедельник в тату–салон схожу. У мастеров есть каталоги, может, найду похожий рисунок.

– Слушай, а у тебя на неделе плечо болело. Не то самое?

Ева сделала большие глаза. А ведь точно!

– Мама, я, кажется, скоро с ума сойду.

До понедельника Ева сойти с ума не успела, хотя младшие братья и сестры вовсю старались.

В общаге прежде всего допросила Ксюшу, но та лишь громко ахала и цокала языком, терла тату спиртом и созывала на помощь подруг. Вскоре посмотреть на необычный феномен, оставшийся после аллергии, сбежалась вся общага. Фотографировали и отправляли картинку в поиск, но интернет тоже не помог.

В тату–салоне бородатый мастер, на чьем теле не осталось свободного места для творчества, фото рассматривать отказался.

– Яви в реале.

Реал озадачил не только бородача, но и всех его друзей. И приятелей друзей, которые получили видео. Ева чувствовала себя мартышкой в зоопарке.

– Номер оставь. Если что, звякну.

***

Жизнь на островах возвращалась в прежнее русло. Дехар, распрощавшись со старым капитаном и сыном, оставшимся служить на флагмане, еще раз навестил дочь. Вышел он из башни Тлена удрученный. Ему предстоял разговор с супругой, должной быть готовой потерять дочь. Князь не простит глупую выходку Инхи. Убить не убьет, но высадит где–нибудь на суше, что равносильно смерти. Небоходы с трудом уживались на статичной тверди. Да и боящиеся неба их не жаловали. Извечное соперничество между имеющими крылья и ползающими на брюхе не давало народам сблизиться.

Виру–Виру, славящийся своими тучными стадами, прислав извинения в виде колбас и окороков, лег на прежний курс. Как и сам флагман. Их ждал крупный портовый город Соломож. Проблемы проблемами, а заправиться провизией и товарами, которые не производило княжество, не мешало бы.

Инха вела себя тихо, но ровно до тех пор, пока не выведала у охранника, что небоходы вернулись от оракула в прежнем составе. Вспышки ее торжествующего смеха, разносящегося по гулкой башне и слышные в любом уголке крепости, заставляли вздрагивать.

– И на что девка надеется? – вопрошал себя тир Пикарт и задумчиво кусал мундштук трубки.

Всю неделю старик думал, как преподнести князю, что операцию с колодцем они провалили. Ходил в покои, садился рядом с кроватью и начинал беседовать, объяснять, оправдываться, но лорд не слышал. Лежал бревном.

Князь пришел в себя на целые сутки раньше ожидаемого срока. Потянулся и попытался встать, но едва не упал на пол. Хорошо, что старый капитан был рядом.

– Тише–тише, все хорошо, – тир Пикарт успокаивающе похлопал лорда по плечу. Другой рукой сделал нетерпеливый жест, требуя, чтобы слуги подали воды.

– Что? Что такое? – голос милорда не слушался.

– Попейте. Смочите горло.

Народ засуетился. Кто–то погнал на кухню, чтобы принести бульон, кто–то готовил ванну с укрепляющими травами.

Беготня князя удивила.

– Что случилось?

Ему не ответили, что опять–таки заставило напрячься и искать того, кто даст разъяснения. Повозив рукой по постели рядом с собой, Лерис нахмурился.

– Где Инха? Позовите ее.

– Инха прийти не может, – старик вздохнул и отвел глаза. Ему не понравилось, что князь вспомнил о любовнице. Привязался, значит, к ней сильнее, чем думалось. И вот как теперь объясняться?

– Я велю, – Лерис уже злился.

– Погодите сверкать глазами, милорд. Вам бы к мовилу сходить. Пока вы спали, он перевернулся. Остров крепко тряхнуло.

– А почему я не почувствовал?

Старый капитан отвернулся к окну.

– Да что тут вообще происходит?!

– Сходите к мовилу, – тир Пикарт низко поклонился, и это удивило князя еще больше.

– Ладно, схожу.

Мовил для лорда был важней любой девки. Старый небоход специально напомнил о нем. Единение князя и древнего существа работало благодатно для обеих сторон. Мовилы жили благодаря крови Птородеев, но и Птородеи черпали полной ладонью из их магического источника. Сейчас для возвращения сил князю требовались не супы и отвары, а визит в подземелье. Там он придет в себя, там же откроет то, чего не знал.

Лорд заставил себя подняться, но комната отчего–то зашаталась. Пришлось схватиться за стену.

– Бездна меня подери!

Прибежавший Сталко тут же подставил плечо под руку князя. Высокий в отца, но еще слишком юный, чтобы в одиночку удержать взрослого мужчину, он побагровел лицом.

– Я провожу, милорд.

Гордый лорд оттолкнул унизительную для себя помощь. И спрашивать больше не стал, что с ним творится. Сам разберется, правильно сказал старик.

Так и дошел нетвердым шагом до двери, ведущей из покоев прямиком в логово мовила.

Как только Лерис скрылся в проходе, тир Пикарт в изнеможении опустился в кресло. Пройдет совсем немного времени, князь придет в себя и потребует доклада. Как бы не порушил все вокруг, узнав, какой сегодня день. Понятно же, что ничего не помнит.

У мовила было тепло и душно. Кристаллики соли на стенах пещеры слабо светились. Наполненный влагой воздух моментально заставил рубашку липнуть к телу. Князь снял ее, воглую, с трудом. Бездну времени потратил, чтобы вытянуть руки из рукавов. Штаны тоже сопротивлялись, лорд их едва не порвал. От нетерпения и слабости. И от злости, что слаб. Но зато как сделалось легко, когда на теле не осталось тряпок. Лерис предвкушающе улыбнулся и нырнул в теплую воду подземного озера. Сделав с дюжину махов руками, уткнулся головой в лежащего мовила. Тот, узнав, заурчал. По воде пошла рябь, и тысячи разноцветных искорок заплясали на мелких волнах.

– Здравствуй, родная! – князь погладил влажный бок магического существа. Тайна из тайн. Никто из небоходов не догадывался, что мовилы не бесполые. На флагманском острове жила самка. Птородеи называли ее Матерью всех мовилов. Мать древняя, но еще сильная. Ее «сыновья» безропотно подчинялись ей. Она умела говорить с ними, даже если их острова находились на другом конце мира. Когда–то «мальчиков» было больше двадцати, а теперь осталось всего семь.

Люди жестоки и глупы. Осваивая летающие острова, они вели себя подобно дикарям. Находя вход в пещеру, беспощадно расправлялись с сидящим там монстром, не понимая, что только благодаря ему умеют летать. И погибали вместе с островом.

Предки рода Птородеев сумели приручить мовилов, а когда поняли, что те разумны, побратались с ними. Магия связала их так крепко, что зверь и человек уже не могли существовать друг без друга.

– Говорят, ты плохо себя вела?

Мовил издал вздох похожий на стон, и Лерис понял, как испугалась Мать.

– За меня? Ты боялась за меня? Но с чего?

Лерис не увидел, почувствовал, как сжалось ее сердце, когда он бездыханный упал на подушки. Мать, страдая по кровному брату, пыталась вырваться из оцепенения, но не смогла. Неловко перевернувшись на другой бок, подняла лишь волну и заставила озеро выплеснуться.

– Думала, меня отравили?

Мовил утробно рыкнул.

– Но я просто спал. Видишь, я цел и невредим.

Сказал «видишь» и засмеялся. Мовилы были слепы, но могли видеть мир его глазами. Конечно, матери и сыновьям сделалось страшно, когда Лерис вдруг потерял сознание. Отсюда и волнение. Но поняв, что брат жив, успокоились и приготовились ждать.

– Но кому понадобилось усыпить меня?

Мовил вновь рыкнул. По воде пошла рябь. Словно он был недоволен недогадливостью друга.

Лерис закрыл глаза, чтобы вспомнить, кого видел рядом перед тем уплыть в мир снов.

Инха поднесла ему кубок с вином. Голая, только что вкусившая наслаждение. Испарина мелким бисером блестела в ложбинке между полушариями крепкой груди.

– В последний раз, – произнесла она, слизав с его губ капельки вина. – Завтра ты можешь вернуться от оракула с другой.

Князь открыл глаза.

– Какое сегодня число?!

Мать ответить не могла. Мовилы не мыслят такими понятиями как дата или время года. У них в запасе всегда вечность. Странные и непонятные для простого человека существа.

Как–то в одном из восточных городов Лерис купил необыкновенной красоты шелк. Ткань переливалась, была легка и приятна на ощупь. Словно кожа юной девы.

Заинтересовавшись, Лерис посетил местную мастерскую, где тысячи коконов шелкопряда, похожих на мохнатые клубочки, плавали в воде. Только так можно было размотать тончайшую нить. Старый мастер показал гостю все стадии сотворения чуда, начинающегося с мелкой личинки и завершающегося рождением бабочки. Самка отложит яйца, чтобы продолжить бесконечный процесс возрождения. Именно тогда Лерис заметил пугающую схожесть со своим княжеством.

Для молодого лорда Птородея было откровением, что мевисы напоминают куколок шелкопряда, а острова – их коконы. Увидев, как, прогрызая путь на свободу, из кокона выбирается бабочка, князь содрогнулся.

Прошло много лет, но его так и не отпустил страх, что однажды и его «куколка» превратится в бабочку и выберется на свет, разрушив их общий дом. Вот поэтому Лериса тревожило, когда мевисы начинали двигаться, а тем более переворачиваться. Он успокаивал себя тем, что между тварями из восточной мастерской и его мевисами существуют отличия. И самое важное из них: коконы шелкопряда не способны летать, а его острова летают.

Быстро одевшись, Лерис направился в рубку. Смутное подозрение, что он проспал слишком долго, обрело доказанную реальность. Тут не надо было гадать, какое сегодня число. Остров висел над оживленным городом, но на его горизонте не видны были острые шпили храма оракула.

– Где мы находимся? – спросил только для того, чтобы утвердиться в своей правоте.

Дежурный, поняв, кто посетил пост, вскочил с места. Он не смог скрыть радость.

– Четвертые сутки висим над Соломожем, милорд, – звонко отрапортовал небоход.

– Проклятье!

Путь Лериса лежал к смотровой площадке, где его поджидал замирающий от беспокойства капитан. Тот видел порывистость движений князя. Желая добраться до цели как можно быстрее, Лерис пренебрегал тропинками с ограждающими канатами. Пер напрямик, перепрыгивая с мостика на мостик.

Тир Пикарт втянул голову в плечи и полез в карман за трубкой. Сжав ее в кулаке, почувствовал себя увереннее.

– Рассказывай.

Князь после забега дышал тяжело. Его ноздри раздувались, глаза хищно щурились, а все тело выражало готовность прыгнуть и придушить жертву.

– Сынок, не пугай старика. Не дай боги сердце остановится, и тогда ты никогда не узнаешь, как выглядит твоя истинная. Я один из живущих в этом мире видел ее.

– Не понял?

– А как понять, если мы тебя, бездыханного, на закорках в храм втащили и все как полагается по ритуалу выполнили.

– Не понял? – князь недоверчиво склонил голову к плечу. Он смотрел на старика так, точно тот вдруг повредился умом.

Тир Пикарт набрал в грудь воздуха, готовясь махом выложить все то, что случилось пять дней назад.

– Положили вас, милорд, у колодца. Думали, главное, что на зов явился. В следующий раз не откажут, пригласят в храм. А хитрый артефакт возьми и яви облик девы. Я руку–то вашу в воду булькнул, но суженая вдруг кричать принялась. Не иначе подумала, что ей мертвец на тот свет отправиться предлагает. Глаза–то ваши были закрыты, – старик не выдержал, сунул трубку в рот. Правильно говорит супружница, для него трубка словно соска для младенца. Вмиг успокаивает.

– Вытащили или нет нареченную? – князь перебил. Ему не терпелось услышать итог.

– Нет. Колодец вдруг льдом зарос, еле вашу руку успел спасти.

Лерис скрипнул зубами.

– Знал, что это был мой последний шанс?

– Знал, – капитан отвел глаза в сторону. Не хотел видеть, как боль разочарования и невозможности что–либо исправить скручивает лорда. – Но уверен, надежда осталась. Потому как… – и замолчал, думая, как преподнести новость, которая может как обнадежить, так и привести в исступление.

Лорд схватил старика за плечи. Тряхнул, едва не оторвав голову. Треуголка слетела и, подхваченная ветром, поскакала по площадке.

– Говори!

– Помнится во все прошлые разы символы, начерченные оракулом на вашей спине, за пару дней проходили. А тут все иначе. Прошла чуть ли не неделя, а клеймо делается не только ярче, но и… шире. Точно его продолжают рисовать. Я самолично каждое утро его границы замерял.

– Это значит, что колодец обручил нас по всем правилам.

– В том и дело. Остается только отыскать истинную. А уж потом она от вас никуда не денется.

Дежурный в рубке с удивлением смотрел, как князь раздевается перед капитаном, а потом вертится, силясь рассмотреть замысловатый рисунок на плече.

Когда не получилось, гаркнул так, что оба небохода, наблюдающие за полуголым князем, вздрогнули:

– Позвать сюда Сталко!

На Рубе все знали, что сын капитана Виру–Виру отменный художник. Старик даже пожалел, что вызвался остаться у колодца он, а не юное дарование. Сейчас намалевал бы портрет княжеской суженой и не пришлось бы объяснять, что волос у нее длинные, а грудь, к–хм, колесом.

Сталко явился незамедлительно. Летел так же, как и сам князь, пренебрегая страховочными канатами и проложенными тропами.

– Повторить сможешь? – Лерис повернулся спиной к мальчишке.

– Так точно.

– Идем, – не оборачиваясь на брошенную одежду, князь направился в сторону библиотеки. Там есть все, что поможет определить, кем является его суженая.

Старик не припустился вдогонку. Все равно не поспел бы за молодыми. Собрал вещи и пошаркал следом.

К тому времени, когда он добрался до библиотеки, Сталко уже закончил рисунок, и князь внимательно его рассматривал. Потом, сорвавшись с места, полез на полки. Нужные книги вытаскивал и в нетерпении скидывал вниз. Юный небоход их подбирал, укладывал в стопку и сносил к столу.

Тир Пикарт пристроился на одном из стульев и, сунув трубку в рот, наблюдал, как растет гора фолиантов, многие из которых были написаны на языках многонациональной Себатры.

Глава 6

Через час листания фолиантов и невнятного бормотания на всевозможных языках, небесный лорд поднял голову. Нет, на его лице не сияло радостное возбуждение, как того ожидали невольные свидетели княжеских метаний. Наоборот, Лерис сделался хмур.

– Итак, – он ткнул пальцем в закорючку, являющуюся частью клейма, – ее зовут Ева.

Оба небохода, боявшиеся все это время издать хоть звук, кивнули. Они застыли в предвкушении, что сейчас им откроется тайна рисунка, ведь закорючка на нем была не одна, но лорд захлопнул книгу. Звякнул замочками фолианта и произнес:

– На этом все.

– Как все? – Сталко непонимающе оглядел помятый листок. – Тут столько всяких узоров. Неужели они дают только имя?

– Нет, – князь устало откинулся на спинку стула. – Не только имя, но и многое другое. Вот например, вы когда–нибудь задумывались, почему истинная, из какого бы края она ни пришла, чисто говорит на языке мужа?

Небоходы отрицательно помотали головами. Откуда им знать? Среди них лишь князь удостоился приглашения к оракулу. Тир Пикарт добыл жену вовсе не в колодце, а самолично выкрал из отчего дома. Небоходы частенько воровали женщин у боящихся неба. Еще одна причина, почему их не любили. Но у островитян был свой резон – нельзя бесконечно жениться на обитателях княжества. Как бы их ни была велика популяция, нужно время от времени обновлять кровь. Сталко же вовсе не знал любви, а потому даже не задумывался, на каком языке будет говорить его будущая жена.

– Как тогда она догадалась, какой язык следует выучить? – князь небрежно, с долей досады отодвинул последнюю из изучаемых книг. – Стран в Себатре, не считая мелких княжеств, около ста пятидесяти. И везде свой язык или наречие. А суженая начинает говорить, как по писанному.

– И отчего же, милорд? – глаза Сталко горели. Когда бы еще пришлось услышать, как творит магию древний артефакт.

– Магическая стигма несет в себе все необходимые знания. Оракул лишь делает наметки на коже, точно прокладывает канву, а остальное дорисовывает магия колодца.

– Стигма… – завороженно произнес незнакомое слово юный небоход.

Старик легонько пнул мальчишку, чтобы тот не забывался и не перебивал лорда.

– Стоит избранной колодцем женщине попасть в общество, говорящее на другом языке, как в ней просыпается способность понимать чужую речь. Свободно общаться не только устно, но и письменно. То же самое происходит и с женихом. Стигма делает его сведущим.

– И вы не нашли язык, который вдруг сделался для вас понятным? – старик и не сомневался, что князь не найдет. Видел, что на столе собираются книги на разных языках, но даже не подумал останавливать изыскательский порыв милорда. Тот не поверил бы, пока не перекопал бы все источники. Теперь можно и повиниться.

– У меня была надежда, что я уже знаю язык невесты. Я владею восьмью основными языками Себатры, не считая их наречий. Но, но нет. Ни один из них не слышался мне как родной. Отсюда вывод, Ева не живет в нашем мире.

– А где же она живет? – Сталко выпучил глаза. Для него стало невероятным открытием, что мир не ограничивается Себатрой.

– В одном из чужих миров.

– А их сколько? – пытливый юношеский ум не давал покоя.

– Сколько звезд на небе.

– И как же вы найдете Еву?

– А в этом мне поможет тир Пикарт. Неправда ли, капитан? – взгляд переместился на старика, и тот, вздохнув, вытащил трубку изо рта.

– Чистая правда. Ваша истинная не живет в нашем мире. Но я ума не приложу, как вы сможете ее отыскать.

– Расскажи, какая она?

– Красивая, – капитан поймал, как выдохнул князь на этом слове. Не знает, где найти, а уже переживает, не досталась ли ему дурнушка. Оно и понятно, жить с той, что придется не по душе, тяжело. Это как навязанный брак. Терпеть рядом за столом сложно, не то что ложиться в кровать… Нет, тут точно не любовь. Старик сочувствовал тем, кто вынужден получать женщину через колодец. Тут даже раскрасавица может сделаться нежеланной. – Светловолосая и… – тир Пикарто не знал, что еще сказать. – Не толстая вроде. А за ней люди в странных одеждах. И какие–то механизмы. Что–то шипит. Музыка играет не наша. Другая. Непонятная. Мне жаль, милорд, что колодец подсунул вам неизвестно кого.

– Как подсунул, так и ответит за то, что явил.

Князь понялся, одернул ворот рубашки. Так и не оделся толком, торопясь выяснить, что случилось, пока он спал.

– Сталко, направляйся в рубку. Пусть объявят, что к утру все должны прибыть на остров. Ровно в полдень Руб возвращается в Арматорию.

Когда юный небоход убежал, Лерис перевел взгляд на старика.

– Куда ты дел Инху?

Тот аж запнулся. Собирался улизнуть от ответа, но старость не позволила быть таким же расторопным, как Сталко. Пришлось открыться, что бывшая любовница князя томится в темнице.

Услышав о том, Лерис тут же направился к башне Тлена.

– Не ходи за мной, – остановил он старика. – Все, что могли, вы уже сделали.

– Будьте осторожны, мой лорд. Инха уже не та, что была прежде. В ее глазах поселилось безумие, – попытался предостеречь тир Пикарт, но Лерис уже покинул библиотеку. – Скор ты на расправу, князь. А мы ведь хотели как лучше.

Идя по гулкому двору, Лерис прислушивался к окружающим его звукам. Едва слышно гудел мовил. Показалось или нет, что к привычным ноткам его песни прибавилась радость? Неужели почувствовал, что жизнь его брата скоро изменится? Появится хозяйка, а потом и дети. Дети… Князь тряхнул головой, отгоняя тревожные мысли. Обязательно найдет, и обязательно появятся.

На крепостной стене перекрикивались часовые – время смены поста. Даже будучи в небе, стража не оставляла службу. Дисциплина не раз выручала. Особенно тогда, когда под княжеством находился крупный торговый порт, где мошенников пруд пруди. Чужие на острове не нужны.

Трещали лебедки, поднимающие клети с закупленным товаром. Только с этой стороны острова их было шесть. Ржали лошади, так и не привыкшие к высоте. Им завязывали глаза, чтобы от испуга гривастые не разнесли клеть. Островитяне возвращались. Руб снимется с места один, оставив остальные острова завершить покупки.

«Сколько понадобится времени в Арматории, чтобы уладить проблему? День? Неделя? Месяц?» – спрашивал себя Лерис.

Чужеземка в мыслях князя была именно проблемой. Он столько ждал встречи с ней, а теперь не рад. Винил ее за то, что не протянула руку. Досадовал, что колодец выбрал неподходящий момента. Оракула же вовсе ругал последними словами. Его князь всегда недолюбливал. Чувствовал гнилую душонку, а доказать подлость храмовика не мог. Надеялся, что однажды забудет и о нем, и о храме. А оно вон как вышло. Сейчас сам на поклон пойдет. От этого становилось еще муторнее.

Князь до боли сжал зубы. Не понимал, почему боги так на него обозлились. За что ему такое наказание? Простое действо превратилось в испытание. Одно дело протянуть руку и вытащить ту, что дарована судьбой. Пусть даже дар не придется по душе. Совсем другое застрять у колодца на неопределенный срок, пытаясь поймать призрачную деву.

Дева. Лерис усмехнулся. Какая она? Понравится ли ему? А он ей? Если нет, придется ломать. И ее, и себя. Спать с женщиной можно и с закрытыми глазами. Дети – вот что требовалось от нее прежде всего. Приложится любовь – счастье, нет – и с этим живут. Мало кто из владык верен своей истинной, сонм любовниц тому доказательство. Это только в легендах протягивающие друг другу руки больше никогда не разрывали дарованную магией связь. Смотрели в глаза с нежностью и бесконечной любовью. Ушли те благодатные дни, забылись легенды, осталась лишь повинность. Откажешься от зова, не видать тебе детей. Вот и все счастье. Любви уже никто не ищет.

«Как все не вовремя!»

Княжество прикупило две новые шахты в горах Старосвета, и их нужно начать разрабатывать еще до наступления зимы. На высоте она особо злая, остаться – обречь людей на гибель.