Позывной «Волкодав». Огонь Сталинграда Савицкий Георгий

© Савицкий Г. В., 2018

© ООО «Издательство «Яуза», 2018

© ООО «Издательство «Эксмо», 2018

«…До последней капли крови защищать каждую позицию… цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности…»

Из Приказа № 227

Пролог

Огромный город, дугой раскинувшийся по берегу Волги, был погружен в темноту – соблюдалась светомаскировка. Кое-где светились зарева пожарищ – результаты бесчеловечной бомбардировки Люфтваффе. Ориентируясь на это зарево, экипаж огромного, похожего на летающего кита «Юнкерса-90» и вел воздушный корабль.

Четырехмоторный военно-транспортный самолет Люфтваффе взлетел с аэродрома в оккупированном гитлеровцами Днепропетровске и взял курс на Сталинград. Полет проходил сложно – над морем – до все еще обороняющегося Ростова-на-Дону, а после – до самого города Сталина. Весьма скромного, всего лишь 650 километров, боевого радиуса обычного транспортного самолета Люфтваффе – «Юнкерса-52» явно не хватало, чтобы преодолеть необходимое расстояние в глубоком тылу русских. Пока их армия фанатично цеплялась за развалины Ростова, нечего было и думать, чтобы добраться до Сталинграда и обрушиться на этот важный промышленный и транспортный центр всей мощью Вермахта. Но вот диверсии, террор и вредительство – это как раз то, что нужно!

Четырехмоторный двухкилевой «Юнкерс-90» вез в своем чреве два десятка вооруженных до зубов «пассажиров» из диверсионного полка «Бранденбург-800». Это не были предатели и перебежчики, прошедшие спецподготовку в одной из разведшкол. Все – военнослужащие Абвера, которые обеспечивали победоносный «Блицкриг» в Польше и во Франции, участвовали в парашютном десанте на бельгийский форт Эбен Эмаль в 1940 году. На тот момент это была первая в мире десантная операция с использованием планеров. Неприступный со всех направлений бельгийский форт пал от молниеносной атаки с воздуха!

Гитлеровские десантники считали, что так же падет и город, названный в честь Главы СССР Иосифа Сталина.

В салоне самолета на полу лежали тюки с оружием, боеприпасами, взрывчаткой, другим снаряжением. Это все тоже планировалось сбросить на парашютах. Диверсионная группа полка «Бранденбург-800» рассчитывала закрепиться в Сталинграде надолго. С немецкой методичностью сеять смерть, разрушения и панику в городе Сталина.

Вспыхнула сигнальная лампа над дверью, открылся «темный портал» во мглу и неизвестность. Но диверсанты Абвера были крепкими ребятами, с «хозяйством», выкованным из крупповской брони!

Один за другим они исчезали в проеме десантного люка. Серые, с маскировочными разводами, купола парашютов были практически незаметны на фоне ночного неба. По расчетам командира группы, они должны были приземлиться за Волгой, там, где еще не было городской застройки. Многочисленные хутора и деревеньки, множество островов позволяли скрыться, организовать сеть тайных баз и схронов и уже оттуда скрытно атаковать основные промышленные предприятия города. Сталинградский тракторный, а фактически – танковый завод, нефтеналивные емкости Нефтесиндиката, огромный элеватор, железнодорожный вокзал, электростанция – все это были первоочередные цели гитлеровских диверсантов.

Приземление было более жестким, чем рассчитывал командир диверсионной группы полка «Бранденбург-800». Советская земля встретила не только ударом по подошвам сапог, но и не менее сокрушительным ударом приклада автомата по черепу. Окружающая тьма вдруг полыхнула ярчайшей вспышкой, внутри черепа будто бы взорвалась граната, а потом командир немецкой диверсионной группы провалился во тьму гораздо более густую, чем непроглядная волжская ночь…

Во тьме на земле завязалась жестокая рукопашная схватка. Приземлившихся немецких парашютистов внезапно атаковали неуловимые тени. Они жестко взяли в оборот матерых агентов Абвера. Дезориентирующий удар, жесткий захват в стиле боевого самбо, и не менее жесткий бросок. И вот уже поверженный враг хрипит, а горло перехвачено удушающим приемом.

Вместе с неуловимыми ночными бойцами диверсантов Абвера атаковали огромные, клыкастые животные. Панический ужас обуял закаленных в десантных операциях в Европе агентов «Бранденбурга-800». Казалось, что в атеистической Советской России большевики превратились в бесстрашных берсерков-оборотней! Огромные псы налетали на немецких диверсантов, в прыжке валили их на землю и держали разъятые клыкастые пасти в каких-нибудь сантиметрах от горла врага. Некоторые диверсанты успевали выхватить пистолеты, но тут же стальные челюсти служебных собак смыкались на руке с оружием.

В считаные минуты побоище было закончено.

В темном небе слышался гул удаляющегося немецкого самолета. Его отслеживала советская радиолокационная станция, так называемый «радиоуловитель самолетов» РУС-2. Это был самый первый советский импульсный радиолокатор, который приняли на вооружение в конце лета 1940 года. А первый опыт по радиолокационному обнаружению самолетов в СССР был произведен еще в январе 1934 года в Ленинграде.

Советские зенитки молчали, чтобы не раскрыть засаду на гитлеровских диверсантов. Для агентов «Бранденбурга-800» удаляющийся гул «Юнкерса-90» стал прощальной музыкой. Теперь у них был простой выбор – встать к стенке или сотрудничать с контрразведкой НКВД.

Командир подразделения, вступившего в рукопашную схватку с немецкими парашютистами, подошел к радисту.

– Сообщи в штаб, операция прошла успешно. Все парашютисты задержаны, с нашей стороны двое легкораненых. Командир Особого отряда НКВД по охране Юго-Западного фронта [1] лейтенант Ракитин.

Глава 1

Песчинка в жерновах истории

Лейтенант Госбезопасности Виктор Ракитин… Сколько таких лейтенантов было разбросано по всем фронтам, дивизиям и полкам Красной Армии?.. Десятки и сотни тысяч. Они поднимали роты и взводы в атаку, идя на верную смерть. Они честно несли тяжкое бремя воинской службы – с его караулами и нарядами, тревогами и марш-бросками, вечным недосыпанием и тяжелейшим нервным напряжением. Скольких из них уже перемололи безжалостные жернова величайшей войны на планете? Скольких еще эти жернова разотрут?..

А вот с песчинкой-Ракитиным адские жернова гитлеровской машины смерти забуксовали, были вынуждены замедлить свой ход. Совсем незаметно в общемировом масштабе, но все-таки…

Виктор Ракитин оказался «не к месту и не ко времени», но и героем он не стал. Просто он «провалился» более чем на полвека, попал из охваченного войной Донецка 2016 года прямиком в осень 1941-го – в родной город Сталина. Он даже и сам не понял поначалу, что с ним произошло.

Группа спецназа МГБ самопровозглашенной Донецкой Народной Республики участвовала в спецоперации по захвату террористов «Правого сектора» [2]. Спецназовец Ракитин пристрелил одного из бандеровцев, который попытался оказать сопротивление, но и сам попал под взрыв гранаты. Бронежилет и шлем с пулестойким забралом ослабили роковой удар, но Ракитин балансировал на грани жизни и смерти. А его сознание «провалилось» более чем на полвека назад. Но и в этих временах воин Республики продолжил «работу по профилю» – сражался с диверсантами и шпионами, задерживал вредителей, собственноручно расстреливал дезертиров. Пройдя огненный ад сорок первого года, он от звания старшего сержанта погранвойск НКВД дослужился до офицерского звания лейтенанта Госбезопасности, был ранен и награжден боевыми орденами. Но главная цель была все еще далека, как и Великая Победа. Виктор Ракитин хотел уничтожать бандеровцев в их логове – в Карпатах. А до 1944 года было еще ой как далеко! Нужно было выстоять и победить здесь и сейчас, чтобы прожить еще один день, полный смертельной опасности и непредсказуемых поворотов переменчивой фронтовой судьбы… Но у Виктора Ракитина, лейтенанта Ракитина, была цель – она наполняла его жизнь смыслом.

Даже крохотная песчинка может при желании и удачном стечении обстоятельств заставить жернова истории вращаться медленнее.

На вооружение Особого отряда НКВД по охране тыла Юго-Западного фронта поступили новые пистолеты-пулеметы конструкции Судаева. Оружие вызвало весьма неоднозначные мнения среди пограничников, из которых обычно комплектовались части по охране тыла действующей армии. Войска НКВД всегда одними из первых получали и испытывали в бою новые образцы вооружения. В этом отношении Госбезопасность была весьма передовой структурой военного времени в плане обеспечения новейшим вооружением, снаряжением и оборудованием. В июле 1942 года серийный выпуск нового пистолета-пулемета конструктора Алексея Ивановича Судаева только планировался, но опытная партия этого оружия уже была передана на самый ответственный участок фронта – в Сталинград.

Кстати, пристреляв пистолет-пулемет Судаева, лейтенант Ракитин усмехнулся. Он вспомнил своей «памятью попаданца», как в XXI веке многочисленные «умники» спорили, правильно ли называть пистолет-пулемет, использующий схему автоматики на основе отдачи полусвободного затвора, «автоматом». А вот сейчас Виктору было без разницы, как называть автомат ППС-42 – лишь бы «валил» гитлеровскую сволочь и осечек не давал! К тому же в годы войны название оружия определялось темпом стрельбы: одиночным, автоматическим или полуавтоматическим, как у самозарядных винтовок. Из этого исходили и наставления по стрелковому делу. Автоматчик – он и есть автоматчик, в отличие от пехотинца, вооруженного винтовкой Мосина!

Новые пистолеты-пулеметы воины с зелеными петлицами получили одними из первых. У многих необычный вид оружия вызвал удивление – слишком маленькими и какими-то неказистыми выглядели новые автоматы. Сделаны они были целиком из металла, не было ни деревянной ложи, ни приклада, как у ППШ или пистолета-пулемета Дегтярева. «Судаевский» автомат выглядел, как игрушка, но вот характеристики у него оказались весьма серьезные. Прицельный огонь можно было вести из ППС-42 на двести метров, но убойность пистолета-пулемета составляла все восемьсот. Хотя у нового оружия не было режима одиночной стрельбы, но при известной сноровке можно было «отсекать» выстрелы, быстро нажимая на спусковой крючок. «Рожки» на тридцать пять патронов были гораздо удобнее, чем тяжелые диски ППШ на вдвое больший запас патронов. При нажатии на спуск затвор выхватывал патрон из рожка, вставлял его в патронник и сразу пробивал капсюль. Темп стрельбы ППС-42 был заметно ниже, чем у ППШ – шестьсот выстрелов в минуту против тысячи. Бойцы позитивно оценили и эту характеристику – из нового автомата получалось вести прицельный кинжальный огонь и легче контролировать расход патронов. Это – не «пожиратель патронов Шпагина»!

Бойцы Особого отряда НКВД отметили, что новое оружие можно вполне спрятать под плащ-палатку, и пистолет-пулемет будет практически незаметен. Несмотря на целиком металлическую конструкцию, весил он с патронами чуть больше трех с половиной килограммов, а в длину с разложенным прикладом был меньше метра.

В общем, новый пистолет-пулемет ППС-42 бойцам Госбезопасности понравился – компактный, удобный, надежный и убойный. Такие характеристики особенно важны в условиях городского боя, стрельбы в помещении или стесненном пространстве. С полигона пограничники возвращались в приподнятом настроении. Многим, особенно молодежи, не терпелось испытать новое оружие в бою.

Полигон, где проходили стрельбы из новых пистолетов-пулеметов, располагался за Волгой. На обрывистом правом берегу великой русской реки раскинулся промышленный гигант – город Сталина.

Виктор Ракитин глядел на набережную Сталинграда: вот Соляная пристань, а дальше слева направо раскинулись перед взором лейтенанта Госбезопасности пивзавод, комплекс зданий НКВД – большой жилой массив, вдалеке виднелась мельница Гергардта. В центре возвышался огромный «Г-образный дом», как его называли сами сталинградцы. Дальше направо высились огромные емкости Нефтесиндиката. На горизонте возвышалась громада Мамаева кургана.

Буксиры тянули по Волге, пыхтя черным дымом из труб, тяжело груженные баржи. Они везли все необходимое для работы Сталинградского тракторного завода, гиганта металлургии «Красный Октябрь», и других важных оборонных предприятий. Отдельными караванами шли нефтеналивные баржи, сливая «черное золото» в огромные баки-танки Нефтесиндиката.

Через реку в сторону города шел большой паром с армейскими грузовиками, а в обратную сторону резали волны юркие речные трамваи. Замаскированные у многочисленных островов и островков, стерегли военное небо стволами крупнокалиберных пулеметов и зенитных автоматических пушек бронекатера Волжской флотилии.

Огромный город насчитывал накануне войны свыше 455 000 жителей. А с учетом эвакуированных, наверное, уже перевалило за полмиллиона человек. К коренным сталинградцам прибавились еще и эвакуированные. Эшелоны с беженцами шли с Донбасса и из Воронежа, из Ростова-на-Дону и из блокадного Ленинграда. Наплыв людей был огромным.

Как раз это и беспокоило лейтенанта Госбезопасности. Среди эвакуированных, прикрываясь «овечьей шкурой», были и настоящие «волки» – агенты Абвера. Хаос военного времени, спешка эвакуации, бомбежки эшелонов – все это создавало благодатную почву для проникновения вражеских агентов. Ночью над Сталинградом гудели моторы не только бомбардировщиков Люфтваффе, но и тяжелых «транспортников». С них сбрасывали группы парашютистов.

Противодействовать гитлеровской разведке было невероятно тяжело, не хватало людей и автомобилей. Бойцы-пограничники НКВД спали всего по несколько часов в сутки, но с трудом справлялись с огромным наплывом оперативной информации и постоянно меняющимися обстоятельствами военного времени.

Вот и сегодня по возвращении со стрельбища нужно было почистить и смазать оружие, отвести личный состав в столовую (ну, с этим и старшина справится) и умудриться поспать хотя бы пару часов перед ночным дежурством по городу.

Ракитин ворочался с боку на бок. Казалось – намаялся за целый день, только бы до койки добраться… А нет сна ни в одном глазу! Он лежал навзничь, прикрыв глаза, и вспоминал.

Свою жизнь в ином времени, но в похожих обстоятельствах. Вот интересно, расскажи он своим однополчанам в Сталинграде лета 1942 года, что в 2014 году на Донбасс снова придут фашисты и украинские националисты – кто поверил бы?.. Ведь как думали те, кто сейчас сдерживал натиск Паулюса и Гота на подступах к Волжской твердыне: вот победим Гитлера – и заживем счастливо! Понятное дело, им, прошедшим ад сорок первого года, нечеловеческими усилиями отбросившим врага от Москвы, казалось, что большей беды на их Родине быть не может. Оказалось, что может, и беда эта – утрата исторической памяти. Потому и поднял голову на Украине более чем полвека спустя бандеровский фашизм.

Тот злополучный взрыв гранаты при штурме террористов «Правого сектора» в Донецке отправил Виктора Ракитина фактически в «отправную точку». Как это случилось, бывший студент-историк Донецкого национального университета, спецназовец МГБ ДНР, а ныне – лейтенант Госбезопасности НКВД СССР, понять не мог. Видимо, не зря эта война носит название Великой Отечественной. Великие сотрясения, терзающие Отечество, и породили, видимо, пространственно-временные возмущения, истончилась сама ткань реальности. Будь Ракитин физиком, а не историком, он бы наверняка отыскал соответствующие физические формулы и теории, вспомнил бы великого Альберта Эйнштейна и нашел объяснения. Но будучи все же историком, он решил повлиять на вроде бы неизменный ход событий. Боле того, Виктору это вполне удалось.

Отступая из захваченного гитлеровцами Донбасса осенью 1941 года, уже весной 1942-го он оказался на Барвенковском выступе, незадолго до второго наступления Красной Армии на Харьков. Он знал своей «памятью попаданца» о том, что произойдет катастрофа – танки Эвальда фон Клейста ударят во фланг наступающим на Харьков частям Красной Армии. Стремительная атака из-под Славянска и Краматорска станет полной неожиданностью и полным крахом для советских войск. Но что мог поделать на тот момент младший лейтенант Госбезопасности?.. Уж точно – не пробиваться с боем в штаб к Командующему наступательной операцией маршалу Тимошенко! Вместо этого Виктор всячески старался усилить противотанковую оборону Барвенково и любой ценой удержать этот важный населенный пункт. Благо, именно это и было в скромных силах командира Особого оперативного отряда войск НКВД по охране тыла. Подразделение Ракитина было приписано к этапно-заградительной комендатуре Барвенково, а это давало определенные преимущества в оперативном плане.

В итоге, когда все же началось роковое для Красной Армии контрнаступление немецких танковых дивизий, Барвенково стало «крепким орешком» для немецких «панцеров». Гарнизон городка сражался стойко, отражая атаку за атакой. Стойкость и мужество защитников Барвенково позволили остальным частям Красной Армии, хоть и с большими потерями, но все же выйти из «Барвенковского котла».

Вот так сработала одна-единственная «песчинка» в жерновах истории. Благодаря усилиям всего одного человека и правильной точке приложения этих усилий исторические события не повернули вспять, но приобрели более благоприятный характер для всей Красной Армии.

Подразделения оказались не обескровленными полностью, сохранили управление, боевую технику и вооружение. В дальнейшем именно эти части вставали заслоном на пути гитлеровских войск дальше, к Сталинграду. Упорно сражался Ростов-на-Дону, сдерживая натиск гитлеровских захватчиков.

Ракитин знал «памятью попаданца», что для развертывания полномасштабной обороны Сталинграда катастрофически не хватало времени. Получается, что своими действиями в Барвенково он выиграл это драгоценное время для Волжской твердыни. Вокруг города возводилось несколько полос оборонительных укреплений, превращая Сталинград в неприступную крепость.

Виктор видел, как на северной окраине города местные жители – в основном женщины, подростки и невоеннообязанные – рыли окопы и ходы сообщения, противотанковые рвы, строили блиндажи и огневые точки, позиции артиллерии и пути подвоза боеприпасов. Несколько полос обороны пролегли по северным окраинам деревни Спартановка, поселков Латошинка и Орловка. Господствующая «высота 102.0» – величественный Мамаев курган тоже был укреплен линиями окопов, замаскированных огневых точек. Все делалось в соответствии с военной наукой о фортификации.

На железнодорожный вокзал «Сталинград-1» прибывали воинские эшелоны с пополнением. На платформах, укрытые брезентом, ждали своего часа зенитные и противотанковые пушки, реактивные «Катюши», тяжелые гаубицы. Сотни тонн боеприпасов самых разных калибров и наименований ежедневно перегружали солдаты из длинных эшелонов в «полуторки» и «пятитонки». Подошла и помощь союзников – английские танки «Валлентайн» и мощные американские грузовики «Студебеккер», а вместе с ними – радиостанции и радары, электронное и электротехническое оборудование, прицелы для танковых орудий и австралийская тушенка, пиленый сахар и канадское сало.

Бои за Сталинград обещали быть самыми масштабными в этой Великой Отечественной войне – но к ним успевали подготовиться.

С этими мыслями Виктор Ракитин, «песчинка в жерновах истории», и провалился в глубокий омут сна без сновидений.

Разбудили лейтенанта Ракитина перед ужином. Личный состав основательно подкрепился перед выходом на ночное патрулирование. Пограничники проверяли оружие и снаряжение, получали боекомплект. Виктор вогнал в приемную горловину пистолета-пулемета изогнутый «рожок» на тридцать пять патронов, отвел затвор и поставил оружие на предохранитель. Поверх гимнастерки надел два подсумка – каждый на три запасных магазина. Было не очень удобно, Виктор пожалел, что здесь еще не придумали разгрузочные жилеты с удобными в бою карманами под боекомплект. Проверил надежный «Наган» в кобуре. За голенищем сапога спряталась удобная и смертоносная финка.

На общем построении комендатуры определили сектора ответственности, разбили комендантскую роту на патрули по трое. Особый отряд лейтенанта Ракитина выступал в роли подвижного резерва – мотоманевренной группы на четырех грузовиках-«полуторках». На каждом автомобиле находился радист с рацией, так что на вызов реагировали оперативно.

Виктор вместе со всеми забрался в открытый кузов «полуторки» и устроился у заднего борта. Он предпочитал находиться вместе со своими людьми, чтобы не тратить драгоценные секунды во время боя. Вместе с командиром в кузове поместилось семеро бойцов – отделение.

Неприхотливый армейский грузовичок покатил вдоль Сталинградского тракторного завода. Он был спроектирован американской фирмой «Альберт Кан Инкорпорейтед», при вводе производства в эксплуатацию активно участвовали американские инженеры. Строительство гиганта советской индустрии было начато в 1926 году, а уже спустя четыре года – 17 июня 1930-го – с конвейера сошел первый колесный трактор СТЗ-1. А 20 апреля 1932 года была освоена проектная мощность завода – 144 трактора в сутки.

Лейтенанту Ракитину как-то попалась на глаза заметка в газете «Поволжская правда», номер от 15 июля 1928 года. Там говорилось:

«Около двух лет тому назад на огромном пустыре, что тянется за металлургическим гигантом Поволжья, заводом «Красный Октябрь», был заложен начальником Главметалла тов. Межлауком репер № 1 с надписью: «Тракторный завод имени Феликса Дзержинского». Так родился в июльский день 26-го года первый тракторный завод в Советском Союзе. Весной прошлого года ожил, зашевелился пустырь, начались первые работы на Тракторострое. В этом году контуры строительства уже определились, строительство тракторного завода вместе с оборудованием и рабочим поселком обойдется в 34 с половиной миллионов рублей».

С начала Великой Отечественной войны Сталинградский тракторный завод оставался практически единственным предприятием, на котором был освоен полный цикл производства самых массовых средних танков Т-34. Заводы из Харькова только разворачивали свое производство в эвакуации. Новые предприятия на Урале, в том числе и знаменитый «Уралвагонзавод» – тоже только выходили на проектные мощности. А в Сталинграде день и ночь гремел металл, слышались гулкие удары паровых и гидравлических прессов, мелькали синеватые сполохи электросварки. Мощные электромостовые краны с легкостью атлетов цепляли готовые башни и аккуратно ставили их на круговой погон броневого корпуса «тридцатьчетверок». Новенькие боевые машины выходили из ворот завода и отправлялись на танкодром, а потом – и в действующие части. Сталинградское сражение не зря называют «Битвой «тридцатьчетверок»» – именно Сталинградский тракторный обеспечил огромное количество этих замечательных машин в войсках!

Броневую сталь варили металлурги завода «Красный Октябрь», артиллерийский завод «Баррикады» обеспечивал танки пушками. На самом тракторном было освоено производство и ремонт танковых двигателей и огромного количества сопутствующих деталей, узлов и агрегатов танков. Несомненно – это было важнейшее производство, говоря современным языком – военно-промышленный кластер.

Этот кластер и охранял, главным образом, Особый оперативный отряд НКВД лейтенанта Ракитина. Серьезные усилия Государственной безопасности были вполне оправданы. Гитлеровцы всеми силами пытались нарушить жесткий производственный график огромного завода. На тракторном заводе и в примыкающем к нему Соцгородке, где в специально отстроенных многоэтажных домах жили рабочие, уже было предотвращено несколько диверсий.

Пару раз даже обнаруживали и обезвреживали «адские машинки» с довольно мощным зарядом взрывчатки. Отлавливали диверсантов, которые сигналили с высот и направляли бомбардировщики Люфтваффе на цели в Сталинграде. Немецкий фронт еще не вышел в излучину Дона и Волги, вражеские аэродромы были довольно далеко, и «дотянуться» до Сталинграда удавалось пока только некоторым немецким самолетам с минимальной бомбовой нагрузкой. Но все же и такие разрозненные налеты были опасны.

«Полуторка» мотоманевренной группы неспешно катила по улицам Соцгородка. Лейтенант Ракитин по опыту знал, что примерно часов до двенадцати ночи можно не беспокоиться – ничего особо опасного не будет. В городе введен комендантский час, и никто в здравом уме шляться по улицам ночного Сталинграда не станет. А вот после полуночи как раз и выползала всяческая нечисть… Тогда – держи ухо востро!

– Радист, рацию – на прием! Слушай эфир, самостоятельно на передачу не выходи. Обо всех изменениях обстановки докладывать мне лично.

– Есть, командир.

Войска Госбезопасности были оснащены совсем неплохо. Переносная компактная рация в каждой машине – по военным временам это была роскошь! Но Виктор знал цену отлаженной оперативной связи и управления тактическими подразделениями.

– Товарищ лейтенант, можно ж перекурить пока?.. – Рядом с командиром трясся на ухабах дороги усатый старшина. Он еще Первую мировую застал под началом легендарного Брусилова.

Виктор ценил этого солдата, который на все сто процентов оправдывал поговорку: «старый воин – мудрый воин». Он кивнул старшине…

– Можно перекурить… Только внимательно по сторонам поглядывайте, Степан Иванович.

– Будет сделано.

«Полуторка» тем временем свернула к насосной станции. Отсюда подавалась вода во все дома Соцгородка, в котором жили рабочие тракторного завода. В одноэтажном кирпичном здании с плоской крышей день и ночь гудели мощные насосы, перекачивая воду из Волги. Отфильтрованная и обработанная вода подавалась в жилые здания, столовые, бани. Соцгородок был спроектирован как жилой район, со всеми современными удобствами. Это и был наглядный показатель индустриализации.

Здание насосной было обнесено глухим забором, поверху натянута колючая проволока. Около ворот устроен контрольно-пропускной пункт с будкой для часового и небольшой баррикадой из наполненных песком снарядных ящиков. Важный объект инфраструктуры охранялся милицией и бойцами рабочего ополчения Сталинградского тракторного завода. В принципе, относящаяся к заводу насосная станция должна была быть под контролем ВОХР – вооруженной охраны завода. Но поскольку она все же размещалась за территорией и относилась к городу, то ее охраняли милиционеры из Тракторозаводского районного отделения.

Возле ворот насосной станции стояла такая же «полуторка», а рядом с ней – пара рабочих с винтовками. Кепки с широкими козырьками скрывали лица, рабочие брюки заправлены в сапоги. Пиджаки поверх гимнастерок дополняли обычный полувоенный наряд.

Виктор перебрался к кабине и хлопнул ладонью по фанерной крыше.

– Останови-ка, Вася, – лейтенант и сам не понимал, что его «зацепило», но все же решил проверить.

С протяжным скрипом тормозов армейский грузовик остановился возле ворот насосной станции. Лейтенант спрыгнул из кузова, придержав болтающийся на плече пистолет-пулемет.

– Привет ополчению!

В ответ раздался отчетливый лязг затвора.

– А ну, стоять! Кто такие?..

– Эй, сбавь обороты. Что ж вы, работяги, – охренели совсем?! – Виктор уже держал компактный автомат наготове, предохранитель был снят. – Районная комендатура!

– Виноват, товарищ офицер, не признали сразу… – Работяги опустили винтовки, но на ремень оружие брать не торопились.

Куривший в кабине заводской «полуторки» шофер выбросил окурок и как-то подобрался весь, изредка поглядывая на подъехавший грузовик комендатуры.

Створка ворот, ведущих к зданию насосной, была приоткрыта.

– Привет героическим работникам! Закурить не найдется? – усатый старшина спрыгнул из кузова и встал рядом с Ракитиным.

Виктор кожей почувствовал волны настороженности, которые исходили от старого солдата. Да и сам присмотрелся повнимательнее. Он не ожидал такой резкой реакции от старых знакомых – рабочих, из которых был сформирован истребительный батальон. Вместе с «ястребками» воины комендатуры ловили немецких парашютистов и диверсантов, задерживали подозрительных субъектов, проводили проверку документов. Но главное – все друг друга знали. Если и не лично, то по рассказам и по разговорам. А тут – что-то непонятное.

Старшина тем временем прикурил и, выпустив облачко дыма, спросил между делом:

– А кто сегодня на смене в насосной? Не Михалыч, часом-то?.. Вы смотрите, чтобы он «за воротник не заложил». А то придут с проверкой под утро, а он и сам – «в дупель», и вас подставит. Оно вам надо?..

– Спасибо, что подсказали, товарищ старшина. А то мы новенькие, только из ФЗУ [3] прибыли.

– Эвакуированные?

– Ага.

– А откуда?

– Из Мариуполя.

В этот момент гул насосов внутри здания стих. Виктор поймал настороженный взгляд одного из рабочих-ополченцев.

– К бою!!! – внезапно заорал Ракитин, бросаясь на одного из работяг с винтовкой.

Михалыч, о котором говорил старшина, вообще не пил. Об этом знали все – и «комендачи» в том числе. А вот те, кто выдавал себя за рабочее ополчение, этого не знали. Да и «полуторка» только развозила ополченцев по объектам, но никогда не оставалась на ночь. Не видно было и милиционеров, совместно с которыми рабочие охраняли насосную станцию. А вот это насторожило лейтенанта Ракитина больше всего.

Служба в Государственной безопасности СССР, к которой во все времена относились и пограничники, имеет свою особую специфику. Воины в зеленых фуражках ведут бой со скрытым врагом, вне привычной линии фронта. Тут важно – заставить врага проявить свое истинное лицо. Это называется – момент истины.

Вот только истинное намерение врага, диверсанта – уничтожить своего противника, напасть первым – внезапно и молниеносно.

Вот этого сделать своим противникам ни лейтенант Ракитин, ни его напарник старшина не позволили. Они сами бросились в атаку, опередив врага буквально на доли секунды. Виктор ударил пистолетом-пулеметом, хоть приклад и не был разложен, он попал ряженому «рабочему ополченцу» металлическим «рожком» в лицо. Тот отшатнулся. Виктор перехватил компактный автомат и нажал на спуск. Коротко протрещала очередь. Враг с земли так и не поднялся.

«В рукопашной схватке побеждает тот, у кого патронов больше!» – молнией пронеслись в мозгу слова инструктора по огневой подготовке. Старый чекист оказался прав, и Виктор добрым словом помянул своего наставника.

Старшина успел парой точных ударов свалить своего противника на землю и, не церемонясь, выстрелил тому в ногу. Третьего «ряженого» возле ворот насосной «снял» короткой очередью Ракитин.

Водитель «полуторки» выстрелил из пистолета прямо через фанерную дверь, но тут же ничком упал на рулевое колесо, надавив на клаксон. Мгновенно пришедшая мысль озарила Ракитина: он понял, что его насторожило с самого начала. У стоящей рядом с воротами «полуторки» не было картонного прямоугольника ночного пропуска за лобовым стеклом!.. Это и стало сторожевым сигналом для подсознания Виктора.

Из грузовика комендатуры уже выпрыгивали остальные бойцы Оперативного отряда, один из них повел еще дымящимся стволом самозарядной винтовки Токарева.

Шестеро из восьми человек, включая лейтенанта Ракитина, были вооружены компактными пистолетами-пулеметами Судаева, остальные двое – самозарядными винтовками Токарева. На случай, если придется подавить противника сосредоточенным прицельным огнем. В этом случае СВТ-40 была просто незаменима.

Пригибаясь, пограничники подбежали к длинному одноэтажному зданию насосной станции.

– Двое останьтесь у машины, остальные – за мной! – скомандовал лейтенант Ракитин.

Он бросился ко входу в насосную, но из распахнутого дверного проема ударили пистолетные выстрелы. Бойцы Оперативного отряда рассредоточились, но без команды не стреляли.

Виктор первым нырнул в дверной проем – навстречу смертельному риску и неизвестности, прикрывая командира, за ним последовали еще двое бойцов. Остальные оцепили одноэтажное кирпичное здание, взяв на прицел окна. Подобную схему штурма они отрабатывали бессчетное количество раз на тренировках.

Над головой снова прогремели выстрелы, но Виктор уже кувырком влетел в помещение и прямо с пола ударил короткими, кинжальными очередями. Пистолет-пулемет Судаева оказался очень удобным для боя в стесненном пространстве. Лейтенант Ракитин держал компактное оружие за пистолетную рукоятку и за магазин, который благодаря приемной горловине сидел крепко, позволяя отлично контролировать стрельбу. Низкий темп стрельбы тоже делал прицельный огонь гораздо более эффективным, ствол не подкидывало и не уводило в сторону. Первой же очередью Виктор скосил противника. Диверсант откинулся назад и сполз по стене, оставляя на белой штукатурке размазанный кровавый след. Другой «диверс» склонился над насосом. Виктор рванулся с пола в пружинистом прыжке, отбил автоматом направленный в живот нож, сам ударил ногой в колено противника. Клинок отлетел в сторону, звякнув о бетонный пол. Следующий удар, автоматом в лицо, рассадил диверсанту скулу до кости, хлынула кровь. Виктор незамедлительно ударил локтем в переносицу, «вырубив» противника.

Его напарники проверили помещение. Больше опасности не было. Только в углу обнаружились тела рабочих смены с перерезанными глотками. Среди них – и непьющий Михалыч…

– Чисто! Один диверсант убит.

– Свяжите этого и обыщите его хорошенько, – Виктор отряхнулся и нервно передернул плечами.

Адреналин отходил, спадало возбуждение боя. Противно дрожали руки, по спине пополз запоздалый холодок страха. Но это – вполне нормальная реакция. Все – живые люди. Живые и мертвые.

Лейтенант Ракитин заменил опустевший наполовину «рожок» с патронами и поставил пистолет-пулемет на предохранитель. Вышел на свежий воздух.

Радист уже вызывал оперативного дежурного и экспертно-криминалистическую группу. Подошел один из бойцов Оперативного отряда.

– Оба милиционера в кустах – убиты ножом, удары профессиональные.

– Диверсанты хотели «отработать» по-тихому. Сволочи! – Виктор в ярости сжал кулаки.

– И еще, товарищ командир… Вот это, – в пальцах пограничника сверкнуло стекло. – Нашли ампулы в карманах диверсантов.

– Они хотели отравить воду, которую подавала насосная станция на рабочие поселки?! – сразу догадался лейтенант Ракитин.

– Похоже на то, командир… Вовремя мы гадов взяли.

– Это точно! Периметр оцеплен?

– Так точно, товарищ командир.

Вскоре приехали машины с криминалистами, контрразведкой и милицией. Прибыла карета «Скорой помощи». Медики занесли в белый фургон с красными крестами тела милиционеров и рабочих.

Трупы врагов отправились в свой последний путь в кузове обычных грузовиков под непроницаемым брезентовым тентом. Следователи НКВД проверят по дактилокартам отпечатки пальцев, сличат точные описания и особые приметы с делами из особого розыска. Обязательно сфотографируют. Это необходимо для того, чтобы исключить уже уничтоженных или пойманных шпионов противника из разыскных ориентировок и сводок по тылам фронта. Кропотливая, неприятная, но необходимая работа…

Прибыли автоматчики 10-й стрелковой дивизии НКВД, они сменили бойцов Оперативного отряда в оцеплении. Лейтенант Ракитин построил своих бойцов. По счастливой случайности в скоротечной, но яростной схватке никто не пострадал. Одному из бойцов только пуля «Нагана» прошила навылет руку. Но ранение было легким. Пограничник наотрез отказался возвращаться в казарму или ехать в медпункт до окончания патрулирования. Его быстро перебинтовали медики «Скорой помощи» и еще дали с собой пару перевязочных пакетов.

– Передаю, товарищ капитан Госбезопасности, вам этих «гавриков», а нам нужно возвращаться на маршрут патрулирования, – откозырял лейтенант Ракитин. – Утром обязательно напишу рапорт о перестрелке и задержании.

– Хорошо, лейтенант. Классно ты с ними справился! – похвалил офицер 10-й стрелковой дивизии НКВД. – Мои орлы не сработали бы лучше!..

– Служу трудовому народу! А что там за ампулы обнаружили у диверсантов?

– Сильнодействующий яд – они хотели отравить воду в насосной станции, чтобы мор пошел среди рабочих завода. Теперь уж наши химики будут разбираться со всей этой «адской кухней».

«Полуторка» неспешно катила по сонным улицам Верхнего и Нижнего Тракторных поселков. Мобильный патруль доехал аж до Спартановки – самого северного рабочего поселка Сталинграда. Разросшееся производство требовало все новых и новых рабочих. Тракторные поселки уже не вмещали такого наплыва народа. Потому в междуречье рек – Сухой и Мокрой Мечеток – на месте бывшего села стали строить частные домовладения рабочих завода. А в мае 1936 года новый жилой массив был включен в состав Тракторозаводского района Сталинграда.

Больше никаких сюрпризов ночью не случилось. По пути пограничники под началом лейтенанта Ракитина пару раз останавливались, проверяли встреченные грузовики. Но у водителей и сопровождающих документы были в порядке, да и ночные пропуска за лобовым стеклом ясно говорили о том, что машины идут по заданию. Но все же Виктор чувствовал свою промашку там, у насосной станции – ему нужно было внимательнее присмотреться к «ряженым работягам» с винтовками и к их машине. Может, тогда бы удалось взять их всех «по-тихому»?.. Хотя – кто его знает…

Утро застало Виктора с головой, уткнувшейся в столешницу письменного стола. Он с трудом разлепил веки – по глазам резануло ярким утренним солнцем. Он, видно, уснул, когда после окончания патрулирования засел за написание рапорта. Виктор потер щеку, на ладони остался фиолетовый чернильный след – да, так и есть.

В кабинет вошел комендант Тракторозаводского района майор Степан Антипенко. Виктор поднялся из-за стола, с грохотом отставив стул.

– Сиди-сиди, Витя. Слышал, что было у тебя на патрулировании. Ты, почитай, весь наш район от смерти спас! В общем, так, иди – приводи себя в порядок, через час у нас расширенное совещание. Как раз успеешь и умыться, и сходить в столовую на завтрак. На построение тебе не нужно, а твои ребята тоже пусть отдохнут лишний час.

– Есть привести себя в порядок и явиться через час, товарищ комендант.

Расширенное совещание проводилось в городской комендатуре Сталинграда. Вел его начальник Управления НКВД по Сталинградской области старший майор [4] Александр Воронин. Офицер Госбезопасности был молод для такой ответственной должности, ему исполнилось 34 года. Но это был не только опытный чекист, но и знающий боевой офицер. В тридцатых годах, будучи сотрудником органов Госбезопасности, Александр Воронин окончил Орловское танковое училище имени Фрунзе, Военно-политическую академию имени Ленина и Академию Генерального штаба РККА имени Ворошилова. Кроме того, в течение некоторого времени молодой офицер возглавлял политуправление Дальневосточного военного округа. Так что он был не понаслышке знаком и с армейской спецификой, свободно ориентировался в современной тактике и технике, знал особенности современного общевойскового боя. Эти качества стали незаменимы при обороне Сталинграда, где ставка делалась как раз на постоянные контратаки противника, а также использование танковых и механизированных соединений.

Кстати, старший майор Александр Воронин самой своей личностью опровергал распространенное утверждение современных «либерастов-дерьмократов» и прочих «резуноидов», что Сталин перед войной будто бы уничтожал командный состав Красной Армии. Ведь учился-то Воронин как раз в тридцатые годы – в самый разгар репрессий!.. Так что подобные утверждения, как минимум, неоднозначны и требуют исследования квалифицированными и объективными научными специалистами-историками.

На совещании присутствовали все начальники районных комендатур Сталинграда, командиры оперативных групп и отрядов охраны тыла, офицеры 10-й стрелковой дивизии НКВД и руководство Городского управления рабоче-крестьянской милиции НКВД. Лейтенант Ракитин был не самого высокого звания, но он командовал Оперативным отрядом НКВД по охране тыла, следовательно – обязан был присутствовать.

Главным вопросом было переименование Юго-Западного фронта в Сталинградский. Офицеры комендатуры такую перемену восприняли стоически, ведь теперь приходилось переделывать просто море бумажной работы: вводить новые бланки постоянных и временных пропусков, менять названия документов, устанавливать соответствия старых и новых форм документации. В общем – сплошная головная боль, и все это – помимо основной работы по охране тыла того самого – переименованного фронта. Впрочем, все, как всегда… Но многие офицеры Госбезопасности, в том числе и лейтенант Ракитин, поняли – такая перемена названия неспроста.

Сталинград из тылового города стал фронтовым. За Волгой для нас земли нет!

Глава 2

Город-крепость на Волге

Виктор Ракитин проводил взглядом колонны горожан с лопатами, кирками и другим инструментом, которые под палящим солнцем направлялись на окраины Сталинграда – копать противотанковые рвы и окопы, укреплять оборону. Женщины и подростки, старики. Они будут упорно долбить сухую и твердую, как бетон, землю приволжских степей. Сотни тысяч тонн каменистой земли перевернули руки сталинградцев, чтобы создать оборонительные рубежи для красноармейцев. По восемь-десять часов под палящим солнцем с лопатами и кирками в руках они долбили и рыли плотный каменистый суглинок. Все для того, чтобы советские воины на этом рубеже могли остановить гитлеровских оккупантов.

Виктор Ракитин, став «песчинкой в жерновах истории», сумел опосредованно повлиять на фатальные для Красной Армии события весны 1942 года. «Барвенковский капкан», куда попали советские войска в результате неудачного наступления на Харьков, все же во многом клацнул вхолостую. Да, это было довольно значительное поражение, но все же не та военная катастрофа, о которой знал студент исторического факультета Донецкого национального университета Виктор Ракитин в начале XXI века.

Когда в 2014 году на Донбасс пришли бандеровцы, он недолго раздумывал – записался добровольцем в Народное ополчение, чтобы, как дед, очистить от «жовто-блакитной» фашистской нечисти свою родную землю. Виктор, что называется, побывал в переделках, участвовал в серьезных боях на рубежах самопровозглашенной Донецкой Народной Республики. Пообтерся, заматерел, грудь украсилась Георгиевскими крестами, а по-армейски короткая стрижка – ранней сединой. Виктор перешел на службу в спецназ МГБ ДНР и уже в Госбезопасности участвовал в спецоперациях. А параллельно доучивался заочно на истфаке Дон НУ. Как историка, его привлекали новомодные фантастические романы о «попаданцах» – в иные времена и иные миры. Но Виктор даже и не думал никогда, что сам станет таким вот «пришельцем во времени».

Тем не менее именно он повлиял на цепь событий, благодаря которым сейчас, летом 1942 года, Красная Армия хоть и с трудом, но все же уверенно закреплялась в Сталинграде. Виктор Ракитин и тут постарался. Заводил нужные разговоры с нужными людьми, изредка ронял весомые доводы, наталкивал вышестоящих командиров на полезные мысли, терпеливо повторял свои утверждения в разных военных и гражданских инстанциях. К счастью, в «тоталитарном» Советском Союзе инициатива снизу всячески поддерживалась и поощрялась. Во всяком случае – в те грозовые годы Великой Отечественной войны.

В планах укрепления Сталинграда Виктор Ракитин использовал не только свою эрудицию историка и уникальную «память попаданца». Он руководствовался еще и собственной – живой памятью участника обороны Донецка. Ракитин, что называется, на своей шкуре испытал жуткую ситуацию весны и лета 2014 года, когда «жовто-блакитные» орды украинских неонацистов рвались к вольной столице шахтеров и металлургов. Забыть такое Виктор не мог, но и не хотел повторения трагедии в гораздо больших масштабах.

После неудачного весеннего наступления на Харьков в мае 1942 года оставалось достаточно сил и резервов, чтобы вгрызаться в неподатливую – пересушенную и твердую, как бетон, волжскую землю тремя поясами обороны. Внешний обвод оборонительных рубежей на западе шел по реке Дон, но он был уже прорван гитлеровскими войсками. Средний – частично по реке Малая Россошка, а внутренний оборонительный рубеж был создан на подступах к самому городу. Окрестности прятали замаскированные огневые точки, капитальные, железобетонные бункеры, рассчитанные на долговременную автономную оборону. Они соединялись тоннелями и ходами сообщений. Были вырыты капониры для орудий, танков и самоходок. Устроены блиндажи и стрелковые ячейки. Подступы – заминированы, перекрыты противотанковыми ежами и железобетонными надолбами, перевиты колючей проволокой в несколько рядов. Все это адово для врагов поле взято под фланкирующий огонь пулеметов. Старички «Максимы» все еще неплохо себя показывали в позиционной войне. Восемьсот выстрелов в минуту могли выкосить огромные массы наступающей немецкой пехоты!

Да и в самом городе шла масштабная подготовка к долговременной и яростной обороне. Вся западная часть Сталинграда превращена в огромный укрепрайон. Капитальные каменные здания превращены в крепости: оконные проемы заложены кирпичной кладкой или мешками с песком, оставлены только амбразуры для стрельбы. В дополнительно укрепленных подвалах оборудованы бомбоубежища с запасами всего необходимого. В изобилии вырыты окопы и щели. Улицы перекрывали капитальные баррикады и хорошо оборудованные блокпосты.

В одном только Кировском районе было установлено около двух с половиной тысяч противотанковых ежей. В районе выкопали противотанковый ров, возвели барьер протяженностью пять километров из железнодорожных вагонных колесных пар. Каждая такая пара весила тонну. На железнодорожной ветке от Сталинградской электростанции Стал ГРЭС до песчаного карьера были выставлены в ряд, как заграждение от танков, триста вагонов. Такое же препятствие из них сделали по всему пути от станции Бекетовка на юг протяженностью двенадцать километров [5].

Господствующая над городом громада Сталинградского элеватора была вообще превращена в эдакий «донжон» – главную башню крепости на Волге. Капитальные, мощные стены были дополнительно укреплены. В самом здании элеватора подготовлены позиции не только для пулеметов, но и для легких пушек и минометов. Для этого «сорокапятки» доставляли на этажи в полуразобранном виде и собирали уже на позициях. На верхних этажах разместились наблюдатели и корректировщики артиллерийского огня и авиации. А на крыше встали зенитные расчеты.

Из огромных нефтяных танков была слита вся нефть. Для «черного золота» были устроены защищенные подземные хранилища на другом берегу Волги. Была разработана схема резервного водопровода. Из тыла поставлены дополнительные насосы и пожарные рукава для подачи воды из Волги для тушения пожаров. Дополнительно переброшены усиленные техникой пожарные части.

Загодя была проведена эвакуация гражданских из Сталинграда. В том числе, и уже эвакуированных из Белоруссии, Украины и других оккупированных гитлеровцами территорий СССР. Сделано это было для того, чтобы избежать больших жертв при вражеских обстрелах и авианалетах. С другой стороны, военным комендатурам и милиции стало гораздо легче контролировать порядок в городе.

А ситуация была весьма неоднозначной. По городу уже в конце июля поползли самые невероятные слухи: «Немцы на Дону!» – а это всего 60–70 километров к западу. «Немцы под Красноармейском и скоро выйдут к Волге!» – а это уж и вовсе рядом, на юге. Но в целом сами сталинградцы относились ко всем этим слухам весьма спокойно, если даже не сказать, скептически. Пугались, в основном, пуганые: беженцы из Украины, Белоруссии, Молдавии, европейской части России. Те, кто уже испытал на себе ужасы нового европейского порядка, принесенного на штыках дивизий СС – с черепами, костями, паучьими свастиками и двойными молниями.

Через волжскую степь тянулись к пристаням на том берегу повозки и вереницы людей, нагруженные нехитрым домашним скарбом. Что можно унести на плечах?.. Совсем немного…

Виктор помнил своей уникальной «памятью попаданца» и другую эвакуацию: вереницы легковых машин с надписями на лобовых стеклах и капотах – большими буквами: «ДЕТИ». Эти машины нескончаемой чередой шли по Макеевской трассе в сторону Донецка, и дальше – на восток к границе с Россией. Стояло жаркое лето 2014 года – мирные жители спасались от «освободителей», на сине-желтых знаменах которых красовались свастики и двойные молнии, символы «волчий крюк» и скрещенные череп и кости рядом с трезубцами.

Лейтенант Ракитин понимал: эта война не закончилась в победном 1945 году – она продолжится до тех пор, пока окончательно не будет уничтожена сама суть нацизма – во всех его проявлениях!..

Беженцы изрядно прибавляли хлопот Государственной безопасности и милиции в городе. Сотрудники проверяли документы, тщательно устанавливали личность, а иногда и задерживали шпионов, дезертиров и предателей. Так, с 17 по 22 марта 1942 года части 10-й стрелковой дивизии НКВД в Сталинграде провели оперативные мероприятия по проверке документов у населения города, было задержано девять шпионов, 106 преступников, 187 человек с подозрительными документами.

В июне 1942 года дело доходило уже и до открытых боевых столкновений с диверсантами! Бойцы 273-го стрелкового полка НКВД недалеко от станицы Новоанинская уничтожили десант противника, вооруженный советским оружием и обмундированный в форму красноармейцев. В этом бою было уничтожено сорок семь диверсантов и еще двоих взяли в плен.

Такой же бой предстояло принять и лейтенанту Ракитину.

– Отряд – в ружье! Боевая тревога. В районе села Сухая Балка, северо-западнее Спартановки, местные жители обнаружили группу неизвестных. Одеты в советскую военную форму, но оружие – немецкое, в основном – пистолеты-пулеметы.

Две «полуторки», натруженно гудя моторами, выехали из ворот Тракторозаводской районной комендатуры и понеслись, пыля, к Спартановке. Виктор трясся в кузове головной машины рядом с радистом. Для усиления взяли двоих пулеметчиков с «Дегтярями» – хорошее подспорье, если бой затянется. С группой захвата выехал и оперативный уполномоченный контрразведки НКВД.

– Постарайтесь взять кого-нибудь живьем, – попросил он.

– Постараемся, но – не гарантируем. Зря рисковать своими ребятами я не буду, – твердо ответил Ракитин.

– Что ж, понимаю, – вздохнул капитан Госбезопасности, поудобнее перехватывая автомат ППШ.

Бойцы Оперативного отряда комендатуры были вооружены компактными пистолетами-пулеметами Судаева и самозарядными винтовками Токарева. Мощное оружие прекрасно дополняло друг друга на разных дистанциях и в различных условиях ведения боя.

Когда показалась околица села, лейтенант Ракитин приказал пограничникам спешиться. Дальше шли, рассыпавшись цепью. Виктор держал оружие наготове. Вес вороненого металла в руках придавал уверенности, но по спине между лопатками тек предательский ручеек пота. Лейтенанту Ракитину стоило большого труда унять бешено колотящееся сердце. Идти вперед и знать, что на тебя в данный момент направлены стволы винтовок и автоматов врага, было непросто. Но осознание ответственности за подчиненных бойцов все же помогало превозмочь естественный для каждого живого человека страх смерти.

Возле околицы села навстречу пограничникам Оперативного отряда встретилась группа красноармейцев – в запыленных гимнастерках, но в руках – немецкие автоматы MP-40 у некоторых – наши «Мосинки».

– Рассредоточиться. Пулеметчики – на фланги. Стрелкам с самозарядными винтовками быть готовыми открыть огонь. Но без команды – не стрелять, – распорядился лейтенант Ракитин. Непосредственно рядом с ним осталось всего несколько человек, вооруженных только компактными пистолетами-пулеметами ППС-42.

Ситуация сложная: а вдруг это – «окруженцы», прорываются к своим с трофейным оружием?.. Открывать огонь с ходу нельзя, нужно до конца выяснить, кто перед ними – друг или враг? Тот самый «момент истины», который стоил жизни многим бойцам войск НКВД по охране тыла. Такая вот «непыльная тыловая служба»!..

Виктор Ракитин шагнул вперед – навстречу неизвестности и, возможно – самой смерти.

– Кто старший? Кто такие?

– Я – старший лейтенант Иванов. Третий батальон 124-го пехотного полка. Нашу часть разбили – немецкая мотопехота атаковала внезапно. Офицеры практически все погибли. Отбивались тем, что есть. Взяли много трофейного оружия, – ответил офицер с тремя «кубарями» на петлицах гимнастерки.

Петлицы, кстати, были не защитного, как полагалось, а красного, общевойскового цвета. Ну, да ладно, до сих пор достаточно массово встречалось обмундирование старого, еще довоенного типа. Как говорится, что на складах было – то и выдали. Виктор внимательнее присмотрелся к старшему лейтенанту. На груди – орден Красного Знамени и две медали. В принципе, обычное дело.

– Из офицеров вы один?.. А как погиб остальной командный состав?

– Нас бомбили «Лаптежники», бомба попала прямо в блиндаж комбата – всех разом накрыло… Потом артиллерия с танками «утюжила»…

– А раненых много?.. Где знамя полка? – задавая вопрос, лейтенант Ракитин почувствовал, как напрягся собеседник.

Действительно, если часть выдержала жестокий бой, а потом отрывалась от преследования противника, то, в любом случае, будет много раненых. А вот среди отряда Ракитин не заметил на красноармейцах белых бинтовых повязок. Кстати, о знамени полка Виктор просто так спросил, с языка слетело. Тот же старлей мог сказать, что знамя части находилось в другом батальоне, в штабе полка или погибло во время боя. Но почему-то эти вопросы сильно «напрягли» старшего лейтенанта Иванова.

Встретившись с ним взглядом, лейтенант Ракитин понял, что самые худшие предположения оправдались. Его окатила волна ненависти и ледяной злобы. Вот тебе и «момент истины»!..

– Это противник! Огонь! – Виктор в падении подсек ноги ряженого «старшего лейтенанта Иванова» и ударил того тяжелым автоматом в челюсть.

Воздух вспорола очередь немецкого пистолета-пулемета, но огненная плеть раскаленного свинца бесполезно ушла вверх. Виктор опередил врага буквально на доли секунды.

Такой маневр однозначно спас жизнь – над головой противно вжикнули пули немецких диверсантов. Используя бесчувственное тело «Иванова» как прикрытие, лейтенант Ракитин стал стрелять короткими очередями из пистолета-пулемета. Сразу двое диверсантов упали, кровь из ран быстро впитывалась пыльной сухой землей.

Над головой воздух гудел от пуль – работали оба ручных пулемета Дегтярева, поливая диверсионную группу противника. «Вторые номера» расчетов только и успевали менять «тарелки» – диски с патронами, установленные наверху «Дегтярей». Стрелки с самозарядными винтовками Токарева расчетливо выбивали врага – пограничники славились своей меткостью. Сухо трещали пистолеты-пулеметы Судаева. Огневой натиск бойцов Оперативного отряда позволил захватить инициативу в бою.

Но и немецкие диверсанты не зря имели высокую подготовку. Они не запаниковали, действовали умело и грамотно. Яростно отстреливаясь, оставляя убитых и добивая собственных раненых, они отходили вглубь села.

– Вперед! За мной! – Виктор вскочил и повел своих пограничников в атаку, стреляя на бегу. Руку обожгло резкой болью, но офицер не обратил внимания.

Оставшиеся в живых немецкие диверсанты заняли одну из крайних хат и сдаваться, судя по всему, не собирались. Но и «выкурить» их оттуда быстро и без потерь не получилось бы. «Победа любит осторожность» – гласит поговорка древних римлян. Студент-историк, а сейчас – командир Оперативного отряда лейтенант Ракитин, был полностью согласен с античными воинами.

– В лоб мы диверсантов не возьмем… – Виктор поморщился, левая рука саднила, рукав гимнастерки был мокрым. – Они нас встретят кинжальным огнем и гранатами…

– Ранило, командир? – один из пограничников уже разрывал индивидуальный перевязочный пакет.

– Да, царапина…

Другой боец быстро ножом распорол рукав гимнастерки Виктора, водой из фляжки смыл кровь. Рана была неопасная – навылет, кость не задета. Повезло… Пограничник туго перемотал плечо лейтенанта Ракитина бинтом.

Но Виктора сейчас больше заботило не собственное здоровье, а то, каким образом можно «выкурить» засевших в доме немецких диверсантов. Их оставалось человек пять – шесть, не больше. Но штурмовать даже импровизированное укрепление, которое представлял собой простой сельский дом, сложенный из саманного кирпича, означало рисковать людьми. А лейтенант Ракитин старался беречь бойцов и не подставлять их лишний раз под пули.

Словно в подтверждение его слов, из окон ударили пистолеты-пулеметы противника, хлопнуло несколько винтовочных выстрелов. Пули с визгом выбили фонтанчики пыли, с глухим стуком дырявили деревянный забор.

Пограничники ответили короткими очередями.

– Без команды не стрелять! – выкрикнул лейтенант Ракитин.

– Есть!

– Дом окружен?

– Так точно.

– Эх, сейчас бы огнемет или хотя бы пару бутылок с зажигательной смесью!.. – мечтательно произнес один из пограничников.

– Ну, чего нет – того нет, – рассудительно ответил Виктор. – Так, братья-славяне, а действительно – у кого есть гранаты?

– У меня немецкая «колотушка», – один из бойцов протянул немецкую «Stielhandgranate» на длинной ручке.

– А у меня – наша «лимонка»!.. – другой пограничник достал из кармана увесистую гранату с рифленым, просеченным «квадратиками» корпусом.