Танцующая для дракона Эльденберт Марина
Стоило Сарру скрыться за поворотом, повернулась к девочке:
– Я помогу прибраться.
Она кивнула: впрочем, прибирать было особо нечего. Сладости и фрукты ушли замечательно, сейчас от них остались только воспоминания. И пустые блюда, которые мы составили одно на другое, а потом водрузили на поднос.
– Нечего строить из себя обиженного, – сообщила я Дири, который смотрел на меня с таким видом, словно я не кормила его два дня.
В ту же минуту Аннэри ахнула и оперлась о столик.
– Ри?
Шагнула к девочке, заглядывая в глаза.
– Ри, что такое?
– Живот схватило, – прошептала она, глубоко вздохнула и прошептала: – Пройдет.
Потянулась, чтобы поправить съехавшие блюда, а потом вскрикнула и осела к моим ногам.
– Мальчик будет жить, местр, – почтительно склонившись перед Даармархским, лекарь указал на койку, где лежал Сарр.
– С ним… с… ним все будет в порядке? – вытолкнула через силу. Голос не подчинялся, это был не мой голос: дрожащий, как надорванная струна, и во мне сейчас точно так же что-то дрожало. Внутри, пробиваясь сквозь надежду и осознание, что брат будет жить.
– Да.
Оттолкнувшись от стены непослушными пальцами, шагнула вперед к нему.
Ввалившиеся глаза и заострившиеся черты, румянец на щеках уступил место бледности. Впрочем, возможно, мне это только казалось – после тех потоков огня, которые прокатились через его тело за последний час, любой показался бы бледным. Когда пламя Даармархского хлынуло в него, чтобы поддержать его собственное и помочь ему выжечь яд, Сарр горел на моих глазах. Рвущиеся сквозь него потоки стихии разогрели тело брата настолько, что над ним взлетали язычки пламени, а воздух дрожал зыбким маревом. Такое не под силу пережить ни одному человеку. Или иртхану, чье пламя заперто под таэрран. Случись мне все же попробовать сладости или фрукты, я бы сейчас была мертва.
Как Аннэри.
Как Сарр, если бы Витхар оказался в отъезде или просто не успел бы.
Не обращая внимания на лекаря, осторожно опустилась рядом с братом, подхватила тонкую кисть и вздрогнула.
– Он совсем… холодный. Так и должно быть?
– Так и должно, – за лекаря ответил Даармархский. Он стоял чуть поодаль, и я почему-то не могла заставить себя обернуться на него. – Сейчас его тело охлаждается, чтобы справиться с последствиями жара.
Коснувшись губами холодной руки брата, чувствуя пока еще слабое, но ровное биение сердца под пальцами, отпустила его и выпрямилась. Ноги подрагивали, как бывает, если долго на них сидеть, а потом резко встать. И так же резко закружилась голова, но я удержалась, распрямившись и сделав глубокий вдох. Под пристальным взглядом Даармархского шагнула к нему и произнесла:
– Спасибо.
Я не могла вложить в это короткое слово больше чувств, но вложила все, что во мне осталось. Не так уж и много, должно быть: после того, как пальцы Аннэри сдавили мое запястье, а потом разжались навсегда, после того, как я бежала по коридорам, не разбирая дороги, и звала на помощь, чувствуя, как в груди горит без огня. Меня перехватили хаальварны, о случившемся тут же доложили Даармархскому, и он даже ни о чем не стал спрашивать. Сарр дошел до казарм (видимо, лишь потому, что его пламя пыталось бороться с ядом), где ему стало плохо. Мы успели за несколько минут до того, как было бы уже поздно.
– Сообщайте обо всем, что с ним происходит. – Витхар пристально взглянул на лекаря. – Отвечаете за этого мальчика головой.
Мужчина склонился так, что чудом не переломился пополам:
– Разумеется, местр.
– Ваши помощники уже определили яд?
– Одну минуту, местр.
Лекарь метнулся к дверям, и мы остались одни, если не считать Сарра, грудь которого равномерно вздымалась и опадала.
– Твой брат очень силен. Далеко не каждый иртхан способен выдержать мое пламя.
Теперь я знала, какова она на самом деле, его истинная мощь. Пламя бушующее, мощное и неукротимое, как огненный океан. Снова мелькнула мысль об Ибри, но я не позволила ей продлиться. Гораздо дольше была мысль об Аннэри.
И о том, что именно я пригласила девочку к нам за стол.
– Весь в отца, – сдавленно улыбнулась.
– Но его первенцем была ты. Горрхат использовал это после переворота, чтобы заявить, что твой брат все равно не станет достойным? Потому что именно ты получила мощь первого пламени.
Кивнула.
Именно первенцы иртханов самые сильные. Они вбирают пламя матери и отца, чтобы потом стоять на защите городов, становиться правителями. Если бы Сарр родился первым, возможно, родители до сих пор были бы живы.
– Это не твоя вина, Теарин.
Даармархский отвернулся раньше, чем я успела ответить. В ту же минуту дверь распахнулась, и на пороге появился лекарь с помощниками. Сутулый паренек с записями в дрожащих руках то опускал взгляд, то снова поднимал, лысеющий мужчина, напротив, не мог отвести от Вихара взгляда, словно тот подцепил его на крючок ментальной магии.
– Это порошок тархарри, местр. – Лекарь снова приблизился к Сарру и склонился над ним.
Я же замерла, глядя на брата, который сегодня родился второй раз. Порошок тархарри считается самым опасным ядом в Огненных землях. Делается он из внутренностей пауков тархарри, один укус этого насекомого смертелен. Противоядия нет. Чем он особенно опасен, так это своим сладковато-приторным вкусом, который в отличие от большинства существующих ядов не различить в сладостях. Правда, достать его очень сложно и стоит он безумно дорого.
– Вы уверены?
– Уверен, местр. – Это уже мужчина-помощник. – То, что происходит с телом девочки, характерно…
– Довольно. – Даармархский прервал его излияния и взглянул на лекаря: – Сообщите, когда он придет в себя. Незамедлительно.
– Разумеется, вам сразу же доложат, местр…
– Не мне, – произнес дракон. – Его сестре, местре Ильеррской, особой гостье Даармарха. Одной из претенденток на право разделить со мной трон.
Глава 16
Ортахарна, Аронгара
Танни – Теарин
– Танни, отлепись от телефона, пожалуйста. Мы почти на месте.
Была бы моя воля, я бы и дальше в обнимку с мобильным сидела и с архивами Ильеррской, но голос Леоны заставил невольно поднять голову. В салоне флайса, в котором мы летели с Рэйнаром, можно было разместить наряд вальцгардов и еще один выложить штабелями в проходе между сиденьями до потолка.
Вообще, мне было бы гораздо проще, если бы меня привезли отдельно, но не получилось. Мне предстояло выйти из флайса в сопровождении сестры и ее мужа (последнее, очевидно, для вау-эффекта). Рэйнар сейчас с кем-то общался и на меня не смотрел, а вот Леона смотрела. Внимательно, и взгляд ее говорил: «Я с тобой, что бы ни случилось». Вторая часть этой фразы мешала мне чувствовать себя спокойно даже несмотря на то, что у меня в запасе сам Председатель в качестве активной боевой единицы, поэтому я решила отвлечься.
– Почему вы скрываете фишки про свое пламя?
Леона приподняла брови:
– Я про Ильеррскую. Ее архивы здорово отличаются от сценария, и Гроу сказал, что об этом людям сообщать нежелательно.
– Ты серьезно хочешь говорить об этом сейчас?
Нет, панкейк мне в рот, шучу.
– Гораздо больше, чем об адвокатах, без ведома которых мне нельзя открывать рот.
В общем-то, Рэйнар сказал это немного помягче, но посыл был именно такой. Мне вообще здорово влетело за то, что я говорила в отсутствии их присутствия.
– Я имею в виду… Даармархский спасает жизнь парню с помощью своей магии, но на экране этого не будет. Мне кажется, это было бы очешуенно.
По сценарию Сарра вообще не травили, точнее, Теарин думала, что он отравился, как Аннэри, но он ел только фрукты, а к сладостям не прикасался. Она бежит по коридору, ей становится плохо, и она сползает по стеночке. Об этом докладывают Даармархскому, и плохо становится всем. На сегодняшний день я уже достаточно соприкасалась с миром иртханов, чтобы понять, что к чему и какой хвост таким образом откромсала цензура.
– Тебе кажется, Танни.
– Почему?
– Потому что пламя – это отличный инструмент для манипуляций. Людям не стоит знать о том, чего они не могут понять. Кроме того, спасти человека с его помощью он бы не смог.
– Да ну? Лично я до этой минуты считала Даармархского зажравшимся членистоногим. Я – человек, и мне по барабану, что он не сможет спасти меня, но меня порвало на тряпочки, когда он это сделал. В хорошем смысле, пожалуй, впервые за долгое время, что я про него читаю.
– Из-за чего тебя порвало на тряпочки? – Рэйнар повернулся к нам так неожиданно, что я икнула и выронила телефон. В ту минуту, когда он с глухим стуком припечатался о пол флайса, я решила, что будет проще его добить. Чтобы не мучился.
– Из-за поступка Даармархского, – буркнула я. – Когда он спасает Сарра.
Рэйнар внимательно посмотрел на меня. Вот умел он так смотреть (очевидно, этот навык нарабатывался годами специально для председательствования), что хотелось не то плакать, не то бегать по потолку, не то внимать каждому его слову. И дело было даже не в силе, запечатанной в этом отнюдь не хрупком на вид мужчине, а в том, что он был лидером до мозга костей. Видимо, с этим надо родиться.
– Отличный поступок, – сообщил он.
– Угу. Отличный. Только мы почему-то его скрываем.
– И что ты предлагаешь, Танни?
– Убрать цензуру из сценария Ильеррской, – ляпнула я.
Язык прикусила, конечно, но как-то поздно.
Наверное, если бы мы виделись чаще, я бы привыкла, но сейчас мне хотелось открыть окно и подышать туда. Потому что дышать одним воздухом с Председателем – это чересчур. Особенно когда взгляд зеленых глаз лазерным прицелом скользит по тебе, а резкие черты становятся еще резче, обнажая звериную суть.
– Поговорим об этом потом.
Что, серьезно?
– Сейчас мне нужно, чтобы ты понимала, что будет дальше.
Да ладно? Я думала, уже не дождусь. С момента нашей встречи мне едва ли сказали несколько слов, оценив мой внешний вид и сочтя его достаточно пристойным. Одежду мне привезли в срочном порядке, и теперь я выглядела как жертва офисного дресс-кода: пиджачок, рубашечка, юбочка, посередине Танни.
– Поскольку ситуация чрезвычайная, Ларгхорн Ярлис настоял на том, чтобы допрос проводился в присутствии Совета по видеоконференции.
– А это значит?..
– Это значит, что, помимо нас и должностных лиц, каждое твое слово будут оценивать правящие. Поэтому я прошу тебя очень внимательно следить за тем, что говорят адвокаты, и не поддаваться на провокации.
На большую провокацию, чем уже поддалась, я вряд ли поддамся.
– Танни, мы всегда тебя поддержим. Я позволил Ярлису воспользоваться этим правом исключительно потому, чтобы потом не было никаких вопросов.
Ну да, ну да, сестра жены Председателя и все такое.
– Почему бы вам просто не спросить меня под внушением? Как вы сделали с Мирис.
– Потому что в твоем случае имел место отложенный ментальный приказ.
Почувствуй себя в детском садике, называется, или в телевикторине «Крохотные почемучки».
– А?
– Это самое глубокое ментальное воздействие, которое только можно представить. Чтобы ты понимала, о чем я говорю, приказ отдается, а после закрывается сразу же. Отложенный приказ – это приказ продленный, который исполняется спустя какое-то время. Невероятно тяжелый и опасный в исполнении. Психика человека устроена таким образом, что последующее ментальное вмешательство может привести не к самым приятным последствиям.
То есть в переводе на просторечный аронгарский, жиденькие человеческие мозги (в данном случае мои в отличие от драконьих) могут не справиться с такой нагрузкой. В результате у нас нет никаких доказательств, кроме моего хлипкого слова.
– Запрет на ментальное вмешательство в человеческий разум ставится не просто так, он подлежит нарушению только в экстренных случаях. Самозащита или спасение жизни, с позапрошлого года к нему добавилось еще ментальное вмешательство в непредвиденных ситуациях с целью скорейшего выяснения обстоятельств. Это дополнение было введено после теракта в Балт-Лар-Сити.
Теракт в Балт-Лар-Сити унес жизни правящей семьи и всех, кто имел несчастье оказаться в тот вечер в ресторане. Ответственность на себя взяли истоковцы (название подпольной организации «К истокам времен», группа фанатиков, считающих, что иртханы неоправданно стоят у власти).
– Осуществлять его могут исключительно иртханы высшего уровня силы. Правящие или командующие вальцгардами, то есть те, кто в совершенстве владеет менталистикой. Проводится это под наблюдением врача, отслеживающего любые изменения мозговой активности с помощью датчиков.
– И под какой пункт попадает допрос Мирис?
– С большим приближением под последний.
Рэйнар отвернулся, чтобы ответить на вызов, а у меня подозрительно защипало в горле. Может, мое слово и хлипкое, но ему верят. Причем настолько, что готовы ради меня даже на экстренный ментальный допрос.
Мы пошли на снижение, поэтому я уставилась в окно, глядя на переливающийся огнями диск, напоминающий тарелку на ножке.
– Ангэр Хайт, – сказала Леона.
А потом дотянулась и сжала мою руку.
Не знаю, как насчет вау-эффекта, но из флайса на напоминающую кольца планеты парковку мы вышли семьей.
– Значит, вы утверждаете, что не писали этих слов? – Адвокат Мелоры (ну или ее отца) сунул планшет мне под нос.
Планшет, на котором моей рукой было выведено: «Прости, Леона. Я так больше не могу».
Затем он продемонстрировал его всем остальным, поднимая повыше.
– Писала, – повторила я то, что уже говорила полиции. – Но под ментальным приказом.
Леона не сводила с меня напряженного взгляда. Впрочем, сейчас с меня напряженных взглядов не сводили все двенадцать правящих, включая Председателя.
– И кто же вам его отдал?
– Местрель Ярлис.
С губ Мелоры сорвался смешок.
– Вы находите это смешным, местрель Ярлис? – Голос Рэйнара мог ввинтить в кресло кого угодно, но иртханесса только с вызовом вскинула голову.
– Смешным, местр Халлоран? Вовсе нет. Я нахожу это диким, абсурдным и оскорбительным.
В роскошном серебристо-голубом платье она выглядела так, словно собиралась на подиум, и смотрела в точности так же – с видом оскорбленной невинности. Не знай я, кто именно заставил меня сигануть с балкона, точно решила бы, что вру. Должно быть, именно так и думали в этой овальной комнате все, кроме Леоны с Рэйнаром. Даже адвокаты Председателя, хотя им не положено иметь собственного мнения. Даже те, кого в этой комнате не было: глазки нацеленных на нас камер транслировали правящим происходящее во все уголки Аронгары, а сами они присутствовали виртуально в виде «рассевшихся» по пустующим стульям голограмм.
– В любом случае я попрошу вас держать эмоции при себе.
– Простите. – Мелора поджала губы и опустила голову.
От меня не укрылось, что отец накрыл ее руку своей, и она улыбнулась ему, устало и кротко.
Одно слово: актриса.
– Правда ли, что вы обращались к психологу, чтобы решить определенные личные проблемы?
– Протестую, – вскинул руку один из «наших» адвокатов. – Это не имеет отношения к делу.
– Имеет, и самое непосредственное. Или любой вопрос, который я хочу задать, теперь будет оспариваться?
Рэйнар покачал головой:
– Мы здесь не с целью разбирать прошлое эссы Ладэ.
– Совершенно верно. Но именно в прошлом кроется множество причин…
– Следующий вопрос.
– Хорошо. – Под жестким взглядом Рэйнара адвокат побагровел. – Правда ли, что вчера днем вы сказали руководительнице команды Ильеррской по гриму, что вы не в настроении? Дважды.
– Протестую!
– Сейчас по какому поводу? Это больше не прошлое, это настоящее, которое привело к печальному, но закономерному результату. – Адвокат Мелоры положил планшет передо мной и вскинул руки.
– Да, – негромко произнесла я.
– Не слышу?
– Да, это действительно так. – Я повысила голос.
– И с чем же это было связано?
– С тем, что произошло между мной и Джерманом Гроу на съемочной площадке.
– Что именно между вами произошло?
– Протестую, вопрос не имеет отношения к делу.
– Неужели? Впрочем, спрошу иначе: правда ли, что съемки на камеру определенного рода сцен могли спровоцировать у вас не совсем приятные воспоминания?
– Протестую! – Наш адвокат поднялся из-за стола, во взгляде сверкнула сталь.
– Местрель Ярлис отрицает свою вину. Что вы на это скажете?
– Протестую! Это откровенная провокация, отвечать на которую эссе Ладэ вовсе не обязательно.
– Хотя я и не понимаю, в чем заключается провокация, – адвокат Ярлисов развел руками, – перефразирую. На камерах отеля, видеозаписи с которых уже давно проверены службой безопасности местра Халлорана, местрель Ярлис нет. Как вы можете это объяснить?
– Ее нет на камерах, потому что она была в гриме. Она пришла ко мне как Мирис.
– Мирис?
– Мирис Хайм, – поправилась. – Моя ассистентка.
– Нет, это уже слишком. – Голос у правящего Хайторна был низкий и глухой, как шум подземки. Почему-то мне представилось, что, когда он его повышает, дребезжат стены. Немногим выше среднего роста, он отличался плотным телосложением и отменной физической формой. – То есть вы утверждаете, что моя дочь переоделась своей ассистенткой и отправилась скинуть вас с балкона?
– Местр Ярлис, – жестко произнес Рэйнар.
– Местр Халлоран. – Пальцы правящего легко спружинили от стола, заставляя мышцы собраться буграми под пиджаком. Жесткий ежик седых волос, пронзительный взгляд, который вонзился в меня, затем вновь перешел на Рэйнара. – Я согласился на все это разбирательство исключительно из уважения к вам. Согласился, хотя спокойно мог бы вынести решение вопроса на Совет. Обвинение в покушении на жизнь, которое вменяют моей дочери, оскорбляет в первую очередь меня. Это очень серьезное обвинение, мы ведь все это понимаем. Полагаю, нам следует сразу озвучить наказание для той, кто ее оболгал.
От такого заявления во мне кончился воздух.
– Вы сейчас говорите о моей родственнице. – Рэйнар не повысил голос, но по комнате пополз иней.
– Что ж, в таком случае вы меня понимаете. – Правящий Хайторна чуть подался вперед.
– Продолжайте. – Рэйнар кивнул застывшему адвокату оппонента.
Тот напоминал статую, если бы не потный лоб и блестевши залысины. Он промокнул их платком, но рта открыть не успел.
– Я настаиваю, местр Халлоран, – негромко произнес Ярлис. – Озвучьте наказание за преступление, которое я назвал.
– За такое полагается пожизненная таэрран.
– Когда моя дочь будет оправдана, я потребую равноценного наказания для эссы Ладэ.
Воздух во мне кончился повторно.
Глаза Леоны полыхнули огнем, но Рэйнар накрыл ее руку своей.
– Не будем забегать вперед, местр Ярлис.
Сказано это было так, что адвокат Мелоры побелел еще сильнее (в холодном свете это было заметно слишком отчетливо). На фоне светлых стен, которые оттеняли только темно-красные жалюзи и еще более светлые вставки, пущенные внизу для контраста, он выглядел неудачным слепком с человека. Точнее, с иртхана. Неиртханом в этом кабинете была лишь одна я.
– Не будем. – Отец Мелоры ослабил галстук, ноздри его хищно шевельнулись. – Я просто хотел удостовериться, что в этом зале еще действует закон.
– В этом можете не сомневаться, – сухо ответил Рэйнар. Так сухо, что, будь я на месте Ярлиса, переломилась бы в хребте на раз. – Продолжайте.
Это относилось к адвокату, который явно не знал, куда себя деть.
– У меня больше нет вопросов к эссе Ладэ.
– Перерыв, – жестко произнес Рэйнар.
«Пятнадцать минут», – подумалось мне, а как только голограммы померкли, поднялась. Леона последовала было за мной, но я мотнула головой и вышла. Спокойно, чтобы не сорваться на бег: мне не хватало воздуха.
– Эсса Ладэ, вы куда? – Стоило мне двинуться по стрелочкам в коридоре, от стены тут же отделился хаальварн… то есть тьфу, вальцгард.
– Водички попить.
– Кулер есть в зале для заседаний.
– Там все выпили, – брякнула я.
Хотя в упор не помнила, сколько в нем оставалось воды, а вот где находился еще один, запомнила хорошо. Коридор расширялся располосованным надвое кругом, с одной стороны во всю стену искрился искусственный водопад, наводящий на мысли о том, что ничто под задом дракона не вечно, с другой стоял диван и собственно кулер. Это было единственное, на что я обратила внимание по дороге сюда, и то исключительно из-за водопада. Красивый он вообще-то, если честно.
Больше меня задерживать не стали, и я рванула в указанном направлении. Странно, но чувства во мне пребывали в какой-то странной заморозке: наверное, включился послеполетный режим. То есть тот самый, из которого меня выдернул Гроу, когда встряхнул за плечи.
Вопрос только в том, что Гроу думает о моем полете.
Нет, я серьезно?
Какого меня это интересует?
– Нам надо поговорить, Зажигалка.
Этот голос ударил в спину, выбивая из блаженной заморозки.
Вот очень вовремя.
Очень.
Я залпом опрокинула в себя ледяную воду, которую успела набрать. С хрустом смяла стаканчик и швырнула в мусорную корзину, только после этого обернулась.
– Ты вообще как здесь оказался?
Поинтересовалась, глядя ему в лицо.
Это у меня одной чувство, что Гроу пролезет даже там, где мыло застрянет?
– Я тоже рад тебя видеть. – Он шагнул ко мне, но я отступила.
– Не-а. Слушай, если разговор не о том, что ты меня спас, за что я безумно тебе благодарна и все такое, то его придется отложить.
– Надолго?
– Навсегда! – рыкнула я, чувствуя, как внутри снова набирает силу огненный смерч.
Драконы всего мира меня обгадь, я окончательно рехнулась или как? Меня даже Мелора с папашей не вытряхнули из состояния равновесия, а тут появляется он, и меня корежит, как спиральку Зукера[15] в руках младенца. Нет, все.
С меня хватит.
Обошла его по касательной, когда из-за спины донеслось:
– Я прошу прощения, Танни.
Чтоб тебя драконы задрали!
Не остановилась, только ускорила шаг, потому что в голове у меня творилось светомузыкальное лазерное шоу с использованием самых современных спецэффектов.
Нет, нет, нет.
Я не буду об этом думать. Не бу-ду.
Не хочу и не буду.
В милый сердцу зал заседаний я влетела на всех парах с застывшим на губах хрустящим ото льда вопросом: «Что он здесь делает?» Потому что помимо собравшихся (голограммы в зале пока еще не включили) там обнаружилась Мирис. Я уставилась на нее, а она – на меня.
– Что…
– Танни! Ты где была? – еле слышно поинтересовалась Леона, шагнув ко мне ну очень неожиданно.
Оказывается, они с Рэйнаром говорили с нашими адвокатами, судя по выражениям лиц которых, наши дела оставляли желать лучшего.
– Пить ходила, – буркнула я.
Попила, чего уж там.
– Через пару минут начинаем, – негромко произнес Рэйнар. – Где Гранхарсен?
Возможно, мне показалось, а может быть, он действительно прорычал его фамилию.
– Наш свидетель скоро подойдет. – Как дракончик из музыкальной шкатулки, рядом нарисовался адвокат Ярлисов.
– А? – Это все, на что меня хватило, когда я смотрела на Леону.
Читать бесплатно другие книги:
