Забавы агрессоров Юрин Денис

Глава 4. Свинство – порок

Конт наконец-то оторвался от созерцания звездного неба и посмотрел на часы. Прошло чуть больше часа. Время летит незаметно, когда занят любимым делом, и тянется, словно объевшийся удав, когда приходится возиться с житейскими, рутинными неурядицами. Одна из них как раз приближалась сзади, приближалась в виде шестерых вооруженных придурков, вознамерившихся помешать уставшему человеку немного помечтать, приобщиться к тому великому Нечто, которое находится каждый день вокруг нас, но тем не менее остается недосягаемым и сказочно прекрасным. Звезды, небо, свежесть ночной прохлады и прочие маленькие детали, составляющие в совокупности наш безумный мир.

Конт обернулся. Небольшая, но, по слухам, одна из самых лютых банд «Багрового Неона» вышла этой ночью на охоту и, по-видимому, избрала его своей жертвой. Разодетые кто во что горазд малолетние отбросы общества и не думали скрывать своего присутствия. Они не крались, а неторопливо шли, побрякивая по ржавым останкам энергомобилей обломками труб и переделанным для боевых целей спортивным инвентарем. Однако это было не оружие, а всего лишь инструментарий предстоящей потехи. Садисты любят избивать жертв подобным образом. Боль с разбитого ударом лица как будто передается по стволу самодельной дубины прямо в руку мучителя и доставляет ему неимоверное наслаждение, с которым не сравнится ни вино, ни излюбленная забава современных детишек – секс. Спокойствие на лицах подростков, ехидные ухмылки расслабленных губ и неимоверно вальяжная походка объяснялись просто: объекту предстоящего издевательства некуда было бежать. Хоть пространство вокруг и не было открытым, но у троих на плече виднелись ремни перекинутых за спину автоматов, а остальные, видимо не любившие эффектную пальбу длинными очередями, довольствовались крупнокалиберными пистолетами, небрежно засунутыми за ремень брюк. Попытка бегства только разозлила бы банду, придала бы последующему избиению приятный вкус победы в веселой погоне.

Конт сидел неподвижно, поджидая, когда противники приблизятся и заговорят. Он не хотел драться и надеялся, что шкодники из дворово-военизированного формирования все-таки одумаются. Лет двадцать-тридцать назад с ним побоялись бы связываться из-за огромного роста (моррон был выше каждого из преступников почти на голову) и внушительной горы мышц, распиравших его куртку. Но в наше время слишком многие мужчины хотят выглядеть красиво и поэтому напиваются всякой химической всячины, не дающей силы, но раздувающей хиленькую мускулатуру до неимоверных размеров. Что поделать, мир изменился, крепкое тело нужно людям не для работы, а чтобы произвести приятное впечатление на тех, кого собираются охмурить. Миллионы мужчин и женщин озабочены избавлением от лишнего веса и накачкой мышц вместо того, чтобы привести тело к гармонии и продлить срок его службы хотя бы на пару десятков лет.

Психические комплексы отдельных индивидуумов и господствующие в обществе стандарты вредят, причем не только последователям навязчивых идей, но и всем окружающим. Бандиты не испугались одиноко сидящего на груде металлического хлама мужчины и не почувствовали за ним силу, как моральную, так и физическую. Стая шакалов обозналась и решила напасть на льва, приняв его за безобидного кота-переростка.

Разговор начал самый низкий и щуплый, по-видимому вожак, омерзительный заморыш со слюнявыми губами и металлическими заклепками, для устрашения вживленными прямо в кожу. Такие обычно и выбиваются наверх в преступной среде. Наглость и жестокость, усугубленные серьезными психическими расстройствами, компенсируют этому типу уличной шпаны все то, что недодала матушка-природа. Предводитель банды издевался над жертвой, открывая для своих опустившихся собратьев обещающий быть интересным концерт. Четверо подростков, вставшие ровным полукругом, зловеще ухмылялись, а их вульгарная боевая подруга пакостно хихикала в предвкушении кровавого веселья. Конт в душе пожалел убогую, необразованную девушку, сведшую свою бытность к примитивным, почти животным рефлексам. Вид крови и чужих страданий был для несчастной единственным допингом, поддерживающим ее мозги от перехода в состояние аморфной апатии.

– Ну что, красавица, на прогулочку вышла, а может, сладенькая, принца ждешь? – пропел на низкой ноте слюнявый воробей, устрашающе пронзая лицо жертвы мутным взглядом истосковавшегося по чужой боли маньяка.

– Шли бы вы отсюда, детишки, – ответил Конт, игнорируя вызывающее обращение и смачные плевки дружков паршивца в заклепках, оросившие его лицо и куртку. – Денег у меня нет, одежда неказистая и вами загаженная, так что ловить вам нечего.

– А кто о деньгах говорил, красавица? – рассмеялся дерганый вожак. – Мы тебя того, бесплатно оприходуем. Трепыхаться не будешь, так авось и выживешь, куколка!

Оскорбления полились рекой, лишь изредка перебиваемые смешками и легкими, пока символичными тычками остриями заточенных труб.

– Жо, отдай мне его! Жо, дай я потеху начну! – жалобно скулила девица, пытавшаяся завоевать хоть крупицу уважения в банде.

– Замечательное у тебя имя, просто класс! – вдруг рассмеялся до этого момента молча терпевший издевательства Конт. – Интересно, а как эта деваха тебя обычно называет: «Папочка Жо», «Па Жо» или просто «Жо Па»?

Галдеж возбужденных подростков мгновенно смолк, наступило зловещее затишье перед бурей. Вызов вожаку был брошен, стая уличных животных замерла в ожидании ответа. Даже девица перестала подстанывать и подпрыгивать, не говоря уже о Жозеффе, чьи вытаращенные глаза мгновенно налились кровью.

Обрубок трубы взмыл в воздух. Главарь метил пройтись косым ударом по глазам жертвы, но не рассчитал скорости реакции оппонента. Едва труба начала опускаться вниз, как перед глазами подонка что-то мелькнуло. Сильный удар, пришедшийся точно в центр тощей грудной клетки, откинул парня в заклепках шагов на пять назад. Главарь банды ударился спиной о кучу ржавого старья и выбыл из числа участников начавшейся потасовки. Девица завизжала, парень слева от нее попытался насадить Конта на самодельную заточку из бруска арматуры, но цепкие пальцы длинноволосого монстра вцепились ему в лицо и содрали кожу. Остальные бандиты повели себя с тактической точки зрения правильно: отскочили назад и, отбросив палки да биты, взялись за огнестрельное оружие.

Автоматные очереди разрывали воздух, раздражая Конта неимоверной трескотней, но ни одна из пуль не достигла цели. Моррон схватил орущую девицу за волосы и прижал ее к себе, прикрываясь бьющейся в припадке истеричкой, как живым щитом. У современного дальверийского оружия немало преимуществ, но есть и существенные недостатки, о которых не следует забывать: низкая пробивная способность и невместительный магазин. Когда вместо гула пальбы раздались тихие щелчки спусковых крючков, Конт перешел в наступление.

Изувеченное пулями тело девицы взмыло в воздух и сбило с ног одного из троих бандитов, судорожно пытавшихся перезарядить оружие. Еще одного из стрелков прикончил обрубок трубы, пронзивший насквозь горло, а его более удачливый приятель умер мгновенно от удара прикладом по переносице. Не стоит и говорить, что это был приклад его собственного автомата, который моррон легко вырвал из трясущихся рук. Последний бандит зашевелился, пытаясь скинуть с себя обмякшее тело девицы. Слегка запыхавшийся Конт подошел вплотную и придавил барахтающуюся парочку ногой, потом подобрал валявшийся поблизости кусок арматуры и пригвоздил оба тела к земле. Истошный крик парня быстро сменился едва различимым стоном, а затем совсем затих. Дело было почти сделано. Светловолосое чудовище со стеклянными глазами и неподвижной маской лица всего за минуту расправилось с целой бандой, за исключением главаря, находившегося пока без сознания. Но насчет украшенного заклепками задиры, обозвавшего его «красавицей», у Конта были особые планы.

За отсутствием под рукой веревок моррону пришлось разорвать одежду на трупах и спеленать окровавленными лохмотьями по рукам и ногам бесчувственного главаря. Из кепки с обломанным козырьком получился замечательный кляп. Моррон не собирался вступать с подонком в бессмысленные дебаты, выслушивать клятвенные обещания «...я больше не буду!» и слезливые мольбы о пощаде. Удары тяжелой ладони по щекам привели Жозеффа в чувство и попутно окрасили кожу его лица в пунцовый цвет.

– Господин Жо очнулся, я рад, – произнес Конт, наблюдая, как парень сначала испуганно вытаращил глаза, а потом задергался, тщетно пытаясь освободиться от пут. – Лясы точить я с тобой не буду, мордой не вышел, но хочу, чтоб ты знал. Твои холуи мертвы. Чувствуешь вонь? Это их телами смердит. Людей от запаха свежей мертвечины воротит, а для бездомных собак это просто зефир в шоколаде. Ты мразь, жалкое ничтожество, бьющее всегда исподтишка и нападающее только на слабых. Не знаю, смыслят ли голодные песики хоть что-то в морали, довольствуются ли они мертвечиной или решат полакомиться и тобой, но надеюсь на их зверский аппетит. Тот, кто по-свински жил, недостоин человеческой смерти. Прощай, некоронованный король помойки! Рад, что наше знакомство продлилось недолго!

Конт довольно улыбнулся и по-приятельски похлопал мычавшего что-то пленника по плечу. Под торжественный аккомпанемент доносившегося со всех сторон собачьего лая старейший в мире безумец покинул место незапланированного ристалища. Ночь приближалась к концу, Диана уже должна была покинуть Гардеж, а значит, настала пора приступить к активным действиям, сделать то, что он должен был сделать.

Плохо, когда партнер нарушает правила, и совсем ужасно, когда правила эти – не пустая дань формальности, а непосредственно касаются личной безопасности. Конечно, глупо требовать от вампира совсем перестать пить кровь или перейти на пакетики с замороженной плазмой. Это все равно, что человеку всю жизнь питаться просроченными бобовыми консервами да еще вперемешку со слабительным.

Прожив с Мирандой около полугода, Дарк ни разу не мог упрекнуть союзницу-вампиршу в легкомысленности и потере бдительности. Девушка держала себя в узде, то есть баловалась «тепленьким» крайне редко. О том же, чтобы приводить доноров с собой, и речи не шло. Миранда не хуже Аламеза понимала шаткость их положения и не допускала ошибок. Частые переезды из города в город, неустанная беготня от континентальной полиции, имевшей к парочке много претензий, игра в прятки с морронами, вампирами, шаконьесским наемным сбродом и прочими враждебно настроенными личностями, вся эта суета как-то не способствовала беспечному образу жизни. В ночи, когда жажда крови становилась невыносимой, так что компаньонку начинало трясти, Миранда выходила на охоту, но делала это вдалеке от любимого моррона и пожирала лишь тех, за кем числилось множество грешков, благо, что в каждом городе полно подонков, легко ускользающих из ручонок подслеповатого правосудия.

Был бы Дарк человеком, наверное, опасался бы за свою шею, но кровь моррона – яд для вампира. Те кровососы, что пытались им перекусить, умерли в ужасных муках. Правда, за тысячу лет таких дурачков нашлось немного, чуть больше трех десятков.

Мораль, человечность, гуманность и прочая социоерунда никогда не воспринимались всерьез Дарком Аламезом, поскольку являлись слишком расплывчатыми понятиями. Они, словно крапленые карты в игре, которую упорно навязывают людям нечистые на руку политики и оплачиваемые ими журналисты; или как слова писаний Единой Церкви, которые можно трактовать по-разному в зависимости от цели. Когда человек убил человека, то он убийца, этот грех не прощается ни Церковью, ни законом, но когда правительство посылает на секретную миссию зверя-наемника, вырезающего добрую половину охраны иностранного объекта, то это подвиг, о котором громко трубят все газеты.

Несмотря на внешность двадцатичетырехлетнего юноши, Дарк Аламез жил уже около тысячи лет. Счет павших от его руки врагов перевалил за сотню еще девятьсот лет назад. Всего моррон отправил на тот свет три, а может, и пять тысяч душ, но он не считал себя кровожадным монстром, как, впрочем, и героем. Убийство себе подобных – нормальный рефлекс любого живого организма. Тот, кто отказывает человеку в праве защищать свою жизнь, ссылаясь на абстрактные ценности и дырявые законы, способствует целенаправленному превращению человека в раба, в бессильную овцу, которая не в состоянии защитить себя от зубов голодного волка. «Убил одного человека – преступник, около сотни – герой, а послал на смерть миллионы – великая историческая личность!» – вот она, абсурдная аксиома государственной монополии на убийство.

Дарк не был против ночных похождений Миранды, конечно, если они не нарушали конспирации. Но в эту ночь девушка зашла слишком далеко. В снимаемых ими апартаментах чудовищно пахло кровью. Моррон почувствовал тошнотворный запах, едва переступил порог. Рука машинально сняла с головы покрытую испариной бандану и зажала ею нос. «Окно, нужно немедленно прикрыть окно! Коли мухи не налетят, то управляющий уж точно нагрянет!» – сама по себе пришла в голову мысль, тут же ставшая руководством к действию. По привычке, заперев на все засовы входную дверь, Дарк поспешил в комнату, где его ожидал еще более неприятный сюрприз.

Шкафы со стеллажами были повалены на пол, их содержимое разбросано и залито кровью. Все, что билось, превратилось в осколки, а все, что ломалось, было разбито в щепу. В голове промелькнула ужасная догадка. Даже если Миранда сильно изголодалась, то в приступе бешенства все равно не сотворила бы такого. Одной ей было просто не под силу устроить погром подобного масштаба, не говоря уже о полнейшей абсурдности желания крушить мебель, когда дверь незаперта и в любое время можно выйти на охоту.

Увиденное могло означать лишь одно: они слишком долго здесь засиделись, и кому-то из врагов посчастливилось вычислить их убежище. Следы побоища были налицо, застигнутая врасплох Миранда оказала жестокое сопротивление, но наверняка или погибла, или попала в плен. Ответ на этот вопрос крылся за дверью в спальню, но Дарк боялся ее открывать, боялся обнаружить на залитой кровью постели женщину, к которой питал весьма противоречивые чувства: ненавидел как представителя семейства кровососущих и одновременно любил как человека.

Реальность оказалась еще страшнее, чем самые жуткие предположения. На кровати возвышалась леденящая кровь композиция из изуродованных тел: оторванные руки и ноги, разорванные в клочья животы, насаженные на вбитые в стену штыри головы и прочие мерзости, составляющие отвратительную гармонию сатанинского пиршества. Тот, кто сотворил такое, был очень больным, даже если он вовсе и не был человеком. Ни само скопление туш, ни куча окровавленных лохмотьев на полу, ни выставка голов на стене не вносили ясности в вопрос – жива ли Миранда. Выведенная кровью надпись «Прочь из Варканы!» тоже не несла в себе информационной составляющей, кроме того, что кому-то очень нездоровому с психической точки зрения не понравилось их с Мирандой пребывание в виверийской столице.

Ванная комната оказалась единственным местом в номере, куда не успели добраться кровожадные вандалы. Достав из опрокинутого холодильника еще холодную бутылку пива, Дарк поспешил в страну белоснежного кафеля и чертовски приятных ароматов дезинфицирующих средств. Моррон скинул майку, обнажив крепкое тело, не изобилующее нагромождением мышц, но зато жилистое и выносливое, а затем, включив холодную воду, залез в ванну. В Варкане летом стояла неимоверная жара. Для того чтобы мозги начали работать, их нужно было сперва как следует охладить. Снимать же брюки и тяжелые армейские ботинки при данных обстоятельствах было непозволительной роскошью. В любой момент в номер могла ворваться вызванная соседями полиция или те благодетели, которые так экстравагантно решили пожелать ему счастливого пути.

Моррон – не человек, необычно долгая жизнь превратила Дарка в бесчувственное, хладнокровное существо, почти неспособное впадать в депрессию и, заламывая руки, биться головой о стену в истерике. Ветерана нескольких десятков крупных войн не испугать, порезав труп на куски. Противопехотная мина или фугас крошат плоть мельче, а голову, насаженную на шест, он впервые увидел, когда ему было всего пять лет. В те времена народ был куда крепче в плане, как тела, так и духа.

Ванна наполнилась холодной водой, по взопревшему телу пробежал приятный озноб. Моррон одним залпом опустошил половину бутылки и закрыл глаза, чтобы еще раз прокрутить в голове события прошлого дня и этой проклятой ночи.

Они расстались с Мирандой примерно в 18.00. Темнеет в Варкане поздно, поэтому раньше полуночи вампирша не покинула бы апартаменты, тем более что на виверийские сорта солнцезащитных кремов у девушки была аллергия.

К 19.30 он уже поужинал и сидел перед монитором терминала межконтинентальной компьютерной связи, прикидываясь оболтусом с заторможенным развитием, тратившим родительские деньги не на мороженое для девушек, а на детские игры. На самом деле Дарк пытался связаться с дальверийским городом Гардеж. Конт должен был сообщить на условленный адрес дополнительную информацию о поставках на объект спецоборудования, а также дату их с Дианой прибытия. Должен был, но не сообщил, кроме того, не вышел на связь и в резервное время.

С 21.00 до 22.00 Аламез бесцельно слонялся по городу, мучаясь вопросом, что же произошло.

Примерно в 22.05 его пытались ограбить местные деклассированные элементы.

К 22.20 он уже успел избавиться от трупов, покормив на ночь морских хищных рыбок, иногда заплывающих в каналы Варканы, и поспешил в банк, тем более что уже опаздывал к условленному сроку. В клиентской ячейке межбанковской оперативной связи для него не было ничего, да и деньги на закупку снаряжения Гентар не перевел.

С 23.00 до 24.00 конспиратор искурил целую пачку сигарет и осушил семь или восемь чашек кофе, благо, что банки в Варкане работали круглосуточно, а в холле каждого уважающего себя кредитно-финансового учреждения было открыто кафе для клиентов-полуночников. Потратив без толку уйму времени, отравив себя кофеином и разменяв последнюю сотенную купюру, Дарк не получил взамен ни денег, ни адреса, по которому Гентар, используя гапсовские каналы, должен был переправить оружие для предстоящей операции.

В 0.55 Аламез вернулся в гостиницу.

Около 01.05 забрался в ванную.

В 01.10 снова открыл глаза и разбил опустевшую бутылку о ни в чем не повинный унитаз, раздражающий его идеальной белизной.

«И с Гентаром, и с дальверийской группой что-то случилось, притом почти одновременно. На нас тоже напали, но почему-то не довели дело до конца. Меня решили припугнуть, а не убить, иначе зачем понадобилось устраивать этот дешевый цирк со скотобойней? – Мысль о том, что поджидало его за дверью, заставила Дарка поспешить с отжимом промокших брюк и с выливанием воды из ботинок. – Денег нет, Миранда, как и остальные, пропала, боекомплект единственного пистолета почти на нуле. Три патрона в обойме – курам на смех! Приличного ножа поблизости не найти. Не с кухонным же тесаком идти на дело?!»

Кроме этих неприятностей возникал и вопрос, где искать Миранду. Если бы ее убили, то непременно водрузили бы ее голову на шест. С уверенностью в девяносто процентов можно было считать, что девушка еще жива. Судя по разгулу кровавой фантазии, за похищением стояли вампиры либо тайное общество поваров-каннибалов. Первая версия показалась более достоверной, по крайней мере местным людоедам они еще не успели перейти дорогу.

Покончив с отжимом одежды, Дарк нехотя натянул на чистое тело липкую от пота майку и надвинул на самые брови края банданы. Уродливый шрам на лбу – метка, напоминающая о его превращении в моррона, был слишком приметным знаком мужской доблести и наверняка значился во всех полицейских сводках. Доживет ли он до восхода, Дарк не знал, но зато имел представление, откуда начинать поиски. Добиться аудиенции у Лорда-вампира местного клана было непросто, но перед одним из самых известных легионеров жизнь никогда не ставила легких задач.

Для легионеров-морронов, не подозревавших о существовании шаконьесов, вампиры по-прежнему оставались потенциальным врагом номер один. После заключения мирного договора, по большому счету обычного пораженческого соглашения, подписав которое бессмертные защитники человечества признали за кровососущей братией право на существование и лишь слегка ограничили рост клыкастой популяции, стороны потеряли друг к другу интерес. Информация о вампирах, конечно, собиралась, но поверхностно, лишь на потребу дня. Многие документы, содержащие исторические факты из жизни вампиров, были безвозвратно потеряны или заархивированы так основательно, что их не представлялось возможным найти.

Как старейший моррон и бывший член Совета Одиннадцатого Легиона, Дарк обладал большей информацией, чем его рядовые собратья, но тем не менее не знал о Лордах-вампирах почти ничего. Наглядным примером скупости информационного обеспечения было досье на Викторо Донато, Лорда клана Донато, столицей чьих владений как раз и являлась Варкана.

«...Мужчина, на вид лет пятидесяти, точный возраст неизвестен. Средний рост, средняя комплекция. Особые приметы – небольшой шрам справа над верхней губой. Викторо является основателем и единственным Лордом клана. Спокоен, рассудителен, старается избегать насилия и любых конфликтов. Члены его клана отличаются отменной дисциплинированностью и редко вступают в радикальные, оппозиционные Ложе группировки. Аполитичен, пользуется уважением других Лордов и часто выступает арбитром в межклановых распрях...»

Вот и все, почти ничего. Если бы Мартин Гентар не был в приятельских отношениях с Лордом Самбиной, знакомой Дарку еще по кодвусийским скитаниям, то Аламезу, наверное, пришлось бы в одиночку идти на штурм хорошо охраняемого дворца Донато. Но, к счастью, графиня Самбина как-то проболталась умеющему задавать наводящие вопросы некроманту, что у рассудительного Донато, называемого за глаза «педантом» или «соней», была одна маленькая слабость; не порок, но пагубное пристрастие, которое, по мнению графини, должно было рано или поздно ему непременно навредить.

Несмотря на строгую иерархическую структуру клана, Викторо очень любил общаться с молодыми, только что обращенными вампирами. Он выбирал себе пару-тройку любимчиков из числа свежего пополнения, поселял у себя в доме и проводил с ними гораздо больше времени, чем с казначеем и прочими высокопоставленными персонами своего маленького королевства. Конечно, питомцев Донато терпеть не могли его ревнивые помощники, и как только в апартаментах Викторо заводилась новая пассия, участи надоевшей игрушки было не позавидовать. Лишенные покровительства вампиры через некоторое время бесследно исчезали, лишь некоторым из них удалось удержаться в самом низу иерархической пирамиды клана, но и те были навеки лишены надежды подняться хотя бы на ступеньку выше.

Аламез знал, что любимчики Лорда активно пользуются предоставляемыми им привилегиями и веселятся ото всей души, не отказывая себе ни в маленьких, ни в больших удовольствиях. Ночь была чудесной, вряд ли избранники Лорда усидели бы дома. Именно в этом и заключался план моррона: захватить одного из фаворитов и с его помощью проникнуть во дворец.

Небольшая лодка мерно покачивалась на волнах освещенного сотнями огней канала. Подрабатывающий извозом рыбак явно не дорожил своей жизнью, только этим можно было объяснить, что на борту находилось вдвое больше положенного пассажиров, да еще на корме возвышались старые ящики, пропахшие дегтем и рыбой. Спутники Дарка беспечно болтали на филанийском и увлеченно щелкали затворами фотокамер. Глупым туристам было невдомек, что лодка перегружена и что они вот-вот могут пойти ко дну.

Часы на Кламиосе, знаменитой часовне постройки двенадцатого века, пробили два ночи. Как водное, так и автомобильное движение в центре города было оживленным, пожалуй, даже оживленней, чем днем. Тысячи туристов со всех сторон Старого Континента стремились в Варкану не только для того, чтобы поваляться на престижных пляжах, но и мечтая полюбоваться величественными архитектурными ансамблями прекрасного города, вдохнуть ночной воздух древней столицы; воздух, полный любви, романтики, поэтики и неповторимого шарма.

Скопившиеся в узких каналах лодчонки то и дело толкались бортами, но варканские лоцманы водных такси были настоящими виртуозами своего дела, им как-то удавалось избегать при столкновениях переворотов и серьезных повреждений корпусов. А гостями города небольшие аварии воспринимались весело, как экзотические приключения, как неотъемлемая часть местного колорита. Они просто не догадывались, сколько хищной рыбы шныряет под мирной гладью воды.

В четверть третьего утлая лодчонка наконец-то причалила. Чуть не столкнув в воду какого-то толстячка в пестрой рубашке и шортах наизнанку и осторожно подвинув его не менее упитанную женушку, Дарк первым из пассажиров посудины выбрался на мостик пирса. Всего двадцать шесть шагов сквозь толпу, набежавшую с других лодок, и сорок семь ступенек вверх по лестнице, и глазам моррона предстала площадь Гариолла во всей ночной красе. Зеркально гладкая мостовая, от которой отражался свет сотни разноцветных огней, четыре крупных магазина, работающих в основном по ночам, с десяток маленьких кафе, где нельзя было найти свободного места, море туристов, многоголосый хор, выводящий непонятно какую песню, неизвестно на каком языке. Все это великолепие полноценной ночной жизни немного обескуражило Аламеза, он очень давно не бывал в людных местах и не принимал участия в народных гуляньях. Но, получив несколько ощутимых толчков в спину, а заодно и парочку нелестных эпитетов в свой адрес, Дарк быстро пришел в себя и поспешил к цели. Времени у него почти не оставалось: шел третий час ночи, а в полпятого наступит рассвет, праздничные огни гирлянд через два часа сменятся убийственными лучами жаркого солнца, а веселившаяся сейчас дичь трусливо попрячется по темным, уютным норкам.

Цитадель клана Донато, известная широким слоям общественности как дворец принца Карло Фуиджио, находилась на площади, но была отгорожена от шумного столпотворения небольшим парком с затейливой композицией извергающих в небо тонны воды фонтанов. Удобно, комфортно, практично! Викторо жил в водовороте городской жизни, но в то же время и в отдалении от суматохи. Всем в жизни удавалось как-то пристраиваться. Даже вампиры открыто проживали в знаменитом на весь мир дворце, который, правда, официально принадлежал не клану Донато, а одной из множества организованных им фирм, кажется, Виверийскому промышленному банку. Только Аламез все время оставался в дураках, ему никак не удавалось совмещать свой нелегкий труд на благо человечества и прозябать в роскоши. Вот и сейчас от него испуганно шарахались прохожие, а в его сторону подозрительно косились полицейские патрули. Грязная майка, рваные на коленях брюки, стоптанные ботинки с облупленными носками, идиотская бандана со стертым рисунком, очень похожим на знак одной из молодежных банд, одним словом: видок убогий, прям хоть за решетку сажай или ссылай на далекие острова за бродяжничество!

Распугав ненароком с добрый десяток влюбленных, миловавшихся на скамейках, Дарк вплотную приблизился к ограде вампирского логова. От яркой иллюминации заслезились глаза. Свет горел не только почти во всех окнах, но и на крыше, на тропках узких аллей и даже в кустах. Сотня-другая маленьких уличных прожекторов отлично делала свою работу, превращая внешний и внутренний периметр дворца в настоящий световой ад. Как и предполагал Аламез, прокрасться незамеченным во дворец было невозможно, а штурм стал бы наглядным примером ритуального самоубийства одного из горделивых воинов старины.

«Проклятье, кажется, я опоздал! – отсутствие машин перед парадным входом и на открытой парковке весьма опечалило моррона. – Кровососы уже разъехались за новыми порциями крови и в поисках веселых приключений. Ах, если бы повернуть время вспять и оказаться здесь часика на два раньше!»

Возле опустевшего дворца (охранники, повара и прочая прислуга были не в счет) ловить было нечего. Аламез уже собирался уходить, но тут поблизости послышалось тихое урчание мотора. Откуда-то из дебрей хозяйственных построек, находившихся справа от огромного бассейна, медленно вывернул черный энергомобиль представительского класса. Дарку показалось, что это «Фондеэро 107», но он мог ошибаться, иллюминация не слепила, а просто резала глаза. Теперь моррон понял, в чем крылась истинная причина неестественно яркого освещения. Вампиры не только блюли безопасность своей территории, но и хитро маскировали дефекты своей внешности. Кто будет смотреть, отбрасывает ли собеседник тень или нет, когда и лицо его разглядеть невозможно?

Как только водитель подогнал машину к парадному подъезду, двери дворца открылись, и на улицу вышли трое: двое мужчин и высокая рыжеволосая девица в ярко-красном платье. Деталей внешности припозднившихся охотников моррон не заметил, впрочем, он и не собирался этого делать. Нужно было срочно раздобыть машину, а не щурить глаза, пытаясь разглядеть, смазлива ли девица и припудрен ли у нее носик. Возле парка машин не было, полиция, как назло, недавно запретила стоянку. Аламезу пришлось выбежать на проезжую часть и остановить первый попавшийся энергомобиль без пассажиров. Способ убеждения водителя был прост: выскакиваешь перед машиной, олух тормозит и открывает ветровое стекло, чтобы осыпать тебя с ног до головы нелестными сравнениями; используешь момент, быстро подскакиваешь и точным ударом в висок отправляешь ротозея в нокаут; переваливаешь бесчувственное тело на соседнее сиденье и – вперед, начинаешь преследование.

Дарк успел вовремя. Несмотря на жалкую попытку небритого крепыша за рулем оказать сопротивление и неестественно интенсивное ночное движение, моррону удалось сесть на хвост черному «Фондеэро», оказавшемуся на самом деле последней моделью герканского «Эксклюзо». Объект двигался медленно и не петлял, водитель не заметил слежки. Поездка длилась всего минут десять, машина вампиров остановилась у входа в клуб «Торнео», излюбленное местечко развлечения обеспеченной молодежи. Иного Дарк и не ожидал, вампирам нужна была свежая, питательная кровь, не испорченная болезнями и наркотиками. Припарковать машину было негде, поэтому Аламез просто бросил ее посреди дороги и смешался с толпой, вызвав бурный шквал недовольства ехавших сзади.

Естественно, «Эксклюзо» остановился у входа для привилегированных гостей. Толкаясь среди неудачников, надеющихся хотя бы к концу ночи попасть внутрь, Дарк внимательно следил за неторопливо покидающими «офис на колесах» противниками. Первый был рослый, стройный брюнет, писаный красавчик, если бы не дурная привычка обкусывать тонкие, потрескавшиеся губы. Второй – на полголовы ниже, наполовину эфиол, наполовину альтруссец, жуткий коктейль, примерно как смесь какао с вишневой водкой. Оба они были одеты слишком строго для ночных приключений, да и на их уставших лицах не наблюдалось особого энтузиазма.

«Охранники, лет триста – триста пятьдесят каждому, – безошибочно поставил диагноз доктор Аламез, специалист по боевой хирургии, а в душе – патологоанатом. – Ребятам не повезло, папаша Викторо поручил присматривать за девицей, а она, капризная, непоседливая вертихвостка, совсем замотала бедолаг по барам да клубам. Спят и видят в своих хищных снах, как бы открутить ей головку, самим, без посторонней помощи....»

Наконец-то из энергомобиля появилось и прекрасное создание. Правда, не разделяющему пристрастий большинства современных мужчин Дарку любимица Лорда Донато не понравилась. Она, скорее, походила на мальчика, отрастившего длинные волосы, напомаженного и разодетого в дорогие женские тряпки. Высокая, тощая, в ярко-красном, открытом сзади платье, висевшем на ней, как грот-брамсель во время полного штиля. Слишком широкие кисти рук и ступни сорок второго размера сами собой бросались в глаза и вызывали у привыкшего к классическим образцам женской красоты Аламеза жуткое отвращение. Волосы были длинными и ухоженными, но тонкими и редкими; глаза – бесцветными; скулы – выступающими, квадратными; а пьяная улыбка – до ушей. Неизвестно, чем баловала себя «дочурка ночи», напилась ли крови или передегустировала дорогое вино из коллекционных запасов Лорда, но мотало ее изрядно. Охранникам пришлось подхватить ее под руки и буквально втащить в клуб. Однако, несмотря на столь плачевное состояние, девица была тверда в своем намерении на славу повеселиться.

Дарк вышел из очереди желающих попасть внутрь и быстрым шагом направился в подворотню. Даже если бы моррон смог достояться, в чем он очень сомневался, то все равно вышибалы его не впустили бы. От пропитанной потом майки пахло так, как будто об нее три недели подряд обтирался самый вонючий в мире козел, а от порванных брюк вдобавок несло еще и дегтем с рыбой. Обычно хитрецы и злоумышленники проникают в клубы через вход в кухню, по крайней мере так пишут в книгах, и, наверное, именно поэтому во дворе, развалившись на лавочке, несли вахту трое охранников. Выхода не оставалось, единственный путь к цели пролегал через стоки отхожих вод. С трудом подняв тяжелый канализационный люк, Дарк набрал в легкие побольше воздуха и начал свой тернистый путь, к сожалению, далеко не к звездам.

Блуждание по колено в грязной жиже и клубах зловонных испарений продлилось чуть более двух минут, но когда моррон открыл люк, ведущий в подсобку, вылез и сделал первый вдох, то его едва не стошнило. «Искать чистую одежду некогда и нецелесообразно. Зал переполнен, гуляющие пьяны и особо принюхиваться не будут, пойду так!» – решил Аламез, утешая себя и тем, что исходившие от него дурные ароматы давали очень большое тактическое преимущество. Вампиры чувствуют кровь, именно по ее запаху они и находят жертв среди улочек ночного города. Кровь моррона пахнет по-особому, вампиры почувствовали бы приближение бессмертного издалека, но у Дарка была надежда, что амбре его заляпанных ботинок заглушит специфическую составляющую аромата.

Действительно, хоть люди в зале от него и шарахались в стороны, но к парочке вампиров Дарк подобрался почти вплотную. Расстегнув вороты строгих рубах и сдвинув набок измятые галстуки, охранники сидели у стойки бара и, неторопиво потягивая коктейли, следили за многоголовой и многорукой толпой, двигающейся в ритме музыки. Девушка была там, Аламез ее не видел, но знал, что ее сопровождающие ни на минуту не выпускают из вида неугомонную подопечную. Через пару минут телохранители одновременно отставили стаканы и направились в сторону туалетов. Аламез поспешил следом, и только у самых дверей с маленькими нарисованными фигурками мальчика и девочки в его поле зрения попало ярко-красное платье.

Упырица танцевала не зря, она подцепила высокого симпатичного парня и настойчиво тянула его за собой в туалет... почему-то мужской. Красавчик шел с охотой, глупыш даже сам вызвался проверить, нет ли кого внутри; опьяневшие до стадии спячки на полу были, конечно, не в счет.

«Придурок, он что, в детстве не ходил в школу, не слышал притчу о бесплатном питании и мышеловке?!» – искренне посочувствовал простаку Дарк и зашевелил локтями с удвоенной скоростью.

Типичный вивериец вместе с эфиолом-альтруссцем не встали у входа, а зашли и заперли дверь изнутри. Подбежавший Аламез чуть-чуть не успел просунуть в быстро сужающуюся щель ногу, чертыхнулся с расстройства и забарабанил по двери кулаками. Дверь на миг открылась, сильная рука с длинными когтями ловко схватила его за шиворот и молниеносно втащила внутрь. Именно это моррону и было нужно.

На долю Дарка Аламеза редко выпадала почетная роль гуманиста, но в эту ночь он спас жизнь вампиру. Пока полукровка-эфиол запирал дверь, красавчик-вивериец не терял времени даром. Его правая рука обхватила тело Дарка, левая нагнула голову, а острые клыки вот-вот должны были вонзиться в шею. Амбре зловонных испарений не подвело, опытный вампир не распознал моррона и должен был после первого же укуса умереть в страшных муках. Дарк видывал не раз, что случалось с теми, кто путал его с кувшином вина: кожа неудачников мгновенно покрывалась волдырями, волосы выпадали, кровь закипала и прорывалась наружу вперемешку с омерзительной желто-зеленой слизью. Неизвестно почему, наверное, просто пожалев старенького уборщика, который поутру будет отскребать всю эту пакость от пола, Аламез не позволил клыкам достичь цели.

Далеко не каждая жертва успевает ударить напавшего сзади вампира пальцами в глаза. Высокий красавчик взвыл от боли и ослабил хватку. В следующий миг сильный удар затылка разбил его нос, а завершила поединок победная серия апперкотов, которой моррон щедро одарил кровососа. Аламез не любил, когда к нему прижимались сзади, да еще в мужском туалете; и бил в полную силу.

Девицу, высасывающую теплую жидкость из шейной артерии парня, не интересовала возня в другой части туалета, она подхрюкивала, подстанывала и все глубже впивалась в обмякшее тело острыми клыками. Зато эфиол пришел на помощь напарнику сразу, как только справился с заевшим засовом. Похоже, он понял, с кем имеет дело, и клыкастую пасть разевать не стал.

Удар когтистой лапы обжег щеку Дарка. Моррон упал, но тут же поднялся, правда, лишь для того, чтобы подставить руку под несущийся к горлу кинжал. Разрезав плоть до кости, лезвие полетело дальше. Аламез не успел схватить левой рукой за горло мгновенно отскочившего назад вампира и, поскользнувшись, завалился вперед, открыв для удара голову, шею и грудь. Противник, конечно же, воспользовался таким великолепным подарком, ударил правой из-под низа, метясь когтями в сердце моррона.

Раздался хруст, душераздирающий вопль, и стокилограммовое тело эфиола-альтруссца завертелось по липкому кафелю. Аламез улыбнулся и, нанеся обезболивающий удар каблуком по виску пациента, наконец-то поправил съехавшую на глаза бандану. Этот обманный прием действовал всегда. Враг выбрасывал вперед руку, а якобы потерявший равновесие хитрец неожиданно хватал ее за кисть, выворачивал и бросал врага через бедро, ломая кость как минимум в двух местах. Убить вампира таким приемом, было невозможно, а вот вывести на пару часов из строя вполне.

Один кровосос «отдыхал» на полу, второй сидел под раковиной, запрокинув голову набок и неизвестно зачем обняв мусорное ведро. Оставалось лишь оторвать от почти обескровленного тела девицу.

– Ишь присосалась, пиявка, а ну, пусти! – Аламез вцепился обеими руками в ключицы вампирши и с грехом пополам оттащил девушку в красном от мертвого тела.

– А ты что за тип?! Знаешь, кто я?! – провизжала одурманенная кровососка, пытаясь отвесить моррону пощечину.

– Знаю, – со вздохом ответил Дарк, схватил худощавую девицу за рыжую копну липких от крови волос и стукнул лбом о кафель.

Взгромоздив бесчувственное тело на плечо, моррон покинул пределы мужского туалета и направился через переполненный танцевальный зал к подсобке, единственно возможному при данных обстоятельствах выходу. Самое интересное, что на него с окровавленной девушкой на плече никто не обратил внимания.

Глава 5. Проказы реаниматора

Мир постепенно возвращался, точнее, это Мартин возвращался в мир, но морроны, как и люди, склонны к эгоистичному субъективизму и не могут до конца признать, что не являются центром мироздания. Процесс воскрешения, хоть Гентар, по большому счету, вовсе и не умирал, шел как-то необычно: без звуков, голосов, яркого света, бьющего по глазам, и без сводящей с ума боли. Пытливый ум ученого уже начал выстраивать стройные линии гипотез, пытаясь найти логическое объяснение этому странному явлению, но вдруг Мартин вспомнил, что сам отключил все ненужные функции организма, в том числе и болевые рецепторы.

Началась утомительная настройка параметров мозга. Прежде всего маг вернул себе зрение... и ужаснулся. Он лежал в общей палате, накрытый тонкой простыней и совершенно голый. По соседству находились примерно двадцать больных, окутанных шнурами, дыхательными трубками и шлангами для переливания крови. В палате было темно, на дворе стояла глубокая ночь. Когда маг вернул себе слух, то констатировал полнейшее отсутствие каких-либо звуков, кроме шелеста листвы за окном и жалобного попискивания простенькой кардиоаппаратуры.

«Реанимация.... Ну что ж, могло быть и хуже. Из морга мне уже приходилось выбираться, чертовски неудобно ломать железную дверь холодильника изнутри. Лежишь, как в гробу, даже рукой как следует не размахнуться!» – утешил себя Мартин и вернулся в режим настройки функций своего потрепанного организма.

Регенерация поврежденных участков и обеспечение минимальной жизнедеятельности отнимали приблизительно девяносто процентов сил, жалкий остаток нужно было распределить с умом. Избрав для зрения и слуха минимальные показатели (маг видел на расстоянии шести-семи шагов, притом картинка дрожала, расплывалась и была черно-белой, словно у настоящего дальтоника), Мартин выкроил жалкие три-четыре процента энергетического запаса для усиления опорно-двигательных функций. Без обоняния, осязания и вкусовых ощущений на первых порах пришлось совсем обойтись. О подключении нервных окончаний не могло быть и речи, тогда Гентар не смог бы выбраться из палаты, а упал бы на пол и обрек бы себя на несколько часов незабываемых впечатлений, по сравнению с которыми посещение средневекового костоправа показалось бы лишь безобидным сеансом легких и даже приятных шлепков по попе.

Особо тяжко оказалось сползти с кровати и, с грехом пополам устояв на подгибающихся ногах, сделать первый шаг. Колени не слушались, руки тряслись, покрытый белым налетом язык свисал из открытого рта, из глаз текли слезы, ну и нос тоже был на мокром месте. Однако самое обидное, что в голове мага блуждали не относящиеся к делу мысли, энергию которых он не мог направить на благое дело выздоровления. Это была другая система, чуждая для обычного человеческого организма, подарок Коллективного Разума, который хоть и находился под его черепной коробкой, но был хорошо защищен от вмешательства даже самого обладателя-моррона.

«Пациент номер семь: ножевое ранение в брюшную полость, обширное кровотечение, множественное повреждение внутренних тканей, через несколько часов впадет в кому и уже из нее не выйдет. Пациент номер двенадцать: черепно-мозговая травма, повязка наложена плохо. Врачи бездарно обкололи его препаратами, которые нейтрализуют действие друг друга. Эффективность лечения три-четыре процента, в то время как минимально допустимый порог – сорок-пятьдесят...» – ставил экспресс-диагнозы бывший некромант, пока с черепашьей скоростью двигался по узкому проходу между койками.

Вот уже полтора века Мартин не практиковал, опасаясь вступать в конкуренцию с университетской профессурой и прочими представителями официальной медицины. Если бы было возможно лечить людей, не привлекая излишнего внимания, он непременно посвятил бы работе в одной из клиник большую часть своего свободного времени, но, к несчастью, гении скальпеля и микстуры всегда обретают то, чего совершенно не хотят и к чему безудержно стремятся бездари, – известность и славу. Мартину часто приходилось сдерживать свои лекарские порывы, но эта ночь стала приятным исключением.

«Какого черта?! Я покидаю Полесье и уже никогда сюда не вернусь. Пора кое-что показать олухам в белых халатах!» – решил маг, почувствовавший вдруг неимоверный прилив сил и неуемное желание оказывать помощь.

Благородный порыв стоил ему приблизительно получаса драгоценного времени, но зато маг покидал палату для безнадежных под греющий сердце писк мигающих зелеными датчиками аппаратов. Проснувшийся от неприятных завываний дежурный врач так и не смог осмыслить произошедшего чуда: восемь из девяти коматозников одновременно пришли в себя, пятеро из восьми безнадежных больных, как сговорившись, пошли на поправку, а один пациент бесследно исчез, прихватив с собой казенную простыню.

Ночная духота сводила с ума. Толстенький лысый охранник вытер рукавом униформы пот со лба и открыл форточку, нарушив тем самым инструкцию 42Р/8 «...О целостности охраняемого контура...». Но в тесной каморке все равно было нечем дышать, рубашка прилипала к грузному телу, а по вискам били неуемные молотки боли. Вентиляция не работала, а принесенный из дома маленький вентилятор лишь гонял по комнате горячий воздух. Неизвестно, где и чему учился финансовый управитель третьей старгородской больницы, но он почему-то постоянно путал понятия «экономика» и «экономить», сберегая гроши на мелочах. Неисправная вентиляция, грязь в подсобных помещениях и регулярно опадающая с потолков штукатурка надежно прикрывали дыры в разворованном больничном бюджете. Кто-то купил недавно новый энергомобиль, а кто-то разорялся на порошках, отстирывая старенькую, пропитанную потом и рвущуюся на локтях форменную рубаху.

На третьем часу дежурства упитанный старичок не выдержал духоты и нарушил инструкцию 42Р/9, то есть, проще говоря, плюнул на формальности и открыл окно, естественно, не забыв перевести сигнализацию на нулевой контур.

«Кому приспичит грабить больницу, в которой и так уже все разворовано? Здесь же ничего нет, кроме сотни-другой доходяг и двух десятков замороженных окочуриков в подвале, – воевал с чувством ответственности лысый старичок, когда-то давно военный, полковник линейных войск, а ныне едва сводящий концы с концами пенсионер. – Ничего не случится, я же здесь, в комнате, и при мне оружие...»

Жужжание комаров и мошек, кружащих возле единственного фонаря во дворе, внезапно было прервано тихим, протяжным свистом. Что-то летело снаружи, что-то стремилось в комнату, но разобрать, что именно, стало возможным, лишь когда оно достигло цели. Маленький дротик с пушистым опереньем вонзился в толстую, выпирающую над воротником шею старика. Охранник покачнулся, потянул руку к затылку, пытаясь вытащить впившуюся в него осу, но потерял сознание и упал, роняя на пол журнал дежурств, а заодно и свозя со стола не первой свежести скатерть.

Через миг в комнату ворвалась тень. Рослый мужчина в черном плаще как будто перелетел через подоконник и, приземлившись, зашарил рукой в перчатке по стене в поисках выключателя. Тусклого света настольной лампы, чудом не упавшей, ночному гостю показалось мало.

– Не смей, Арно! – прошипел, как змея, появившийся в оконном проеме второй мужчина. – Ты что, с ума сошел?! Сейчас народ набежит!

– Ага, с больничных коек прям голышом и повыскакивает, – усмехнулся светловолосый красавец Метцлер, трижды щелкая заевшей кнопкой.

Лампочка в плафоне зажглась, но тут же потухла, по отсыревшему потолку пробежали искры. Над каморкой охранника находилась прачечная. Белье в больнице приходилось стирать каждый день, а ремонта давно не было, именно по этой причине старичок в униформе и опасался включать общий свет.

– Полесье, страна чудес, – сплюнул на пол Арно, отряхивая перепачканную известкой перчатку. – Здравый смысл и элементарные представления о чистоплотности умерли, когда мы пересекли границу. Добро пожаловать в царство поголовного воровства и тотального разгильдяйства!

– Заткнись! – грубо оборвал его Курт, явно пребывавший не в восторге от беспечности своего напарника. – Нам нужно сработать чисто: чем меньше трупов, тем проще будет выбраться из этого захолустья. Найди схему здания!

– Вот она, здесь, на стене, – ответил Арно, как только включил карманный фонарик. – Реанимационное отделение на третьем этаже, нам туда.

– Не спеши. – Курт схватил за плечо направившегося к двери напарника и быстро пробежался глазами по планировке здания. – У нас впереди еще два поста охраны: на втором и на третьем этажах, кроме того, нужно обойти дежурки медицинского персонала.

– Курт, мы в Полесье, – снисходительно похлопал шефа по плечу Арно. – Охранник в здании всего один, ну еще на складе медикаментов кто-нибудь есть, но это в другом крыле. Врачи же сейчас наверняка спят. Здесь не столько платят эскулапам, чтобы они по ночам бдели. Не усложняй, дело того не стоит!

Арно оказался прав, даже двери между отделениями в больнице не запирались. Наемники быстро преодолели пропахший лекарствами коридор и поднялись на третий этаж, где их ожидал неприятный сюрприз.

Двери в реанимацию были открыты, между палатой и кабинетом дежурного врача бегала полненькая медсестра на высоких каблуках и в распахнутом настежь халате. Надрывно пищали приборы, пронзая тишину ночных покоев то монотонным гудением на одной ноте, то тревожными подвываниями.

– Прикрылась бы, курица! – проворчал Курт, хмуро взирая на трясущиеся при беге оголенные телеса девицы.

– Зачем? Коматозникам не до того, а врач и так все видел, и не один раз, – усмехнулся Арно, не любивший толстушек и поэтому более спокойно среагировавший на непредвиденный стриптиз. – Жди здесь, я сейчас!

Метцлер бесшумно проскользнул за дверь, и его черный плащ мгновенно исчез на фоне плохо освещенной стены. Курт не успел даже возразить, но потом подумал, что так будет лучше. Наемник засомневался, сможет ли он выдержать, когда рядом с ним будет бегать такая аппетитная цыпочка и дразнить своими прелестями. Инстинкты мешают работе, далеко не каждому профессионалу дано сохранить спокойствие при данных обстоятельствах и не превратиться в маньяка.

– Наш клиент оказался шустриком, – прошептал на ухо компаньону Арно, когда через две минуты снова появился за дверью реанимационного отделения. – Ну, дядюшка Огюстин, убить за такой инструктаж мало!

– Говори, – проворчал Курт, чувствуя, что с бессмертным докторишкой еще придется повозиться.

– Похоже, палату посетил волшебник, трах-тибидох-его-тах-тах! Взмахнул волшебной палочкой добренький старикашка, полужмурики с коек повспрыгивали, отсюда и суета такая. Угадай, чья кроватка пуста?!

– Пошли. – Курт быстро поднялся и потащил своего запыхавшегося напарника к лестничному пролету. – Нужно перекрыть выход, срочно!

– А не поздновато? – поинтересовался на бегу Арно.

– Посмотрим.

Стремительно, но совершенно бесшумно, наемники спустились по лестнице и оказались в холле первого этажа. Входные двери были заперты на засов изнутри, значит, объект еще находился в больнице, его оставалось лишь найти.

– Ты в правый коридор, я налево! – прошептал Арно, уже собираясь кинуться на поиски.

– Не торопись, разделяться опасно, – возразил Курт. – Сначала пойдем по тому коридору, боковая лестница с той стороны была ближе к его палате.

– А если упустим?

– Не упустим, он еле ноги волочит, иначе бы уже давно ушел.

Из-под длинного плаща Арно вдруг появилась герканская штурмовая винтовка с магазином на пятьдесят патронов, оптическим прицелом и новейшей системой термонаведения. Его старший компаньон был экипирован куда проще. Сначала Курт вытащил из внутреннего кармана куртки «мангуст» с глушителем, но потом передумал и достал из-за пояса два короткоствольных «гранауера», крупнокалиберные пистолеты без мушки прицела, дырявящие мишень на близкой дистанции не хуже, чем разрывные заряды универсального армейского дробовика.

– Пошли! – скомандовал Громбмайсер, осторожно открывая дверь, ведущую в правый коридор.

Лампы аварийного освещения тревожно мигали под потолком, проводка была старой и не выдерживала большого напряжения. На первом этаже не было палат. Кроме дежурного помещения охранника, в котором им уже довелось побывать, здесь находились кабинеты медперсонала, подсобки, процедурные и несколько операционных комнат. Двери, естественно, были заперты, но наемники и не стремились попасть внутрь. По предположению Курта, объект выбрал для спуска боковую лестницу и теперь находился где-то впереди, в зависимости от скорости передвижения чуть ближе или чуть дальше к лестнице. Конечно, нельзя было исключать и возможности, что проклятый моррон не знал планировки здания и вместо выхода направился вниз по лестнице в подвал, где находился небольшой морг, точнее, не морг, а комната временного хранения трупов. Пациенты реанимационного отделения – очень недисциплинированный народ, умирают, когда захотят, пренебрегая расписанием рабочего дня персонала. Отошедших в мир иной среди ночи не везли сразу в городской морг, а держали до утра в холодильнике. Завернув за последний поворот, наемники остановились. Впереди уже была лестница, а объекта не наблюдалось.

– По левому нужно было идти, по левому, – с досадой прошептал Арно и повернулся, но Курт схватил его за рукав.

– Слышишь? – тихо прошептали губы застывшего на месте Громбмайсера.

С лестницы, ведущей в подвал, доносились едва различимые звуки: скрип рассохшихся перил, пыхтение и шлепанье босых ног о холодный камень. Товарищи по оружию переглянулись, на их лицах почти одновременно заиграли довольные ухмылки. Приготовив к стрельбе оружие, наемники бесшумно приблизились к лестнице и перегнулись через перила. Судорожно цепляясь руками за перила, к ним поднималось нечто, завернутое в простыню. Конечно, оба наемника сразу признали в голом мужчине объект ликвидации, но выглядел он как-то странно, и дело было даже не в отсутствии одежды. Таких безумных глаз не бывает ни у пропойц, ни у наркоманов, мышцы лица мага обвисли, как щеки филанийского бульдога, язык свисал изо рта, будто у висельника, а тело постоянно тряслось и ходило ходуном, как на шарнирах.

Курт замер в нерешительности. Нужно было стрелять, но что-то не давало наемнику нажать на курок. В голове завертелись отдельные фразы, обрывки инструктажа, проведенного в день вылета в Полесье. Громбмайсер вдруг ужасно забоялся подвоха, что пуля не причинит моррону вреда, а только разозлит еле перебиравшего ногами доходягу и превратит его в лютого зверя, кровожадного оборотня, любителя человеческой плоти.

Колебания одного не стали причиной бездействия другого. Пока Курт держал пистолеты на вытянутых руках, но не мог выстрелить, Арно уверенно вскинул винтовку и навел перекрестье снайперского прицела точно на темечко жертвы. Мартин тем временем продолжал еле-еле переползать со ступеньки на ступеньку и не видел, что происходило чуть выше него.

Щелкнул затвор... осечка. Купленная на черном рынке Полесья якобы герканская винтовка дала первый сбой. Стиснув зубы от злости, Арно жал и жал на курок, но что-то внутри сложного механизма переклинило и не хотело работать. Жертва услышала звук, а может, интуитивно почувствовала опасность. Неспособный быстро передвигать ногами моррон даже не поднял головы, только переместил центр тяжести своего тела назад и кубарем, ломая о каменные ступени кости, скатился вниз, в темноту лестничного пролета.

Курт выстрелил, но промахнулся. Пуля лишь прострелила падающему моррону плечо, вместо того чтобы снести череп. Не теряя времени, тем более что эхо выстрела еще долго блуждало по лестничному пролету, и его определенно кто-нибудь услышал, оба наемника побежали вниз. На нижней площадке было пусто, тело исчезло, но тонкая полоска свежей крови вела к открытой двери больничного морга.

– Я туда не пойду! – раздался за спиной Курта испуганный голос Арно.

– В чем дело, дружище, дохлятины боишься? – усмехнулся Громбмайсер, но стер улыбку с лица, как только оглянулся на побледневшего Арно. – Да брось, старина, это ж тупик, ему от нас никуда не деться. В туалете мы чудаков уже приканчивали, а в морге еще не доводилось. Ну, давай, вперед, обновим коллекцию жмуриков!

– Нет, не пойду! – затряс длинными волосами Арно. Попытка Курта подбодрить товарища провалилась. – Помнишь, что нам Огюстин говорил? Он был магом, он некромант, а это... это морг... там есть трупы....

Сильный удар кулака разбил нос Метцлера в кровь. Это был последний действенный аргумент, чтобы привести напарника в чувство, но и он не помог. Арно продолжало трясти, как пятилетнего мальчонку, запертого в темной комнате.

– Мы нашумели, пойди наверх, прикрой меня сзади! – приказал Курт, когда понял, что от компаньона в подвале будет мало толку. – Смотри, чтобы ни одна живая душа из клиники не сбежала... – Уверенно направившись к двери, Громбмайсер на ходу добавил: – ...И неживая тоже!

Температура в мертвецкой была минусовой. По телу Курта пробежал озноб, ладони без перчаток стали примерзать к рукояткам пистолетов. Десять метров в длину, четыре в ширину, итого сорок квадратных метров, заставленных лежаками, на которых покоились тела, накрытые простынями.

«Откуда в больнице столько трупов? Это же не городской морг, не криминальное хранилище, где над телами колдуют дотошные судмедэксперты. Ну, умрет за ночь в больнице пара-тройка человечков, но наутро их обязаны отвезти в морг. Почему здесь столько трупов?» – гадал наемник, осторожно, пригнувшись и держа пистолет в согнутых руках, продвигаясь к центру необычайно большого холодильника.

Кровавый след на полу вел в дальний угол комнаты. Хитрец-моррон решил обмануть убийцу: залез на пустой лежак, накрылся с головой простыней и искусно сдерживал дыхание, чтобы не выдать себя вздыманиями груди. Однако было одно обстоятельство, которого он не учел. Открытая рана на плече кровоточила и окрасила простыню приметным багровым пятном.

Курт распознал уловку противника и теперь аккуратно подкрадывался к добыче, шел медленно, ступая с пятки на носок и ни на миг не выпуская мнимого мертвеца из поля зрения. Лишь приблизившись к моррону на пять шагов, подходить ближе было опасно, Громбмайсер выпрямился в полный рост, навел пистолеты на тело под перепачканной кровью простыней и с чувством долгожданного удовлетворения опорожнил обоймы.

Пули крупного калибра превратили грудь мишени в кровавое месиво. Курт на время оглох от прокатившейся по мертвецкой волны лязга и грохота, но тем не менее убийца почему-то еще не был уверен, что моррон мертв. Настороженно оглядевшись, Громбмайсер перезарядил оружие и только после этого отважился приблизиться к лежаку вплотную. Откинуть простыню с головы покойника он не успел, тело сделало это само и с диким ревом: «Мозги!!!» накинулось на живого человека. Четыре пули, выпущенные одна за одной, разнесли на мелкие куски череп с пустыми глазницами и со свисавшими ошметками гнилого мяса. Оживший труп свалился с лежака на пол и пополз в сторону оцепеневшего обидчика, а в это время с остальных лежаков стали подниматься уродливые мертвецы: обгоревшие, обглоданные или разложившиеся почти до костей. Отпихнув ногой схватившего его гниющими пальцами за коленку безголового мертвеца, Курт бросился бежать к выходу, расчищая себе путь локтями и выстрелами из пистолетов. Страх охватил его разум, глаза видели лишь спасительную дверь и выраставших на дороге чудовищ. Когда до порога оставались последние метры, что-то вдруг бросилось под ноги Курту. Наемник упал, а в его ноги мгновенно вцепился десяток рук. Они тащили его назад, Громбмайсер что-то кричал, но его вопли тонули в монотонном, сводящем с ума завывании: «Мозги, мозги, мозги!!!»

Представив, какую лютую смерть ему предстояло принять, Курт, не задумываясь, засунул себе в рот широкий ствол пистолета и уже собирался нажать на курок, как дверь холодильной камеры с треском слетела с петель, и на пороге возникло большое черное пятно – плащ Арно. Метцлер совладал со своим страхом и не оставил напарника одного. Длинные автоматные очереди дырявили, разрывали на части и отбрасывали назад уродливые тела мертвецов.

– Беги, Курт, беги, я прикрою! – орал опьяненный азартом бойни спаситель.

Курт не заставил просить себя дважды, вскочил на ноги и рванулся наружу. Натренированному телу наемника понадобилось меньше минуты, чтобы взлететь по лестнице на первый этаж, стремглав, промчаться по темному коридору и оказаться в холле. И что же он увидел здесь? Закинув ногу на ногу, на стойке регистратуры восседал Метцлер и, как ни в чем не бывало, насвистывал себе под нос какую-то песенку.

– Ты... ты как здесь оказался?! – удивленно заморгал глазами напарник.

– Здрасьте, ты же сам меня сюда послал, вход караулить. Кстати, ты чего такую пальбу устроил? Я уже начал тревожиться.

– Жди здесь, я сейчас, – приказал Курт и со всех ног пустился обратно в подвал.

Предположение подтвердилось, как только Курт снова открыл дверь мертвецкой. Комната была совершенно другой, не более восьми квадратных метров. В ней стояли всего три пустых лежака для трупов, а стены были изрешечены следами от выстрелов. Наемный убийца не выдержал и громко рассмеялся, только теперь он по-настоящему осознал и прочувствовал слова Дора, предупреждавшего, что Мартин Гентар – непревзойденный мастер иллюзии. Раненый моррон использовал предрассудки и страхи, гнездившиеся глубоко в подсознании врага, оживил образы, взлелеянные глупыми фильмами; и пока он, Курт Громбмайсер, террорист с мировым именем, развлекался отстрелом воображаемых зомби, маг спокойно вылез в маленькое окошко под потолком, ведущее в больничный двор. Его обманули, но обманули красиво, так что грех было обижаться. Усилием воли подавив последний смешок, Курт снял перед воображаемым оппонентом воображаемую шляпу и не спеша направился к выходу. Этот раунд они с Арно проиграли, общий счет партии был 1:1, исход игры теперь уже должен был решиться за пределами Полесья.

Даже пуля, пронзившая навылет правое плечо, не смогла вернуть моррону болевые ощущения, хотя, честно говоря, Мартин не был опечален этим фактом. Только выбравшись из подвала больницы, маг заметил новые повреждения: сломанные ребра, раздробленную лодыжку левой ноги и правую кисть, замысловато выгнувшуюся гусиной шейкой.

Светало, нужно было срочно уходить с городских улиц, тем более что, кроме новых ран и усталости, имелись еще два отягчающих положение некроманта обстоятельства. Во-первых, маг где-то потерял простыню и теперь бродил по городу совершенно голый. Во-вторых, запас сил организма был на исходе. Запущенная Гентаром машина саморегенерации работала эффективно, но потребляла чрезвычайно много энергии. Маленькая округлость в нижней части живота, от которой маг упорно пытался избавиться на протяжении столетий, вдруг сама по себе куда-то исчезла. Жировая прослойка рассосалась, оставив после себя лишь нелепо отвисшую кожу. Режим восстановления нельзя было приостановить, его, наоборот, нужно было как можно сильнее ускорить, а для этого требовалось много топлива, проще говоря, обычной еды.

Маг остановился и обвел мутным взором пока еще пустынные улицы. Ночная жизнь города уже отшумела, утро только начиналось, оптимальное время, чтобы ковылять в таком плачевном виде по центральной улице и не бояться быть замеченным. С другой стороны, раздобыть еду не так-то уж и просто, если ты гол, слаб, не имеешь денег и выглядишь, как настоящий мертвец. Был бы Мартин бездомным котом, непременно побрел бы на помойку, но ни на одной из свалок города не найти столько еды, сколько ему сейчас было нужно. Вариант с налетом на магазин отпадал, продавцы уже давно спали. В ночных заведениях, гостиницах и прочих увеселительных центрах слишком много охраны, даже когда они уже закрыты. Оставалось лишь одно: вернуться в больницу и посетить кухню.

На самом деле вариант был не таким уж и плохим, как мог показаться на первый взгляд. Охотившиеся за ним убийцы позаботились об охране. Пищеблок был в том же здании, что и реанимация, но в противоположном крыле. Три года назад группа сотрудников ГАПС под личным руководством Мартина обезвреживала виверийского агента под прикрытием, работавшего поваром именно в третьей старгородской больнице. Всю планировку клинического комплекса Мартин, естественно, не запомнил, но местонахождение пищеблока знал наверняка. Он мог бы дойти до него с закрытыми глазами, что, в принципе, сейчас и делал, поскольку зрение с каждой минутой становилось все хуже и хуже.

Возвращаться было обидно и долго, но потеря четверти часа того стоила. Маг отсиделся в кустах, пока не заметившие его убийцы сели в энергомобиль и уехали, затем дошел до больничного забора, как-то просунул непослушное тело сквозь щель между досками и почти дополз до приоткрытого окна.

Повара тоже люди, и хоть они ко многому привыкли, но так и не научились переносить царившую внутри их полуподвальных владений духоту. Окна были крошечными, вентиляция не справлялась с десятой долей пищевых запахов и паров. Сотрудники пищецеха задохнулись бы на втором часу работы, если бы шеф-повар не пожалел подчиненных и не закрыл бы глаза нарушение правил безопасности. Вопреки всем инструкциям, окна на ночь оставались открытыми, помещение немного проветривалось к утру, и до полудня возле жаровни вполне можно было находиться и даже работать.

С трудом перевалившись через нижний край оконной рамы, находившийся чуть выше коленки среднего роста человека, Мартин смахнул на пол гору, по счастью, пустых кастрюль и устремился к цели, к застенчиво ютившемуся в углу кухни холодильнику. О деликатесах, типа сосисок и колбасы, можно было смело забыть. Лотки были забиты пучками пожухшей зелени, кажется, шпината, а в морозильной камере оставалось немного мороженого мяса.

Позабыв, что еще сутки назад он считал себя гурманом, Мартин рвал зубами куски твердой, холодной, как лед, говядины и, давясь, запихивал в рот противную, кислую зелень. Холодильник быстро опустел, настала очередь круп, гороха и макарон, чьи упаковки моррон безжалостно разрывал руками. Когда из запасов съестного в больнице остались лишь консервы, на Мартина наконец-то снизошло долгожданное чувство умиротворения и относительной сытости.

Вылезти из окна оказалось гораздо сложнее, чем проникнуть на кухню, но Гентар успешно справился и с этой задачей. Потом была неспешная прогулка ползком до ближайшей подворотни заброшенного дома, где маг свернулся калачиком в зарослях крыжовника и заснул с улыбкой блаженства на лице.

Впереди его ожидало множество проблем: найти одежду и деньги, добраться до Варканы и, конечно, избавиться по дороге от назойливых преследователей, но Мартин был счастлив, поскольку основной вопрос был уже решен. Он выжил, сумел раздобыть достаточное для полного выздоровления организма количество калорий и теперь мог спокойно уснуть. Остальное его мозг сделает сам, во сне восстановит поврежденные ткани и функции. Главное – не мешать ему и не натыкаться на новые неприятности по крайней мере до следующего утра.

Глава 6. Спаситель и плут

Водитель бронированного «офиса на колесах» был чрезвычайно удивлен, когда в подземном гараже ночного клуба появился грязный бродяга да еще с окровавленным вампиром на плече. Тучный эфиол в форменной фуражке и белых перчатках был обращен в вампирское братство недавно и за неполный десяток лет усердных трудов на поприще кровососания не успел многого повидать, но появление на стоянке Дарка с любимицей Донато переходило все границы разумного и объяснимого. Несмотря на природную полноту и кажущуюся неуклюжесть, водитель мгновенно выскочил из машины и, прикрывшись, как его учили, передней дверцей, взял на мушку прицела голову моррона.

– Хватит дурить, в машину, живо! – скомандовал Дарк, игнорируя зловещую черноту девятимиллиметрового дула и ослепляющую белизну обнаженных в оскале клыков.

– Ты кто?! – вопросил эфиол после того, как сделал предупредительный выстрел.

Пуля просвистела в каком-то миллиметре от мочки уха моррона. Ожиревший кровосос был хорошим стрелком, и телом девицы от его зоркого ока не удалость бы прикрыться.

– На нас напали, кретин, заводи свою таратайку! – рискуя получить пулю между глаз, Аламез не остановился, а наоборот, ускорил шаг.

– А где... – промямлил засомневавшийся тугодум, но замолк под строгим взглядом уже приблизившегося вплотную моррона.

– Легион разорвал мирный договор. Война началась, идиот! Хочешь к дохлым дружкам присоединиться?!

Дарк не вырвал из рук эфиола пистолет, хотя мог легко это сделать. Моррон прошествовал мимо и, открыв заднюю дверцу, сбросил на сиденье, словно куль с мукой, обмякшее тело худосочной девицы. Тот факт, что вечернее платье задралось и длинные ноги упырихи обнажились вплоть до талии, ничуть не смутил Аламеза, даже не устремил его мыслительные потоки в греховном направлении.

Эфиол завел двигатель, но не сел за руль, а продолжал стоять, сжимая в руке пистолет. Озадаченный странным поворотом событий слуга Донато не знал, пристрелить ли наглеца на месте или сначала отвезти его в дом Лорда.

– Был бы я вам, кровососам, чужаком, не стал бы всякую дрянь на себе таскать, – по-дружески широко улыбнувшись все еще находившемуся в процессе сложных раздумий кровососу, Аламез, как ни в чем не бывало, обошел энергомобиль и уселся на переднее сиденье, не забыв при этом нарочито сильно хлопнуть дверцей.

Как ни странно, аргумент оказался весомым. Избранниц Донато рядовые члены клана терпеть не могли. Толстяк водрузил свои телеса за руль, но оружие из руки не убрал. Недоверчиво косясь на беспечно развалившегося рядом моррона, водитель хмыкнул, поправил съехавшую набок фуражку и тронулся в путь.

На этот раз дорога заняла чуть более двух минут. Пока за окном мелькали фигурки отпрыгивающих из-под колес пешеходов и силуэты врезавшихся в столбы встречных машин, моррон молил небеса лишь об одном, чтобы противная девица не пришла в себя слишком рано, то есть до того момента, когда они въедут в ворота вампирского особняка и остановятся перед парадным подъездом. Если что-нибудь пойдет не так, то внутри помещений можно будет укрыться, моррон мог бы вступить в упорную позиционную войну или изматывать ищущих его противников непредсказуемыми межкомнатными маневрами, а вот несколько шагов по открытой местности от ограды до входа в здание, Дарку вряд ли удалось бы преодолеть. Дежурный снайпер на крыше неимоверно осложнил бы его жизнь, если бы вообще не перечеркнул ее крест-накрест одним метким выстрелом. Хоть морронов и называют «бессмертными», но риск «внепланово отойти от дел» всегда есть.

Страхи не оправдались, женщина в красном основательно вжилась в роль поваленной осины и не собиралась из нее выходить, по крайней мере в ближайшее время и без посторонней помощи.

На первый взгляд могло показаться, что логово «детишек ночи» совершенно пусто, но как только Дарк выбрался из остановившейся у входа машины, затихший муравейник мигом пришел в движение. Здесь не любили незваных визитеров, тем более морронов, разыскиваемых за массовое истребление вампиров. Аламез засомневался, в какой последовательности развивались события: то ли сначала к нему выбежали пятеро охранников, а через миг надрывно завыла сирена, то ли все произошло с точностью до наоборот. По большому счету это не имело значения. Благородный спаситель хищных девиц не собирался распускать кулаки, по крайней мере в самом начале посещения.

– Помогите ей, на ваших в клубе напали, – произнес моррон, открывая заднюю дверцу и без зазрения совести демонстрируя подбежавшим крепышам с автоматами пару обнаженных дамских ягодиц. – Мне нужно срочно поговорить с Лордом Викторо, дело очень важное, Легион объявил войну!

Старший не ответил, только кивнул двоим из своих подручных, и те мгновенно оказались возле моррона. Один застегнул на запястьях Дарка наручники, а второй, видимо, новенький и желающий показать свое усердие, больно ткнул Дарка прикладом в спину.

– Пошли, мертвечина, шаг влево, шаг вправо... ну, в общем, сам знаешь! – послышался за спиной Аламеза ехидный смешок, одна из непременных составляющих молодецкой бравады, скрывающей на самом деле щенячью неуверенность в себе.

Плененного гостя завели внутрь и поставили спиною к колонне. Один из охранников побежал наверх, докладывать Лорду об инциденте, а второй поспешил к своим товарищам, осторожно вытаскивающим из салона энергомобиля окровавленную девицу. Дарк стоял тихо и не думал бежать, тем более что огромный зал приемов уже наполнился взбудораженными обитателями дворца.

Аламез пробежался взглядом по лицам поднятых по тревоге упырей и отдал должное Викторо Донато. Лорд не держал возле себя сопливого молодняка, конечно, за исключением любимиц и низшей прислуги. Возраст ближайшего окружения Лорда колебался в пределах от четырехсот до пятисот лет. Это были опытные кровососы обоих полов, уже давно вкусившие все прелести ночной жизни, перебесившиеся кровавым безумием, успокоившиеся и предпочитающие домашний уют азарту погонь и охоты. Они не рыскали по городу в поисках случайных жертв, они уже отошли от охоты и успешно перешли к скотоводству, если провести аналогию с историей развития человеческого общества. Наверняка в подвалах дворца имелись и холодильники с запасами плазмы, и маленькая тюрьма для людского стада, регулярно обновляемого, пополняемого, но не отправляемого бездумно на убой.

Некоторые вампиры косились на Дарка с презрением, в глазах других, знавших его в лицо, можно было заметить страх. Толпа цивилизованных хищников обступила чужака, но не нападала, ожидая волеизъявления своего господина. Среди инструментов, при помощи которых высшие чины царства Донато намеревались препарировать бессмертную плоть наглеца-моррона было много забавных вещей, например строительный гвоздомет, особо пикантно смотревшийся в руках импозантной владелицы, высокой белокурой дамы в прозрачной сорочке, одетой, как принято в высшем свете, на голое тело. Вампиры терпеливо ждали возвращения охранника, не лезли с глупыми расспросами и даже не обнажали клыков, как это обычно делают не достигшие столетнего рубежа.

– Это он! Этот подонок – убийца! – вдруг послышался со стороны входа истеричный женский визг. – Это он на нас напал, разорвите его... немедленно!!!

Охранникам все-таки удалось привести в чувство смертельно обиженную на Дарка девицу, и теперь они несли ее на руках на второй этаж, где, наверное, находились ее апартаменты. Окончательно лишившаяся красного платья красотка упрямо визжала, крутилась и брыкалась в сильных руках четверых мужчин, одним словом, вела себя, как подранок-хомячок. Однако на ее угрозы и приказы никто не обращал внимания. Взрослые вампиры игнорировали вопли незаслуженно возвышенного над ними детеныша и только сердито морщились, продолжая рассматривать Дарка. В этом дворце отдавал приказы лишь сам Лорд, фаворитов вампиры терпели, но не слушались. Именно на это и был сделан морроном расчет. Дарк хотел не просто проникнуть во владения клана, а переговорить с глазу на глаз с самим Донато. Если Викторо откажет моррону во встрече, то на него мгновенно накинутся и разорвут на куски. Однако Аламез не сомневался в правильности своих суждений, как, впрочем, и в том, что при неблагоприятном стечении обстоятельств наручники ему не помешают.

– Лорд готов уделить тебе время, поднимайся! – донесся с балкона третьего этажа голос невидимого глашатая.

Толпа вооруженных домочадцев мгновенно разошлась. Снимать тугие наручники с натертых кистей гостя, естественно, никто не собирался.

– Проходи и присаживайся, нечего торчать на пороге! Рад встрече, несмотря на обстоятельства и твой вид. Отдохнуть, освежиться с дороги не предлагаю, времени маловато, извини! – витала под высокими сводами просторного кабинета мелодия, выводимая приятным мужским голосом, немного неправильно произносящим виверийские сонорные и дифтонги, но все же благозвучным.

Дарк огляделся, пытаясь различить в царстве красной обивки и багровых портьер источник баритональных переливов, и наконец обнаружил его. Лысый мужчина в старинном пенсне на носу с любопытством взирал на него с небольшой софы. Не стоит и говорить, что дорогой халат Лорда Викторо полностью совпадал по цвету с атласом обивки. Вампир смотрел на именитого моррона с легкой улыбкой, скорее доброжелательной, нежели снисходительной. Дарк встречался с Донато всего пару раз, и то не в приватном порядке, а на официальных переговорах между Легионом и Ложей. Он почти ничего не знал о стиле проведения вампиром дебатов, но чувствовал, что ему придется столкнуться с опытным противником. Такие улыбчивые типы никогда не кричат, а нежно воркуют, даже когда вскрывают тебе ножом живот. Они всегда спокойны и усыпляют бдительность собеседников радушной улыбкой, окаменевшей маской, ставшей их вторым «я».

– Спасибо за приглашение, сиятельный Лорд. Вы очень любезны, в отличие от ваших слуг, даже не удосужившихся снять с меня кандалы. – Моррон одарил вампира точно такой же светской улыбкой и опустился в кресло, непринужденно пачкая дорогой бархат грязной одеждой.

– Да брось, Дарк, какое там «Сиятельный»? – беззвучно рассмеялся родовитый вампир. – Я Лорд, но и ты член Совета Легиона, пусть даже бывший, к тому же ты – живая легенда среди твоих собратьев-мертвецов. Персоны нашего положения должны общаться по-простому, без титулов и регалий, в особенности когда вокруг никого нет.

Викторо развел руками, показывая, что они в кабинете одни. Однако моррон не сомневался, что их разговор не только прослушивался, но и записывался на пленку. Вампиры любят прокручивать по нескольку раз собственные монологи, не только чтобы переосмыслить сказанное, но и чтобы отточить технику воздействия на оппонента, расширить диапазон интонаций и усовершенствовать мастерство расстановки словесных ловушек. Кроме того, в тайной комнате где-то поблизости наверняка сидят несколько здоровенных охранников, готовых прийти на помощь хозяину, в случае если гость вдруг злоупотребит гостеприимством.

– Хочешь разговора на равных, Викторо, тогда тоже надень браслеты, – Дарк продемонстрировал собеседнику поскрасневшие запястья. – Забавные игрушки. Уверен, тебе понравится!

– Не стесняйся, сними их сам, – махнул рукой Донато. – Я же знаю, ты можешь.

В подтверждение слов вампира Дарк, как настоящий цирковой иллюзионист, сделал едва уловимый взглядом поворот кистей, и тяжелые наручники со звоном упали на пол.

– Ладно, Дарк, не испытывай мое терпение, рассказывай, зачем заявился? Что тебе нужно, бывший легионер? – голос вампира стал хищным, а за стеклами антикварного пенсне появился деловой блеск.

– Узнать, как ты ко мне относишься, – невозмутимо ответил моррон, не сводя с собеседника взгляд недавно поевшего, но уже слегка проголодавшегося удава.

– А как я могу относиться к старгородскому палачу, моррону, предавшему Легион и не держащему своего слова? – спросил Викторо, наливая в высокий инкрустированный кубок то ли крови, то ли красного вина. – Неужели ты пришел только за этим? Неужели ради ЭТОГО вопроса стоило убивать двоих моих слуг, пугать моих помощников глупыми бреднями о начале войны и калечить бедную Жалотту?!

– Не стоило, поэтому и слуги твои живы, и с любимой Жужу ничего не случилось, – бойко парировал Дарк, отразив строгий взгляд вызывающей усмешкой. – А зачем, позволь узнать, твои слуги устроили в моем доме склад объедков? Где Миранда и почему ты не хочешь видеть меня в Варкане? Зачем, Викторо, зачем ты наступаешь острым каблуком на мою больную мозоль?!

– Чушь какая-то... бред! – довольно убедительно разыграл недоумение глава клана. – Я, конечно, уважаю решения нашей Ложи, но не предпринимал никаких действий ни против тебя, ни в отношении бывшей служанки Самбины. Я вообще стараюсь держаться вне политики и всяких мелких дрязг. С чего ты, собственно, взял, что в твоих бедах повинны вампиры, тем более из моего клана?

– А разве Варкана не твой город? Кто еще осмелится «обнажить клыки» на твоей территории?!