Танцующая для дракона. Небеса в огне Эльденберт Марина

Сначала он, значит, почти совпадал с Леоной. Теперь очень хорошо совпадает с Сибриллой. Да чтоб его, ящерица в затянувшемся приступе перевозбуждения!

В отличие от меня Сибрилла направилась прямо к нему, и теперь ее голос уже звучал из-за моей спины:

— Я остановилась буквально на пять минут. Хотела наладить с Танни отношения…

Че-го?!

Вот теперь уже я не выдержала и повернулась к ним.

— Но она снова начала огрызаться.

Не успела она закончить, как Гроу посмотрел на меня, глаза в глаза, и этот драконов взгляд, чтоб его владельцу до конца жизни воздерживаться, обжег так, что каждая косточка в теле превратилась в раскаленный стержень, по которому побежал ток.

— Ладэ, я неясно выразился? — жестко произнес он. — На съемочной площадке мы друг друга не цепляем.

Вот лучше бы молчал, честное слово.

Я приблизилась к ним, точнее, к нему. Сибрилла-ума-хватило отскочила в сторону в кои-то веки неграциозно, иначе я ее просто отпихнула бы в сторону.

— Да ладно? — спросила, глядя ему в глаза. — То есть цеплять — это только тебе позволено?

— Следи за своим языком, Ладэ.

— Это ты следи за своим, — хмыкнула я. — А то лезет во все труднодоступные места всех легкодоступных особ, которые мне потом сообщают об этом, очевидно, с целью наладить отношения.

После этого, не считая театрального вздоха со стороны и шагов вальцгардов, явно определивших обстановку как накалившуюся, между нами повисла тишина. Сквозь заливающий темные глаза Гроу зеленый огонь отчетливо проступали вертикальные зрачки, черты лица обретали знакомую звериную хищность.

— Извинись, Ладэ, — произнес он.

— Перед кем? — уточнила я.

— Сначала перед Ритхарсон.

Ага, сейчас. Десять раз.

— Ну, если Ритхарсон для начала извинится передо мной. — Я сложила руки на груди. — Потому что у меня серьезная моральная травма. Ее откровения по поводу совпадения ваших фитильков повергли меня в глубокий эстетический шок, потому что, признаться честно, мне откровенно начхать, что там у вас горит и в каких местах.

Зрачки дернулись, располосовав радужку.

— Штраф, — сказал Гроу, если можно так назвать рычание, в которое вплеталась человеческая речь. — В размере десяти процентов от гонорара.

Из-за низких интонаций буква «р» располосовала сгустившееся напряжение, как если бы к нам сюда и правда спустился дракон.

До меня дошло, что он сказал, только когда я выдрала себя из гипнотического поля зеленого огня, отвлекшись на вальцгарда.

Штраф, значит?!

Мне?!

— Да подавись, — сказала я и попыталась его обойти, но мне шлагбаумом планшета перекрыли дорогу.

— Второй будет двадцать, Ладэ. Учти это.

Краешком планшета меня подвинули назад, чтобы не мешалась на пути, видимо. Драконьим взглядом тоже зацепило самым краешком (потому что основной предназначался точно не мне), и этого хватило, чтобы внутри полыхнул огонь. Я дернула планшет из режиссерских рук и шваркнула его о ближайшее дерево. Как раз над головой Сибриллы, она едва успела пригнуться, закрывая голову руками.

Хрясь!

Режиссерская навороченная штуковина приказала долго жить, свалившись прямо к ногам резко побледневшей ледянессы.

— Выписывай второй, — процедила, глядя Гроу в глаза, потом кивнула через плечо. — И это не забудь включить в счет.

Крылья носа дракона хищно дрогнули, но я уже его обошла.

И, не оборачиваясь, направилась к реке.

С таким настроем не сцену номер семнадцать играть, а драконов останавливать, но их тут поблизости не наблюдалось. Точнее, было целых полтора, но ни с чистокровным, ни с половинчатым я больше не хотела иметь ничего общего, кроме сугубо деловых отношений.

Правда, переключиться между деловым и неделовым оказалось достаточно сложно, особенно когда драконоособь мужского пола меня обогнала, направляясь к помеченному кружочком месту съемок. Ладно, кружочков там не было, зато мне ткнули в искомое место с таким видом, что, если я прямо сейчас не встану именно сюда, на меня дохнут огнем и я сама превращусь в фитилек.

Это я выполнила. Демонстративно, подчеркнуто вежливо, с такой непробиваемой физиономией, что мне могла позавидовать скала из Саолондарского ущелья. Стоя на этом самом месте и замечая всех, кого угодно, кроме вышеобозначенной особи, я себя уговаривала, что нужно просто включить режим «Ильеррская» и станет проще. По крайней мере, не будет возникать такого чувства, что у меня сейчас и впрямь случится извержение, и камешками, на которые меня разнесет, прилетит всем окружающим.

Даже до Рихта достанет, хотя он сейчас задницу морозит в бодрящей речной водичке.

Штраф.

Мне!

За это… недосовпадение!

Да чтоб они в процессе к кровати примерзли и это показали по всем каналам. Так и вижу заголовки: «Знаменитого режиссера с трудом отодрали от его ледяной пары».

— Ладэ, — подал голос знаменитый режиссер. — Сейчас будет дубль. Напоминаю, что Ильеррская идет купаться, а не дракона останавливать.

Да ты ж мой чешуйчатый! Какого набла ты озвучиваешь мои мысли?

— Я учту, — заметила я. — Надеюсь, на этот раз никакой дракон дубль не запорет.

В его глазах снова вспыхнуло пламя, но я уже отвернулась. Вдохнула воздух, который показался мне просто ледяным, отбрасывая остатки реальности, крошащейся вокруг меня на части. В конце концов, битый тэрринг мне цена, если я не смогу справиться со своими чувствами и сыграть. Не смогу сейчас переключиться — дам им очередную возможность шлепнуть меня по ушам.

Сибрилле, Гроу, Гелле.

Даже Мелора, уверявшая, что я не актриса, порадуется. Из высокой башни Ярлисов под домашним арестом, или где там держат провинившихся иртханов до оглашения приговора.

Нет уж, пусть у них все чешуйки слезут, но такого удовольствия я им не доставлю.

Поэтому к моменту, когда прозвучало: «Приготовились!» — я уже была спокойна, как обожравшийся виар.

Ровно настолько, чтобы с профессиональным безразличием встретить и проводить отзывающийся в груди огнем голос:

— Полетели!

— «Танцующая для дракона», сцена семнадцать, дубль четвертый.

Ортахарна удивительно привычно осталась за спиной, а я шагнула в Огненные земли далеких времен. Шла навстречу звенящей прохладе, чтобы разбавить зарождающийся под солнцем зной. Расплетала волосы, чувствуя льющиеся под пальцами пряди. Вышла на берег, ударившись взглядом о каменную спину застывшего в воде мужчины, замерла.

Мгновение, пока я пыталась справиться с охватившими меня чувствами, оборвал он.

— Ты всерьез считаешь, что я не чувствую тебя, девочка?

Резкий разворот и взгляд в упор — навылет.

Бегущий по венам огонь, питаемый его взором, который, кажется, способен испепелить не только мою одежду, но всю меня.

— Подойди.

Вода показалась холодной — невыносимо холодной, если не сказать ледяной. Возможно, из-за пламени, что бушевало внутри.

— Ты так сладко пахнешь. — Слова словно змеились по телу огненными лентами.

Этот взгляд не просто обжигал, он клеймил, и я рванулась назад.

— Нет!

— Она выбрала меня, девочка. И ты знаешь это не хуже меня.

— Она — не я! — выдохнула резко. Яростно, отражая его темный взгляд. — Я вашей не стану! И уж тем более вы никогда не станете для меня первым.

Воздух из меня выбило за один удар, и на смену ему пришел огонь от прикосновения спиной к его раскаленной груди, от которой одежда не задымилась лишь потому, что мы стояли в воде.

— Теперь, — жесткий, сильный, злой голос разъяренного, дракона, — ты только моя, девочка. Лучше тебе запомнить это сразу.

Скольжение его ладони по коже вряд ли можно было назвать лаской, никогда еще я не чувствовала так болезненно остро, яростно, жестко. Никогда еще так не отзывалась на этот собственнический, властный призыв, рождающий внутри полубезумное желание покориться выжигающему мое тело огню. Огня становилось все больше, и вода только чудом не шла вокруг нас пузырями, вместо дыхания с губ срывалось раскаленное марево, а небо плыло перед глазами.

Поэтому, когда с берега прозвучало: «Стоп. Снято!», я с трудом вернулась в реальность.

Она (реальность эта) мельтешила перед глазами, в высоту неба вплетались разноцветные точки, а рука Рихта на моем бедре казалась просто ледяной. Так же, как и вода. Я вдруг осознала, что меня начинает потряхивать.

— Танни. — Он развернул меня лицом к себе. — Ты вся горишь.

— Мне это по сценарию положено.

— Издеваешься?!

— Да, и если ты меня сейчас не отпустишь, я отдавлю тебе ногу.

Торчать в воде дольше положенного на съемки времени я не собиралась, поэтому шустро направилась на берег, оставив Рихта самого разбираться со своими заморочками. На берегу меня встретила ассистентка Геллы с пледом и кофе, но если в плед я с благодарностью завернулась, то кофе поперхнулась и закашлялась, он обжег и без того больное горло. Тяжелый режиссерский взгляд я проигнорировала, равно как и его желание вколотить меня им в землю по самую маковку. Не родился еще тот дракон, который может меня затоптать.

— Передохнули? Досъемки восемнадцатой. Выдвигаемся.

Восемнадцатая — это где Теарин танцевала на высоте?

Рихт шагнул к нам.

— Джерман, у Танни температура.

Да чтоб его закололо шерстинками пледа!

Меня окинули режиссерским взглядом.

— У тебя температура, Ладэ?

И как-то так слишком внимательно спросили, настолько, что мне захотелось полить Гроу кофе. Вот меньше всего мне сейчас сдались его взгляды. Можно подумать, ему не начхать.

— Конечно, — отозвалась язвительно. — Я же живая.

— Я задал тебе вопрос, Ладэ.

— Нет у меня температуры. — Я вернула стаканчик и плед ассистентке. — Мы будем снимать или, может, сразу давление мне измерим? И посчитаем кровяные тельца?

У Гроу дернулась бровь.

— Выдвигаемся.

Не глядя на Рихта, я вместе с операторами направилась к подъемной платформе (ее подогнали к скале, чтобы меня доставить наверх). Сквозь странный шум в ушах до меня дошло, что на платформу вместе со мной погрузился драконорежиссер. Опираясь спиной о металлический блокиратор, не позволяющий свалиться отсюда даже спьяну, хмыкнула:

— Будешь операторов строить, чтобы снимали как положено?

В прошлый раз со мной наверху не было никого, только я и летающие камеры, которыми управляли с земли.

— Буду смотреть вживую, все ли меня устроит, — хмыкнул Гроу. — Потому что кто-то разбил мой планшет, и с земли смотреть на то, что получается, я не могу. А теперь слушай внимательно: все, что тебе нужно сделать, это стоять на краю и смотреть вперед. Секундное дело, но очень важное.

Его слова звучали в голове эхом, но слушала я внимательно. Потому что «смотреть на краю и стоять вперед» отчетливо отпечаталось у меня в сознании.

Как назло, меня начало потряхивать то ли от ветра, который ознобом проходился по коже, то ли Рихт был прав и у меня на самом деле подскочила температура.

— Стоишь на краю, Ладэ. Теарин собирается спускаться и смотрит на реку, это будет кадр перед тем, как зритель увидит Даармархского ее глазами. Все поняла?

— Ага.

Выслушав стандартные команды, приблизилась к краю, глядя на реку, как и положено.

— Стоп. Снято.

Ну и чудесно, подумалось мне.

А потом я с какой-то радости опустила взгляд туда, где камень скалы стремительно уходил вниз, врезаясь острым краем в землю. Перед глазами сгустилась ночь, и я вслед за камнем рухнула прямо в эту темноту.

В номере было темно и душно, как если бы в нем сломался кондиционер. Я ворочалась с боку на бок, но потом все-таки поднялась и направилась к балконной двери, чтобы ее открыть и впустить свежего воздуха. Стоило мне потянуть ее в сторону, как перед глазами мелькнуло лицо Мелоры.

«Вниз!» — скомандовала она.

И я поняла, что руки меня не слушаются. Ноги тоже больше не слушаются, а покорно несут к перилам, хотя все внутри сжимается от осознания того, что должно случиться. Я знала, что за дверьми стоят вальцгарды, но не могла произнести ни слова, не могла позвать на помощь, не могла открыть рта.

Отложенный приказ — так, кажется, это называл Рэйнар.

Именно этот приказ сейчас толкал меня вперед, заставляя взбираться на балконное ограждение. Перед глазами мельтешили огни, я уже знала, что сейчас произойдет, и тщетно пыталась остановиться. Тщетно, потому что искаженное яростью лицо Мелоры снова возникало перед глазами, губы беззвучно шевелились.

«Вниз».

Я шагнула и полетела в темноту, раскрывающуюся передо мной бездной. Только сейчас поняла, что приказ выполнен и я снова могу управлять телом, поэтому закричала. Отчаянно, во всю силу легких, понимая, что на этот раз никто меня не спасет и за падением неизбежно последует удар.

— Танни!

Меня тряхнуло прямо в воздухе, в этой непроглядной тьме, перевернуло, швырнуло в сторону, и я забилась, пытаясь ухватиться хоть за что-то в стремительно ускользающей высоте.

— Танни, дракона твоего, Ладэ! Да проснись же!

Удар действительно последовал, только не такой, какого я ждала. Меня впечатало в стену, которая почему-то оказалась горячей и не такой жесткой, как должна быть, а потом еще раз тряхнуло изо всех сил. Только после этого я поняла, что стена с какой-то радости держит меня руками, а еще от нее подозрительно пахнет горчинкой кофе и сигаретами. Широко распахнула глаза и обнаружила, что Гроу прижимает меня к себе, вглядываясь в лицо. И что между нами только преграда из покрывала.

— Какого набла… — взвизгнула я, отпрянув назад.

От неожиданности он меня отпустил, и я повалилась на подушки, как виаренок после первого неудачного полета.

Понемногу до меня доходило, что все это был сон, а вот что Гроу делает в моем номере, на моей, между прочим, постели, до меня никак дойти не могло.

— Ты что здесь делаешь?!

— Сижу, — сообщил он.

Режиссер и правда сидел, подогнув под себя ногу, с таким видом, словно это не моя кровать, а его. Хотя, если присмотреться… действительно его. Это был драконорежиссерский номер, мой отличался от него только зеркальной обстановкой. То есть диван точно должен был стоять у другой стены, а кровать — наоборот, на его месте.

— Что я здесь делаю?! — выпалила я, понимая, что в ток-шоу «Эсса Оригинальный Вопрос» мне путь заказан.

— Лежишь. — У него как-то подозрительно раздулись ноздри. — И не благодари.

— За что?

— За что?! За то, что ты чуть не кувыркнулась носом в камушки со скалы, Ладэ! — прорычал он, подавшись ко мне. — Ты в курсе, что тебе еле-еле сбили температуру в медпункте заповедника? В курсе, что такая температура может сделать с мозгами человека? Хотя, сдается мне, тебе это уже не страшно!

От такого заявления я очешуела, если не сказать больше.

— За своими мозгами следи! А то сдается мне, их тебе отморозило! — рыкнула я, выпрямляясь.

Совершенно забыв о том, что под одеялом ничего нет.

Вернее, есть я, но на мне ничего нет.

Гроу натурально залип. Точнее, его взгляд залип на моей груди на мгновение, но этого хватило, чтобы я снова вспыхнула. Похоже, с температурой в медпункте справились не до конца.

— Что, сисек никогда не видел? — поинтересовалась, подтягивая одеяло чуть ли не до подбородка и искренне желая драконорежиссеру провалиться хотя бы сквозь кровать. Хотя сейчас это грозило скорее мне, потому что под его взглядом я продолжала полыхать и запросто могла прожечь голой пятой точкой дырку.

Голой.

Пятой.

Точкой.

Дракона. Твоего. За ногу.

— Кто меня раздевал?! — поинтересовалась я, сжимая края покрывала так, что они вот-вот готовы были треснуть.

— Тебе правду сказать или пощадить твое самолюбие? — поинтересовался он.

— Я тебя убью, — пообещала я. — Сейчас выберусь отсюда — и убью.

— Раздевал тебя я, — с наслаждением произнес этот драконогад. — Хотя сдается мне, ты бы предпочла Паршеррда.

На этом моя толерантность к двуногим ящерицам дала сбой, и я с рычанием бросилась на него, намереваясь по меньшей мере влепить пощечину, а по большей — доломать нос. Чтобы не мог так ехидно ухмыляться.

Гроу перехватил меня за запястья, глаза его снова полыхали. Такой звериной хищной силой, которая отдавалась в каждой клеточке моего тела жалящими искрами.

— Не любишь правду, Ладэ? — поинтересовался он.

— Не люблю двойные стандарты, — рыкнула я, чувствуя, что покрывало снова ползет вниз. Только на этот раз между мной и Гроу остается всего одна тоненькая рубашка.

— И в чем же, спрашивается, заключаются двойные стандарты?

— Я бы загнула пальцы, но не могу, — процедила ему в лицо. — Впрочем, могу перечислить так: тебе можно совать меня носом в дерьмо, а когда я делаю то же самое, получаю штраф. Тебе можно шляться со своей местрель Ледяная Задница Ферверна где угодно, а если я появлюсь на улице с Паршеррдом, получу штраф. Так вот, знаешь, что я тебе скажу?

Я выразительно улыбнулась и показала ему средние пальцы. С двух рук.

Даром что они до сих пор были в тисках его ладоней.

— Все сказала? — Зрачки Гроу располосовали радужки, и сила иртхана обожгла от груди до самой пятой точки.

Той, которая без ничего, ага.

— Не-а. Можешь меня штрафовать, можешь увольнять, но с твоей парой дружбы у меня не получится.

— Она мне не пара.

— Что? — переспросила я, потому что это был не совсем тот ответ, который я ждала.

— Она мне не пара, — повторил Гроу, глядя мне в глаза.

Дико и глубоко.

Меня жгло так, что дышать становилось нечем, ни одна в мире температура с этим не сравнится, даже самая высокая. Но, похоже, это тоже влияет на мозги, потому что вместо того, чтобы рваться назад, я смотрела на его губы и вспоминала их вкус.

— И огни у вас, значит, не совпадали? — уточнила. — Или совпадали, но всего два раза?

Гроу плотно сжал губы, словно впервые в жизни пытался удержать то, что собирался сказать. Судя по тому как вздулись вены на его шее, это что-то режиссера здорово перекорежило, и на миг мне даже стало стыдно, все-таки он действительно меня спас.

Снова.

В ту минуту, когда я об этом подумала, меня рывком впечатали себе в грудь, выбивая из нее воздух. А потом выжигая его остатки иссушающим жаром огненного жесткого поцелуя.

Сухие губы врезались в мои, сминая их вместе с остатками здравого смысла. Костер в груди полыхнул как под ветром, я рванулась вперед, впитывая этот горький обжигающий поцелуй всем существом. Врываясь в его губы ответным с каким-то диким полурычанием-полувсхлипом. Позволяя Гроу раскрыть мой рот бесстыдно и глубоко, отзываясь на бегущее по венам пламя.

Обжигающе ледяное, иглами впивающееся в кожу.

Рождающее внутри странный, дикий, животный отклик, от которого тело звенело раскаленной струной. Наверное, струной я сейчас и была: протянутая от его пальцев, собравших мои волосы в горсть, до кончиков пальцев ног. Приподнялась, скользнув обнаженной грудью по его рубашке. Впиваясь ногтями в бугры мышц, сильнее вжалась в него, чтобы продлить это грубое прикосновение. Вдыхая сигаретный дым и горчинку кофе так интимно, что по телу прошла огненная дрожь.

Дрожь, которая перетекла в него и снова ворвалась в меня хриплым рычанием.

Губы обожгло яростным укусом, от короткой, но яркой вспышки потемнело перед глазами. Я впилась зубами в жесткие губы, пробуя их по-настоящему, в ответ меня протянули по себе разведенными бедрами по жесткой ткани брюк, и между ног болезненно-сладко дернуло.

Горячо.

Остро.

Так сильно, что в губы ему я вернула выдох-рычание, а под моими пальцами затрещала ткань. Лишь на миг распахнула глаза, чтобы рухнуть в бушующую водную стихию в его глазах и наткнуться на странное голубоватое свечение. Под темным сатином рубашки льдом светился узор, из-за чего верх татуировки (дракон с надломленным цветком в пасти) казался подсвеченным неоном.

Родовой узор.

Покрывало давно сползло, и между нами не осталось преград, кроме той, что сейчас мерцала перед глазами. Там, где я касалась этого свечения даже через ткань, кожа горела. Не просто горела, она полыхала, как низ живота, отзывающийся глубокой пульсацией.

Тем сильнее оказался контраст, когда по губам скользнула колючая прохлада.

Гроу отстранился слишком неожиданно, долгим выдохом отпуская наш поцелуй. Чуть подался назад, снова проводя между нами черту, и пламя в его глазах начало таять.

Пламя.

Которого у меня никогда не будет.

Я рванулась назад так же яростно, как мгновением раньше — к нему. Неловко закусив губу, когда скользнула чувствительной кожей по грубой ткани брюк. Стараясь не смотреть на отчетливо выступающее под ними желание и не думать о том, что сейчас вытворяла. Подтянула покрывало к себе, намереваясь свалить отсюда как можно быстрее, но меня перехватили за локоть.

— Далеко собралась, Зажигалка?

— К себе. В номер, — резко отняла руку. — Есть проблемы?

— Есть.

Прежде чем я успела договорить, Гроу достал из кармана брюк упаковку и с характерным звуком надорвал пакетик. Прежде чем мои глаза выкатились из орбит, мне на шею уже налепили пластинку.

— Комплекс от температуры и больного горла. Вчера удалось купировать воспалительный процесс, так что нужно просто соблюдать постельный режим.

Слова «постельный режим» прозвучали особенно выразительно.

— Сегодня мы заканчиваем досъемки…

— Сегодня?!

Я покосилась на балконную дверь, где солнце только-только собиралось взойти.

Да чтоб меня!

— Да, ты проспала почти сутки. — Гроу оттолкнулся от кровати и на удивление легко с таким… хм, желанием, поднялся. — После того как свалилась с дикой температурой. Ну почти свалилась.

Заодно чуть не свалилась со скалы.

— Некоторые туристы не обременены большим умом и регулярно гуляют без кепок, хватая тепловые и солнечные удары на раз. Специально для них и для таких, как ты, в медпункте заповедника поставили охлаждающую капсулу. Так что тебе здорово повезло.

Повезло, что я упала в обморок рядом с Гроу, потому что иначе мне было бы до чешуи на охлаждающую капсулу. Если так подумать, мне в последнее время вообще несказанно везет. Не жизнь, а одно сплошное везение.

— Словом, сегодня мы заканчиваем досъемки и вечером возвращаемся в Зингсприд. А до этого ты лежишь здесь и отдыхаешь. Без вопросов.

Я моргнула. Выразительно так.

— Ничего, что я буду лежать в твоем номере?

— Не переживай, все уже десять раз додумали, что мы здесь делали. Каждый в меру своей фантазии.

Что мы делали в его номере.

Что я… делаю… в его номере?!

Почти сутки.

Я здесь ночевала.

Ну полный абзац.

Взгляд метнулся к дивану, не тронутому ни телом, ни пледом.

— Я, знаешь ли, привык к комфортным условиям, — заметив его, ухмыльнулся этот драконогад.

— У тебя вообще совести нет?! Я была голая!

— Я тоже. Так что все честно.

Вот теперь во мне кончились слова, и это дало Гроу тактическое преимущество. Читай, возможность отправиться в душ, на ходу раздеваясь у меня на глазах, явив миру широкую спину, отмеченную рельефом мышц, крепкую задницу и мускулистые ноги. Пока я смотрела на эту задницу (в прямом и переносном смысле), в голове не было ни единой мысли. До той минуты, пока задница не повернулась, явив миру плоский подтянутый живот и все остальное. В полной боевой готовности.

Да, вопрос о совести снят.

— Активируй смартфон. — Он кивнул на коробку, которую вручил мне вчера. — Лежи и отдыхай, Ладэ. Можешь еще обед заказать, но не больше.

Ы?!