Варлорд. Путеводная звезда. Том III Делакруз Алекс

Глава 1

Трап с мягким шипением медленно опустился, открывая проход в темную и глухую ночь. Сразу стало слышно, как за бортом завывает метель. Несколько порывов холодного ветра даже попробовали выбить тепло из комфортного салона, при этом слегка покачивая машину.

Погода словно по заказу – кажется, еще чуть-чуть, и понесется по небу гон Дикой Охоты. И едва мы с Самантой подошли к проему выхода, как в лицо дохнуло стылым ветром и колким снегом, отчего я слегка поморщился.

Весьма, надо сказать, подходящая ночь для ритуала.

Конвертоплан приземлился во дворе усадьбы Юсуповых-Штейнберг, прямо перед широким крыльцом. Но метель настолько плотная, что стены здания едва видны за снежной пеленой. Правда, высокие двери парадного входа распахнуты, открывая путь в освещенный холл усадьбы. Единственное яркое пятно в ночи – словно маяк, с заметными на светлом фоне силуэтами фигур воинов почетного караула. Даже не маяк, а как будто портал, ведущий из царства неприветливой ночи в гостеприимное тепло света.

Задержавшись перед тем, как шагнуть вперед, в ночь, я скользнул взглядом по угадывающимся за снежной пеленой очертаниям фасада здания. И на пару мгновений рухнул в омут воспоминаний.

Совсем недавно – меньше чем полгода назад, когда на улице еще стоял август месяц, я прибыл сюда впервые. Гость из другого мира, совершенно не понимающий, что вокруг происходит и как на все это реагировать. Тогда в усадьбе меня встретила откровенно недружественно настроенная княгиня Анна Николаевна, а чуть позже ее показательное недружелюбие разбавила показательным же презрением юная княжна Анастасия.

Как много всего с того времени изменилось.

Анна Николаевна – после падения в бездну, после лишения титула и тюремного заключения, уже обосновалась в Высоком Граде, многократно возвысившись и став главой национального клана Разумовских.

Анастасия сейчас находится там же, и она тоже уже княгиня – и глава национального клана Юсуповых. И, кроме всего прочего, Анастасия уже примеряет на себя корону неофициального титула королевы Юга.

Кто бы мог подумать, что они обе, будучи единственными совершеннолетними членами слабого и марионеточного, искусственно созданного имперского княжеского рода, вдруг станут главами противоборствующих ранее, а теперь объединившихся в союз сильнейших в Вольнице Юга России национальных кланов. Кто бы мог подумать, что обе они за столь короткое время не только приобретут невероятную силу и влияние в Вольнице, но даже более того – в союзе двух кланов возглавят одну из основоопределяющих политических сил Восточной Европы.

Но сколь невероятен оказался неожиданный взлет Анны Николаевны и Анастасии, это все же меркнет по сравнению с тем, что случилось со мной. Потому что я, вскоре после того как первый раз поднялся по этому самому крыльцу усадьбы, помню, шутил, что для счастья мне нужны всего лишь сорок три миллиона долларов, английская принцесса и щенок питбультерьера.

Результат оказался совершенно удивительный: лишь со щенком пока не получилось, с остальным же план перевыполнен. Английская принцесса готова стать моей невестой и сейчас даже стоит рядом. Приобняв со спины, Саманта положила подбородок мне на плечо и, поеживаясь, смотрит на разгулявшуюся на улице метель.

На счетах, самых разных – и белых, и черных, и серых, мне доступно гораздо больше, чем миллион долларов. У меня в месяц доходов немногим меньше только на моделях оружия и экипировки виртуальной Арены выходит, не говоря уже о доходах с княжеских активов. Да и со щенком тоже, как посмотреть – вместо щенка питбультерьера я нашел кота Мусю. Который после того, как в его теле пожил тысячелетний демон, примерным поведением совершенно не отличается и может удивить любого питбультерьера. Правда, кот Муся сейчас – проблема Зоряны, с которой он остался в моей усадьбе Делашапель.

Но самое главное из неожиданного в произошедшем со мной случилось совсем недавно. Когда я убил цесаревича Алексея, наследника трона Российской Империи, и когда в результате этого моя очередь к этому самому трону подвинулась на одно место ближе. А может, и не на одно – не очень уверен, стоял ли впереди меня лидер партии войны великий князь Константин Николаевич, которого Николаев распял в жертвоприношении на Месте Силы в Лиинахамари. Распял в ходе темного ритуала, когда вытаскивал принцессу Елизавету и Ольгу из темного мира отражения.

Ладно, пора бы и нам уже выходить.

«Пойдем?» – чуть сжал я руку Саманты.

«Брр», – лишь поежилась она, кутаясь в манто.

Бал дебютанток мы покинули совсем недавно. Из Петербурга до Елисаветграда добрались на предоставленном Николаевым военно-транспортном суборбитальном челноке меньше чем за час, и ни времени, ни возможности переодеться у нас не было. Так что принцесса все еще была в своем длинном, в пол, бальном платье.

Снова поежившись, Саманта, все еще обнимающая меня сзади, расцепила руки и шагнула вперед. И приподняла локоть, приглашая меня взять ее под руку. Позади уже встали Ира и Ада. Индианки двигались за нами слово тени – выполняя мое же задание по охране Саманты. Они и на балу, когда праздник переместился из дворца в парк, от нее ни на шаг не отходили.

Едва мы спустились на первые ступени трапа, как Саманта сразу прижалась ко мне, прячась от стылых порывов ветра.

– Мой Бог, как холодно, – негромко прокомментировала Саманта.

Коротко взмахнув рукой, я повесил над головой пламенеющий зонтик, который оградил нас от стыло завывающего ветра.

– Спасибо, – поблагодарила меня Саманта и тут же крепко поцеловала.

Совершенно неожиданное и непривычное выражение эмоций от, несмотря на взрывной темперамент, на людях в большинстве случаев сдержанной и даже холодной принцессы. Началось это еще вечером на балу – после встречи, первого танца и объяснений Саманта меня вообще не отпускала от себя. Постоянно держала за руку, часто обнимала; не упускала случая легко поцеловать, шепнуть что-нибудь на ухо или невзначай, даже переступая грань приличий, тесно прижаться. Совершенно при этом не обращая внимания на удивленные, часто ошарашенные и даже осуждающие такое поведение взгляды других гостей. Но ей, как я видел и чувствовал, на эти осуждающие взгляды было, как бы это сказать… глубоко плевать, если помягче.

Саманта, не желая меня отпускать ни на минуту, последние часы еще и посматривала на меня периодически так, как будто знает что-то, недоступное мне. Впрочем, на оба моих осторожных вопроса, о причинах изменения в ее поведении, принцесса не ответила.

Вернее, на оба моих вопроса она ответила; объяснения были, а ответа я не получил – все ограничилось обтекаемыми общими фразами. В третий раз спрашивать ее не стал. Если прямо не ответила первый и второй раз, в третий наверняка не ответит также.

Спустившись по трапу, мы вчетвером, тесной группой, прошли через воющую и бросающую в нас пригоршни колкого снега метель. И я, как проводник, так и держал на вытянутой руке огненный зонтик, словно рассеивающий тьму фонарь. Убрал его только тогда, когда, быстро пройдя по явно недавно расчищенной от снега брусчатке, мы поднялись на крыльцо княжеской усадьбы и оказались под крышей портика.

Здесь нас уже ждали.

Слева по проходу, в почетном карауле, выстроилось десять бойцов в черно-красных бронекостюмах. Служба безопасности имперского княжеского рода Юсуповых-Штейнберг. Справа, напротив – десять бойцов в темно-серых бронекостюмах с черными вставками. Отряд варлорда князя Артура Волкова.

У бойцов княжеской гвардии на левой стороне груди горела красной подсветкой эмблема княжеского рода, Огонь-под-Горой, у бойцов отряда варлорда желтым сиял глаз волчьей головы.

Здесь же, на крыльце, нас уже встречал отставной штабс-капитан Измайлов, которого теперь именовали не иначе как Сергей Юрьевич. Измайлов сейчас совмещал должности – руководил службой безопасности княжеского рода и командовал моим отрядом варлорда. Кроме того, Измайлов моей волей с недавнего времени являлся еще и военным вождем племени кровавых бурбонов, которые сейчас расположились, основав поселение… можно сказать, прямо под усадьбой, в мертвом мире Инферно – если принимать классификацию Инферно как нижнего плана мира этого, истинного.

Я пожал руку штабс-капитану и кивнул, приветствуя. Измайлов шагнул в сторону и вместе с нами, чуть позади, прошел в высокие двери усадьбы.

Здесь, в холле, нас также уже ждали.

Первой, не выдержав волнение момента, вперед шагнула Барбара Завадская – бывшая горничная из отеля Высокого Града, которая из-за мимолетного знакомства со мной, в результате интриг спецслужб, оказалась в роли жертвы на алтаре. Откуда у меня получилось ее вытащить. И с алтаря, и с социального дна Высокого Града, где она раньше обитала.

Барбара теперь жила здесь, в Елисаветграде, и занимала должность заместителя управляющего усадьбой. Строгий черно-красный мундир административного сотрудника на службе княжеского рода Юсуповых-Штейнберг ей, кстати, удивительно шел.

Управляющим усадьбой же с недавнего времени являлся Герхард Иосифович Кальтенбруннер – именно он сейчас шагнул вперед и приветствовал меня витиеватым слогом официальной речи. Он, кстати, обладал таким же неприятным, как и у его отца, надменным взглядом – которым Кальтенбруннер только что окинул крайне смущенную и взволнованную Барбару, по его мнению грубо нарушившую протокол встречи.

Новый управляющий вообще был удивительно на отца похож. Такой же высокий, сухопарый и настолько чопорный, что аж смотреть неприятно. Впрочем, внешность обманчива – и старший Кальтенбруннер, так меня раздражавший, во время атаки демонов выполнил свой долг, как его понимал, и ценой своей жизни спас Анастасию. И, как дань уважения ему, единственное, что я теперь могу, – попробовать не относиться столь же предвзято к его сыну.

Чтобы не обижать явно готовившихся к встрече Кальтенбруннера и Барбару, я не стал их прерывать и выслушал полагающуюся официальную часть, поблагодарив обоих. И только после обратил внимание на четвертого встречающего – маячащего в тени Моисея Яковлевича, который немного суетливо (явно смущаясь в присутствии Саманты) проводил нас в мой рабочий кабинет. В тот самый бывший кабинет Петра Алексеевича Штейнберга, откуда прямиком вел спуск вниз, в алтарный зал рода. Проход к Месту Силы, где я проходил инициацию в стихии и связал свою душу с алтарем рода.

В кабинете я занял место во главе стола, Моисей Яковлевич и штабс-капитан Измайлов сели рядом, а Саманта с бокалом глинтвейна, приняв отстраненный вид, опустилась в кресло в углу, у камина.

– Агтуг Сег-геевич, все по плану, все ваши указания выполнены в полном объеме, все…

– Моисей Яковлевич, – прервал я Фридмана, повинуясь вдруг появившемуся импульсу.

– Да, Агтуг Сег-геевич?

Моисей Яковлевич, с того момента как стал поверенным уже княжеского рода, акульи зубы себе отрастил еще больше и гораздо острее, чем раньше. Но по-прежнему выглядел и общался немного, а иногда и не немного несуразно. Даже кейс потертый все тот же с собой носит – кейс, в котором прячет пистолет калибра такого огромного, что медведя легко свалить. Причем пистолет этот в руках не отличающегося богатырским сложением Моисея Яковлевича выглядит настоящей карманной гаубицей.

– Моисей Яковлевич. Помнится, при первой нашей встрече, когда вы помогали мне решить некоторые проблемы сначала в Кобрине, а после в Высоком Граде, при желании вы изъяснялись без, так скажем, особенностей дефекта речи…

– Да как-то… пгивык уже, знаете ли, – пожал плечами Моисей Яковлевич. – Пгофдефогмация…

Ну да, ну да – усмехнулся я. И всерьез его из-за этой «пгофдефогмации» не воспринимают. До того момента, как не поймут, что этот несуразный картавящий почти вьюнош, с ясными глазами удивленного младенца, уже не просто вцепился в тебя, как стая пираний, а начал рвать, как тузик рвет британский флаг.

Подумал, но говорить об этом не стал. Что-то накатило на меня; отстраненность какая-то от проблем, словно пытаюсь убежать от ответственности серьезных решений. Мне сейчас предстоит одно из самых важных дел в этой жизни, а я о причинах картавости Моисея Яковлевича задумался. Сентиментальность в глаза попала, не иначе – одернул я себя и вернулся в реальность, отбрасывая лишние эмоции.

Около получаса мне потребовалось на финальное, контрольное и очередное повторение указаний. Как пилот по чек-листу прошел: ведь оба они – и Измайлов, и Фридман, на неопределенный срок оставались охранять мою собственность. Усадьбу Юсуповых-Штейнберг, усадьбу Делашапель в Архангельске и все мои новоприобретенные княжеские активы – логистические терминалы и объекты туристического кластера. Все мое имущество от северного до южного российского моря вплоть до земель неизведанных, в общем. И Фридман должен был стать хранителем всего озвученного в юридической плоскости, а Измайлов в более физической.

Самое главное, конечно, о чем я еще раз, в очередной даже, не второй и не третий, упомянул, – это охрана этой усадьбы и Места Силы. И местного портала в Инферно: Измайлов, кроме всего прочего, из-за того, что я сейчас забирал с собой Чумбу, оставался за главного и в моих владениях в другом мире – на стоянке племени кровавых бурбонов, вождем которых я также случайно стал совсем недавно. Не без участия родезийской принцессы, кстати, которая сейчас заказала себе уже третий бокал глинтвейна.

Интересно, а если она сейчас накидается качественно, а потом промахнется и отрубит мне руку по самую шею?

Саманта вдруг, уловив эту мою неосторожную мысль, сверкнула глазами. Буквально сверкнула, пламенем. Резко обернувшись, растеряв всю отстраненную вальяжность и вскинувшись как хищная кошка, Саманта посмотрела мне в глаза.

«Иногда ты бываешь настолько невыносим, что хочется тебя ударить».

«Эм, ну я просто немного пережива…»

«Это. Безалкогольный. Глинтвейн».

«Упс. Ну прости, я не поду…»

Саманта меня уже не слушала – отвернувшись и плотно отгородившись ментальным барьером.

Мда, неудачно получилось.

Через несколько минут мы с Фридманом и Измайловым закончили. Оба одновременно поднялись и вышли – один готовить мой путь на Занзибар, второй контролировать подготовку медицинского кабинета. Где Накамура уже колдовал над бионическим протезом, маскируя все самое доступное и лучшее под обыденный девайс.

Когда Фридман с Измайловым вышли, Саманта на меня даже не посмотрела. Она грациозно потянулась и, отставив бокал, поднялась с кресла. Принцесса отвернулась от меня и медленно двигалась вдоль стены. Рассматривая оружие, трофеи и в очередной раз вернувшийся на место портрет Петра Алексеевича Штейнберга. Который теперь, кроме меня, остался единственным представителем имперского княжеского рода Юсуповых-Штейнберг.

Наблюдая за Самантой и зная особенности ее взрывного нрава, я думал, что бы такое сейчас сказать, чтобы… не додумал: неожиданно Ира с Адой, которые все это время молчаливо и незаметно стояли у дверей, одновременно развернулись и вышли из кабинета.

Она уже с ними мыслеречью общается? – удивился я, глядя на Саманту.

Принцесса на меня, кстати, по-прежнему демонстративно не обращала внимания. Сейчас она пристально рассматривала уже конкретное оружие, напоминавшее томагавк на цепи. По-моему, если не ошибаюсь, эта удивительная конструкция называется кусаригама.

Рассматривала Саманта сию кусаригаму настолько демонстративно, что я подумал, что лучше мне пока помолчать. И я, наблюдая за принцессой, не отказал себе в удовольствии полюбоваться ее красотой. Пристальный взгляд она мой прекрасно чувствовала и через несколько секунд обернулась.

– Артур.

– Да?

– У нас с тобой, если все получится, впереди целая вечность. Но почему-то при каждой встрече у нас так мало времени, что я даже не могу достойно на тебя обидеться и показать характер, – с холодной злостью отчеканила Саманта.

– Сочувствую.

– Сочувствует он. Хам.

В ответ я только руками развел.

– Мой Бог, с кем я связалась, – закатила глаза и вздохнула Саманта. – Артур, мне после твоего хамства даже комплименты приходится выпрашивать!

– Мм…

Разочаровавшись в ожиданиях, Саманта вздернула подбородок, внимательно на меня посмотрела, а после изящно крутанулась в пируэте и подбоченилась.

– Красивая?

– Как богиня.

– А так? – поинтересовалась она, когда ее платье мягко, расплавленным серебром, скользнуло на пол.

Время у нас еще было – до рассвета оставалась целая вечность.

И хорошо, что Петр Алексеевич, который был фанатом охоты, развешивал по стенам кабинета не только оружие, но и шкуры добытых животных. Поэтому даже отсутствие в кабинете хорошей кровати нам совсем не помешало.

В нормальное течение времени и восприятие реальности мы вернулись только тогда, когда темноту за окнами посеребрило вестником рассвета. Мы привели себя в порядок, я активировал рабочее пространство на столешнице и дал задание Измайлову начинать. Ира с Адой, кстати, в этот же момент зашли в кабинет – бесшумно и без вопросов. Ну точно с Самантой уже мыслеречью общаются.

Когда я получил подтверждение и от Фридмана, и от Измайлова, что все готово к началу ритуала, повернулся в сторону стены с камином. Положил руку на выемку в виде четырехлучевой звезды, и массивная стенная панель поползла в сторону, оглашая кабинет громким скрипом. Я при этом поморщился – постоянно забываю дать указание смазать механизм. Перед Самантой сейчас даже немного стыдно стало.

Стенная панель отъехала в сторону, пропуская нас на широкую лестницу. В обрамлении пламенных оранжевых отсветов мы с принцессой спустились вниз. Здесь, едва ступили на порог алтарного зала, Саманта замерла и придержала меня за руку, осматриваясь с интересом.

– Это… восхитительно, – тесно прижавшись, шепнула она мне на ухо.

– Ну… да. У меня настолько непритязательный вкус, что готов довольствоваться лишь самым лучшим, – негромко прокомментировал я.

Природу восхищения принцессы при виде алтарного зала сам я, кстати, понял лишь совсем недавно. Меня раньше, в силу незнания, алтарный зал Юсуповых-Штейнберг совсем не удивлял. Ну, Место Силы и Место Силы, вроде чего такого. В свете того, что я с магией-то совсем недавно познакомился, в череде удивительных чудес это место, вернее, его антураж присутствовал отнюдь не на первых строках. И даже не на первых страницах списка того, чему следует удивляться.

Но, посмотрев на иные Места Силы, я постепенно начал понимать, что подземный алтарный зал, со столь большим Кругом Стихий, с огромным алтарем и с полным бассейном чистой стихийной энергии, – это для слабого имперского рода все же немного перебор. Это как в небольшом провинциальном городке, с населением едва в пару десятков тысяч человек, обнаружить храм, сравнимый с Казанским или Исаакиевским соборами.

Так что сейчас я вместе с принцессой словно новым взглядом обвел огромный зал, почти сравнимый размерами даже с главным зданием усадьбы. Саманта, еще крепче сжав мне руку, совершенно не скрывала восхищения, осматривая и купол с искусной росписью в красно-черных цветах, и высокие каменные обелиски круга стихий. Отдельного восторженного возгласа от нее удостоился пятиметровый, огромный дольмен алтаря в центре, в каменной выемке которого оранжевым светилась чистая стихийная энергия.

Священное для меня место. Место, где я проходил инициацию и где оставил частицу собственной души, связав себя с алтарем рода. И если я умру, по слепку души я не буду привязан к телу и месту гибели – могу воскреснуть прямо здесь, в бассейне родового Алтаря. И это же место работает для меня как маяк – я могу перемещаться сюда из других миров. Вернее, из другого мира – пока я пробовал переместиться сюда только из Инферно.

– Артур… – вновь, не скрывая удивленного восхищения, выдохнула Саманта.

Было отчего. В отличие от широкой лестницы, освещенной магическими факелами, в алтарном зале никаких светильников не было. Освещение рождалось здесь словно от самих стен, придавая окружающему оранжевый пламенный отсвет.

А при моем появлении на пороге зала наполненный силой алтарь рода словно ожил. Он сейчас напоминал проснувшийся вулкан в миниатюре: по каменным краям сверху вниз, в бассейн с чистой энергией, медленно потекли, спускаясь, потоки лавы. И не только лавы – вокруг камня клубились и непроглядно черные лоскутья Тьмы.

Хм. Чем больше численность рода, получается, тем нейтральнее выглядит алтарь – часто меняя признаки Стихии во время обращения к нему членов рода? Чем меньше численность рода, тем он сильнее походит на принадлежащую членам рода, а в данном случае мне одному стихию? Так, что ли? Или это просто моя личная особенность?

Но, как бы то ни было, все равно неожиданная реакция Места Силы на мое появление. В этот момент наверху алтаря вдруг вспух огненный шар, и еще один раскаленный ручеек лавы медленно устремился вниз, в бассейн чистой силы.

– Ты полон сюрпризов, – негромко, по-прежнему не скрывая восхищения, прошептала Саманта, прижимаясь ко мне. Судя по эмоциям и расширившимся глазам принцессы, зал произвел на нее неизгладимое впечатление.

Правда, я здесь почти ни при чем. Род Юсуповых-Штейнберг искусственно создал русский царь для своих политических нужд, а покровительствовал имперскому княжескому роду сам Люцифер. Так что с такими товарищами наличие подобного Места Силы в провинциальной усадьбе, в общем-то, совсем неудивительно.

Я же сам здесь вообще почти случайно за главного оказался – просто волей геополитических игр в борьбе за Вольницу все остальные члены род покинули. Или погибли – вспомнил я озаренную сестру Анны Николаевны.

«Пойдем?» – отвлекла меня от этих мыслей Саманта.

«Пойдем», – вздохнул я.

Вроде не первый раз на эшафоте, но все равно не могу перестать волноваться.

Нужный нам обелиск находился в противоположной стороне от входа, и мы с Самантой обошли алтарный зал по кругу. Шли к обелиску, символизирующему огненную стихию, – к двухметровому каменному столбу с выемкой наверху, в которой горел оранжевым пламенем Истинный Огонь.

Когда мы к нему подошли, Саманта вдруг сильно сжала мою руку и крепко-крепко меня обняла. Словно не желала отпускать. Я обернулся и посмотрел в глаза принцессы – но Саманта сразу смутилась и руку мою отпустила, отпрянув.

Времени на проведение ритуала у нас оставалось совсем мало – чтобы не начать опаздывать и не быть вынужденным бежать, догоняя время. Так что задерживаться я больше не стал. Торопливо раздевшись, создал аватар Огня. И, бросив последний взгляд на Саманту, кивнул ей на прощание и приготовился шагнуть в Огонь.

– Подожди, – вдруг ухватила меня за руку принцесса.

Она была крайне взволнованна, глаза – удивительное дело, влажные. Вот почему только что взгляд прятала.

– Я… я… – проговорила Саманта, но потом просто обняла меня и крепко поцеловала.

Замерев, я внимательно на нее посмотрел. Ничего спрашивать не стал – если сама не сказала, значит, и не скажет.

«Или скажешь?»

Отвечать Саманта не стала, просто еще раз, на пару мгновений прижавшись, крепко меня обняла. Погладив ее по волосам и поцеловав в лоб, я отвернулся и шагнул в аватар Огня.

Ни жара, ни какого-либо дискомфорта не почувствовал. Прошел сквозь чистую стихийную энергию словно через легко разорвавшуюся завесу из тонкой пленки, которая сразу же за мной сомкнулась. Бесформенный огненный кокон практически мгновенно принял форму моего тела, становясь словно второй кожей.

Все, теперь лучше не задерживаться – обернулся я к алтарю.

Ира и Ада, по-прежнему сопровождающие нас в роли безмолвных теней, остались у стены. Мы же вместе с Самантой подошли к алтарю по широкой, поднятой над Кругом Стихий каменной дорожке. Я шел первым, Саманта следом.

Оказавшись рядом с бассейном чистой силы, я опустил в него правую руку, заставив материализоваться клинок кукри. Сейчас мне нужно переместить в него фокус Источника, всю свою стихийную силу, высушив собственные энергетические каналы. Для того, чтобы, не отказываясь от дара владения отказаться от дара владения.

«Готова?» – поинтересовался я.

– Готова, – вслух ответила Саманта.

Я ее не видел, принцесса сейчас стояла за моей спиной. И уже должна была начать формировать стихийный меч из энергии Воды. Именно так: Вода нужна была как противоположность Огню – чтобы полностью отсечь энергетические каналы, чтобы я смог избавиться от дара в теле полностью.

Причем создать конструкт в виде стихийного меча из энергии Воды Саманта должна была находясь на Месте Силы, объятом враждебной противоположной стихией – Огнем. Ни у одного адепта Школы Воды подобное никогда не получалось и не получится. Но Саманта была шаманкой, и работать она могла не с отдельно взятой стихией, а со многими стихиями. И с Огнем, и с Водой в том числе.

– Я готова, – услышал я, как повторила Саманта.

Надо же – я даже возмущения огненной стихии не почувствовал.

Очень способная девушка.

Прикрыв глаза, я принялся за дело. Для начала расправил руки и глубоко вздохнул, отдаваясь во власть Огня, удерживая контроль на самой границе потери. В теле появилась невероятная легкость, и меня даже приподняло на десяток сантиметров над землей, подхватив словно огромной аккуратной рукой. От меня потребовались некоторые усилия, чтобы не подняться еще выше и при этом удержать свое пограничное состояние. Но я справился. Не сложнее, чем вилли – езду на заднем колесе мотоцикла, в первый раз исполнять.

Закрыв глаза, «зацепившись» разумом за клинок кукри, я сделал глубокий вдох и уже полностью отдался во власть Огня. Сразу после этого пелена обволакивающего меня кокона начала разогреваться. Разогреваться постепенно. От кистей и стоп тепло распространялось по всему телу, постепенно поднимаясь все выше и выше. Сначала это было приятное тепло, но постепенно мне становилось все горячее.

Я чувствовал, как обволакивающая меня пелена аватара Огня буквально всасывается в кожу, наполняя меня энергией. По венам уже побежала разогретая, почти закипевшая кровь, а сам я постепенно превращался в сгусток пламени. Которое все сильнее наполняло меня опаляющим жаром, обжигая каждую клеточку тела и превращая в настоящий огненный аватар.

Превращая почти всего меня – за исключением правой руки, которая уже вместе с объятым Тьмой клинком кукри была в бассейне алтаря.

Помнится, однажды во время занятия с Николаевым он попросил меня сформировать конструкт Огня в одной руке, а Тьмы в другой. Тогда это стоило мне несколько часов беспамятства. Сейчас же я смог удерживать в одной руке контроль сразу над тремя повинующимися мне стихиями – Огнем, Тьмой и Демоническим пламенем.

При этом я по-прежнему висел в воздухе, и некоторая часть концентрации уходила на поддержание равновесия. Кроме всего прочего, усложняя, комфорт теперь пропал – снаружи меня словно сжимала неимоверная тяжесть, а изнутри терзал нарастающей болью безжалостный огонь.

Весь энергетический каркас моего тела превратился буквально в раскаленную паутину. Огонь, которым меня объяло, выжигал все, что связано с Тьмой и Демоническим пламенем, при этом не уничтожая их, а вытесняя через правую руку в клинок кукри.

И когда Тьма в моем теле оказалась полностью выжжена, а Демоническое пламя вытеснено, я начал понемногу словно снимать с себя аватар Огня. Стягивая его, как стягивают, выворачивая, прилипшую к коже мокрую футболку после тренировки. Действовал только я при этом не руками, а с помощью ментального воздействия. Постепенно сливая собственную силу в алтарь, при этом полностью высушивая энергетические каналы.

Не очень приятное ощущение – потому что, полностью иссушая тело от энергии, я начинал чувствовать настоящую боль от Огня. Сжав зубы, сосредоточившись только на собственном равномерном дыхании, я продолжал. Но боль становилась все сильнее, так что в один момент не удержался и негромко застонал.

Не знаю, сколько продолжалась эта пытка, – мне показалось, что очень долго. Очень. Я, конечно, знал, что это будет непросто. Но не думал, что это будет настолько сложно.

И не знаю, закончил бы я с первого раза подготовку к ритуалу или нет, как мне на помощь пришла Саманта. Принцесса обхватила меня сзади, прижимаясь. Причем она сейчас, совершенно неожиданно, сделала то же самое, что когда-то делала Ольга, когда мы с Николаевым ее чуть не убили, – Саманта, так же как Ольга тогда, выполнила со мной слияние душ.

Вот только Ольга в прошлый раз основательно готовилась, а Саманта сейчас сделала это спонтанно, импровизируя. Причем выполнила слияние душ она всего за пару мгновений, даже не снимая одежду, без долгой концентрации и держа в руках меч из чистой стихии Воды, накрывая его огненным щитом.

Я же говорил уже, что Саманта способная девушка?

От невыносимой боли я уже плохо соображал, но с помощью принцессы дело пошло. Огненная пелерина, окутывающая меня, осталась уже только на правой руке – а бассейн алтаря при этом бурлил кипящей лавой, вокруг которой носились многочисленные змеи черных лоскутов Тьмы.

– Давай! – прохрипел я, чувствуя, что вот-вот потеряю сознание от боли.

Саманта отстранилась, и сразу же мелькнул яркий росчерк синего – инородно выглядящий в этом царстве красных, черных и оранжевых всполохов, объявших алтарный зал. Саманта взмахнула стихийным мечом вдоль поверхности кипящей в алтаре лавы. Причем сделала это идеально ровно, так что лезвие скользнуло в миллиметрах от поверхности.

И в момент удара стихийным мечом перед глазами у меня сверкнула яркая вспышка. Сверкнуло так ярко, что я на пару мгновений ослеп, а перед взором появились всполохи синего и красного.

Словно оказался в эпицентре взрыва – тем более что я почувствовал, как стремительно лечу вверх, будто действительно откинутый взрывной волной. На краткий миг испугался, что сейчас со всего размаху вот-вот врежусь спиной в купол алтарного зала.

Не врезался. Но, к моему ужасу, все оказалось гораздо страшнее, чем я представил себе происходящее изначально.

Взрывная резкость выбросившего меня из тела импульса словно потерялась в вязком и мутном потоке. Теперь я взлетал под потолок зала с каждым мгновением все медленней, как будто пробиваясь сквозь плотную толщу воды; кроме того, я перестал ощущать себя в норме – тело стало словно ватным, не реагирующим на нервные импульсы. А чуть погодя ощущение тяжести тела и вовсе исчезло – и по ощущениям я воспарил над алтарем бесплотным духом.

«Не получилось и все пошло по бороде?» – мелькнула паническая мысль, выраженная чуть короче и ярче.

Все получилось – пришел тут же ответ, когда яркая пелена взрыва столкновения стихий перед взором постепенно спала и я смог посмотреть, что происходит. Все действительно получилось. Вот только получилось совершенно не так, как я этого ожидал.

Я сейчас, в виде бесплотного духа, наблюдал за происходящим у алтаря со стороны. Видел, как Саманта опускается на колени рядом со мной, как всполохом чистой энергии останавливает кровотечение – судя по тому, как «я» у алтаря не удержался от крика, это было больно.

Еще я видел, как к успокоившемуся алтарю стремительно подбегают Ира и Ада, помогая Саманте меня поднять. Смотрел, как кисти рук принцессы загораются зеленым сиянием, как она подносит руки мне к вискам. Еще я наблюдал даже, как тот «я», оставшийся сейчас у алтаря, пытается шутить с кривой от боли улыбкой.

Сам же я ощущал себя скованным, отделенным от тела бесплотным духом и смотрел на происходящее никак не в силах на что-то повлиять и дать о себе знать. Зависнув над алтарем, я смотрел, как Саманта, помогая «мне» идти, вышла из алтарного зала.

Вышла вместе со мной. В то же время я остался здесь.

Я сейчас существую в той части души, которая осталась здесь, в алтаре, вместе с клинком кукри. Существую бесплотным духом, привязанным к алтарю Места Силы и ограниченным периметром Круга Стихий, – пришла догадка.

Я – оживший, вернее, осознавший себя слепок души, отделенный от тела.

Так. Спокойствие, только спокойствие.

Если рассуждать логически и рационально, особенно учитывая, сколько силы я слил в алтарь и что здесь, в этом самом алтаре, уже находится частица моей души, происходящее неудивительно. Неудивительно, что оставленный здесь мной в алтаре слепок души оказался настолько… сильным, так скажем, что обрел самосознание. Вот только что будет теперь? Я так и буду существовать здесь бесплотным духом, пока тот «я», которого увела Саманта, не заберет обратно в свой энергетический каркас клинок кукри вместе со мной или даже не погибнет?..

Искусственно неспешный ход моих мыслей вдруг оборвался, как обрубленный. Потому что я понял, что постепенно, с каждой секундой, краски мира вокруг теряют яркость, угасая.

Я медленно, но неотвратимо погружался в темноту. Это оказался очень неприятный процесс необратимого угасания. Ощущения намного хуже тех, что я испытывал, находясь в теле убитого Олега. Там я хотя бы знал, что меня должны воскресить. Сейчас я не знал вообще ничего, понимая, что происходящее вышло из-под контроля.

Вдруг на пороге зала появилась Саманта. Она двигалась быстро – принцесса сбежала по лестнице и торопливо подошла к Огненному обелиску. Осторожно ступив на дорожку к алтарю, она дошла до бассейна с чистой энергией. Положив руку на алтарь, Саманта осмотрелась вокруг, словно ища кого-то взглядом.

– Если ты здесь… если ты слышишь, – проговорила принцесса, осматриваясь по сторонам. – Знай, я буду тебя ждать.

Я, конечно, знаю, что она – девушка способная. Но, похоже, раньше я даже близко не догадывался насколько.

Саманта, получается, прекрасно понимала, что случится. Знала, что ритуал пойдет не совсем так, как я себе это представлял, и часть моей души останется здесь. Вот что она знала и о чем молчала. И вот почему в ее поведении появилось так много изменений, в том числе демонстрация открытой нежности. И ее глаза на мокром месте – получается, она предполагала, что эта часть моей души может угаснуть навсегда.

Знала и предполагала, но почему не попыталась мне об этом сказать или отговорить? Потому что умная и понимала, что от ритуала я не откажусь.

Вот только откуда она все это знала? – мелькнула у меня мысль перед тем, как оставшаяся здесь разумная часть моей души полностью растворилась в алтаре, на дне которого лежал клинок кукри. Последнее, что я сумел увидеть в серых всполохах, в уже расплывающемся темно-сером мареве, было то, как Саманта достает из алтаря кукри.

Сразу после этого накатила полная, непроглядная, абсолютная темнота.

При этом разум не погас. И более того – вокруг вдруг все заполнило беспощадно ярким светом. Невольно зажмурившись, еще и прикрыв глаза рукой, одновременно с этим движением я почувствовал прекрасное ощущение – осознавая себя в собственном теле.

Вновь привыкая к обычному освещению, я чуть приоткрыл слезящиеся от света глаза. Под ногами неровный каменный пол, по сторонам – неровная грубая кладка стен круглого зала башни; в узких бойницах видны мириады звезд.

В принципе, предсказуемо – снова я в замке междумирья, в гостях у одного из архидемонов. Не обращая внимания на вызванную ярким светом резь в глазах, убрал ладони от лица, осматриваясь.

Знакомая неровная кладка булыжников, с набросанной поверх соломой. Путеводной звезды под ногами не видно.

Значит, Астерот.

– Ну привет, – все еще щурясь, постепенно начиная видеть силуэт собеседника, произнес я.

Архидемон стоял спиной ко мне на противоположной стороне зала, с бокалом в руке глядя в пространство космоса за окном. Обернувшись, он обозначил намек на улыбку. Пусть сквозь слезы и резь в глазах, но я уже смог хорошо его рассмотреть.

Это был высокий седой мужчина в темно-зеленом мундире с воротником-стойкой.

Первый одаренный кондотьер, глава Лиги Севера, миланский герцог Франческо Бальтазар Сфорца.

– Ну здравствуй, – принимая предложенный тон, отсалютовал мне бокалом архидемон Баал.

Глава 2

Когда мы встречались с Баалом в прошлый раз, он хотел меня убить. И что от него ждать сейчас, я не знал. Но точно, что ничего хорошего – если Баал выдернул мою душу сюда, то дело, похоже, реально дрянь…

– Можешь не волноваться, – усмехнулся Баал. – Дело не настолько плохо, как тебе кажется.

– Но и не настолько хорошо, как хотелось бы.

– Не поспоришь, – задумчиво кивнул архидемон и сделал глоток вина.

Впрочем, небольшой повод сохранять оптимизм у меня был. Все предыдущие случаи, когда я оказывался в затерянных среди бескрайнего космоса замках междумирья, я имел все основания считать, что в реальности уже умер. Сейчас же обстоятельства складываются так, что…

– Сейчас же ты действительно умер, – вдруг рассмеялся Баал.

Ч-черт.

– Не переживай, я все объясню, – небрежно махнул рукой архидемон. – Чай? Кофе? Может быть, что покрепче?

Показательная дружелюбность враждебного мне архидемона настораживала даже сильнее, чем его показательное безразличие в первую нашу встречу.

– Артур.

– Да?

– Ты же умеешь разделять врагов и противников. Если я однажды хотел тебя убить, это не значит, что я к тебе с неприязнью, вот прямо до зуда в корнях зубов. Ничего личного, это просто политика и, если тебе угодно, география. Так что давай забудем недавние недоразумения и поговорим как цивилизованные люди, безо всяких показанных друг другу бесстыжих средних пальцев.

– А если нет?

– А если нет, могу показать, в какой стороне дверь, и мы больше, в пределах одной вечности, никогда не увидимся. Ну так что, чай, кофе?

– Чай. С корицей и бадьяном, без сахара, но с медом.

– Пожалуйста, – покладисто кивнул Баал. После чего прошел от бойницы и уселся за накрытый атласной скатертью стол, приглашающе указывая на место напротив себя. Туда, где уже стоял на подставке полный стеклянный чайник, кружка на блюдце и небольшая плашка с медом.

Как обычно в играх времени и пространства, и стол, и чайник появились только что, при этом они же находились здесь с того самого момента, как я появился в круглой башне замка.

Несмотря на слова Баала, настрой у меня был не очень хороший. Все же оказаться в зоне влияния враждебного архидемона не очень приятная перспектива. Но к столу я подошел, чаю себе налил, размешал ложку меда в чашке.

– Десерт, может?

– Да, было бы неплохо. Желательно Павлову классическую.

– Пожалуйста, – кивнул Баал.

Хоть сладкого поем напоследок – подумал я, разбивая меренгу десерта, размешивая ее со свежими ягодами и густым заварным кремом.

Времени у нас с архидемоном, судя по всему, было много – потому что пока я пил чай и наслаждался десертом, пытаясь собрать мысли в кучу, Баал на меня даже внимания не обращал. Сидел напротив и над моим плечом все так же рассматривал панораму бескрайнего космоса, потягивая красное вино. И только когда я съел последнюю ложку десерта, Баал отставил бокал в сторону.

– Для нашего с тобой разговора есть небольшой нюанс препятствия, – сообщил мне архидемон.

– Какой же?

– Дело в том, что ты уже умер, но еще нет.

Несмотря на странность высказывания, я его прекрасно понял. Архидемоны ребята такие – течение времени, его варианты, они видят так же, как лучшие гроссмейстеры видят развитие событий на шахматной доске, представляя разные варианты событий на много ходов вперед.

Так что после слов Баала я понял, что тот самый «я», который остался в собственном теле в алтарном зале и которого под руку увела Саманта, хотя еще и не умер, но должен умереть. Как понимаю, при любом раскладе.

– Правильно понимаешь, – усмехнулся моим мыслям Баал. – И у меня есть кое-что, что я могу тебе сообщить. Оч-чень важная и для тебя, и для твоих миров информация.

«Моих миров?»

– Вот только для того, чтобы я тебе об этом рассказал, есть необходимость выполнения небольшой условности.

Баал сделал паузу, но спрашивать я ничего не стал, просто ожидая продолжения.