Последнее послание Бёгле Николя
– О, простите… – простонал монах.
И его шаги стихли вдали.
Грейс вышла к аббату.
– Небольшая помеха. Вы что-нибудь нашли, инспектор?
– Пока нет. Кто этот брат? Почему он здесь?
– Брат Колин немного отстал в умственном развитии, и он впадает в панику всякий раз, когда не видит меня больше часа, – объяснил аббат. – Я не думаю, что он пришел сюда, потому что причастен к убийству. Думаю, он действительно всюду искал меня.
– Вы в этом уверены?
Аббат Кэмерон с глубоким вздохом покачал головой.
– Я уже ни в чем не уверен, инспектор. В конце концов…
– Убийца не всегда возвращается на место преступления, и, во всяком случае, это не происходит так быстро. Но с умственно отсталым человеком… Брат Колин ранее проявлял склонность к насилию?
– Нет, никогда! Даже в отношении животных.
– Вы можете мне поручиться, что он останется в скриптории вплоть до нового приказа?
– Да, он меня слушается и боится божественного наказания больше, чем любой другой из нас.
Грейс посмотрела на свой мобильный. Ей звонил Эллиот Бакстер. Она вернулась в келью и перезвонила ему, вставив в ухо наушник.
Ожидая, пока он ответит, она осматривала келью, в которой лежала рассыпавшаяся стопка научных журналов. Она пролистала их в поисках пометок или закладок, но не обнаружила ничего особенного. Зато она обратила внимание на листок бумаги, приколотый к висевшей на стене пробковой доске.
– Это Грейс, я была…
– Я отправил группу в Эдинбург по адресу, указанному в паспорте этого Антона Сьюйака, – перебил ее Эллиот Бакстер. – На данный момент на него ничего нет, он нигде не засветился. У него даже нет аккаунтов в соцсетях. Что еще ты обнаружила?
– Пока ничего конкретного, – ответила Грейс, пробегая взглядом текст на замеченном ею листке. – Убийца знал, что полиция рано или поздно приедет, так что наверняка зачистил место преступления. Без экспертов я ничего не смогу обнаружить. Собираюсь допросить монахов, но, если мне удастся выявить убийцу, неизвестно, как он среагирует. Надеюсь, подкрепление скоро прилетит. Буду держать тебя в курсе.
– Дождись подкрепления, прежде чем начинать допросы.
– Нет, ты же сам знаешь: чем больше проходит времени, тем больше убийца успокаивается и оказывается подготовленным к допросу.
– Для всех нас, и для тебя в первую очередь, будет лучше, если ты окажешься права.
– Послушай, Эллиот, о’кей, год назад я допустила серьезную ошибку, но, напоминаю тебе, я не новичок.
– Посмотрим.
И он положил трубку.
Грейс в нерешительности смотрела в потолок: расшибить телефон о пол? Дождаться подкрепления, как велел Эллиот? Перезвонить и послать его к чертовой матери? Вариантов было много, но она выбрала единственный правильный, по ее мнению: сохранять спокойствие и верить в себя.
Она взяла приколотый бумажный листок и увидела, что это расписание монастырских дел на неделю. Понедельник отводился садовым работам и уходу за кладбищем; вторник посвящался стирке; среда, то есть вчера, – уборке мест общего пользования; четверг, пятница и суббота – переписыванию манускриптов, а воскресенье – приготовлению пищи на неделю. Внизу была добавлена рекомендация: «Благодарим за скрупулезное соблюдение этого распорядка, что мы считаем очень важным для спокойного существования нашей общины».
Грейс вздохнула, возвращая листок на место, и оглянулась, чтобы окинуть взглядом келью. Что могло заставить этого молодого человека на такой долгий срок запереть себя в этом затерянном монастыре?
По ее губам пробежала ироническая улыбка, и она воздела к небу свои большие глаза орехового цвета при посетившей ее мысли. Разве сама она не хотела бы поселиться здесь и спокойно жить только со своими книгами и маленькими привычками? Она охотно призналась себе, что месяц-два, максимум год в таком уединении ее, безусловно, привлекли бы. Но два с половиной года? Если Антон Сьюйак был так увлечен науками, как говорил аббат, он мог бы поступить в какой-нибудь колледж или университет. По крайней мере, найти место, где последние достижения науки были бы у него под рукой. А он обосновался здесь. Почему? Что он искал или, напротив, от чего бежал?
Грейс проверила телефон. Ответа от медэксперта по-прежнему не было. Снаружи, как она слышала, продолжался ливень. Она взяла факел и вышла в коридор. Аббат тут же подошел к ней широкими шагами.
– Ну что?
– Будьте добры, дайте мне ключ от комнаты жертвы, – шепотом попросила Грейс.
Аббат протянул ей всю связку.
– Вот этот, – уточнил он.
Грейс молча закрыла дверь, сняла с кольца нужный ключ и положила к себе в карман. Аббат, ничего не говоря, наблюдал за ней.
– Увы, – сказала она наконец, – пока что я не могу делать никаких выводов. Зато вам, кто, похоже, хорошо знал Антона, должно быть известно, почему он так долго жил в вашем монастыре, нет?
Она слегка изменила интонацию голоса, сделав ее менее мягкой и более властной.
Аббат провел рукой по голове. Он явно был смущен.
– Похоже, этот вопрос вам неприятен, – заметила молодая женщина. – Вы действительно рассказали мне все, что знаете?
Он нахмурил густые седые брови, однако не посмотрел в глаза Грейс, которая вскинула голову и наклонила ее набок, показывая решительный настрой узнать правду в самом начале допроса.
– Когда он только приехал, я попытался расспросить у него, зачем он здесь, – начал аббат, – но он уклонился от ответа и сказал, что забрался в такую глушь именно для того, чтобы ему не задавали никаких вопросов. Я понял, что настаивать бесполезно.
– Как долго он намеревался оставаться в монастыре?
– Честно говоря, инспектор, у меня сложилось впечатление, что он никогда не уехал бы отсюда.
Аббат с сокрушенным видом прислонился к стене. В свете факела Грейс увидела блеск слез, собравшихся в углах его глаз.
– Кто мог совершить такое? И почему? Почему?
Услышав, что его голос надломился от волнения, монах тут же взял себя в руки.
– Если Господь так решил, значит, у него были на то свои причины…
– Брат Кэмерон, – обратилась к нему Грейс, – мне нужно будет допросить всех монахов.
– Но если убийца решит, что разоблачен, он может совершить непоправимое…
– Если он умен, то никак себя не проявит, в противном случае… придется импровизировать, но это моя забота, а не ваша. Согласны? Вы ничего не должны предпринимать.
– Хорошо, хорошо…
Аббат перекрестился.
– Но прежде я осмотрю кельи. В том числе и вашу, – добавила Грейс, поджав губы, что должно было означать, что ей это очень неприятно, но выбора у нее нет.
Он бросил на нее куда более мрачный взгляд, чем она ожидала. Грейс не смутилась, терпеливо глядя на него большими глазами.
– Если вы полагаете, что это может помочь…
Телефон молодой женщины зазвонил снова. Она отвернулась, чтобы ответить.
– Грейс Кемпбелл? Это доктор Мюррей, – прозвучал хриплый голос.
– Спасибо, что перезвонили. Ну что?
– Инспектор, если я не ошибаюсь относительно природы розоватой субстанции, вы имеете дело не с обычным убийством. Далеко не обычным!
6
Грейс жестом попросила аббата подождать ее и закрылась в келье жертвы.
Дождь прекратился, и в комнату пробился унылый серый свет.
– Почему вы так решили? – спросила она медэксперта.
– Для начала я хотел бы кое-что с вами проверить. Судя по метеосводке, мое прибытие на остров задерживается. Если вы хотите продвинуться в расследовании, вам придется немного запачкать руки вместо меня. У вас есть авторучка?
– Да.
– Хорошо. Это не идеал, но, за неимением лучшего, проявим смекалку. Хочу вас предупредить, что занятие не очень приятное, но… вам, должно быть, приходилось сталкиваться с чем-то вроде этого.
– Да, я кое-что повидала… за время работы… всякое случалось, – ответила Грейс с легким неприятным предчувствием.
– Отлично. Вы находитесь рядом с телом?
Она присела на корточки.
– Да.
– Теперь вставьте авторучку в левую ноздрю жертвы. Продвигайтесь осторожно. Скажете мне, когда почувствуете сопротивление.
Грейс выполнила, скривившись от мысли, что то же самое могли проделать с ней самой.
– Ну что? – спросил медик.
Она уже ввела половину ручки и была удивлена, что импровизированный зонд продолжает погружаться дальше.
– Ничего… Ручка полностью вошла в ноздрю.
– Так я и думал… – пробормотал доктор Мюррей. – Аккуратно вытащите ее.
Грейс положила запачканную красноватой жидкостью ручку возле лица убитого.
– Что вы об этом думаете?
– Если вам удалось ввести зонд так далеко, значит, была сломана решетчатая кость, разделяющая носовую перегородку и мозг. Принимая во внимание внешний вид розоватой субстанции, обнаруженной вами под носом, с девяноста процентами вероятности можно предположить, что жертве сделали эксцеребрацию.
– Что?
– Что у нее удалили мозг.
Это известие в дополнение к запаху запекшейся крови и виду трупа вызвало у Грейс необходимость присесть.
– Инспектор?
– Да… Я вас слушаю.
– Возможно, убийца действовал так же, как бальзамировщики мумий в Древнем Египте. Он ввел в ноздрю металлический крючок, сломал решетчатую кость, а потом извлек желеобразный мозг, быстро вращая своим орудием слева направо, вследствие чего мозг вытек через проделанное отверстие. Субстанция, засохшая под носом жертвы, наверняка является остатками мозга погибшего.
Теперь Грейс поняла, почему череп показался ей таким легким, когда она его поворачивала.
– С учетом следов на лице, которые я отметил на присланных вами снимках, – продолжал судмедэксперт, – допустимо предположение, что в момент эксцеребрации жертва была жива. Но это потребует более углубленного исследования.
Представив себе степень жестокости этой пытки, Грейс закрыла глаза, словно верующий, сосредотачивающийся перед могилой близкого человека.
– Спасибо, доктор Мюррей, – пробормотала она. – Приезжайте как можно скорее.
Она нажала на кнопку «отбой», а в голове у нее теснились мысли. Зачем понадобилось удалять у жертвы мозг? Она никогда не слышала о подобном случае. Ни «в поле», то есть в реальной практике, ни в юридической литературе, которую изучала в школе полиции. С какой целью понадобилось так ее уродовать?
В памяти всплыли слова аббата о личности Антона. Тот расхваливал его образованность, тягу к знаниям, живость его ума. Так, может, удаление мозга стало проявлением мести со стороны человека, завидовавшего уму Антона? Зависти, которая шла дальше желания просто убить, а хотела еще и уничтожить сам источник этого ума?
Стук в дверь комнаты прервал ее размышления.
– Инспектор, – шепотом позвал ее аббат, – до окончания переписывания манускриптов остается всего десять минут. Затем мои братья покинут скрипторий и пойдут в часовню, где будут молиться в течение получаса, и я должен буду находиться с ними. Если вы желаете осмотреть кельи…
Грейс поднялась и оглядела жертву. Ей трудно было себе представить, что внутри этого черепа нет мозга. Помимо жизни, убийца забрал у него и душу.
Потрясенная, она заперла за собой дверь кельи. Кто из монахов мог совершить подобное преступление?
– У вас есть новости? – шепотом спросил аббат, едва она вышла.
– Я понимаю вашу заинтересованность, но не мне учить монаха терпению, не так ли?
– Простите, я…
Грейс сочувственно покачала головой, прежде чем ответить:
– Я осмотрю кельи, но сначала… Скажите, есть способ понаблюдать за вашими братьями так, чтобы они меня не видели?
– А по… почему вы хотите это сделать?
Грейс знала, что знание лица того, кого она собирается допрашивать, всегда дает ей преимущество. В первые секунды допрашиваемый изучает лицо того, кто находится перед ним, и, следовательно, не способен размышлять в полную силу. Значит, Грейс сможет воспользоваться этой брешью в защите собеседника, чтобы подловить его.
– Это возможно? – спросила она вместо ответа.
– Да… Как и в большинстве монастырей, в давние времена в кабинете аббата был оборудован глазок, с помощью которого можно незаметно наблюдать за работой братьев в скриптории.
Они покинули ту часть монастыря, где находились жилые помещения гостей, и вошли в дверь, ведущую в противоположное крыло здания.
Пройдя через два зала, потолки в которых поддерживали гармонично переплетенные арки, они шагали теперь по широкому коридору, а с картин, висевших в нескольких метрах над полом, за ними следили взглядом святые.
Грейс наморщила нос: воздух утяжелялся запахом ладана, становившимся все сильнее.
– Часовня справа, – шепотом сообщил аббат, не переставая смотреть по сторонам, словно затравленный зверь. – А мой кабинет здесь, напротив.
Он открыл запертую на ключ дверь, и колеблющееся пламя факела осветило скромно меблированную комнату, в которой были письменный стол, книжный шкаф и стрельчатое окно.
Аббат Кэмерон сделал Грейс знак тихо подойти, а сам тем временем повернул основание висевшего на стене распятия и осторожно прильнул к открывшемуся глазку.
– Скрипторий по ту сторону стены, – шепнул он, отодвигаясь, чтобы пропустить молодую женщину на свое место. – Все они работают как ни в чем не бывало.
Поморщившись от прикосновения кожей к холодному камню, Грейс прильнула к выемке и в конце проема, образуемого трубой-шпионом, увидела их всех, сидящих в ряд, на одной линии, в тишине, изредка нарушаемой скрипом пера по сухой бумаге. Все четверо сидели, склонившись над пюпитрами, занимаясь своей кропотливой работой; свечи, стоявшие на рабочих столах, освещали их лица оранжевым цветом. Если бы в нескольких метрах отсюда не лежал труп с удаленным мозгом, Грейс могла бы поверить в правдивость этой безмятежной картины. Но под внешностью одного из этих прилежно склонившихся над благородной работой людей скрывался не видимый никому монстр.
– Крайний слева от вас – брат Колин. Это он приходил ко мне недавно…
Хрупкой фигуркой, утонувшей в грубой шерстяной рясе, мальчишеским видом, черным пушком над верхней губой, молочной кожей, усеянной прыщами, взглядом из-под насупленных густых бровей и более нервными, чем у его товарищей, движениями этот монах напоминал подростка в самом разгаре периода полового созревания.
– Он всегда такой непоседливый? – поинтересовалась Грейс.
– В разные дни по-разному. Брат Колин немного простоват умом, но он очень чувствителен. Он может переходить от смеха к слезам всего за несколько секунд. Он бывает оживленным по неизвестным нам причинам, тогда начинает заикаться или невнятно выговаривать слова. А потом внезапно успокаивается, и мы тоже не знаем почему. Чтобы научить его верить в себя, я посылаю его в деревню за продуктами.
– А кто справа?
– Брат Рори. Добрейшее существо под грубой оболочкой, бывший санитар, что часто бывает нам полезно.
Этот широкоплечий монах, с физиономией, наполовину скрытой очками, казался таким же спокойным, как и его эмоционально нестабильный сосед. От него исходила уверенная, почти пугающая сила, за все время он ни разу не оторвал глаза от своей работы.
– Рядом с братом Рори брат Логан, тот, кто обнаружил тело Антона…
Грейс понаблюдала за этим мужчиной лет тридцати, таким прямым и худым, что казалось, будто все его тело, от овального черепа с узким подбородком до плоской груди, заключено в корсет.
– Он, безусловно, наш лучший переписчик, – шепотом пояснил аббат Кэмерон, – хотя Антон был недалек от того, чтобы его превзойти.
В этот момент Грейс показалось, что брат Логан посмотрел в ее сторону, и она сделала шаг назад.
– Они не могут нас видеть, – шепнул аббат. – Тем более при таком слабом освещении.
Грейс убрала за уши длинные пряди каштановых волос и снова принялась разглядывать подозреваемых.
– А кто крайний справа?
– Брат Арчибальд.
То ли благодаря своей манере время от времени наклонять голову, чтобы полюбоваться своей работой, то ли из-за ухоженного вида Арчибальд выглядел более элегантным, чем его собратья.
– Один из самых лучших наших умов, – сообщил аббат. – Смерть Антона лишит его интересного общения.
Значит, убийца – один из них. Каждый монах по-своему подозрителен, думала Грейс. Брат Рори – своей грубоватой силой и познаниями в медицине, Колин – своей непонятной нервозностью, Логан и Арчибальд – ревностью к лучшему, чем они, переписчику, человеку, чей интеллект, очевидно, превосходил их собственный. Что же касается аббата, причину его привязанности к Антону еще предстояло понять.
В тот момент, когда Грейс провела ладонью по лицу возле глаза, чтобы стереть ощущение холода, в монастыре раздался звон колокола.
– Я вынужден вас оставить, иначе мои братья о чем-нибудь догадаются, – прошептал аббат, – если только это уже не случилось. Я присоединюсь к ним в часовне для молитвы.
– Ждите моего появления. Я подам вам знак, когда надо будет развести монахов по кельям, чтобы они дожидались там приезда полиции. Главное – не говорите им, что я уже здесь. И не сообщайте никаких подробностей об убийстве.
– Да, да, но постарайтесь быть там до окончания песнопений. После получасовой молитвы мои братья имеют позволение вернуться в свои кельи. И тогда вас могут увидеть. Вот вам ключ, открывающий все двери в монастыре. Наши кельи – пять последних в конце этого коридора без окон. Да поможет вам Бог.
Аббат возвратил Грейс ее парку, после чего ушел размеренным шагом. Одна в темноте, со своим мобильным в качестве единственного источника света, молодая женщина смотрела, как фигура монаха растворяется в сумраке, а его факел, пламя которого сейчас приобрело красный цвет, горит во мраке, словно тревожный глаз.
Она прошла несколько метров, отделявших ее от первой двери, сопровождаемая лишь эхом своих шагов и шорохом мокрой парки по древним камням. Вдруг ее ухо уловило далекий, едва различимый звук. Из темноты как будто доносился шепот. Она выхватила пистолет, но ствол направила вниз.
– Есть тут кто-нибудь?
Ее голос замер в черноте коридора.
Грейс пошла дальше, осторожно ставя подошвы на плиты коридора. На сей раз она была абсолютно уверена, что различила в этом гуле несколько голосов. Она замерла на месте, затаив дыхание, закрыв глаза и напрягая слух. Она не понимала, что говорят эти люди, словно они разговаривали на иностранном языке. Так продолжалось до тех пор, пока более громкое, чем прочие, слово не открыло ей природу этого шепота призраков. С насмешливой улыбкой в углах губ Грейс спрятала оружие в кобуру и глубоко вздохнула от облегчения. Эти шумы были не чем иным, как искаженным ее восприятием монашеских песнопений, доносившихся из дальней часовни.
Она постояла несколько секунд, чтобы прийти в себя, потому что опасалась потерять в этом затерянном уголке мира ясность ума детектива. Наконец она двинулась к кельям монахов и направила свет своего телефона на дверь первой. Скромная надпись от руки сообщала, что это келья брата Рори.
Едва она шагнула за порог, как в нос ей ударил кислый запах. Очевидно, этот амбал с руками лесоруба редко мылся. Судя по обстановке, он вообще не был приверженцем чистоты и порядка. Его постель представляла собой нагромождение перемешанных между собой простыней и одеял, на заляпанном чернилами столе лежали теологические труды, в которых у многих страниц были загнуты углы, а в шкафу кое-как сложенная одежда соседствовала с двумя грубыми шерстяными рясами, криво висевшими на вешалках. Грейс провела белесым лучом фонарика телефона возле ночного столика, и вдруг в свете мелькнул какой-то металлический отблеск. Рукой в перчатке она приподняла платок из ткани, лежавший на нижней полке, и увидела нож.
Она осмотрела его внимательнее: на первый взгляд, никаких следов крови, но лезвие очень хорошо наточено. Зачем хранить под рукой такое оружие? Брат Рори опасался ночного нападения? Грейс опустилась на колени и посветила под кровать, после чего поняла одновременно и назначение режущего предмета, и причину отвратительного запаха. Плиты были покрыты крохотными желтыми крючками, грязными кусками ногтей, отрезанными хозяином ножом и брошенными туда без какой бы то ни было заботы о гигиене.
Ощущая тошноту, молодая женщина встала на ноги, подняла одеяла, открыв запачканный пятнами матрас, который она перевернула, прежде чем положить на место. Наконец, она изучила содержимое шкафа, на всех стенках которого было множество маленьких дырочек от ударов, но не нашла ничего подозрительного. Она сделала несколько фотографий и посмотрела на часы. На осмотр помещений у нее оставалось меньше двадцати минут, чтобы закончить до завершения монашеских песнопений.
Она быстро прошла в келью брата Арчибальда. Контраст сразу бросился в глаза. В комнате царил весенний и свежий аромат, все вещи были аккуратно разложены по местам, включая многочисленные работы по истории, географии и другим наукам, стоявшие на нескольких полках. В шкафу нижнее белье пахло лавандой, а две рясы казались свежевыглаженными. Единственным исключением оказалась валявшаяся у ножки кровати скомканная фотография, вероятно, из модного журнала, изображавшая лежащего на матрасе очень красивого обнаженного молодого человека: руки раскинуты в стороны, как у Христа, ноги вытянуты, тело натерто маслом, взгляд скорее завлекательный, чем страдальческий. К числу возможных мотивов убийства Грейс мысленно добавила возможную любовную связь между жертвой и братом Арчибальдом.
Сфотографировав комнату и важные предметы, она покинула эту келью, чтобы обыскать келью брата Колина.
Ее поразило обилие на стенах картинок на религиозные темы и распятий. В этом чрезмерном защитном убранстве просматривалось беспокойство монаха. Вещи в шкафу лежали навалом, грязные ряса и носки валялись как попало. На столе лежала Библия, потрепанный переплет и мятые страницы которой говорили о бесконечных часах тревожного чтения и перечитывания. Вместо закладки использовался список необходимых покупок, на первый взгляд не имевший ничего подозрительного.
Грейс вышла и на секунду замерла, прислушиваясь. Голосов больше не было слышно, и она испугалась при мысли, что монахи уже закончили свои молитвы. Но новый хорал ее успокоил.
Тем не менее она поспешила с осмотром кельи брата Логана. Она также была отражением характера своего хозяина, суровой и скромной. Даже Христос на распятии над кроватью выражал большее страдание, чем на распятиях, виденных ею раньше. Грейс машинально подняла одеяло, ничего не надеясь найти, но замерла в изумлении: простыня была запачкана кровью. Маленькие пятнышки, разбросанные по ней, были не совсем свежими, но все-таки довольно недавними. Чья это кровь? Самого Логана? Или Антона?
Предположение казалось абсурдным, но Грейс знала, как сильно может растеряться преступник, убивающий в первый раз, и в результате этого совершить самые элементарные ошибки. Заторопившись еще сильнее, чем до того, она продолжила осмотр и обнаружила в шкафу чистые вещи и две шерстяные рясы. Но когда она попыталась забраться дальше, рука наткнулась на препятствие.
Она отодвинула рясы и обнаружила в углу деревянную шкатулку. Грейс попыталась ее открыть, но шкатулка была заперта на ключ. Рядом с замком на дереве имелся пальцевый отпечаток красного цвета.
Сделав на мобильный еще десяток снимков, Грейс поспешила в последнюю келью – занимаемую аббатом; опрятная, ненамного более комфортабельная благодаря прикроватному коврику, она была обставлена так же, как остальные: несколько книг, шкаф со сменной одеждой, в том числе двумя рясами, и письменным столом перед стрельчатым окном.
Ничего необычного, кроме одного несовпадения, которое Грейс обнаружила, мысленно сравнивая все пять комнат. Ее сердце вдруг забилось сильнее. Она снова обошла все кельи, заново открыла все шкафы и завершила осмотр в возбужденном состоянии.
Если монастырские правила строго исполнялись в соответствии с планом, найденным у Антона, то в числе подозреваемых, помимо брата Логана, только что появился еще один монах.
7
Грейс незаметно вошла в часовню в тот момент, когда монахи хором славили Господа, и была захвачена мистической волной песнопения. До сих пор пение доносилось до нее издалека, и она не могла оценить всей его силы. Но теперь, когда находилась рядом с монахами, этот гимн переносил ее на много лет назад, когда она смотрела на украшенный потолок своей церкви глазами, полными детской веры. При воспоминании о навсегда ушедшем прошлом у нее подкатил к горлу комок, и ей пришлось направить мысли на другое, чтобы не потерять контроль над собой.
Стоявший в первом ряду аббат наконец оглянулся и увидел ее. Она кивнула, давая понять, что готова, и выскользнула из часовни.
Из-за двери она услышала, что голоса монахов смолкают один за другим, в то время как голос их старшего, бесцветный, дрожащий, зазвучал, перекрывает их:
– Братья мои, братья мои… Простите мне, что прервал вас в тот момент, когда мы возносили хвалу Господу. Но Он свидетель моей печали, и Он же даст нам силы справиться с выпавшим нам испытанием.
Грейс разобрала встревоженный шепот, пробежавший по малочисленному собранию монахов.
– Мне больно, братья мои, объявить вам, что этой ночью страшная беда обрушилась на наш монастырь. Наш постоялец Антон был найден мертвым.
Шепот перешел в испуганные восклицания. Так можно подумать, что виновный не один из них, подумала Грейс.
– Я, как и вы, сокрушен, но, дабы избежать всяческих недоразумений в отношении нас, прошу вас вернуться в свои кельи и оставаться там до прибытия полиции, которую я только что вызвал.
– Брат Кэмерон, что вы имеете в виду, говоря «всяческих недоразумений в отношении нас»? – бросил один из монахов со сдерживаемой агрессивностью. – Что Антона убил один из нас?
Грейс без труда представила себе, как шокированные монахи крестятся.
– Совсем напротив, брат Рори. Я прошу об этом, потому что не хочу давать полиции ни малейшего повода усомниться в нашей невиновности. Если вы останетесь в своих кельях, вас не смогут заподозрить в том, что вы уничтожили где-то улики.
– Брат Кэмерон, ты скажешь нам, что случилось с Антоном? От чего он…
Голос сломался, послышался всхлип. По правильному произношению Грейс заключила, что это сказал брат Арчибальд, прежде чем разрыдаться.
– Значит, я был прав, что беспокоился, когда пришел к вам! – воскликнул брат Колин. – А вы мне ничего не сказали!
– Я только что узнал о случившемся, когда вы меня нашли, брат Колин. Я должен был сообщить эту страшную новость всем членам общины одновременно. А теперь идите по своим кельям, пожалуйста, и да поможет вам Бог.
Грейс поспешила пройти к жилым помещениям монастыря. На полпути коридор внезапно осветился множеством настенных ламп. Наконец-то восстановили электроснабжение.
Она торопливо вошла в келью первого монаха, которого намеревалась допросить. Тот скоро появился и вздрогнул, увидев в келье женщину с длинными каштановыми волосами, напоминавшую ему красавиц, изображенных Боттичелли, которыми он иногда втайне любовался. Она стояла, прислонившись ягодицами к его столу и скрестив руки на груди, а ее ореховые глаза обволакивали его немым ожиданием.
– Кто… кто вы? – пробормотал брат Логан с ошарашенным видом, отчего его худое лицо показалось еще более осунувшимся.
– Инспектор Грейс Кемпбелл из полиции Глазго. Закройте дверь, пожалуйста.
Грейс не сводила глаз со свидетеля, продолжая давить на него и не давая опомниться.
– Уже? Я полагал, что…
– Присаживайтесь…
Длинный монах с негнущейся спиной опустился на стул, который Грейс поставила на середину комнаты. Она обошла его, заперла дверь на ключ, затем встала в углу кельи и, глядя на него сверху вниз, засыпала вопросами:
– Мне известно, что это вы обнаружили тело. Вы к нему прикасались?
– Нет… – ответил брат Логан, грызя ноготь, потом принялся за другой.
Грейс расстегнула парку и откинула полу куртки, чтобы показать кобуру с пистолетом.
Монах выпучил испуганные глаза:
– Я ничего не делал, клянусь вам Господом нашим.
Молодая женщина подошла к кровати и откинула одеяло:
– А это? Чья это кровь?
Брат Логан прикусил пересохшую губу и стал терзать зубами очередной ноготь.
– Кровь Антона, не так ли? – наседала Грейс, поймав бегающий взгляд подозреваемого. – Антона, которого вы убили из зависти, потому что все считали его лучшим копиистом из всех, каких знал этот древний монастырь…
– Что? Нет, нет!
Монах вскочил рывком и бросился к своему шкафу, одновременно шаря в кармане рясы. Грейс выхватила пистолет и направила на него:
– Не двигаться!
– Я… я просто хочу кое-что вам показать, – ответил брат Логан, застыв на месте.
– Отойдите назад. Я найду за вас.
Монах подчинился и протянул ей маленький ключ:
– В шкатулке за моей одеждой…
– Сядьте.
Грейс на ощупь открыла шкатулку, не сводя глаз с мужчины, снова севшего на стул.
Ее защищенные перчатками руки ощупали внутренность ларчика и коснулись чего-то имеющего форму рукоятки. Она вынула предмет.
– Вот откуда кровь, – проронил брат Логан, вытянув вперед свою длинную шею и обхватив голову руками.
С конца рукоятки, которую держала в руке Грейс, свисали полоски кожи, заканчивавшиеся металлическими шариками, усеянными шипами.
– Зачем вы это делаете? – спросила она.
– Некоторые запретные мысли засыпают лишь в опьянении боли, инспектор…
– Какие мысли?
Читать бесплатно другие книги:
