Мэнсфилд-парк Остин Джейн

Глава 8

Эдмунд на следующее же утро сам привел кобылу для Фанни, и она с удовольствием возобновила свои утренние прогулки. Теперь Эдмунд немного успокоился и надеялся, что кузина вскоре позабудет свои обиды и очень быстро восстановит пошатнувшееся здоровье. Погода обещала быть не такой жаркой, как накануне, и девушка с радостью отправилась в парк.

Пока Фанни скакала по аллеям и рощицам, в Мэнсфилд нагрянул мистер Рашуорт вместе со своей матушкой — солидной полной женщиной, которая хотела своими глазами увидеть парк и заодно обсудить план визита Бертрамов и Кроуфордов в их поместье Сотертон. Эта поездка, о которой молодые люди договорились еще две недели тому назад, пока что откладывалась именно из-за того, что миссис Рашуорт была вынуждена некоторое время провести вдалеке от дома. Но теперь, когда она вернулась, других препятствий не наблюдалось.

Миссис Норрис и ее племянницы несказанно обрадовались встрече. Был назначен день для поездки в Сотертон. Оставалось только выяснить, будет ли в это время свободен Генри, поскольку он считался самым желанным гостем. Сестры Бертрам не забыли и о том, что именно Генри должен был подсказать мистеру Рашуорту, как лучше переделать его имение. И хотя миссис Норрис авторитетно заявила, что Генри, разумеется, будет не против выбранного дня — среды, но сестры решили не рисковать. В конце концов Мария довольно прозрачно намекнула своему жениху, что лучше всего было бы спросить об этом непосредственно самого Генри, для чего надо было всего-навсего прогуляться до дома Грантов.

Мистер Рашуорт так и поступил, и прежде чем он успел вернуться, в дом Бертрамов пришли миссис Грант и мисс Кроуфорд. Но они выбрали другую дорогу и поэтому на пути не повстречались. Однако, Мэри сразу заявила, что Генри все утро оставался дома и скорее всего, мистер Рашуорт без труда его отыщет.

Тут же начались разговоры о поездке. Впрочем, теперь никто уже не мог думать ни о чем другом. Миссис Норрис щебетала о предстоящих приятных хлопотах, а миссис Рашуорт, которая думала только о собственном благе и интересах своего сына, упрашивала леди Бертрам принять участие в этой поездке. Та отнекивалась, как могла, но на хозяйку Сотертона это не производило никакого впечатления. Она продолжала настаивать. Тем более, что леди Бертрам отказывалась в таких неубедительно мягких тонах, что миссис Рашуорт подумала сначала, будто мадам просто стесняется. Пришлось вступить в разговор и неугомонной миссис Норрис, чтобы поставить все точки над «i».

— Дорогая моя, — обратилась она к миссис Рашуорт, — моя сестра очень быстро устает. Такое путешествие ей будет просто не под силу. Вы сами представьте — десять миль туда и столько же обратно! Вы уж простите ее, пожалуйста. Зато вместо нее я предлагаю себя и двух своих очаровательных племянниц. Так что мы возьмем количеством. — Она засмеялась своей шутке. — Конечно же, леди Бертрам мечтает увидеть Сотертон, я в этом уверена, но здоровье, увы, не позволяет этой мечте осуществиться. Но не волнуйтесь за нее — скучать она не будет, потому что ей составит компанию наша Фанни Прайс. Что же касается Эдмунда, то, хотя его сейчас тут нет, я возьму на себя смелость сказать за него. Я уверена, что он с удовольствием присоединится к нашей маленькой компании. Кстати, он может поехать и верхом, поэтому мест в экипаже хватит на всех.

Миссис Рашуорт огорчилась, услышав такую речь.

— Но как же так! Я хотела, чтобы вы все поехали к нам в гости! — сокрушалась она. — Жаль, что леди Бертрам не выносит долгую дорогу. А почему же вы не можете взять с собой и юную леди? Мне будет обидно, если Фанни не увидит наше имение. Там очень красиво.

— Вы так добры к нам, — тут же расплылась в улыбке миссис Норрис. — А что касается Фанни, не беспокойтесь, мы ведь скоро будем с вами в некотором смысле родственниками. Так что и Фанни еще представится случай навестить вас, и не раз, я полагаю. Я считаю, что этот вопрос даже не стоит поднимать сейчас. К тому же и леди Бертрам ее не отпустит.

— Ни в коем случае! Я не смогу обойтись без своей Фанни!

Но миссис Рашуорт на этом не успокоилась и тут же пригласила в гости и двух подошедших дам. Разумеется, миссис Грант вежливо отказалась, но была совсем не против, чтобы ее сестра мисс Кроуфорд поехала туда. Мэри с восторгом захлопала в ладоши и не заставила себя уговаривать.

В это время вернулся мистер Рашуорт. Он побеседовал с Генри, и тот дал свое согласие на поездку в среду. Когда Рашуорты уезжали, у дома появился Эдмунд. Он прибыл как раз в тот момент, когда миссис Рашуорт усаживалась в экипаж, и даже успел подать ей руку и проводить до ворот, а заодно и немного пройтись с мисс Кроуфорд и миссис Грант.

Когда он вернулся в столовую, то застал миссис Норрис в раздумьях. Теперь она размышляла вслух о том, стоит ли брать с собой мисс Кроуфорд и не будет ли она им там помехой. А если брать, то хватит ли места для всех в экипаже. Услышав это, обе сестры Бертрам расхохотались, заявив, что места там вполне достаточно для четверых, не считая козел, где может запросто разместиться еще один пассажир.

— Нам совсем не обязательно ехать в экипаже мистера Кроуфорда, — заявил Эдмунд. — Почему бы не воспользоваться ландо моей матушки? Кстати, я уже думал над этим и решил, что если уж мы наносим, так сказать, семейный визит, то можем взять для этого и семейное ландо. Полагаю, это будет весьма символично.

— Что? — возмутилась Джулия. — В такую жару тащиться на этой колымаге? Нет уж, дорогой мой братец, я предпочитаю прогулочную коляску.

— И кроме того, — подхватила Мария, — мистер Кроуфорд еще в прошлый раз обещал прокатить нас. Так что это теперь для него — дело чести взять всю ответственность за путешествие на себя.

— И еще, — добавила миссис Норрис, хищно улыбнувшись племяннику, — какой смысл нам брать два экипажа, если мы прекрасно уместимся в одном? К тому же, мне помнится, наш кучер терпеть не может дорогу до Сотертона. Он всегда говорил, что там есть узкие переулки и дома стоят в одном месте так близко друг от друга, что он каждый раз задевает их боками экипажа. Я не думаю, чтобы сэру Томасу очень понравилось увидеть свое любимое ландо с ободранным лаком.

— Тем более, — согласилась Мария, — нам нужно воспользоваться предложением мистера Кроуфорда и поехать в его коляске. Правда, я должна заметить, что наш Уилкокс — глупый парень и простофиля. Он просто не умеет править лошадьми как следует, поэтому у него и экипаж не проезжает по вполне нормальной дороге. Вот вы сами все в среду увидите, что нет там никаких переулков, где можно было бы застрять.

— Я думаю, ничего не случится страшного, если кто-то из вас прокатится и на козлах вместе с кучером, — сказал Эдмунд.

— Страшного? — изумилась Мария. Да это самое почетное место. Во всяком случае, так всегда считалось. Представляешь, сколько простора открывается оттуда, свысока. Помню, мы в детстве с Джулией даже как-то подрались из-за этого места. Мне кажется, мисс Кроуфорд с удовольствием там устроится, да еще никому его и не уступит.

— Ну что ж, тогда, я думаю, мы можем взять с собой и Фанни, раз места хватает на всех, — закинул удочку Эдмунд.

— Как это — Фанни? — удивилась миссис Норрис. — Об этом, милый мой, не может быть и речи. Она должна остаться здесь вместе с леди Бертрам. Фанни с нами не поедет, я уже договорилась обо всем с миссис Рашуорт. Ее там никто и не ждет.

— Я думаю, что моя мать не настолько жестока, чтобы лишать девушку такого шанса как следует отдохнуть и набраться свежих впечатлений. Я ведь прав? — обратился Эдмунд к леди Бертрам. — Ведь если бы ты смогла обойтись без Фанни, ты не была бы против ее участия в нашей поездке?

— Конечно нет, дорогой мой, но дело в том, что я действительно не могу без нее обойтись.

— Сможешь, — уверенно произнес молодой человек, — потому что в доме останусь я. И мы прекрасно проведем с тобой время вдвоем.

Сестры Бертрам вскрикнули от удивления так синхронно, что и сами испуганно посмотрели друг на друга.

— Да-да, — подтвердил Эдмунд. — Мое присутствие там вовсе не обязательно, и я запросто пожертвую собой. А вот Фанни давно мечтала посмотреть Сотертон. Я это знаю, и пусть вслух она говорит, что хочет. Кстати, не так-то часто на ее долю выпадает случай как следует повеселиться. Я думаю, мэм не станет лишать девушку радости на этот раз?

— Ну конечно, я с удовольствием отпущу ее, если, конечно, твоя тетушка не станет возражать, — согласилась леди Бертрам.

Миссис Норрис, в общем-то, не возражала. Единственное, что терзало ее теперь — как же она предъявит Фанни после того, как твердо договорилась с миссис Рашуорт не брать ее с собой. И если девушка появится в поместье, то сама миссис Норрис будет чувствовать себя несколько неуютно.

И тетушка принялась распространяться о том, как глупо она будет выглядеть в глазах такой достопочтенной дамы, ведь это уже граничит с нахальством. А вдруг Рашуорты подумают, что миссис Норрис — пустомеля, что она только обещает и ничего не выполняет, что она запросто бросается словами, и так далее и тому подобное.

Конечно, тетушке было наплевать на Фанни. Она никогда ее не баловала своим вниманием и заботой, но на этот раз могла бы и уступить. Но именно сейчас ей хотелось настоять на своем только лишь потому, что в дело вмешался Эдмунд. А ведь идея навестить Рашуортов принадлежала тетушке, и поэтому она справедливо (как ей казалось) считала, что за ней должно остаться последнее слово. Миссис Норрис полагала, что подобрала вполне приличную компанию, и любые изменения в ее плане только нарушат гармонию.

Но Эдмунд довольно быстро охладил пыл своей тетушки. Он молча выслушал всю ее тираду, и когда миссис Норрис набрала в грудь побольше воздуха, чтобы продолжать, воспользовался короткой паузой и заявил:

— Кстати, когда я провожал Рашуортов до ворот, я спросил хозяйку имения, не будет ли она против, если мы прихватим с собой еще и Фанни. Так вот, миссис Рашуорт очень обрадовалась, что в нашей компании будет еще одна девушка. Она даже взяла с меня слово, что я постараюсь уговорить леди Бертрам отпустить Фанни с нами. Так что можете не сочинять заранее свои извинения перед Рашуортами, дорогая тетушка.

— Ну, раз так, — фыркнула миссис Норрис, — то я снимаю с себя всяческие обязательства по поводу устройства этой поездки. Поступайте, как знаете. — И она в сердцах махнула рукой, давая понять, что визит в Сотертон с этой минуты перестал ее интересовать.

— Странно как-то получается, — вздохнула Мария, поворачиваясь к брату. — Почему ты должен оставаться здесь вместо Фанни?

— Представляю, как она обрадуется, — проворковала Джулия и быстро удалилась из комнаты, прекрасно понимая, что, если уж разобраться, то в Мэнсфилде должна была остаться именно она, а не Фанни, и уж, конечно, не Эдмунд.

— Что ж, я тоже буду вполне доволен, что смогу хоть чем-то быть полезен, — улыбнулся юноша, и тема на этом была исчерпана.

Услышав о том, что планы немного изменились, Фанни сначала была несколько удивлена, а затем глаза ее осветились радостью. Может быть, даже не столько радостью, сколько благодарностью. Она снова воспряла духом. Значит, Эдмунд не променял ее на мисс Кроуфорд, значит, он по-прежнему относится к ней с нежностью и заботой. Но только вся поездка теряла смысл для Фанни — как же она сможет наслаждаться красотами Сотертона, если рядом не будет самого главного участника — Эдмунда?

На следующем собрании всех семейств, обитающих в Мэнсфилде, планы претерпели еще одно изменение, на этот раз одобренное всеми без исключения. Миссис Грант предложила свои услуги леди Бертрам на время отсутствия Фанни, и таким образом, теперь Эдмунд мог поехать вместе со всеми. Доктор Грант не возражал и тут же был приглашен в гости в дом Бертрамов на обед. У всех заметно поднялось настроение. Даже Эдмунд повеселел, предвкушая интересное путешествие, а миссис Норрис не преминула заявить, что ей и самой пришло это в голову, и она уже собиралась раскрыть рот, но миссис Грант опередила ее, хотя буквально на какую-то долю секунды.

В среду после завтрака у ворот Парка показалась повозка с Кроуфордами и миссис Грант. После того, как миссис Грант вышла и направилась к дому, чтобы составить компанию скучающей леди Бертрам, все начали занимать свои места. Однако, самое завидное место — на козлах — оставалось пока свободным. Обе сестры Бертрам мечтали о нем, но никто не решался прыгнуть туда первой. Их сомнения разрешила миссис Грант. Она непринужденно заговорила, заметив некоторую растерянность сестер:

— Я вижу, вас тут пятеро, а мест в ландо только четыре, значит, кому-то придется устроиться рядом с Генри. Джулия, мне помнится, ты совсем недавно мечтала о том, чтобы научиться управлять лошадьми. Вот и полезай туда, наверх. Глядишь, за время путешествия чему-нибудь и выучишься.

Как же повезло Джулии! Мария немного расстроилась, но постаралась не подавать и виду, что ее интересовало это место рядом с кучером. Джулия стрелой взлетела наверх, а Мария степенно уселась рядом с тетушкой Норрис, и ландо медленно тронулось вперед, сопровождаемое пожеланиями леди Бертрам и миссис Грант счастливого пути и под громкий лай очумевшего от зноя мопса.

Дорога лежала через живописные поля и луга, мимо зеленых рощ и лесов. Фанни, которой уже давно не приходилось путешествовать так далеко от дома, то и дело вскрикивала от восхищения, озираясь по сторонам. Ее не приглашали принять участие в разговорах, которые велись во время дороги, но ее это ничуть не обижало — она предпочитала наслаждаться природой. Впрочем, Фанни давно привыкла к тому, что ее собственные размышления и воспоминания становились для нее дороже любого собеседника. И теперь она с удовольствием рассматривала и деревья, и кусты, и домики, мимо которых они проезжали. А когда по пути встречались коровы, овцы или играющие дети, восторгу девушки не было предела. Наверное, даже разговор с Эдмундом сейчас не затмил бы всей прелести от новых впечатлений.

Очевидно, только любовь к Эдмунду и делала ее в чем-то схожей с мисс Кроуфорд, которая сейчас сидела рядом с Фанни. В остальном они были слишком разными. У Мэри не было ни того тонкого вкуса, ни чувства прекрасного по отношению к природе. Мэри ценила исключительно общество людей, все остальное пребывало как будто в стороне от ее интересов. Эдмунд скакал верхом чуть поодаль, но когда они встречались время от времени, то Фанни и Мэри вскрикивали одновременно: «А вот и он!», а потом переглядывались и тут же замолкали.

Первую половину пути мисс Бертрам чувствовала себя неуютно. Ее раздражало веселое настроение сестры и шутки мистера Кроуфорда. Правда, до самой Марии доносились лишь обрывки их разговора, зато она прекрасно видела и мужественный профиль Генри, и смеющееся лицо Джулии, хохочущей почти без остановки всю дорогу к поместью. Мария дулась на сестру и не разделяла ее восторга. Тем более, что Джулия имела наглость время от времени оборачиваться и, обращаясь со вздохом, к сестре, объявлять во всеуслышание:

— Отсюда такая красота смотреть на дорогу! Жаль, что ты этого не увидишь. Какая прелесть! Я не могу и словами передать…

Когда же они поднялись на вершину холма, откуда открывался великолепный вид, Джулия снова обернулась, но, не желая расстраивать сестру, обратилась на этот раз к мисс Кроуфорд:

— Мисс Мэри, тут так чудесно, если бы вы могли сесть рядом с нами!.. — И только мисс Кроуфорд открыла рот, чтобы ответить, Джулия снова защебетала: — Но что это я говорю! Конечно же, вы ни за что бы, не согласились поменяться со мной местами.

Однако очень скоро они оказались к окрестностях Сотертона, и теперь уже хозяйкой положения стала, безусловно, мисс Мария Бертрам. Еще бы! Ведь эти владения ее жениха скоро станут и ее собственными! Она начисто забыла о Генри и думала теперь только о том, что в ближайшем будущем все луга и леса станут принадлежать и ей тоже.

Сейчас она с легким сердцем начала пояснять мисс Кроуфорд, что все, находящееся справа и слева от их экипажа, относилось уже к Сотертону. Но особенно радовалась Мария, когда вдали показался настоящий старинный замок, где и жила семья Рашуортов.

— Ну все, мисс Кроуфорд, — облегченно вздохнула Мария. — Считайте, что ухабы и колдобины закончились. Теперь мы уже в поместье, а мистер Рашуорт постарался провести тут чудесную дорогу с тех пор, как вступил во владения имением. А вон там, видите, находится деревня. Конечно, домишки довольно убогие, но зато здесь у них великолепная церковь. Мне нравится, что церковь расположена не так близко к самому дому, как это часто бывает в старинных поместьях. А вон там — дом священника, очень симпатичный и опрятный. Да и сам священник, и его жена — достойные милые люди.

Там, чуть подальше — богадельня, которую выстроили предки мистера Рашуорта. Направо — дом управляющего, это очень уважаемый человек. Мы подъезжаем к главным воротам, но все равно у нас впереди еще целая миля пути по парку. Тут, конечно, предстоит уйма работы мистеру Рашуорту — видите, он уже начал понемногу вырубать самые заросшие лесом места. Ну что ж, зато дров теперь будет в избытке! Потерпите еще немного — мы уже почти на месте.

Мисс Кроуфорд слушала все это с восхищением. Она прекрасно понимала чувства мисс Бертрам и теперь, как могла, поддерживала ее, восторгаясь буквально всем, что встречалось им по пути.

Миссис Норрис, разумеется, болтала без умолку, и даже немногословная Фанни вслух высказала свое одобрение при виде парка. Увидев издалека дом Рашуортов, Фанни замолчала в благоговении — такое внушительное здание вызывало глубокое уважение к Рашуортам и их благородным предкам. Когда они поехали по парку, она спросила:

— А где аллея? Та самая, которую мистер Рашуорт собирался уничтожить? Как я поняла, дом стоит фасадом к востоку, значит, она расположена позади него? Мне помнится, он говорил что-то о западной части парка.

— Совершенно верно, — подтвердила Мария. — Она начинается за домом и ведет вниз к лесам. В основном, на ней растут одни дубы. Впрочем, даже отсюда их видно — вон там.

Мария чувствовала себя на высоте. Сейчас она могла свободно говорить обо всем, чего и сама пока не знала. И остальные слушали ее, раскрыв рты и заранее веря каждому ее слову. Мисс Бертрам могла сочинить и что-нибудь еще более ошеломляющее, но в это время ландо остановилось, потому что они подъехали к каменным ступеням парадного крыльца.

Глава 9

Мистер Рашуорт с нетерпением ожидал свою избранницу. Он помог ей выйти из экипажа и широким жестом пригласил в дом всех остальных гостей. В холле их так же приветливо встретила хозяйка дома, но было заметно, что она выделяет мисс Бертрам и отдает ей предпочтение. И Марии было это особенно приятно.

После того, как все обменялись приветствиями, гостей повели в столовую перекусить с дороги. Стол был уже уставлен всевозможными яствами. Здесь и начался разговор об основном событии предстоящего дня — а именно, как намеревается мистер Кроуфорд осматривать владения мистера Рашуорта. Ведь для того, чтобы давать советы по переустройству имения, требовалось доскональное знание всей территории. И тогда мистер Рашуорт предложил воспользоваться своим двухколесным экипажем. Но Генри тут же, отклонил это предложение.

— Нет, это было бы нечестно по отношению к остальным, — заявил он хозяину доа. — Ведь, я полагаю, и наши дамы могли бы дать вам несколько дельных советов, а в экипаж уместимся только мы двое. Нельзя лишать никого удовольствия ознакомиться с Сатертоном!

Тогда миссис Рашуорт посоветовала взять два экипажа, но, очевидно, дам и этот вариант не привел в восторг. Они молчали, и никто из них не улыбался, особенно расстроились предстоящей перспективе сестры Бертрам. В конце концов, миссис Рашуорт решила показать гостям дом, пока будет решаться вопрос об экипажах. Эта идея была встречена с большой радостью. Марии хотелось поскорее увидеть свои будущие владения, ведь пока что она имела возможность внимательно изучить здание только с внешней стороны.

Все встали из-за стола и направились на исследование старинного дома, возглавляемые самой миссис Рашуорт. Они проходили по большим комнатам с высокими потолками и старинной мебелью. Повсюду сверкали полированные полы из паркета красного дерева, в коридорах были развешаны сабли и шпаги, а перила и ступеньки лестниц были выполнены из мрамора. Во всех комнатах стены украшали картины, и некоторые из них были достойны внимания. Правда, в основном, на гостей глядели лица предков семейства Рашуортов, не представляющие собой никакой художественной ценности. Хозяйка дома рассказывала о них все, что помнила еще с детства.

Впрочем, все это мало интересовало женщин, и теперь миссис Рашуорт образалась в основном только к мисс Кроуфорд и Фанни. Мэри частенько бывала в похожих домах, и ее, разумеется, не волновали семейные истории. Она слушала только из вежливости, кивая время от времени пожилой женщине, чтобы не обидеть ее. Зато Фанни проявляла самый искренний интерес ко всему, что рассказывала миссис Рашуорт. Для нее все тут было ново и захватывающе. Она впитывала все легенды, связанные с этим домом, и если ей казалось этого недостаточно, то живое воображение девушки тут же дорисовывало и приезд королевской семьи в Сатертон, и балы, происходившие тут много лет тому назад.

Но сам дом был расположен довольно неудобно, и из комнат не открывалось никакого приятного вида. Пока гости делали вид, что с интересом слушают хозяйку, Генри Кроуфорд, выглядывая в окна, то и дело неодобрительно покачивал головой. Когда группа переместилась в западное крыло, то он отметил, что из всех окон была видна лишь лужайка перед домом и начало парка, скрывающегося за железной изгородью.

Итак, весь дом в конце концов был обойден, и миссис Рашуорт с гордостью сказала:

— Ну что ж, вот, пожалуй, и все, что я хотела вам показать. Я имею в виду жилые комнаты. А теперь мы пойдем в часовню. Впрочем, мы должны были войти в нее другим путем, через верхний этаж, однако, если вы не возражаете, я проведу вас здесь.

Произнеся это, она жестом пригласила всех присутствующих следовать за собой, и очень скоро вся группа очутилась в часовне. Фанни приготовилась увидеть нечто грандиозное и захватывающее дух. Но они оказались в просторной продолговатой комнате, предназначенной для совершения молитв. Ничем особенным это помещение и не отличалось от других. Возможно, только отделка из красного дерева и обивка из темно-красного бархата придавали часовне торжественность.

— А я-то думала! — разочарованно протянула она, обращаясь к Эдмунду. — Мне часовня представлялась совсем другой. Никакой величественности тут нет. А ведь в подобных местах дух должно перехватывать от благоговения, верно? Мне казалось, что тут должны быть какие-то старинные надписи и лозунги, разные замысловатые арки, хоругвь и все такое прочее. Или семейный склеп, на худой конец, где выбиты слова вроде «Под камнем сим почивает Король Шотландский»…

— Ну что ты, Фанни, — улыбнулся Эдмунд, — ты забываешь, в какое время был выстроен этот дом. К тому же это же не замок и не монастырь, а самое обычное дворянское поместье. Сюда приходили только члены семьи, чтобы помолиться в тишине. А похоронены они, как я полагаю, на церковном кладбище. Вот там и надо искать всякие надписи на могилах.

— В самом деле, — согласилась девушка. — Почему мне это сразу не пришло в голову? Какая же я глупая!

Миссис Рашуорт откашлялась и начала свое повествование.

— Эта часовня была выстроена и отделана, как вы сами видите, во времена царствования Якова Второго. До того периода, как я понимаю, здесь была простая комната. Как вы заметили, красным бархатом обтянуты только те скамьи, которые принадлежали знатным членам нашего семейства и, разумеется, сама кафедра проповедника. Раньше эта симпатичная часовня использовалась для молитвы и проповедей как утром, так и вечером. У нас всегда был свой семейный священник, который читал молитвы в этой часовне. Но покойный мистер Рашуорт нарушил эту традицию, и теперь часовня пустует.

— Каждое поколения пытается ввести свои новшества, — улыбнулась мисс Кроуфорд, обращаясь к Эдмунду.

Миссис Рашуорт отошла в сторону, чтобы рассказать и мистеру Кроуфорду немного об этой часовне, и Эдмунд с Фанни и Мэри остались на некоторое время совсем одни.

— Жаль, что теперь сюда больше никто не приходит, — вздохнула Фанни. — Мне всегда было больно слушать, что старинные традиции забываются и уходят в прошлое. А ведь вы только подумайте — в большой доме, таком как этот, есть и своя собственная частная часовенка и даже свой личный священник. Это говорит о многом, ну, например, о том, какая это была дружная семья. Еще бы! Два раза в день они собирались вместе для того, чтобы помолиться и послушать проповедь.

— Да, лучше не придумаешь! — рассмеялась мисс Кроуфорд. — Представляю себе, сколько усилий надо прилагать, чтобы дважды на дню собирать вместе всю прислугу. Их же приходилось каждый раз отрывать от их непосредственных обязанностей! А те наверняка только и делали, что придумывали всяческие отговорки…

— А я не вижу в этом ничего плохого, — поддержал кузину Эдмунд. — Но только пример должны показывать сами хозяева дома, а не прислуга, разумеется. И если глава семьи регулярно сам посещает часовню, то, мне кажется, никто из его слуг не стал бы отказываться присоединиться.

— Ну, уж нет, что это такое — насильно заставлять приходить сюда и молиться! — фыркнула Мэри. — Мне кажется, что это настолько личное дело каждого, что любой человек вправе сам для себя решить, в какое время суток ему лучше посвятить свое время Богу. Нельзя превращать проповеди в обязательные мероприятия — такое отношение автоматически вызовет подсознательное сопротивление. Вы только представьте себе — лежите вы спокойно в кровати, а потом вдруг спохватываетесь, смотрите на часы — кошмар! опаздываю! — и стремглав несетесь сюда, чтобы послушать священника. И вместо того, чтобы поваляться еще минут десять, вы обязаны присутствовать на проповеди, потому что «так велено хозяином». Чушь какая-то! После такого ритуала и голова может разболеться. А попробуй не прийти — тебя тут же обвинят во всех смертных грехах! И какая это тоска — особенно для молоденьких служанок — стоять тут, преклонив колена, и молиться вместо того, чтобы пофлиртовать с молодыми людьми где-нибудь на свежем воздухе! Вот и приходилось им глазеть только на этого семейного священника, и ладно, если он при этом был приятной наружности. Мне кажется, что вообще священники в древности были не такие уж и красавцы. Да они и сейчас ничуть не лучше.

Наступила пауза. Некоторое время все трое молчали. Фанни покраснела и тайком посмотрела на Эдмунда. Но она сейчас так рассердилась на Мэри, что не в силах была говорить. Сам же Эдмунд, услышав такую речь, должен был немного собраться с мыслями, чтобы достойно ответить мисс Кроуфорд.

— Мне кажется, — начал он, — что вы говорили обо всем этом не слишком серьезно. У вас прекрасно работает воображение, и нельзя сказать, что все картины, которые вы нам нарисовали, не происходили и в действительности. Однако это могло быть исключением. Какие же люди здесь жили, если для них молитва и проповедь ассоциировались лишь с головной болью? К тому же я не совсем понял, почему священник должен быть обязательно симпатичным? Мы же приходим в часовню молиться, а не созерцать возможных женихов!

— Ну почему же? — возразила Мэри. — Во всяком случае, если священник красив, то смотреть будут только на него и те, кто пришел, не станут скучать и отвлекаться, озираясь по сторонам.

— Если проповедь интересна и поучительна, я думаю, никто и так не будет скучать. Впрочем, самое главное — это чтобы она не затягивалась. Тогда, разумеется, прихожанам надоест слушать ее. Я не так давно сам ведь приехал из Оксфорда, где учился на священника, и я пока что не забыл всех правил, с которыми так познакомился.

Пока они спорили, Джулия отозвала в сторонку мистера Кроуфорда и, указывая на свою сестру и мистера Рашуорта, стоявших неподалеку, прошептала:

— Посмотрите на эту милую парочку. Кажется, они готовы обвенчаться прямо сейчас. Вам не кажется, что сама атмосфера этой часовни навевает мечты о семейной жизни?

Мистер Кроуфорд улыбнулся и, сделав вперед три шага, нагнулся к Марии и тихо проговорил, так, чтобы кроме нее его никто не услышал:

— Мне очень печально видеть, что прекрасная мисс Бертрам стоит так близко у алтаря…

Мария вздрогнула и отступила, а потом, собравшись с мыслями, вдруг расхохоталась и шутливо заметила:

— А вы меня не отдавайте!

— Боюсь, что тут у меня уже ничего не получится, — вздохнул Генри и заглянул ей в глаза, стараясь понять, как девушка отнесется к этому высказыванию.

Джулия, слышавшая весь разговор, тоже весело рассмеялась.

— Жаль, что нельзя обвенчаться прямо здесь, — сказала она и покачала головой. — Представляете, как было бы все здорово! Тут так уютно, да и мы все в сборе. Если бы у нас было такое разрешение, большего и желать не приходилось бы!

Джулии так понравилась эта несбыточная затея, что она, радуясь собственной находчивости, понеслась дальше к миссис Рашуорт, расписывая ей в ярких красках, как было бы замечательно ее сыну и Марии обвенчаться прямо в их семейной часовне. Сам мистер Рашуорт выглядел сейчас таким счастливым рядом с мисс Бертрам, что по нему было ясно — он готов и сам связать себя семейными узами — где угодно, лишь бы это произошло побыстрее.

Выражение лица мисс Кроуфорд при этом могло бы довести до обморока даже человека, впервые видевшего эту своеобразную леди. Фанни пожалела ее, потому что после восторженных восклицаний Джулии, Мэри побледнела и была похожа скорее на привидение. «Она еще очень пожалеет об этом неожиданном всплеске страстей», — участливо подумала Фанни.

— Значит, это ваше твердое решение — посвятить себя служению Богу, приняв сан? — спросила мисс Кроуфорд.

— Да, вы совершенно правы. И все произойдет, как только вернется мой отец. Надеюсь, что появления его следует ожидать не позже Рождества.

Мисс Кроуфорд, к этому времени совершенно оправившись, приобрела, наконец-то, нормальный цвет лица.

— О, если бы я знала об этом раньше, я, может быть, с большим пониманием отнеслась бы к вашим чаяниям, — с чувством произнесла Мэри, как бы желая извиниться за свою бестактность, которую позволила себе в отношении семейной часовни.

С тех пор, в течение почти целого года тема, касающаяся пресловутой часовни, была покрыта флером молчания. Мисс Бертрам пошла вперед решительными, торопливыми шагами, как бы желая дать понять собравшимся, что дальнейший осмотр этой части дома ей нежелателен. (Внимательный наблюдатель, без сомнения, подметил бы, что сие вызвано поведением ее сестры).

Итак, вся нижняя часть дома была уже осмотрена, и миссис Рашуорт с удовольствием повела бы гостей наверх, чтобы продолжить экскурсию и в спальнях, но ее сын как раз в этот момент недвусмысленно намекнул, что на это у них уже не остается времени.

— Если мы начнем осматривать еще и верхний этаж, — пояснил он тоном, не оставляющим сомнений, — то не успеем сделать то, для чего собрались. Сейчас уже третий час, а на пять назначен обед.

Миссис Рашуорт оставалось лишь повиноваться. И тут же миссис Норрис начала предлагать самые различные варианты — кто и в каком экипаже поедет для осмотра владений Рашуортов. Она так увлеклась своими рассуждениями, словно не замечая, что молодым людям не хочется ехать ни в экипажах, ни верхом — все они горели страстным желанием прогуляться по парку и лесу просто пешком. Им порядочно наскучило находиться в доме, и теперь юные сердца так и рвались вперед, на свободу, чтобы вдохнуть глоток свежего воздуха.

— Ну, давайте начнем хотя бы отсюда, — важно произнесла миссис Рашуорт, как только компания вышла в сад. Здесь собраны уникальнейшие растения. Кстати, тут же мы разводим забавных фазанов.

— Можно задать вопрос? — вступил в разговор мистер Кроуфорд. — Прежде чем идти дальше, я хотел бы посоветоваться с мистером Рашуортом относительно вон той лужайки. Мне кажется, тут можно придумать кое-что оригинальное в плане перестройки поместья.

— С удовольствием, — ответил хозяин. — Я запомню ваше предложение, и мы обсудим его чуть позже.

— Джеймс, — обратилась миссис Рашуорт к сыну, — покажи гостям ту часть парка, которая осталась нетронутой. Сестры Бертрам там еще не были. Да и всем остальным это будет весьма интересно.

Против этого никто не возражал, хотя конкретного маршрута у компании еще не было. Пока что восхищенные красотой диковинных растений и самых настоящих фазанов, молодые люди бродили по саду. Мистер Кроуфорд первым направился к приглянувшейся ему лужайке, обнесенной со всех сторон высокими бордюрами из живой изгороди. Здесь же находилась площадка для игры в крокет, а дальше, за железной оградой, начиналась самая интересная часть парка, куда и предлагала всем прогуляться хозяйка поместья.

Компания постепенно продвигалась вперед. Первыми шли мистер Рашуорт и Генри. К ним присоединилась и мисс Бертрам. Они шумно обсуждали достоинства и недостатки парка, а гости давали хозяину самые разнообразные советы. За этой троицей не спеша шествовали и остальные, незаметно для себя разбившись на группы. Мисс Кроуфорд весело щебетала о чем-то с Эдмундом, и Фанни (что вполне естественно) хотела было примкнуть к этой парочке, но, увидев, как увлеченно они беседуют, незаметно отстала. Чуть поодаль шли миссис Рашуорт и несчастная Джулия. Фортуна отвернулась от девушки на этот раз, и к тому же ей приходилось плестись медленным шагом, составляя компанию уже пожилой хозяйке дома. Миссис Норрис отстала от остальных — она сейчас вела оживленную беседу с экономкой, которая в этот момент как раз вышла из дома, чтобы покормить фазанов.

Бедная Джулия! Казалось, она была единственной из всей компании, не получившая никакого наслаждения от прогулки. Как же она отличалась теперь от жизнерадостной и сияющеей Джулии, которая прибыла сюда на козлах повозки Генри! Однако, девушка была прекрасно воспитана, и это не позволяло ей бросить миссис Рашуорт, чтобы присоединиться к молодежи. Она потихонечку вздыхала и продолжала уныло плестись рядом с хозяйкой дома.

— Какая невыносимая жара стоит сегодня! — заметила мисс Кроуфорд, когда они с Эдмундом подошли к воротам в железной ограде. — Посмотрите, там дальше начинается прекрасный маленький лесок. Думаю, никто не станет возражать, если мы посетим и его? Если, конечно, сможем попасть туда. Как было бы замечательно, если бы та дверь оказалась незапертой. Но — увы! — это нереально. Я знаю, что в таких парках садовники — единственные люди, имеющие доступ ко всем уголкам поместья. И лишь они могут проникать туда, куда только не пожелают…

Однако ко всеобщему удивлению дверь оказалась незапертой, и тут же было решено отправиться на исследование леса. Впрочем, это были, разумеется, не настоящие дебри, а всего-навсего лесопарк площадью в два акра с аккуратно высаженными буками, лиственницами и лавровыми деревьями. И хотя их время от времени подрезали, все же тут было достаточно тенисто по сравнению с лужайками возле дома. Чувствовалась приятная прохлада, и некоторое время компания шла молча, восхищаясь красотой леса.

— Итак, вы собираетесь стать священником, мистер Бертрам? — начала мисс Кроуфорд, обращаясь к Эдмунду. — Признаться, вы удивили меня таким признанием!

— Отчего же? Я считаю, что эта профессия ничуть не хуже других. Но я чувствую и призвание. Было бы хуже, если бы из меня, например, получился посредственный юрист, или солдат, или моряк, верно?

— Конечно. Но вы могли бы вообще ничего не делать, если бы получили наследство. Я слышала, что младшему сыну обычно переходит состояние либо деда либо одного из дядюшек.

— Да, такая традиция действительно существует, но не является правилом. А если и является, то я — всего-навсего исключение. И поэтому мне надо позаботиться о добыче средств к существованию.

— Но почему тогда именно священник? — снова удивилась Мэри. — Я считала, что это участь уготована самым младшим в семье, где много детей. К тому же каждый мужчина старается как-то отличиться и выделиться. Многим это удается, но, конечно, не в церкви. От священника в нашей жизни ничего не зависит, кроме, разве что, спасения души.

— В некотором смысле вы, наверное, правы. Ведь священники — не политики и не законодатели мод. Эти области жизни для них закрыты. Мы не можем вести за собой толпы почитателей или выдумывать новые фасоны шляпок для девушек.

Но я бы не сказал, что священник далек от жизни. Он посвятил себя Богу, спасению заблудших душ, внесению в общество морали, воспитанию подрастающего поколения и, к тому же, служению общественной нравственности. Служение Господу подразумевает в себе не только отправление обрядов, но и быть пастырем своего человеческого стада, которое без него может пропасть. Недаром ведь говорят — «пастырь человеческих душ». К слову сказать — пастырь — значит пастух!

— Это, конечно, интересное умозаключение, — улыбнулась мисс Кроуфорд, — но я не могу согласиться с вами во всем. Такое влияние на человека практически незаметно в обществе хотя бы потому, что и сами священники появляются в нем довольно редко. Воскресная проповедь, к сожалению, это-то единственное, что пастырь духовный несет людям. Но это бывает всего лишь раз в неделю, не считая, конечно, праздников. И как возле аналоя, мы со священниками практически и не общаемся. Исключением может быть является тайна исповеди, да и то немногие к ней прибегают.

— Я не имею в виду Лондон, как столицу. Во многих местах к услугам и помощи священника так или сяк обращаются. Будь то свадьба, помолвка, похороны или отпущение грехов.

— Конечно, богослужение в большом городе, метрополисе, таком как Лондон, естественно, носит больше блеска и торжественности, чем служба в более скромной провинциальной церкви или часовне.

— Не стоит сравнивать достоинства и недостатки храмов Божьих. Где бы вы не отправляли свои службы — это всегда будет делом богоугодным и святым, — ответил Эдмунд. — И неважно, какую кафедру вы занимаете — будь то Собор Парижской Богоматери или скромная деревенская церквушка. Не ищите в большом городе большей морали! Все зависит от пастыря божьего и святости прихожан, хотящих приникнуть к роднику истинной веры. Хороший проповедник всегда поведет за собой людей, свято верующих или надеющихся на благодать Господню. Но не всегда золотые ризы привлекают толпы паломников… Главное… в откровении, в беззаветном служении Богу. Вот зачем в церковь идут люди.

— Конечно, — искренне согласилась тихо подошедшая к молодым людям Фанни.

— Ну вот, — засмеялась мисс Кроуфорд, — мисс Прайс вы уже убедили своим пламенным выступлением.

— Надеюсь, что вскоре мне удастся изменить и ваше отношение к духовенству, мисс Мэри, — улыбнулся Эдмунд.

— Никогда в жизни! Я до сих пор не могу понять, зачем вы выбрали эту стезю! Передумайте, пока еще не слишком поздно. Вы можете стать выдающимся адвокатом или судьей.

— Легко говорить… Можно подумать, что выбирая жизненный путь, так же легко пройти по нему, как, например, на прогулку по этому чудному парку. И не надо убеждать меня, что лечить души людей с помощью религии легче, чем карать их тела с помощью правосудия.

Наступила пауза… Каждый думал о своем. Первой тишину нарушила Фанни.

— Мне даже удивительно, что я устала от такой прогулки по чудесному парку, — произнесла она. — Хорошо бы было отдохнуть на одной из этих прекрасных полянок. Если нам попадется скамейка по пути, я хотела бы немножко посидеть.

— Милая Фанни! — вскричал Эдмунд, беря ее ладонь в свою. — Как же я мог позабыть о том, что вам необходим хотя бы короткий отдых. — С этими словами он галантно предложил другую руку Мэри.

— Спасибо, но я совсем не утомилась, — ответила мисс Кроуфорд. Тем не менее она не отказалась принять протянутую руку Эдмунда и в глазах ее мелькнула теплота и благодарность.

— Никогда не думал, — заметил мистер Бертрам, — что прикосновение женской руки может быть столь сладостным (Он напрочь забыл о идущей рядом Фанни). — Частенько мы прогуливались с приятелями по Оксфорду, но это был променад просто с друзьями. Да, иногда мы ходили, взявшись под руку, но это совсем другое. Трудно описать, что я сейчас испытываю… Вы могли бы повиснуть на моей руке, как угодно, но все равно это было бы как пушинка, как маленькое перышко, слетевшее с крыла птички.

— Я совсем не устала! — воскликнула мисс Кроуфорд, тем не менее не отпуская руки Эдмунда. — И это не менее странно, потому что мы прошли уже, наверное, не меньше мили.

— Да мы, скорее всего, и полмили не одолели, — твердо произнес мистер Бертрам. Прогулка в столь приятной компании не давала ему повода думать ни о расстоянии, ни о времени.

— Кстати, мы не прошли и половины парка, — возразила Мэри. — Просто мы идем не прямо, а постоянно петляем, да и действительно, лес стоит того, чтобы по нему прогуляться.

— Когда, на подъезде к парку мы осматривали его, он показался совсем небольшим. Помните, там есть большие железные ворота, которые ведут прямо к аллее, что прорезает весь парк? Если бы мы пошли по ней, наше путешествие было бы куда короче.

В Мэри взыграл дух противоречия, столь свойственный ей.

Она сварливо заметила:

— Не мешало бы иметь компас для прогулки по этим дебрям! А то мы все кружим, кружим, кружим…

— Не прошло еще и четверти часа, как мы здесь гуляем, — сказал Эдмунд, взглянув на свой хронометр. — Неужели вы думаете, что мы несемся как призовые лошади? — улыбнулся он.

— Часы для меня не указ, — высокомерно произнесла Мэри. — Они вечно — то спешат, то опаздывают…

Пройдя еще несколько шагов, вся группа вышла к аллее, которая заканчивалась ранее описанной железной оградой с воротами. В конце аллеи они узрели долгожданную скамью, на которой все общество и расположилось, с удовольствием вытянув усталые ноги.

Эдмунд, взглянув на утомленную Фанни, заметил:

— Тебе, наверное, в тягость была столь длинная прогулка. Ведь ты привыкла сидеть дома и особо долгих путешествий не предпринимала. Кстати, Фанни, по-моему, тебя не утомляют только прогулки на лошади. — Повернувшись к Мэри, он пояснил: — Мою кузину радует, в основном, верховая езда. Тогда она не так устает.

— Как это жестоко с вашей стороны лишить мисс Прайс прогулок верхом из-за меня на целую неделю! — воскликнула Мэри. — Мне неловко и за вас, и за себя. Обещаю, милочка, что больше этого не повторится.

— Интересно, мне кажется, что вы более обеспокоены, как вы говорите, «несчастной участью» Фанни, чем я сам. Поверьте мне, я сделаю все, что в моих силах, чтобы кузина не считала себя ни в чем ущемленной.

— Неудивительно, что Фанни устала. Ведь мы целый день ходили и осматривали дом, напутствуемые занудливыми объяснениями и описаниями миссис Рашуорт. Это было утомительно даже для меня! Что уж здесь говорить о мисс Прайс!

— Ничего-ничего! — смутилась Фанни. — Сидя здесь в теньке, глядя на зелень, наслаждаясь свежим воздухом, я быстро отдохну и смогу продолжить прогулку.

Неугомонная мисс Кроуфорд вскочила буквально через минуту.

— Меня утомляет отдых, — сообщила она. — Мне нужно быть постоянно в движении, а то я чувствую себя не в своей тарелке. Честно говоря, мне немного наскучил этот парк, эта железная ограда, эти старые ржавые ворота… Пойду-ка я погляжу, а что там дальше, за ними…

— Ну что ж, мисс Кроуфорд, посмотрите, посмотрите… Я же говорил вам, что мы не слишком удалились от усадьбы. Теперь вы сможете убедиться в этом сами. — С этими слова он встал со скамейки и отправился вслед за девушкой.

— Мы проделали долгий путь, — возразила капризная Мэри. — Я это чувствую, даже не подходя к ограде.

Эдмунд напрасно взывал к справедливости, но это было бесполезно. Взбалмошную Мэри ничто не убеждало. В конце концов, было решено предпринять еще одну прогулку по парку, дабы убедиться в его настоящих размерах.

Фанни поднялась со скамейки, пытаясь уверить Эдмунда, что она уже отдохнула и готова принять участие в новой прогулке. Но кузен и слышать об этом не хотел, заявив, что они с мисс Кроуфорд будут отсутствовать не более получаса, а затем вернутся к ней. Печально присев на скамейку, Фанни прислушивалась к постепенно затихавшим шагам Эдмунда и Мэри и смотрела им вслед, пока те не скрылись за деревьями.

Глава 10

Прошли обещанные тридцать минут, а Фанни так и сидела на скамье в полном одиночестве, думая об Эдмунде и о мисс Кроуфорд. Она удивлялась тому, что ее бросили здесь совершенно одну, и была готова услышать их шаги в любую секунду. Вскоре вдали действительно зазвучали чьи-то веселые голоса, но на тропинке появились совсем не те, кого так тщетно ждала мисс Прайс. Это была мисс Бертрам с юношами — Джеймсом и Генри.

— Нет, вы только посмотрите, мисс Прайс совершенно одна!

— Как же так?

— Что у вас тут произошло?

Вопросы сыпались один за другим, и несчастной девушке не оставалось ничего другого, как честно рассказать все по порядку.

— Это жестоко с их стороны! — возмутилась Мария. Надо было идти с нами. Зря ты предпочла их компанию нашей!

Потом подошедшая троица расположилась на скамье, усадив при этом мисс Бертрам посередине, и они принялись обсуждать прерванную тему. Молодые люди продолжали разговор о наилучшем обустройстве поместья. Мистер Рашуорт был более слушателем, чем говоруном, особенно с тех пор, как вернулся из имения Смита, где вдосталь нахлебался разговоров на подобную тему. Мистер же Кроуфорд был, наоборот, полон энтузиазма и нескончаем на выдумки — как лучше и как красивее. Казалось, что его энергии нет предела.

Мисс Бертрам, соскучившись, утомившись столь пространными беседами о благоустройстве, подошла к воротам. Она долго и пристально всматривалась в ту часть парка, которая была ими еще не осмотрена. Ржавая решетка скрывала еще неведомые им красоты старого леса. Ее неугомонная натура тут же, изнывая от любопытства, заставила ее позвать всех присутствующих осмотреть и эту территорию.

Генри Кроуфорд согласился с ней, поскольку сразу обратил внимание на высокий холм, с которого открывался великолепный вид на все владения Раушортов. Но их ждало непреодолимое препятствие в виде ворот, от которых, по рассеянности, Джеймс не захватил ключей.

— Сколько раз я давал себе зарок класть ключи в карман, выходя на прогулку! — сокрушался он. — Но, как видите, и сегодня, как всегда, оставил дома на каминной полке.

— Но мое желание проникнуть туда ничуть не уменьшилось, а наоборот, возросло! — капризно воскликнула Мария.

После некоторого раздумья мистер Рашуорт решил вернуться в дом за ключом и немедленно отправился по направлению к усадьбе.

— Ну что ж, по-моему, это был самый лучший выход из положения, — вздохнул мистер Кроуфорд, глядя вслед удаляющемуся хозяину поместья, — ведь мы уже отошли от дома достаточно далеко.

— Да, я вполне согласна с вами, — поддержала его Мария. — Но теперь, когда мы остались одни, вы можете признаться мне честно — вы не считаете, что владения Рашуортов находятся в запущенном состоянии, в особенности — сам парк?

— Напротив, я полагаю, что это место уже и без переустройства близко к идеалу. Любые новшества сделали бы его только хуже. А пока что сам парк — это совершенство. Посмотрите, как все вокруг вас словно дышит могуществом и величием нетронутых лесов! Я уверен, что следующим летом, если мне представится случай побывать здесь, я уже не вынесу из этих мест такого прекрасного впечатления, как сегодня.

Мария смутилась, но тут же, взяла себя в руки и произнесла:

— Ну что вы, мистер Кроуфорд, вы просто весьма субъективно смотрите на вещи. Если все вокруг говорят, что Сотертон нуждается в переустройстве, значит, надо прислушаться и к мнению большинства. Я уверена, что вы не останетесь разочарованы, когда навестите нас через год.

— Вы считаете, что я должен придерживаться мнения большинства? — Генри пожал плечами. — Нет, дорогая мисс Бертрам, мои чувства достаточно хрупки, а память пока что не подводила ни разу. Для меня Сотертон останется навсегда таким, каким я вижу его сегодня.

Наступила пауза. После некоторого молчания Мария продолжала:

— Мне показалось, что вам понравился вид поместья еще издалека, когда мы только подъезжали сюда. К тому же вы всю дорогу о чем-то так мило беседовали с Джулией — на вас было любо-дорого смотреть!

— Правда? Возможно, что так, хотя, признаться, я не помню даже о чем, именно мы разговаривали… Кажется, я рассказывал ей какие-то забавные истории про конюха моего дядюшки. Вы знаете, мисс Бертрам, ваша сестра такая хохотушка…

— Я тоже люблю забавные истории, — ревниво заметила Мария.

— Я знаю, — кивнул Генри. — Но только Джулию легче развеселить, поэтому с ней проще проводить время. Не думаю, что я смог бы развлекать вас глупыми анекдотами во время такой длительной поездки.

— Я считаю, что у меня достаточно чувства юмора, — надменно произнесла мисс Бертрам, — но, в то же время, со мной можно говорить и о серьезных вещах.

— Я в этом никогда не сомневался, — подтвердил Генри. — В некоторых случаях излишнее веселье может быть неправильно истолковано. Однако это не относится к сегодняшнему дню. Посмотрите только, какая жизнерадостная перспектива открывается перед вами!

— В прямом или в переносном смысле? Очевидно, в буквальном. Да, действительно, — согласилась Мария, — солнце светит, шелестит листва, что еще нужно для полного счастья? Но, увы, эти неприступные ворота и старая ограда заставляют меня призадуматься. И я чувствую себя, как птичка, запертая в клетке… — Она вздохнула и направилась к пресловутым воротам. — Что-то уж слишком долго не возвращается мистер Рашуорт. Куда же он запропастился?

— Как жаль, что вы не можете преодолеть эти ворота, — начал Генри. — К тому же, вы наверняка не согласитесь путешествовать дальше без Джеймса. А не то я мог бы помочь вам чуть-чуть, и мы бы запросто оказались по другую сторону этой ограды. Если, конечно, это не запрещено…

— Что значит «запрещено»? — взвилась Мария. — Я пойду туда, куда мне захочется. К тому же, мистер Рашуорт появится с минуты на минуту, так что мы не успеем отойти далеко, и он запросто догонит нас. Вот видите, ничего страшного произойти не может…

— Ну, даже если мы и скроемся из виду, я думаю, мисс Прайс будет так добра и сообщит ему, что мы пошли вон в ту дубовую рощицу на холме, — добавил Генри.

Фанни почувствовала неладное, но не в ее силах было предотвратить это.

— Не надо этого делать, — встрепенулась она. — Мисс Бертрам, вы только посмотрите на эту ужасную ограду — какие тут острые прутья! Вы же можете поцарапаться, если станете перелезать через них, или порвать свое платье. Я вас очень прошу — не надо!

Но пока Фанни произносила эту речь, Мария при помощи Генри уже оказалась по другую сторону ограды и, улыбаясь, весело прокричала:

— Спасибо за участие, моя дорогая, но я цела и невредима, как, впрочем, и мое платье. Еще раз благодарю за заботу и прощай! Увидимся чуть позже.

Итак, Фанни снова осталась одна. Все, что она только что услышала, было ей крайне неприятно. Она искренне удивлялась поведению мисс Бертрам и сердилась на Герни. Они почему-то направились к дубовой роще не по прямой просторной аллее, а окольным путем, и через некоторое время скрылись из виду за деревьями. Несколько минут до слуха Фанни доносилось лишь пение птиц да шелест листьев. Казалось, весь парк сейчас принадлежал ей одной. Она даже подумала, что и Эдмунд с Мэри ушли отсюда куда-то далеко, хотя она пыталась отбросить эти мрачные мысли. Нет, кузен не мог так жестоко поступить с ней!