Невинная для Лютого. Искупление Коротаева Ольга

– Чур, я дочку кормить буду? – подхватил веселье.

Она растерянно моргнула и ответила:

– Хорошо.

Опустила глаза и, просматривая контакты на своём телефоне, вызвала кого-то.

– Альберт Семенович? Ангелина Кирсанова… – Виновато покосилась на меня и поправилась: – Береговая. Да, замуж вышла. Спасибо. Вы в ближайшее время не заняты, если будет нужна консультация? У нас кобылка на сносях… – Повернулась ко мне: – Сколько лет Агате? А… разъединилось.

Телефон завибрировал в её тонких пальцах, и Лина поспешно ответила:

– Да, Альберт Се…

Застыла и, посмотрев на меня, побелела, как мел. Нежные пухлые губы, что обрели синеватый оттенок, будто Ангел замёрзла, шевельнулись:

– Да, господин Чехов. Слушаю вас.

Глава 6. Ангел

Лёша ударил по тормозам и, остановив машину, требовательно протянул руку. Я отвернулась, не давая ему забрать телефон.

Да, это Чех. И он жив. Такие гады не умирают. За мгновение в голове пронеслась куча мыслей. Оборотню в погонах нужно было спрятаться, поэтому он и инсценировал свою смерть. Уверена, что с его связями это не сложно.

От кого он скрывался? Вывод напрашивался сам собой: от внутреннего расследования. Потому что в тот день его должны были посадить. Женщина, которую порекомендовал нам Макс, мёртвой хваткой вцепилась в жертву, и та решила притвориться мёртвой.

Но знает ли Чех, кто именно подставил его? Сумел ли он найти ниточку ведущую к папе? К нам? Вряд ли, иначе не раскрылся бы. Значит, ему что-то нужно.

В груди прокатывались волны болезненного жара от ужаса, но мой голос прозвучал на удивление спокойно.

– Слушаю вас.

– Я рад, что созданная мной ячейка общества прижилась, – «счастье» Чеха данным фактом было явным издевательством. – Значит, я правильно всё рассчитал. Как протекает беременность, Ангелина?

– Спасибо за беспокойство, – голос будто звучал отдельно, был лишён эмоций, хотя внутри меня всё кипело. Хотелось высказать Чехову всё, что я о нём думаю, но стоило быть осторожной. – Что вам от меня нужно?

– Сразу к делу? – довольно усмехнулся он. – Видно, что ты дочь своего отца. – Его голос жалил ледяными стрелами: – Переведи мне сто тысяч долларов на указанный в закрытом чате тотализатора счет, и я намекну, где сейчас находится сестра Сергея Волкова.

Связь прервалась, а я растерянно посмотрела на Лёшу:

– У Сергея есть сестра?

Лицо Лютого исказилось, кожа руля под пальцами жалобно скрипнула. Муж резко распахнул дверь машины и вышел на улицу, прошипел что-то в морозный воздух. Отбежал подальше и, согнувшись, закричал.

Я слышала обрывки очень грязных слов:

– с…ка… разь… Как?! Как он выжил?! Не понимаю! Сучья …рда.

Я сжала телефон, понимая, что наша жизнь рассыпается песочным замком под действием неумолимых волн судьбы. Не моей судьбы. Всё, что со мной происходило эти месяцы – не моя доля, а навязанная Чехом. И его слова «созданная мной» явно намекали на это. А от самодовольного «я всё правильно рассчитал», затошнило.

Дёрнула ручку машины и, с трудом выбравшись из джипа, согнулась пополам. Меня вырвало, и малышка зашевелилась внутри. Я тут же выпрямилась и нежно погладила животик:

– Тише, тише, всё будет хорошо. Папа никому не позволит причинить нам вред, да и мама не так слаба, как хотелось бы врагу. – Я горько усмехнулась. – Пришлось отрастить колючки.

Ощутив приближение мужа, обернулась и, вытерев рот, улыбнулась:

– Кажется, меня укачало. Отвези меня домой, пожалуйста. Я Агату потом навещу. Если будет нужна помощь, дам телефон специалиста. Папа к Альберту всегда обращается, когда у племенных лошадей срок рожать подходит.

– Мы почти приехали, передохнем немного в доме и вернемся, – Леша коснулся моих плеч, слабо сжал. Он раскраснелся, глаза сверкали глянцем, а могучее тело сотрясалось от дрожи. – Лина, посмотри на меня, – вдруг довольно строго сказал муж и слабо потрепал меня за шубку. – Я спрячу тебя. И Сашу. Должен быть выход. И не перечь, я не позволю тебе лезть. Ты мать моего ребенка, и должна хоть немного слушаться. Никаких шипов не нужно, достаточно накололась о мои ошибки. Ты беременная слабая девушка, а не воин в доспехах, что будет разбираться с больным ублюдком, способным на все. Я не позволю, слышишь?! Или настолько мне не доверяешь? Еще раз ответишь этой мрази, я убью его голыми руками, клянусь. Сяду, но буду знать, что ты в безопасности. Хватит играть с огнем. Я втянул тебя, я тебя и вытащу. Найду способ, просто доверься и дай немного времени. Ангел, пожалуйста, – он прижался к моему лбу и тихо добавил: – Настя. Сестру Сергея зовут Настя. Она инвалид, и сегодня ее вывезли из квартиры люди в погонах, мне соседка звонила. Я присматривал за девчонкой после суда, боялся, что сама не выживет. Она упертая, на тебя похожа, не подпустила меня и близко к дому. За брата обиделась… – Леша резко замолчал и тяжело задышал.

Я не знала, что сказать. Но и молчать сейчас нельзя. Вдохнула, открыла рот… и снова закрыла. На сердце скреблись кошки – Лёша прав. Я не подпускаю его к себе, лишь позволяю быть рядом.

– Извини, – выдавила с трудом. – Я в отца. Нам… трудно доверять. А ты… – Сказать это было трудно, особенно зная, что мужа слова расстроят, возможно разозлят, и как он поступит, трудно предугадать.

Лютый вспыльчив и бескомпромиссен, потому и прозвище такое заслужил. Но мы с ним уже не просто в связке, мы скованы. Браком, Сашей, ещё нерождённой малышкой.

– Я пытаюсь, Лёш. Честно пытаюсь довериться тебе, но меня так воспитали. Отец всегда говорил, что рассчитывать в этом мире я могу лишь на себя. Что предать может даже самый близкий. Что нужно…

Замолчала, заметив, как изменилось выражение лица мужа Вздохнула и тихо сообщила:

– Чех приказал перевести сто тысяч на его счёт. Тогда он скажет, где Настя. – И торопливо добавила: – У меня есть, даже папу не нужно просить, но предупредить, что Чех жив стоит. Я боюсь, что он мог догадаться, кто навёл на него отдел внутреннего расследования.

– Лина! – Леша отошел немного и свел брови. – И ты собиралась все это сама провернуть? С пузом, подпирающим мочевик? Да елки-палки! Ладно не подпускать меня к себе, не давать проявить хоть малейшую ласку, но вот так рисковать ребенком! Проснись уже. Мы не в сказке, а я твой муж. Хреновый, но какой есть. Дай мне это решить, не лезь на острие ножа.

Глава 7. Лютый

К дому ехали молча. Лина отвернулась к окну, плечи ее подрагивали, а я не знал, что делать. Хотелось обнять и сказать, что все будет хорошо, но у меня не было этой гарантии. Пока жив псих, который натравил меня на Кирсановых, хорошего ничего не будет. И зачем ему Настя? Что за нелепость?

Я затормозил у дома тёти Маши слишком резко, сжал руль до боли в суставах. Долго сидел, не двигаясь, и смотрел вперед. Есть у меня одна мысль, как вывести урода на чистую воду, но жене это не понравится. Значит, она не должна об этом знать.

– Лина, пойдем, – потянулся к ней, завел светлые локоны за ухо, чувствуя, как по кончикам пальцев катится ее трепет и страх, как скручивается узел похоти в чреслах от такой близости.

Отступить? Снова отстраниться, когда хочется быть ближе?

Хватит бояться прикосновений – она моя жена. Принуждать к сексу я не буду, но и шарахаться от меня столько времени – нож в сердце. Разве Лина не понимает?

Сцепив зубы, я отмахнулся от обид и своих личных претензий. Просто не имею на это права. Придется терпеть всю жизнь? Буду. Я виноват, и готов платить любую цену за то, чтобы жена и любимая простила.

Выдохнул, стараясь не выдать своих переживаний, пригладил ее волосы.

– Маленькая, доча кушать хочет. Пойдем в дом?

– У меня есть эти деньги, – глухо сказала Ангелина и посмотрела прямо в глаза. – Переведу Чеху и узнаем, где девушка. Раз ты так переживаешь, Настя для тебя не пустой звук.

– Не пустой, но я сам переведу. Ты чем слушала, Ангел?

– Дослушай, пожалуйста, – попросила она, уголки губ её дернулись вверх: – Муж. Если Чех вышел на меня, значит, не подозревает. А ещё ему нужны деньги. Переведу я, а ты в это время свяжешься с той женщиной из отдела внутреннего расследования. Думаю, счета Чеха они прикрыли, раз ему деньги срочно потребовались… И по этой сумме можно будет отследить местоположение нашего врага и доказать, что он жив.

Жена положила ладонь мне на руку и снова улыбнулась.

– Мы сделаем это вместе, потому что семья. Я же вижу, Лёш – ты что-то задумал. Да, я слабая беременная женщина, но я – твоя слабая беременная, но умная женщина.

И я не выдержал. Налетел на ее манящие губы и жадно, до черноты перед глазами и острой боли в паху, целовал, ласкал язык и путал свои пальцы в изумительно-гладких волосах. Придерживая затылок и не выпуская Лину из своих объятий, до потери контроля врывался в ее рот. В машине было тесно, а в моей груди еще теснее. Я задыхался.

Очнулся, когда жажда прокатилась по всему телу цунами и свернула вожделением низ живота. Оторвался от жены и приподнял руки, будто сдаюсь.

– Лина, маленькая, прости. Я… – зажмурился и закусил пылающие губы. – Хотел сказать, что ты… – приоткрыл осторожно один глаз, – невероятная.

Она сидела, не дыша, смотрела на меня расширившимися блестящими глазами и беззвучно шевелила припухшими от поцелуя губами. На миг улыбнулась и, опустив взгляд, завела упавшую на щёку прядь волос за ухо. Но голос прозвучал прохладно, будто улыбка мне померещилась:

– Пойдём в дом, тётя Маша уже из окна смотрит.

Выскочив на улицу, я тихо чертыхнулся в воздух, обежал машину и помог жене выйти.

Через полчаса мы уже разогрелись, ушло чувство морозной скованности, Лина разрумянилась, и я осмелился сделать еще один маленький шаг. Сел рядом, поставил тарелку с запеканкой поближе и заулыбался.

– Ты обещала, – наколол кусочек творожного десерта и выжидающе посмотрел на Ангелину.

Тетя Маша тихо закашляла, набирая воду в чайник, но я не дрогнул. Если мне придется сделать то, что задумал, у нас осталось немного времени для общения с женой. Пусть она хотя бы запомнит меня заботливым.

Лина покосилась на меня и, погладив животик, проговорила:

– За папу.

Открыв рот, аккуратно взяла губами кусочек запеканки.

– За маму, – я отколол еще один, а тетя быстро и тихо смоталась с кухни.

Жена, тихо засмеявшись, шепнула:

– Напугали.

И слизнула с кусочка капельку стекающей сметаны.

Я растянул губы в улыбке, наверное, она покажется ей придурковатой, потому что за последние два с хвостиком года я впервые почувствовал себя счастливым, хотя и тревожился.

– За братика? – отколол еще кусочек.

Лина выпрямила спину и отстранилась:

– Надо позвонить Ире, как там Саша. Не испугался ли. Меня давно уже нет дома.

– Лина, – я придавил тоном. – Ешь спокойно. Мы передохнем полчаса и вернемся.

Я надеялся, что Лина увлечется, хоть немного успокоится, но она неисправимая. Любит все контролировать, властная женщина. Наверное, это меня и привлекало в ней всегда.

Лина хотела возразить… а может, согласиться – этого я узнать не успел.

– Ой!

Жена прижала ладонь ко рту, подскочила и исчезла за дверью уборной. Вышла довольно быстро. На щеках жены сверкали капельки воды, будто она решила не вытирать лицо полотенцем.

– Пихнула так сильно, прямо по желудку, – пожаловалась громко и рассмеялась: – Хулиганка.

– Это нормально, что она так активна? – забеспокоился я, поднявшись навстречу. – Часто дерется. Иди сюда, – взял девушку за руку и повел к дивану в гостиной. Я был словно в тумане: очарован ее непринужденностью, но и безумно напуган за ее жизнь.

Чех. Чех. Чех. В голове пульсировало, будто сигнальная лампочка. Не мне звонил, а Лине. Что-то тут не так. И Настя. Почему именно ее он забрал? Почему?! Как она там? Что бы ни сделал Сергей, девчонка не должна страдать. Она же даже закричать толком не сможет!

– Сядь, – попросил я, и когда Лина послушалась, устроился рядом. Развернул ее от себя, заставив смотреть в стену. Стал разминать зажатые плечи и спокойно говорить: – Будь осторожней. Никаких больше ответов на странные звонки. Это мужские игры, я запрещаю тебе вмешиваться, – провел пальцами по маленькой спине, свел ладони в центре, где сильно выпирали позвонки, снова огладил плечи и спустился по рукам. – Обещай. Ангел.

– Нам от этого боя не уйти, Лютый, – вздохнула она и осторожно оперлась на меня спиной. Поглаживая живот, добавила: – Мы думали, противник в нокауте, а это лишь нокдаун. – Она запрокинула голову и, глядя на меня, улыбнулась. – Мне было интересно, чем ты увлекался, вот папа и достал старые записи боёв.

– Зачем, Лина? Это скучно ведь, – я искренне удивился и провел пальцем по ее щеке.

Кожа густо покраснела, взгляд жены чуть потемнел.

– Это интересно, – с лёгким смущением объяснила она. – Смотрела для того, чтобы понять твою тактику боя. А ещё мне стало интересно, что я почувствую, когда тебе будет больно. Конечно, ты почти всегда побеждал, но порой доставалось.

– Да, – я качнул головой. – И выдержу сильные удары, а ты – нет, потому – это мой бой, а ты останешься за старшую. Дома, – я обнял Лину со спины, вжался, как мог. – Я так за вас боюсь, – поцеловал в шею, вкрай обнаглев. Я был будто пьян. День сумасшедший, ужасно хотелось спать, но не хотелось упустить эти драгоценные минуты нашей близости. Наверное, больше таких не будет.

– Значит, ты согласен на моё предложение, – Лина вернула разговор к деньгам. – Я перевожу сумму… из дома! А ты выводишь ищейку на дичь.

– Ты неисправима, – я положил голову на спинку дивана и устало прикрыл глаза. Притянул к себе Лину ближе и, вдохнув запах ее волос, снова откинул затылок назад.

Как же хотелось спать.

Я помню, как пахли волосы Милы – сладкими тропическими фруктами. Лина пахнет иначе, теплее, что ли. Или мне так кажется?

Глава 8. Ангел

Я ненавидела Лютого! Смотрела сейчас на него спящего и снова истекала ядом злости, да так, что тошнота подкатывала к горлу, и выкручивались нервы.

Почему он ведёт себя так, будто я фарфоровая статуэтка времён Екатерины Второй? Пылинки сдувает! Поддержал меня, когда я, качаясь, как шарик с водой, не удержала равновесие. Следил за каждым движением и никому не давал приближаться ближе, чем на три шага. Даже отцу приходилось выдерживать дуэль взглядами, чтобы обнять меня после рабочего дня.

Ненавидела Лютого! За то, что кормил меня, как маленькую. Аккуратно вытирал мне пальцем губы, облизывая при этом свои. За то, что взгляд его теплел, когда муж смотрел на меня. И как при этом преобразилось изуродованное шрамом лицо, выглядело до противного милым. За то, что пытался заставить меня слушаться и безоговорочно принимать его решения.

За то, что вел себя так, как я всегда мечтала, будет относиться ко мне муж.

И когда Лёша обнял меня, осторожно целуя, снова ощутила его возбуждение. У меня складывалось впечатление, что муж всегда возбуждён. Но даже ночами, прижимая меня к себе, ни разу не заикнулся о повторении брачной ночи.

– Ненавижу! – выдохнула я, прикасаясь к лицу Лёши. Провела кончиками пальцев по длинному уродливому шраму, погладила мягкие волосы. – Как же я тебя ненавижу.

Раньше, заметила на старых фото, Лютый носил короткий ёршик, но теперь волосы отросли, и я перебирала пальцами непослушные вихры. Читала, что волосы растут в разные стороны у крайне эмоциональных людей. Да, Лютый всегда был таким, и без подсказок ясно. Стихия, сносившая всё на своём пути!

И меня…

– Я обещала, что не буду ненавидеть, – прошептала я. – И не сдержала своего слова. Прости. Смотрю на тебя, и сердце сжимается болью.

Я провела подушечкой большого пальца по густой брови Лёши. Ресницы мужа подрагивали, было заметно, как двигается око под веком. Наверное, сон к Лютому пришёл неспокойный. Через приоткрытые губы вырывалось рваное дыхание.

Я прочертила линию носа и коснулась подрагивающих губ. Они могут причинить боль и удовольствие… В памяти сразу возникли яркие картинки. Нет, не того случая в машине. Сейчас мне казалось, что это вообще произошло не с нами. Или с нами, но в прошлой жизни.

Сейчас я вспоминала, как Лёша ласкал меня в первую брачную ночь. Его нежные руки, чуткие слова, осторожные поглаживания, и нервная дрожь большого накачанного тела. Я видела, как сильно хочет меня Лютый – старалась не замечать оттопыривающиеся брюки и вечно голодный взгляд, но не получалось. Он меня хотел, но отчаянно сдерживался. Даже на пике наслаждения жёстко контролировал себя, чтобы не причинить мне боль.

И за это я тоже ненавидела Лютого.

Я нажала на нижнюю губу Лёши, провела по ровным зубам, коснулась пальцем языка. Муж причмокнул и качнул головой, но глаза не открыл. Дыхание вновь стало глубоким, расслабленное тело застыло в неподвижности.

– Ненавижу, – шепнула я.

Не знаю, что он делал ночью, и это злило ещё сильнее. Может, он действительно навещал Агату, но сейчас, вместо того, чтобы идти к беременной лошади, просто уснул. А может, он пытался выяснить, куда пропала та девушка – сестра Волкова.

Странно, почему Лёша так заботится о сестре того, кто жестоко убил его жену. Может, он был в неё влюблён? Они же давно друзья.

Захотелось сделать Лютому больно. Я потянулась к нему и, прикоснувшись губами к его, втянула нижнюю и прикусила. Не до крови, но, надеюсь, чувствительно. Лёша застонал во сне и обвил меня руками.

Больно? Так тебе и надо.

– Лин, – услышала я тихий голос Марии. Подняла глаза и увидела, что она одевается. Когда она успела пройти? Я даже не заметила. – Вижу, Лёша заснул. Присмотри пока за домом, хорошо? Мне нужно в город съездить, купить кое-что, а Миша на конюшне сейчас. До ночи не явится точно… Можно мне ваш джип взять?

– Ключи на столе, – растерянно кивнула я.

Она улыбнулась и, подхватив ключи, вышла. В доме установилась тишина, какой я давно не слышала. У нас постоянно кто-то есть. Кроме нас с Лёшей и папой – это Ира, слуги, ремонтники, охранники, врачи, гости… Непрерывный поток! Я осознала, что, кажется, впервые осталась наедине с мужчиной. Более того – со своим мужем!

– За это тоже ненавижу, – буркнула я.

Отстранилась и, устроившись бочком, чтобы большой живот мне не мешал, медленно расстегнула рубашку мужа. Давно уже хотелось посмотреть на его тело ближе, но останавливал взгляд. Сейчас же, когда вымотанный мужчина крепко спал, я могла себе позволить маленькую вольность.

А вдруг он у женщины был?

Спина покрылась липким потом, в груди будто что-то оборвалось. Сразу вспомнилось, как тогда, ещё в загородном доме Лютого, ко мне пришла Эля. Волосы растрёпаны, макияж потёк, глаза блестят, а улыбка такая довольная, что…

Сжала пальцы в кулаке, оставляя красные царапины на коже Лёши. Муж вздрогнул, и только.

А ведь тогда я на Эльвиру и внимания почти не обратила. Просто отметила, что Лютый её трахнул. Сейчас же ненависть выжигала мне грудь изнутри только от одного воспоминания. От одной мысли, что он развлекался с другой.

Лёша называет меня Ангелом, считает, что я чиста и невинна, утверждает, что недостоин меня, а мне с каждым словом всё сильнее хочется вырезать сердце из его груди. Вот из этой мускулистой и широкой грудной клетки! И чем нежнее со мной Лёша, чем сильнее мои чувства. И тем сдержанней мне приходилось быть, чтобы не выдать себя. Играть в семью становилось всё труднее.

– Ненавижу, – в который раз повторила я.

Провела кончиками пальцев по очертанию мышц и, вырисовывая замысловатые узоры, спустилась к поджарому животу. Хищник! Большой, сильный, расслабленный, спящий… Приникла щекой к груди и, слушая, как бьётся то самое сердце, которое страстно хотелось заполучить, я гладила мужскую, пахнущую мускусом и морским бризом кожу. Немного жженой соломы и прелого силоса, а еще легкий запах снега, что будто хрустит на зубах.

От аромата закружилась голова, соски заныли, а по венам будто огонь заструился. Внизу живота стало так сладко и томительно тепло, что перехватило дыхание. И за это Лютого я тоже отчаянно ненавидела. И за слова, которыми он упорно и легко сыпал.

Слова. Слова. Слова.

Любит? Это обман. Возможно, самообман. Но я не давала себе ложной надежды. Этот человек настолько привык страдать, что неспособен быть счастливым.

Любит? Это извращённое проявление чувтсва вины за совершённое преступление. И мне не забыть, что Лёша всегда просит прощения, когда говорит о своих чувствах. Да, он виновен в том, что сделал. Но сейчас я ненавидела Лютого гораздо больше за то, что он не делает.

Я – хрупкий драгоценный сосуд для его ребёнка, и не более. Лёша не хочет слушать мои советы и не желает стоять со мной плечом к плечу против целого мира. Чех вынудил его быть моим мужем, но Лютый хочет быть лишь отцом.

Глава 9. Ангел

Я прижалась к мужу спиной. Слушая, как Лютый глубоко и мерно дышит, сама не заметила, как начала улыбаться. Осознав это, опустила уголки губ. Не хочет, чтобы вмешивалась? Желает, чтобы сидела на кресле-качалке, и вязала ползунки младенцу? Пусть и не мечтает.

Я – Кирсанова! И да, Чех прав – я дочь своего отца.

Взяла телефон и набрала папе сообщение.

«Чех жив. Он звонил мне и требовал денег».

Отправила и оглянулась на Лютого. Муж спал, а у меня засосало под ложечкой, будто делаю нечто запретное. Но ведь я права! Надо спасать сестру Волкова, но так, чтобы вывести похитителя на чистую воду.

Телефон завибрировал, и я открыла сообщение от папы.

«Позвоню, кому надо. Жди».

Я довольно улыбнулась: папа понимает меня с полуслова. И не пытается задвинуть за себя. Запретить что-то делать, предоставить всё решать мужчине. Да, свободой жизнь с ним я бы не назвала. Хоть отец баловал меня, но всё равно дом напоминал казарму. Только готовили здесь к битвам на бизнес-ринге. И в этом он был бескомпромиссен и порой даже жесток.

Я покосилась на Лютого. В чём-то они с папой похожи. Интересно, какие у них были отношения в прошлом? Почему Лёша решил, что мой папа убил его семью? Да, святым моего отца не назовёшь, но…

Вздрогнул в руке телефон, я нетерпеливо открыла сообщение.

«Нужен счёт и сумма, остальное она сама сделает. Только переведёшь по команде».

Я задумалась. Если я зайду в чат и скопирую номер счета, но переведу не сразу, заподозрит ли Чех ловушку? Перебирая пальцами по коленке, я смотрела на Лютого. Мужчина дышал глубже и спокойнее. Наверное, ему сейчас снился хороший сон. У мужа красивое тело, мышцы выделяются при малейшем движении. Взгляд скользил по широкой груди, плоскому животу, дорожке волос, брюкам…

И как же быть со счётом? Я щёлкнула пальцами: точно! Сумма не астрономическая, но всё же не маленькая. Не факт, что она может быть на одном счёте. Например, я могу взять благотворительный, там примерно… двадцатка точно есть. А остальное перечислю чуть позже от клиники.

Не теряя времени, вошла в закрытый чат, который Чех удалил перед своей «смертью». Сейчас всё снова работало, и пароль подошёл. В окне висело одно единственное сообщение – только цифры. Но я и не ожидала приветствий или просьб, поэтому скопировала номер и вышла. Разумеется, тот снова обрёл статус «удалён».

Скинула номер отцу, а сама неторопливо принялась переводить деньги с онлайн-счёта. Через несколько минут двадцатка ушла, практически обнулив благотворительный счёт. Ничего, через пару дней я пополню его с личного. Всё верну, а пока…

Посмотрела на сотовый: пап, ну почему ты молчишь? Чем дольше я не перевожу остальное, тем больше шансов, что план провалится. Телефон дрогнул, и я тут же прочитала:

«Сейчас».

Дрожащими пальцами стала набирать номер счёта, чтобы перевести оставшуюся сумму, как вдруг Лёша всхрапнул и, обвив мои плечи руками, притянул к себе. От неожиданности я вздрогнула, и телефон выскочил из пальцев, брякнулся об пол. Я застонала от досады, а Лютый зарышся носом в мои волосы и вдохнул. Что-то пробормотал, но я не расслышала.

Смотрела лишь на сотовый и думала, как завершить начатое. При мысли, что я не успею, затаила дыхание, а подумав, что Лютый проснётся и застанет меня «на горячем» похолодела спина.

А впрочем, чего я боюсь? Это верное решение, что бы Лёша ни думал, и ему придётся с ним смириться. Я не позволю задвигать себя, пусть знает.

Высвободившись из объятий, я неловко сползла с дивана и, ощущая себя бегемотиком, с трудом подняла телефон. Быстро завершила транзакцию, когда Лютый уже потягивался и удивлённо смотрел на расстегнутую рубашку.

Телефон снова дрогнул в моих пальцах, но сообщение было не от отца. Я протянула сотовый проснувшемуся Лёше:

– Вот адрес, где держат Настю. Чех всё же держит своё слово.

Лютый всмотрелся в сообщение прищуренным взглядом, сжал губы, отчего тяжелый подбородок дрогнул, молча поднялся и развернулся ко мне спиной.

– Чех держит слово, – будто эхо, повторил он. Хрипло, низко и зло. Сорвал с плеч рубашку и, повернувшись ко мне, скомкал ее в кулаке. – А мое слово для тебя что-то значит? Я для тебя личный водитель, охранник и телогрейка?

У меня сердце бухнуло в рёбра, а по пищеводу заструился противный холодок. Я открыла рот, но не знала, как правильно сказать, что он ошибается, и замешкалась.

Он не дождался ответа. Бросил на стол мятый хлопок, развернулся и ушел в спальню. Его не было минуту, может, меньше, пока я переваривала услышанное, а потом муж вернулся уже одетый: в свитере темного цвета под горло, на плечах выделялись широкие пасовые ремни, а по бокам их оттягивали два массивных пистолета, спрятанные в кобуру. От вида оружия похолодела спина. Я пролепетала:

– Папа всё уладит, Лёш. Этого не нужно.

Он зыркнул на меня и пошел грузно к выходу. Набрасывая пальто, сказал:

– Как только пыль уляжется, и ты будешь в безопасности, разведемся. Не вижу смысла строить замок на песке, – пронзил горьким взглядом, а потом безэмоционально добавил: – Почему ты стоишь? Одевайся.

Когда мы выходили из дома, как раз вернулась Маша.

– Уже уходите? – залепетала женщина. – А я вам хотела витаминного салатика сделать. Вот, купила продукты, – она приподняла пакеты.

– Спасибо, мы наелись, – грубо ответил Леша, забрал ключи и пошел к джипу. Дождался у двери, пока я попрощаюсь с тетей, открыл мне дверь и молча сел в авто. Казалось, что он за эти несколько минут заморозился. Стал льдом, под которым медленно умирает душа.

Когда я заметила, что он везет меня не в ту сторону, не за Настей, а домой, хотела возразить, но Леша бросил в меня такой уничтожающий взгляд, что я побоялась открыть рот.

Ну и ладно! Я тоже буду молчать.

Хотя очень хотелось объяснить, что я поступила правильно, что сейчас Чеха уже выслеживают, но понимала, что муж не хочет ничего слышать. Вцепился в своё решение, как голодный волк в мясо! А моё мнение его не волнует. Сцепила зубы и отвернулась. А к Агате мы так и не зашли, и это тоже злило.

Доехали мы быстро, муж помог мне выйти из машины, терпеливо провел в дом, обжигая теплом рук, а потом молча ушел, хлопнув дверью.

Я смотрела в окно на сгорбленную фигуру, что быстро удалялась к воротам, и будто слышала: «Надеюсь, что после смерти ты меня простишь».

Он ведь может там умереть сейчас, не вернуться, а я… Дернулась к ручке, чтобы выбежать за мужем, хотя бы попрощаться, но остановилась, сжала кулак и отступила. Ненавижу.

Глава 10. Лютый

Я не злился, я был в бешенстве. Когда тормознул около дома по заданному адресу, мечтал кого-нибудь убить.

Но чистая дорожка насторожила и заставила подобраться и приготовить оружие. Я осторожно вышел из машины, забрал ключи, но дверь не закрывал, чтобы можно было быстро уехать.

Во дворе пусто, тихо, заметено густым снегом до высокого порога старенького бревенчатого дома. Окна закрыты белой тканью, а над входной дверью от легкого ветра покачивалась перевернутая подкова.

Перепрыгнув через хлипкий забор, я зашел с другой стороны. Здесь кусты, присыпанные белыми шапками, хорошо скрывали меня. Пистолет держал наготове. Злость бурлила в крови, и осознание, что с Линой у нас ничего не получится, выкручивало все тело. Я сам виноват. Вместо того, что выкрасть, спасти девушку от брака с Носовым, ведь знал, что с ней дальше будет, я искромсал ее душу. И свою очернил навсегда. Назад дороги нет, есть только выбранный путь вперед – я должен вытащить жену и детей из беды даже ценой своей жизни.

Потому что она никогда меня не простит.

Было тихо. Ни лая собак, ни мычания коров, ни детских голосов. Словно все вымерли вокруг. Здесь не больше пятнадцати домов, и если бы не джип, я бы и не добрался по заснеженным дорогам, загруз бы еще на подъезде к деревне.

Это было странно. Словно меня вели в ловушку, и Насти тут нет. Как можно здесь выжить?

Около сарая был угол, куда снег падал по косой, и я заметил несколько вжатых в лед следов. Им больше суток точно, потому что оттепель была вчера утром, а вечеру началась вьюга, и температура упала ниже пяти.

Я сделал пару снимков следов, спрятал телефон в карман и продолжил красться под стеной дома, стараясь не попадать в обзор окон. С моей комплекцией это было почти невозможно.

С торцевой стороны в окне была щель приоткрытой шторки в ширину не больше пальца. Я припал к ней и всмотрелся-прислушался. Тихо. Мертво вокруг, только ветер беспокоил голые вишни и стучал ветвями о крышу дома. Или это мое сердце лупило в грудь и подкидывало горячей крови в вены?

Зачем я позволил себе эти чувства к Кирсановой? Почему вовремя не закрылся? Или это беременность Лины на меня так повлияла?

Всмотрелся в темноту дома. После яркости на улице, глаза долго не могли сфокусироваться, но я увидел узенький подбородок и локон русых волос.

Настя!

Не знаю, чем думал, но сразу выбил окно локтем, отскочил в сторону, ожидая нападения, но шло время. Одна, две, три секунды – ничего.

Украдкой заглянул в пробитую щель и столкнулся с горячим взглядом Волковой. Она слабо мотнула головой, я спросил жестами:

«Ты одна?»

Она кивнула, а потом задышала судорожно, перевела взгляд в сторону и снова посмотрела на меня.

«Ловушка?»

Еще один кивок.

«Я тебя вытащу».

Замотала головой и заскулила. Что мне Чех приготовил? Жаркое?

Думал я несколько секунд, осматривал помещение и оценивал варианты. Дверь изнутри была заперта планкой, а на ручке болталась растяжка. Банально. Он думал, что я напрямую попрусь? Или ловушка готовилась не для меня, а для глупенькой Лины, что, пока я спал, отправила уроду деньги и подвергла себя и ребенка опасности?

Грудь невыносимо заболела, под ребрами будто проснулось жерло вулкана. Почему она не прислушалась? А если бы я не проснулся, она бы помчала на помощь?

Это злило! Я для жены – пустое место. Можно переступить и сделать по-своему.

Нужно выбираться отсюда, пока не вернулись надсмотрщики, нет смысла размышлять о том, чего быть не может.

Настя сидела в коляске по центру, запястья привязаны к ручкам. Идиоты. Куда бы она делась, ведь инвалид, зачем связывать? Суки! Сколько она так сидела? Наверное, все отморозила себе.

Я вычистил окно от осколков, разрезая пальцы мелкой крошкой стекла, выбил раму ногой и подтянул несколько ящиков, чтобы сделать подобие ступеньки. И почему я такой большой вырос? Едва просунул плечи в дом, спрыгнул на пол и снова насторожился.

Настя запищала, задергалась.

«Тихо», – показал я.

Осторожно подошел ближе, осмотрел коляску и нашел на спинке таймер. Три минуты стремительно сокращались.

Твари! Значит, активировали с расстояния или по движению в доме.

Думать было некогда, я быстро развязал Настю, закутал в плед, что прикрывал ее ноги, и подхватил девушку на руки.

Через двери нельзя, бомба взорвется, потому попер к окну. Волкова была ледяной, тонкой, почти не двигалась, и маленькая голова болталась у меня на плече.

Страницы: «« 1234 »»

Читать бесплатно другие книги:

Это саммари – сокращенная версия книги «Украденный фокус. Почему мы теряем концентрацию и как вернут...
«Ковчег Марка»Буран застигает в горах Приполярного Урала группу туристов. У них раненый, и перевал и...
Заключительная часть трилогии о нашем современнике, угодившем после рискованного эксперимента в тело...
Все мы каждый день что-нибудь продаем – кто-то делает это по роду деятельности, а кто-то «реализует»...
Эрик-Эмманюэль Шмитт – мировая знаменитость, лауреат Гонкуровской премии и многих других наград. Его...