Колдовской мир Нортон Андрэ
– Я думал, ты потерял ее у ворот, – заметил Саймон.
– Скорей меня убьют, чем я ее потеряю! – обиженно воскликнул капитан. – Да что об этом, главное – нам удалось оторваться от охранников, и у нас появилась небольшая передышка. Надеюсь, нам удастся добраться незамеченными до другого берега, ведь они, наверное, решили, что мы укрылись на барже. Подождем, пока она отойдет подальше от гавани, и отчалим.
С его предложением все согласились, однако еще довольно долго беглецы оставались под прикрытием баржи. Брайант наконец пришел в себя и все норовил отвернуться, словно стесняясь своей новой внешности. Колдунья сидела на носу шлюпки и внимательно осматривала противоположный берег.
На их счастье, вскоре начало темнеть. Под покровом ночи беглецы рассчитывали уйти как можно дальше от Карса. Вортгин хорошо знал здешние места и мог провести их полями, минуя селения, близ которых можно было нарваться на заставу.
– Нынешним приказом Ивиан самого себя обрекает на гибель, – сказал Вортгин. – Старая знать недолюбливает герцога, а с нами они связаны кровными узами. Может, они и не встанут на нашу сторону, но, во всяком случае, людям герцога помогать не будут. Уж скорее закроют глаза и уши, сделав вид, что ничего не знают.
– Да, Карстен отныне для нас закрыт, – согласилась колдунья. – Думаю, нужно уходить к границе, пока не поздно. Так-то… Тьма наступает!
Встретив ее взгляд, Саймон понял, что колдунья говорит не о ночной тьме, которая быстро сгущалась над их головами.
Саймон, Корис и Вортгин, прикрывшись ворохом сена, лежали в поле за стогом и наблюдали, что делается в деревушке у перекрестка дорог. Там мелькали сине-зеленые плащи наемников герцога. Четверо хорошо вооруженных всадников явно были снаряжены для дальнего похода. Соблюдая церемониал, предводитель этого небольшого отряда подъехал к Столбу Объявлений и приложил к губам рог. Его латы сверкали серебром в лучах утреннего солнца.
– Раз… два… три… – вслух считал Корис.
Звуки рога разносились по всей округе, но что говорили наемники селянам, отсюда разобрать было невозможно.
Корис повернул голову к Вортгину:
– Герцог поспешает. Тебе нужно отправляться к своим, чтобы успеть их предупредить.
Вортгин с силой воткнул в землю кинжал, словно перед ним была грудь наемника в сине-зеленом плаще:
– Пешком я все равно не успею.
– Верно. Но у них есть как раз то, что нам требуется. – Корис ткнул пальцем в сторону верховых.
– За мостом дорога проходит через лес, – заметил Саймон.
На лице капитана, и без того ужасном, появилась злобная гримаса.
– Скоро они закончат разговоры. И нам пора.
Покинув засаду, они перешли вброд реку и двинулись по запущенной лесной дороге, которая уходила на север. Здешняя старая знать недолюбливала герцога, не любили его и простые люди, поэтому, кроме главных трактов, все остальные дороги постепенно приходили в негодность.
Дорога шла между холмами, поросшими травой и кустарником, – места небезопасные для любого путника, а тем более если на нем плащ наемника. Саймон укрылся в кустах, Корис занял позицию поближе к реке, чтобы отрезать противнику путь к отступлению, а Вортгин засел по другую сторону дороги напротив Саймона. Теперь оставалось только ждать.
Предводитель наемников оказался толковым командиром. Один его человек ехал впереди и внимательно осматривал придорожные кусты, но он миновал спрятавшихся, не обнаружив их. Следом проехали двое – сам предводитель и его адъютант. Четвертый всадник замыкал отряд.
Когда он поравнялся с Саймоном, тот выстрелил, но не в него, а в адъютанта.
Выстрел оказался точным. Демонстрируя отличное владение конем, предводитель мгновенно развернулся и увидел, как замыкающий всадник тоже упал с лошади, кашляя кровью.
По плечу Саймона чиркнула игла – разорвав одежду, она оцарапала кожу, и он понял, что противник ему попался достойный. Ехавший впереди щитоносец ринулся было на помощь командиру, но тут Вортгин поднялся из-за куста и бросил в него кинжал. Оружие сверкнуло на солнце и вонзилось воину в горло – тот рухнул на землю, даже не вскрикнув.
В следующее мгновение над самой головой Саймона пронеслись копыта лошади, которая, вдруг потеряв равновесие, упала на спину и подмяла под себя хозяина. Тут из засады выскочил Корис и обрушил на голову тщетно пытающегося освободиться офицера свою железную палку.
Они быстро раздели наемников и поймали коней. Упавшая лошадь, к их радости, поднялась и как будто ничего себе не повредила, но перепугалась и беспокойно ржала. Оттащив тела наемников в кусты, они привязали снаряжение воинов к седлам, после чего направились к заброшенной овчарне, где оставили колдунью и Брайанта.
Когда они подходили к овчарне, двое оставшихся о чем-то жарко спорили: раздраженные возгласы Брайанта прерывал суровый голос колдуньи.
Но едва в проеме ветхой изгороди показался Саймон, они замолчали и не проронили ни слова, пока мужчины заводили коней с поклажей. Вдруг Брайант вскрикнул и бросился к узлу с кольчугой и кожаной курткой.
– Я хочу свою внешность обратно! И немедленно! – крикнул он запальчиво.
Впрочем, Саймон вполне разделял чувства молодого человека: в его-то возрасте играть ненавистную роль девицы – да это хуже рабства! Даже им, людям, давно уже подчинившим свою жизнь приказу, и то не хотелось больше оставаться в столь отвратительном обличье, хотя, возможно, только оно и спасло им жизнь.
– И то верно, – поддержал юношу Саймон. – Можем ли мы стать прежними по своей… точнее, по твоей воле, госпожа? Или требуется выждать какой-то срок?
Колдунья хмуро посмотрела на них из-под спутанных косм:
– Зачем тратить на это время? Нас еще могут настигнуть люди герцога. Вижу, вы уже встретились с ними.
Она взяла в руку сине-зеленый плащ, словно намереваясь примерить его к своей согбенной фигуре.
Брайант угрюмо смотрел на колдунью, прижимая к груди узел с кольчугой и курткой, его губы были плотно сжаты.
– Я уйду отсюда сам собой! Или вообще никуда не пойду! – воскликнул он, и Саймон ни на минуту не усомнился, что так оно и будет.
Колдунья сдалась. Достав из-за пазухи небольшой мешочек, она бросила его юноше:
– Ступай к ручью, омойся. Но порошка больше щепотки не трать, а то другим не хватит.
Брайант поймал мешочек и, прижимая к груди узел с одеждой, стремглав выскочил из овчарни, как будто боялся, что его остановят.
– А с нами как? – твердо спросил Саймон, готовый двинуться вслед за Брайантом.
Корис привязывал лошадей к покосившейся изгороди. Его бандитская физиономия была отвратительна, но он умудрялся по-прежнему заразительно смеяться.
– Пусть птенчик спокойно избавится от своих нарядов, Саймон. В конце концов, он же столько терпел. Это платье, наверное, совсем вывело его из себя.
– Платье? – с удивлением спросил Вортгин. – Но…
– Саймон не принадлежит Древней расе, – перебила его колдунья, проведя растопыренными пальцами по своим космам. – Он еще плохо представляет себе, что такое перевоплощение. Ты прав, Корис. – Колдунья как-то странно посмотрела на капитана. – Нужно дать Брайанту спокойно прийти в себя.
Сине-зеленый плащ незадачливого наемника мешком висел на юном воине, который много бодрее возвращался от ручья. Он швырнул алый комок ненавистного платья в угол овчарни и яростно принялся забрасывать его землей. Саймон, Корис и Вортгин направились к ручью.
Прежде чем окунуться самому, Корис тщательно обмыл и протер свою ржавую палку с крючьями. Выходя из воды, он уже держал в руках топор Вольта. Они разобрали одежду. Корис вновь надел свою кольчугу, которую захватил из Карса: никакая другая не подошла бы ему. В целях маскировки поверх кольчуги он накинул плащ наемника, так же поступили и остальные.
Вернувшись в овчарню, Саймон отдал мешочек колдунье. Та некоторое время подержала его, о чем-то раздумывая, а затем снова убрала себе за пазуху.
– Вы – славные воины герцога, а я – ваша пленница. В шлемах и капюшонах вы почти не похожи на людей Древней расы, во всяком случае, это не так бросается в глаза. Ну, разве что немножко у Вортгина. Но если меня увидят в истинном обличье, то все пропало. Поэтому, пожалуй, со сменой внешности я повременю.
Так они и покинули заброшенную овчарню – четверо воинов в сине-зеленых плащах наемников герцога и старуха, примостившаяся позади Брайанта. Лошади отдохнули, но всадники не торопились. Нужно было пересечь всю страну, и они двигались, избегая больших дорог и селений. Наконец они достигли места, откуда Вортгину надлежало отправиться на восток.
– А мы вдоль торговых трактов поедем на север, – сказала колдунья из-за спины Брайанта. – Если успеем предупредить сокольников, они беспрепятственно пропустят беженцев через горы. Скажи своим людям, чтобы не брали с собой много скарба – только оружие и провизию, сколько выдержит лошадь. И да будет с тобой Сила, Вортгин! Те, кого ты приведешь в Эсткарп, станут кровью в его жилах!
Корис снял с плеча рог наемника и протянул его Вортгину:
– Он послужит тебе пропуском, если встретишься ненароком с людьми герцога. Удачи тебе, брат! Попадешь на север – приходи в гвардию. Для тебя там всегда найдутся подходящие доспехи!
Вортгин махнул рукой на прощание, пришпорил лошадь и галопом поскакал на восток.
– Что дальше? – спросила колдунья Кориса.
– К сокольникам!
Она фыркнула:
– Ты забыл, капитан, хоть я стара и немощна с виду и кажется, что все соки из меня уже высосаны, я все же остаюсь женщиной – и, значит, ворота крепости сокольников для меня закрыты. Переведи меня с Брайантом через границу, а потом отправляйся к своим женоненавистникам и сделай все, чтобы они были с нами! Граница, ощетинившаяся мечами, заставит Ивиана трижды подумать, прежде чем напасть на нас. Даже если сокольники только переведут наших родичей из Карстена через горы, мы и то будем у них в неоплатном долгу. Но прежде сбросьте вот это! – Она дернула рукой сине-зеленый плащ Брайанта. – Иначе в горах вас пригвоздят к какому-нибудь дереву, прежде чем разберутся, кто вы есть на самом деле.
На этот раз, когда над ними закружился сокол, Саймон не удивился тому, что Корис назвал птице настоящие имена членов отряда и объявил, зачем они направляются в горы. Капитан ехал впереди, Саймон – сзади, а в середине ехали Брайант с колдуньей. Они расстались с Вортгином в полдень, а теперь солнце уже клонилось к закату. Весь день они почти ничего не ели, если не считать скудных запасов из седельных сумок наемников.
Корис натянул поводья и подождал остальных. Он не сводил глаз с приближающихся гор, и Саймону показалось, что капитан потерял свою обычную уверенность.
– Что-то мне это не нравится, – проговорил Корис. – Мое сообщение давным-давно должно было попасть по назначению, и пора бы уже появиться дозорному отряду. Почему их нет? Когда мы были в Соколином Гнезде, сокольники прямо выступали за союз с Эсткарпом.
Саймон с тревогой смотрел на горные склоны:
– Без проводника я бы не отважился в темноте ехать дальше. К тому же, если ты считаешь, капитан, что сокольники ведут себя странно, тем более лучше не углубляться в их владения. Давайте станем лагерем в первом же подходящем месте.
Саймона прервал Брайант, который, запрокинув голову, внимательно следил за парящей над ними птицей:
– Странный какой полет… – Юноша, бросив поводья, изобразил руками движение крыльев. – Сокол обычно машет крыльями вот так… Я часто наблюдал за ними. А эта птица, смотрите, – хлоп, хлоп, хлоп!
Теперь уже все наблюдали за кружащей над ними птицей. Саймон не заметил в этом пернатом часовом ничего особенного. Точно такой же сокол, какого встретили они, выйдя из склепа Вольта. Впрочем, он ничего не смыслил в орнитологии.
– Ты можешь высвистеть его вниз? – спросил он Кориса.
Капитан вложил пальцы в рот и громко свистнул.
В тот же момент Саймон вскинул самострел. Корис с криком ударил его по руке, но тот уже успел выстрелить. Игла попала точно в белое пятно на груди сокола, однако птица как ни в чем не бывало продолжала кружить над их головами.
– Я же говорил, что это не птица! – воскликнул Брайант. – Колдовство!
Ожидая объяснений, все повернулись к колдунье, но она не сводила глаз с сокола, который с торчащей в груди стрелой делал над ними очередной круг.
– Это не наша Сила, – вырвалось у нее невольно. – Не знаю, что это, но оно не живое!
– Кольдер! – воскликнул Корис и сплюнул.
Колдунья медленно покачала головой:
– Если это и кольдер, то не одержимый, как это было сделано с людьми Горма. Не знаю, ничего не могу понять…
– Нужно его поймать, – предложил Саймон. – Смотрите, он снижается. Может, стрела тянет его вниз? Дай-ка мне твой плащ, – обратился он к колдунье и спешился.
Она протянула ему свой драный плащ, и, перекинув его через руку, Саймон начал взбираться на скалу, мимо которой шла тропа. Он рассчитывал на то, что птица никуда не улетит за это время, и не ошибся. К тому же с каждым кругом сокол спускался все ниже и ниже.
Саймон ждал удобного момента, расправив плащ, и, держа его за угол, наконец бросил его в сокола, и птица забилась в этой импровизированной сети. Саймон потянул плащ на себя, но сокол рванулся в сторону, вырвался и, как слепой, ударился головой о скалу.
Саймон бросился на него, ощутив под руками настоящие перья, но под ними… Он даже присвистнул от удивления. Под покровом сломанных перьев и прорванной кожи виднелась путаница мелких металлических деталей, колесиков, проводков и небольшое устройство, напоминающее мотор. Подняв сокола за крыло, Саймон спустился со скалы к товарищам.
– Ты уверен, что у сокольников только настоящие соколы? – спросил он Кориса.
– Соколы для них священны, – сказал Корис и побледнел, увидев внутренности птицы. – Нет, это не их выдумка. Ученые соколы – их сила, зачем им подделки?
– Но кому-то же понадобилось поднять в небо механического сокола! – воскликнул Саймон.
Колдунья склонилась над птицей и тоже дотронулась до нее. Когда она подняла глаза на Саймона, в них были вопрос и тревога.
– Другой мир… – прошептала она. – Это не наше колдовство. Такое не может быть порождено ни нашим временем, ни нашим миром. Чужое, Саймон, чужое…
Ее прервал возглас Брайанта, который, подняв руку, снова смотрел вверх. Еще одна черно-белая птица снижалась над ними плавными кругами. Саймон опять потянулся за самострелом, но юноша резко ударил его по руке:
– Этот – настоящий!
Корис свистнул, и птица, повинуясь приказу, как и положено ученому соколу, села на ту самую скалу, рядом с тропой.
– Я Корис из Эсткарпа! – крикнул капитан. – Пусть тот, кто послал тебя, крылатый брат, поторопится. Уже вершится большое зло, а впереди, возможно, еще большее. – Он взмахнул рукой, сокол поднялся в небо и улетел в горы.
Саймон убрал механическую птицу в свою седельную сумку. Еще в Соколином Гнезде он заинтересовался средствами связи сокольников и устройствами, которые они крепили к лапам соколов. Создание столь миниатюрных и точных приборов требовало соответствующих знаний, но откуда они у жителей средневековой крепости? Такое же недоумение вызывали у него искусственное освещение и система отопления Эсткарпа и Сулькара, а уж об энергетической установке, которую взорвал Магнис Осберик, и говорить нечего. Может быть, все это – остатки достижений древней цивилизации? Или все-таки пришло из другого мира?.. Ничего не видящими глазами Саймон смотрел вперед, силясь разрешить загадки этого мира.
Корис говорил ему о сверхчеловеческой расе Вольта, предшествовавшей нынешнему человечеству. Может, это и есть следы знаний вымершей расы? А может, сокольники и сулькарцы получили необходимые им знания где-нибудь за морем? Саймон хотел получше рассмотреть поддельного сокола, чтобы определить хотя бы, какой тип разума мог его создать.
Сокольники появились неожиданно, просто как из-под земли выросли перед ними. Они ожидали приближения отряда, не преграждая дороги, но и не приглашая следовать за ними.
– Фальтьяр с Южных ворот! – Корис узнал их предводителя и снял с головы шлем, чтобы в лучах заходящего солнца можно было увидеть его лицо. – Я Корис из Эсткарпа, со мной гвардеец Саймон…
– И женщина! – холодно сказал сокольник, а его сокол заклекотал и взмахнул крыльями.
– Эта леди из Эсткарпа! Я должен провести ее через горы, – сказал капитан столь же холодно и жестко. – Мы не просим у вас убежища, но у нас есть важные известия для Владыки Крыльев.
– Путь через горы открыт для тебя, гвардеец. А известия ты можешь передать через меня: еще до восхода луны я доложу их Владыке Крыльев, Но ты сказал соколу, что здесь творится большое зло, а впереди еще большее. Я должен знать, в чем дело. Неужели Карстен двинул сюда свои войска?
– Герцог приказал трижды протрубить в рог перед людьми Древней расы, и они, спасая жизни, обратились в бегство. А кроме того… Саймон, покажи им.
Саймон замешкался, ему не хотелось отдавать механическую птицу, пока он сам не успел в ней как следует разобраться. Горец осмотрел останки сокола, провел пальцем по крылу, тронул стеклянный глаз, отогнул прорванную кожу и увидел под ней металлические детали.
– Он летал? – недоверчиво спросил сокольник.
– Летал, как твой, и следил за нами точно так же.
Фальтьяр ласково погладил по голове свою птицу, словно желал убедиться, что она настоящая.
– Здесь и впрямь творится большое зло. Ты сам должен говорить с Владыкой Крыльев! – Было видно, как горец разрывается между желанием соблюсти древние обычаи своего народа и необходимостью немедленных действий. – Если бы не женщина… госпожа… – неохотно поправился он. – Ей нельзя входить в Соколиное Гнездо!
Тут вмешалась колдунья:
– Мы с Брайантом останемся здесь, капитан, вы же с Саймоном поезжайте к Владыке Крыльев. А ты, сокольник, запомни мои слова: близок день, когда придется отказаться от многих древних обычаев – и нам в Эсткарпе, и вам в горах. Лучше жить и сражаться, чем умереть связанным цепями предрассудков. Над миром нависла небывалая угроза, и мы должны быть вместе!
Сокольник опустил глаза и молча неуклюже отсалютовал, всем своим видом давая понять, что идет на большие уступки. Затем его сокол с клекотом взвился в небо, а хозяин обратился к Корису:
– Будь спокоен, мы обеспечим госпоже полную безопасность. Едем!
Часть четвертая
Горм
В небо поднимался столб черного дыма, озаряемый время от времени языками пламени. Саймон привстал на стременах, чтобы лучше видеть завершение схватки его партизанского отряда с карстенским войском. На этот раз им тоже повезло. Но как знать, долго ли это будет продолжаться?.. Во всяком случае, до тех пор, пока удача не отвернется от них, они будут совершать свои вылазки в долины, прикрывая отход из Карстена темноволосых беженцев, которые пробираются к границе целыми кланами, в полном вооружении и в одиночку, страдая от ран и истощения. Вортгин сделал свое дело. Древняя раса, точнее, то, что осталось от нее, через открытую сокольниками границу уходила в Эсткарп.
Люди, не обремененные семьями и горящие желанием с оружием в руках отомстить врагу, оставались в горах, пополняя отряды Саймона и Кориса. Когда же капитана гвардейцев отозвали в Эсткарп, Саймон остался командовать один.
Они вели партизанскую войну, методы которой Саймон хорошо изучил в другое время в другом мире. В горах такая война была эффективна вдвойне, поскольку люди Саймона, в отличие от карстенских наемников, знали здешние места прекрасно. Кроме того, он заметил, что хмурые молчаливые всадники, которые ехали теперь за его спиной, какой-то неразрывной связью связаны с самой этой землей, с ее горами, животными и птицами, хотя те и не служили им так же, как ученые соколы сокольникам. Например, Саймон обратил внимание на то, что стада оленей затаптывают следы их лошадей, а вороны с криками кружат над засадами карстенских наемников. Поэтому перед каждой вылазкой Саймон непременно выслушивал соображения своих сержантов и серьезно обдумывал их советы.
Хотя люди Древней расы отлично владели оружием, они все-таки не были рождены для войны и к ратной службе относились как к не приятной обязанности, которую надлежит побыстрее выполнить и забыть. Убивая, они не истязали людей, поскольку вообще были не способны на жестокость – в отличие от карстенских живодеров, которые чинили зверства над захваченными в плен беженцами и вырезали целые деревни.
Однажды, в одной из деревень, где произошла резня, побелевший, усилием воли сдерживающий тошноту, Саймон поразился словам одного из своих молодых офицеров:
– Не могли они сотворить такое по своей воле.
– А я такое и раньше видал, – возразил Саймон. – И все это делали самые обыкновенные люди.
Офицер, который прожил в этих местах всю свою жизнь и месяц назад бежал отсюда в горы, покачал головой:
– Ивиан – солдат, бывший наемник, и воевать – его дело. Но учинить такую расправу – значит посеять к себе лютую ненависть на многие-многие годы. А ему ведь здесь править. Герцог совсем не глуп, чтобы уничтожать свое собственное достояние. Не мог он отдать приказ творить такие зверства!
– Но ведь эта резня не случайность… И мы видим подобное не первый раз! Словно здесь орудует какая-то банда, возглавляемая извергом!
– Верно. Мне кажется, что мы сражаемся с одержимыми.
Одержимые!.. Саймон вспомнил, в сочетании с каким словом говорили так в его прежнем мире: одержимые дьяволом! Что ж, пожалуй, после всего увиденного с этим офицером можно согласиться. Одержимые дьяволом… Опять вспомнилась засада на дороге в Сулькар. Да, одержимые, лишенные души! Неужели снова кольдеры?
Саймон начал делать записи о таких событиях, хотя вести дневник он не имел привычки. Больше всего его удивляло то, что ни разу не удавалось застать этих убийц на месте преступления. Ему хотелось посоветоваться с колдуньей, но та вместе с Брайантом ушла на север вслед за первой волной беженцев.
Многочисленные дозоры партизан ежедневно доставляли Саймону разведданные. По вечерам, уединившись в очередном наспех оборудованном командном пункте, он пытался осмыслить их и свести воедино, но ничего определенного до сих пор сказать было невозможно. Тем не менее он все больше убеждался, что некоторые карстенские отряды действуют несвойственным им образом, и предполагал, что в войска герцога проникло чье-то чужое влияние.
Чужаки! Как и прежде, Саймона терзала мысль о таинственном несоответствии уровня развития общества и его технических достижений. Люди, бежавшие из Карстена, рассказывали ему, что энергетические установки появились у них давным-давно – их привезли откуда-то «из-за моря». Оттуда же, «из-за моря», привезли свои энергетические установки и сулькарские мореходы, а Древняя раса приспособила эти установки для освещения и отопления помещений. И сокольники со своими удивительными средствами связи приплыли сюда «из-за моря». И кольдеры – тоже «из-за моря»! И что это вообще означает? Неужели все идет из одного источника?
Добытые сведения Саймон отправлял с гонцами в Эсткарп, получая от колдуний, в свою очередь, новости с севера. Единственное, в чем Саймон был уверен, – пока его отряд пополняют воины Древней расы, он может не бояться проникновения чужаков, поскольку эти люди сразу почувствовали бы присутствие одержимых.
В горах обнаружили еще трех поддельных соколов. Но пока их ловили, все они разбились, и Саймону принесли только жалкие обломки. Кто и зачем сделал их? Это так и оставалось загадкой.
Ингвальд, офицер из карстенских беженцев, стоял рядом с Саймоном и смотрел на уничтоженную деревню в долине.
– Основные наши силы, с трофеями, уже отошли в горы, командир. На этот раз мы кое-что прихватили с собой. После пожара они не смогут определить, что попало в наши руки. Там взяли четыре ящика игл и порядочно провизии.
– Многовато для небольшого отряда. – Саймон нахмурился. Его мысли вернулись к текущим делам. – Похоже, герцог собирается где-то здесь базировать свои войска, а это может означать подготовку массированного наступления.
– Не понимаю, – задумчиво сказал Ингвальд. – С чего все это вдруг началось? Конечно, мы не особенно любим – да и не за что! – людей с побережья. Явившись из-за моря, они оттеснили нас вглубь страны. Но ведь десять поколений мы жили с ними мирно, не вмешиваясь в дела друг друга. Древняя раса никогда не помышляла о войне и не давала повода для столь внезапного нападения. Но чем дальше, тем больше становится ясно, что все это давно и тщательно продумано.
– И не обязательно герцогом! – Саймон тронул коня. Адъютант ехал по тропе бок о бок с ним. – Мне нужен пленник, Ингвальд! Один из тех извергов, что развлекались в деревне у развилки дорог.
Темные глаза воина сверкнули.
– Если мы схватим такого, командир, его немедленно приведут к тебе.
– Живого и способного говорить! – предупредил Саймон.
– Живого и способного говорить? – повторил приказ Ингвальд. – Мы тоже считаем, что такой пленник многое бы мог прояснить. Но мы ведь ни разу не видели убийц! Только следы их работы! И думаю я, что зверствуют они намеренно, пытаясь запугать нас.
– Тут много неясного, – начал Саймон размышлять вслух. – Похоже, некто считает, что жестокостью нас можно запугать. Однако тогда этот некто не понимает, что этим он лишь усиливает сопротивление. А может… – Саймон помолчал. – Может, он делает это намеренно, чтобы направить нашу ярость на герцога и на Карстен вообще, втянуть Эсткарп в войну на юге, а затем ударить совсем в другом месте.
– А может быть, то и другое одновременно, – добавил Ингвальд. – Я знаю, командир, что ты ищешь чужаков в карстенском войске. Слышал и о событиях под Сулькаром, и о людях, проданных на Горм. Среди нас таких точно нет, мы бы их сразу распознали, как с самого начала поняли, что ты не из нашего мира.
Саймон удивленно обернулся и встретил спокойную улыбку Ингвальда.
– Да-да, человек из другого мира! Конечно, до нас дошли слухи о тебе, но уже после того, как мы сами поняли, что ты пришелец. Странно, ты из другого мира и все-таки не чужой нам. Кольдер, к примеру, не смог бы жить и воевать вместе с нами. Да и к сокольникам он ни за что бы не проник – его бы сразу распознали соколы.
– Как это? – заинтересовался Саймон.
– Птицы и звери легко отличают чужаков, даже лучше колдуний. Так что люди, подобные тем, с Горма, сразу будут ими обнаружены. Ученые птицы Соколиного Гнезда обеспечивают безопасность горной страны.
Как бы то ни было, еще до заката Саймону пришлось убедиться в том, что эта хваленая безопасность не более надежна, чем уязвимое тело птицы.
На стоянке воины разбирали трофеи. Саймон откладывал в сторону то, что собирался отправить в Соколиное Гнездо, когда услышал оклик часового и ответ приближающегося сокольника. Обрадованный возможностью переслать горцам их долю трофеев и тем самым разгрузить своих людей, Саймон двинулся ему навстречу.
Однако всадник почему-то, вопреки обычаю, не поднял забрало, как это было принято делать при встрече с союзниками. Впрочем, не только это заставило Саймона остановиться – его воины неожиданно насторожились и, оставив свои дела, двинулись к верховому, заходя ему в тыл. Как это уже бывало не раз, Саймона охватило чувство надвигающейся опасности.
Ни секунды больше не раздумывая, он молча бросился на всадника и схватил его за пояс, с удивлением отметив, что сокол даже не шелохнулся при нападении на его хозяина. Саймон действовал столь стремительно, что всадник не успел достать оружие, но затем, будто опомнившись, он всем телом навалился на Саймона и повалил его на землю. Руки в железных перчатках неумолимо потянулись к горлу Трегарта.
Его отчаянное сопротивление было подобно борьбе со стальной машиной – уже через мгновение Саймон понял, что пытается совершить невозможное. То, что было скрыто под доспехами сокольника, немыслимо одолеть в одиночку и голыми руками. К счастью, Саймон был не один: крепкие руки воинов стащили с него противника и, несмотря на то что он яростно отбивался, прижали его к земле. Потирая исцарапанное горло, Саймон привстал на колени.
– Снимите с него шлем! – приказал он.
Ингвальд занялся ремешками шлема и наконец с трудом расстегнул их.
Весь отряд собрался вокруг воинов, прижимающих к земле чужака, который не переставал вырываться. У всех мужчин горной страны была характерная внешность – рыжеватые волосы и желто-карие глаза, как и у их пернатых слуг. Таким же был с виду человек, прижатый к земле, но собравшиеся около него воины твердо знали, что перед ними лежит кто угодно, только не сокольник.
– Покрепче свяжите его! – приказал Саймон. – Я думаю, Ингвальд, мы нашли то, что искали.
Он подошел к лошади, на которой приехал в лагерь мнимый сокольник, – она была вся в поту, с удил свисали клочья пены. Похоже, ее едва не загнали. В глазах животного стоял дикий страх, однако, когда Саймон потянулся к узде, лошадь даже не шевельнулась и по-прежнему стояла, опустив голову, только крупная дрожь пробежала по всему ее телу.
Сокол сидел совершенно спокойно: он не бил крыльями, не норовил клюнуть Саймона. Тот, осторожно протянув руку, схватил птицу и сразу ощутил, что держит в руках нечто неживое.
С соколом в руке он повернулся к адъютанту:
– Ингвальд, позови сюда Латора и Кару. – Он назвал имена двух лучших разведчиков. – Пусть срочно отправляются в Соколиное Гнездо, надо выяснить, как далеко проникла эта зараза. Даже если там все в порядке, мы должны предупредить сокольников. А вместо доказательств, – Саймон поднял с земли птицеклювый шлем всадника, – пусть покажут вот это. Я уверен, шлем настоящий и сделан руками горцев. – Он подошел к связанному пленнику. Тот молчал, но глаза его горели ненавистью. – Нет, не могу поверить, что это один из них…
– А мы не возьмем его с собой? – спросил Кара. – Или хотя бы птицу?
– Нет. Мы еще ничего не узнали, поэтому пока оставим их у себя. А этого нужно хорошенько стеречь. – Он кивнул на связанного.
– Пещера у водопада, командир! – воскликнул Вальдис, юноша из клана Ингвальда, последовавший за ним в горы. – Там достаточно одного часового у входа. И никто не знает о ней, кроме нас.
– Хорошо. Ингвальд, проследи за этим.
– А ты, командир?
– Я хочу выяснить, откуда идет его след. Как знать, может, он явился из Соколиного Гнезда, тогда чем раньше мы узнаем печальную правду, тем лучше.
– Вряд ли, командир. Но даже если и так, то он ехал кружным путем, ведь крепость сокольников находится от нас к востоку, а всадник появился с запада, на тропе, что идет от моря. Санту! – Ингвальд позвал одного из тех воинов, которые связывали пленника. – Поставь на тропе часовых и пришли ко мне Калуфа – который первым окликнул этого всадника.
Саймон оседлал лошадь и пристегнул к седлу сумку с провизией. В нее же он положил и механическую птицу, впервые попавшую к нему в руки неповрежденной. Он заканчивал сборы, когда к нему подбежал Калуф.
– Ты уверен, что всадник появился с запада? – спросил Саймон.
– Я готов поклясться в этом на Камне Энгиса, командир! Сокольники не любят море, хотя иногда они и служат у мореходов. Но я не слышал, чтобы они патрулировали побережье. А этот появился как раз между скалами, что прикрывают тропу, идущую от бухты, и ехал он так, словно хорошо знал дорогу.
Саймон встревожился не на шутку. Эту бухту они обнаружили пять дней назад, и она была его единственной надеждой на организацию морской связи с севером. В бухте не было скал и подводных камней, которыми изобиловало все побережье, и Саймон вознамерился соорудить там гавань для небольших судов, чтобы переправлять на север беженцев и в то же время снабжать защитников границы оружием и боеприпасами. Если бухта находится в руках врага, это надлежит выяснить – и немедленно!
В сопровождении Калуфа и еще одного воина Саймон покинул лагерь. По пути он внимательно изучал местность, отмечая все, что могло пригодиться для будущих операций. Но мысли о делах насущных перемежались раздумьями совсем иного рода.
Когда он сидел в тюрьме, у него было предостаточно времени, чтобы довольно глубоко заглянуть в самого себя. А глубины эти были мрачны. Его душа словно спала до сих пор под спудом повседневных забот воинской службы. Порой ему казалось, что, кроме них, ничего и нет, что там, внутри, – пустота. А может, Саймон просто не давал выхода тому, что там было?
Он познал страх, но это преходящее чувство обычно только побуждало его к действию. Некогда он поверил Петронию, что, шагнув за Ворота, он найдет себя вновь. Но пока этого не произошло. Ингвальд говорил об одержимых… Одержимые дьяволом… Но как узнать, владеешь ли ты собой сам, или тобой руководит некто?
Саймон как бы раздвоился, постоянно наблюдая за собой со стороны. Чужак… Его воины сразу это почувствовали. Может быть, он сам так же неуместен в этом мире, как те несоответствия, над которыми он ломает голову? Саймону показалось, что он находится на пороге какого-то открытия, которое значит очень много не только для него самого, но и для дела, которому он служит.
Ход его мыслей мгновенно прервался, когда он увидел большую ветку дерева, изогнутую горными ветрами и почти лишенную зелени. Она черной линией выделялась на фоне ясного неба, но еще чернее было то, что висело на ней.
Саймон пригнулся в седле, рассматривая три маленьких тельца, раскачивающиеся на ветру, – раскрытые клювы, остекленевшие глаза, когтистые лапы с алыми лентами и серебряными пластинками. На ветке висели три настоящих сокола со свернутыми шеями, которых специально повесили здесь, чтобы всякий проезжающий по тропе наткнулся на них.
– Зачем? – воскликнул Калуф.
– Вероятно, предупреждение. – Саймон спешился и бросил поводья Калуфу. – Оставайтесь на месте. Если меня долго не будет, возвращайтесь и доложите все Ингвальду. За мной не ходите, мы не можем зря терять людей.
Воины начали было возражать, но Саймон решительно остановил пререкания и углубился в заросли. Вскоре он обнаружил следы множества ног, сломанные ветки, вытоптанную траву, обрывки каких-то тряпок. Саймон приближался к морю: послышался шум прибоя. Все следы свидетельствовали о том, что люди пришли со стороны бухты.
Он уже дважды ходил этой тропой и теперь восстанавливал в памяти картину местности. К сожалению, берег бухты был совершенно лишен растительности, и по обе ее стороны возвышались голые скалы. Оставалось одно – сделать крюк и забраться на утес.
Этот подъем напомнил Саймону другую скальную стену, по которой он карабкался к склепу Вольта. Вот и сейчас он цеплялся руками и ногами за малейшие трещины в камне и наконец добрался до верха, лег на живот и посмотрел вниз.
Саймон ожидал увидеть все, что угодно, – голый прибрежный песок без всяких следов присутствия человека, отряд карстенских наемников, стоящий на якоре корабль… Но увидел он такое… В первый момент Саймон подумал, что перед ним просто очередное наваждение этого странного мира. Потом испугался – уж не галлюцинации ли у него начались, а вдруг то, что он видит, – порождение его собственного мозга? Но, присмотревшись внимательнее к совершенно гладкому металлическому корпусу, Саймон понял, что он хотя и очень напоминает ему нечто знакомое, но все же отличается от всего, что он видел раньше.
Очевидно, это все-таки какой-то корабль, несмотря на то что у него почему-то нет ни надстроек, ни мачт, ни снастей. Нос и корма судна были заострены, и это придавало ему сходство с торпедой. На гладкой палубе Саймон увидел трех человек, которые стояли возле люка. Все они были в птицеклювых шлемах сокольников, но он, непонятно каким образом, вдруг понял, что среди них нет ни одного настоящего горца.
И вновь Саймон, разглядывая таинственное судно, подумал о загадках этого мира. Ведь корабли сулькарцев ходили под парусами и не имели двигателей. А этот корабль как будто явился из его собственного мира! Как могут сосуществовать два таких различных уровня цивилизации? Неужели опять кольдеры? Чужое, чужое… Ему казалось, что он вот-вот поймет, вот-вот догадается…
На какое-то мгновение Саймон, увлекшись рассуждениями, потерял бдительность. Только крепкий шлем, добытый им в Карсе, спас ему жизнь – обрушившийся неизвестно откуда удар оглушил его. Он уловил запах мокрых перьев и еще чего-то незнакомого… Плохо соображая, Саймон попытался встать, но последовал очередной удар, и он краем глаза заметил крыло повергшего его врага. Сокол! Настоящий или поддельный? Этот вопрос он унес с собой в непроницаемую мглу, сомкнувшуюся над ним.
От тупой пульсирующей боли разламывалась голова, в висках стучало так, словно кто-то там, внутри, колотил в барабан. Саймона бил озноб. Стоило ли приходить в сознание, чтобы терпеть такие муки? Вскоре он понял, что этот стук у него в висках усиливается каким-то внешним ритмичным постукиванием. То, на чем он лежал, равномерно, в такт ударам, вздрагивало.
Открыв глаза, Саймон не увидел света, а шевельнувшись, обнаружил, что связан по рукам и ногам. У него возникло ощущение, что он находится в заколоченном гробу, и Саймон прикусил губу, чтобы не закричать от ужаса. Борьба со страхом на какое-то время притупила восприятие, и он далеко не сразу обнаружил, что в этом гробу есть и другие пленники.
Справа от него время от времени кто-то постанывал, слева – кого-то рвало, и это лишь добавляло зловония в спертую атмосферу их общей темницы. Как ни странно, эти звуки успокоили Саймона, и он позвал:
– Кто здесь? И где это мы? Кто-нибудь знает?
Стонущий человек как будто всхлипнул, но ничего не ответил – то ли он не мог справиться с болью, то ли не понял.
– Кто ты? – послышался тихий шепот справа.
– Я с гор. А ты? Это что, карстенская тюрьма?
– Уж лучше бы так! Бывал я в карстенских застенках, да и в камере для допросов тоже, а потому повторяю – лучше бы уж попасть туда.
Саймон начал вспоминать, что с ним произошло. Он забрался на скалу осмотреть бухту, обнаружил там странный корабль… Потом его атаковал сокол, поддельный конечно! А дальше – мрак. Вывод напрашивался сам собой: он находится в трюме необычного корабля!
– Мы в руках тех, кто скупает людей для Горма? – спросил он.
– Ты не ошибся, человек с гор! Тебя не было с нами, когда приспешники Ивиана продали нас кольдерам. Значит, ты один из захваченных позже горцев?
– Эй, сокольники! Люди Крылатого Племени! – громко крикнул Саймон, и эхо его голоса прокатилось из одного конца трюма в другой. – Сколько вас тут? Вас зовет один из защитников границы!
– Нас трое. Правда, Фальтъяра бросили сюда без сознания, и мы не знаем, жив ли он еще…
– Фальтъяр! Страж Южных ворот! Как вы попали в плен?
– Мы узнали о бухте, куда могут приставать корабли, а вскоре прибыл гонец из Эсткарпа и сообщил, что нам могли бы доставлять оружие морем, если бы было где высадиться. Тогда Владыка Крыльев и приказал нам разведать эту бухту. Мы были близки к цели, когда на нас напали соколы, но это были чужие птицы. Очнулись мы уже на берегу, без доспехов и без оружия, а потом нас затащили на этот ни на что не похожий корабль. Это говорю я, Тандис, который пять лет прослужил матросом на кораблях сулькарцев и повидал столько портов и столько кораблей, что и за неделю не пересчитаешь, но ничего подобного еще не встречал!
– Тут колдовство кольдеров, – послышался слабый голос справа. – Невозможно уследить за временем, когда сидишь в непроглядной тьме. Ночь или день теперь? В Карсе меня бросили в тюрьму за то, что, когда прозвучал рог, я спрятал у себя женщину и ребенка из Древней расы. Всех, кто помоложе, перевезли из тюрьмы на остров в устье реки. Там нас осматривали…
– Кто? – быстро спросил Саймон. Подумать только, рядом находится человек, который, возможно, видел этих таинственных кольдеров!
– Не помню… – еле слышно донеслось справа. – У этих людей с Горма какое-то колдовство… Голова начинает кружиться, а потом ничего не помнишь… Говорят, что они демоны из-за моря, я думаю, так оно и есть!
– А ты, сокольник? Ты видел их?
– Да, видел. Но мне почти нечего добавить. Нас втащили сюда карстенские наемники, ну а эти – известно, оболочка без разума и воли, железные мышцы на службе у своих хозяев. И одежду у нас забрали, чтобы наших же людей одурачить.
– Одного такого мы поймали, – сказал Саймон. – Может, хоть отчасти дело прояснится.
Он спохватился, подумав, что сболтнул лишнее, ведь у этих стен могут быть уши и, возможно, кто-нибудь подслушивает беспомощных пленников.
В трюме оказалось десять карстенцев, бывшие заключенные, которых арестовали за нарушение приказов герцога, а также трое сокольников, захваченные в бухте. Большинство пленников находились в полубессознательном или близком к тому состоянии. Если они и могли что-нибудь вспомнить, то воспоминания одних заканчивались прибытием на остров в устье реки, других – на берег бухты.
Читать бесплатно другие книги:
