Напряжение растет Ильин Владимир
Черная поверхность залива пошла ощутимыми волнами, закручиваясь против часовой стрелки – первые минуты медленно, но с каждой секундой все быстрее… она будто бы поднималась в самом центре над водой!
Рядом восхищенно раскрыл рот сын, вцепившись в перила обзорной площадки. Зубов отметил это довольной улыбкой – как и то, что вокруг не оказалось ни одного равнодушного к происходящему. Только охрана дисциплинированно отвернулась от взбесившейся воды, бдительно наблюдая за публикой, – будет им премия.
В небо над портом вытягивалось монструозное черное веретено, сотканное из нефти, собранной волей одного человека с десятка тысяч квадратных метров. Шипела падающая вода, гудел воздух под напором чужой воли, радостно вопил сын, не слыша себя за всеобщим грохотом.
– Подожги его! – наклонившись к уху сына, прокричал Зубов.
– А? – не сразу понял Пашка.
– Поднеси огонь!
– Далеко! – кивнул было сын, но потом мотнул головой, оценив свои силы.
– Я верю в тебя! – хлопнул его по плечу отец, на пределе воли продолжая удерживать заклинание.
– Хорошо, – не подкачал наследник и, упрямо закусив нижнюю губу, зажег над ладонью крохотный огнешар.
«Нормально, – с отцовой гордостью отметил Зубов. – Понимает, что хватит и искры, а так меньше Силы и лучше контроль».
Огненная точка стремительно унеслась к стонущему в небесах веретену, почти сразу же исчезнув из вида – и только по сосредоточенному лицу Пашки было понятно, что огонек еще жив и продолжает движение к цели по прямой.
Момент завершения пути крохотного огонька увидели все в городе – как полыхнул самый край, как огонь узкой лентой достиг вершины, скользнул кольцом вниз и будто бы взорвал огромный факел целиком.
Виктор до крови прикусил щеку, пытаясь помочь огню сына, нагнетая волну за волной воздух, стараясь удержать всю конструкцию целиком. Свои силы он изрядно переоценил, но какой позор для чести, если все рухнет сейчас в воду! Ради славы рода, ради сына, ради чести тянул он из себя Силу волна за волной, одержимый желанием удержать волшебство в узде, и это ему пока удавалось. А через минуту, когда огонь основательно подъел часть массы, растворив ее чадным дымом по небу, пришло приятное осознание, что все у него получилось. За следующие десять минут нефть вместе с тем самым неудобным грузом обратилась облаком пепла и жирной пленкой, осевшей на воде и берегу. Мелочи, слуги подчистят.
– Вот так вот, сын, – ответил он улыбкой на взгляд, полный обожания. – Пусть город помнит, что такое «стихийный мастер».
– И боится! – с восторгом подхватил Пашка.
– Господин, – объявился откуда-то референт, пришибленно глянул на босса и протянул ему белоснежный конверт с золотым вензелем. – Секретариат князя.
Настроение ухудшилось, Зубов разорвал печать и, скривившись, вчитался в цифры очередного штрафа за ущерб, нанесенный экологии.
– Но боятся не все, – вздохнул он, комкая бумагу в руке.
– А кто не боится? – полюбопытствовал сын.
– Те, кого надо бы бояться нам. Но мы не будем, верно?
– Да!
– Мы будем их уважать и стараться держаться подальше…
Отец и сын медленно побрели в сторону стоянки. Большая, как у медведя, рука придерживала Пашку за плечи, чем тот с удовольствием пользовался, позволяя себя вести и прикрыв глаза так, что видел только узкую полосу асфальта под ногами. В голове царило ощущение приятной пустоты, сменившей яркие эмоции восторга и гордости.
Тем неожиданней оказался резкий крик и сильный толчок в спину, буквально швырнувший наследника на асфальт. Тренированное тело привычно погасило удар приближающейся земли, разум откинул боль в ладонях как досадную помеху и с кристальной четкостью начал вбирать в себя картины окружающего мира, доступные с невеликой высоты. Мир в пяти метрах вокруг искажала тонкая пленка сотворенной защиты, образуя купол с вершиной в метре над головой отца. А за щитом, вроде как ничего не изменилось – не ревело рукотворное пламя, не гремели выстрелы, только сине-фиолетовые круги, плывшие по охранному барьеру, придавали порту тревожный вид – все-таки высший цвет энергонасыщения…
Пашка решил было прижаться к асфальту ухом, чтобы получше прислушаться, но тут же охнул от резкого головокружения и соленого привкуса во рту. Ударило в грудь и больно обожгло прямо напротив нагрудного кармана. Перекатившись на спину, он резким движением отшвырнул раскаленный предмет, выдернув его из рубашки вместе с карманом. И с удивлением опознал в дымящем золотистом пластике сотовый телефон – весь вздутый, с полураскрытой крышкой, отчаянно чадящий неприятным запахом пластмассы. Откатившись в сторону и охнув от очередного приступа головокружения, парень остановился у самой пленки барьера, тяжело дыша и с испугом переводя взгляд от сгоревшего телефона к линии складских зданий и обратно. И только через постыдные десять секунд догадался поставить собственный защитный барьер вокруг тела, виновато глянув в спину отца – глупо думать, что он этого не заметит.
Странное противостояние длилось не больше пяти минут – да и боролся ли кто-то с той стороны? Завершилось все тем, что Пашкин отец одним движением развеял щит, довольно потянулся на месте и обернулся к сыну, сияя улыбкой.
– А у меня телефон сожгло, – невпопад буркнул Пашка.
– Все сожгло, – удовлетворенно добавил отец. – Все телефоны, камеры, регистраторы. Всю технику в округе. И это очень, очень хорошо! – с воодушевлением завершил он.
– Почему? – искренне удивился сын.
– Потому что это значит, что виновник наших бед есть. – Наставительно произнес Зубов-старший. – Осталось его только найти.
Глава 3
Неслышно провернулся ствол, высвобождая последний виток резьбы. Оружие аккуратно, без единого звука, легло на стол, коснувшись полированной гранью мягкой поверхности расстеленной бумаги, освободило пальцы для внимательного и вдумчивого выбора патрона. Идентичные на вид, из одной партии и одного материала, они были совершенно разными по ощущениям – только один из пяти показался достойным выстрела. Остальные аккуратно сложил обратно – найдут себе цель попроще. Сегодня нет права на промах, ведь не будет шанса сделать вторую попытку.
Патрон занял надлежащее ему положение. Чуть прищуренный взгляд легко отыскал затылок цели. Совместить линию прицеливания. Глубокий вздох, тело расслабленно. Выдох. Резкий крик.
– Ай!
– Ян, последнее предупреждение!
– Марья Степановна, это не я! – полный негодования голос плеснул по классу.
– Еще раз повернешься – два за экзамен.
– Это Максим плюется бумажными шариками!
– Что-о? – возмущенно оскорбился я, одновременно воссоединяя ствол шариковой ручки с колпачком.
– Это ты сделал! – взбеленился Ян, доставая из пышной гривы волос скомканный в плотный комок патрон из листка бумаги и демонстрируя его классу.
– Я писал изложение по жизни и творчеству Антона Павловича Чехова! – дрожащим от негодования голосом поведал классу и экспрессивно махнул рукой.
– А это тогда что такое?!
– Тебе виднее, это твои волосы.
– Да ты-ы… Да я тебя-я! – зарычал Ян, дернулся ко мне и неловко зацепил соседку локтем.
– Дуэль?
– Д-да!!! – поднявшись из-за парты, выплюнул он.
– Ну и отлично, – улыбнулся я ему и виновато поклонился его очаровательной соседке по парте. Та смущенно фыркнула и отвернулась.
А мне соседки не досталось, увы. Да и парта – последняя, хоть центральный ряд. Зато все затылки недоброжелателей как на ладони.
– Ян, выйди из класса! – Холод учительского голоса моментально сковал эмоции ученика до арктической безнадежности и тоски. Даже меня легонько зацепило.
– Ну Ма-арь Степа-ановна-а…
– Тетрадь оставь, сколько успел, столько и оценю.
За поверженным противником тоскливо скрипнула дверь. Улыбка сама выползла на лицо, но я вовремя прикрыл ее рукой, изобразив глубокую задумчивость и заинтересованность судьбой писателя.
– Максим, тетрадь на проверку.
– Да, Марья Степановна, – подхватив тетрадь, через мгновение бережно положил ее перед глазами преподавателя.
– Хм, – через массивную оправу на меня глянули умные карие глаза. – Один в один с учебником?
– Хорошая память, – чуть виновато развел я руками.
– А знаки препинания где потерял? – улыбнулась ледяная леди уголками губ.
– Я предпочитаю ставить их в самом конце, – доверительно поделился с учительницей. – Для интриги.
– Какой еще интриги?
– Всегда есть шанс, что я поставлю их правильно, – вздохнул и отвел взгляд.
– Иди, ставь, – протянула она мне рабочую тетрадь. – Интриган.
Вот только последнее слово было сказано совсем с другим смыслом. Но вроде обошлось.
Сел на свое место и привычно оглядел класс, тут же наткнулся на внимательный взгляд Пашки Зубова. Что-то он целый день на меня сегодня смотрит, но сам не подходит. А когда я решил подойти замириться – угрем выскользнул в коридор, да так ловко, что не догнать. Явно задумал недоброе.
Хрипло запели динамики в коридоре, объявляя перемену. Странная тут школа – вместо резкого звонка целая песня, да еще перед каждым уроком разная. Зато не перепутать, какой по счету. Вот и сейчас вполне понятно – пятый и вроде как последний на сегодня завершен.
– Тетради на угол стола!
Последний раз с тоской взглянул на расставленные запятые, отложил свой труд в сторонку. Надеюсь, мне повезет сегодня… Если не с изложением, так хотя бы удастся поймать Пашку и поговорить. Вот он, кстати, пытается успеть записать какую-то мысль, пока учительница медленно вытягивает тетрадь из-под его ручки. Сложив все вещи в кейс (а у меня есть кейс!), приготовился к захвату будущего друга.
– Можете идти. Максим, задержись.
Все поникло внутри, когда увидел, как Пашка быстро сложил свои вещи в портфель (пф!) и вылетел из класса, напоследок глянув в мою сторону. Но ничего, от моей дружбы еще никто не уходил.
– Да, Марья Степановна? – убрав хищный оскал с лица, мило улыбнулся преподавателю.
– Камеры, – изящный палец с острым ноготком указал на завитушки в гардинах и портреты научных деятелей, развешенные по стенам. – Монитор, – пальчик указал на плоскость стола.
– Здорово, – согласился, потыкав пальцем в иконки экрана. – А вам тут, кстати, сообщение от Котика.
– Руки! Так вот, Максим, я прекрасно видела, что ты делал на последней парте. Эта запись также есть в архиве школы. Ты понимаешь, к чему я веду?
– Можно получить копию? – Мои глаза загорелись.
Все-таки навесом стрелял, через две головы и целый ряд! Федор точно оценит.
– Чтобы такого на моих уроках больше не было, – прикрыв глаза, вздохнула учительница.
– Хорошо, – покаянно качнув головой, я отвел взгляд.
Быстрее бы разговор закончился, пока шансы догнать Пашку совсем не исчезли. Проще соглашаться.
– И перед Яном извинись. Никаких драк!
– Давайте вы мне просто двойку поставите? Можно две, – поскучневшим голосом произнес я и отвернулся к окну.
Темные тучи, лениво собиравшиеся с самого утра, разразились-таки ливнем, размывавшим вид из окна потоками воды. Вот только Пашку это не задержит – его встречают на машине. Так что я снова опоздал с разговором. Может, обойтись без него? А есть ли шанс подружиться без участия второго человека? Хм…
– Максим, ты меня слушаешь? Ты ведь намеренно его спровоцировал.
– Ставьте три двойки, – пожал я плечами.
– Ладно, пусть родители с тобой разбираются, – обреченно вздохнула Марья Степановна, прервав затянувшуюся паузу. – Давай дневник. – Рука требовательно потянулась в мою сторону.
– Вот, – положил я на стол одну из двух имеющихся у меня в кейсе абсолютно одинаковых книжиц с императорской короной на обложке.
Опыт небольшого бизнеса научил, что лучше иметь несколько отчетных документов, чтобы не портить настроение проверяющим.
– Пусть твой папа напишет мне ответ на этой же странице, – произнесла Марья Степановна, продолжая украшать красивым почерком разлинованный лист.
Провал. Хотя в поле для оценок не отыскалось ни одной двойки.
– Оценки за поведение ставить нельзя, – прокомментировала она мой удивленный и благодарный взгляд. – Но мое мнение о тебе изменится в лучшую сторону, если драки не состоится.
Серьезный аргумент. Тем более что Ян и без того достаточно напуган, так как знает, за что его будут бить. Да и отцу мало радости, если его снова вызовут в школу.
– Я подумаю над этим, – со всей ответственностью уверил ее, забирая дневник.
Вредно менять свое мнение на ходу, без серьезного и вдумчивого торга. Иначе ценить его совсем перестанут.
– Хотелось бы верить, – задумчиво произнесла мне в спину учительница, когда я медленно и солидно удалялся из класса.
Впрочем, солидности той хватило ровно до закрытия двери, после чего последовал стремительный рывок на первый этаж, к парадному входу. Я все еще мог успеть за Пашкой!
Только и возле входа его тоже не оказалось – ни возле самой двери, ни около расписания, и даже в раздевалке не висела знакомая черная куртка.
– О, Максим, – окликнули меня с правой стороны обширного холла.
Рядом с массивными шкафами, за толстыми стеклами которых томились узниками шоколадные батончики и чипсы (когда-нибудь я освобожу их всех!), деловито управлялся с кофейным аппаратом Руслан Артемьевич – тот самый, с помощью которого нам удалось устроиться в эту школу. Хотя, как называется его должность, я так и не узнал – в расписании фамилии не было, а те учителя, которых я спрашивал, отчего-то добавляли перед его именем слово «господин» и кратко обозначали его положение: «В руководстве».
– А я тебя как раз жду, – протянул он мне пластиковый стаканчик, наполненный чем-то горячим и волнующе шоколадным. – Угощайся.
– Спасибо, – с благодарностью отозвался я, прислушиваясь к горячей волне блаженства, устремившейся к желудку.
– Найдется пять минут на беседу?
– Да, – кивнул я. В самом деле, теперь спешить особо некуда.
– Тогда пойдем ко мне в кабинет, – улыбнулся Руслан и шагнул к лестнице.
Обернувшись напоследок, так и замер, глядя в открытую кем-то входную дверь. Там, во дворе, глядя в мою сторону, стоял Пашка, укрытый от дождя черным зонтом, удерживаемым в руке охранника.
– Максим? – поторопили меня.
– Эх. – Я с тоской глянул на дверь, затем на горячее лакомство в своих руках и все таки зашагал вверх – иначе неудобно как-то. Ладно, завтра поговорим.
– Присаживайся, – гостеприимно махнул Руслан Артемьевич рукой на кресло напротив небольшого стола в крошечном кабинете на самом последнем этаже здания. Кроме стола, двух кресел и стальных жалюзи, окрашенных в белый цвет, в комнате ничего не было – ни шкафа с бумагами, ни компьютера, ни других признаков того, что тут кто-то работает. Разве что отсутствие пыли подсказывало, что этим местом пользуются. – Как тебе в школе?
– Брату и сестрам нравится, – уклончиво сообщил я.
– Отлично, – воодушевленно улыбнулся Руслан. – Ведь главное семья, верно? Ради нее можно потерпеть мелкие неудобства.
– Да, – с настороженностью подтвердил я, одновременно обдумывая, в какую сторону пойдет разговор.
Руслан Артемьевич не был плохим человеком, хоть поначалу, два месяца назад, отказал нам, не пустив за ограду. Не стал он хорошим после того, как заинтересовался моим даром и распахнул двери школы для меня и брата с сестрами. Обычный человек с собственными интересами, ради которых готов улыбаться и поить шоколадом. А я достаточно вежлив, чтобы улыбаться в ответ. Но интересы у меня – свои, и они подороже горячего лакомства.
– Для нас вот тоже самое главное – семья, – сменив открытую улыбку на чуть грустную, произнес он. – Большая, огромная семья размером в целое княжество.
– Разве бывают такие? – усомнился я в ответ.
– Сам посмотри, – тронул он жалюзи, указывая на город.
– Но там живут совсем разные люди.
– Семья – это забота, защита, взаимопомощь, любовь и память о предках, – наставительно качнул Руслан Артемьевич пальцем. – Даже если люди не знакомы друг с другом, это не делает их чужими. Разные фамилии, цвет кожи, внешность – это все пустяк, если внутри человека есть понимание слова «родина».
– Но там, за окном, много плохих людей…
– Это гости, – прикрыл мужчина глаза и качнул головой, словно соглашаясь. – Плохие или хорошие – пока они соблюдают правила, им даровано наше гостеприимство. Мы не очень им рады, но пускаем в наши города, позволяем жить и работать. Придет горе, гости соберут вещи и уедут, а семья останется защищать свой дом. В этом отличие.
– Мы будем хорошими гостями, – вежливо улыбнулся я.
– А я думаю, что вы уже в семье, – поделился своим мнением Руслан и тут же выставил ладони вперед. – Это ни к чему вас не обязывает. У нас есть кому защитить слабых и позаботиться о лечении больных. Город полон памятников и не даст забыть о славном прошлом. Но, по моему мнению, если на школу нападут, ты станешь на ее защиту, – подмигнув, добавил он.
– Есть такой план, – подтвердил я его мысли. – Увидите хищного робота-убийцу – сразу вызывайте.
– Договорились, – хохотнул мужчина и тут же добавил без единой эмоции: – Только вот что делать, если вместо робота грянет ракетный залп?
– А тут все застраховано?
– Разумеется, – подтвердил Руслан. – Кроме жизни учеников жизни Федора и твоих сестер.
– Но ведь этого не случится? – сжав пальцами край стола, тихо уточнил я.
– Мы постараемся, – со всей серьезностью пообещал он. – Приложим все силы, как делаем это всю свою жизнь. Но вдруг мы ошибемся? Вдруг между школой, Федором и ракетами останешься только ты?
– Это будет любопытно, – сухо ответил, зажигая в ладони искру собственной Силы.
Я умел защитить себя, умел защитить пространство рядом с собой, но будет ли этого опыта достаточно, чтобы закрыть целый корпус? Отчего-то угроза Руслана совсем не казалась страшилкой или выдумкой. Он говорил о возможной беде так, как рассуждают о буйном соседе, уже не единожды пробовавшем входную дверь на прочность.
– Если бы ты умел пользоваться своей Силой в полной мере, – кивнул он на мою руку, – смог бы защитить всех. А то и направить ракету туда, откуда она поднялась.
Наверное, я должен был сейчас зажечься и, соглашаясь на все условия, попросить научить меня.
– Было бы здорово, – спокойно подтвердил я, ожидая продолжения и приготовившись торговаться. Потому что если вам что-то предлагают задаром, обычно это очень дорого обходится. А принимать предложение все равно придется. Потому что любопытно.
Руслан чуть улыбнулся и наклонил голову, с интересом меня разглядывая.
– Но если бы мы знали об атаке заранее, ни одна ракета не поднялась бы в воздух, – с куда большим интересом продолжил он после минуты гляделок. – Мы можем научить и тому, и другому. Мы – не только школа, мы – род и клан Шуйских, – с мрачной торжественностью завершил Руслан.
– Не бесплатно.
– Что ты, денег абсолютно не нужно!
– А вот мне – очень пригодились бы. – Я по-доброму улыбнулся и выставил вперед сцепленные в замок руки. – Учеба потребует от меня времени и усилий, верно?
– Да, – недоуменно поднял он бровь.
– Мое время очень дорого, – с обеспокоенностью добавил, чуть наклонившись вперед. – Я мог бы потратить его на бизнес.
– Да какой там бизнес, – с легким раздражением махнул он в ответ рукой. – Газетки раздавать?
– Давайте сойдемся на том, что потраченное мною время будет стоить столько же, сколько я зарабатывал раньше?
– Стипендию хочешь? – прищурился он. – Хм, на мороженое…
– Именно на него, – поддакнул я.
– Предложение принимается.
Мха-ха, мха-ха-а! МХАХАХА!
– Максим? – с легким недоумением окликнул меня Руслан.
– Ладони разогревал, – перестал я потирать руки и звучно откашлялся. – К тому же все это нанесет вред моей основной учебе. Я не хочу быть двоечником!
– С этим решим, – отмахнулся собеседник. – Школа полностью под нашей рукой.
Уф, прямо от сердца отлегло.
– Но не вздумай специально игнорировать учебу! – строгим голосом отреагировал он на мою довольную улыбку. – Лично буду контролировать.
Предложение о полной отмене посещения уроков так и замерло на губах, оставшись невысказанным. Эх.
– Тогда девочку, – решительно высказал я свое последнее условие.
– Девочку? – нахмурив брови, уточнил Руслан Артемьевич.
– Симпатичную и умную, – поспешил уточнить я. – А то мне не выдали.
– Где не выдали? – Он недоуменно поднял брови.
– Так в классе, – терпеливо пояснил я. – У всех есть, у меня нет. Несправедливо!
– А, соседку по парте, – ощутимо расслабившись, выдохнул Руслан. – Так, значит, больше девочек нет, – пожал он плечами.
– Это не решение! – Я категорически хлопнул ладонью по столу.
– Соседок не выдают, – улыбнулся собеседник. – Они – такие же ученики, как и все. Если кто-то захочет подсесть к тебе самостоятельно, тогда пожалуйста. Но силой этот вопрос не решить.
– Хм, – задумался я на мгновение. – Ладно, сам найду.
– Девочка должна быть из твоего класса! – отчего-то запаниковал Руслан. – И сидеть с тобой должна добровольно!
– Хорошо, – покладисто заверил его.
Тем более что уже знал, у кого ее можно забрать. Интересно, как у нее с запятыми?
– Тогда взамен прошу простить мне то, что я сделал, но о чем вы еще не знаете. – Смутившись, я отвернулся к окну.
– О как, интересная просьба, – с любопытством почесал он подбородок. – Мы где-то опять не досчитаемся двери?
– Нет.
– Так-так. – Руслан оглядел меня с улыбкой. – Что-то разбил, признавайся?
– Мм, нет.
– Испортил?
– Можно и так сказать, – протянул с неохотой.
– Ладно, давай начинать сотрудничество с чистого листа. – Руслан Артемьевич протянул мне ладонь для рукопожатия. – Договор?
– Договор.
Уф, а наставник волновался! Все будет хорошо с этими кораблями.
– Начинаем занятия с завтрашнего дня, предупреди домашних.
Вниз я спускался в приподнятом настроении, даже напевал что-то под нос, пока одевался в легкую куртку. Глянул ради интереса в окно, чтобы оценить силу дождя, и ощутил, как волна удовлетворенности сегодняшним днем захлестывает выше головы. Потому что на лавочке в школьном дворе, под широким зонтом над самой головой, продолжал чего-то терпеливо дожидаться Пашка. Рядом переминались два охранника, один из которых держал зонт над подопечным, а второй раскрыл абсолютно такой же над собой и коллегой, но даже несмотря на это все основательно промокли, так как струи то и дело залетали под зонт из-за порывов ветра.
«Замерз, наверное, – пожалел я Пашку и тут же посмотрел в сторону кофейного автомата. – А вот и возможность помириться!»
Именно с такими мыслями я оплатил самую большую кружку горячего кофе, прикрыл голову и стакан кейсом и с улыбкой шагнул во двор.
– Привет! – дружелюбно поздоровался я, приближаясь к однокласснику.
Только тот смотрел совсем недобро и даже поджал губы, когда между нами осталась всего пара шагов.
– Смотри сюда! – грозно крикнул Пашка, поднимая руку ладонью вверх и зажигая над ней ярко-алый шар огня.
Я не успел восхититься, потому что коварный огонь мигом поджег поверхность зонтика. Натянутая ткань тут же вспыхнула, в секунду разлетевшись на огненные лоскуты, один из которых упал прямо на волосы Пашке.
– Ох! – испугался я за него и перевернул стакан жидкости прямо на очаг возгорания.
На меня смотрели два крайне ошеломленных, испуганных, наполненных недоумением и болью глаза. Крик пришел двумя секундами позже.
– А-а-а! – летело над двором от бегущего к калитке парня.
– Паша, давай дружить, – робко вторил ему я.
– Н-не подходи! – донеслось из-за забора.
– Молодой человек, мы не оставим это просто так, – пригрозил мне охранник и поспешил за подопечным.
– Да я помочь хотел, – пожал плечами, глядя на второго, более спокойного охранника.
– Я видел, – тяжело вздохнул он, стряхивая пламя с остатков зонта. – Только господин все равно будет в ярости.
И тихонько побрел к нетерпеливо бибикнувшей машине.
Не, так дело не пойдет, – решил я. В присутствии Пашки подружиться с ним точно не получится. Значит, обойдемся в этом деле без него. Я решительно повернул обратно к школе.
План, витавший на самой границе сознания, с каждым шагом обретал цвет и глубину.
Две сотни килограмм веса поднимались над грудью, замирали под внимательным приглядом двух дюжих подстраховщиков и вновь опускались вниз, повторяя цикл раз за разом без рывков и дрожи в руках. Казалось, что человек вовсе не чувствует чудовищного груза, с равнодушием каменного голема исполняя подход за неполную минуту.
Олег Степанович Кочетов выглядел для подобного сравнения весьма подходяще – массивный, в плечах полтора метра, рост – полноценных два, с рельефными мышцами, будто высеченными из камня, он казался античной скульптурой… А возможно, и был ею – украденной с постамента вандалами, разрисованной черно-синими чернилами татуировок и забытой на самом дне этого мира. Возможно, разгневанный монумент ожил и, идя через кровь и смерть, начал обратный путь на постамент величия. Быть может, за десятилетия тяжелого труда Кочетову удалось приблизиться к заветной цели вплотную… Но краски татуировок уже слишком сильно впитались в судьбу – такое не стереть, не вернуть душе былую чистоту, достойную созерцания миллионов. Единственное, на что он мог рассчитывать, вернувшись туда, откуда его похитили, – оказаться в запасниках, в плотном полотне, укрывающем от чужого взгляда, да еще на сожаление смотрителей о потере отличного экспоната – легкое, без сильных эмоций, с привкусом досады, но не более. Потому что его постамент уже занял другой.
Сам Олег Степанович о своем прошлом не вспоминал. Если бы камень мог думать, он мог бы взять фамилию Кочетов и считаться родственником – уровень переживаний, сомнений и уверенности у них соответствовал бы, как у братьев-близнецов. Из человеческого в Олеге остались острый ум и чувство прекрасного. Собственно, ради второго он и использовал ум, окружая себя шедеврами природы, техники и живописи, зачастую игнорируя ценники, прежних хозяев и закон. Отсутствие других присущих человеку эмоций вроде страха и жалости позволяло расширять коллекцию с завидной регулярностью. Впрочем, деньги оставались самым главным инструментом – простым, эффективным, а в последние годы и весьма доступным. Дела у него шли очень хорошо. До сегодняшнего дня.
Кочетов поставил штангу на опору стойки, без особой спешки поднялся и прошагал через общий зал комплекса к душевым, игнорируя восхищенные взгляды посетителей-новичков, пришедших сюда за такими же мускулами. Большинство из них через пару месяцев достигнет генетического потолка и начнет хитрить, закидываясь химией в виде таблеток. Те, кого не устроит и этот результат, перейдут на инъекции – дорогостоящие, вредные, требующие постоянного повторения и очень эффективные. В итоге кто-то получит тело с рельефными мышцами и силу, красивое отражение в зеркале и свою порцию обожания в глазах новичков. Ну а Кочетов получит их деньги – поскольку препараты продаст его клуб, под улыбку и настоятельные рекомендации тренера.
Только это так – мелочь, легальное прикрытие совсем другой химии. Есть вещи гораздо более желанные, чем физическая сила, – Сила магическая, недоступная большинству по такому несправедливому и бесчестному праву рождения. Однако всего одна таблетка, и потусторонняя мощь разливается по телу, даруя чувство неуязвимости, избранности, причастности к узкому кругу одаренных. Впрочем, химия не дает мастерства и знаний, так что ничего, кроме очень живучего мяса, из неодаренного не выйдет. Вот если дозу примет тот, кто родился с искоркой дара… Как минимум рост на один ранг гарантирован, а при постоянном применении – даже на два ранга, вплоть до заоблачного титула «мастер» со всей его чудовищной Силой. А Сила в нашем мире легко конвертируется в деньги – за сильным и свободным одаренным моментально выстроится очередь из нанимателей, жадных до статуса телохранителя или желающих приобрести пугало для врагов.
Единственная беда – о потомстве можно забыть, но тех, кто уже настроился жить в роскоши, это мало волнует. Куда больше их страшит схватка с настоящим одаренным равного ранга. Еще более неприятным может оказаться профессиональный интерес аристократа к внезапным успехам. Потому что оба этих события гарантируют «химику» смерть – в первом случае его убьет мастерство, во втором – гнев и ярость благородного рода. Но шанс всего этого настолько незначителен, что…
Разумеется, такая химия строго запрещена. Разумеется, на нее все равно есть спрос. А значит, она страшно дорога и приносит огромную прибыль – достаточную, чтобы Кочетов регулярно выкупал экспонаты Sotheby’s для своей коллекции.
Сегодня днем груз с полугодовым запасом химии пошел ко дну. Перевозчик развел руками и посоветовал покупать страховку.
«Досадно», – подумал человек-камень, замерев в душевой под холодными струями контрастного душа.
Еще более досадно, что химия уже была распределена по постоянным покупателям, за нее получены деньги, а цех не сможет выдать новую партию раньше чем через три месяца.
С точки зрения постороннего не случилось ничего фатального – ведь деньги можно вернуть обратно, внимание властей к грузу не привлечено, канал перевозки не вскрыт, а клиенты никуда не денутся. Все верно, за исключением последнего пункта. Клиенты не примут деньги назад. Клиентов не интересуют причины случившегося и чужие сложности. Они захотят получить свою Силу – в синеватых таблетках, в капсулах без надписей. И действовать будут, думая мускулами и рангом. Они поведут себя так не потому, что тупые или недалекие, – ими будет двигать страх, лишающий разума. Ведь пропуск дозы – гарантированное падение вниз. Целая толпа разъяренных пока еще «ветеранов», «учителей» и «мастеров».
Читать бесплатно другие книги:
