Новая жизнь Нефертити Ардо Маргарита
Зачарованная, я посмотрела на него.
– Да, но я с незнакомцами не целуюсь.
– Но ты пришла…
– На кастинг. И на самом деле, я люблю рок и Баха.
Он хмыкнул. Уязвлён? Кажется, да.
– Как тебя зовут?
– Дамира. А как зовут тебя?
Финн удивился, и в его глазах золотыми искрами вспыхнуло любопытство.
– Ты не можешь меня не знать.
– Но…
– Не смотрела Мегахит? Песню года? Новый год на Первом? Нет? Ты – одна на миллион! Ладно, я Макс Финн.
– Возможно, где-то я тебя видела…
– Радует, Дамира. А знаешь, мне нравится твоё имя! Очень звучное.
– Спасибо, – улыбнулась я. – Это приятно.
– Но вот теперь мы знакомы, не правда ли?
– Да…
Он подался вперёд, захватил мои губы с нежностью и напором, обрушился, как ураган, и оттолкнуть его не получилось. За моей спиной оказалось тёплое дерево стены. Его руки на моей талии, на шее, в волосах… Реальность вспенилась пузырьками в голову. В щель приоткрытых ресниц показалось, что за его плечами брезжит серебро воды и золото песков. Шаги за дверью совсем рядом. Остановились. Послышалось отрывистое, как азбука Морзе: тук-тук-тук.
Мы оторвались друг от друга. Я очнулась, понимая, что несусь без тормозов на сумасшедшем дрифте, а впереди, возможно, пропасть? Я же не знаю его! Финн отмахнулся от того, кто был за дверью, и погладил меня по щеке.
Шаги начали удаляться.
Удовлетворённый, Финн подмигнул. Я разглядела золото тиснения на обоях и гладь громадного зеркала на стене напротив, показалось, что оно прозрачное лишь с одной стороны, как в детективах. Неприятное ощущение, что на нас действительно смотрят, коснулось лопаток.
– Здесь есть кто-то ещё? – едва слышно спросила я.
– Нет.
Он обвил меня руками и заглянул в глаза.
– Только я и ты. Здорово, да?
Как же мне нравится его запах! Хотелось касаться, словно влюблённость – это потребность чувствовать кожей. Но нельзя же так сразу! Наверное нельзя… Но что это между нами, если не химия?
В ту же секунду с интервалом в мгновение зазвонили оба наших телефона. Финн с раздражением достал свой из кармана джинсов и отбил звонок. Мой продолжал настойчиво и громко бить по ушам Токкатой и фугой ре минор из обронённой на пол сумки.
– Это Бах, – сказал Финн и поднял сумочку с ковра.
– Я знаю.
Он без обиняков достал торчащий из кармашка мой мобильный. Тот прекратил звонить. И из-за двери рявкнул мужской голос, словно поджидал:
– Севка, через пять минут едем в студию! Пять минут! Понял? Или мы опоздаем на запись с этими хреновыми парижскими пробками!
Шаги удалились окончательно с генеральским акцентом подошв.
– Севка?
Мне стало неприятно, хоть поцелуй и не давал мне никаких прав. Но зачем мне псевдоним?
Я отшагнула к дверям и подхватила сумку.
– Ладно. Мне надо идти, – поспешно бросила я. – Отдай мне мобильный.
Тот сощурился. Набрал без обиняков с моего телефона номер, и его телефон в кармане отозвался самым обычным звонком.
– Теперь не потеряешься, – сказал Финн.
– Я могу поменять номер.
– Ты не станешь. – Он вернул мне гаджет.
Да, чёрт, он прав, не стану. Французскую симку мне подарил Франсуа, а на русскую успел позвонить дядя и за одну минуту выговора стереть со счёта все деньги, как корова языком. Я взялась за ручку двери.
– Приходи вечером, – сказал Финн.
– Я занята.
Попросит ещё раз? Хотелось поднять планку, повысить собственную значимость, иначе к чему это приведёт? Он звезда.
По краям от двери красовались стилизованные под Египет папирусы в рамках. Прекрасная возможность сменить тему.
– Почему здесь всё о фараонах? – спросила я, оборачиваясь. – И знак Гора на цепочке у тебя на шее? Любишь древний Египет?
– Возможно, я не Макс Финн? – с хитрой полуулыбкой ответил он.
– Ясно, что ты не Макс, а Сева. Всеволод, Евсей, Северин?
– Это не имя.
– Имя. – Я отметила бюст фараона в высоком царском головном уборе на тумбочке с противоположной стороны от Нефертити. – О, и Эхнатон здесь.
– А как же иначе? – усмехнулся Финн.
Странный.
Он снова поймал меня в ловушку своих рук и пристальных глаз.
– Себастьян, – вдруг сказал он. – Моё настоящее имя Себастьян Бах. Не кривись. На самом деле, я не шучу. Мама родила меня в восемнадцать, когда была поклонницей Скид Роу. Себастьян Бах – так звали фронтмена её любимой группы. Как понимаешь, это имя в шоу-бизнесе уже занято.
Я закусила губу смущённо. «Я ему сказала, что люблю Баха? Вот так оговорка по Фрейду…»
– Красивое.
Он улыбнулся, как с экрана, и подмигнул.
– Но ты зови меня Финн. Я привык, и вообще подумываю о том, чтобы официально поменять имя в документах. И приходи утром.
«А почему ты не придёшь ко мне? Это выше достоинства звезды?» – царапнуло колкостью на моём языке, но произнести он не дал. Взял мои щёки в ладони и заглянул в глаза, вызывая опять то чувство узнавания. Коснулся губами моих губ.
От нежного мазка, словно беличьей кистью по холсту, мысли унеслись. Глаза закрылись, сознание замкнуло. Не знаю, кто из нас пил дыхание другого сильнее, пока с истерической настойчивостью не зазвонил мой телефон. Я оторвалась от Финна и поднесла трубку к уху.
– Где вы, Дамира? – послышался недовольный голос продюсера.
Глядя в блестящие глаза мужчины, покорившего полмира, полупьяного, как и я, от поцелуя, я вдруг ещё более отчётливо ощутила, что хочу стать кем-то, чтобы не чувствовать внутри досаду невысказанности, чтобы забыть это социальное неравенство между нами, я хочу быть цельной. И ещё я поймала нечто похожее на зависть: какой бы музыкой он ни занимался, даже если она мне не нравится, он нашёл своё дело, а я бросила даже то, что нравилось. И закисла в болоте… Может, в самом деле попробовать съёмки? Сниматься с ним? Проводить время вместе. Я же хотела сказки!
– Простите, – выдохнула я в телефон. – Я уже здесь. Но, кажется, заблудилась.
– Вернитесь, откуда пришли, – терпеливо объяснил Макаров. – Вам нужен центральный вход. Горничная вас встретит и проводит в кабинет.
– Хорошо, спасибо!
Я отбила звонок, заливаясь краской и думая, что сошла с ума. Финн рассмеялся:
– А меня не сдала, молодец!
– А это был секрет?
– Нет, конечно же, но так даже лучше! – шепнул он мне и провёл руками по моей талии, по волосам и с выдохом отошёл, словно давая мне дорогу.
В молчании наши взгляды снова стали осязаемыми, а воздух плотным. Невозможно уйти.
– Я искал тебя в Лувре. Но нам обоим надо идти. Так я увижу тебя завтра?
– Если меня возьмут на роль?
– Даже если не возьмут…
– Да.
Он опять поцеловал меня. Быстро, жарко. И выдохнул в губы на прощанье:
– Ты звучишь, как музыка!
Глава 5
Несмотря на то, что я видела Лувр, я лишилась дара речи. Прежде всего потому, что на капителях колонн центрального входа я разглядела символическое изображения папируса – уменьшенную имитацию колонн в Карнаке и Луксоре. Надо же…
За стеклянными дверьми меня ожидал настоящий дворец: белый мрамор, светлый кафель с вкраплениями чёрного на полу овального холла, круглый столик на позолоченных ножках под впечатляющей брызгами хрусталя люстрой, а на нём – невероятных размеров ваза с лимонными гладиолусами с меня ростом. Трёхметровые зеркала в проёмах белых стен, отделанных позолотой, обтянутые синим атласом кресла с золотыми подлокотниками. Грандиозный камин с двумя грудастыми женщинами-сфинксами, крыльями удерживающими мраморную крышку, шестиметровые потолки с фресками.
Я с трудом сдержалась, чтобы не раскрыть при созерцании подобной роскоши рот. Впрочем, меня тут же поманила за собой вышколенная служанка среднего возраста, в сером платье с белым передником. Она была строгой и угловатой, словно её нарисовали самым простым, жёстким грифелем для контраста с амурчиками и золотыми завитушками на стенах.
Красная ковровая дорожка на высокой лестнице скрадывала звук шагов, а я, затаив дыхание, рассматривала перила, и чёрт меня возьми, если это не были изящно выкованные в золоте удлинённые страусиные перья, как на головном уборе Маат, Богини Истины.
Ещё несколько помпезных комнат, нанизанных друг на друга, как драгоценные камни в ожерелье, и мы оказались в громадной зале с массой шкафов из красного дерева, заполненных книгами, и впечатляющим размерами письменным столом с зелёной мраморной крышкой. Здесь было меньше позолоты, но хрустальная дворцовая люстра и зеркала компенсировали «недостаток» блеска.
– Ждите здесь, – сказала по-французски служанка.
И я осталась одна посреди зала, чувствуя себя лишним экспонатом. Казалось, кто-то что-то перепутал. Честное слово, съёмки клипа современной звезды не ассоциировались у меня с подобными интерьерами, тут подобало скорее Моцарта слушать, а не лёгкие попсовые песенки Финна. Тем не менее, и он сам был тут. Правда, в крыле попроще.
Время тянулось, в трёхметровые окна лил с улицы свет, играя на позолоте и паркетной мозаике на полу. Я переминалась на высоких каблуках и продолжала рассматривать обстановку. Старинная мебель, фрески на потолке. Я задрала голову.
По потолку разлетались от солнца в облаках упитанные гуси в золотых колье. Каждый в своём ромбе, ограниченном потемневшим от времени золотым орнаментом. Снова совпадение? В Древнем Египте гусь считался символом Бога.
Может быть этот особняк украшался страстным египтоманом? Я прикинула возможные даты, закусив губу: что ж, вполне могло совпасть строительство этого дома с наполеоновскими кампаниями в Африке. Тогда это могло быть даже модно…
Любопытство в груди разрослось до размеров пирамид. Я приблизилась к сфинксам у камина и, рассматривая их, попыталась сообразить, какую именно династию те копируют. Взглянула за стеклянную дверцу шкафчика справа и замерла. Да вы шутите!
Там хранились не книги, как на других полках, а цветной барельеф на куске плиты, явно вырубленной из стены. На нём рядом с высокими лотосами, папирусами и типичной для эпохи восемнадцатой династии охотой на уток на Ниле очень реалистично и почти без повреждений были изображены Нефертити и Эхнатон. Никогда прежде таких не видела… Боже! Эту чету ни с кем нельзя спутать, ведь именно в их период правления был дан зелёный свет реалистичности в искусстве.
Рассматривая изображение круглыми глазами, я успела забыть, для чего я здесь. Страсть к Египту вспыхнула с новой силой, в голове посыпались вопросы. Шаги по паркету вернули меня в реальность. Я обернулась.
В зал зашли Дмитрий Макаров, похожий на медведя в Эрмитаже, и представительная, высокая леди средних лет в элегантном платье цвета верблюжьей шерсти, со стильной короткой стрижкой на светлых волосах и едва уловимой, но так отчетливо видимой печатью принадлежности к высшему обществу. Она сказала ему что-то по-французски, он расцвёл.
– Здравствуйте, я Дамира Сабиева, – произнесла я на том же языке, боясь что сейчас моя самопрезентация и закончится.
– Мы заставили вас ждать? – со сдержанным интересом и мягким акцентом произнесла по-русски леди.
– Да.
– Но вы тоже опоздали?
– Да, простите, так вышло.
– Вам нравится мой особняк?
– Да, конечно, он великолепен!
– Вы историк?
– Да.
– И вас заинтересовал барельеф?
– Да.
– Будем вместе работать? – мягко спросила леди.
– Да, – вырвалось у меня неожиданно, но я тут же взяла себя в руки и, несмотря на все мои желания, совесть возобладала, так что я призналась: – Мадам… Господин Макаров пригласил меня, но если честно, я никогда не снималась профессионально. Я не модель и не актриса, и я сказала ему об этом, поэтому не хотелось бы льстить вас тщетной надеждой и отрывать ваше время. Думаю, вам нужен кто-то другой…
– Нет, – ответила она, будто поставила точку, и подошла ко мне с таким интересом в глазах, с каким, наверное, я рассматривала артефакт только что. – Incroyable[7]! – Она протянула мне узкую, холёную руку. – Я не представилась. Простите эту вольность. Катрин Беттарид, хозяйка этого дома, а также корпорации «Le Monde», продюсер Макса Финна.
Вот как?!
– Очень приятно, – робко пожала я протянутую руку, ощутив её холод и твёрдость и еле сдержавшись, чтобы не присесть в книксене.
Она придержала мою руку второй, словно закрепляя знакомство. И мне стало ещё более неловко.
– И я так же должна предупредить, что я всего на две недели во Франции, у меня короткая виза.
– Это не проблема, – пробасил Макаров. – Мы управимся, а заключительная часть съёмок будет происходить не в Европе.
Я не успела задать вопрос, как мадам Беттарид одарила меня новой мягкой улыбкой:
– Вам же нравится Египет?
– Да, очень, но…
– Вы хотели бы посетить Карнак или Луксор?
Я совершенно растерялась. Боже, хотела ли я увидеть это застывшее в камне чудо?!
– Оба, конечно.
– В Долине Царей вас больше привлекает гробница Тутанхамона или Храм Хатхор?
– Тут сложно выбирать… – пробормотала я, сбитая с толку.
– Ну значит, выбирать и не надо, – заявил Макаров и взял с письменного стола чёрную папку. – Вот договор, подпишем и дело с концом.
У меня пересохло во рту.
– А что я должна делать? – севшим голосом спросила я.
– Сниматься, конечно!
– Но я не умею… – в голову вернулась способность мыслить. – И каков сценарий? У вас есть сценарий?
– Да, разумеется, – произнесла мадам Беттарид. – Дмитри, пожалуйста.
Тот достал из папки отпечатанные листы и протянул мне, а она сказала:
– Прежде чем ознакомитесь и увидите, что в них всё пристойно и вам нечего бояться, взгляните в зеркало.
Я посмотрела.
– Кого вы видите, мадемуазель Сабиева? – продолжила мадам Беттарид.
– Себя, вас, но зачем?..
Она приподняла ладонь, останавливая меня, и позвала куда-то в сторону:
– Адель!
В зал вошла та же служанка с бюстом Нефертити в руках. Она чинно прошла к зеркалу перед нами, установила бюст на высокий постамент, развернула лицом к зеркалу. Мадам Беттарид подошла ещё ближе, поманила меня, попросила развернуться. Я подчинилась.
Моё лицо рядом с Нефертити было чем-то похоже.
– А теперь приподнимите, пожалуйста, волосы. И от ушей тоже, – сказала мадам Беттарид, и сама мне помогла в этом и повязала поверх волос над моим лбом золотую ленту. – А так?
Я оторопела. Нет, не может быть! Нефертити и я? Как такое возможно? Мурашки пробежали по моим рукам.
– Мы похожи? – тихо произнесла я.
– Более того, – вспыхнув глазами на мгновение, заявила мадам Беттарид. – Вы одно лицо! Только вы лучше, живее…
Я поперхнулась воздухом. Макаров поднёс мне воды, словно она была припасена где-то под стулом. Я прокашлялась и выпила всё, что было в стакане. Мадам Беттарид посмотрела участливо, коснулась моего запястья.
– Всё в порядке?
– Да, спасибо, но я никогда не думала, что есть сходство…
– Все мы знаем, что одни люди завистливы, другие невнимательны, а о себе судить труднее всего, не так ли? – улыбнулась светловолосая леди.
– Наверное…
– Осознаете ли вы, что такое сходство – большая редкость, уникальная, я бы сказала, и поэтому мы готовы работать с вами, несмотря на отсутствие профессионализма и опыта?
– Это очень любезно с вашей стороны, но если я не оправдаю доверия и у меня не получится?..
– Присаживайтесь! – Макаров отодвинул для меня зелёное кресло на золотых ножках.
Мадам Беттарид села рядом, вновь участливо коснулась моего запястья и заглянула в глаза. Её были серыми и прохладными, как лёд в марте.
– Сложности рабочего процесса я беру на себя. У нас большая корпорация, все, как одна семья, а я уже давно работаю с молодыми артистами и могу издалека разглядеть талант. Вы осознаете, что у вас он есть?
– Возможно, в чём-то…
– В том, что вы фотогеничны, Дмитри уже убедился. Он сделал несколько ваших фото в Лувре. Профессионалы с отличной аппаратурой смогут ещё больше. Вы слышали о корпорации «Le Monde»? С нами такие известные имена, как Барру, Мирен Пальмэр и Патрисия Даллас, не только Макс Финн. Если они доверяют нам, вы полагаете, что и вы сможете нам довериться?
– Наверное…
– Вот и прекрасно! У вас всего две недели во Франции…
– Даже на день меньше, – вставила я, краснея и чувствуя, что в голове у меня образовалась невнятная каша, словно мозг обложили ватой.
– Тем более! Стоит торопиться, уважаемая Дамира, не так ли? Тринадцать дней – это очень короткий срок, вы согласны? – спросила с понимающей улыбкой мадам Беттарид.
Я кивнула, как послушный ослик.
Макаров разложил передо мной какие-то бумаги на русском и на французском.
– Здесь и здесь нужно вписать ваше имя, а вот тут подписать, – сказал он. – Справитесь? Умеете на латинице писать своё имя?
– Да, конечно…
Мадам Беттарид посмотрела на стол и дружелюбно улыбнулась:
– Дамира, у вас есть ручка, не одолжите мне ручку? Я тоже подписала бы сразу.
Я полезла в сумку и выудила из кармашка свою гелевую.
– Такая подойдёт?
– О, прекрасно! Давайте сначала вы, потом я и Дмитри! Вы же не против подписать первой?
Я подписала, удивляясь, что такая дама, высокомерная на первый взгляд, оказалась, настолько любезной и милой. Дмитрий улыбался поменьше, но медведям сиять и не положено. Несколько росчерков, и документы были отштампованы печатью. Я моргнула, словно ко мне вернулось сознание.
– А прочитать можно?
– Да, конечно! Забирайте ваш экземпляр, и французский, и русский, а нам вот эти два. Благодарю. Читайте сколько угодно! И со сценарием обязательно ознакомьтесь!
– Спасибо, – пробормотала я, чувствуя себя несколько пьяной.
Она поднялась, я тоже. Мадам Беттарид, опять придерживая за запястье и заглядывая в глаза, поздравила меня со вступлением в коллектив.
– Не волнуйтесь, Дамира, скучно вам не будет. Начинаем завтра, вам в течение дня позвонит мой ассистент Арина Лавуазье и ознакомит с деталями. Моя команда живёт здесь же в гостевом крыле. Если у вас плохая гостиница, вы тоже можете перебраться, – сказала она.
Я сглотнула, чувствуя боль в виске и мотнула головой с ощущением, словно меня только что разбудили. В горле першило.
– Нет, благодарю, – сипло ответила я. – Это будет неудобно.
Отчего-то захотелось скорее отсюда, на воздух, прокашляться и вздохнуть полной грудью. Тут было очень душно, несмотря на раскрытые окна.
– Мне прийти сюда завтра? – спросила я, сжимая свернутый в трубочку контракт и ругая себя за то, что подписала, не прочитав нормально. – Во сколько?
– В десять утра. И не опаздывайте, – внезапно довольно сухо ответила мадам Беттарид. – Адель вас проводит.
Макаров сгрёб огромной лапой документы обратно в чёрную папку. В дверях появилась вышколенная серая мышь. Дефиле вслед за её юбкой на улицу, головокружение и глоток свежезагазованного воздуха за охряными воротами.
Я стояла с документами в руках, уткнувшись глазами в собственные накрашенные ногти на больших пальцах ног и отшлифованную брусчатку. Что это было? Или так всегда работают большие продюсеры? А что будет завтра? По крайней мере, точно будет Финн, и я рядом с ним… Это хорошо! А что ещё? Надо прочесть.
Я сглотнула и прямо посреди тротуара открыла сценарий. При названии «Эхнатон и Нефертити» почувствовала нарастающий ажиотаж и холодок в желудке, словно в игре в покер, когда заказываешь карты «в тёмную».
Глава 6
Сценарий оказался про любовь, с мистикой. Это был даже не сценарий, а синопсис, хотя диалогов в клипе быть и не может. Уже лучше. Увидев сумму гонорара в договоре, я почувствовала себя ещё более пьяной, зашла в первое попавшееся кафе и, впервые в жизни не глядя в меню, заказала кофе и круасан. Немного отдышалась, глотнув бодрящего кофе, вновь раскрыла договор, чтобы прочитать внимательно, но позвонила та самая Арина Лавуазье. Бойкая девушка с радужным голосом вывалила на меня кучу организационной информации и спросила, готова ли я отправиться на пробы прямо сейчас.
Продолжая недоуменно моргать на сумму в договоре, я промямлила «Да». А потом всё же прочитала контракт – толстый фолиант мелким шрифтом, с моей подписью на каждой странице. Ничего криминального там не было. Не понравилась только фраза, что французская версия преобладает над русской. Увы, моего уровня языка не хватит и для понимания одной десятой текста на языке Дюма и Азнавура. Я поморщилась. Подумать и взвесить не вышло, через пять минут к кафе подъехал серебристый фургон, и всё закрутилось.
Только поздним вечером я вернулась в гостиницу у метро Вольтер в состоянии вчерашней меренги на прилавке кондитерской – с остатками сценического макияжа; со взбитыми в пышную пену эмоциями и крошками мыслей. Попытки собрать себя в кучу проваливались из-за ощущения нереальности. Неужели это со мной происходит?! И, кажется, я уже не очень-то я…
На самом деле Дамира Сабиева не сидит по два часа в кресле гримёрной под властными кистями стилиста, который не говорит по-русски; не выходит под камеры в платье и украшениях любимой супруги царской. Не позирует томно, сурово, искушающе, как попросят; не убегает от брызг импровизированного фонтана и не смеётся по велению кудрявого толстяка – того самого, что разговаривал в Лувре с Финном. Вокруг меня кружились двое дюжих операторов с громадными камерами и видом викингов, пока полный господин, представившийся как мсье Фёдор, следил за мной в мониторы. Делал он это жадно, с хищной страстью и азартом, как камышовый кот из засады. От него было немного не по себе, впрочем, как и от всего происходящего.
Я уже успела устать, когда в студию приехала мадам Беттарид. Внезапно по-деловому скаредная на улыбки, она кивнула мне, будто с балкона Эйфелевой башни, и всё началось по новой: улыбки, позы, взгляды. Казалось, что у меня резиновое лицо… Моя новая начальница смотрела только в мониторы, переговаривалась с Макаровым и мсье Фёдором, который глядя на неё, становился похожим на потного, обрюзгшего Дон-Жуана.
«C'est bon. Parfait. Super!» – говорили они, и моего французского хватало понять, что дела идут весьма неплохо.
Я старалась, я же по натуре отличница… Вспомнился совет, прочитанный в инстаграме: «Фотографируясь, думайте о чём-то, а лучше о ком-то, чтобы взгляд был не пустой!» Я думала о Финне и оборачивалась на любого, вошедшего в современную студию. Местами она походила на завод по производству кино, местами – на модный лофт с кирпичной кладкой и высоченными окнами, затянутыми плотными римскими шторами. Я скользила затаённо взглядом по постерам поп-звезд, иногда вспоминая о том, что не люблю попсу.
Наконец, пробы закончились и, получив добро от профессионалов, я добралась до гостиницы. Поднялась по винтовой лестнице, цепляясь от усталости за перила и мечтая не полететь обратно, как пьяный гасконец. Поднесла ключ к двери в надежде расслабиться и сбросить чёртовы каблуки. Раздался звонок.
– Привет! – услышала я бархатный голос, от которого у меня приятной волной пробежали мурашки по спине.
– Привет! – произнесла я легко и независимо, будто только что не умирала от усталости.
– Решил послушать тебя снова. Зачем ждать до утра?
– Послушал? – улыбнулась я.
– Недостаточно. Прогуляемся?
– Лувр уже закрыт.
– К чёрту его. Я провёл достаточно времени сегодня в Египетском зале, чтобы не заглядывать туда ещё пару жизней.
– Смешно. То есть ты точно приходил?
– Если бы пришла, ты бы знала об этом.
– Утро – понятие растяжимое, – рассмеялась я, слыша странное журчание.
Казалось, рядом струится водопад.
– Поэтому к чертям утро! Я хочу видеть тебя сейчас! – Финн помолчал немного и добавил: – К тому же у меня есть что-то для тебя.
Его нетерпение ласкало моё женское самолюбие, и хотелось, чтобы он обнял меня здесь и сейчас, но, почувствовав странное, я взглянула себе под ноги и взвизгнула: я стояла в луже воды!
– Что случилось? – спросил Финн.
– Не знаю… Сейчас…
Я открыла дверь. На меня хлынула вода. К порожку подплыл розовый носок, оставленный у кровати на полу. Вода продолжала течь из крана над допотопной раковиной, переливаясь через край на пол. Подобно бегемоту в иле, мой чемодан с вещами грузно квасился на размокшем ковре. А мои туфли…
Читать бесплатно другие книги:
