Особый отдел и пепел ковчега Чадович Николай

– Как же мне теперь быть? – Ваня скорчил жалостливую гримасу.

– Сходи на барахолку да купи другие, – посоветовал наркот. – Проще будет.

– Не-е. – Ваня отрицательно мотнул головой. – Батя подмену заметит. Те часы были редкие, старинной работы. И стоили немало. Один коллекционер за них иномарку предлагал.

– Значит, не бедный у тебя батя.

– Генерал, – не подумав, брякнул Ваня.

– Что-то не похож ты на генеральского сынка. – Наркот окинул Ваню критическим взором.

– Да я уже вторую неделю по подвалам скитаюсь. Боюсь домой возвращаться. Батя, наверное, уже хватился часов.

– Если ты их Уздечкину отдал, можешь махнуть рукой. Он, гад, всей Москве должен. – По мере того как кайф улетучивался, высказывания наркота становились всё более и более резкими.

– Чувствую, батя с меня шкуру спустит, – вздохнул Ваня.

– Ничего, новая нарастет, – буркнул наркот, но тут же спохватился: – Впрочем, твоей беде можно помочь. Я того маклака, которому Уздечкин всякое барахло сбывает, знаю. Зарубку даю, что твои часики сейчас у него. Но за просто так ты их обратно не получишь.

– С башлями проблем не будет, – заверил его Ваня. – Только сначала хотелось бы глянуть на товар. Кота в мешке я покупать не собираюсь.

– Тогда пошли. – Наркот положил свою лапу Ване на плечо. – Тут недалече…

Позже Ваня говорил, что на него в тот момент словно помрачение нашло. Даже школьница не купилась бы на такую сомнительную приманку, а он, матёрый сыскарь, безоговорочно поверил весьма подозрительному гумознику.

Миновав несколько проходных дворов, они спустились в подвал предназначенного под снос дома. Здесь наркот, рука которого всё ещё лежала на Ванином плече, сказал:

– Подожди немного. Я приведу этого маклака сюда. К себе домой он нас вряд ли пустит.

На какое-то время Ваня остался один. Представилась прекрасная возможность уведомить друзей о своих ближайших планах, но он для этого и пальцем не шевельнул. Короче говоря, Ваня вёл себя как телёнок, которого гонят на бойню.

Ждать пришлось довольно долго, и от нечего делать он занялся осмотром подвала, имевшего чрезвычайно непривлекательный вид. Среди всякой дряни, покрывавшей пол, шире всего были представлены человеческие экскременты и использованные шприцы. Стены украшали образчики современного молодёжного фольклора, от чтения которых воротило даже такого циника, как Ваню.

Наконец на лестнице, ведущей в подвал, раздался топот ног и чертыханья. Наркот вернулся в сопровождении здоровенного детины, совсем не похожего на скупщика краденого. Но и на сей раз Ваня не почуял опасности.

– Это ты, что ли, от Уздечкина пришёл? – глядя на Ваню как на докучливое насекомое, осведомился громила.

– Я его, наоборот, ищу, – пояснил Ваня. – Он мою вещицу заначил. Карманные часы. Вполне возможно, что они оказались у вас.

– Ничего не знаю! – заявил громила. – Пока Уздечкин не отдаст мне десять кусков, базара не будет.

– Да брось ты, Илюха. – В разговор вступил наркот. – Ведь пацан ни в чём не виноват. Он сам пострадавший. Пусть выкупает свои часики.

– Откуда мне знать, какие они! – огрызнулся громила. – У меня за последний год целый ящик такого добра собрался.

– Ну так покажи. Он свои сразу опознает.

– Я не старуха-процентщица, чтобы всяких мазуриков в хату пускать, – демонстрируя знакомство с классической литературой, отрезал громила.

– Парень-то безобидный. – Наркот погладил Ваню по вихрам. – Что он тебе сделает?

– Ладно, хрен с вами, – сдался громила. – Покажу товар. Кажись, какие-то часики мне Уздечкин приносил. Но есть одно условие. Ко мне этот шкет войдёт только с завязанными глазами.

Не заподозрив никакого подвоха, Ваня согласно кивнул, и ему бесцеремонно задрали на голову его же собственную куртку.

Ваню, как слепого, вывели из подвала и заставили лечь ничком на заднее сиденье автомашины. Рядом поместился наркот, не позволявший ему открыть лицо. Громила рулил, чертыхаясь при каждом переключении скоростей.

Поездка заняла минут сорок. Когда в Ванином кармане заверещал мобильник (это Людочка уже начала поиски пропавшего товарища), наркот немедленно отобрал его и выключил. На тот момент это даже обрадовало Ваню. Сеанс связи с коллегами по работе, а тем более полученное от них текстовое сообщение могли выдать его с головой.

Путешествие на автомобиле сменилось довольно длительной пешей прогулкой. Затем Ваню втолкнули в тесное помещение, где сильно воняло псиной, а поблизости раздавалось злобное рычание.

– Порядок, – сказал наркот. – Птичка в клетке.

– Но если эта птичка не снесёт золотое яичко, я тебя самого туда посажу, – пригрозил громила. – А ты, пацан, можешь осмотреться.

Ваня стянул с головы куртку и не поверил своим глазам. Он находился в собачьем вольере, размерами не превышавшем камеру-одиночку. Обитатель вольера, здоровенный чёрный мастиф, к счастью, находился по другую сторону проволочной сетки. Злобно косясь на Ваню, он жрал что-то из вместительной жестяной миски.

Наркот, опасаясь собаки, топтался в сторонке. Прямо напротив вольера возвышалась глухая кирпичная стена, мешающая рассмотреть окружающий пейзаж. Но, судя по тому, что сюда доносилось свиное хрюканье и петушиные крики, они находились где-то за городом.

Только сейчас Ваня начал понимать всю безысходность своего положения. Похоже, его заманили в ловушку и никаких часиков (кроме своих собственных, конечно) у громилы отродясь не было.

– Кумекаешь, что к чему? – осведомился громила.

– Не-а, – честно признался Ваня.

– Теперь ты наш заложник, – пояснил громила. – Будешь сидеть здесь, пока твоя родня не выложит, скажем… – Он на мгновение задумался. – Сто кусков. Естественно, зеленью.

– Где же они столько возьмут? – От удивления Ваня всплеснул руками.

– Это не наши проблемы. Сам же говорил, что у тебя отец генерал, – ухмыльнулся громила. – Пусть толкнет налево пару вагонов с оружием.

– Он в штабе служит. – Одно опрометчиво сказанное слово теперь заставляло Ваню измышлять всё новую и новую ложь. – А там, кроме военных планов, ничем не разживёшься.

– Ну не знаю. – Громила ухватил за ошейник мастифа, выказывавшего к Ване весьма нездоровый интерес. – Тогда пусть квартиру загонит или кредит в банке возьмет… На все хлопоты ему отводится четверо суток… Нет, лучше трое. В противном случае я скормлю твою печенку вот этому милому пёсику, а всё остальное сожрут свиньи, которых у меня аж десять штук. Слышишь, как хрюкают? И станешь ты, пацан, навозом.

Ваня, уже овладевший собой, понял, что дискуссии здесь неуместны. Придав лицу испуганное выражение, он дрожащим голосом произнёс:

– Хорошо, я передам ваши требования отцу.

– Постой! – Громила остановил наркота, уже собравшегося было вернуть мобильник Ване. – Так дело не пойдёт. Сейчас выпускаются специальные мобилы, которые можно сразу запеленговать. Нажмёт пацан кнопочку, и через полчаса тут будет его папаша с ротой спецназа… Вернёшься в город и сам позвонишь из автомата.

– Диктуй номер своего родителя. – Наркот приготовил огрызок карандаша и смятую сигаретную пачку.

Ваня без промедления сообщил номер квартирного телефона Кондакова, чья осторожность была достойна Штирлица, а проницательность – Мюллера. Откуда он мог знать, что старый чекист недавно перенёс операцию на желудке и сейчас находится в беспомощном состоянии.

На прощание наркот поинтересовался:

– Как его звать-величать?

– Петром Фомичом, – ответил Ваня. – Только ты повежливей. Он мужик горячий. Без керосина заводится.

– Ничего, остудим…

После этого Ваню оставили наедине с мастифом, у которого в отсутствие хозяина сразу поубавилось агрессивности. Поскалив для вида свои крокодильи клыки, он занялся выкусыванием блох, которые интересовали его гораздо больше, чем мелкое и невзрачное человеческое создание, томившееся в вольере.

Ваня, выждав некоторое время и убедившись, что за ним никто не наблюдает, занялся исследованием своего узилища. Задняя стена вольера, являвшаяся частью какой-то другой хозяйственной постройки, была сложена из силикатного кирпича, а три другие представляли собой металлическую сетку-рабицу, укреп– лённую на прочных столбах. Без специального инструмента одолеть такую конструкцию было невозможно.

Добротный дощатый пол исключал возможность подкопа. Столь же несокрушимо выглядел и потолок, до которого ещё надо было добраться. На потолке имелась лампочка, защищённая плафоном, однако выключатель находился за пределами вольера.

Всё оружие Вани состояло из брючного ремня с залитой свинцом пряжкой да запрятанного в подмётке тонкого лезвия, которое годилось для самозащиты, но сломалось бы при первом же серьёзном усилии. Дверь вольера запиралась на простенький засов, однако перед уходом громила вставил в его проушины навесной замок.

Впрочем, все эти технические ухищрения не шли ни в какое сравнение с чёрношёрстым чудовищем, сторожившим снаружи. Ждать от него пощады не приходилось. У Вани были сложные отношения не только с котами, но и с собаками. Эти неблагодарные твари, кормившиеся человеческими подачками, почему-то очень не уважали слабаков и коротышек.

Оставались лишь два более или менее реальных варианта спасения. Либо тянуть время, надеясь, что тёртый калач Кондаков найдёт способ вызволить его из плена, либо, выбрав удобный момент, самому напасть на громилу, носившего звучное имя Илюха.

Внезапный удар свинцового кистеня мог оглушить даже его былинного тёзку-богатыря. Проблемы сторожевого пса это ещё не решало, но на всякий случай Ваня уже наметил для себя оптимальный маршрут побега – сначала на крышу вольера, а оттуда на соседнее здание, которого касались ветки растущей неподалёку яблони. Всё остальное зависело исключительно от удачи, в последнее время почему-то отвернувшейся от него.

К сожалению, этим смелым планам не суждено было сбыться. Явившийся в сумерках Илюха дверь вольера открывать не стал, а, включив на пять минут освещение, просунул сквозь ячеи сетки разломанный бутерброд и напоил Ваню из носика жестяного чайника.

Просьбу маленького пленника вывести его в туалет Илюха оставил без внимания.

– Можешь гадить в уголке, – небрежно обронил он. – Потом сам и уберешь.

Скоро на землю пала осенняя ночь, не только чёр-ная, словно душа Иуды, но и весьма прохладная. Однако Ваня, привыкший к спартанскому образу жизни, всё же заснул, свернувшись калачиком на собачьей подстилке.

Утро во всех отношениях выдалось хмурое. Тучи серой пеленой застилали небосвод. Накрапывал дождь. На завтрак Ване не досталось ничего, кроме сырой воды, в то время как мастиф, жадно чавкая, слопал целую кастрюлю овсяной каши.

Илюха, босой и нечесаный, возился со своей многочисленной живностью. На заложника он поглядывал зверем, и мастиф, чутко улавливающий настроение хозяина, бешено лаял и бросался на сетку.

– Не берёт твой отец трубку, – сказал наконец Илюха. – И вчера не брал, и сегодня не берёт. Может, ты нас за нос водишь? Не тот номер дал?

– Да что я – самоубийца! – возразил Ваня. – Мне самому интересно, чтобы эта бодяга поскорее закончилась. С такой кормёжкой на холоде долго не протянешь. А что касается папаши, то его могли в командировку послать. На маневры или с инспекционным визитом.

– Разве он один живёт?

– Мать в Испании на отдыхе. До неё не дозвонишься.

– Тогда позвони ещё кому-нибудь. Иначе подохнешь.

– Даже не знаю… – Сообщение, принесённое Илюхой, весьма озадачило Ваню, который знал, что Кондаков не имеет привычки ночевать вне дома. – Если только двоюродной сестре.

– Номер её помнишь?

– Надо в памяти мобильника поискать.

– Одурачить меня, гадёныш, хочешь? – набычился Илюха, и мастиф немедленно поддержал его злобным рычанием.

– Как же я вас одурачу! Вы ведь сами видели мой мобильник. Самая простенькая модель за сотню баксов. Без всяких наворотов. Я только соединю вас с сестрой, а разговаривать будете сами.

Несколько минут Илюха сосредоточенно размышлял, со всех сторон рассматривая Ванин мобильник. Чувствовалось, что в электронных приборах он разбирается гораздо хуже, чем в свиньях и собаках.

– И зачем я только в это дело ввязался, – бормотал он. – Ох, наживу на задницу приключений! И всё из-за этого проклятого балдёжника. Втравил меня, сука, в аферу… Ладно, бери. – Оттянув на себя верхнюю часть дверцы, Илюха сунул мобильник в образовавшуюся щель. – Но если замечу хоть что-то подозрительное, сразу козью морду заделаю. Как, кстати, твою сестру зовут?

– Людмила Савельевна.

– А про кого у неё спрашивать? – Впервые похититель поинтересовался именем своей жертвы.

– Про Ваню Коршуна.

– Ишь ты! – присвистнул Илюха. – Вот, оказывается, кто в наши сети попал. Коршун! А я-то думал, что мокрая курица.

Ваню, конечно, одолевал соблазн заманить Илюху в вольер, но уж слишком несравнимыми выглядели силы противников – и мастиф, и его хозяин были, что называется, начеку.

Он набрал номер Людочкиного мобильника (не служебного, а личного) и немедленно вернул аппарат Илюхе, успев, правда, переключить его на громкую связь.

Спустя всего пять секунд в вонючем закутке раздался мелодичный голос Людочки:

– Слушаю.

– Это кто? – вздрогнув от неожиданности, осведомился Илюха.

– А кто вам нужен? – Ваня и не сомневался, что она ответил именно так.

– Людмила Савельевна. – Илюха пытался убавить звук, но на это у него не хватало сноровки.

– Вы попали по адресу.

– Ванька Коршун кем тебе приходится?

Это был очень опасный момент. Ошарашенная Людочка могла сморозить что-то такое, что немедленно вызвало бы у Илюхи подозрение, однако она, как опытный переговорщик, ловко уклонилась от прямого ответа.

– А вы, собственно говоря, по какому вопросу звоните?

– А по такому! – вышел из себя Илюха. – Если ты, шалава, до субботы не выкупишь своего Ваньку, то потом даже косточек его не соберешь.

– Давайте поговорим спокойно. – Людочка старалась ничем не выдавать своих истинных чувств. – Вы хотите сказать, что Ваня находится в ваших руках?

– Не только в руках, а, считай, на кукане висит! – Илюха заржал, довольный своей собственной шуткой. – Хочу – изжарю, хочу – утоплю, хочу – без соли съем.

– Он вас чем-нибудь обидел?

– Что ты плетёшь! Он у меня в заложниках.

– Следовательно, вы рассчитываете получить за него выкуп?

– А то нет! Наконец-то догадалась…

– О какой сумме идёт речь?

– Сто тысяч баксов!

– Вы в своём уме? Где я раздобуду такие деньги?

– Пусть папаша-генерал подсуетится.

Чуткое ухо Вани уловило секундную заминку, но Людочка тут же нашла достойный ответ:

– К сожалению, он тяжело заболел и попал в больницу.

– Ничего себе семейка! – возмутился Илюха. – Мужик болеет, сынок наркотой балуется, а мамаша по заграничным курортам шастает.

Людочка никак не отреагировала на эту малопонятную для неё фразу, а сказала следующее:

– Перед тем как приступить к обсуждению финансовых вопросов, я хочу убедиться, что с Ваней всё в порядке.

– Ни хрена с ним пока не случилось. Цветёт и пахнет. На, послушай сама. – Илюха приложил мобильник к сетке.

– Привет! Я в норме, – торопливо произнёс Ваня. – Хотя жить приходится среди свиней и собак.

– Будь осторожен, бетил противодействует нам! – сказала Людочка.

– А ну-ка без фокусов! – рявкнул Илюха. – Какой ещё бетил-метил? Чтоб через три дня деньги были готовы!

– Сто тысяч – нереальная сумма, – мягко возразила Людочка. – Тем более что в столь короткий срок её не собрать. Умерьте, пожалуйста, свой аппетит. Давайте сойдёмся на десяти, и завтра вы получите деньги в любом удобном для вас месте.

В ответ Илюха зловещим голосом произнёс:

– Слышишь, как мой кобель тявкает? Между прочим, я в своё время тыщу баксов за него отдал. А ты родного человека в десять кусков оценила. Уж лучше я его своей скотине скормлю. Хотя бы экономия в хозяйстве будет.

– Тем не менее о ста тысячах не может быть и речи. Пятнадцать-шестнадцать – это максимум того, что я могу добыть к субботе.

Ясное дело, что платить выкуп Людочка вообще не собиралась, а лишь прощупывала Илюху, пытаясь вытянуть из него как можно больше сведений, позволяющих установить местонахождение заложника. Но она не учла одного важного обстоятельства – вспыльчивый нрав своего собеседника.

– Добудь, – сказал Илюха, как бы соглашаясь. – И купи себе на них новые прокладки! Следующий раз я позвоню через три дня. Если ста тысяч не будет, считай, что ты подписала этому заморышу смертный приговор! Предупреждаю, даром кормить его я не собираюсь.

В сердцах Илюха отшвырнул мобильник, тем самым допустив непоправимую ошибку. Мастиф, привыкший бегать за поноской, метнулся вслед улетающему предмету и в мгновение ока доставил его назад. Но то, что плюхнулось к ногам хозяина, было уже не аппаратом беспроводной связи, а комком искорёженной пластмассы. Как видно, бог не зря дал собаке клыки.

Наступило тягостное молчание, которое прервал жалобный голосок Вани:

– Вот те на! Как же теперь связаться с сестрой? Я её номер на память не знаю.

– Крокодил ты двужопый! – Пнув искательно повизгивающего мастифа ногой, Илюха ушёл в дом.

В полном неведении прошли сутки. Сначала Ваня ощутил голод. Потом жажду. Ещё чуть позже ему нестерпимо захотелось курнуть.

И если последнее желание было заведомо невыполнимым, то два предыдущих он с горем пополам удовлетворил. С восточной стороны вплотную к вольеру подступали заросли малины, что позволяло собирать сочные, по-осеннему сладкие ягоды. Как отметил для себя Ваня, малина здесь была сортовая, не чета той, которая произрастала на даче Кондакова.

Аппетит, как говорится, приходит с едой, а сноровка – с опытом. Вскоре Ваня убедился: вместо того чтобы собирать ягоды поштучно, проще будет срезать стебель под корень и втащить его в вольер. Дело пошло значительно быстрее.

Набив брюхо этой малокалорийной, хотя и богатой витаминами пищей, Ваня сделал ещё одно маленькое открытие. Оказалось, что очищенным от ягод и листьев стеблем малины можно было действовать как палкой – и пса дразнить, и подтаскивать к себе разные мелкие предметы, и даже дотянуться до выключателя.

После получаса безуспешных попыток он сумел-таки зажечь свет в вольере. Чтобы его выключить, понадобилось ещё меньше времени.

Когда лампочка погасла, в голове Вани вспыхнула идея – рискованная, как и всё то, что он делал в своей жизни.

На пару дней без пропитания остался не только Ваня, но и свиньи с собакой. Очевидно, печальное происшествие с мобильником выбило Илюху из колеи, и без того достаточно расхлябанной. Он запил.

Со стороны дома допоздна слышались разудалые песни, сопровождаемые пиликаньем гармошки. Предпочтение почему-то отдавалось революционно-патриотическому репертуару, причем текст безбожно коверкался. Например, «Варшавянка» в исполнении Илюхи выглядела так:

Впрочем, иногда на него нападало лирическое настроение, и тогда в глухой ночи раздавалась популярнейшая мелодия Бориса Мокроусова:

Мастиф где-то пропадал, наверное мышкуя с голодухи. Свиньи, перед тем как угомониться, чуть не разнесли свой хлев.

Бодрствовал и Ваня, которому не давали покоя слова Людочки о том, что бетил начал противодействовать опергруппе. Следовательно, надеяться на шальную удачу не приходилось, а, наоборот, в любой момент следовало ожидать от судьбы коварной подножки.

Потеря мобильника чрезвычайно осложнила положение маленького заложника. Он действительно не помнил телефона Людочки, а звонить кому-либо другому, похоже, не имело смысла.

Конечно, Илюха мог послать в Москву своего приятеля-наркота, дабы тот попытался разыскать нужный номер, но в компаниях мобильной связи подобная информация всегда считалась закрытой.

Таким образом из курицы, обещавшей снести золотое яичко, Ваня превращался в опасного свидетеля. Разумнее всего (с точки зрения похитителей, конечно) было зашибить его поленом или затравить собакой. Именно эта версия – самая мрачная из всех возможных – и подтвердилась наутро, когда непротрезвевший Илюха, одетый только в офицерские галифе, по-явился возле вольера.

Вывалив перед вольером кучу объедков, он налитыми кровью глазами уставился на Ваню и прохрипел:

– Не получилось у нас взаимопонимание. Пачкать о тебя руки не хочу, а отпустить не имею права. Своя шкура дороже. Так что подыхай здесь сам…

Илюха ушёл к свиньям, заранее приветствовавшим его радостным хрюканьем, а Ваня без промедления приступил к выполнению задуманного плана. Взобравшись по сетке к потолку вольера и повиснув на электрическом шнуре, он оторвал его от плафона. Затем концы проводов были зачищены и загнуты крючком.

Минут пять ушло на возню с выключателем. Теперь шнур находился под током и представлял собой смертоубийственное оружие. За себя Ваня не беспокоился – пол в вольере был сухой, а его ноги защищали кроссовки на полиуретановом ходу.

Паче чаяния, привлечь внимание мастифа оказалось не так-то и просто. Целиком поглощённый жратвой, он не реагировал ни на бранные слова, ни на тычки малиновым стеблем. Пришлось прибегнуть к крайним мерам и окатить проголодавшегося пса струей своей собственной мочи.

Такого оскорбления не стерпел бы ни один уважающий себя кобель. Злобно зарычав, он кинулся на сетку. Ваня, только и ожидавший этого момента, сунул оголённые электрические провода в оскалённую пасть.

Мастифа долбануло током так, что он сначала подпрыгнул выше вольера, а потом, опрокинувшись на спину и дрыгая всеми лапами сразу, истошно завизжал, словно бы его собирались охолостить.

Эти душераздирающие звуки, конечно же, привлекли внимание Илюхи, на что изначально и рассчитывал Ваня. Хозяин усадьбы явился как ангел возмездия – босой, опухший, с пустыми вёдрами в обеих руках.

Узрев муки своего верного пса, Илюха отшвырнул вёдра и с воплем: «Что ты ему, гад, сделал?» – бросился к вольеру. Засов вместе с замком он сорвал голыми руками, явив не только редкую физическую силу, но и неукротимую ярость. Дверь узилища распахнулась.

Ещё миг – и от Вани, наверное, даже клочьев не осталось бы, но проворный лилипут уже зацепил крючья проводов за пояс Илюхиных галифе.

С громилой случилось то, что средневековые врачи называли «пляской святого Витта». Электрические силы корёжили его тело, словно театральную марионетку, то выгибая самым невероятным образом, то швыряя на землю, то вновь заставляя вскочить.

Ваня, почуявший долгожданную свободу, выскользнул из постылого вольера и помчался вдоль кирпичного забора, пытаясь отыскать путь во внешний мир…

До украшенной коваными узорами калитки оставалось от силы десять шагов, как она вдруг сама распахнулась и перед Ваней предстал хорошо ему знакомый наркот, по-видимому, только что прибывший из столицы. Это была та самая подножка судьбы, о которой косвенно предупреждала Людочка.

Шансов на успех в рукопашном бою Ваня практически не имел, тем более что наркот, проявивший неожиданную расторопность, уже успел вооружиться булыжником, валявшимся возле калитки.

Двухметровый забор представлял для лилипута непреодолимое препятствие, поэтому ему не оставалось ничего другого, как устремиться в глубь двора. От долгого сидения в вольере ноги затекли и едва слушались. Пустившийся вдогонку наркот дышал ему в спину, а сбоку появился уже очухавшийся мастиф, вследствие электрического удара потерявший способность лаять, но не утративший природной злобности.

По счастливому наитию Ваня повернул к дому, влетел в приоткрытую дверь, и успел накинуть за собой крючок. Спустя мгновение в дверь громыхнул брошенный наркотом булыжник.

Дом был обширным и добротным, но не приспособленным к долгой осаде. И если входная дверь оказалась достаточно прочной, о чём свидетельствовали безуспешные попытки наркота выбить её, то на окнах не имелось ни решёток, ни внутренних ставен.

В считаные минуты обежав все комнаты, Ваня убедился что телефон здесь отсутствует. Зато на стене спальни висело охотничье ружьё, а рядом с ним патронташ.

Двухстволка была чересчур тяжела для Вани, но он всё же сумел зарядить её, взвёл курки и, повесив патронташ через плечо, вышел на кухню, из окна которой открывалась широкая панорама Илюхиной усадьбы.

Наркот в растерянности топтался возле крыльца, не решаясь в отсутствие хозяина предпринимать какие-либо радикальные действия. Свиньи, покинувшие незапертый хлев, всем стадом рылись на огородных грядках. Илюхи видно не было – то ли он находился в бессознательном состоянии, то ли вообще отдал богу душу, о чём Ваня, кстати говоря, ничуть не жалел.

Мастиф, потерявший своего обидчика из поля зрения, выбрал новую жертву и теперь, готовясь перейти в решительное наступление, рычал на наркота.

Ваня, получивший некоторую передышку, сожрал кусок колбасы, оставшийся на столе после вчерашнего застолья, и прикончил недопитую бутылку пива. Настроение сразу улучшилось.

Имея в руках оружие, да ещё на сытый желудок, Ваня мог диктовать похитителям свои собственные условия. Лишь бы только судьба, дезориентированная кознями бетила, не нанесла ему новый удар.

Со стороны хозяйственных построек вихляющейся походкой приближался Илюха. Чтобы укокошить такого здоровяка, бытового напряжения оказалось явно недостаточно. Тут требовалась как минимум тысяча вольт.

Тем не менее выглядел Илюха неважно. Одной рукой он держался за правую сторону живота, другой за пах. Очевидно, именно там находились его наиболее пострадавшие органы. Физиономия громилы судорожно дергалась, словно бы в лицевых мышцах продолжал пульсировать переменный ток. Внешний вид галифе наводил на мысль, что туда опорожнился не только мочевой пузырь, но и кишечник.

Наркота, к этому времени оказавшегося как бы между двух огней, появление приятеля очень обрадовало. Примерно те же чувства испытывал и мастиф, сразу завилявший хвостом.

– Где он? – дрожащей рукой поглаживая пса, осведомился Илюха.

Косясь на окно, в котором маячил Ваня, наркот ответил:

– В доме закрылся. Твоё ружьё у него.

– Ерунда, – заплетающимся языком промолвил Илюха. – В патронах утиная дробь. Насмерть не убьёт.

– Если издали, может, и не убьёт, а в упор – верняк, – возразил осторожный наркот. – В упор такая дробь страшнее картечи.

– Думаешь, выстрелит?

– Даже не сомневаюсь! Парнишка, похоже, отчаянный.

– Ничего, эта отчаянность ему боком вылезет, – пообещал Илюха. – Представляешь, электрическую линию ко мне подключил! Прямо к пузу. Чудом коньки не отбросил… И усрался, и уссался, и даже спустил. Нет, такое прощать нельзя.

– Ты бы сначала обмылся, – посоветовал наркот. – В обосранных штанах особо не повоюешь.

– За это не переживай. Я уже в полном порядке. Мне хряк Боря жопу вылизал. С удовольствием, между прочим… – В словах Илюхи звучал упрёк, словно бы жопу ему должен был вылизывать не кабан, а ближайший приятель.

В это время осмелевший от пива Ваня показал своим похитителям кукиш. Илюха в запале рванулся вперёд, и бывший заложник, заранее приоткрывший оконные створки, пальнул из правого ствола ему под ноги.

Отдача отбросила малыша чуть ли не к противоположной стене, но, когда он, превозмогая боль в зашибленном плече, поспешно вернулся на исходную позицию, вся троица – и Илюха, и наркот, и мастиф – дружно улепетывала под защиту сложенной возле бани поленницы.

Таким образом, первая атака была успешно отбита, хотя враги находились так близко, что Ваня даже мог слышать их разговоры.

– Нахрапом его не возьмешь, – констатировал наркот. – Ты здесь покарауль, а я за подмогой смотаюсь. Крутые ребята с парочкой стволов его быстро угомонят.

– Не надо, – отозвался Илюха. – Лучше я дом подожгу. Пусть изжарится, шпанюк!

– Неужто собственного добра не жалко! – ахнул наркот.

– Добра я ещё наживу. Но если этот змеёныш на волю вырвется, мне до конца своих дней тюремные щи хлебать. Сам знаешь, сколько судимостей имею… Впаяют на полную катушку. Да и тебе кичмана не миновать.

– А если с ним договориться? – предложил наркот. – Откупного дать?

– Сколько? – недобро усмехнулся Илюха. – Те же самые сто тысяч?

– Ну не сто, конечно, а поменьше… Тысяч двадцать, например. Кто же от шальных денег откажется?

– Нет, ни хрена он не получит! – тоном, не терпящим возражений, заявил Илюха. – Я из него кровь выпью, а потом чучело сделаю! Так и быть, езжай за подмогой. Вези ребят со стволами…

Однако ребята со стволами явились сами, о чём возвестил скрип калитки, испуганный вскрик наркота и злобное рычание мастифа. На Ванину радость, среди ребят, одетых в милицейскую форму, была и девушка, выделявшаяся не только светлыми русалочьими волосам, но и завидной статью.

– Кто стрелял? – направив пистолет в сторону поленницы, выкрикнул коренастый мужиковатый капитан, наверное, местный участковый. – Твои художества, Ершов?

Хозяин усадьбы ещё не успел ничего ответить, как с тыла, распугав свиней, появился Цимбаларь, в руках которого огнестрельное оружие выглядело столь же органично, как шипы на розе или шпоры у петуха.

Илюха и наркот, понурив голову, вылезли из-за поленницы. Руки они подняли, даже не дожидаясь особого распоряжения. Мастиф продолжал огрызаться, но, инстинктивно понимая безнадёжность ситуации, жался к ногам хозяина.

– Значит, это та самая собачка, которая тысячу долларов стоит? – с сомнением произнесла Людочка. – Лично я бы за неё и ломаного гроша не дала. Особенно сейчас.

– Это почему же? – глядя исподлобья, осведомился Илюха. – Загадками говоришь, дамочка.

– Сиротой собачка останется. Её ведь вместе с вами в следственный изолятор не посадишь…

Ваня, вдруг почувствовавший необоримую слабость во всех членах, выронил ружьё и сполз под стол.

Едва они покинули негостеприимную усадьбу Илюхи Ершова, где уже полным ходом шёл обыск, Ваня честно признался:

– Не верил, что вы меня отсюда вытащите.

– Это ты ей спасибо скажи. – Сидевший за рулем Цимбаларь кивнул на Людочку.

– Не преувеличивай! – возразила она. – Моя заслуга лишь в том, что я успела записать на диктофон почти весь разговор с похитителем. Потом в нашей акустической лаборатории запись проанализировали и убедились, что на ней, кроме лая собаки, присутствует много других звуков, свойственных только сельской местности. То есть мы с самого начала знали, что ты находишься за городом, по соседству с курятником и большим выводком свиней. Специалисты-кинологи пришли к выводу, что лай принадлежит крупной собаке догообразной породы, примерно трёхлетнего возраста: сенбернару, мастифу, немецкому догу, тибетской овчарке. Всё остальное сделал Сашка.

– Да ладно тебе! – явно упиваясь своей сдержанностью, обронил Цимбаларь.

– Если ты скромничаешь, я сама могу рассказать, – продолжала Людочка. – Лингвопсихологи, прослушавшие запись нашего разговора, указали на то, что похититель в силу свойств своей натуры не предрасположен к мелочной лжи. Скорее всего, собака действительно обошлась ему в указанную сумму. К тому же это кобель. Но большие деньги платят только за щенков, имеющих безупречную родословную. Все они состоят на компьютерном учете в клубах и обществах любителей собаководства. Заправляют там дельцы весьма высокого пошиба, но Сашка как-то сумел найти с ними общий язык.

– Мне за эту услугу ещё долго придётся рассчитываться, – вздохнул Цимбаларь.

– Я всё понимаю, кроме одного, – сказал Ваня. – Ведь таких собак в Москве, наверное, десятки тысяч.

– Да, но за начальную точку отсчёта был взят дом Уздечкиных, – пояснила Людочка. – Ты ведь пропал где-то в этом районе. Похитили тебя чисто случайно, и, скорее всего, без местных отморозков тут не обо-шлось… Сначала проверялись владельцы породистых трёхлетних кобелей в радиусе километра, потом двух и так далее. Работы, конечно, провернули – вспомнить страшно. Правда, территориалы помогли, ничего против них не скажу. Вкалывая буквально по двадцать четыре часа в сутки, Сашка вышел на одного подозрительного типа. Неоднократно судимый, злоупотребляет наркотиками, а главное, знаком с младшим Уздечкиным. Он частенько отлучался за город, хотя ни дачи, ни дома там не имел. Этот человек два с половиной года назад действительно приобрёл в питомнике чистопородного кобелька-мастифа, причём заплатил не торгуясь. Но с тех пор вместе с собакой его никто не видел. За ним установили слежку, которая спустя недолгое время привела нас в этот посёлок. Ещё хорошо, что мы догадались пригласить с собой местных милиционеров. А иначе без стрельбы не обошлось бы. Сомневаюсь, что твои похитители сдались бы нам добровольно.