Обычай умирать Абдуллаев Чингиз
Гилад Штаркман приехал в половине одиннадцатого утра. Дронго и Вейдеманис уже ждали гостя в небольшом кабинете. Перед его приездом Кружков сообщил, что утром один из соседей с верхнего этажа пожаловался ему по поводу каких-то работ, которые всю ночь проводились в соседнем помещении. Дронго лишь пожал плечами, никак не прокомментировав эти слова.
Приехавший Штаркман с любопытством оглядел небольшой кабинет. Все помещение состояло из трех комнат.
– Я думал, что у вас более солидный офис, – признался он, – хотя понятно, что не размерами кабинета определяется профессионализм.
– Мы достаточно скромные люди, – улыбнулся Дронго. – Господин Блехерман уже улетел?
– Рано утром. Я его проводил. Вы ознакомились с нашей информацией?
– Конечно.
– И…
– Было очень интересно. Вы проделали большую работу.
– Во всяком случае, мы старались.
Кружков уточнил, что именно будет пить гость, и Штаркман попросил черный чай. Дронго выбрал зеленый, а Вейдеманис – традиционный кофе без молока. У напарников Кружков даже не спрашивал, хорошо зная их вкусы.
– Что мне передать господину Блехерману? – спросил гость.
– Скажите, что мы с моим напарником попытаемся что-либо понять, хотя не можем обещать ничего конкретного.
– Никто этого и не просит. Я уполномочен сообщить вам, что в случае вашего согласия готов вручить вам невозвращаемый аванс, который вы можете тратить по своему усмотрению. Если у вас что-нибудь получится, мы готовы полностью выплатить гонорар.
– Дело не в деньгах. Будет достаточно сложно, но мы попытаемся понять, что именно там произошло. С учетом всех обстоятельств и данных, которые вы нам предоставили.
– Где флешка?
– Она у меня. Если вы не возражаете, сейчас мы ее уничтожим. Сотрем всю информацию.
– Я хотел сам попросить вас об этом, – кивнул Штаркман.
Дронго позвал Кружкова и сказал, чтобы тот сначала стер информацию, а затем уничтожил саму флешку. Он знал, что можно восстановить запись даже по стертым файлам.
– Давайте уточним факты, – предложил Дронго. – Сначала те, которые общеизвестны. Во время взрыва погибло много людей, среди них случайно оказалась и дочь господина Блехермана. Взрыв произвел смертник Асхат Хаджиров, приведя в действие «пояс смертника». По этому делу были арестованы Джумшуд Шовдыгов и Шамаил Захохов, первый из которых прошел как организатор преступления и получил двадцать два года в колонии, а второй – как пособник, ему присудили четырнадцать лет. Четвертый член группы – некто Исмаил Ламиев – оказал сопротивление при аресте и был ликвидирован. Это факты, о которых писали в газетах и которые обнародовали в суде.
Тем временем супруга Кружкова внесла три чашки и расставила их на столе. Рядом поставила конфетницу, сахарницу и быстро вышла, чтобы не мешать разговору.
– Теперь ваши факты, – продолжил Дронго. – Вы проанализировали личности всех четверых членов этой преступной группы. Шовдыгов прошел как организатор. Он был женат и развелся восемь лет назад. Его супруга, Людмила Левицкая, вышла во второй раз замуж за бизнесмена Автандила Шершенидзе. У Шовдыгова есть сестра Кюльджан, которая еще в конце девяностых вышла замуж за проживающего в Австрии турецкого гражданина Маира Севги и примерно пять лет назад развелась с ним, переехав обратно в Москву. Сейчас она работает в научно-исследовательском институте и воспитывает дочь.
Штаркман согласно кивнул.
– Вы отметили, что во время последней поездки в Инсбрук, где проживает знакомая Кюльджан, он вернулся через Мюнхен, возложив цветы на могилы погибших немцев.
– Сообщение дали немецкие газеты, – пояснил Штаркман. – При взрыве тела погибших граждан Германии были разбросаны по частям, и было принято решение захоронить их всех вместе. К этому пантеону погибших и возложила цветы сестра Шовдыгова. Видимо, у нее есть совесть в отличие от ее брата, – не удержавшись, добавил он.
– Вы также уточнили, что семья Захохова переехала из Москвы в Нальчик, где ныне и проживает. У Хаджирова не было семьи, он приехал в Москву из Дербента. А вот у Ламиева в Измайлово остался жить брат, с женой и детьми. И сам Ламиев как раз был у своих родственников, когда его взяли. Это вы все там прописали. И еще уточнили, что Шовдыгов и Ламиев несколько раз выезжали за рубеж, в Турцию и в арабские страны.
– Да, – кивнул Штаркман, – и поэтому мы полагаем, что нужно исследовать связи этой группы с находившимися за рубежом террористическими центрами, которые давали оружие и деньги непосредственным исполнителям. Но этого сделано не было.
– И вы считаете, что мы можем помочь в установлении таких связей?
– Во всяком случае, можете проверить эти факты, – предложил Штаркман.
– Не знаю, каким образом, но подозреваю, что вы просто смогли купить информацию насчет обоих заключенных. Вы выяснили, что Шовдыгов отбывает срок в колонии особого режима в Читинской области, а Захохова отправили в колонию строгого режима в Алтайский край. Только я до сих пор не совсем понимаю, каким образом мы с моим напарником могли бы попасть в эти колонии. Нас туда просто не допустят.
– Нас – тем более, – вставил Штаркман, – нам даже обсуждать подобные темы не позволят. Но вы можете попытаться. Господин Блехерман знает, что у вас хорошие связи в правоохранительных органах этой страны. А господин Вейдеманис – бывший сотрудник Комитета государственной безопасности, у которого тоже могут оказаться нужные связи.
– То есть нас вычисляли еще и с этим расчетом, – улыбнулся Эдгар. – Кажется, вы успели неплохо изучить наши биографии.
– Мы выбирали среди многих кандидатур, – подтвердил Штаркман.
– И вы действительно считаете, что, даже задействуя наши возможные связи, мы можем пробиться в колонии к особо опасным преступникам, получившим такой длительный срок? – усмехнулся Дронго.
– Во всяком случае, вы могли бы попытаться, – ответил Штаркман, – может, у вас все и получится.
– Там были еще и другие сведения, – продолжал Дронго, – хотя они не так важны… Вы не курите, господин Штаркман? – неожиданно спросил он.
– Нет, – удивился гость. – А почему вы спросили?
– Здесь душно. Может, выйдем на минуту подышать воздухом и вернемся обратно?
Штаркман взглянул на Дронго и, очевидно все поняв, согласно кивнул. Трое мужчин поднялись и вышли, оставив чашки на столе. Вейдеманис шел первым. Выйдя во двор, он оглянулся по сторонам и кивнул Дронго, после чего вышли и эксперт с Штаркманом.
– Эти связи группы с турецкими бизнесменами, – заговорил Дронго, – вы их уточнили?
– Сейчас проверяем. Но уже точно установили, что через издательство, куда он якобы ездил по служебным делам, передавали деньги и оружие.
– Тогда почему не передали эти сведения российской или турецкой стороне?
– Мы передали их в наши службы, – пояснил Штаркман, – они должны действовать по своему усмотрению.
– Вернемся обратно, – предложил Дронго.
– Вы боитесь, что вас все-таки прослушивают, – догадался гость.
– Я боюсь, что нам просто не разрешат вообще здесь оставаться. Ни вам, ни мне, – ответил Дронго. – И еще последний вопрос: а сколько времени вы собираетесь здесь оставаться?
– Столько, сколько нужно. Я буду вашим связным.
– Тогда учтите, что телефоны могут прослушиваться, поэтому ничего важного не сообщать. Вам будут передавать мои письменные сообщения, просовывая их под дверь вашего номера. В случае необходимости звоните трижды подряд по номеру телефона, который я вам оставлю, и тогда встретитесь с Кружковым. Он будет обедать в ресторане вашего отеля.
– Понял, – кивнул Штаркман.
Они вернулись в дом, и Дронго нарочито громким голосом произнес:
– И учтите, что мы прежде всего должны будем встретиться со следователем, который проводил это расследование, в первую очередь переговорить со следователем по особо важным делам Глебом Юрьевичем Поляковым, а уже потом наметить более конкретный план.
– Он отказался разговаривать с Блехерманом, – напомнил Штаркман. – До вынесения приговора он дважды встречался с господином Блехерманом. Один раз – когда пригласил его на опознание тела дочери, и второй – перед оглашением приговора. Но после решения суда они больше не встречались.
– Тогда нам придется быть очень убедительными, чтобы он нас принял, – заключил Дронго.
Через два часа, когда они уже возвращались, он все время молчал. Вейдеманис, сидевший за рулем, тоже ни о чем его не спрашивал. Только когда они наконец доехали и вышли из автомобиля, он осторожно спросил своего напарника:
– Ты думаешь, что нас подслушивают?
– А как ты счиаешь? Вчера в одном из самых известных отелей города мы встречались с братом шефа АМАН и человеком, который уже два года приезжает сюда, пытаясь найти возможные нити к поискам убийц своей дочери. Приезжает в сопровождении бывшего сотрудника войсковой разведки. И никто не обращает на это внимания? Так не бывает. Я почти уверен, что вчера за нами в отеле было установлено наблюдение. А сегодня утром Леонид Кружков сообщил мне, что соседи по дому жаловались на ночной шум у нас за стеной. Это были технические специалисты, устанавливавшие свою аппаратуру. Мы «под колпаком», как обычно говорят в таких случаях.
– Тогда зачем ты предложил выйти Штаркману из комнаты? Наши наблюдатели поймут, что ты сумел их вычислить.
– Принцип дзюдо, – улыбнулся Дронго, – падая, обрати свое падение себе на пользу и толкни своего соперника. Я сделал сегодня примерно то же самое. Посмотрим, чем все это закончится.
Интерлюдия
Вечером Богдановский принял полковника.
– Состоялась встреча этой парочки со Штаркманом? – сразу поинтересовался он.
– Сегодня утром, – доложил Савченко, – они разговаривали довольно долго. Но самое неприятное, что Дронго всю ночь читал их сообщения и файлы. А потом приказал все стереть и уничтожить флешку. Что они и сделали.
– А копия осталась в израильском посольстве, откуда мы при всем нашем желании не сможем ее достать, – подвел неутешительный итог генерал.
– Они достаточно долго говорили, и мы смогли все записать, – сообщил полковник. – Мы считаем, что в Министерстве юстиции или в Федеральном ведомстве по надзору за исправительными учреждениями есть серьезная утечка информации. Израильтяне смогли точно установить, где именно отбывают наказание Шовдыгов и Захохов. Я думаю, что нужно назначить специальную проверку по этому факту.
– Мы как раз готовились к подобной утечке, – напомнил Богдановский, – понимали, что будет сложно. Обязательно проверьте, откуда идет утечка информации, но информатора не трогайте. Может, он нам еще понадобится, чтобы передать нужную информацию.
– Они выяснили не только места колоний, куда отправлены осужденные по приговорам суда, но и где находятся их родные и близкие. Узнали про переехавшую семью Захохова, про сестру Шовдыгова, вернувшуюся из Австрии, про его первую супругу. Все подробности…
– …сохранность которых в тайне мы не смогли обеспечить, – строго заметил Богдановский. – Но пока это не так опасно. Во всяком случае, мы были готовы и к такому развитию событий. Разговор, конечно, записали?
– Мы взяли в аренду на два месяца соседнее помещение и успели установить нашу аппаратуру, поэтому весь разговор гостя с этими экспертами был записан и сейчас изучается аналитиками.
– Значит, успели. Все, оказывается, не так уж и плохо.
– Штаркман предлагает экспертам найти возможность и отправиться в колонии к осужденным, – сообщил Савченко. – Возможно, это сознательная провокация. Он должен понимать, что это практически невозможно. Но они просят использовать свои старые связи.
– Что сказал Дронго?
– Он пообещал попытаться.
– У него есть такие друзья?
– У них с Вейдеманисом много друзей в Москве. Влиятельных друзей, Алексей Федорович. И мы не сможем помешать всем. И предупредить тоже не можем, чтобы не допускать утечки информации.
– Посмотрим, как они будут действовать. У вас все?
– Нет, – ответил Савченко таким голосом, что генерал насторожился:
– Что еще произошло?
– Во время разговора Дронго неожиданно предложил своему гостю выйти на небольшой перекур.
– Что в этом странного?
– Он никогда в жизни не курил. Мы это точно знаем.
– Так! Уже горячее. Что было дальше?
– Они вышли на несколько минут из помещения.
– И вы, конечно, не слышали, о чем именно они говорили.
– На улице не было никакой аппаратуры. Мы не думали, что Дронго захочет выйти на улицу. Возможно, он просчитал наши ходы и решил подстраховаться.
– А вы почему не решили? – зло уточнил генерал. – Неужели не понимали, с каким противником имеете дело? Я вас предупреждал, что он один из лучших специалистов-аналитиков в мире. Может, действительно сумел просчитать все наши ходы и решил просто показать нам наше место. Поверить в этот перекур невозможно. Он вас одурачил, полковник.
Савченко молчал. Он был согласен со своим руководителем и не знал, как отвечать в подобном случае. Дронго мог в разговоре со своим коллегой из Израиля сказать все, что угодно, и сделать это таким образом, чтобы его не могли услышать.
– Хватит самодеятельности! – резко заявил Богдановский. – Уже сейчас понятно, что вы не справитесь своими силами с этим аналитиком, он слишком опытный специалист. Нужен настоящий гений, чтобы выставить его против этого эксперта. Человек, который сумеет его разжевать и выплюнуть, для которого Дронго будет неуклюжным дилетантом на фоне большого мастера. И я знаю такого человека. Позвоните и срочно пригласите Семена Абрамовича Штеймана. Только он в этих условиях может нам помочь.
– Ему уже много лет, – напомнил несколько удивленный Савченко.
– Зато голова хорошо работает. Он преподавал психологию еще моему руководителю. А потом был и моим наставником. Я до сих пор помню его знаменитое выражение, что самая плохая привычка людей – это обычай умирать. Такой парадоксальный вывод он всегда делал. Штейман говорил, что нужно уметь анализировать каждое слово, каждый жест, каждую фразу. И при этом не доверять самому себе, чтобы в будущем не ошибиться.
– Я ему позвоню, – решил полковник.
– Нет, – возразил Богдановский, – я ему сам позвоню. Он обидится, если я его лично не попрошу, и может отказаться. Насколько я помню, ему уже за девяносто. В его возрасте люди становятся капризными и обидчивыми.
Савченко улыбнулся. Его тоже мучила мысль об этой двухминутной паузе, когда они не услышали переговоров Дронго с его гостем, поэтому он даже обрадовался, когда сам Богдановский предложил такой вариант. Штейман был самым опытным аналитиком в истории спецслужб, и его помощь могла пригодиться. Поздно вечером, когда Савченко ужинал на кухне, раздался телефонный звонок. Это был генерал Богдановский.
– Нам повезло, – сообщил он, – старик согласился. Теперь будем играть на равных.
Глава третья
В это утро Дронго сидел перед своим компьютером, просматривая материалы из газет и журналов, связанные со взрывом в Москве двухлетней давности. Событие было очень резонансным. В Германии с резкой критикой происшедшего выступила оппозиция, которая заявила, что взрыв был целенаправленно организован против немецкой группы. За месяц до этого правительство ввело жесткие ограничения против иммигрантов, посчитав, что это поможет получить новые голоса избирателей на выборах. А получилось все наоборот.
Он читал сообщения о суде и приговоре двум членам группы, оставшимся в живых. Было доказано, что организация взрыва и его финансирование осуществлялось через Джумшуда Шовдыгова, тогда как двое остальных – Ламиев и Захохов – были только сообщниками погибшего при взрыве смертника Хаджирова. Дронго обратил внимание на статью в «Комсомольской правде», где подробно рассказывалось о судьбах всех четверых членов группы. Шовдыгов воевал в Чечне, определившись туда контрактником еще во время второй Чеченской войны. У него было четверо братьев, живущих в Черкасске, и сестра, вернувшаяся в Москву. Захохов работал товароведом, Хаджиров окончил педагогическое училище и временно нигде не работал. Ламиев числился сотрудником строительного треста, работая там охранником и выходя на работу один раз через трое суток.
Дронго начал поиски семей через социальные сети и почти сразу обнаружил фотографии Левицкой, которые она охотно публиковала. Обнаружил там и фотографии племянника Шовдыгова, который уже женился. У старших братьев Шовдыгова было по четверо детей, у двоих младших – двое и трое соответственно. Сведений о Ламиеве и Захохове в социальных сетях он не нашел.
В полдень приехал Эдгар Вейдеманис. Увидев, как напряженно работает его напарник, он спросил:
– Я могу чем-то помочь?
– Можешь. Возьми свободный компьютер и садись за телефон. Обзвони всех наших знакомых и покопайся в Интернете. Найди все, что можно найти про следователя по особо важным делам Глеба Юрьевича Полякова.
– Лучше я позвоню нашим знакомым, – решил Вейдеманис, – наверняка его знают следователи и прокуроры.
– Только из другой комнаты, чтобы мы не мешали друг другу.
Дронго продолжал читать поступающую информацию. Через два часа он поинтересовался у Вейдеманиса:
– Есть какие-нибудь подробности?
– Нашел, – кивнул Эдгар, – он, оказывается, очень известная личность. Ему за пятьдесят, скоро должен выйти на пенсию. Все говорят, что он образцовый следователь, но не очень приятный человек. Педант, служака добросовестный и честный. Почти все дела сдает в срок. Звания получал досрочно. Имеет несколько наград и поощрений. В общем, очень хороший послужной список и очень сложный человек, с которым будет нелегко разговаривать.
– Такой педант и может быть хорошим следователем, – заметил Дронго. – Номер его телефона тебе дали?
– Можешь ему позвонить. – Вейдеманис набрал номер и протянул телефон своему другу.
– Добрый день, – сказал Дронго, услышав незнакомый мужской голос. – Простите, что я вас беспокою. С вами говорит эксперт Дронго, меня обычно так называют. Это Глеб Юрьевич Поляков?
– Да. Чем обязан?
– Я хотел бы с вами встретиться и поговорить.
– По какому вопросу?
– Меня интересует одно дело, которое вы вели два года назад. О взрыве в Петровском пассаже.
– Это дело закрыто, – сразу ответил следователь, – еще два года назад. Уже состоялся суд и вынесен приговор. Я не могу комментировать решение суда. Извините.
– Подождите, – попросил Дронго, понимая, что следователь больше не хочет с ним разговаривать, – у меня действительно важное дело.
– Я не даю комментариев по поводу завершенных дел. Получите разрешение на наше общение у моего руководства. Если они сочтут нужным, мы сможем встретиться. Вы, очевидно, журналист?
– Нет. Я же сказал, что я эксперт по вопросам преступности.
– Очень хорошо, но нам больше не о чем разговаривать.
– Неужели вы не понимаете, – начал злиться Дронго, – что речь идет о судьбе человека? О его жизни.
– О чем вы говорите? – не понял Поляков.
– Супруга Блехермана тяжело больна. После смерти дочери она тяжело заболела…
Поляков молчал.
– Вы слышите меня? Неужели вам так сложно со мной поговорить?
– Я не знаю, кто вы такой, – неожиданно очень жестко ответил Поляков, – поэтому прошу вас больше не звонить, – и тут же отключился.
– Что-то не так, – сказал Дронго, взглянув на Вейдеманиса. – Поляков не очень хотел разговаривать, но когда я сказал ему о больной жене Блехермана, он сразу изменился и, кажется, даже разозлился, будто я поступил не совсем корректно. Ты можешь уточнить семейное положение следователя?
– Конечно. Мой товарищ сейчас работает в Следственном комитете Москвы. Он хорошо знает Полякова. Я ему сейчас позвоню и все уточню.
Он действительно набрал номер, поговорил пару минут, затем несколько виновато посмотрел на Дронго:
– Ты, как обычно, прав. В прошлом году у него умерла жена. Но как ты это понял?
– Почувствовал, что ему неприятны мои слова. Словно я использовал недозволенную тему в разговоре и повел себя не совсем правильно.
– Попытайся снова выйти с ним на связь. Расскажи ему о супруге Блехермана. Можно на этом сыграть, как ты считаешь?
– Нет, – решительно ответил Дронго, – так нельзя. Он достаточно умный человек, чтобы понимать, как я пытаюсь вызвать сочувствие к Блехерману. Видимо, он так и подумал. Поэтому нужно извиниться. – Он перезвонил Полякову и с ходу начал: –Только не отключайтесь, я позвонил, чтобы извиниться. Я не знал про вашу супругу и не хотел вас разжалобить. Просто так получилось. Извините, что я невольно причинил вам боль. Это не нарочно. До свидания…
– Подождите, – неожиданно проговорил следователь, – как, вы сказали, вас зовут? Дронго? Я, кажется, слышал об этом необычном имени. Вспомнил, что вы работали с группой Резунова, когда искали этого сексуального маньяка. Вениамина Баратова, который оказался директором института. Это были вы?
– Я, – просто ответил Дронго.
– Понятно. Давайте сделаем так. Приезжайте ко мне через два часа. Я закажу для вас пропуск, только назовите мне ваше настоящее имя, я же не могу заказывать пропуск на имя Дронго.
– Иногда быть просто порядочным человеком гораздо выгоднее, чем пытаться обмануть или словчить. Жаль, что многие люди этого не понимают, – отключившись, улыбнулся эксперт.
– Поедешь на встречу? – понял Эдгар.
– Обязательно.
Через два часа Дронго уже сидел в небольшом кабинете следователя Полякова. Глеб Юрьевич внешне также соответствовал своему имиджу. Немного потертый пиджак, редкие седые волосы, чуть покатый череп, глубоко посаженные глаза в очках, резкие складки на щеках, выпирающий подбородок. Он пожал руку гостю, показывая на стул у приставного столика рядом с ним.
– Вы хотели поговорить о деле дочери Меира Блехермана, – напомнил следователь, – но там все давно решено и закрыто. Все участники группы либо погибли, либо получили большие сроки.
– Вы не пытались выйти на связи Шовдыгова? Он ведь проходил как организатор?
– Конечно пытались. Даже послали в Турцию нашего следователя Нигматулина, который владеет турецким языком. Там были какие-то связи, но мы передали все наработки в Федеральную службу безопасности. Мне тогда приказали как можно быстрее завершить дело и сдать его в суд. Вы должны понимать. Взрыв убил сразу нескольких иностранцев: граждан Германии, Южной Кореи, Израиля. Все требовали срочного раскрытия преступления и наказания виновных. А я не люблю, когда меня подгоняют, это всегда сказывается на качестве расследования. Но мы смогли достаточно быстро выйти на сообщников и организаторов преступления. Можно было и быстрее, но наши спецслужбы просили нас не торопиться, чтобы выявить всех участников преступной группы. Террористы были схвачены и изобличены. И я не понимаю, почему сейчас Блехерман пытается что-то найти. Оба оставшихся в живых террориста сидят в колониях и не скоро оттуда выйдут.
– Ему кажется, что можно было более подробно исследовать возможные связи организатора с зарубежными центрами.
– Связи, конечно, были, но мы такими проблемами не занимаемся. Наша задача – найти всех участников группы, выявить их и передать суду, а зарубежными связями наших доморощенных террористов должны заниматься другие спецслужбы.
– И вы точно установили, что погибший смертник был связан именно с этой группой?
– Там даже не требовалось особых доказательств. К Петровскому пассажу его привез на своем автомобиле Шамаил Захохов. Напротив пассажа Центральный банк, и машина попала в объективы камер наблюдения. Захохов проходил как сообщник. Он говорил, что не знал, зачем они туда поехали. Лгал, конечно. Но мы нашли детали «пояса смертника» в его гараже, и на них были отпечатки пальцев Захохова. А взрывчатку и все необходимые детали привозил Ламиев. н оказал сопротивление при задержании и был застрелен. Хаджиров погиб в результате самоподрыва. Двух других мы задержали, и суд вынес им достаточно суровые приговоры. Хотя прокурор требовал пожизненного для Шовдыгова и двадцать лет для Захохова, судьи решили несколько изменить наказание. Правда, двадцать два года в колонии особого режима – это более чем много. Не думаю, что Шовдыгов когда-нибудь сможет вернуться к нормальной жизни. И вообще вернуться из колонии особого режима. Оттуда не возвращаются.
– А их семьи?
– У Шовдыгова была жена, с которой он развелся. Ужасная женщина! Бывшая актриса. Достаточно было немного пообщаться с ней, чтобы пожалеть ее бывшего мужа. Она винила его во всем. Он даже записался ради нее в Чечню на контрактной основе, так она донимала его отсутствием денег в семье. Есть такие жены, которые могут разрушить жизнь любого мужчины.
– Надеюсь, он стал террористом не под влиянием своей жены?
– Нет. К этому времени они были уже давно разведены.
– А другие семьи?
– У Хаджирова не было никого. Правда, мы нашли женщину, с которой он встречался, но она даже не подозревала, чем именно он занимался. Семья Захохова переехала из Москвы куда-то на Северный Кавказ. Кажется, им помогал брат жены Захохова. У него было двое несовершеннолетних детей, и судья дал ему четырнадцать лет вместо двадцати, как просил прокурор. А у Ламиева осталась в Москве семья старшего брата. Я с ним разговаривал, и он очень переживал за погибшего, уверял, что его нарочно застрелили.
– Вы считаете, что других членов группы не могло быть?
– У них были большие связи за рубежом и на Северном Кавказе. Но в данном случае отвечали за это преступление именно эти четверо.
– Хаджиров вошел в пассаж и взорвал себя в тот момент, когда там было много иностранцев. Это случилось буквально за полторы-две недели до парламентских выборов в Германии, которые правящая коалиция проиграла. Вам не кажется, что такое совпадение достаточно подозрительно?
– Мы обратили на это внимание. Возможно, Хаджиров получал непосредственные указания о месте и времени взрыва. Захохов, которого мы допрашивали, все отрицал, но такую связь исключить невозможно. Хотя со смертью дочери Блехермана это никак не связано. Просто трагический случай. Она оказалась там совершенно случайно. Водитель, который их вез, дал показания, что они должны были выйти из пассажа через несколько минут. Просто трагическое совпадение.
– Я хочу задать вам несколько необычный вопрос. Вы знали, что дядя погибшей девушки возглавляет армейскую разведку Израиля, службу АМАН?
– В тот момент не знали, но потом я узнал. Израильтяне проявляли повышенную активность, особенно их посольство. Позже мне сообщили, что брат Меира Блехермана занимает такой большой пост.
– Может быть, это преступление связано именно с ним? Кто-то пытался отомстить семье Блехермана и поэтому было принято решение убить его племянницу? Я спрашиваю в качестве невероятной, но возможной гипотезы.
– Она там оказалась случайно, – снова повторил следователь. – Нет, это слишком невероятная теория. Зачем устраивать такой взрыв, убивая остальных людей, когда нужно убить только одного человека? По-моему, это просто нерационально.
– «Лист зелени прячут в лесу», – напомнил Дронго. – Может, само преступление было организовано с целью убийства Даны Блехерман, а остальные погибшие были лишь сопутствующие жертвы. Вы так не считаете? Террористы никогда не жалели человеческие жизни для достижения своих целей.
– Нет, не считаю, – решительно произнес Поляков, – их целью была скорее немецкая группа. Увидели группу иностранцев и решили устроить взрыв именно там, чтобы сработал эффект страха. И, конечно, пропагандистский эффект тоже никто не отменял.
– Спасибо за то, что согласились со мной встретиться, – сказал на прощание Дронго, поднимаясь со стула. – Можно задать вам последний вопрос?
– Конечно.
– Как попасть в колонии, где находятся осужденные Шовдыгов и Захохов? Чье разрешение на это потребуется?
– Только не мое, – ответил Поляков. – Я думаю, нашего руководителя Следственного комитета России, и то сомневаюсь. Или же министра юстиции страны, если он сможет подписать такое разрешение. Но вас туда пропустят лишь в самом исключительном случае.
– Может, тогда взять разрешение у президента? – пошутил Дронго.
– Он не сможет разрешить, – не понял юмора следователь. – Скорее премьер-министр, как глава исполнительной власти страны. Но лучше – министр юстиции или глава Федерального ведомства по исправительным учреждениям.
– То есть никто, – подвел неутешительный итог Дронго. – Спасибо вам за беседу. До свидания!
Спустившись вниз и выходя из здания, он сразу обратил внимание на автомобиль, стоявший на другой стороне улицы, в котором сидели двое незнакомых мужчин. Когда он приехал к Полякову, эта машина стояла на том же месте. Дронго обычно не водил машину, чтобы не отвлекаться на езду и спокойно сосредотачиваться на своих размышлениях. Он сел в свою машину и попросил водителя отвезти его домой. По дороге ему позвонил Вейдеманис:
– Поговорил с Поляковым?
– Да. И нам нужно начать встречаться с родственниками осужденных. Прямо сегодня нужно, так что я еду в Измайлово.
– Что мне делать?
– Найди институт, где работает сестра Шовдыгова, и попроси ее о встрече на завтра утром. Скажи, что с ней хочет переговорить адвокат, который занимается имущественными проблемами осужденных, чтобы она согласилась. Постарайся ее убедить.
– Постараюсь, – пообещал Эдгар.
Дронго посмотрел на свой телефон и убрал его в карман. Он уже не сомневался, что и этот разговор слышат те, кто должен был их услышать.
Глава четвертая
Машина подъехала к многоэтажному дому. Дронго вышел из салона, оглядываясь по сторонам, затем наклонился к водителю:
– Ты уверен, что мы приехали правильно?
– Это тот адрес, который вы назвали, – ответил водитель.
Дронго подошел к дому и поднял голову. Двадцатичетырехэтажное здание. Типовое, каких было много в этой части города. Если адрес верный, то на восемнадцатом этаже этого дома в трехкомнатной квартире живет семья брата Исмаила Ламиева – Иссы Ламиева, который трудился в тот самом строительном тресте, где работал и его брат. Войдя в подъезд, Дронго увидел объявление, предупреждавшее жильцов дома, что одна кабина лифта будет закрыта на профилактику. Вторая находилась где-то наверху, и он подумал, что это даже неплохо: можно пешком подняться на восемнадцатый этаж вместо обычной зарядки, и, не раздумывая, направился к лестнице. Поднявшись на восемнадцатый этаж, позвонил в дверь. Сразу послышались детские голоса, и дверь открылась. На пороге стоял невысокий черноволосый молодой мужчина в спортивном костюме.
– Добрый день, – вежливо поздоровался Дронго. – Извините, что беспокою. Это квартира Ламиевых?
– Да, – кивнул молодой человек.
– Вы – Исса Ламиев?
– Верно. Что вам нужно?
– Простите, что я вас беспокою. Я адвокат и представляю интересы семьи Шамаила Захохова. Мне нужно срочно с вами переговорить.
– Я ничего не знаю, – сразу нахмурился Исса.
– Кто это пришел? – крикнула из комнаты его жена.
– Это ко мне, – ответил Ламиев. И, уже обращаясь к Дронго, добавил: – Нам не о чем разговаривать. Я вообще не хочу говорить на эту тему. Мой брат погиб два года назад, и нам тяжело об этом вспоминать.
– Это касается и вашего брата, и вашей семьи, – пояснил Дронго, видя, как упрямо сжимает губы хозяин квартиры.
– При чем тут моя семья? – мрачно спросил Исса.
– Кто это? – снова закричала его супруга.
– Ошиблись, – ответил Ламиев, – не туда попали. – Он вышел из квартиры, плотно прикрыл за собой дверь и недовольно спросил: –Что вам нужно? Зачем вы сюда пришли? Какое отношение к тому делу имеет моя семья? Прошло столько времени, а вы никак не хотите оставить нас в покое!
– Дело в том, что, согласно российскому законодательству, вашему погибшему брату может быть предъявлен имущественный иск, – пояснил Дронго. – А так как вы его прямой родственник, то, боюсь, по этоу иску отвечать придется вам. Там ведь погибло много людей, и иск их родственников ко всем четверым членам группы может быть на большую сумму. Или к их наследникам и родственникам.
Ламиев нахмурился. Он считал, что вся эта кровавая история давно забыта.
– Что я должен сделать?
– Просто поговорить со мной, чтобы я мог составить грамотное объяснение, по которому вы не будете отвечать по этому иску. – Дронго блефовал, чтобы переговорить с братом погибшего.
Ламиев понял, что у него могут потребовать деньги за преступления его брата, и такой вариант развития событий ему явно не понравился.
– Давайте войдем в квартиру, – предложил он, снова открывая дверь.
Им навстречу выбежали трое детей. Все трое были мальчики, младшему – года полтора. Двое других были постарше. Ламиев провел гостя в столовую и пригласил сесть за стол.
– Идите играть в другую комнату, – строго приказал он детям, – и заберите маленького.
Те послушно вышли, а в комнату вошла молодая женщина, одетая в цветную юбку и темную блузку. Увидев незнакомца, она испуганно обратилась к мужу:
– Что случилось, Исса? Почему опять к нам пришли?
Читать бесплатно другие книги:
