Американский гамбит Ильин Андрей

– Смотри.

Подойти медленно. Когда имеешь дело с любителями, лучше избегать резких движений. Обогнуть сумки, выбирая более удачную позицию. Чуть сместиться. Вот так – оказавшись между ними, чтобы не пальнули сдуру. Открыть сумку, вытащить пачку баксов, пошелестеть ей. Ну что, все смотрят?

Смотрят, любопытствуют и в сумку еще норовят заглянуть, где «зелень» под самую молнию. Нет, не бойцы, шпана – не умеют распределяться по секторам, не способны держать свой угол, несмотря ни на что. Несмотря на баксы.

– В машину п-поможете отнести? – Сунуть руку в карман.

– Стой!

Медленно вытянуть брелок с автомобильными ключами.

Ну, вы что? Ключики это, просто ключики. Тю, дурные, чуть не стрельнули! Улыбнуться вполне дружелюбно. И нажать на брелок. Автомобильный. Который дверцы открывает.

Что это?.. Вдруг откуда-то сирены! У-у-у!.. Полицейские! И синие всполохи.

Бандиты оторопели, заозирались по сторонам.

Теперь надо так же испугаться, как и они, и сделать два быстрых шага к двери, пока никто на тебя не смотрит – не до него им, тычут во все стороны пистолетами, а кто-то сумки хватает. Ну, не любят они эту «музыку» с самого своего бандитского детства. Дошел…

– Чего с-стоишь? Б-бежим!

Нагнуться, чтобы «помочь» сумку нести.

Ткнул ствол в грудь. Не хватай!

Ожидаемо. И траектория совпадает. Отпустить сумку, отчего «носильщика» потянуло вниз. А теперь элегантно вывернуть ему до хруста в суставах руку, перехватывая оружие. Приятно иметь дело с уличными бандитами, которые как дети малые с пистолетиками.

Развернуть ствол… Выстрел! Выстрел!.. Еще один схватился за перебитую руку, выронив оружие.

Еще выстрел… Еще… Еще…

Все бандиты кружком улеглись на пыльный пол. Кроме одного. Один стоит невредимым, растерянно моргая. В лицо, в глаза ему смотрит дуло с сочащимся из него синим дымком. А рядом ворочаются и хрипят на полу подстреленные приятели.

– Брось оружие! Б-быстро!

Пистолет шлепнулся на пол.

И тут из-за контейнеров выкатились две игрушечные полицейские машинки с батарейками. Маленькие, но как настоящие, с мигалками и сиренами. И покатились себе в противоположный угол. Уцелевший бандит, расширив от ужаса глаза, смотрит на машинки и на своих полумертвых приятелей. Пока полумертвых…

– Хочу предложить тебе р-работу. И жизнь.

Подойти, склониться над ближним «подранком», обхватить, крутнуть до хруста в позвонках ему голову, сломать шею, отбросить, уронить труп с глухим стуком на бетон. Спросить спокойно, буднично, между делом… Того, единственного живого.

– Тебя к-как з-зовут?

– Меня?.. Я?.. Меня Мигель.

Подойти к следующему раненому бандиту, который, скуля и разбрызгивая из раны кровь, в страхе уползает от своего палача. Ну, куда ты? Наклониться без замаха, жестким ударом кулака перебить ему переносье, дробя кость и сминая лицо. Демонстративно. Страшно. Хрустко.

Опять спросить буднично:

– Тебе д-деньги нужны?

Парень судорожно кивнул.

Догнать возле контейнера третьего бандита. Пока еще живого. Специально живого, потому что можно было его и тех других пристрелить сразу, но это не имело бы того эффекта. Смерть должна быть страшной. Их – смерть.

Поднять какую-то случайную железяку, приложить к чужой груди и двумя руками и корпусом надавить сверху, вгоняя ее, как осиновый кол в сердце вампира. Хруст, брызги крови. А если стрелять, то паф! и нет человека. Чистенькая, стерильная смерть, которая никого не впечатляет. А если так!..

Ужас в глазах.

– Вместо этого б-будешь? – кивнуть на своего недавнего по Латинской Америке помощника.

– Я?.. Да.

– Тогда его с-сам, а то я п-притомился.

Раненый помощник попытался встать, но рухнул на пол. На перебитой ножке сильно не попрыгаешь. Заверещал от боли и страха.

– Не надо! Я понял! Это ошибка, я не хотел…

Плохо умирают бандиты, теряя лицо. Не бойцы. Причем, чем легче забирают чужие жизни, тем труднее расстаются со своей. Такой парадокс.

– Справишься, М-мигель?

– Да-да!

– Д-держи.

Выщелкнуть из пистолета обойму, оставив один патрон в стволе. Вытащить видеокамеру.

– Я сниму тебя, л-люблю кино в стиле экшн. Ты не против? Тогда д-давай!

Мигель подошел, приставил дуло к голове своего недавнего приятеля. Тот смотрел на него затравленно и обреченно.

– Ну!.. Ж-жми!

– Не на…

Выстрел! Пуля, пробив голову насквозь, ударила в пол. И что-то такое упало и потекло густыми парящими ручейками.

– Ну, вот и п-правильно: вакансия открылась. Ты ее открыл. Теперь ты б-босс. Но если будешь обманывать…

– Я не буду, не буду, – замотал головой Мигель.

– Если будешь обманывать, то я т-тебя найду. Или его приятели, которым я видеозапись п-покажу. Но быстрее я. Все п-понял?

– Да!

– Тогда отнеси с-сумки в машину. И возьми свою д-долю.

Ротация состоялась. Прежнего, на нового, которого никто в грош не ставил, «шестерку». Этот, после того, что увидел, будет служить не за совесть, а за страх. Страх – отличный стимул для честной работы, потому что совести у этих отморозков нет!

Мигель, горбясь и испуганно оглядываясь, потащил сумки к выходу.

А где-то в конце склада, упёршись пластмассовыми бамперами в глухую стену, верещали и мигали игрушечные полицейские машины, разбрасывая по стенам и трупам мертвенно-синие всполохи…

Встреча через полчаса с человечком, который курировал нынешних покойников.

– Ты молодец! Как его уговорил?

– Я не уговаривал, только мысль подбросил, что можно проценты пересмотреть. Ну, или весь бизнес под себя подмять. Он сразу за это уцепился…

Так и должно было случиться, потому что он «качался» и нужно было его только подтолкнуть к нужному решению. Которое он мог не принять и тем подтвердить свою лояльность. Или… Он выбрал «или». И выбыл из бизнеса. От подобных фигур лучше избавляться заранее и по своему сценарию, не дожидаясь, когда они предложат свой. Или решение из-за угла. А так всё вышло очень удачно – несостоявшийся вожак умер, а его сменщик получил наглядный урок: вот к чему ведет непослушание. Предупредить угрозу проще, чем разгребать ее последствия.

Всё. Эта тема закрыта. Латинская Америка закрыта. До следующего, хорошо организованного «бунта»…

Вот теперь можно и карты раскинуть. Штабные. Где там линия фронта?.. Кругом, по абрису Америки и внутри в каждом штате, и точками вдоль границ любимой отчизны, и даже на далеких тропических островах. По всему земному шару, как метастазы присутствия.

Нет линии, но есть россыпь ракетных баз, аэродромов, флотов, субмарин, воинских частей, штабов, складов от полюса до полюса, и на самом полюсе, не исключено, тоже. Линии нет, но фронт есть! Его фронт. И если обозначить на картах себя, то эта точка будет одна-единственная и почти незаметная, как затерявшийся на морском пляже десятицентовик. Такой вот расклад.

Но драться надо, придется, коли он объявил им войну. Он – Америке. Всем их соединенным на одном звездно-полосатом флаге штатам.

И что там дальше, согласно военным доктринам, параграфам уставов и просто логике?.. Выявить наибольшие угрозы? Пожалуй, так. Рассортировать их по степени значимости с точки зрения первого удара: что и откуда может прилететь в пределы родного отечества? Наверное.

Тогда – базы. Однозначно, они ближе всего к границам – оттуда не то что тактическими ракетами, а артиллерийскими калибрами можно до наших городов дотянуться.

Базы… И что с ними делать, когда они вокруг, как поганки проросли, в чужие территории вцепившись. Разбомбить их к чертовой матери? Хорошо бы, только для этого надо немаленькой армией обладать, ну или, как минимум, эскадрильями стратегических бомбардировщиков. И где бы их взять? Негде взять…

Конечно, можно попробовать обойтись без бомбометания, заслав туда диверсантов… Только сколько их понадобится, если одновременно! И сколько пластида? Сотни, если не тысячи тонн. При этом после первого же подрыва, все базы будут переведены на особый режим, нагонят туда морпехов в беретах, натыкают тревожной сигнализации, навесят дронов, так что ни один паучок незамеченным не пробежит. Да и что может сделать взрывчатка против врытых на десятки метров в землю сооружений?

Нет, не идет. Эти базы, как средневековые крепости стоят, их штурмом не взять, только если осадой. Так?

Выходит, что так. Сделать осаду на всех континентах, запечатать входы-выходы и ждать, когда супротивная армия перемрет от жажды и голода, или вывесит на стенах белые флаги. Красиво. Только теперь к осажденным вертолеты могут над стенами прилететь, да и где столько войска взять, чтобы все входы-выходы заткнуть? Негде взять, один он, что твой сирота. Тут только если на прилегающих территориях всеобщую мобилизацию проводить.

Нет, и это не проходит. Ни штурмовать, ни осады ладить…

Только если мобилизация… Поставить под ружье всё мужское население, разбить перед крепостными стенами шатры и пулять внутрь огненные смеси и зараженные чумой или оспой трупы.

А если без ёрничества? Потому что других вариантов, кроме мобилизации, нет! Одному те крепости не развалить, тут только если толпой навалиться. Вернее, толпами. И шатры… Очень верное решение, потому что при осаде всегда шатры ставили!

А что! Мысль!

Ну-ка, еще раз…Неприступная по всем параметрам крепость… осада… шатры… Ну да! Так и есть. Вот только мобилизация… А что, мобилизация? Тут, главное, чтобы порыв был, как в сорок первом против немцев, чтобы народ сам повалил на призывные пункты, требуя выдать оружие и направить на фронт, чтобы супостата бить. Возможно такое?

Почему нет, если…

Вот всё и связалось – крепости, шатры, осады. И всего-то дел – всё это правильно связать, организовать, возглавить и направить…

– Значит так, надеваете вот эти тряпки, но чтобы они как влитые сидели, как если бы вы всю жизнь в них. Всё постирано, поглажено и подшито. Приходилось такой наряд раньше примеривать?

– Было дело.

– Вот и хорошо, значит, будете себя чувствовать привычно. Походите, попривыкните, понаблюдайте, послушайте. На английском-то вы разговариваете?

– Чуть-чуть.

– А много и не требуется. Вам не болтать, вам действовать надо. Быстро и чётко. Давайте уточним диспозицию: вы здесь, на перекрестке улиц… Местечко подходящее, заранее его осмотрите, прикиньте что да как и куда уходить. Ближний фонарь лучше заранее погасить.

– Как?

– Как в детстве – камушком или из рогатки. Или из пневматики. Итак – вы здесь, а ты там на стрёме.

– На чем?

– Вокруг смотришь, чтобы кто лишний не встрял, а если копы, то сигнал дашь. Ясна задача?

– Да.

– Как сделаете дело, тряпки в землю, обувь в море, сами на самолет, вот билеты. И чтобы я вас больше здесь не видел. И никто не видел! Если еще раз встречу…

– Всё понятно.

– Раз понятно, то идите, сынки, готовьтесь…

По улице небольшого портового городка шли две девочки. Шли, взявшись за руки. Наверное, с дискотеки. А может быть, в гостях задержались. Впрочем, тут все вечерами гуляют, потому что днем жарко, а ночью прохлада и ветерок с моря задувает.

Девочки шли и о чем-то весело щебетали. И не заметили, как из темноты выдвинулись две большие фигуры. И на ломаном местном наречии проговорили:

– Привет.

– Здравствуйте, – кивнули, ничуть не испугавшись, девочки, потому что чего им бояться в тихом и спокойном городке?

– Виски хотите хлебнуть? Ну, а если не хотите, придется без анастезии.

И два мужика, накинувшись на девочек, сграбастали их, зажав рты огромными ладонями, и потащили в темноту. И там, уронив на колени, задрали им на головы подолы юбочек.

Девочки задёргались, замычали, стали отбиваться, колотя кулачками насильников, но что они могли сделать против таких громил? Ничего.

– А ну тихо! – воняя перегаром и сигаретами, хрипло шептали злодеи, пристраиваясь сзади. – Прибьем сучек!

И стали делать свое мерзкое дело.

Девочки, вздрагивая от боли, страха и стыда, покорились, боясь шевельнуться.

– О’кей, чилдрен! – возбужденно шептали насильники, всё более входя в раж и напирая на беззащитные жертвы. – Давай махнемся. Бери мою, а я твою.

Они поменялись местами и продолжили…

Потом встали, отряхнулись, заправились, что-то случайно уронили на землю и пошли, стуча по асфальту военными берцами…

Утром городок взорвался. Как от ста тонн тротила!

– Кто это был, не бойтесь, скажите, – ласково допрашивали жертв полицейские-психологи.

– Не знаем, они были такие большие и страшные. Они… Они!..

– Успокойтесь, не плачьте, всё позади. Как они были одеты?

– Как военные. В форму.

– В какую форму, как у нас?

– Нет. В зеленую. Как у американцев, тех, что на базе. Они были одеты, как американцы.

Полицейские сжали зубы.

– Они что-то говорили?

– Да, не по-нашему. Они говорили «о’кей» и называли нас «чилдрен».

– Вы сможете их опознать?

– Не знаем, там темно было. И страшно…

– Сволочи. Все эти янки – сволочи! – тихо сказал кто-то из полицейских, посмотрев на петличку, лежащую на столе в пластиковом контейнере, которую нашли на месте преступления. На оторванную с мясом петличку ВВС армии США.

Городу стали известны шокирующие подробности. Жители собирались кучками и о чем-то громко говорили, размахивая руками и указывая в сторону базы. К домам жертв несли цветы и игрушки, чтобы хоть как-то выразить свое сочувствие.

Военных с улиц как вымело, все увольнительные и выходы были отменены.

На базу отправилась внушительная делегация во главе с мэром.

– Мы должны поговорить с генералом.

– Генерал не может вас принять, он занят.

– Мы должны поговорить с генералом! – повторил мэр. – Случилась беда, какой у нас никогда не было. Если он не выйдет, сюда придут жители города. Все!

Генерал вышел. Лицо его было серым.

– Я приношу свои соболезнования, но ответственно заявляю, что это не могли быть солдаты вверенной мне части! – твердо сказал он.

– На них была ваша форма.

– Ну и что? Такую форму можно купить на любой барахолке. Может быть, девочки что-то перепутали. Вы же знаете, дети часто фантазируют.

А вот это он зря сказал, зря девочек приплел. Военные, они плохие дипломаты, болтают, что думают.

– Девочки теперь в больнице. Их зашили, им нет еще и четырнадцати, – тихо, со скрытой угрозой произнес один из полицейских.

– Повторяю, это не мои люди, это какие-то ваши бандиты.

– Но почему тогда они говорили по-английски?

– Не знаю. Мало ли кто на каком языке говорит!

– А это что? – Генералу показали сорванную нашивку. – Такие знаки различия носят ваши солдаты. Мы требуем провести опознание.

– Это невозможно, у нас секретная часть, сюда запрещен вход посторонним!

– Можете выстроить ваших солдат за забором.

– Я свяжусь с командованием и дам вам ответ.

– Если вы не предоставите нам ваших солдат, мы придем к вам сами, – заверил мэр. – Весь город придет! А пока возле вашего КПП будут дежурить наши люди. Все выезжающие машины мы будем досматривать!

– Вы с ума сошли!

– С ума сошли ваши солдаты, которые насилуют наших дочерей!

И возле въезда на базу, точно, встали пикеты горожан, потому что поползли слухи, что американцы укрывают насильников, тайно отправив их с базы. И вообще в городе стало очень неспокойно и отчего-то припомнились все старые, казалось бы, забытые конфликты и обиды, которые всегда и неизбежно случаются между военными и мирным населением.

– А помните, их солдатня упилась и разгромила ресторан? Во время чемпионата.

– Но после они заплатили за всё.

– Оплатили мебель и посуду, но не заплатили за нанесенное оскорбление. Они считают нас людьми второго сорта, уверены, что долларами можно откупиться от чего угодно. Тогда мы смолчали, а теперь они насилуют наших детей!..

– Всё зло от янки!

Между базой и городком словно черная полоса пролегла. Американцы безвылазно сидели за забором, отчего напряжение только нарастало. Тем более, его подогревали бесконечные слухи.

– Они не хотят показывать своих солдат, потому что знают, кто это сделал!

Наконец военные сдались. На базу были допущены полицейские и представители власти. На плацу был выстроен личный состав. Девочек, вздрагивающих от ужаса при виде зеленой формы, повели вдоль строя.

– Смотрите внимательно, постарайтесь узнать тех, кто был ночью.

А как их узнать, когда эти американцы все на одно лицо? Да еще в одинаковой форме.

– Эти?

– Да… То есть, нет.

– Но похожи?

Они все тут похожи, как братья-близнецы.

– Пусть они говорят.

– Что? – не понял генерал. – Зачем? Что они должны говорить?

– Они должны говорить «о’кей» и «чилдрен». Эти слова они говорили тогда.

– Хорошо, – кивнул генерал.

И каждый солдат, когда к нему подходили, браво выкрикивал: «О’кей!» и через паузу «Чилдрен!» И это выглядело шизофренично.

И девочки узнали своих насильников. Не могли не узнать, так как за забором, в ста метрах, плотной толпой стояли все жители городка.

– Это они!

– Вы уверены?

– Нет… То есть, да!

Отмеченные солдаты недоуменно смотрели на девочек.

– Мы заберем их с собой, – сказали полицейские.

– Нет, – покачал головой генерал. – Это невозможно. Они граждане Соединенных Штатов Америки. Мы проведем свое внутреннее расследование и доложим результат вам. Уведите их.

Солдат сопроводил конвой.

– Я больше не задерживаю вас…

Расследование ничего не дало. Вернее, дало очевидно отрицательный результат: в тот день «насильники» находились в части, не покидая ее ни на минуту. О чем было доложено властям городка.

Но кто бы поверил этим янки?

– Девочки узнали их, они не могли ошибиться. И генерал знает, что это они, иначе отдал бы их полиции!

Слухи, слухи… Кто-то упорно подогревал царившее в городке напряжение. Хотя там всё кипело и булькало так, что из-под крышки пар валил.

– Они спрячут их, а после вывезут в Америку, и наши девочки останутся неотмщенными. Янки плюют на наши законы, они всегда вытаскивают своих из дерьма.

– Нужно пойти и потребовать их выдачи!

– Как?

– Просто пойти и потребовать. Они не станут стрелять, нас слишком много.

Больше всего бузили полтора десятка горожан, которых раньше все считали никчемными пьяницами, а они оказались заводилами и вожаками и даже где-то приоделись и говорили очень складно, как по бумажке.

– Надо действовать! Если их не остановить, они станут здесь хозяевами, наши жены и дочери их наложницами, а мы рабами! Мы должны разобраться с ними, если мы не трусы.

Ситуация раскачалась, и толпа повалила к забору. Спонтанно, потому что никто ничего не успел предпринять, чтобы успокоить людей. Впереди с палками в руках шагали те самые «вожаки».

– Ничего, мы вытащим их и узнаем правду. Сами!

Толпа встала по периметру базы.

– Отдайте нам обидчиков! – кричали горожане, грозя палками и кулаками. – Отдайте, и мы уйдем!

По ту сторону забора, бегом выскакивая из казармы, выстраивались шеренгой вооруженные солдаты армии США. Эмоции зашкаливали, ситуация выходила из-под контроля. Из соседних городов по призыву мэра подтягивались дополнительные силы полиции, чтобы утихомирить горожан. С Америкой никто ссориться не хотел. И, наверное, всё бы кончилось мирно, если бы какой-то ухарь, ни сел в грузовик и, разогнавшись, ни врубился в забор, обрушив колья и снеся проволоку. Скорость была настолько велика, что грузовик влетел в армейский строй, разбрасывая и сминая солдат. И тут в кузове грузовика что-то загорелось, пополз черный удушливый дым и всё смешалось. Кто-то бежал, кто-то кричал, кто-то от кого-то отбивался. Но и теперь могло бы кончиться миром, если бы не прозвучали выстрелы – четыре, может быть, пять.

Подъехавшая полиция растаскивала горожан, молотя их дубинками и оттесняя щитами. Но было уже поздно, потому что уже были жертвы – пять солдат покалечены грузовиком, полицейский и один мирный житель убиты из армейских винтовок, а еще двое ранены. Эти винтовки потом нашли, но солдаты божились, что это не они, так как потеряли свое оружие, когда их снес грузовик.

И ничего не закончилось, всё только началось – изнасилованные девочки, два трупа и двое раненых мирных граждан. Теперь горожане требовали выдачи уже не двоих, а шестерых преступников. И грозились снести базу с лица своей многострадальной земли бульдозерами. И не только грозились, ночью кто-то перебил провода, питающие базу электричеством. Военные на три дня перешли на автономное электроснабжение. Это было предупреждение. Очень серьезное.

А еще чуть позже неизвестный бросил бутылку с зажигательной смесью в военный грузовик. И тот сгорел дотла вместе со всем своим содержимым!

Взмыленный генерал метался между мэром и прямым проводом с Вашингтоном.

– Я ничего не могу поделать, – докладывал он. – Они могут прийти снова, в любой момент… Я уже потерял пять солдат и один сожженный грузовик и не могу гарантировать сохранность вверенного мне имущества, если они доберутся до него… Нет, я не готов расстреливать мирное население, я не каратель, тем более, это ни к чему не приведет, потому что я не могу перебить поголовно всё местное население… Да! Так точно!..

В одну из ночей с базы выехала колонна зачехленных грузовиков, сопровождаемая вооруженными до зубов солдатами и местными полицейскими нарядами. А к причалу подошел корабль, в который стали что-то поспешно грузить.

База осталась, потому что договор аренды территории был подписан на тридцать лет. А вот начинка… Все-таки верно говорится, против народа не попрешь, даже если ты военный, даже если ты не просто военный, а американский военный.

Минус база. Вычеркиваем…

А жертвы? Что поделать – жертв на поле брани не избежать. На войне как на войне!..

Драка вспыхнула на пустом месте, как это часто бывает. Кто-то что-то кому-то сказал, с кем-то что-то не поделил, или задел неудачно. Ну, а дальше – слово, в ответ – два, обратно – четыре. И каждое обиднее предыдущего.

– А ты…

– А ты…

И понеслось. Мужики – они везде мужики, всегда готовы на кулачках отношения выяснять, темпераментом меряясь.

– На!

– Ах, ты так?! Получай, дерьмо собачье!

Полетели во все стороны брызгами сопли и кровь, посыпались на мостовую «лишние» зубы. Кто-то отскочил в сторону, нырнул в ближайший кабачок, увидел за столиками людей в армейской форме и крикнул по-английски:

– Наших бьют!

И видя его расквашенную физиономию, кровь, ссадины и располосованную одежду, было понятно, что точно – бьют! Американцев! А американцы «терпеть ненавидят», когда бьют не они, а их. Такие они пионеры из североамериканских прерий.

– Где?

– Там, на улице!

Солдаты повскакивали из-за столиков и гурьбой бросились к двери.