Американский гамбит Ильин Андрей

– Ты хочешь сказать, хочешь сказать, что… ничего не было?

– Ничего. Совсем. Только шум за сценой. Пугая гранатой, совершенно не обязательно доставать ее из кармана и выдергивать чеку.

– А как же…

– Как в кино. Нанял профессиональных бутафоров, которые по описаниям склепали очень убедительные макеты. Один в один. Это как словесный портрет составлять по отдельным деталям. «Нарисовали» – любо-дорого посмотреть! Для тяжести песочка добавили, для фона детальки из раскуроченных рентгеновских аппаратов засунули. И все сошлось – воинская часть, захват «изделий», выезжающая с ними колонна, похищение конструкторов, которые ковырялись в них под видеозапись.

– А они могли?

– Черт знает… Думаю, могли, особенно если всем вместе навалиться. Но зачем мне эти эксперименты? Там без того проблем хватило бы по «самое не могу» – захватить часть, причем желательно без стрельбы, найти, поднять «изделия» наверх, которые, между прочим, не пушинки, погрузить, вывезти, оторваться от возможной погони, потому как там весь округ на уши встанет… Всё это быстро и без головной боли не успеть. А побегать по части, изобразить пожар и радиоактивное заражение – на это ни большого ума, ни времени не надо. Ну, еще пустые контейнеры на машины затащить под видео.

– Киношку снял, художественную?

– Высокохудожественную. Скорее, даже документалку, где на экране, всё как в жизни – изделия, контейнеры, маркировка, погрузка-разгрузка… Но не там, не в части, там на это времени не было. Ни одной лишней минуты. Всё, что мы доставали, поднимали и грузили, мы делали совсем в другом месте, никуда не спеша, с репетициями и дублями.

– Опять бутафория?

– Точно так. Арендовал участок с подходящим ландшафтом, вход в бункер сколотил – от настоящего не отличишь. Чуть дальше в ангаре, ну или если хочешь – съемочном павильоне, выгородил шахты из гипсокартона, покрасил их в цвет бетона и даже трещинки нарисовал с паутинками пыли, навесил двери из папье-маше, которые, в точности как натуральные из сорокасантиметрового броневого листа, сварганил подъемники… Всё один в один. И даже инструкции на стенах, наглядная агитация и столы-стулья. Я там работников очень подробно обо всем расспросил, считай, словесную кальку со всех помещений снял. Конечно, огрехи были, и на монтаже поработать пришлось изрядно. Кино ведь – это в первую очередь хороший монтаж. Я теперь большой специалист в кинопроизводстве, мне сериал сляпать, что тебе чихнуть. Хорошее кино получилось, убедительное. Я его ветеранам той части раза три прокрутил, для пробы, так они всё за чистую монету приняли и даже вспоминали, где и на чем дрыхли. Искусство кино – это вторая реальность. Или первая.

– А зритель?

– Зрителю кино понравилось. Зритель его на ура принял… Пентагон, вице- и президент, и другие заинтересованные лица и организации в ладошки от восторга хлопали и слюни пускали. По кадрику видеоряд разобрали, посмотрели и прониклись. Впору на «Оскара» подавать… Конечно, одного кино было мало, чтобы серьезность намерений подтвердить, пришлось кое-что взрывать. Без этого войны не бывает – без взрывов, без крови, без страха. И еще напора. Вот я и напирал, просто танком на их окопы пёр, хотя уже начал сомневаться, предполагая, что скоро сдуюсь – в запасе-то у меня всего два фугаса осталось. Играл, как в покер, на грани фола, изображая, что всех козырей из колоды вынул, а у самого коленки тряслись, потому что на руках одни шестерки и девятки остались.

– И если бы они продолжили партию…

– То я бы со своими шестерками вылетел из игры, как пробка из бутылки шампанского. Но они поверили и сошли с дистанции раньше. Очень вовремя сошли.

– Ну, ты гусар! Так рисковать!

– Других вариантов всё равно не было. Я – один, а их чертова туча. Я мог выиграть, только идя на обострение, без оглядки и сомнений. Голой попой на ежа, делая вид, что у меня там броня из стали.

– А как же наш Верховный? Он ведь считает, что всё всерьез, что держит руку на пульте.

– Вот и пусть считает. Ему это на пользу. Я подкинул ему инфу по происшествиям на чужих объектах, в которую нельзя не поверить, потому что невозможно проверить. В паре мест сам чего-то изобразил. Если он будет думать, будет верить, что у него в руках кнопка от ядерных фугасов, то станет чувствовать себя уверенней. И когда надо, пойдет напролом, и победит. Уверенность, что у тебя в кармане кастет, а у противника его нет, сильно помогает в драке. Я дал ему этот кастет.

– А если он надумает…

– Исключено. Это не то оружие, которым воюют. Им можно только пугать, только на понт брать. Но зато до икоты.

– Игра окончена?

– Нет, просто я передал карты другому игроку и отошел от игрового стола… Я оставил хорошие заделы, пусть теперь играет он… А я… Тебе виднее, куда меня.

– В регион, куда еще? Масштабы там, конечно, поменьше, а работы… за сто лет не переделать. Там тебе не Америка. Нашу шпану в рамочки загонять – не президентов за кадык брать, все кулачки расшибешь и ножки до колена истопчешь.

– Это верно… Но такая работа. Потому что кто за нас и кроме нас…

Два человека, два мужчины, черт знает где, на самом краешке света, непонятно как здесь оказавшиеся, о чем-то неспешно болтали. О чем-то, судя по их размягченным лицам, приятном. Наверное, о бабах. Ну о чем еще могут говорить мужики, вырвавшиеся на пару недель из тисков семейного быта?

О бабах. Ну, конечно, о бабах! Только исключительно о них!..