Тёмное пророчество Риордан Рик

16

Сын Мидаса

Вы, сэр, тупица

Вот вам страус

За четыре тысячи лет жизни чего я только не искал: красивых женщин, привлекательных мужчин, лучшие композитные луки, электрогитару «Gibson Flying V» 1958 года. Но я никогда не искал отличного места, чтобы умереть.

– Калипсо? – едва слышно позвал я.

– Да?

– Если мы здесь погибнем, знай: я понял, что на самом деле ты не такая ужасная, как мне сначала показалось.

– Спасибо, но мы не погибнем. Иначе я лишусь удовольствия убить тебя самостоятельно.

– Только посмотрите на себя, – усмехнулся Литиерс. – Все шутите, как будто у вас есть будущее. Наверное, двум бывшим бессмертным трудно представить, что смерть реальна. А я вот умирал. Поверьте мне, в этом нет ничего веселого.

Мне захотелось спеть ему, как грифонам. Может, и он сможет увидеть во мне страдающего брата. Но что-то мне подсказывало, что это не сработает. И, увы, картошки больше не осталось.

– Ты сын Мидаса, – сказал я. – Ты вернулся в мир людей, когда Врата Смерти были открыты?

Мне было мало что известно об этом, но я помнил, что во время последней войны с титанами случился массовый побег из Подземного мира. Аид постоянно возмущался, что Гея крадет у него мертвецов и заставляет их работать на себя. Честно говоря, я понимаю Мать Землю. Ведь так трудно найти хорошую и дешевую рабочую силу.

Воин скривил рот:

– Так и есть, мы прошли через Врата Смерти. Но вскоре мой дурачина-папаша умудрился снова умереть, напоровшись на Лео Вальдеса и компанию. Я остался жив только потому, что меня превратили в золотую статую и накрыли ковром.

Калипсо отступила назад к грифонам:

– Очень… увлекательная история.

– Не важно, – рявкнул воин. – Триумвират предложил мне работу. Они смогли по достоинству оценить Литиерса, Пожинателя людей!

– Вот это титул! – вставил я.

Он поднял меч:

– Я его заслужил, поверь. Друзья называют меня Лит, а враги зовут Смертью!

– Буду звать тебя Лит, – решил я. – Знаешь, типа «Лит – всех развеселит», хотя от тебя этого вряд ли дождешься. Мы с твоим отцом были закадычными друзьями. Я даже подарил ему ослиные уши.

Сказав это, я тут же подумал, что, возможно, это не лучшее доказательство моей дружбы.

Лит кровожадно улыбнулся:

– Да, в детстве я слышал историю о музыкальном состязании, которое ты поручил судить отцу. Он назвал победителем твоего соперника, а ты за это наградил его ослиными ушами. Ха! Отец так тебя ненавидел, что ты мне почти понравился. И тем не менее, – он разрезал воздух ударом меча, – я с удовольствием тебя убью.

– Погоди! – крикнул я. – А как же «взять их живыми»?

– Я передумал, – пожал плечами Лит. – Сначала на меня рухнула крыша. Потом моих стражников поглотили заросли бамбука. И ты наверняка понятия не имеешь, в чем тут дело?

Сердце застучало в ушах как литавры.

– Нет.

– Естественно, – он посмотрел на Калипсо. – А вот тебя я пока оставлю в живых, чтобы убить на глазах у Вальдеса. Это будет забавно. Что касается бывшего бога… – Лит пожал плечами. – Скажу императору, что он сопротивлялся при аресте.

Вот и все. После тысяч лет славы я должен был умереть в клетке с грифонами в Индианаполисе. Признаться, я не так представлял себе свою смерть. Я вообще о ней не думал, но если бы пришлось умирать, я бы хотел гораздо больше взрывов и ярких вспышек, множество красивых богов и богинь, проливающих слезы и кричащих «Нет! Забери лучше нас!» – и куда меньше навоза вокруг.

Конечно, Зевс должен вмешаться. Он ведь не может допустить, чтобы мое земное наказание закончилось настоящей смертью! Или пусть Артемида убьет Лита смертоносной стрелой. А Зевсу всегда можно соврать, что ее длинный лук забарахлил и выстрелил сам собой. Я надеялся, что на худой конец хотя бы грифоны придут мне на выручку, раз уж я кормил их и так чудесно им пел.

Но ничего такого не произошло. Абеляр зашипел на Литиерса, но, похоже, атаковать грифон не собирался. Возможно, Литиерс испытывал свои жуткие пыточные орудия на нем и его подруге.

Воин подлетел ко мне с ошеломляющей скоростью и разрезал воздух мечом прямо у моего горла. Последняя моя мысль была о том, что с моей смертью мир потеряет невероятно много. Последний аромат, который я почувствовал, был запах запеченных яблок.

Затем откуда-то сверху между мной и моим противником проскользнула маленькая фигура. Раздался звон, посыпались искры, и клинок Литиерса остановился, застряв в золотом иксе – скрещенных мечах Мэг Маккаффри.

Возможно, я даже всхлипнул. Так рад я не был даже Гиацинту в тот вечер, когда он пришел ко мне на свидание в потрясающем смокинге, – а это о многом говорит.

Мэг толкнула Литиерса мечами, и он вынужденно отступил назад. В ее темных волосах, подстриженных под пажа, запутались веточки и травинки. Как обычно, на ней были красные кеды, желтые легинсы и зеленое платье, которое ей одолжила Салли Джексон в первый день нашего знакомства. Меня это отчего-то умилило.

Литиерс, которого ее появление, похоже, не удивило, усмехнулся:

– А я подумал, вылезешь ли ты, если пригрозить этому придурку. Ты сама подписала себе смертный приговор.

Мэг разъединила мечи. Она ответила ему со своим обычным поэтическим сарказмом:

– Не-а.

Посмотрев на меня, Калипсо одними губами спросила: «Это Мэг?»

«Это Мэг», – подтвердил я. Не нужно было долгих объяснений, из нашего короткого диалога и так стало все ясно.

Литиерс сдвинулся вбок, загораживая выход. Он немного прихрамывал, вероятно сказывались последствия инцидента с козырьком.

– Это ты обрушила на меня крышу с плющом, – сказал он. – Ты заставила бамбук напасть на моих людей.

– Ага, – ответила Мэг. – А ты тупой.

Лит негодующе засопел. Я знал, как Мэг может раздражать. И все же мое сердце от счастья выводило чистейшую «до» первой октавы. Моя юная защитница вернулась! (Да-да, формально она была моей повелительницей, но будем называть вещи своими именами.) Она осознала свои ошибки. И взбунтовалась против Нерона. А теперь она останется со мной и поможет мне снова стать богом. Мировой порядок восстановлен!

Тут она оглянулась на меня. Но на ее лице не было счастливой улыбки, она не кинулась обнимать меня, а просто сказала:

– Убирайся отсюда.

Приказ поразил меня в самое сердце. Я попятился, словно меня толкнули. Захотелось немедленно убежать куда подальше. Перед тем как мы расстались, Мэг сказала, что освобождает меня от службы. Теперь стало ясно, что нашу связь повелительницы и слуги было не так просто разорвать. Зевс хотел, чтобы я исполнял ее приказы до тех пор, пока не погибну или опять не стану богом. И очень может быть, ему было наплевать на то, какой из этих двух финалов меня ждет.

– Но Мэг, – взмолился я, – ты только что появилась. Мы должны…

– Иди, – сказала она. – Забирай грифонов и убирайся. А я задержу этого тупицу.

Лит засмеялся:

– Я слышал, что ты неплохо владеешь мечом, Маккаффри, но ребенку не сравниться с Пожинателем людей.

Он закрутил меч, словно хотел изобразить коронную «мельницу» Пита Таунсенда[17] (я сам научил Пита этому жесту, правда, мне никогда не нравилось, что после этого он разбивал гитару об колонки – жалко ведь инструмент!).

– Деметра и моя мать тоже, – заявил Лит. – Ее дети мастерски управляются с мечом. Мы понимаем, в чем смысл жатвы. Ведь если не жать, то нет смысла и сеять – правда, сестренка? Посмотрим, как ты умеешь пожинать жизни!

Он сделал выпад. Мэг отбила удар и отбросила противника назад. Они двинулись по кругу, три меча замелькали в смертельном танце, будто лезвия блендера, взбивающего смузи из воздуха.

Мне же пришлось последовать приказу Мэг и пойти к грифонам. Но я старался идти как можно медленнее. Я не мог отвести глаз от битвы, словно, наблюдая за Мэг, я каким-то образом делился с ней силой. Когда я был богом, такое было вполне возможно – но какой толк от Лестера-наблюдателя?

Калипсо защищала Элоизу, закрывая будущую мать своим телом.

Подойдя к ней, я сказал:

– Ты легче меня. Садись на Элоизу. Только поосторожней с ее животом. Я полечу на Абеляре.

– А как же Мэг?! – возмутилась Калипсо. – Мы не можем ее бросить!

Еще вчера, когда Калипсо была ранена, я подумывал, не оставить ли ее на растерзание блеммиям. Нет, я бы так не поступил, но мысль промелькнула. А теперь Калипсо не желала бросать Мэг, которую едва знала. Я почти задумался над тем, хороший ли я человек. (Подчеркиваю – «почти».)

– Конечно, ты права. – Я повернулся к арене. В клетке напротив через плексиглас на битву с профессиональным интересом взирали боевые страусы. – Перенесем-ка вечеринку, – я посмотрел на Абеляра. – Заранее прошу прощения. Езда на грифонах – не мой конек.

Грифон заклекотал, как бы говоря: «Делай что нужно, чувак». Он позволил мне залезть к нему на спину и упереться ногами ему под крылья.

Калипсо последовала моему примеру и осторожно оседлала Элоизу.

Грифоны, которым не терпелось улететь, пробежали мимо сражающихся и вынесли нас на арену. Литиерс попытался дотянуться до меня клинком, когда я проскользнул мимо. И не видать бы мне правой руки, но Мэг блокировала его удар одним мечом, а другим провела прямо у ног Лита, заставив его вновь отступить.

– Если заберете грифонов, будет только хуже! – предупредил Лит. – Все пленники императора умрут медленной смертью, особенно мелкая девчонка!

Руки у меня задрожали от гнева, но я все-таки смог наложить стрелу на тетиву.

– Мэг! – крикнул я. – Пошли!

– Я же велела тебе убираться! – возмутилась она. – Ты никудышный раб!

Хоть на этот счет мы были одного мнения.

Литиерс снова пошел в атаку, принявшись рубить и колоть мечом. Я не разбираюсь в бою на мечах, но как бы ни была хороша Мэг, я понимал, что она проигрывает. Литиерс был сильнее, быстрее, и наносить удары ему было проще. Он был в два раза больше Мэг. Он тренировался на сотни лет дольше. Если он невредимым выбрался из-под обрушившейся на него крыши, то шансов, как я подозревал, у Мэг не было.

– Давай, Аполлон! – подразнил меня Лит. – Стреляй в меня.

Я видел, как быстро он двигается, и не сомневался, что он не хуже Афины может отбить мою стрелу в полете так, что она его даже не коснется. Вот подстава! Но я и не собирался стрелять в него.

Наклонившись к голове Абеляра, я скомандовал:

– Лети!

Грифон взмыл в воздух так стремительно, словно я ничего не весил. Он с клекотом закружил над зрительскими местами, призывая подругу последовать за ним.

У Элоизы дела шли хуже. Переваливаясь, взмахивая крыльями и рыча от напряжения, она добежала до середины арены и только потом сумела подняться в воздух. Неся на спине Калипсо, вцепившуюся ей в шею, Элоиза принялась вслед за Абеляром нарезать узкие круги над ареной. Сетка не давала нам улететь, но в тот момент меня волновали более насущные проблемы.

Мэг споткнулась, едва успев отразить удар Лита. В следующее мгновение его меч скользнул по ее бедру, разрезав легинсы. Желтая ткань тут же стала красной от крови.

Лит ухмыльнулся:

– Неплохо дерешься, сестренка, но ты устала. Тебе не хватит сил, чтобы противостоять мне.

– Абеляр, – прошептал я, – нам нужно подобрать ее. Пикируй!

Грифон выполнил команду даже с большим рвением, чем требовалось. Еще чуть-чуть – и я бы промахнулся. Я выпустил стрелу не в Литиерса, а в пульт управления рядом с императорским местом, целясь в выключатель, который приметил заранее. Над выключателем была надпись «OMNIA» – «Всё».

ДЗИНЬ! Стрела попала точно в цель. Послышались громкие щелчки, и плексигласовые перегородки ушли под землю.

Литиерс был слишком занят, чтобы заметить, что произошло. Когда на тебя пикирует грифон, оставаться бдительным трудновато. Лит отступил назад, позволив Абеляру схватить Мэг лапами и снова взмыть вверх.

Лит изумленно вытаращился на нас:

– Отличный фокус, Аполлон! Но куда вам лететь? Вы…

В этот момент его настигла стая бронированных страусов. Воина скрыла лавина перьев, колючей проволоки и бугристых розовых лап.

Пока Литиерс гоготал словно гусь, пытаясь свернуться клубком и уберечь себя от ударов, к действию успели присоединиться летучие змеи, огнедышащие лошади и эфиопский бык.

– Мэг!

Я протянул ей руку. Надежно зажатая в клещи Абеляровых лап, она превратила мечи в золотые кольца. Мэг схватила мою руку, и каким-то образом мне удалось затащить ее на спину к Абеляру и усадить перед собой.

Летучие змеи кидались на Элоизу, которая отгоняла их пронзительными криками и махала могучими крыльями, стараясь подняться к сетке. Абеляр следовал за ней.

Мое сердце колотилось о ребра. Ясное дело, сквозь сеть нам было не прорваться. Скорее всего, она была рассчитана на то, чтобы выдержать напор грубой силы, удары клювов и когтей. Я представил, как мы врежемся в сетку и, отскочив от нее будто от трамплина, снова упадем на арену. Не слишком достойная смерть.

За мгновение до столкновения Калипсо вскинула руки вверх. Она заревела от ярости, и сеть, выгнувшись вверх, сорвалась с креплений и улетела в небо, словно гигантская салфетка, подхваченная штормовым ветром.

Свободные и невредимые, мы поднялись над амфитеатром. Я изумленно посмотрел на Калипсо. По ее виду стало понятно, что она удивлена не меньше моего.

Вдруг она как-то сникла и завалилась набок. Элоиза накренилась, стараясь удержать волшебницу у себя на спине. Калипсо, которая была почти без сознания, едва держалась за грифонью шерсть.

Когда наши благородные скакуны поднялись повыше, я посмотрел на арену. Там, внизу, чудовища раздирали друг друга, но я не заметил и следа Литиерса.

Извернувшись, Мэг посмотрела на меня свирепым взглядом:

– Ты должен был уйти!

После этого она обхватила меня руками и обняла так крепко, что у меня ребра затрещали. Всхлипывая и дрожа всем телом, она зарылась лицом в мою футболку.

Я же не плакал. Нет, уверен, глаза мои были сухими. И не рыдал как младенец, нет-нет. Признаюсь лишь вот в чем: ощутив, как ее слезы пропитывают мою футболку, как острые уголки очков-«кошечек» впиваются мне в грудь, вдохнув ее запах (печеные яблоки, грязь и пот), я был весьма рад, что мне снова не будет покоя от Мэг Маккаффри.

17

На Станцию!

Мэг Маккаффри лопает мой хлеб

Рыдаю как бог

Элоиза и Абеляр знали дорогу. Мы покружили над Станцией, затем часть крыши сдвинулась, и грифоны, описывая витки спирали, спустились в главный зал.

Как только они приземлились – ровнехонько в гнездо, – к нам по лестнице забрались Джозефина и Лео.

Джозефина обняла за шею сначала Элоизу, а затем и Абеляра:

– Милые мои! Вы живы!

Грифоны радостно заворковали и прижались к ней.

Джозефина улыбнулась Мэг Маккаффри:

– Добро пожаловать! Меня зовут Джо.

Мэг, для которой, по-видимому, столь теплый прием был в новинку, недоуменно моргнула.

Калипсо не то слезла, не то упала со спины Элоизы. Если бы Лео вовремя не поддержал ее, она запросто свалилась бы с выступа вниз.

– Осторожней, mamacita! – сказал он. – Ты хорошо себя чувствуешь?

Волшебница сонно моргнула:

– Все нормально. Не волнуйся. И не называй меня… – Она повалилась на Лео, который едва успел ее подхватить.

– Что ты с ней сделал?! – свирепо уставился на меня он.

– Ничего! – возмутился я. – Похоже, к Калипсо ненадолго вернулась магия.

Я рассказал о том, что произошло в зоопарке: о нашей встрече с Литиерсом, о нашем побеге и о том, как сеть, растянутая над ареной, вдруг выстрелила в небо, словно кальмар из водяной пушки (не самая удачная из военных разработок Посейдона).

– Это было обалденно! – неуместно вмешалась Мэг.

– Литиерс, – пробормотал Лео. – Я его не переношу! С Кэл все будет хорошо?

Джозефина проверила пульс Калипсо и потрогала ее лоб. Повисшая на плече у Лео, волшебница храпела как дикая свинья.

– Она перегорела, – заявила Джозефина.

– Перегорела?! – вскрикнул Лео. – Не нравится мне, когда что-то перегорает!

– Это просто такое выражение, дружище, – ответила Джозефина. – Она переборщила с магией. Нужно отнести ее к Эмми в медпункт. Давай я ее возьму.

Она забрала у него Калипсо, даже не взглянув в сторону лестницы, спрыгнула вниз, и, пролетев двадцать футов, ловко приземлилась на пол.

– Я бы и сам так смог, – насупился Лео.

Он посмотрел на Мэг. Несомненно, он узнал ее по моим многочисленным рассказам о перенесенных испытаниях. В конце концов, девочки в одежде цветов светофора и очках «кошачий глаз» со стразами встречаются не на каждом шагу.

– Ты Мэг Маккаффри, – заключил он.

– Ага.

– Класс. Я Лео. И… э-э… – он указал на меня. – Я так понимаю, что ты можешь им, типа, управлять?

Я прокашлялся:

– Мы просто работаем вместе! Никто мной не управляет. Правда, Мэг?

– Врежь себе, – приказала Мэг.

Я отвесил себе пощечину.

– Потрясно! – улыбнулся Лео. – Пойду проверю, как там Калипсо, а потом нам нужно поговорить.

Он съехал по перилам вниз, а у меня появилось дурное предчувствие.

Грифоны уселись в гнезде и довольно кудахтали, переговариваясь. Не могу назвать себя грифоньей акушеркой, но, слава богам, Элоизе полет, кажется, не навредил.

Я повернулся к Мэг. Щеку жгло после удара. Гордость моя была растоптана, как Литиерс под лапами боевых страусов. И тем не менее я был весьма счастлив видеть мою юную подругу.

– Ты спасла меня. – После этого я добавил еще одно слово, которое каждому богу дается нелегко: – Спасибо.

Мэг схватила себя за локти. На ее средних пальцах блестели золотые кольца с серпом – символом ее матери Деметры. В полете я как сумел перевязал ее рану, но ноги у нее по-прежнему дрожали.

Я испугался, что она снова заплачет, но когда она посмотрела на меня, на лице у нее было обычное упрямое выражение, будто она собиралась спросить, чего это я делаю, раз так натужился, или приказать поиграть с ней в «Принцессу против дракона». (Она никогда не давала мне играть за принцессу.)

– Я сделала это не ради тебя, – сказала она.

Я попытался осмыслить эту чепуху:

– Тогда почему…

– Тот парень, – она помахала пальцами у лица, изображая шрамы Литиерса. – Он был злой.

– С этим не поспоришь.

– И те, кто привез меня из Нью-Йорка, – она поморщилась. – Марк. Вортигерн. Они рассказывали, что собираются делать в Индианаполисе, – она покачала головой. – Творить зло.

Я задумался, знает ли Мэг, что Марка и Вортигерна обезглавили после того, как она от них сбежала, но решил не упоминать об этом. Если Мэг станет интересно, она всегда может проверить их странички в «Фейсбуке».

Рядом с нами грифоны уютно устроились в гнезде, чтобы наконец-то отдохнуть. Они сунули головы под крылья и замурлыкали. Это было бы даже мило, если бы их мурлыканье не походило на звук цепной пилы.

– Мэг… – нерешительно начал я.

Казалось, что между нами возникла прозрачная стена, хотя и не понимал, кого и от кого она защищает. Мне хотелось так много сказать ей, но я не знал, с чего начать. Наконец я собрался с духом:

– Я попробую.

– Попробуешь что? – с опаской взглянула на меня Мэг.

– Рассказать тебе… что я чувствую. Расставить все по своим местам. Останови меня, если я скажу что-то не так, но, думаю, то, что мы все еще нужны друг другу, очевидно.

Она не ответила.

– Я ни в чем тебя не обвиняю, – продолжал я. – Да, ты бросила меня одного в роще Додоны, ты соврала о своем отчиме…