Штампованное счастье. Год 2180 Поль Игорь

— На передовой, мой Генерал! — отчаянно выкрикивает сосед.

Конечно, на передовой, придурок. Где еще может служить легионер в условиях надвигающейся войны? Ты бы еще сказал — «в Солнечной системе», осел!

Генерал ничем не выдает своих чувств. Не может же он вслух сказать при камерах, ловящих каждый его выдох, о том, что лучшие из лучших, что прибыли сюда за миллионы километров, такие же тупицы, как и те, что с нетерпением ждут их возвращения. Большие дети, научившиеся обращаться с оружием. Но это Его дети. Он отвечает за них. Генерал коротко улыбается.

— Не сомневаюсь, сержант. Другого от вас я не ожидал.

Его слова звучат двусмысленно. Я-то знаю, что они означают на самом деле. Сожаление, что звучит в голосе Командующего, не могут спрятать ни отеческая улыбка, ни истекающая из глаз его сияющей свиты готовность облизать с ног до головы этого героя-сержанта, ежели Генерал позволит себе сделать такой намек.

— С сегодняшнего дня вы шеф-сержант. Приказ о вашем новом назначении получите на борту транспорта. Я горд, что служу с вами.

— Мой Генерал!!! СЛУЖУ ЛЕГИОНУ, СЭ-Э-ЭР-Р!

Я с облегчением выдыхаю. Все-таки этот сукин сын не обделался от счастья. Не опозорил Легион.

Сверкающие шнуры аксельбантов окружают меня. Цепкие глазки ощупывают мое лицо. Как же хорошо, что все в Легионе одного роста. Это удобно не только из соображений упрощения системы снабжения. При одинаковом росте никто в Легионе не может глядеть свысока. Или, наоборот, снизу вверх. Я готов к вопросам. Я отрепетировал сотни возможных вариантов. Я собран и спокоен. Я ничего не слышу, кроме своего дыхания. Спрашивайте, мой Генерал.

— Так-так, — ехидной скороговоркой произносит Командующий. — Значит, это и есть наш единственный и неповторимый, геройский до невозможности Ролье Третий? Рад, рад познакомиться с вами, молодой человек.

От неожиданности я растерянно смаргиваю и совершаю кощунство — гляжу прямо в генеральские глаза. Встревоженное шевеление свиты. Далекое перешептывание журналистов. Жуки лезут прямо в лицо. Заготовки отрепетированных ответов сбиваются в липкий ком.

— Так точно, сэр! Капрал Ролье Третий, Десятая пехотная бригада, мой Генерал!

Внутри царит паника. Старик одним ударом расстроил мои планы. Этого варианта не было среди моих сценариев. Совсем некстати я добавляю:

— Я тоже рад, мой Генерал. Это честь для меня, сэр.

И тишина становится не просто гробовой. Все просто забывают дышать.

— Надо же. Меня не обманули. Вы действительно оригинальны, юноша. Ум и храбрость — что может быть лучше этого сочетания?

От напряжения я становлюсь пунцовым. Прямо как давешний сержант. Мысли мои скачут с такой скоростью, что вот-вот мозги закипят. А, вот оно!

— Преданность и честь, сэр, — почтительно отвечаю я. Один из штампованных ответов, что дал мне доктор.

Генерал по-птичьи склоняет голову, изучая меня. И тут же берет себя в руки. Шоу продолжается. Сейчас он скажет что-нибудь дежурное. Соответствующее моменту. И точно:

— Благодарю за службу, капрал!

— Служу Легиону, мой Генерал! — отбарабаниваю я.

— Думаю, нам есть о чем потолковать, капрал. Встретимся на торжественном обеде. Вы будете присутствовать за моим столом.

— Благодарю, мой…

Командующий прерывает меня взмахом руки.

— Перестаньте, капрал, — выстреливает он скороговоркой. — Ваши дела говорят за вас лучше тех рапортов, что я получил сегодня. Постарайтесь до начала обеда не убить никого из корабельной полиции. Это было бы тяжелым ударом по боеготовности судна.

Почтительные улыбки свиты дают понять окружающим, что Его Величество Командующий шутит. Расходящаяся волна — улыбки включаются на физиономиях стоящих «смирно» сотен истуканов. Даже журналисты возбужденно шушукаются, прижав расплющенные физиономии к невидимой поверхности силового ограждения.

Оркестр гремит «Дорога к славе». Мы маршируем по бесконечной палубе. Генерал с выстроившимся позади него штабом держит ладонь у виска. Я шокирован и сбит с толку. Вроде бы есть контакт. Но цена, что мне пришлось заплатить, ужасна. В голове кавардак. Чертов доктор со своими играми!

Стоп. Что это со мной? Как-то подозрительно легко я скатился до отрицания правоты своего начальника. Возьми себя в руки, парень. Не расслабляйся.

Я накручиваю себя до тех пор, пока уверенность в правоте моего дела не заполняет меня до кончиков пальцев. Но как только перед глазами возникает круглое улыбающееся лицо доктора, неприятное ощущение вновь тут как тут.

«Почему он все время недоговаривает? — думаю я. И тут же даю объяснение: — Специфика службы. У каждого свои границы компетентности».

Я стал настоящим мастером самогипноза.

Не люблю давать пояснения. Из-за них рассказ мой постоянно норовит уйти в сторону. Но без них вы рискуете запутаться, слушая мои бредни. Надеюсь, вы не потеряете нить и дослушаете меня до конца.

Я хочу рассказать вам о Юпитере и марсианских базах вокруг него. В скором времени меня просветят на эту тему так подробно, насколько это возможно. Так уж устроены люди — обожают смаковать подробности своих побед. Кое-что я узнал сам из открытых источников, кое до чего додумался путем сопоставления фактов. Я буду краток.

Вытесняемые Землей из богатого сырьем для нано-производств пояса астероидов, марсиане сместили свое внимание в систему Юпитера. Имеющий вокруг себя крупные планеты-спутники и огромное количество мелких небесных тел, Юпитер являлся жизненно важным для мятежной республики. Посудины камнехватов без устали черпали булыжники с протовеществом. Огромное количество нанофабрик производило из них миллионы тонн промышленной продукции. Автоматические буксиры, точно муравьи, сновали между планетами, таская вереницы грузовых барж. Единственное «но» — огромное расстояние в несколько сот миллионов километров не позволяло быстро реагировать на изменение ситуации вокруг газового гиганта, что заставляло Марс основывать вдали от материнской планеты дорогостоящие опорные пункты для защиты своих интересов. Но это же расстояние играло и против землян. Из-за него Юпитер был для Земли недоступным лакомым кусочком. Марс считал Юпитер зоной своих экономических интересов, хотя и вынужден был мириться с присутствием в этой зоне отдельных добытчиков из Нового Китая и Земли.

Лишить Марс юпитерианских ресурсов — значило удушить его в тисках экономического голода. Об этом мечтали многие земные политики и военные. Но лишь Легион попытался предпринять реальную попытку вышвырнуть марсиан из окрестностей пятой планеты.

Перво-наперво Флот и Легион должны были обозначить центры сопротивления марсиан. Сделать это без развитой системы наблюдения было невозможно. Присутствие военных кораблей автоматически означало начало конфликта. Автономные же разведывательные станции уничтожались марсианами так быстро, как только возможно. Станция слежения — вот каково было истинное назначение «научного» объекта, строящегося на Амальтее.

По предварительным данным разведки, на Европе с ее подледным океаном располагался крупнейший опорный пункт марсиан. База на Амальтее должна была собирать информацию о Европе.

Естественно, Марс не потерпел бы присутствия иностранного военного объекта на своей территории.

Зная цепь событий, сейчас можно себе представить, как проходила беседа Командующего с главным контрразведчиком Легиона. Когда я напрягаюсь, то картина огромного кабинета с двумя мирно беседующими офицерами встает у меня перед глазами, как наяву. Наверное, с этого разговора мои приключения и перешли в новую фазу.

— А этот Ролье — интересный парень. Как думаете, Пит? — Генерал Пак вместе с креслом поворачивается к начальнику Департамента контрразведки Легиона — подтянутому седому полковнику, задумчиво рассматривающему этикетки бутылок в баре.

Полковник Паркер только что закончил еженедельный личный доклад командующему, и теперь, по давней традиции, они уделяют несколько минут личному общению. Никаких шахмат или пикантных историй из гарнизонной жизни. Как правило, ни полслова о службе. Пара глотков горячительного под приятную беседу. Краткий миг неформального обмена мнениями о животрепещущих вопросах земной военной политики. Оценка перспективных кандидатов в члены Всемирного кабинета. Прогноз на ассигнования в связи с предстоящей кампанией. Личные темы благоразумно ограничиваются вопросами досуга — Генералу как легионеру не положено иметь семью. Человек и легионер — они неплохо сработались, несмотря на традиционную нелюбовь военных к фискальным инстанциям.

— Да, парень неординарный. Хотите, чтобы мы его просветили насквозь, сэр? — Контрразведчик усмехается: — С виду он первоклассный герой. Находка для журналиста. Идеальная физиономия на глянцевую обложку. Пожалуй, я выберу «Джонни Уокер», сэр.

— Плесните и мне чуть-чуть. Благодарю. Слышали, что он отчудил в шлюзе? Мне доложили: наш герой-капрал поставил на уши всю досмотровую смену.

Полковник Паркер осторожно опускается в глубокое кресло. Генерал Пак отсюда, через разделяющий их длинный стол для совещаний, имитирующий дуб, выглядит усталым стариком — тени от настольного светильника прорезают его лицо глубокими каньонами. «А ему всего сорок», — думает Паркер. Вслух же говорит:

— Ваш герой отказал военной полиции в праве осмотреть свою винтовку. Мотивировал это тем, что несет ответственность за свое оружие. Не знаю, как вы, сэр, но я знал легионеров, которых отправляли в чан и за меньшее.

— Я распорядился его не трогать.

— Вопросы дисциплины — в вашей компетенции, сэр, — соглашается полковник. — Я лишь проверяю на благонадежность.

— Представляете, Пит, из-за своей винтовки он на самом деле готов был отказаться от присутствия на церемонии. Каково? — возбужденно продолжает генерал.

— Выглядел его демарш вполне серьезно. Если честно, сэр…

— О чем речь, Пит!

— Скажу вам, сэр: этот м-м-м… Ролье совсем без тормозов. На фоне остальных ваших муравьев…

— Ну-ну, полковник. Не увлекайтесь. Я ведь тоже из «муравьев». — Улыбка Командующего поверх стакана лишена малейших признаков тепла. — И я помню, что такое легионное братство.

Паркер реагирует на диво спокойно. Эта парочка крепко привыкла друг к другу. За одиннадцать лет совместной службы они изучили значения жестов и интонаций до мелочей.

— Будет вам, сэр, — добродушно отмахивается он. Отпивает виски. — Вы прекрасно знаете, что я имел в виду. Последние годы биоинженеры слишком увлекаются унификацией. Побольше бы таких ребят. Даже немного странно, как это он такой просочился.

— Будете его проверять?

— Обязан, сэр, — кивает полковник, встряхивая лед в стакане.

— А что за игры с изъятием оружия?

— А, это… Специфика службы, сэр. Должны же мы выяснить, из-за чего сыр-бор. Стандартная практика. Помимо прочего, я отвечаю и за вашу безопасность, сэр.

— Ну и каков результат?

— Проверка ничего не дала. Мы разобрали его оружие едва ли не на молекулы. Он почти ангел, ваш капрал. Вы знаете, что благодаря своим экстравагантным выходкам он очень популярен в войсках?

Генерал неопределенно хмыкает.

— Скорее, дело в его храбрости.

— Или удачливости.

— Это почти одно и то же. Не будем обсуждать Божий промысел.

— Тем не менее и на Солнце есть пятна, сэр. Идеальных солдат не бывает. — Полковник вновь звякает льдинками. Внимательно глядя в стакан, тихо говорит: — Я подумал, сэр, он может быть нам полезен.

— Нам? — с иронией переспрашивает Командующий.

— Вам и мне, сэр, — уточняет полковник.

— Он что же, проходит по вашей части?

Паркер морщится.

— Даже если это и так, сэр, вы же знаете правила.

— Ладно-ладно. Не темните, полковник. Аналитики из кадровой службы рекомендуют мне этого Ролье на главную роль спектакля. Легион нуждается в положительных примерах. Ярких личностей у нас маловато.

— Скажем так, Генерал: с личностями у вас просто беда.

— Иногда мне хочется пристрелить вас, Паркер.

Полковник вежливо смеется.

— Я знаю. Успокаивает меня лишь ваша прагматичность, сэр. Вы ни за что не сможете смириться с одиннадцатью годами, что потратили на мое приручение. Времени на игры с моим преемником у вас уже не остается.

— Распустил я вас, — беззлобно огрызается Командующий.

— Я не в вашем подчинении, сэр. Еще виски?

— Так что по вашей части, Пит? — спрашивает Генерал вместо ответа.

— Мы только имеем на него виды. Парень на слуху. Имеет авторитет. Возможно, он будет нам полезен. Я поручу первому отделу заняться его разработкой, если вы не возражаете. Кстати, сэр, как продвигается строительство на Амальтее? Мы не слишком медлим?

Генерал расстроенно отмахивается рукой с зажатым в ней стаканом.

— Будь моя воля, мы построили бы эту станцию за месяц. Разведка настаивает — нельзя проявлять слишком большую активность. Приходится обходиться одним транспортом в три месяца. Что-то не так, Пит? Я полагал, у нас еще есть время.

— Судя по последним данным, пока все идет по плану. Утечек не зафиксировано. Но стопроцентной уверенности дать не могу: сеансы связи с Амальтеей сведены до минимума. Наши возможности ограничены чисто технически.

— Постарайтесь, Пит. Это ваша епархия. Разведка мне про Европу все уши прожужжала.

— Сделаю все, что смогу, сэр.

— Станции наблюдения фиксируют усиливающуюся активность марсиан в районе Европы. Я оцениваю операцию по захвату Европы как ключевую. Марсиан необходимо отвадить от Юпитера. Без астероидных поставок и инопланетных баз флота им долго не продержаться. Вы со мной согласны, Пит?

— Официально война еще не началась, сэр, — осторожно произносит Паркер, взбалтывая лед.

— Да бросьте, Пит, — отмахивается Командующий. — Дело времени. Марсиане расшатывают основы управления на наших астероидах. Экспортируют свою революцию. В ответ мы вводим гарнизоны. Эта бочка скоро рванет.

— Командование на Земле считает, что на затяжную войну у нас не хватит ресурсов, сэр.

— Ваше командование не видит дальше своего носа. Мы сместили центры производства и обеспечения на астероиды Пояса. Мы больше не зависим от поставок с Земли, за исключением материального снабжения Флота.

Контрразведчик слегка напрягается. Разговор становится скользким.

— При всем уважении, сэр, это не мое командова-ние. Это НАШЕ командование. К слову сказать, я на вашей стороне. И вы это знаете. Тем не менее, сэр, с вашей стороны не слишком корректно противопоставлять силы Легиона земным войскам. Пусть даже иносказательно. Уверен, на Земле отдают себе отчет в том, кто является их главной ударной силой. Свидетельство тому — вы получили практически неограниченную свободу в Поясе, право вводить военное управление и контролировать производство. Это не вы сместили производство, сэр. Это Земля разрешила вам его сместить.

— С возрастом вы становитесь брюзгой, полковник. — Морщины на лице Командующего складываются в сухую улыбку. — Различие наших точек зрения — всего лишь вопрос терминологии, не более того.

— Уверен в этом, сэр. Итак, наши коммуникации растянуты. Если мы и способны действовать, то лишь посредством крупных ударных операций.

— Одной из которых будет удар по Европе. Отвадив марсиан от юпитерианских ресурсов, мы запрем их в норе.

— А если удар по Европе придется в пустоту, сэр? — тихо спрашивает Паркер.

Командующий вскидывается.

— Похоже, Пит, вы учите меня азам стратегии! Ей-богу, занимались бы лучше своей мышиной возней!

— Задача моей возни, Генерал, заставить противника усиленно готовиться к обороне Деймоса. От успеха моей операции зависит и ваша жизнь, сэр.

— Не дождетесь, — ворчливо огрызается Командующий. Взгляд его невольно касается крохотной щербинки на стенной панели — следа от касания пули на излете. Его предшественник застрелился после заключения сепаратного мира с Марсом. Прямо здесь, в своем рабочем кабинете. Наличие почти незаметного глазу изъяна интерьера напоминает Генералу об осмотрительности. Дисциплинирует.

Паркер отставляет стакан. Время вышло.

— Так что с Ролье, сэр? Даете добро?

— Я так понимаю, вы хотите сунуть парня в «Ливень»? — помолчав, интересуется Генерал.

— Возможно, сэр.

— Возможно? — Кустистые генеральские брови вопросительно изгибаются.

— Думаю, сэр, на этом этапе мы просто должны договориться о взаимной поддержке.

— В чем заключается его участие?

— При всем уважении, сэр, оперативные данные не подлежат разглашению.

Молчаливая сцена. Генерал поджимает губы. Полковник нацепляет на лицо маску безмятежности. Плечи слегка опущены. Поза свободна. Сама невинность и искренность. Генерал укоризненно качает головой. Полковник разводит руками.

— Единственно, что могу сказать на этом этапе, сэр, — это очень важно.

— Ну конечно. Как же иначе? Все, к чему вы прикасаетесь, архиважно, — ехидничает Генерал. — Хоть кто-нибудь из ваших шпионов признался бы однажды, что создает видимость работы! Ей-богу, я отдал бы ему под команду свою личную охрану. Такому парню не грех довериться.

Голос полковника звучит примиряюще.

— У каждой службы своя специфика, сэр, — произносит он.

Генерал вызывает запись прибытия Ролье на авианосец. Склонив голову, легионер спокойно смотрит из глубины голокуба. Генерал дает увеличение. Умные глаза легионера чуть прищурены, он всем своим видом изображает внимание к речам флотского сопровождающего. Крупный план — вот он вскидывает винтовку и марширует назад через линию контроля. Четкая отмашка рукой. Ровный строевой шаг. Бесстрастное лицо.

— Все-таки в нем что-то есть, — задумчиво говорит Генерал.

— Так, значит, да здравствует новый символ Легиона, сэр?

— Не тешьте себя надеждой, что это вы меня убедили, полковник, — сварливо отзывается Пак. — Мне этот парень просто пришелся по вкусу. На том и порешим.

— Спасибо за виски, сэр. — Полковник поднимается и одергивает мундир.

— Паркер.

— Да, сэр?

— Если вы угробите парня, я этого не пойму.

— Ну зачем так мрачно, сэр, — примиряюще улыбается контрразведчик. — Мы же не звери.

Из инструктажа перед торжественным обедом: «Во время еды нож держат в правой руке, вилку — в левой. При этом мизинец в сторону не отставляется. Если вы решили передать кому-нибудь прибор, держите его за середину. Прибор берут за ручку. Не дуйте на горячую пищу и напитки. Не чавкайте. Не причмокивайте. Не прихлебывайте. Невежливо выбирать лучшие части общего блюда. Берите тот кусок, который находится ближе к вам. Не следует наполнять рот большим количеством пищи или откусывать большие куски. Старайтесь есть беззвучно и не торопясь. Не тянитесь за нужным вам предметом через весь стол…» Достаточно?

Щурюсь от яркого света. Как в медицинском отсеке, ей-ей. Вестовые в белых одеждах беззвучно движутся между столами, точно стая призраков. Потею от напряжения.

— Я всегда считал, что легионеры не дураки вкусно поесть, — склонившись ко мне, негромко произносит Командующий.

— Так точно, сэр. Но нас учили во всем проявлять выдержку, — вежливо отвечаю я. Не признаваться же в том, что не знаешь, как подступиться к десяткам блюд с экзотическими для слуха легионера названиями. А уж выглядят они и вовсе фантастически. Луковый суп по-парижски, антрекот по-бретонски под соусом морнэ, картофель дофине, паштет из утки, салат Парадиз, сыры, ветчина, угорь по-бургундски, конде из персиков…

Неземная пища синтезирована из тех же самых водорослей, дрожжевой массы и планктона, что и наш повседневный рацион. Обычные поставки гидропонных отсеков. Этим я успокаиваю себя, что ежедневное наше питание ничуть не хуже.

Я продолжаю борьбу со столовыми приборами. Кажется, глаза большинства присутствующих направлены на меня. Еще бы — весь обед Генерал демонстрирует подчеркнутое внимание к простому капралу. Я старательно выдерживаю прямую осанку. Осторожно распиливаю кусочки суррогатного мяса на фарфоровой тарелке. Донести до рта ложку, не расплескав по дороге ни капли. Держать спину прямой. Улыбаться. Все время улыбаться. Внимание мое постоянно отвлечено положением вилки и ножа. Занятие это ничуть не проще тренировок с полной выкладкой при пониженном тяготении.

Негромкие застольные беседы сливаются в тихий непрекращающийся шум. Прозрачные наряды дам целомудренно прикрывают кончики грудей. Супруга министра юстиции госпожа Штосс, присутствующая за нашим столом, дарит мне незабываемую улыбку, вежливую и обещающую одновременно. Хорошо быть героем. Взгляд мой курсирует по каботажному маршруту: ее декольте — переносица Генерала — поверхность тарелки.

— Попробуйте угря, капрал. Уверяю вас, от этого еще никто не умер.

— Благодарю, мой Генерал.

И снова — декольте, тарелка, переносица. Аромат, исходящий от супруги министра, пробуждает внутри незнакомые ощущения. Старший вестовой в белоснежном кителе не спускает с меня напряженного взгляда. Расслабься, парень, мы отпиваем вино крохотными глотками и не кладем локти на накрахмаленную скатерть. Мы же не дикари, в конце концов. Мы солдаты. Я пытаюсь представить, как бы Лиз выглядела в таком наряде. Я краснею, обнаружив, что уставился в одну точку. Супруга министра истолковывает мой взгляд по-своему:

— Наверное, вам было очень страшно, капрал? Все эти выстрелы, взрывы…

— Что вы, мэм. Ничего подобного, — мямлю я. — Я был слишком занят, чтобы бояться.

Ответная улыбка. Определенно, Лиз много привлекательнее этой разодетой куклы. Неожиданно ловлю себя на мысли, что слишком часто о ней думаю.

Тосты, что произносят в нашу честь, отличаются военной краткостью. Я благодарен офицерам штаба за то, что нам не приходится напрягаться с мудреными ответными формулами. Только присутствующий на обеде член Всемирного правительства — высокий смуглокожий господин — выбивается из регламента. Его десятиминутная здравица похожа на предвыборную речь. А может, это и есть предвыборная речь. Его вежливо слушают, а затем награждают жидкими хлопками. Член правительства раздает белозубые улыбки.

Выражение глаз Командующего во время этой речи вовсе не соответствуют улыбке на его губах. Глаза его — холодные регистраторы. Так, наверное, фиксирует цель артиллерийский дальномер. Я внимательно изучаю лицо Генерала. Ничего особенного в нем нет. Разве что возраст — явно преклонный. По меркам Легиона он глубокий старик — ему уже больше сорока. За весь обед мне так и не представилась возможность передать Командующему просьбу о назначении. Набор ничего не означающих вежливых фраз, и только. Генерал чувствует мой взгляд. Я поспешно отвожу глаза. Наверное, чересчур поспешно. Декольте, тарелка, переносица. Чертов запах! Чем это она пользуется?

Наконец жужжание надоедливых камер остается позади. Сдерживая желание перейти на бег, непривычно одурманенные вином, мы покидаем огромный зал кают-компании. Радость, как после успешно пройденного испытания. Досада: мое задание под угрозой. Облегчение: у меня уважительная причина побыть как все. Не нужно будет лгать старому, морщинистому человеку с птичьими повадками.

— Капрал Ролье Третий! — догоняет меня вестовой.

— Здесь.

— Генерал Пак свидетельствует вам свое почтение и, если вы не заняты, приглашает посетить его в рабочем кабинете в восемнадцать часов по бортовому времени для частной беседы. Вас проводят. Вестовой зайдет за вами за десять минут до указанного времени.

— Благодарю вас, — деланно спокойно отвечаю я.

Товарищи молча смотрят на меня. В их глазах я вижу уважительную зависть. Меня не просто известили о вызове через имплантированную систему связи — пригласили через посыльного.

Внутри поднимается паника. Врать все же придется. События твердо решили развиваться без моего участия.

— Проходите, капрал. Располагайтесь поудобнее. Банально звучит, но будьте как дома. Хотите кофе? Может быть, сладостей? Какой легионер не любит сладкого. Я распоряжусь. Выбирайте кресло по вкусу. Да не стойте истуканом, мой юный друг. Садитесь, прошу вас. Может быть, немного виски? Вы когда-нибудь пили виски? Впрочем, о чем это я… Опять-таки не стоит разлагать дисциплину. Тогда лучше кофе. Это натуральный, вы такого наверняка не пробовали. Угощайтесь печеньем. Из настоящей муки. Знаете, что такое мука из пшеницы? Вам удобно?

Маневр и огонь. Огонь и маневр. Генерал на своем поле. Генерал захватывает инициативу. Генерал непрерывно атакует меня очередями-скороговорками. Такими быстрыми, что доброжелательность, которая по замыслу должна в них присутствовать, не поспевает за темпом его речи. И получается не запланированное дружеское общение, а выслушивание начальственного монолога.

Но вскоре Командующий выдыхается. Истощается заряд гостеприимства. Некоторое время мы молча сидим напротив друг друга, нас разделяет небольшой изящный столик, на котором расставлены вазочки с угощениями. Кабинет Генерала походит на одну из больших красивых комнат, что я видел когда-то на Земле. Чтобы не казаться невежливым, я потягиваю из высокого стакана холодную чистую воду. Удивительно вкусная вода. Готов побожиться, она не из опреснителя системы регенерации.

— Жослен — вы позволите вас так называть, капрал? Не обижайтесь. Мой возраст дает право относиться к некоторым условностям без должного внимания. Знаете, мне ведь уже сорок. Немыслимый возраст для служащего Легиона. А вам сколько?

— Чуть больше года, мой Генерал.

Я напряжен в ожидании очередной выходки начальственного собеседника. Я пытаюсь подстроиться под его манеру общения. Я скован. Впрочем, скованность — некоторым образом тоже линия поведения.

— Фантастика. Что делает наука! Когда я начинал, легионер вставал в строй через пять лет после рождения. А сейчас — практически сразу. Подумать только, я старше вас в сорок раз. Когда я думаю об этом, жизнь начинает мне казаться не такой уж бедной. Впрочем, вам меня не понять, Жослен.

Я пытаюсь промямлить что-то на тему того, что я очень хорошо понимаю Генерала. Но он прерывает меня, нетерпеливо дергая щекой.

— Не нужно слов, мой юный друг. Вы никогда не сможете меня понять. Прежде всего потому, что спишут вас гораздо раньше меня. Вам никогда не дожить до моих лет. Десять лет — ваш максимум. Не страшно?

— Нет, мой Генерал.

— А должно быть, Жослен.

Я изображаю удивление. Мне даже не приходится напрягаться ради этого — чувства от общения с этим странным существом с генеральскими звездами проявляются на моем лице быстрее, чем я успеваю осознать их. Командующий задевает внутри меня какие-то незнакомые струны. Я одергиваю себя, заставляя думать о том, как, должно быть, ему легко играть на таком привычном инструменте, как я. Ведь он создан командовать. Руководить. Безошибочно нащупывать нужные струны в душе подчиненного и извлекать из него требуемые последовательности звуков. Какое-то время мысль эта позволяет мне держаться более уверенно. Но Командующий быстро ломает мое сопротивление. Он вообще не признает стереотипов, этот старик с морщинистыми щеками. Только такой и может командовать ударным родом войск, состоящим из пятидесяти тысяч головорезов.

— Ведь вы делаете все, чтобы это событие наступило раньше срока. И сочеталось при этом с различными травматическими эффектами. Я склонен полагать, что возможности сейчас говорить с вами, героем Легиона, я обязан слепому случаю. Или судьбе. Я часто путаюсь в определениях.

— Я выполняю свой долг, мой Генерал, — отвечаю ошеломленно.

— Все выполняют свой долг. Однако долг вовсе не синоним самоубийства.

— Я в замешательстве, мой Генерал. Я не знаю, что ответить на ваше утверждение.

— А вы все же попробуйте, Жослен. — Генерал Пак по-птичьи склоняет голову и рассматривает меня немигающим круглым глазом.

— Что именно, сэр?

— Объяснить мне, на кой дьявол вы все это проделываете?

— Капрал не понимает, сэр…

— Все он понимает, этот капрал. Я спросил, Жослен, на кой черт вы первым лезете в пекло?

— Ну я выполняю свой долг, сэр. Стараюсь быть полезным Легиону.

— Чушь! Легиону полезней, чтобы его солдаты выполняли задачу и оставались живы. Что движет вами, Ролье?

Я собираюсь с мыслями. Генеральский взгляд жжет мне переносицу. Из пустопорожней вежливой болтовни разговор переместился в какую-то непонятную и довольно опасную плоскость. Генерал — ниспровергатель устоев. Что может показаться более диким? Я отчаянно краснею. Голос мой внезапно садится до писка:

— Долг и честь, сэр.

Генерал резко откидывается на спинку кресла. Раздраженно дергает щекой.

— Капрал, я надеялся на откровенность.

— Я откровенен, сэр. Мои слова могут показаться вам напыщенными. Искусственными. Но то, что я сказал, точно передает смысл моих поступков.

— И эти ваши два понятия никогда не сталкиваются между собой? Нет? — Лицо Генерала неожиданно придвигается. Он пристально вглядывается в мои глаза. Цепкие пальцы беззастенчиво шарят в моем раздерганном мозгу.

— Иногда, сэр, — выдавливаю я.

— Как часто?

— Очень часто, сэр, — говорю совсем тихо.

— Долг и честь?

— Так точно, сэр. Долг перед Легионом. Честь солдата.

— Да. Наука действительно шагнула очень далеко, — задумчиво произносит Командующий. — И все же — что доминирует?

— Долг, сэр, — говорю уже совсем неслышно.

— Ради долга вы готовы поступиться честью, Жослен? Такое возможно?

— Если это потребуется Легиону, сэр.

— Вы невыносимо рациональны, капрал, — раздраженно бросает Генерал.

— Виноват, сэр… — Я пытаюсь вскочить.

Меня останавливает властное движение руки.

— Однако вы честны. И способны к самоанализу. Удивительные качества для существа одного года от роду. В модификации рядового состава нет таких особенностей.

Растерянно молчу. Ребенок, отправивший на тот свет несколько десятков душ. С этой точки зрения на себя я не еще смотрел. Довольно необычный ракурс.

Наступление продолжается.

— Я полагал, что могу вам доверять, Жослен.

— Вы правы, сэр. Абсолютно.

— Долг?

— Долг, сэр.

— А как же честь?

— Честь позволяет красиво умереть. Долг велит выполнить задачу. Если вы прикажете жить красиво, игнорируя предназначение, сэр, я подчинюсь.

— Так-так-так. Интересно, интересно, мой юный друг… И какова же ваша задача?

— Я… — язык еле ворочается, преодолевая сопротивление внезапно сгустившегося воздуха, — …служу Легиону.

— А конкретнее?

— Выполняю приказы, сэр.

— Какие именно?

— Любые, сэр.

— Ага. Замечательно. Самое ценное в вас, капрал, то, что вы избегаете лжи, не говоря правды.