МИФЫ. Корпорация М.И.Ф. Асприн Роберт
Таксист метнул на меня через плечо быстрый взгляд.
– Совершенно верно. Ну, если честно, я чувствую себя не совсем уверенно в обществе магов… о присутствующих, конечно, не говорят. Прежде не было необходимости с ними общаться, и хотелось бы и впредь ничего здесь не менять. Но у меня есть приятель-финансист. Он, возможно, сумеет вам помочь. Как известно, большинство этих финансовых воротил знают друг друга. Я смогу устроить вам встречу с ним без предварительной договоренности.
Кальвин махал рукой, пытаясь привлечь мое внимание.
– Я бы не стал тебя беспокоить, – сказал он, – но твое время все-таки ограниченно. Я ничего не имел против твоей болтовни с тем задрипанным уличным торговцем, но неужели ты и впрямь собираешься ухлопать полдня на разговоры с каким-то финансистом, который якшается с таксистами?
– Как ты познакомился с этим парнем? – поинтересовался я, не обращая внимания на слова джинна… хотя в какой-то степени был с ним согласен.
– Мы познакомились на аукционе произведений искусства.
– На аукционе произведений искусства?
Я старался не обнаружить в голосе свое недоверие, но оно каким-то образом проскользнуло. В ответ Эдвик развернулся на сиденье и посмотрел мне прямо в лицо.
– Да. На аукционе. А в чем дело? Думаете, я не способен ценить искусство?
Ящеры, запряженные в повозку, оказавшись предоставленными самим себе, принялись сворачивать к тротуару.
– Нет. Я хочу сказать, что раньше мне не приходилось встречаться с коллекционером произведений искусства. Сам я мало что понимаю в искусстве и поэтому удивился, вот и все. Не обижайся, – поспешно произнес я, пытаясь не напрягаться, когда такси побрело обратно на нашу полосу.
– Вы спросили. Именно там мы и повстречались.
Таксист снова обратил внимание на дорогу, лихо выводя нас на курс.
– Вы оба облюбовали одну картину?
– Он предложил поддержать половину называемой мной цены, чтобы я мог продолжать борьбу… только шла она не из-за картины. А скорее из-за того, что вы назвали бы литературой.
Теперь я пришел в замешательство.
– Литературой? Но я думал, ты говорил об аукционе живописи.
– Да, но один писатель предложил изобразить кого-нибудь из присутствующих в своей следующей книге. Я знал этого писателя… даже напечатал интервью с ним в одном из моих журналов… и поэтому очень любопытно было посмотреть, как у него получится отобразить меня. Так или иначе, в конечном итоге на торгах остались только мы двое, цены росли весьма круто. Я думал, мне придется сдаться.
– Вот тут-то финансист и предложил поддержать вашу цену?
– В действительности он сперва сделал предложение другому парню. К счастью для меня, тот другой протаскивал свою жену и потому не согласился на сделку. Вот тогда-то Мотылек и обратился ко мне.
– Минуточку, Мотылек?
– Он называл себя так. Даже на деловых карточках. Но как бы там ни было, если бы он не включился в торги, пришлось бы провести пару часов, болтая с сексапильной женушкой какого-то парня, вместо того чтобы…
С этого момента я слушал трепотню Эдвика вполуха. Финансист по имени Мотылек, поддерживающий на аукционах цены, предлагаемые таксистами. Мне не нужно было смотреть на Кальвина, чтобы представить, как джинн театрально закатывает глаза, в которых угадывалось трагическое «я ж тебе говорил». И все-таки чем больше я думал об этом, тем больше укрепился в своей надежде. Этот Мотылек мог оказаться достаточно эксцентричным, чтобы что-то знать об Аазе. Я счел, что тут стоит попробовать.
Как ни странно это может показаться, я нервничал из-за встречи с Мотыльком, как и Эдвик, по его словам, из-за общения с магами. С магами я имел дело не один год и знал, чего ожидать… или, если мой опыт сколь-нибудь значил, чего не ожидать. О финансистах я такого сказать не мог. Я понятия не имел ни во что лезу, ни как себя вести. Я попытался успокоиться, напомнив себе, что этот финансист в прошлом имел дело с Эдвиком и поэтому не мог быть слишком щепетильным. И все же обнаружил, что нервно поправляю свои чары личины, пока таксист звонил из прихожей Мотыльку. Я все еще разъезжал в виде пентюха, но использовал чары личины для улучшения своего гардероба, чтобы выглядеть своим человеком в денежных кругах.
Я зря беспокоился.
Мотылек не воплотил никаких моих заранее составленных представлений или страхов о том, каков должен быть финансист. Прежде всего вместо внушительного кабинета и стен, сплошь увешанных полками с книгами в кожаных переплетах и непонятными таблицами и графиками – как, по моему разумению, надлежало обитать солидному человеку, – он работал у себя на квартире, которая была поменьше моего кабинета, хотя и меблирована с большим вкусом. Да и одет он был небрежно: в брюках спортивного кроя и свитере пастельного цвета, – отчего я в моем тщательно продуманном и осуществленном с помощью чар личины прикиде почувствовал себя крайне неловко. К счастью, его обращение к нам оказалось теплым и дружеским, что несколько ослабило наше напряжение.
– Рад с вами познакомиться… Скив, не так ли? – протянул он руку.
– Да. Я… простите, что нарушаю ваш распорядок…
– Чепуха. Рад помочь. Я сам хозяин и себе, и своему времени. Пожалуйста. Присаживайтесь и чувствуйте себя как дома.
Однако, когда мы уселись, я понял, что не знаю, с чего начать разговор. Но Мотылек смотрел на меня с внимательным ожиданием, и я почувствовал, что обязан что-нибудь сказать.
– М-гм… Эдвик говорит, вы встретились на аукционе произведений искусства?
– Совершенно верно… хотя, признаться, для меня это было скорее прихотью. Эдвик куда более крупный коллекционер и знаток, чем я.
Таксист при этой похвале заметно приосанился.
– Заскочил я туда просто из любопытства. Прослышал, что аукцион пользуется репутацией весьма забавного, прихватил в банке пару тысчонок и отправился посмотреть. Аукционисты меня и в самом деле повеселили, торги шли довольно оживленно, но большая часть предлагавшихся произведений искусства не соответствовала моему декору. Поэтому когда выставили тот предмет…
Я попытался сохранять заинтересованное выражение лица, но мысли мои крутились не вокруг его рассказа. Я все размышлял о той непринужденности, с какой он произнес «прихватил пару тысчонок». Я лицезрел совершенно другого изверга, не такого, как Ааз. Мой старый партнер охотней расстался бы не моргнув глазом с парой пинт собственной крови, но не с золотом.
– …Но в дальнейшем все обернулось к лучшему.
Мотылек заканчивал свой рассказ, и я, само собой, рассмеялся вместе с ним.
– Расскажите ему о своем друге, Скив.
– Совершенно верно. Я все мелю и мелю, а мы даже и не вникли в вашу проблему, – кивнул финансист, подавшись в своем кресле вперед. – Эдвик говорил, вы пытаетесь разыскать кого-то, возможно, известного своей деятельностью в наших финансовых кругах.
– Я не уверен, что вы сможете помочь, – начал я довольный, что мне не пришлось обращаться к моей теме самому. – Он уже не один год живет в другом измерении. Его зовут Ааз.
Мотылек задумчиво поджал губы.
– Имя это ничего мне не говорит. Конечно, в нынешние времена конгломератных корпораций и акционерных компаний имена мало что значат. Вы не могли бы сказать что-нибудь о его стиле?
– О его стиле?
– Как бы вы описали его отношение к деньгам? Он кто, азартный игрок? Любитель?
При этих словах я невольно рассмеялся:
– Ну, пожалуй, к нему более применимы такие слова, как «скаредный» и «прижимистый».
– Бывает «скаредный», а бывает и «осторожный», – улыбнулся Мотылек. – Наверно, вам лучше рассказать о нем побольше фактов, а уж я бы их проанализировал.
И я рассказал ему. Слова, стоило мне начать, сразу так и хлынули из меня.
Я рассказал ему о встрече с Аазом, когда он застрял в моем родном измерении Пент после неудачной шутки, лишившей его магических способностей, и о том, как он взял меня к себе в ученики после того, как мы сорвали план Иштвана захватить власть над измерениями. Я рассказал ему о том, как Ааз убедил меня добыть себе пост придворного мага королевства Поссилтум. И о том, как это привело к нашему столкновению с армией Большого Джули и к тому же окунуло меня в прелести бюрократической возни. Он сочувственно посмеялся, когда я рассказал ему, как мы с Танандой попытались похитить Приз Большой Игры в подарок Аазу на день рождения, и о том, как нам пришлось собрать свою команду и вызвать на матч две местные после того, как Тананда попалась на той краже. Его позабавило, как я влип, работая под короля Родрика, как заполучил в ученицы Машу, хотя больше всего его заинтересовало то, как мы нейтрализовали стремления Синдиката проникнуть на Базар-на-Деве и стали в конечном итоге работать на обе стороны. Я даже рассказал ему о нашей короткой вылазке на Лимбо, когда Ааза обвинили в убийстве вампира, и о своей еще более короткой карьере игрока в драконий покер, вынудившей меня и моих друзей сражаться против Малыша Мятный Заход и Топора. И наконец я попытался ему объяснить, как мы расширили наше предприятие в корпорацию, и завершил свой рассказ описанием того, как Ааз ушел, оставив записку, в которой объявлял себя, лишенного способностей, никому не нужным.
Мотылек выслушал все это, и когда я наконец умолк, он много долгих минут оставался неподвижен, явно переваривая услышанное.
– Могу сказать вам только одно, – проговорил он наконец. – Ваш друг не финансист… ни здесь, на Извре, ни в любом другом месте, если уж на то пошло.
– Разве? Но он же всегда говорит о деньгах.
– О, быть финансистом – это нечто большее, чем разговоры о деньгах, – рассмеялся Мотылек. – Вся идея-то в том и состоит, чтобы заставить деньги работать через вклады. О вашем Аазе, пожалуй, с уверенностью можно сказать только то, что он большой дилетант по части денег. Скорее это вы показали заметные предпринимательские наклонности, успешно руководя компанией и направляя акции в другие виды бизнеса. Наверное, как-нибудь в будущем мы немного потолкуем о возможностях совместных вкладов.
Все это, разумеется, льстило моему самолюбию, и при других обстоятельствах я бы с удовольствием подробно потолковал с Мотыльком про обращение с деньгами. К несчастью, я не мог уйти от разочарования из-за сути сказанного… что он никак не сможет мне помочь разыскать Ааза.
– Спасибо, но пока мне лучше сосредоточиться на главном, а главное для меня сейчас – найти старого партнера.
– Сожалею, что не смог помочь, – произнес, поднимаясь на ноги, финансист. – Впрочем, скажу еще кое-что, Скив, если вы не возражаете против небольшого совета.
– Какого именно?
– Вы можете играть более активную роль в собственной жизни. Понимаете?.. Активную вместо реактивной.
Я резко остановился в уже открытой двери:
– Простите?
– Ничего. Это так, просто одна мысль.
– Ну а нельзя немного поподробней? Подождите, Мотылек! Не заставляйте меня голову ломать над вашей репликой.
– Вообще-то это не мое дело, – пожал плечами он, – но во время вашего рассказа я не мог не заметить, что вы, похоже, строите свою жизнь от кризиса к кризису и, вместо того чтобы активно влиять на происходящее, реагируете только на них. Ваш старый партнер и наставник свалился вам на шею, и вы двое объединили силы с целью остановить кого-то способного убить вслед за Гаркином любого из вас. Устроиться работать придворным магом вас заставил именно Ааз, и с тех пор вы всегда уступали давлению, реальному и мнимому, со стороны почти всех и вся в вашем окружении: Тананды, Маши, Синдиката, Торговой палаты Девы… даже этот, как там бишь его, Гримбл и тот вояка Плохсекир нажимали на вас. Мне просто кажется, что для столь преуспевающего деятеля, каковым вы являетесь, вы действительно не проявили большой находчивости или инициативы.
Его слова подействовали на меня подобно ушату холодной воды. Кто только из умников на меня не кричал, но спокойная критика Мотылька почему-то ранила меня глубже, чем все разносы, когда-либо полученные мной от Ааза.
– Все это не так просто… – начал было я, но финансист меня оборвал:
– Понимаю и вовсе не намерен учить вас жить. Боюсь, этим кто только не занимался. Вам ведь не раз приходилось сталкиваться с сильными натурами. И этот малый Ааз, похоже, преуспел в наставничестве более других. Так вот, я знаю, вы озабочены из-за вашей дружбы, но все же на вашем месте крепко бы подумал, прежде чем приглашать его вернуться в мою жизнь, – во всяком случае, пока не определился бы в своей собственной жизненной позиции.
Глава одиннадцатая
Как же получилось, что мне задают все эти тяжелые вопросы?
О. Норт
– Скив! Эй, Скив! Ты не мог бы немного потише?
Слова наконец пробились сквозь вызванный мной самим туман, и я замедлил шаг, давая Кальвину догнать меня.
– Уф! Спасибо, – произнес джинн, паря на своем уже привычном месте. – Я ж тебе говорил, что не очень силен. Даже парение, знаешь ли, требует энергии. Ты что, рекорды устанавливаешь?
– Извини, – коротко отозвался я, больше по привычке, чем по какой-то иной причине.
По правде говоря, в тот момент удобства джинна занимали меня далеко не в первую очередь. После того как мы вышли от Мотылька, я попросил Эдвика отвезти нас к отелю. Однако, вместо того чтобы подняться к себе в номер, я направился вперед по тротуару. Уличный торговец, с которым я ранее разговаривал, дружески помахал мне рукой в знак приветствия, но я ответил на это лишь кивком головы. Замечание Мотылька о моей жизни вызвало у меня в голове целый взрыв мыслей, и я счел, что быстрая прогулка поможет мне их упорядочить.
Уж не знаю, долго ли я шел, прежде чем мольба Кальвина резко сорвала меня с мысленной карусели. У меня остались лишь смутные воспоминания о том, как я проталкивался сквозь поток пешеходов и рычал на тех, у кого не хватало проворства вовремя убраться с моего пути. Полиция порадовалась бы при виде этого… всего два дня на Извре, и я уже ходил по улице словно местный.
– Слушай, ты не хочешь поговорить об этом? Присели бы где-нибудь, что ли?
Я посмотрел на джинна пристальней. Он действительно выглядел усталым, лицо у него сделалось полосатым от струек пота, а грудь так и вздымалась, когда он пытался перевести дух. Странно, сам я совсем не чувствовал переутомления.
– О чем поговорить? – буркнул я, сознавая, что слова выходят из меня с натугой и напряжением.
– Брось, Скив. Сказанное Мотыльком расстроило тебя. Не знаю почему, но мне его слова показались очень неплохим советом, но если ты выговоришься, будет легче.
– С чего мне расстраиваться? – огрызнулся я. – Он всего-навсего бросил вызов тем принципам, по которым я жил, и предположил, что мой лучший друг – самое худшее обстоятельство в моей жизни. С какой стати это должно меня волновать?
– Ни с какой, – невинно отозвался Кальвин, – если, конечно, он не прав. А то бы я понял, почему это все-таки тебя взволновало.
Я открыл было рот, чтобы опять сердито огрызнуться, но промолчал. Мне действительно нечего было сказать. Джинн огласил то, в чем сам я боялся себе признаться.
– …И никуда от этого не убежишь! Тебе придется с этим разобраться прежде всего ради себя самого… да и не только, если уж на то пошло.
Голос Кальвина долетал до меня откуда-то сзади, и я сообразил, что снова ускорил шаг. И в тот же миг я понял, что он прав, я и в самом деле пытался убежать от вопросов, убежать в прямом и переносном смысле слова. С осознанием этого на меня одновременно обрушились психологическая и физическая усталость, и я сбавил скорость, почти остановившись посреди тротуара.
– Вот так-то лучше. Можем мы теперь поговорить?
– Разумеется. Почему бы и нет? К тому же у меня сильное желание чем-нибудь наполнить желудок.
Джинн театрально вздрогнул:
– Уй! Ты хочешь сказать, нам предстоит опять посетить ресторан? Призабыл, что случилось в прошлый раз?
Я невольно улыбнулся его иронии:
– Вообще-то я думал больше о выпивке.
Говоря это, я оглядывался по сторонам в поисках бара. На Извре одно хорошо: где бы ты ни оказался, всегда поблизости найдется хотя бы одно заведение, подающее спиртные напитки. Место, где оказались мы, не стало исключением. К тому же я настолько здесь освоился, что легко обнаружил такое заведение совсем рядом.
– Это местечко не хуже любого другого, – заметил я, взявшись за ручку двери. – Пошли, Кальвин, первый круг за мой счет.
Мое предложение было, конечно, шуткой, так как я не видел, чтобы джинн чего-нибудь ел или пил с тех пор, как я выпустил его из бутылки. Однако эта идея почему-то его взволновала, и он немного от меня поотстал, вместо того чтобы двигаться рядом.
– Подожди, Скив, по-моему, нам не следует…
Я не стал задерживаться, чтобы дослушать его. Какого черта, мысль-то эту подал он… в какой-то степени. Борясь с волной раздражения, я протолкался в помещение бара.
На первый взгляд заведение это казалось немного убогим. Так же как на второй и на третий, хотя мои глаза не сразу привыкли к тусклому свету. Зал был небольшим, места в нем едва хватало для полудюжины жавшихся друг к другу крошечных столиков. Стены украшали отклеивающиеся фотографии и вырезки, хотя что на них изображалось, я сказать не мог ввиду затемнявшей их поверхность глубоко въевшейся грязи. Вдоль одной стены шла небольшая стойка с табуретами, где сгорбились, беседуя с барменом, трое подозрительных на вид типов. Когда я обозревал заведение, они прекратили разговор и бросали в мою сторону холодные, недружелюбные взгляды, хотя было неясно, что, собственно, вызывало их враждебность – что я просто незнакомец или что из иного измерения. Мне пришло в голову, что я по-прежнему ношу вызванный чарами личины деловой костюм, который определенно выделялся на фоне темных, потрепанных нарядов завсегдатаев. Я даже подумал, что это не самое подходящее место для тихой выпивки.
– По-моему, нам следует убраться отсюда, Скив.
Не знаю, когда Кальвин опять присоединился ко мне, но он снова парил рядом. Слова его отражали мои мысли, но из упрямства я вдруг занял противоположную позицию.
– Не будь снобом, Кальвин, – прошептал я. – К тому же идея-то где-нибудь посидеть принадлежала тебе, не так ли?
Прежде чем он успел ответить, я подошел к одному из столиков и плюхнулся на стул, подняв руку, сигналя бармену. Тот проигнорировал мой жест и вернулся к разговору с выпивохами.
– Брось, Скив. Давай поймаем такси и вернемся в отель, там и поговорим, – принялся уговаривать меня Кальвин. – Ты не в таком душевном состоянии, чтобы начинать пить. Это лишь ухудшит дело.
В его словах содержалось много здравого смысла. К несчастью, при том настроении, в каком пребывал я, он не играл никакой роли.
– Ты же слышал, что сказал Мотылек, Кальвин. Я позволял слишком многим вертеть моей жизнью, выслушивая их доброжелательные советы. Мне надо было почаще делать то, что хочется мне… а в данную минуту мне хочется именно выпить… и именно здесь.
Мне подумалось, что он станет спорить, но он вздохнул и опустился на мой столик.
– Как скажешь, – покорился он. – Наверное, каждый имеет право время от времени свалять дурака.
– Что будем пить?
Над моим столиком обрисовался бармен, избавив меня от необходимости придумывать сокрушительный ответ на шпильку Кальвина. Очевидно, теперь, утвердившись в своем праве не подходить, когда его зовут, он решил-таки взять у меня заказ.
– Я…
Мне вдруг расхотелось вина. К несчастью, я разбирался в выпивке так же плохо, как и в противоположном поле.
– …О, дайте мне то, что пьют там у стойки.
Бармен крякнул, то ли одобрительно, то ли неодобрительно, и отбыл, вернувшись спустя несколько мгновений со стаканчиком жидкости, который бухнул на столик с такой силой, что часть содержимого выплеснулась через край. Может, я ничего и не разобрал, но стаканчик казался мне наполненным янтарной жидкостью с пузырьками, собиравшимися наверху в пену.
– Вам надо заплатить за порцию, – фыркнул он, словно это было оскорблением.
Я выудил из кармана пригоршню мелочи и, бросив ее на стол, потянулся рукой за стаканом.
Некоторые из вас, возможно, недоумевают, откуда у меня такая готовность экспериментировать с незнакомой выпивкой после всего сказанного мной о пище на Извре. Ну, по правде говоря, я в какой-то степени чувствовал, что моя затея кончится катастрофой. К тому времени я уже достаточно поостыл, чтобы признать правоту Кальвина насчет возвращения в отель, но помня, как только что шумел о независимости в решениях, не счел для себя удобным передумать. В какое-то мгновение мне пришло в голову, что если меня стошнит от новой выпивки, то это будет прекрасным предлогом для изменения прежнего решения. Вот с этим я и поднес стакан ко рту, и пригубил.
Ударившая мне по горлу ледяная вспышка вызвала такое удивление, что я невольно сделал еще один глоток… и еще один. Я и не сознавал, как мучит меня жажда после стремительной прогулки, пока не осушил стакан до дна, не отрываясь и не переводя дух. Чем бы там ни было это варево, оно показалось мне чудесным, а оставленный им слегка горьковатый привкус лишь напомнил мне, что я хочу еще.
– Прошу повторить мой заказ, – обратился я к все еще разбиравшему мои монеты бармену. – И нельзя ли принести его в сосуде побольше?
– Могу принести вам кувшин, – пробурчал он.
– Отлично… и возьмите тут немного лишнего за свои хлопоты.
– Ну… спасибо.
Настроение бармена и его мнение обо мне, похоже, улучшились, когда он проделал путь к стойке. Я поздравил себя с тем, что не забыл сказанное Эдвиком о чаевых.
– Думаю, будет назойливым указывать, что ты пьешь на пустой желудок, – сухо произнес джинн.
– Вовсе нет.
На сей раз я его опередил и, повысив голос, крикнул бармену:
– Послушайте! Вы не могли бы заодно принести мне немного воздушной кукурузы?
Большинство выложенных за стойкой закусок находилось в накрытых сеткой контейнерах – это исключало их выползание или выпрыгивание. Однако, войдя в бар, я заметил среди этих ужасов корзинку с воздушной кукурузой и специально взял ее на заметку, рассчитывая, что некоторые виды дрянной еды не меняются от измерения к измерению.
– Теперь доволен?
– Я был бы еще более доволен, если бы ты выбрал чего-нибудь менее соленое, – поморщился Кальвин. – Но полагаю, это лучше, чем ничего.
Бармен принес мне кувшин вместе с корзинкой воздушной кукурузы, затем отошел поздороваться с только что вошедшим новым посетителем. Я бросил в рот пригоршню воздушной кукурузы и принялся жевать ее, пока снова наливал себе из кувшина. На самом деле кукуруза была приятной на вкус и вовсе не соленой, что заставило меня пересмотреть свое мнение насчет универсальности дрянной пищи. Но я решил не упоминать Кальвину про это открытие. Он и так уже достаточно суетился вокруг меня.
– Итак, о чем ты хочешь поговорить? – обратился я к нему, заставляя себя не сразу заливать воздушную кукурузу большим глотком из стакана.
Джинн откинулся назад и поглядел на меня, подняв бровь.
– Я вижу, твое настроение улучшилось, но все равно считаю, что это тебе хочется поговорить о том полезном совете Мотылька.
Как только он заговорил, мой пузырь легкомыслия лопнул, и прежняя депрессия обрушилась на меня с новой силой. Я не думая выдул половину стакана.
– Не знаю, Кальвин. Мотылек вызвал у меня большое уважение, я уверен, у него были хорошие намерения, но сказанное им породило в моей голове множество вопросов… тех, которыми я раньше никогда по-настоящему не задавался.
Я быстро опрокинул стаканчик, надеясь, что джинн не заметит, как быстро я выпивал это варево.
– Вопросов вроде…
– Ну, например… Что такое друзья?.. На самом деле? В тех редких случаях, когда затрагивают эту тему, все обычно говорят о том, как хорошо быть нужным. А я не уверен, знаю ли, что это значит на деле.
Каким-то образом мой стакан снова опустел. Я опять наполнил его.
– Чем больше я думаю об этом, тем тверже убеждаюсь, что если ты действительно нуждаешься в друзьях, то это признак либо слабости, либо лени. Тебе нужно, чтобы люди думали за тебя, или дрались за тебя, или еще чего-то в этом роде. То есть делали бы то, что по всем правилам тебе следовало бы делать самому. Вот и получается, что ты – паразит, пиявка, высасывающая силу и щедрость других.
Я поднес ко рту стакан, но обнаружил, что там пусто. Я заподозрил в нем течь и отставил на время в сторону, собираясь потом для пробы наполнить его вновь.
– С другой стороны, если друзья тебе не нужны, то какой от них прок? Друзья отнимают большую часть твоего времени и вызывают сильнейшую головную боль, так что если ты по-настоящему в них не нуждаешься, то зачем утруждать себя, обзаводясь ими? В смысле, если это они нуждаются в тебе, то ты поощряешь их быть паразитами, вместо того чтобы позволить им развивать собственные способности. Не знаю. А ты как думаешь, Кальвин?
Я махнул ему стаканом, обнаружив при этом, что он снова полон. Вот и вся моя твердая решимость. Я понял, что кувшин почти пуст.
– Трудно сказать, Скив, – рассуждал между тем джинн, и я постарался сосредоточиться на его словах. – Думаю, каждый должен сам найти ответ, хотя редко кто даже задается такими вопросами. По-моему, будет слишком примитивно пытаться приравнять заботу о ком-либо к слабости, точно так же как, на мой взгляд, неверно считать, что если мы научимся чему-то у друзей, то они будут контролировать наше мышление.
Он остановился и уставился на мою руку. Я проследил за направлением его взгляда и сообразил, что пытаюсь наполнить пустой стакан из пустого кувшина.
– Я думаю, – вздохнул он, – нам теперь действительно следует вернуться в отель. Ты заплатил по счету? У нас здесь все улажено?
– Был… э… один вопросик, – произнес я, выталкивая слова заплетающимся языком, который внезапно, казалось, обрел самостоятельность в решениях. – Что-то там о деньгах. Я неправильно использовал свои деньги.
– Ради всего святого, Скив! Говори потише!
– Нет, в самом деле! Вот… эти деньги…
Я повозился с поясом и высыпал золото на столик.
– …И я что… счастливый, что ли? Пусть не я… все равно кто… в деньгах, что ли, счастье?
Никакого ответа не последовало, и я поморгал глазами, пытаясь вернуть в фокус Кальвина. Когда тот заговорил, голос его был напряжен, хотя и очень тих:
– По-моему, ты только что кого-то осчастливил, но, думаю, не себя.
Вот тут я и заметил, что во всем баре наступила тишина. Оглядевшись кругом, я с удивлением увидел, как много собралось народу, пока мы болтали. Смотрелась эта толпа малопривлекательно, никто не разговаривал друг с другом и ничего не делал. Они лишь стояли, глядя на меня… или, точнее, глядя на столик, покрытый моими деньгами.
Глава двенадцатая
Чтоб ты лопнул, обжора! Я хочу сказать…
Робин
– Мне… думается, я допустил такти… тактическую… ошибку, – прошептал я с тем достоинством, какое сумел собрать.
– Что верно, то верно, – безжалостно съязвил в ответ Кальвин. – Ты забыл про первое правило выживания: не дразните зверей. Слушай, Скив, ты хочешь просто убраться отсюда или убраться отсюда с деньгами?
– Хочу… мои деньги. – Я был не настолько пьян… или настолько…
Джинн с досадой закатил глаза:
– Этого-то я и боялся. Придется потрудиться. Ладно, в первую очередь убери золото с глаз долой. Думаю, здесь они ничего предпринимать не станут. Тут слишком много свидетелей, и значит, на слишком много частей придется делить добычу.
Я послушно принялся собирать монеты. Мои руки потеряли сноровку, и сунуть деньги в пояс никак не удавалось, поэтому я удовлетворился рассовыванием их как попало по карманам.
В баре больше не царила тишина. Кругом тихо перешептывались, и гул голосов, когда кучки завсегдатаев склоняли головы друг к другу, казался зловещим даже мне в моем состоянии. По сумрачным взглядам в мою сторону было нетрудно догадаться, на какую тему шел у них разговор.
– Как я понимаю, беда нас ждет на выходе. Значит, весь фокус в том, как выйти незаметно. Закажи еще кувшин.
Только тут я понял, как много уже выпил. Мне на мгновение подумалось, будто джинн предложил…
– Ты хочешь, чтобы я…
– Закажи еще кувшин, но ни в коем случае не пей из него.
Это имело еще меньше смысла, но я выполнил его инструкции и сделал знак бармену, который доставил мне кувшин с впечатляющей скоростью.
Я заплатил ему монетами из кармана.
– Чего-то я не пойму, – мямлил я. – Зачем мне заказывать кувшин, когда ты говоришь, что мне не следует…
– Заткнись и слушай, – прошипел Кальвин. – Это для того, чтобы все здесь подумали, будто ты намерен еще долго тут торчать. А мы тем временем уберемся.
Это имело еще меньше смысла, чем выпить по новой.
– Но, Кальвин… их так много между нами и дверью! Они увидят, как я…
– Не через переднюю дверь, балда! Видишь тот маленький коридорчик в глубине бара? Он ведет к туалетам. Там есть черный ход, вероятно, выходящий в переулок. Вот этим-то маршрутом мы и воспользуемся.
– С чего ты взял, что там есть черный ход? – с подозрением спросил я.
– С того, что когда я захожу в незнакомый бар, то в первую очередь считаю выходы, – огрызнулся джинн. – Предлагаю и тебе обзавестись такой привычкой, если ты намерен продолжать пить.
– Больше не хочу пить, – сумел выговорить я, и мой желудок при этом внезапно взбунтовался.
– Молодец. А теперь спокойно. Мило и небрежно следуй в туалет.
Я сделал глубокий вдох в тщетной попытке прояснить голову, а потом встал… попробовал встать. Нога моя при этом зацепилась за стул, и я чуть не потерял равновесие. Мне удалось не упасть, но стул шумно свалился набок, вызвав несколько смешков у горлопанов за стойкой.
– Отлично, – утешил меня Кальвин, голос его, казалось, доносился откуда-то издалека. – А теперь вперед по коридорчику.
Совершенно неожиданно я сделался очень высоким. Двигаясь как мог осторожно, я нацелился на вход в коридорчик и устремился туда. Сумев пройти по нему, не прикоснувшись к стенам по обеим сторонам, я почувствовал небольшой прилив уверенности. Может быть, этот план Кальвина в конце концов сработает! Как он сказал, выход находился почти сразу за туалетами. Без всяких указаний я изменил курс и вытолкнулся в переулок, прикрыв за собой дверь. Все!
– Хоп!
– Что значит «хоп»? Разве ты не сказал, что мне надо…
– Вот здорово, что вы сунулись сюда, мистер!
Эти последние слова произнес коренастый изверг, один из шести преградивших нам путь из переулка. Очевидно, наш маленький спектакль одурачил не всех.
– Скив, я…
– Не важно, Кальвин. Я и сам разобрался, что значило это «хоп».
– Вам должно быть известно, что за проход через этот переулок надо платить.
Это говорил все тот же субъект. Если он и услышал мой разговор с Кальвином, то наверняка решил, что я разговариваю с самим собой, и, похоже, не особенно волновался по этому поводу.
– Совершенно верно, – вставил один из его дружков. – И мы полагаем, того, что у вас в карманах, должно хватить на оплату дорожного сбора.
– Быстро! Обратно в бар! – прошипел Кальвин.
– Сам догадался, – пробормотал я, нащупывая у себя за спиной дверь.
Я ее нашел… в некотором смысле. Дверь была на месте, но вот ручки с этой стороны не было. Очевидно, владельцы бара хотели, чтобы ею пользовались только для выхода. Восхитительно.
– Вопрос лишь в том, отдадите вы нам деньги тихо или нам придется отобрать их у вас?
Я и прежде сталкивался с громилами, солдатами и спортивными болельщиками, но полдюжины изврских грабителей – это уже слишком, они меня не на шутку испугали, и я решил, притом совершенно самостоятельно, что теперь самое подходящее время переложить эту проблему на другие плечи.
– Давай, Кальвин! Сделай что-нибудь!
– Что, к примеру? Я ж тебе говорил, что не мастер драться.
– Ну, сделай хоть ЧТО-НИБУДЬ! Ты же все-таки джинн!
Полагаю, в глубине души я знал, что критикой Кальвина не возьмешь. Однако, к моему удивлению, он откликнулся.
– Ладно уж! – поморщился он. – Возможно, вот это поможет.
И с этими словами сделал руками несколько пассов, и…
…И я протрезвел! Абсолютно протрезвел!
Я посмотрел на него.
Читать бесплатно другие книги:
