Любовь за гранью 7. Осколки безумия Соболева Ульяна

22 ГЛАВА

Предательство и насилие — это копья, заостренные с обоих концов: того, кто пускает их в дело, они ранят больней, чем его противника.

(с) Эмили Бронте. Грозовой перевал

Ник сел в машину и яростно хлопнул дверцей, сорвался с места, доставая на ходу сотовый и набирая знакомый номер:

— Ирина, ты где сейчас?

— Жду моего дикого зверя. Вечно изнывающая от желания к моему хищнику.

— Давай без сантиментов. Разденься наголо, и жди меня в постели.

— Я и так в постели…с двумя милыми смертными кошечками и моим рабом. Составь нам компанию, Мокану. Соскучился?

— Нет, яйца болят, трахаться хочу, сейчас. И ни одной шлюхи поблизости кроме тебя.

Она проглотит. Никуда не денется эта су***а.

— О здесь для тебя приготовлены изысканные удовольствия и свежий, ароматный ужин? Ты любишь блондинок или брюнеток? А мальчиков, юных восемнадцатилетних смертных готовых на все для твоего удовольствия?

— Даже к смерти? — мрачно спросил Мокану и отпил виски на ходу выбрасывая бутылку из окна.

— Даже к смерти…если мой господин пожелает.

Ему сейчас хотелось крови и секса. Много крови и грязного траха, грубого, жестокого, похотливого. Как раньше. С полным отключением всех эмоций. Только удовольствие и красный порошок. До бесконечности.

Он приехал к ней через час. Кружил по городу на бешеной скорости, вылетая на встречную, собрав целый хвост полицейских машин, от которых его умело избавил Серафим в течении нескольких минут. Потом припарковался возле гостиницы и поднялся в номер любовницы. Она встретила его в прозрачном пеньюаре, надетом на голое тело.

— У нас гости…смотри какие милые и нежные создания.

Ник исподлобья посмотрел на двух полуобнаженных девушек, которые замерли в благоговейном восхищении, разглядывая его. Ноздри затрепетали…запах крови. Везде. Витает в воздухе, наполняет помещение и его легкие. В бокалах вместо вина кровь. Ирина устроила настоящую вечеринку…Когда то он сам так развлекался…вместе с Магдой. Тогда в его жизни не было боли от предательства. В его жизни не было Марианны. И он мать его, был счастлив в своем жутком стремлении разрушать. В том прошлом, где все еще был предводителем Гиен и мог убивать без зазрения совести. Ник захлопнул дверь и посмотрел на любовницу. К дьяволу воспоминания. Их нет. Ничего нет. Он убьет проклятую тварь любовь, задушит ее, вытравит к дьяволу.

— Запрещенные удовольствия, — Ирина подмигнула и кокетливо поправила роскошные рыжие локоны.

— От того такие острые и вкусные, — прошептала она и подошла к юноше, который смотрел на нее и тяжело дышал, его зрачки были расширены. Скорей всего кокаин.

— Для начала расслабься, Ник. Лови.

Женщина бросила Мокану пакетик с порошком, и тот поймал на лету, вскрыл вену зубами и посыпал в рану красную пыль, закрыл глаза, и по телу прошла судорога удовольствия, мышцы расслабились.

Ирина кивнула девушкам на Ника и те грациозно встали с узкой кушетки и направились к гостю. Они стащили с него рубашку, целуя его шею, губы, облизывая острыми язычками его смуглую грудь, увлекли Ника на кушетку. Он наблюдал за ними обеими, из-под прикрытых век, они извивались змеями около его ног, ластились как котята, и вдруг резко привлек к себе брюнетку, долго смотрел ей в глаза, а потом, не спуская с нее взгляда схватил за горло блондинку и поставил ее на колени.

— Давай, соси, а она пусть смотрит.

Пока блондинка ритмично работала ртом, Николас не спускал глаз с брюнетки, черты расплывались перед глазами, образ рассеивался, снова воссоединялся, и теперь на него смотрела Марианна. Ник отшвырнул от себя блондинку и грязно выругался, притянул к себе темноволосую девушку впился в сочные губы яростным поцелуем, потом развернул спиной к себе и привстав овладел ею, хрипло рыча и притягивая назад за волосы, заставляя прогнуться и принять его еще глубже. Внезапно ему померещились темно бордовые шрамы на ее спине и он, оттолкнув девушку ногой, взъерошил свои волосы.

— Мать твою! — взвыл громко и смел с маленького столика бокалы и блюда с фруктами и шоколадом.

Ирина как раз целовалась со своим юным рабом, и медленно спускаясь по его шее, впивалась в яремную вену, потихоньку высасывая из него жизнь. Потом оттолкнула парня и подошла к любовнику.

Протянула руку за бокалом и дала ему отпить, потом прижалась к его губам губами.

— Еще немножко анестезии моему королю не помешает…о да…вот так.

Ирина взяла маленький кинжал и вскрыла вену на запястье любовника, надкусила пакетик с красной пылью и тонкой струйкой высыпала на рану, а потом облизала, заживляя кожу. Николас закатил глаза.

— Хорошо?

— Охрененно хорошо…, - хрипло простонал он, сжимая полные сочные груди обеими руками, потом наклонил ее к своему паху, — если ты возьмешь его в рот, станет еще лучше.

По его обнаженному телу проходили судороги удовольствия, вены выступили под бронзовой кожей. Несколько секунд он наслаждался умелыми ласками княгини, а потом открыл глаза и вдруг увидел, как смертный парень яростно занимается сексом с девушкой-брюнеткой. Как ритмично двигаются его бедра, сжимаются и разжимаются упругие ягодицы. Издалека, сквозь марево наркоты доносятся нежные стоны девушки, он видит ее руки, которые гладят спину любовника. На секунду на безымянном пальце брюнетки сверкнуло обручальное кольцо. В этот момент парень перевернул девушку на живот и, схватив за длинные темные волосы, снова погрузился в податливое тело. И как наваждение…снова…это не просто девушка. Марианна. Ее трахает этот ублюдок, а она стонет от удовольствия. Лицо парня приобрело иные черты, превращаясь в Виктора. Светлые волосы, нос с горбинкой, приоткрытый в похотливом крике рот и Марианна, которая в этот момент смотрит на самого Ника и облизывает губы розовым язычком.

Все случилось в считанные мгновения. Ник не помнил как он это сделал, только сейчас на него смотрели мертвые широко распахнутые глаза брюнетки. И там, в черных зрачках отражался он сам, обезумевший, со страшным искаженным лицом пепельного серого цвета с проступившими сетками вен. Под его пальцами хрустели шейные позвонки. Только что он задушил брюнетку. Истошно орала блондинка, скулила от ужаса, а по горлу Ника текла кровь смертного парня. Она наполняла его тело энергией и вымывала действие красного порошка.

— Твою мать, Мокану, ты испортил весь праздник и мои подарки. Да заткнись ты! — Ирина дала пощечину блондинке и та тихо заскулила, забившись в угол комнаты и глядя расширенными от дикого ужаса глазами на изуродованный труп парня. Из разорванного горла фонтаном била темно-алая кровь. Ник разжал пальцы, продолжая смотреть в мертвые глаза брюнетке, потом отшвырнул ее как тряпичную куклу и резко встал на ноги.

— Заткни ей рот, — кивнул на блондинку, и Ирина свернула несчастной шею одним резким движением.

— Черт, возьми, Мокану. Ты устроил здесь лавку мясника. Побоище. Я планировала хорошо потрахаться, изыскано перекусить, стереть им память и отправить вон с парой стодолларовых купюр. А теперь, дьявол тебя раздери, где мне искать чистильщиков, которые не сольют нас обоих Совету?

Ник пошатываясь, подошел к постели и рухнул на нее лицом вниз.

— Позвони Серафиму. Он уберет. Скажи — я приказал.

Ирина вернулась из душа, брезгливо переступила через лужу крови и села на краешек постели.

— Демоны прошлого не отпускают тебя а? Жалеешь о том, что начал все это, Ник?

Король перевернулся на спину и усмехнулся:

— Не жалею. Пусть сегодня начнут вторую волну зачисток. Я подпишу договор с твоим кланом, Ирина. Пусть начинают истреблять Черных Львов. Мы устроим новую Варфоломеевскую ночь.

Ирина удовлетворенно засмеялась и нырнула в постель, положила голову на грудь любовника.

— Какой же ты кровожадный…настоящий Зверь.

Он вдруг посмотрел ей в глаза:

— Ты говорила, что можешь заставить меня перестать чувствовать. Ты блефовала? Или просто болтала языком?

— Я твой создатель, Мокану. Я уже отключила твое восприятие и чувствительность. Но для этого нужно время.

— К черту время, сотри все нахрен.

Глаза Ирины блеснули, и она возбужденно облизала губы.

— Я не могу все стереть, я могу притупить, остальное ты должен сделать сам. Борись с собой. Мы начали то, что уже не закончиться просто так. Только потому что мы этого хотим. Механизм запущен. Времена меняются. Абсолютная власть. Ты чувствуешь запах свободы, хищник?

Он чувствовал запах крови и поднимающуюся волну безумной жажды убийства. Отголоски воспоминаний и чувств мерцали в уголках сознания, но аромат смерти заглушал все доводы рассудка.

Внезапно Ирина обхватила его лицо ладонями:

— Смотри мне в глаза, Николас. Повтори — я отдаю тебе полный контроль надо мной.

Зрачки Николаса превратились в маленькие точки, слились с темной радужкой:

— Я отдаю тебе полный контроль…

Она улыбнулась и нежно поцеловала его, а потом укусила за нижнюю губу.

— Ты не вспомнишь ничего из того, что я говорю тебе сейчас, но твой разум впитает мои слова, и ты подчинишься мне. Ты забудешь свой долг перед семьей и станешь их истинным врагом. Ты будешь помнить только то, что они предали тебя, изгнали и отобрали то, что принадлежало тебе по праву рождения. Ты возненавидишь каждого из них и откажешься от своих детей. Ты будешь делать то, что я тебе говорю, Мокану. Ты в моей власти глупец. Ты позволил мне управлять тобой, как марионеткой из-за твоей идиотской любви к этой маленькой дурочке, которая влезла к тебе в мозги и высушила их. А теперь моя очередь мстить и ты сам дал мне все козыри. Я отключаю все твои эмоции, ты станешь самым страшным и диким убийцей за всю историю братства. Но ты не перестанешь ее любить. Вот тебе моя месть. Ты будешь ее презирать и ненавидеть и в то же время подыхать от любви к ней. Когда ты причинишь ей боль, тебе будет больнее в десять раз сильнее. Каждый раз, когда ты ударишь ее, твое сердце будет покрываться ранами и они будут кровоточить. Вот моя сладкая месть, Мокану. А теперь поджаривайся на медленном огне. А я спляшу победный танец, когда тебя линчует Верховный Суд или когда ты станешь рабом Асмодея, а я получу власть в братстве, и мой клан похоронит всех Черных Львов. С твоей помощью, Мокану. Проклятый сукин сын, который закопал меня заживо. А ведь я тебя любила…мальчишка. Каким нежным и милым мальчиком ты был мой синеглазый девственник. Я дала тебе вечность, я научила тебя всему что умела, а ты…ты меня предал. Теперь твоя очередь корчится в агонии. Но я горжусь собой…такой садист и кровожадный зверь еще никогда не получал столько власти.

Зрачки Николаса исчезли совершенно, и радужка стала черной.

— Добро пожаловать в твой персональный Ад. Казни их всех. Всех, кого ты раньше любил. Повторяй за мной — я казню их всех, они заслуживают смерти за то, что предали меня.

Глаза Мокну закатились и тело выпрямилось как с судороге, бледные губы шевелились повторяя слова княгини:

— Я казню их всех, они заслуживают смерти за то, что предали меня.

Она погладила его по волосам.

— Вот так, мой хороший, все верно. Все правильно, идеально. Еще один сеанс гипноза и моя личная машина смерти начнет рубить головы моих врагов. А теперь, вернись, Мокану…давай. Сфокусируйся на мне. Открой глаза, не закрывай. Посмотри на меня.

Постепенно радужка из черной стала светло-синей. Ник глубоко вздохнул и судорожно сжал и разжал пальцы рук.

— Черт, у меня страшное похмелье. Красный порошок еще есть?

Ирина захохотала:

— Конечно, есть. Ты еще не передумал отключить все свои эмоции?

Она пристально посмотрела на Ника.

— Отключить эмоции?

— Ну, например чтобы тебе вдруг не стало жаль твоего братца, когда ты прикажешь убрать его с дороги.

Николас закрыл глаза и усмехнулся. Зловеще, уголком чувственных губ:

— Жаль кого? Ублюдка, который занял мое место и веками имел то, что принадлежит мне по праву?

— Не знаю. Ну, например, ты пожалеешь свою жену. Ведь она его дочь, хоть и приемная.

— Эту шлюху, которая изменяла мне с охотником? Кстати, я хочу, чтобы он сдох первым. Отдай приказ уничтожить его сегодня же ночью. Пусть принесут мне доказательства его смерти. Сердце в картонной коробке. Или лучше его голову.

— Ревнуешь?

— Кого?

— Свою жену, — невинно ответила Ирина и провела ноготком по его обнаженной груди.

— Никто не может безнаказанно лапать то, что принадлежало мне. Иди сюда.

Потянул Ирину за руку и положил ее ладонь к себе на пах.

— Ты много разговариваешь. Давай займем твой рот и язык более полезным, чем твоя болтовня. Кроме того завтра я объявлю о нашей помолвке. Ты хочешь стать королевой братства, Ирина?

Господи как же мало нас осталось. Во что превратилась королевская семья? Неужели нас больше нет. Я смотрела на лица родных и содрогалась от отчаянья. Отец изменился до неузнаваемости, Фэй молчала, глядя в одну точку, Кристина, Габриэль. Это все что от нас осталось. Нет мамы, нет Криштофа, нет Самуила и Ника…Мы больше не семья, мы жалкие осколки безумия на которые раскололся наш мир. Влад вернулся вчера ночью. Но я настолько была морально истощена, что у меня не было сил даже порадоваться его возвращению, я просто тихо плакала у него на плече, а он поглаживал мои волосы и молчал. Мой отец не смог меня успокоить и утешить. Более того, он принес на всем страшные известия, которые подкосили его самого, нас всех и прежде всего меня — Николас объявил войну нашему клану. Он окружил себя Гиенами и Носферату. Северные Львы переметнулись на его сторону. Никто в это не верил, пока отец не произнес вслух то, что мы боялись признать. Ник не скрывался, он лично участвовал в линчевании охотников, он отдал приказ об уничтожении семей Черных львов и собственной рукой вырвал сердце у одного из вампиров нашего клана. Это запечатлели камеры ночного видения. Ищейки доставили пленки Владу как только он вернулся. А спустя час к нашему дому принесли коробку, в которой слуги нашли отрезанную голову Виктора. Это был подарок для меня. Так там было написано. На крышке. «Для Марианны».

— Черт, у него крыша поехала. Какого дьявола здесь происходит, отец? Я нихрена не понимаю? Он съехал с катушек?

Влад посмотрел на Фэй и та тихо сказала:

— Нет…ему стерли все чувства, Крис. Все эмоции. Та женщина…Ирина. Она его создатель. Только так я могу объяснить те перемены, которые произошли с ним. Он больше не тот Ник, которого мы все знали. Он снова предводитель Гиен. И скоро они возьмут власть в свои руки.

Кристина обхватила ладонями заметно округлившийся живот:

— И что нам теперь делать а? Как этого засранца заставить вернуться обратно?

Она посмотрела на меня:

— Поговори с ним.

— Он не станет ее слушать, это разозлит его еще больше, — сказала Фэй и несколько раз прошлась по комнате, — завтра он отдаст приказ о полном уничтожении клана, не жалея никого из нас. Мы для него враги. Так работает мозг под гипнозом, и он ничего не может с этим сделать. Нам его не остановить. Наркотик усугубляет его гнев, ярость и он идет напролом. Прет как танк по трупам и по нашим головам.

Влад вдруг ударил кулаком по столу и все вздрогнули:

— Остановим. Я не позволю. Габриэль, сегодня же мы назначим встречу с Советом и потребуем объявить Мокану вне закона. Совет получит разрешение на уничтожение клана Гиен. Мстислав и Кристина отправятся к Алексею, заручатся поддержкой ликанов. Как только Ник и его женщина придут к власти — они разорвут все соглашения с Алексеем. Так что его помощь нам обеспечена. Через несколько дней он прекратят поставки крови, если уже не прекратили. Они заставят нас выйти на улицы. Мы сдадимся сами без боя.

Я смотрела на отца, потом на всех остальных и понимала, что сейчас они выносят Нику приговор. Все они.

— Вы его уничтожите, — прошептала я, — вы с ума сошли. Если Совет подпишет разрешение — ни один суд его не оправдает. Его приговорят к смертной казни, папа. Что вы говорите? Все вы! Вы слышите себя со стороны?!

Отец медленно повернулся ко мне:

— А если мы этого не сделаем, то все умрем. Это больше не Николас, которого мы все знали — это зверь, а мы его добыча. У вампиров существует способ зомбирования себе подобных. Мы его не используем — это запрещенный прием. Отключить эмоции, значит создать машину для убийства. Таких вампиров ничто не вернет обратно. Нет таких сил, возвращающих способность чувствовать. Бесчеловечный вампир — это сродни Носферату. Им движет только жажда убийства. Такое зомбирование происходит поэтапно. Я думаю Ник прошел все шесть этапов и нам больше не вернуть его назад. Никогда. Смирись и думай о детях. Как я смирился со смертью твоей матери. Считай, что он умер.

Я не верила, что это говорит мой отец, вскочила со стула и закричала, заглушая их голоса:

— То, что ты говоришь чудовищно! Это мой муж! Мой Ник! Я не позволю вам всем приговорить его к смерти. Эта женщина загипнотизировала его, она во всем виновата! Казните ее, а его верните домой. Я справлюсь. Он начнет чувствовать…Да, вы все…с ума сошли.

Я была близка к истерике, меня трясло как в лихорадке. В этот момент Фэй очень тихо сказала:

— Эмоции нельзя отключить без согласия. Только полностью готовый к этому вампир может отдать контроль своему создателю. Это было добровольное решение, Марианна. Ник знал, на что он идет. Он хотел стать зверем и палачом.

— Я вам не позволю. Я пойду к нему. Я буду валяться у него в ногах, и он прекратит я…заставлю его.

— Не вернешься от туда живой.

Мрачно сказал Мстислав и протянул мне стакан с водой.

— Палачи-каратели идут на добровольное зомбирование чтобы лучше выполнять приказы Асмодея. Отключают способность чувствовать. Особенно те, кто слишком эмоционален. Ты не сможешь заставить его чувствовать. Точнее шанс очень и очень маленький. Возможно, сильная эмоциональная встряска заставит начать испытывать боль, но он сделал это намеренно. Избавился от любой возможности страдать и сожалеть.

Вой полицейских сирен и пожарных снова доносился издалека и опять тишина. Город вымер. На улицах ни единой живой души. Последние три дня мир людей изменился до неузнаваемости. С экранов телевизора вещали о банде террористов, о мести наркобаронов и разборках криминальных авторитетов. Но мы все знали правду. Начался хаос. Междоусобная война внутри кланов. Резня ночь за ночью. Групповые убийства целых семей клана Черных Львов. Массовое уничтожение охотников. И все мы знали кто исполнитель. Мне казалось я схожу с ума, медленно погружаюсь в чан с кипящим маслом. Они обсуждали при мне, каждый свой шаг. Я знала, знала, что они защищают братство, защищают остатки нашей семьи. Но я не могла быть с ними, на их стороне, я никогда не соглашусь. Я не откажусь от него. Это ловушка. Они заманят его в ловушку и поймают как бешеное животное, а потом уничтожат.

Вскоре мы все перебрались в дом родителей, детей прятали в бункере, усилили охрану, пустили ток в ограждении и лазерные лучи. Мы были в относительной безопасности. Там снаружи каждый день умирали наши соплеменники. Мы видели это в новостях, а потом получали подробный отчет от ищеек по интернету. Число жертв росло изо дня в день, смертные боялись выйти на улицу, и я понимала, что рано или поздно это взорвет весь мир. Рухнет завеса «маскарада», люди узнают о нас. И Верховный Суд этого не допустит. Рано или поздно Ник будет объявлен вне закона. И это уже не зависит ни от меня, ни от решения моих близких. Он сам копает себе могилу. А я сижу здесь и просто смотрю на это, погружаясь в собственный хаос. Я не просто его потеряла…я его убила.

Кристина заботливо приносила мне воды, иногда просто обнимала за плечи и заглядывала мне в глаза. Габриэль пытался смягчить мою боль, забирая на себя все мои эмоции, и ненадолго я отключалась, переставая дрожать как в лихорадке. А по ночам я смотрела в темноту сидя рядышком с Ками и Самуилом и рассказывала им сказки. Глупо, наверное. Самуил знал обо всем что происходит, а Ками чувствовала, как разрушается наша жизнь и испуганно вздрагивала, когда кто-то заходил к нам в комнату. Она снова начала спать. Ее организм не выдерживал нервного напряжения. А мы с Самуилом тихо шептались, стараясь ее не разбудить.

Через неделю прекратились, поставки пакетов с кровью. Я не чувствовала голода, могла обходиться человеческой едой месяцами, а Ками и Самуил нуждались в свежей порции каждый день. Беременная Кристина и даже отец.

Я не хотела верить в то, что приказ о прекращении поставок отдал Ник. Но никто другой не имел столько влияния. Ищейки доложили, что банк крови полностью взят кланом Гиен и все поставки контролирует мой муж…или бывший муж. Я не удивлюсь, если он уже разорвал наш брак без моего согласия и женился на той женщине. Ирине. Наверное, никто бы не понял меня. Вот в эти моменты, когда мы все начали голодать, я думала о том, что он с ней. Не о том, что нас беспощадно морят голодом, заставляя выйти из убежища в поисках пищи, чтобы уничтожить, а о том, что она лежит в его постели, с ним, под ним. Она заняла мое место в его сердце, в мыслях и воспоминаниях. Что я знала о прошлом Ника? О том кто его обратил или почему он стал вампиром? Почему так долго враждовал с моим отцом, еще задолго до того как моя мать стала между ними? А если он любил ее когда-то?

С каждым днем становилось все хуже. Ищейки присылали новые подробности. Некоторые вампиры не выдержав голода, начали выходить на охоту. Скоро начнется эпидемия смертей и новорожденных голодных вампиров, которые наполнят улицы города. Уже подозревают, что в столице орудует группа маньяков-садистов, возомнивших себя вампирами. Каким-то чудом ищейкам удается сдерживать средства массовой информации и правда не просачивается наружу. Они сжигают трупы, уничтожают следы преступления и самих преступников. Запаса крови осталось меньше чем на сутки, а потом и многие из нас будут вынуждены выходить на охоту. Пока что я делилась кровью с Кристиной и Ками. Самуил стойко держался на отварах Фэй. Отец перебивался кровью Мстислава. Больше всех страдала Диана. Она еще не научилась контролировать голод, и больший запас крови уходил ей и Кристине. Сегодня утром Мстислав и отец уехали…и я с ужасом ждала их возвращения. Меня разрывало на части от противоречивых чувств. С одной стороны — голодают мои дети, а с другой, если все это прекратится Ника казнят самым изощренным способом и никто ему не поможет. Никто даже отец. Даже если Влад снова станет королем. Все бессильны. Голодные, растерзанные, разоренные кланы будут жаждать крови виновника своих страданий. Они линчуют Зверя. Моего Зверя…или уже не моего…а был ли он моим когда-то? Свернувшись в позу эмбриона, я грызла подушку стараясь не выть как раненное животное, вспоминая как он улыбался мне, как нежно смотрел на нашу дочь, когда она родилась, как носил меня на руках, как залечивал рубцы от моих крыльев…как впервые взял меня…как впервые сказал мне, что любит. Именно в такой последовательности. Почему-то от настоящего к прошлому…назад…в тот день как я увидела его впервые. Мое проклятие. Мою агонию, мою медленную смерть. Ослепительно прекрасную и порочную. Я все равно любила его. Не смотря ни на что.

Вчера вечером мы отдали Ками последний пакетик с кровью. Сейчас полдень. Скоро начнутся необратимые последствия от голода. Моя кровь не поможет так долго, да и не хватит и ее тоже. Я должна пополнять запасы, а я только отдаю. Я и Габриэль, который больше походил на призрака. Слишком бледный от кровопотери. Он старался отдать больше чем я. Только моя кровь и его походили по составу на человеческую. Только наша кровь еще могла насытить Ками, Кристину и Диану.

Я сидела на постели Камиллы, укачивая ее, и перебирая светлые локоны, и вдруг она тихо спросила:

— Это правда, что папа ушел от нас и это он заставляет нас голодать?

Я судорожно стиснула край покрывала и посмотрела на сына. Он отвернулся. Я тяжело вздохнула и провела кончиками пальцев по локонам Камиллы, накручивая один из них на палец.

— Это не правда. Он нас не бросил и он обязательно к нам вернется.

Самуил с упреком посмотрел на меня и снова отвернулся. Я почувствовала, как горлу подкатывает комок слез.

— Это просто война, Ками. Папа здесь не при чем. А война скоро закончится.

— Люди придут к нам и сожгут наш дом, как в фильмах? Я чувствую, о чем вы все думаете. Ваши мысли я слышу их. Все что вы говорите про себя.

Ками села на кроватке и посмотрела на меня расширенными глазами, полными слез:

— Папа начал войну с нами, потому что ты его забыла, да? Он ушел от нас к другой женщине. Я все знаю, мама. Папа нас бросил. Он нас ненавидит, иначе мы бы не умирали здесь от голода. Я хочу есть. Я хочу свои три пакета. Я больше не могу питаться твоей кровью, я не наедаюсь. Почему мы не трогаем слуг? Ведь у нас работают смертные. Почему мы их не трогаем? Они бы могли нас кормить.

Я в ужасе смотрела на дочь, на ее сверкающие глаза и сжатые в кулаки ручки. То, что она говорила — резало по нервам.

— Мы не трогаем слуг потому что мы — не чудовища.

— Отец говорил, что мы охотники, а люди наша добыча. И не трогаем мы их только потому что таков закон. Но в военное время не действуют законы, а я хочу есть. Я чувствую запах крови в доме, слышу, как она бежит по их венам. Там в левом крыле, где он убирают твои покои. Приведи ее к нам, мама. Приведи.

Я посмотрела на Самуила. Он еще держался, но и он скоро не сможет терпеть он просто ребенок. Нужно сказать Фэй, чтобы Анну держали от нас подальше. И, наверное, стоит уволить всех слуг иначе они начнут умирать.

— Если ты это сделаешь, начнем умирать мы, — прошептал Самуил и вдруг схватил меня за руки.

— Мама, мы уже завтра начнем изменяться. Диана первая. Она не выдержит. Потом Ками и Кристина. Ты должна принять решение. Ты все еще королева. Приведи к нам слуг. Я знаю, что ты против. Я знаю о чем ты думаешь, но Ками не просто так спит. Это из-за голода.

Я судорожно сглотнула и сжала в ответ руки сына.

— Возьми мою кровь. Сколько хочешь. Ты и Камилла вы можете питаться от меня.

— Ненадолго. Тебя хватит на пару суток, а потом ты начнешь умирать.

Я смотрела ему в глаза и понимала, что он прав. В дверь тихо постучали и зашел Велес. Он протянул нам флягу.

— Мои запасы. Дайте Ками.

Я обняла племянника, прижала к себе.

— Отдай своей маме, она сейчас больше нуждается в этом. Нам хватит моей крови.

Велес отрицательно качнул головой:

— Мама питается от Габриэля. Возьмите. Скоро вернется Влад и Мстислав и все закончится. Нам осталось продержаться меньше суток.

Я взяла флягу и протянула ее Камилле. Дочка жадно осушила остатки крови, вытерла ротик тыльной стороной ладони.

— Как мало… — всхлипнула она, — очень мало…Я такая голодная.

Она легла на подушку и укрылась с головой одеялом. Постепенно голод начал мучить и меня. Он подкрадывался издалека, постепенно царапал по горлу, пек десна, саднил в груди. Уже и я чувствовала запах крови, биение живых сердец нашей обслуги и мои ноздри трепетали.

Ночью, я легла рядом с Ками и прижала ее к себе, закрыла глаза, стараясь не думать о жажде. Самуил включил компьютер и тихо клацал по клавиатуре.

Я смотрела на его спину, на худенькие плечи, потом на Ками, бледную и ослабленную, она вздрагивала во сне. И вдруг резко встала с кровати. В тот же момент Самуил повернулся ко мне.

— Ты очень сильно рискуешь и ты даже не знаешь где он.

— Я больше не могу этого вынести. Я или принесу вам поесть или умру сама. Он не посмеет меня убить. Не тронет и пальцем, каким бы гипнозом эта тварь его не опутала.

Я приняла решение и почему-то мне стало легче. Бездействие и ожидание убивают, умертвляют всю надежду. Мои дети больше не будут голодать. Я все еще королева. Я все еще Марианна Мокану и мое имя даст мне неприкосновенность. Я подошла к шкафу с одеждой и посмотрела на себя в зеркало. Жалкое подобие той Марианны, которой я была. Тень. Отражение в грязной воде. Черные круги под глазами, мертвенно бледная кожа, тусклые волосы и неестественная худоба. Ничего. Пусть смотрит в каком мы состоянии и до чего он нас довел.

— Отец в северной части города. Они обосновались в здании рядом с больницей.

Самуил проводил меня до дверей.

— Мам…ты очень сильно рискуешь. Отец уже не тот, кем был раньше. Мы опоздали. А я из-за голода плохо вижу твое будущее. Я не знаю, что тебя там ждет. Может быть потерпим? Немножко или…

— Мы не тронем слуг. Никогда. Не в этом доме. Я вернусь обратно и принесу нам еду.

Самуил рывком обнял меня.

— Только постарайся вернуться, мама…У нас кроме тебя никого не осталось.

Я погладила его по непослушным волосам…на ощупь точно таким же, как у Ника.

— Береги Ками, пока меня не будет. Ты знаешь, я оставила запас своей крови. Вам должно хватить и пообещай, что в нашем доме никто не умрет. Мы — королевская семья. Мы должны держаться. Если сорвемся — сорвутся все и мы превратимся в животных.

— Мама, мы и так животные…мы хищники и наша сущность пробивается…

— Нет, Сэми. Мы сами решаем кто мы. Это наше решение. Только наше.

Я закрыла дверь и почувствовав головокружение прижалась спиной к двери, закрыла глаза.

— Я не пущу тебя к нему, — Кристина стояла передо мной, ее глаза сверкали на совершенно белом лице.

— Я должна.

— Он убьет тебя. Марианна, это бесполезная жертва…ты знаешь, на что он способен в ярости. Я не хочу похоронить еще и тебя. От нас ничего не осталось, Маняш…ничего одни осколки. Я не хочу тебя потерять.

По ее щекам катились слезы.

— Он не тронет меня. Я в это верю.

— А я нет. Я слишком хорошо знаю его звериную натуру, которая годами сидела на цепи и теперь сорвалась. Я помню, что он сделал с тобой тогда…

— Крис, это мое проклятье. Мой выбор. Я должна разобраться с этим сама.

— Пойти в логово к зверю?

— Пойти к своему мужу…валяться у него в ногах и умолять пощадить наших детей. Вот что я собираюсь сделать. Иначе мы все умрем.

Крис отошла в сторону, пропуская меня вперед.

— Если бы я могла, я бы помолилась за тебя. Но я просто пожелаю тебе удачи.

— Позаботься о детях, Крис. И пощадите Габриэля…его одного на всех вас не хватит.

23 ГЛАВА

Он не человек, у него нет права на мою жалость. Я отдала ему сердце, а он взял его, насмерть исколол и швырнул мне обратно.

(с) Эмили Бронте. Грозовой перевал

Я наверное сошла с ума, но приближаясь к нему все ближе я задыхалась от счастья. Идиотского, бессмысленного счастья просто увидеть его снова. Скорее это было голодным бредом, потому что сил у меня почти не осталось. Они медленно покидали мое тело, обескровленное и изнуренное голодом и отчаянием. Ступая по высушенной летним зноем траве, я шла вперед, навстречу неизвестности, а возможно и навстречу своей смерти. Едва дошла до ворот серого трехэтажного дома, как меня взяли. Схватили несколько охранников, скрутили руки, стянув бичевкой за спиной. Они задавали вопросы, а я молчала. Лишь назвала свое имя и мне захохотали в лицо. Гиены. Повсюду только они. Жалкие плебеи, верные псы Николаса. Они не признали во мне свою королеву. Да и трудно ее признать в том жалком существе, в которое я превратилась. Я шла пешком больше километра. Смешное расстояние для вампира, а для истощенного вампира практически непреодолимое, когда все силы организма направлены на поддержание клеток гемоглобина в нужном балансе, растрачивая другие ресурсы.

Район перекрыли еще в километре от здания. Полицейские машины и блок-пост…но я то знала, что это просто усиленная охрана территории банка крови.

Я бросила машину в нескольких кварталах и пошла пешком. И вот теперь жалкую, истощенную, грязную меня тащат по темным коридорам, внутрь здания, а я и не сопротивляюсь. Сил нет. Даже произнести одно слово. Я пришла. Добралась живая. И теперь осталось одно — увидеть его и сказать о наших детях, а потом уже можно умирать.

Наконец-то голоса, звуки музыки…хотя это трудно назвать музыкой. И тут же реальные крики, стоны, мучительные и похотливые. Меня затащили в овальное помещение освещенное свечами, со стенами, выкрашенными в темно бордовый цвет, и мне показалось, что я в аду. Повсюду обнаженные тела, сплетенные в дикой нескончаемой оргии секса и смерти. Пиршество вампиров, сорвавшихся с цепи от безнаказанности и абсолютной власти. Вакханалия. Никогда не думала, что так бывает. Я жила в другом мире и мое представление о вампирах основывалось на законах нашей семьи. Здесь же царило полное беззаконие. И там в самом центре всего этого хаоса мой муж…в глазах тут же потемнело, сердце перестало биться. Я увидела Зверя в истинном обличии, таким как никогда не видела его раньше. Он был занят, настолько занят, что не чувствовал меня. Он развлекался с тремя обнаженными девушками. Одну из них он пил, не прекращая ритмично, неистово овладевать ею, сминая пальцами белые бедра, оставляя на них кровавые полосы. Две другие ожидали своей очереди, облизывая его шею, подставляя руки, чтобы он пил и из них. Умоляющие глаза, жадно приоткрытые рты, ищущие пальцы, скользящие по его идеальному бронзовому телу. Я зашлась в немом крике боли и отчаянья. Когда кричит сердце и душа, но ты не можешь издать ни звука. В тот момент, когда в нашем доме маленькие дети страдают от голода и не смеют выйти на улицу, когда им запрещено даже пальцем тронуть смертную прислугу, мой муж пирует. Бал посреди чумы и не понятно где мертвецы, а где все еще живые и запах крови…повсюду…невыносимый и лишающий меня саму силы воли.

— Господин, — крикнул один из охранников, пытаясь заглушить адские вопли всеобщей вакханалии.

Мне казалось, что я уже умерла…это нельзя назвать болью и ненавистью. Это смерть. Моментальная и безжалостная. Ник обернулся, скользнул по мне мутным взглядом и продолжил совокупляться с несчастной, извивающейся под ним в смертельной агонии. Он испил ее до дна…я видела, как обмякло тело, и как по спине Ника прокатились волны наслаждения. Как он ускорил толчки, как струйки пота катились по его смуглой коже, рельефно бугрящимся мышцам. Я услышала его последний рык и с омерзением, граничащим с ужасом, поняла, что он кончил в тот момент, когда его жертва умерла.

— Господин…здесь оборванка из Черных Львов…полудохлая от голода…она утверждает, что является вашей женой, — охранник заржал, а я обессиленно повисла у них на руках. Я больше не могла поднять глаза. Я увидела то, в чем никто не сомневался кроме меня — он чудовище, он садист и убийца. И я наверняка не уйду отсюда живой. Николас откинулся на кушетку, застегивая ширинку, оттолкнул труп девушки носком сапога. Две другие продолжали цепляться за его ноги, тянули к нему руки. А он смотрел на меня. Прямо мне в глаза. Потом отпил из бокала и кивнул охраннику:

— Уведите, я потом с ней разберусь.

Когда меня тащили к выходу, переступая через тела, больно скрутив мне руки и подталкивая пинками в спину, я обернулась и моя душа окаменела. Он даже не смотрел мне вслед. Он целовал ту самую рыжеволосую женщину, зарывшись пальцами в ее шикарные волосы. Я перестала сопротивляться, сил не осталось совсем, меня подняли на руки и понесли. Я закрыла глаза. Нет, я не плакала. У меня уже не осталось слез. Я просто истекала кровью. Внутри меня умирало все…черт возьми, все, кроме проклятой любви к нему.

Меня бросили в жалкое подобие темницы. Скорее подвальное помещение, разделенное на секторы с решетками, где кроме меня томились другие узники. Я упала на пол. Но боли не почувствовала, прислонилась щекой к ледяному кафелю и закрыла глаза. Я не знаю сколько времени пролежала там. Наверное, несколько часов. Внутри все горело. В голове нарастал дикий рев, в горле пекло от жажды. Я умираю? Или еще нет? Я должна умереть раньше, чем он убьет меня своими руками.

В тот самый момент, когда почувствовала первые судороги и позывы к голодной рвоте. Лязгнули замки, мне швырнули пакетик с кровью. Словно сквозь туман я услышала голоса охранников:

— С чего бы такая милость? Другие подыхают от голода уже несколько суток, а эту только притащили и сразу кормить. Трахнуть бы сучку и в яму.

— Хозяин приказал накормить…значит у него насчет нее свои планы.

— Да какие нахер планы? Ты ее видел? Кожа да кости. У меня на такое не встанет.

— Ты ж сказал, что трахнул бы ее.

— Ну, дал бы в рот раз другой…глаза у нее красивые…

— Железная логика — красивые глаза, значит надо дать в рот.

— Да еще и присматривать за ней…На хрен надо? Не понятно.

Они громко заржали, а я из последних сил поползла к пакетику…протянула руку и замерла. Я сейчас поем…а дети? Они там голодные. Что если я больше не получу еды? Вдруг мне удастся утащить этот пакет, если я останусь жива?

Но я чувствовала как умирают мои клетки, сжимая пакет холодными пальцами, я погружалась в сон, а может, теряла сознание. Перед глазами проплывали картины из прошлого…и везде он. Его глаза, улыбка, его нежные руки…и кровь, повсюду, я тону в этой крови и Ник тонет.

А потом меня вырвали из оцепенения пинками под ребра.

— Твою мать! Нет, ты это видел? Сучка не жрет! Она решила здесь сдохнуть, а с меня потом три шкуры спустят. А ну ка держи ее, я напою насильно. Открой рот, тварь! Давай!

Я стиснула зубы, но они были в тысячи раз сильнее, больно давили мне на щеки и в горло полились первые капли.

— Сказал привести ее к нему…и как? Полудохлую тащить? Пей…ну пей же ты.