Любовь за гранью 7. Осколки безумия Соболева Ульяна
(с) Эмили Бронтэ. Грозовой перевал
— Пусть останутся наедине. Я не думаю, что он причинит вред собственному ребенку.
Фэй посмотрела на Влада и тяжело вздохнула, подала ему стакан с виски, но тот резко поставил его на стол.
— А я не знаю, что думать Фэй. Он ведет какую-то игру. Странную, идиотскую игру у меня за спиной. Вы долгое время провели вместе, пока я занимался помилованием. Что он сказал тебе?
Фэй задумчиво посмотрела на хрустальный бокал, на блики от лучей солнца.
— Ничего не сказал, Влад.
— Фэй, не скрывай. Посмотри на меня. Тебя что-то гложет, ты что-то знаешь и молчишь. Я, черт раздери, тоже хочу знать. Имею право после того как вытащил этого гребаного сукина сына с того света.
Влад посмотрел на Фэй и сжал руки в кулаки.
— Он ничего мне не сказал, Влад. Клянусь. Я знаю ровно столько же сколько и все мы. Пока я смазывала его раны, бинтовала, он молчал. Очень серьезные раны, Влад. Он должен был умереть от них еще сутки назад, удивительная способность к выживанию даже для бессмертного. Его пытали не так как других. На нем испытали новые способы развязать язык. И еще…я видела отметину на его ладони. Незаживающий ожог.
Влад все же отхлебнул виски и отвел взгляд:
— Инквизиторы имеют в своем арсенале столько пыточных инструментов, что это неудивительно.
— Нет, Влад. Этот ожог он…это не от пыток. Я уже видела такое…раньше.
— Меньше всего меня сейчас волнует его физическое состояние. Меньше всего, Фэй. Можешь назвать меня жестоким, бесчувственным. Но он должен был умереть. Сегодня. Не завтра или послезавтра, а сегодня. Я принял решение, это должно было прекратится. Хватит. Я переполнен этими выходками, народ жаждет крови, виноватых, тех кто ответит и он должен был ответить, Фэй.
Влад резко встал и со свистом выдохнул.
— Это должно было закончиться.
— Когда я увидела этот ожог…я подумала о том, что возможно мы многого не знаем.
Влад швырнул бокал о стену и тот разбился.
— Не так как я думаю? А о чем мне думать? Сотни убитых, растерзанных, разодранных и сожжённых. Голодающие дети. Попытки взять власть в свои руки. Уничтоженные охотники с которыми был подписан договор и которые очень скоро захотят мести. О чем я должен думать? О том что мой брат в очередной раз слетел с катушек? О его ревности? Больной любви? О чем я, черт раздери, должен думать? Я скажу тебе, как все будет, Фэй. Он вернет Марианну, мы все закроем глаза в очередной раз. Вот что будет. Пороховая бочка. День за днем, столетие за столетием. И рано или поздно все повторится. Я устал прикрывать его задницу. Я не Самуил. Я просто устал.
Фэй прошлась по комнате, а потом остановилась напротив Влада.
— Тот ожог…у Изгоя такой же. Незаживающий шрам. Вечное клеймо раба Асмодея
Влад медленно повернул голову к Фэй и его брови сошлись на переносице.
— И что это значит?
— Когда демон призывает своих Палачей то на ладони каждого из них возгорается плоть. Так они получают новое задание.
— Что ты хочешь этим сказать?
Фэй подошла к Владу и положила руки ему на плечи:
— Помнишь Ник и Изгой отправились вместе вернуть Ками? Я подозреваю, что …Изгой. Он давал Нику свою вену.
— Хватит загадок Фэй. Просто скажи. Я не в силах сейчас складывать ребусы и угадывать.
Фэй никогда раньше не видела Влада таким. Это не просто вселенская усталость, это ярость и лопнувшее терпение. У каждого своя мера. У Влада она была безгранична, но он устал, сломлен, раздавлен. На его глазах семья рассыпалась в прах. Все что имело такое значение именно для него. Фэй знала насколько ему больно. Нет это никогда не выражалось в сильных эмоциях, он слишком сдержан для этого. Но и он уже не мог быть объективным. Он хранил свою тайну. Те самые письма, которые сломали окончательно. Возможно такое непримиримое отношение к брату обусловлено именно этим. Но Фэй слишком хорошо знала Влада. Дело не только в ревности — он разочарован. И принятие решения стоило ему многого. Он испил свою чашу боли. И сейчас, когда пришлось делать шаг назад, груз вины перед всеми давит его.
— Влад, Ник стал Палачом. Не по своей воле. Это была ошибка Изгоя. Но в тот момент у них обоих не было выбора. А сейчас…я думаю, Асмодей призвал всех своих карателей. Он набирает новый отряд. Каждый, в ком течет кровь Палача получил свой вызов. И Ник вместе со всеми. И…если это так, то никакого гипноза не было. Каратели не поддаются гипнозу. Они могут отключить свои чувства сами.
Влад закрыл глаза и стиснул челюсти:
— Ты хочешь сказать, что все те зверства, что совершил мой брат были сделаны по собственной воле? Что никто не управлял его разумом и он сознательно пошел на предательство?
— Нет, Влад. Я хочу сказать, что твой брат получил задание и не мог отказаться. У Асмодея есть методы для убеждения. А когда…когда все зашло слишком далеко он сдался вам. Нет не потому что вы были сильнее — он так решил. Если бы Мокану в самом деле хотел тебя свергнуть — он бы довел это до конца.
Влад резко встал со стула:
— Ты хочешь сказать, что он жертва Асмодея? Оправдать его? Защитить как всегда, Фэй?
— Я хочу сказать, что не он жертва Асмодея — мы все его жертвы. Ты думал убийство всех карателей Верховного демона сойдет нам с рук? Я много думала об этом и ждала удара и вот он — сокрушительный по всем нам.
Влад несколько минут молчал глядя в одну точку.
— Допустим ты права. Допустим. Я хочу услышать это лично от него. Пусть поговорит со мной и скажет об этом. Я хочу знать, какого дьявола он разрушил нашу семью? Какого дьявола моя дочь сейчас в лапах этого чудовища? Позови моего брата. Пришел момент истины. Я заставлю его говорить, и инквизиторы мне позавидуют.
— Не вижу смысла в этом разговоре. Но король приказал…кто я, чтобы отказываться?
Влад смотрел на Николаса. Не изменился. Такой же наглый взгляд и проклятый сарказм, с которым тот не расстается даже в такие моменты. Проклятый маньяк. К черту церемонии.
— Никто! Ты — никто, Николас! Для меня! Но, ты все для моей дочери и для ваших детей. Поверь, если бы моя дочь не пошла сама в это пекло ради тебя, я бы палец об палец не ударил, чтобы вытянуть такую тварь как ты, с того света.
Ник усмехнулся, но взгляд остался холодным, отрешенным.
— Я в этом не сомневался. И как ты заметил — мне это было не нужно, Влад.
В этот момент король резким движением впечатал Мокану в стену, схватил за шиворот:
— Не нужно? А что тебе нужно по жизни Николас Мокану? Что тебе нужно? Титулы? Власть? Что? Я дал тебе все! Свою дочь, свой трон! Все! Несмотря на то, что ты трахал мою жену, чуть не убил моего ребенка. Предатель, мать твою! Ты — кость поперек горла! Что же ты за чудовище? Смотрю на тебя и не понимаю, как мы можем быть братьями?!
Ник оттолкнул Влада и пошел на него тяжелой поступью:
— Ты дал мне все? Что ты мне дал? То, что принадлежало мне по праву? То, чего меня лишили? Трон? Да он нахрен мне не нужен? Твоя жена? Она предпочла тебя! Твоя дочь? Я женился на ней и любил как умел! Так как могу. Хотел бы красивее любить, да не получается. Видно не так заточен. Не аристократ все же. Не граф.
— Знаешь, я иногда думаю, что лучше бы она осталась с Вудвортом. Да, черт знает с кем, только не с тобой.
Ник горько усмехнулся:
— Возможно, ты прав. Даже скорей всего ты прав. Только Вудворт за всю свою проклятую, вечную жизнь не дал бы ей столько любви, сколько я давал за одну секунду.
— И боли. Столько боли, что это не выдержит даже самый святой, а она выдержала. Ты ей душу вымотал. Ты убивал ее медленно день за днем, ты замораживал ее сердце. Ты превратил ее в существо, не знающее чести и достоинства, гордости. Она ради тебя…на смерть. А ты…ты, мать твою, что ей дал?
— Сердце, душу…все что было. Все отдал.
— Нет у тебя ни сердца, ни души. Были бы, ты бы не допустил, чтобы она снова страдала.
Ник приблизился к Владу и прошипел ему прямо в лицо:
— А что я твою мать делаю? Что я делаю? Ты хоть что-то видишь между строк? Пытаешься разглядеть? Ты пришел ко мне и спросил? Тебя нахрен найти нельзя было, ты в трауре. И что теперь? Являешься судить, кто и как умеет любить? А как умеешь любить ты? Плакать в подушку, смириться? Опустить руки. А благородный король братства? Равнодушный и хладнокровный. Так ты любишь, да? Не тебе судить.
Они схватили друг друга за шиворот, если бы можно было убить взглядом, оба уже были бы мертвы.
— Я не уничтожаю тех кого люблю. Не причиняю им боль. Ты подумал о ней, когда творил все это. Ты, жестокий сукин сын, ты подумал о ней? Раз ты так сильно ее любишь?
— Только о ней и думал. Каждую гребаную секунду моего ада, каждое мгновение я думал только о ней. А ты спросил, больно ли мне? Кто-то спросил как больно мне? Как я поджариваюсь каждый день, как корчусь в адских муках? Ты спросил? Ты же брат! Ты хоть раз спросил, какого мне? Ты попытался быть братом, а не королем вечно жалеющим себя и распускающим сопли по каждому поводу? Где ты был? Искал правду? Ворошил тлен? Прошлое?
Влад, тяжело дыша, смотрел Нику в глаза, ему хотелось разбить это наглое лицо в кровь, изуродовать, убить его собственными руками.
— Где я был? Читал письма моей жены, как после охренительного траха с тобой она не может тебя забыть. Тебе писала. Да только не отправила ни одно. Вот что я делал. Собирал крошки самоуважения, себя по кусочкам.
Ник разжал пальцы.
— Лина писала мне…?
— Да, дьявол вас обоих раздери, она писала тебе. Все эти годы. Любила тебя, а не меня. И мне тоже больно. Я живой, не каменный. Я все вам простил. Обоим: и тебе, и ей. Но сейчас у меня чувство, что мне вонзили нож в спину снова.
Ник отошел к окну и распахнул его настежь, а потом тихо сказал.
— Если бы любила — то выбрала бы меня. Настоящая любовь не признает фальши и предательства. Сказать «люблю» ничтожно мало. Секс — ничего не значит. Все проходящее и уходящее. Вечна как воздух — верность, преданность, самоотдача. Все это Лина отдала тебе, а не мне. Значит, в ее глазах ты был достойнее меня. Забудь об этих письмах. Похорони вместе с ней. Я в них не верю. Оставь все то, хорошее, что вы дали друг другу.
Влад устало сел в кресло и закрыл лицо руками:
— Какого дьявола ты все это сделал, Ник? Скажи мне. Я имею право знать. Будь честен хоть раз в жизни. Хоть раз скажи правду.
— Зачем? По-моему вам всем понравилось считать меня чудовищем. Не хотелось бы всех разочаровывать.
— На хрен твой сарказм! Засунь его в задницу, Мокану! Правду. Я хочу правду здесь и сейчас. Я хочу понять почему моя дочь там? Хочу понять, какого дьявола я помиловал убийцу своих собратьев, и я надеюсь, у тебя были веские причины. Иначе я выстрелю себе в голову, клянусь.
Ник стал напротив Влада, раздвинув ноги и скрестив руки на груди.
— Я мог бы послать тебя к такой-то матери, но знаешь, мне жаль твой персидский ковер. Асмодей позвал меня еще несколько недель назад. Я получил первое задание — уничтожить охотников. Следующее — уничтожить Черных Львов.
Влад посмотрел на брата, глаза короля сухо блеснули.
— И ты согласился…вот так все просто, да? Предал нас всех? Или это был шанс вернуть все то, что принадлежало по праву?
Ник одним прыжком преодолел расстояние между ними, его глаза горели дьявольским красным огнем, на лице проступила сетка вен, он оскалился:
— Да, мать твою, я струсил. Испугался. Испугался, что Асмодей убьет мою жену, моих детей. Как это происходит с отказниками. И мне было плевать на других. На чужие жизни, семьи, детей. На все плевать. Надо было бы — я бы оставил за собой еще большую гору трупов. Я начал играть в его игры и по его правилам. Ты хочешь знать, что я должен был сделать? Хочешь знать, на что пошел твой трусливый брат и почему? Я расскажу тебе. Не для того чтобы пожалел, или понял, а для того чтобы сказал мне — ты бы смог? Ты, король чтобы сделал ты?
Когда Ник закончил говорить, Влад был бледнее смерти, он жадно осушил виски из горлышка бутылки и протянул Нику. Тот молча сделал один глоток и, стиснув челюсти, поставил бутылку на стол.
— У меня не было выбора. А ты должен был следить за своей дочерью и не дать ей пойти в это пекло. Она все испортила, понимаешь? Все должно было закончиться, сегодня утром. Она там и Асмодей получил, то что он хотел. Я пойду к нему. Он победил, сукин сын. Он получил нового Палача.
Влад несколько минут молча смотрел на языки пламени:
— Мы вытащим вас оттуда. Обоих. Тебя и ее. Начнем все сначала, Ник. С чистого листа.
Мокану усмехнулся. Только усмешка получилась вымученной, фальшивой. Как маска. Когда глаза уже давно забыли, что значит улыбаться — в глазах пустота, в них нет надежды.
— С чистого листа? Не выйдет, Влад. Только с грязного, замаранного, гниющего листа, испещрённого трещинами и покрытого пеплом. Ты выполнишь мою просьбу. Сделаешь, так как я сказал и вот тогда у вас будет шанс начать все с чистого листа.
Влад посмотрел на брата стиснул челюсти, отрицательно качая головой.
— Это не правильно.
Ник выдохнул и оперся на стол руками.
— Правильно, Влад. Ты сам принял это решение, и ты знаешь насколько это правильно. Просто пообещай, что сделаешь, так как я прошу. Хоть раз. А теперь зови Габриэля и Изгоя. Я знаю, как вытащить оттуда Марианну, а Изгой прекрасно знаком с местностью. Хватит болтать. Время идет и неизвестно, что эта мразь делает с моей женой.
Влад вдруг положил руку на плечо Ника и посмотрел ему в глаза:
— Ты не должен этого делать. Есть выход, есть возможности. Вернетесь и разберемся. Не дури. К дьяволу все, что я сказал и думал. Я ошибался. Мы — братья. Отец бы тебе не позволил.
Ник долго смотрел брату в глаза, а потом ответил:
— Отца с нами нет, а мы делаем ошибку за ошибкой. Долги нужно возвращать. Формально ты еще не вступил в права короля. Формально все решаю я. Это мое решение. Не мешай мне. Поверь, я знаю что делаю.
— Отрезаешь все пути к отступлению, вот что ты делаешь. Из крайности в крайность.
— Принимаю решение, которое спасет нас всех и не на один год, не на десятилетие, а навсегда. Просто помоги мне, Влад. Даже не раздумывай дважды. Это решение уже принято. Мной и тобой. Ты знаешь насколько я прав.
— Это не решение — это приговор.
— Будем считать, что его приведут в исполнение чуть позже. И не забудь. Потом. В моем сейфе. Отдай.
— Ник, — Влад сильно сжал его плечо, так сильно, что побелели костяшки пальцев, — Ник…
— Ни слова больше. Не сожалей. Я знаю, что ты хочешь сказать. Не говори, ты никогда не умел скрывать свои эмоции, я читаю у тебя по глазам. Забыли. Проехали. Мы квиты. Я ударил, ты ударил. Так бывает между братьями.
Ник снова усмехнулся и накрыл руку Влада своей рукой.
— Обещай сдержать слово.
Несколько секунд они молчали, а потом Влад, срывающимся голосом, глухо ответил.
— Проклятье. Обещаю. Обещаю, мать твою…черт.
Он отвернулся.
В этот момент в кабинет зашла Фэй. Ее веки опухли, глаза покраснели. Она теребила платок в тонких пальцах.
— Изгой и Габриэль приехали. Пора.
— Эй…а где бенгальские огни, Фэй? Похоже, меня все же реабилитировали.
Ник усмехнулся, а ведьма резко обняла его. Спрятала лицо у него на груди и заплакала. Мокану обнял ее крепче и прижал к себе. Дверь открылась, и вошли Изгой с Габриэлем.
Ник посмотрел на Мстислава:
— Похоже, в этот раз мне придется отдуваться самому.
— Похоже на то, — ответил Изгой, но не улыбнулся.
— Значит, расскажешь, как надрать задницу демону без тебя, — Ник продолжал улыбаться. Изгой лишь сильно сжал его плечо, а потом прошел в кабинет и разложил на столе лист бумаги.
— К делу. Выход из замка Асмодея находится в левом крыле. Все двери ведут в лабиринты. Вам будет казаться, что вы в лесу, в пещерах, а на самом деле вы будете ходить по кругу, пока погоня вас не настигнет. Или пока сами не вымотаетесь и не выбьетесь из сил. Оттуда нет выхода. Но есть портал. Некая нейтральная территория. Туда за вами прилетит вертолет. Поэтому ты пойдешь по моей карте. Я расскажу, как запутать следы.
29 ГЛАВА
Ты просто прости мне мою боль
И твою любовь, которую мы убивали вдвоём…
(с) Баста feat. Бумбокс — Эта любовь не дожила до утра
Я тяжело дышала, мне не хватало воздуха, как человеку, который попал в замкнутое пространство без окон и без дверей. Панический ужас наростал пропорционально моей решимости идти до конца. Все было иначе. Все отличалось от того раза, когда меня похитили. Я так и не доехала в Арказар. Меня забрали. Перегонщики отдали меня двум типам с очень странной внешностью, больше похожим на ожившие манекены, с пластмассовым блеском кожи, сверкающими зрачками и железным хладнокровным спокойствием. Они были одинаково одеты, во все черное, как призраки мрака и даже подозревала, что человеческое обличие далеко не их истинное и это лишь перевоплощение. Слуги самого Асмодея. Его личные псы пришли за мной, как только узнали какая птичка попалась к ним в сети добровольно. Со мной обращались учтиво, нет более того — все мои желания предугадывались изначально, меня окружили комфортом и вниманием, а я задыхалась. Меня настораживало это обращение. Все говорило о том, что я важна для Асмодея. Нет, даже больше — я для него истинное сокровище, клад, который сам приплыл к нему в руки. Меня усыпили, наверное подсыпали что-то в питье, или просто воздействием на мой мозг, но я отключилась как только отпила воды из хрустального бокала.
И теперь я здесь. Где? Одному дьяволу известно, но скорей всего в самом логове Асмодея. В шикарной спальне. Роскошь незнакомая даже королям. Не могу определить в каком стиле, но вычурно и броско и вместе с тем утонченно и изысканно. Спальня утопает в цветах, все в нежно сиреневых оттенках, запах жасмина и благовоний повсюду и тишина. Эта тишина знакома мне по дому Берита. Значит, я опять вижу декорации. Чтож в этот раз мне не хотелось лицезреть истинное жилище Асмодея. Мои нервы и так на пределе. Я нервно ходила по комнате, обхватив плечи руками. Меня знобило. От неизвестности и ожидания. Подошла к окну и от головокружительной высоты закружилась голова. Я на высоте как-минимум пятидесяти метров. Внизу обрыв и водная гладь. Слышу крики чаек. Задернула шторы и снова прошла в глубь комнаты. Со мной еще никто не говорил. Никто не пришел. Никаких звуков и принаков жизни или цивилизации. Словно мы на необитаемом острове, оторванном от всего мира. Можно подумать, что я в Раю. Хотя это больше похоже на замаскированный Ад.
Я нервничала. Мне казалось у меня начнется истерический припадок. Рассвет. Наверняка уже началась казнь, а я здесь и я бездействую и никто не идет ко мне. Никто. Ни единой живой души. Бросилась к двери и принялась бить по ней руками и ногами.
— Я хочу говорить с Асмодеем. Немедленно. Сейчас! Иначе я выброшусь из этого проклятого окна…Кто-нибудь! Откройте! Немедленно! Асмодей!
В этот момент дверь распахнулась наружу и я отшатнулась назад от неожиданности. На пороге стоял мужчина, очень молодой. Яркая вешность, слепящая глаза. Но меня уже не обманешь, я видела что скрывается под этой личиной. Здесь глазам можно не верить. Мужчина улыбался и внимательно меня рассматривал, с ног до головы, возвращаясь к лицу. Он был похож с Беритом. Блондин, длинные волосы, светло-голубые глаза, золотистая кожа. Я не сомневалась, что передо мной сам Асмодей и это один из его обликов. Для меня.
— Ты позвала — я пришел. Ты могла это сделать намного раньше. Я лишь терпеливо ждал.
Я посторонилась пропуская его в комнату, но он возник у меня за спиной и я резко обернулась, дверь захлопнулась и ключ сам повернулся в замке. Я бросила взгляд на окно — солнце уже почти выползло из-за горизонта.
— Марианна Мокану…Я поражен. Собственной персоной у меня в гостях. По своей воле. Не сплю ли я?
Какая галантность. Сама любезность. Знает, что я в его власти и так же знает, что я нервничаю.
— Я знаю зачем ты здесь. И чего хочешь просить. Завидная наглость, если учитывать что из-за тебя был убит мой родной брат, из-за твоего мужа уничтожены мои воины.
Он вдруг появился с другой стороны и я вздрогнула.
— Но я незлопамятен.
Очень спокойная речь. Я вся трясусь, а он растягивает каждое слово. Тогда как у меня уже не осталось времени.
— Проси что хочешь, Асмодей. Я пришла к тебе. Я согласна на все.
Он подошел к маленькому столику и налил себе ярко красный напиток, осушил до дна и снова повернулся ко мне.
— На все ли? Ведь ты не знаешь чего может потребовать Верховный Демон. А если мне от тебя ничего не нужно? Если ты напрасно сюда пришла. Что тогда?
Улыбнулся, а у меня внутри все начало замерзать, покрываться жидким азотом. Паника поднималась как цунами, грозясь затопить. Я судорожно сглотнула.
— Испугалась…Какого это понимать, что все напрасно а Марианна? Я чувствую как умирает твоя надежда, как тоска и отчаянье обволакивают паутиной твое сознание.
Боже, солнце полностью показалось, у меня остались считанные мгновения. Я тяжело дышала.
— Чего ты хочешь Асмодей? Душу, тело, покорную рабу? Все что угодно. Не может быть, что тебе ничего не нужно. Я в это не верю. Будь это так — я бы сейчас здесь не находилась.
Демон сел в кресло и снова улыбнулся.
— Умная. Мне нравится, что несмотря на то что ты полумертвая от страха — все еще рассуждаешь и пытаешься держаться с достоинством. Кровь демонов — не вода. И в тебе она есть как ни в ком другом из вашего семейства. Есть огонь, направленный не в то русло.
Меня уже трясло от нетерпения, я изнывала, покрывалась холодным потом, а он еще не выставил своих условий. Даже не намекнул. И что он болтает там насчет моей крови. Что за бред?
— Асмодей, моего мужа казнят через несколько минут, его смерть будет жуткой и мучительной. Я не взываю к твоей жалости, я прошу принять решение и выставить условия. Только ты можешь помешать этой казни. Поэтому я пришла к тебе.
Он расхохотался, моя прпоникновенная речь его позабавила.
— Условия? О да…самая интересная часть разговора. Самая соблазнительная. Условия.
Он назло тянет время…Господи он что не понимает, что через несколько минут мне уже ничего не будет нужно, что через несколько минут я сама стану мертвой.
— Зачем мне ставить условия? Ты и есть мое условие. Ты пришла ко мне как решение всех проблем. Я даже и не надеялся, что мне настолько повезет.
— О чем ты? Я не понимаю тебя. Я ничего не понимаю. Я не хочу сейчас играть в твои интелектуальные игры Асмодей. Я просто …я просто сейчас сойду с ума.
Мой голос срывался, я смотрела на него и понимала, что держусь из последних сил, я близка к истерике. Внутри меня все готово взорваться.
Асмодей откинулся на спинку кресла и протянул руку за сосудом с напитком и снова наполнил свой бокал.
— Как ты думаешь какой сегодня день, Марианна?
Я теряла самообладание, лихорадочно оглянулась по сторонам.
— Ты пробыла без сознания ровно пять дней. Дорога в мои владения занимает много времени — тебя усыпили, чтобы ты не мешала. Провести через барьер дочь короля вампиров, падшего Ангела не так-то просто. Досмотр Нейтралов в последнее время ужесточился…и…
Я слышала его сквозь туман, в голове гудело. В висках пульсировала кровь. Мне казалось что я слепну, а голос демона доносится как сквозь вату. Я пошатнулась…то что он сказал означало только одно — я опоздала. Николас уже давно мертв. Моя жертва напрасна. Но я не упала, демон подхватил меня под руку и потащил за собой.
— Идем…я покажу тебе, что я имел ввиду. Об условиях поговорим позже. Обо всем поговорим, Марианна.
Я не сопротивлялась, шла по инерции ноги отказывались слушаться меня, но железные пальцы Асмодея сжимали мою руку чуть повыше локтя и не давали упасть. Он подтащил меня к другому окну, одернул шторы и подтолкнул вперед.
— Не знаю кто здесь ради кого, но я удивительно быстро заполучил того, кто мне был нужен. Как раз в тот момет, когда тебя везли в Арказар. Еще до того, как мои ищейки узнали о тебе. Как ты думаешь — это совпадение? Или мне поразительно везет последнее время?
Я прижалась к стеклу и по моему телу прошла судорога боли. Там внизу, на своеобразной арене я увидела Николаса. Он стоял в боевой стойке, с мечом наголо и вокруг него несколько других воинов, они словно готовились к битве. Наверное, я громко застонала, пальцы заскользили по стеклу, оставляя влажные следы.
— Ник… — голос сорвался перешел в хриплое рыдание, — Ник, — сказала громче и вдруг закричала — НИК!
Ударила по стеклу кулаком, но оно не разбилось, даже не дрогнуло. Позади хохотал Асмодей.
— Мой Палач пришел к хозяину. Вернулся, как побитая собака. Разве это не чудо? А Марианна? Разве не этого ты хотела? Впрочем, не только ты. И я тоже, но этот упрямый сукин сын, подставил меня. Он сдался как трусливый шакал в самую последнюю минуту, предпочел смерть почестям воина Асмодея. А потом вдруг передумал.
У меня кружилась голова, меня даже слегка тошнило. Я глотала воздух и чувствовала как сердце бьется все быстрее и быстрее. Жадно смотрела на Ника. Он был занят. Похоже на тренировку, жестокую, наизнос, с нанесеием глубоких ран противнику. Он здесь…что это все значит? Асмодей спас его? Или…или…о господи. Я закрыла глаза. Иногда так бывает что за секунду какой-то пазл чудовищной головоломки вдруг складывается в картинку.
Ник — Палач Асмодея. Ник выполняет его приказы. Вот почему он…боже…это была не месть за мое предательство. Это было задание. Он…демон его заставил. Я резко повернулась к Асмодею.
— Он работает на тебя, да? На тебя! Все эти убийства, расправы мятеж — это ты приказал. Как ты его заставил? Ради чего он пошел на это?
Асмодей смеялся все громче.
— Да, Марианна. Мокану мой раб. Мой вечный слуга, его душа отдана мне в тот момент когда он испил крови Изгоя. Ряды моих Палачей пополнинились и я призвал их. И никто не смеет отказаться от этого зова — или смерть, или рабство. Третьего не дано. Так что не было никаких условий — Мокану просто больше не принадлежит Братству. У него иное предназначение. Не льсти себе и не надейся, что он герой. Это убийца. Мой убийца. Мой верный пес и если я скажу «фас» — он разорвет кого угодно.
— Я хочу с ним поговорить, я хочу…
— Стоп!
Демон перестал улыбаться.
— Ты не можешь чего-то хотеть. Ты здесь такая же невольница, как и все остальные. Ты сама ко мне пришла. Я купил тебя за очень высокую цену, Марианна. Так что и ты теперь принадлежишь мне. Какая ирония не так ли? Вы оба мои. Это забавно. Изысканное, утонченное развлечение. Кроме того…Николас утверждает, что ему плевать на свою семью и на тебя в том числе. Так что похоже, птичка попалась в клетку совершенно напрасно.
Я смотрела на демона, потом снова на Ника, там внизу в окружении противников, ловко размахивающего мечом. Черные волосы развеваются на ветру, каждое движение точное, четкое. Асмодей подошел ко мне сзади.
— Ты очень красивая, княгиня Мокану. Твой муж настоящий глупец если отказался от тебя и позволил Ирине залезть себе в мозги и высушить их гипнозом. А ведь он мог сопротивляться, Палачи умеют блокировать вторжение чужой воли в свой разум. Но он предпочел сдаться.
На секунду я увидела отражение Асмодея в стекле и вздрогнула. Там он был настоящим. Черный плащ, пустота под капюшоном и горящие глаза, словно на меня смотрит сама смерть. Я резко обернулась, но он лишь улыбнулся в ответ.
— Зеркала искажают реальность, Марианна. Ты видишь мою сущность, а моя внешность может быть любой. Я могу стать кем угодно. Но тем неменее сейчас я перед тобой настоящий. Ведь ты находишь сходство с Беритом или с Лучианом. Мы очень похожи.
Я смотрела на демона и видела еще одно сходство, которое едва заметно проступало в чертах его лица, в мимике. Только я не могла понять…кто…С кем еще похож Асмодей?
Демон тронул мои волосы, намотал локон на палец.
— Я слышал Берит был ослеплен твоей красотой и разъярен непокорностью. Он поплатился за это, глупец. Тогда я не понимал его, но сейчас…я готов признать — есть от чего потерять голову. Ты прекрасна. Поверь, я знаю толк в красоте. Что ж, раз Мокану ты больше не нужна…
Тонкие пальцы демона скользнули по моей шее к ключицам и я содрогнулась от брезгливого презрения. Он не отнял руку, ладонь легла мне на затылок.
— В нашей семье не рождались брюнеты много тысячелетий. Ты — единственная. Благодаря твоей матери. Такой же красавице. Рабыня, наложница ЕГО самого посмела сбежать с внебрачным сыном.
Я не слушала Асмодея, обернулась и посмотрела на Ника. Он не видел меня, он снова и снова бросался на противников, отражая удары и выпады.
— Абигор твой отец, мой сводный брат. Заноза в нашей заднице, проклятый изменник и предатель, посягнувший на честь семьи.
Я почувствовала как сердце пропустило удары. Что он говорит? Абигор? Кто это? О чем он?
— Ты моя родственница, Марианна. Моя племянница, если быть точным.
Я смотрела ему в глаза и чувствовала как кожа покрывается мурашками.
— Но у демонов приветствуется кровосмешение. Более того — мы женимся только на своих. Никакого вмешательства чужой крови, только наша семья. Твой брат, Габриэль, разве он не рассказал тебе тайну вашего рождения?
Пальцы Асмодея поглаживали мое плечо, а я застыла загипнотизированная его светлыми глазами. До меня еще не доходил смысл сказанных им слов…тайна…отец…мать. Сейчас я думала только оНике и о том, что он жив. Он рядом. Все остальное…Не сейчас. Потом. Я подумаю об этом. Не в этот момент. Я слишком взволнована.
— Что скажешь, княгиня? Ты спрашивала о моих условиях. Вот они — жизнь твоего драгоценного мужа в обмен на возвращение домой, в семью. Не как рабыня, а как жена Верховного Демона.
Он произнес это торжественно, смакую каждое слово.
— Я давно искал себе пару — достойную, сильную с нашей непобедимой кровью и генами. Я подарю тебе могущество, власть — вселенную. Увидел тебя спящей и приходил каждую ночь смотреть на тебя. Мокану недостоин такой красоты. Ногтя на твоем мизинце, взмаха твоих ресниц.
Я не верила, что слышу все это. Бред. Все бред. У меня горячка. Там…внизу Ник. Он жив. Он рядом. В нескольких шагах от меня, а я слушаю этот бред! Ник пришел за мной и пусть эта тварь говорит все что угодно. Он пришел за мной.
Зрачки демона сузились, а радужки стали черными. Он читал мои мысли. Или видел в моих глазах.
— Мокану от тебя отказался. Он даже не сопротивлялся. Его шкура дороже для него чем ты и ваши дети. Уникальные дети, которые могли бы разделить с тобой власть и все почести, быть под крылом самого Асмодея. Неприкосновеность. Богатство. Безнаказанность и возможности.
Мною овладел гнев. Он ослепил меня мгновенно, как вспышка молнии.
— Мои дети? К тебе? К презренной твари у которой все приравнивается к количеству душ проданных за те или иные блага?! Мои дети? Да, ты…ты правда думаешь, что я откажусь от него? После того, как пришла к тебе, рискуя всем?
Пальцы на моем плече стали более грубыми, сжали, и когти впились в мою кожу.
— Ложь! Грязная ложь, ядовитая как и твои сладкие речи, Асмодей. Ник пришел не к тебе! Он пришел за мной! За мной! Он узнал, что я направиласьк тебе и пришел! Понятно?!
Я даже не представляла что говорю? Не понимала какую бурю возродят мои слова, что я сейчас подписываю нам обоим смертный приговор. Но я не могла остановится. Сбросила его лапу со своего плеча.
— Я уже замужем. Я принадлежу Мокану. Я его жена и никто и никогда не разведет нас. А ты жалкий глупец если думаешь, что мой муж испугался. Ты просто идиот и твоя мудрость, это лишь байки трусливых бессмертных. Легенды. Нет ничего, что могло бы остановить Мокану. Ничего, кроме смерти. Он взорвет ваш Ад, он вырвет твое сердце. Ради меня.
В этот момент Асмодей снова расхохотался, только теперь его хохот был зловещим, он эхом пронесся по дому, зазвенел в стеклах и все звуки стихли.
— Неужели? Женщины…сама наивность…романтика…Я докажу тебе насколько ты ошибаешься. Пришел за тобой? Мой лучший Палач? Тот кому обещана безграничная власть над смертью. Зверь? Да за возможность убивать и пить чужую боль он продаст душу дьяволу…точнее мне…уже продал. Вот здесь твой Мокану. В моей ладони, сожму покрепче и раздавлю как букашку. Кровь и боль — это его личный фетиш, его непередаваемый вечный оргазм от агонии и мучений. Он не откажется от этого. Кто хоть раз упивался последними вздохами жертвы, пожирал ее страх и жизнь, никогда не станет прежним. Этот сродни канибализму — попробовав человечины другое мясо уже есть невозможно.
Я смотрела на Асмодея отодвигаясь назад, видя азарт и запал в его черных зрачках. Яркий блеск садистского сумасшествия.
— Я докажу тебе насколько ты не права. Завтра. Завтра ты будешь плакать кровавыми слезами, когда твой любимый муж будет выполнять мои приказы и сдирать с тебя кожу живьем. Завтра ты пожалеешь о каждом своем слове…и может быть, потом, я подумаю над своим предложением еще раз, пока мои лекари будет штопать обрывки твоей плоти, а ты корчиться и орать от боли. Ты никогда еще не бывала в лапах Палача? Завтра ты получишь эту возможность. А сегодня ты останешься здесь, в этой комнате, наедине с собой. У тебя будет время подумать, Марианна. До полуночи. Ты всегда можешь мысленно меня позвать и я…так уж и быть прощу тебя.
Я с презрением посмотрела на Асмодея и тоже засмеялась:
— Я не боюсь тебя. Я уже ничего не боюсь и мне нечего терять. Мой муж не выполнит твоих приказов. Никогда он не причинит мне боли.
Асмодей вдруг схватил меня за шкирку и приподнял слегка над полом:
— Если ты права, то завтра же он сдохнет вместе с тобой. Я устрою вам посмертное венчание.
Он исчез, а я подбежала к окну и прижалась к нему пылающим лбом. Ник все еще был там. Внизу. В этот момент он как раз пригвоздил одного из противников мечом к стене. А потом под общие улюлюканья гостей отрезал ему голову. И я перестала дышать. В этот момент на лице Николаса отразилось наслаждение, глаза закатились в немом экстазе, когда кровь убитого забрызгала ему лицо. Он улыбался, вытер щеку тыльной стороной ладони и воткнул меч в землю. Я со всей силы ударила кулаками по стеклу.
Потом медленно сползла на пол и обхватила себя руками, закрыла глаза.
Читать бесплатно другие книги:
