Только через мой труп Стаут Рекс
Я достал пишущую машинку и выполнил указание. Наклеивая на уголок конверта марку, я бросил:
– Заказным или срочным?
– Ни тем ни другим. Еще одно достоинство Америки: почту у нас доставляют быстро и не вскрывают. Дай-ка мне конверт. – Он сунул в него сложенный документ, лизнул оклеенный край и надавил на него. – Фриц, отправляйся к ближайшему почтовому ящику, что стоит на углу, и брось письмо. Сразу же, не мешкай!
– Молодая особа…
– Мы ею займемся.
Фриц удалился. Вулф дождался, пока не хлопнула парадная дверь, после чего обратился ко мне:
– Не забудь позвонить Солу и предупредить о письме. Пусть бережет его как зеницу ока. – Он подтолкнул ко мне «Объединенную Югославию». – Убери книгу, а потом приведи сюда эту девицу.
Я поставил книгу на место и отправился в гостиную звать посетительницу.
– Проходите, пожалуйста. Простите, что заставили вас ждать.
Пропуская ее вперед, я успел воздать должное ее фигуре, изящной поступи и горделивой посадке головы. Теперь я смотрел на нее уже другими глазами, как на возможную княгиню. Впрочем, самым ярким впечатлением для меня так и осталось ее «пжалста». Однако по здравом размышлении, припомнив все виденные прежде фотографии всяких принцесс, как девушек, так и более зрелых представительниц августейших фамилий, я засомневался в княжеском происхождении посетительницы и готов был допустить, что документ она попросту стянула у его законной обладательницы.
Мисс Ловчен села в кресло, поблагодарила меня, и я вернулся за свой стол. Меня так и подмывало предупредить ее, чтобы она не вворачивала словечек вроде «Hvala Bogu», но потом я решил, что Вулф сейчас не в том настроении, чтобы обращать внимание на подобные пустяки. Он возвышался в кресле, поедая ее глазами.
– Мисс Ловчен, – сухо начал Вулф, – сегодня утром я передал вам через мистера Гудвина, что не смогу помочь вам, вернее – вашей подруге.
– Я поняла, – кивнула она. – Вы меня ужасно разочаровали, ведь мы из Югославии, а вы тоже там жили, насколько нам известно. В этой стране мы чужие, и на чью-либо помощь нам рассчитывать не приходится. – Она подняла ресницы и посмотрела на Вулфа в упор темными глазами. – Я рассказала обо всем Нее, своей подруге, и она тоже страшно огорчилась, поскольку неприятности, о которых идет речь, в высшей степени серьезные. Мы обсудили все и решили, что только вы можете вызволить нас из беды.
– Нет! – отрезал Вулф. – Я не могу взяться за это дело. Но позвольте спросить…
– О, пжалста! – перебила она. – Вы должны сразу же взяться за дело. В пять часов они уже соберутся, чтобы решать, что делать, а тот человек ведь не просто круглый болван – такие, как он, вечно чинят всем неприятности. Послушайте, случилось страшное недоразумение. Кроме как к вам, нам не к кому обратиться. В общем, мы все обсудили, и я поняла, что нам остается только назвать вам главную причину, по которой вы должны непременно нам помочь. Нея согласилась. Да и что ей оставалось? Дело в том, что моя подруга, Нея Тормич… Словом, она ваша дочь.
Вулф вытаращил глаза. Таким я его еще не видел. Поскольку зрелище было не из приятных, я поспешил перевести изумленный взгляд на девушку.
– Моя дочь?! – взорвался Вулф. – Что за околесицу вы несете!
– Я утверждаю, что Нея – ваша дочь.
– Моя дочь… – Вулф лишился дара речи. Наконец голос у него прорезался снова. – Вы же говорите, что ее фамилия Тормич.
– Да, в Америке ее зовут Нея Тормич. Так же, как меня – Карла Ловчен.
Вулф, выпрямившись, пожирал ее глазами. Девушка стойко выдержала его взгляд. Так они и пялились друг на дружку.
– Вздор! Не верю! – наконец выпалил Вулф. – Моя дочь бесследно исчезла. У меня нет дочери.
– Вы не видели ее с тех пор, как ей исполнилось три года. Верно?
– Да.
– А стоило бы. Ну да ладно, лучше поздно, чем никогда. Она очень хорошенькая. – Карла открыла сумочку и порылась в ней. – Я подозревала, что вы мне не поверите, поэтому прихватила с собой один документ. Мне его дала Нея. – Она протянула Вулфу какую-то бумажку. – Вы сами вписали сюда свое имя…
Она продолжала что-то говорить, пока Вулф хмуро изучал бумагу, держа ее под углом к окну, чтобы лучше падал свет. Медленно и внимательно он прочитал документ – и стиснул челюсти. Не спуская с него глаз, я слушал, что говорит мисс Ловчен. Непредсказуемы все-таки эти черногорки! Сперва прячут бумажки в книги, потом извлекают на свет божий свидетельства о рождении. Похоже, мы уже по уши увязли в их делах.
Вулф дочитал бумагу до конца, осторожно сложил ее и спрятал в карман. Мисс Ловчен решительно протянула руку:
– Нет-нет, отдайте документ мне! Я должна вернуть его Нее. Или вы отнесете его сами?
Вулф посмотрел на нее и пробормотал:
– Пока это еще ничего не доказывает. Да, документ подлинный, и там стоит моя подпись. Он и впрямь принадлежал моей дочери. Или принадлежит ей, если она жива. Но кто может знать – вдруг документ украден?
– С какой стати? – Карла пожала плечами. – Ваши подозрения переходят все разумные границы. Документ украли, провезли через океан сюда и – зачем? Чтобы здесь, в Америке, как-то надавить на вас? Помилуйте, вы, конечно, личность замечательная, но уж не настолько. Нет, документ вовсе не украден. Меня послала к вам та самая девушка, о которой в нем идет речь. Она сама попросила, чтобы я предъявила его вам и рассказала, в чем дело. Поймите же, она попала в беду! – Карла гневно сверкнула глазами. – Неужели у вас каменное сердце? Или вы не понимаете, что впервые увидите свою взрослую дочь уже только в тюрьме?
– Не знаю. Думаю, сердце у меня не каменное. Но я и не простофиля. Когда много лет назад я вернулся в Югославию, чтобы найти ту девочку, я так и не сумел ее разыскать. Поэтому мне сейчас трудно судить. Не знаю.
– Но зато ваша Америка ее отлично узнает! Дочь Ниро Вулфа – в тюрьме за воровство! Но только она не воровка! Она ничего не украла! – Карла вскочила и, опершись о стол обеими руками, наклонилась к Вулфу. – Фу!
Она снова уселась в кресло и опять сверкнула глазами – на этот раз в мою сторону, видимо, чтобы я усвоил: никаких исключений нет и не будет. Я подмигнул ей, возможно нарушив тем самым этикет, ведь если гипотеза о ее княжеском происхождении верна, то я мог в самом лучшем случае рассчитывать на роль холопа.
Вулф глубоко вдохнул. Повисла тишина. Я слышал даже их дыхание. Наконец он пробормотал:
– Нелепость какая-то! Вздор! Чушь собачья! Может, вы и научились каким-то трюкам, только в жизни есть фокусы почище. Я многих засадил за решетку, хотя и немало кого уберег от тюрьмы. И вот извольте! Арчи, возьми блокнот. Мисс Ловчен, пожалуйста, расскажите мистеру Гудвину подробнее о той беде, в которую попала ваша подруга. – С этими словами Вулф откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
Она принялась рассказывать, а я записывал. Дело было темное, и мы могли здорово погореть на доверии к неведомо чьей дочери. Обе девушки преподавали в школе-студии танцев и фехтования Николы Милтана, расположенной на Восточной Сорок восьмой улице. Клиентура школы была сплошь привилегированная, и цены за уроки – соответственные. На работу девушек устроил Дональд Барретт, сын Джона П. Барретта из банковской компании «Барретт и Дерюсси». Уроки танцев проводились в отдельных комнатах. Фехтовальные залы находились этажом выше; их было три – один большой и два поменьше. При них размещались также две раздевалки – мужская и женская – с запирающимися шкафчиками, где клиенты переодевались в защитные костюмы. В школе брал уроки фехтования некто Нэт Дрисколл – Карла произнесла его имя как «Наот» – богатый толстяк средних лет. Вчера днем он заявил Николе Милтану, что после урока фехтования, который ему давала Карла Ловчен, он увидел в мужской раздевалке около раскрытого шкафчика другую преподавательницу фехтования, Нею Тормич, которая якобы вешала на место его, Дрисколла, пиджак. По его словам, Нея затем закрыла дверцу шкафчика и вышла из раздевалки через дверь, ведущую в коридор. Он поспешил проверить свои вещи и убедился, что золотой портсигар и бумажник находятся в целости и сохранности, в тех же карманах, где он их оставил. Однако, лишь одевшись, он вспомнил о бриллиантах, которые тоже лежали в кармане, в коробочке из-под пилюль. Коробочка исчезла вместе с камешками. Он тщательно обшарил все карманы, но тщетно. И потребовал, чтобы пропажу немедленно вернули.
Мисс Тормич, которую вызвал Никола Милтан, твердила, что знать ничего не знает ни о каких бриллиантах, и начисто отрицала, что вообще открывала шкафчик мистера Дрисколла или хоть пальцем прикасалась к его одежде. Она заявила, что обвинение возмутительно, неслыханно и насквозь лживо. Она вообще не заходила в раздевалку. Но и зайди она туда по какой-либо причине, то ни за что на свете не стала бы шарить в шкафчиках клиентов. А если бы и вздумала копаться в одежде, то уж только не в одежде мистера Дрисколла. У нее в голове не укладывается, с какой стати она могла интересоваться содержимым его карманов. Негодованию мисс Тормич, вполне справедливому, не было границ.
Нею обыскали. Это проделала Жанна Милтан, супруга Николы Милтана. К этому времени Милтан допросил всех, кто находился на другом этаже, как служащих, так и клиентов. Пропажу разыскивали повсюду. Дрисколл утверждал, что Нея Тормич стояла боком к нему, когда он увидел ее возле своего шкафчика, и на ней был фехтовальный костюм. Обе девушки – и Нея, и Карла – категорически потребовали, чтобы их снова обыскали, прежде чем они отправятся домой. Милтан чуть не обезумел от угрозы такого удара по репутации своего заведения, а потому отчаянно сопротивлялся требованию Дрисколла вызвать полицию и преуспел в этом. Сегодня утром он битых два часа чуть ли не на коленях умолял Нею сознаться в содеянном и рассказать, где находятся бриллианты и что она с ними сделала, но ответом ему было лишь надменное и презрительное молчание, чего единственно и заслуживали его гнусные предположения. В отчаянной попытке выпутаться, не прибегая к помощи полиции и желая избежать огласки, Милтан назначил сегодня на пять часов в своем кабинете встречу всем, кто находился вчера в его школе. В присутствии Неи он сказал своей жене, что намерен обратиться за помощью к Ниро Вулфу. Нея, зная, что Ниро Вулф – ее отец, тут же решила, что прославленный сыщик должен выступить в ее интересах, но по вполне понятным причинам вовсе не собиралась раскрывать отцу свое происхождение, поэтому наказала Карле, которая сразу же отправилась к Вулфу, ничего пока не разглашать.
Вот и все, что мне удалось узнать. Мисс Ловчен, взглянув на свои часики и отметив, что уже без пяти четыре, потребовала, чтобы Вулф как можно скорее отправился вместе с ней.
Не шевельнув даже пальцем, Вулф, по-прежнему сидевший с закрытыми глазами, пробурчал:
– Почему же мистер Дрисколл не поймал мисс Тормич с поличным, когда увидел свой пиджак у нее в руках?
– Он был абсолютно голый. Он шел из душа.
– Неужели он настолько толст и безобразен, что предпочитает лишиться бриллиантов, лишь бы не попасться кому-то на глаза нагишом?
– По его словам, он очень скромный. Он сказал, что буквально онемел от удивления, а Нея действовала быстро и почти сразу вышла из раздевалки. К тому же бумажник и портсигар оказались на месте, а о бриллиантах он поначалу забыл и вспомнил, уже только одевшись. А вообще-то, он, разумеется, с вами по габаритам не сравнится.
– Да уж, это как пить дать. У шкафчиков ключи есть?
– Да, но обращаются с ними донельзя халатно. Ключи вечно валяются где попало. Тут сам черт ногу сломит.
– Вы утверждаете, что мисс Тормич не брала бриллиантов?
– Конечно нет! Она никогда не взяла бы их.
– Может, она взяла что-нибудь другое из карманов мистера Дрисколла? Что-нибудь, о чем он и думать забыл. Письма, документы, да хотя бы просто леденцы?
– Нет. Она ничего не брала.
– Но в раздевалку она заходила?
– Зачем ей было туда заходить?
– Я не знаю. Так входила или нет?
– Нет.
– Просто фантастика! – Казалось, Вулф вот-вот откроет глаза. – Вам давно известно, что мисс Тормич – моя дочь?
– Я всегда это знала. Мы с ней… подруги, и очень близкие. Я знала о вас… о вашем… Словом, я была о вас наслышана.
– Скорее, вы были наслышаны о моих политических пристрастиях. – Неожиданно тон Вулфа посуровел. – Ха! Романтические девушки, которых так и распирает от стремления к подвигам в духе прошлых веков! Ну-ну! Что же, значит, предателям еще перепадают крошки со стола Доневичей?
– Мы… – Ее подбородок дернулся, а в глазах полыхнуло пламя. – На их стороне честь и право! И они добьются признания!
– Скорее, в один прекрасный день они добьются некролога. Глупцы, слепые эгоисты! Вы тоже из рода Доневичей?
– Нет.
Ее грудь бурно вздымалась, по-моему из-за праведного гнева.
– Тогда как вас зовут?
– Карла Ловчен.
– А на родине?
– Сейчас я не на родине. – Она нетерпеливо отмахнулась. – Что все это значит? С какой стати вы меня пытаете? Я же говорю о Нее, вы что, не понимаете? О вашей дочери! Неужели вам до такой степени все безразлично, что вы готовы сидеть сложа руки и насмехаться? Я же говорю вам, надо срочно что-то предпринять, иначе ею займется полиция!
Вулф выпрямился. Я уже начал удивлялся, что он не встал раньше. Часы на стене показывали две минуты пятого, а ничто на свете – ни пожар, ни наводнение, ни убийство – не могло поколебать привычный распорядок Вулфа: с четырех до шести часов вечера он всегда священнодействовал в оранжерее. Я был потрясен: даже посмотрев на часы, мой шеф продолжал сидеть в кресле.
– Арчи, – неожиданно произнес Вулф, – пожалуйста, проводи мисс Ловчен в гостиную и возвращайся за указаниями.
– Но ведь… – бессвязно залепетала Карла, – это совсем не…
– Прошу вас! – резко перебил Вулф. – Раз уж я берусь за дело, предоставьте его мне. Не теряйте времени и идите с мистером Гудвином.
Я вышел, а она послушно последовала за мной. Я усадил ее в гостиной и, выходя оттуда, плотно затворил за собой дверь. Закрыл я и вторую дверь, вернувшись в кабинет.
– Я опаздываю, – сказал Вулф. – Сейчас уже ничего не успеть. О мистере Дрисколле и всех прочих я судить не могу, пока ты сам не побываешь на месте и не расскажешь мне, как обстоит дело. А мне, прежде чем пойти наверх, придется позвонить в Лондон мистеру Хичкоку. Дай-ка мне книжечку с его личным телефоном. – (Я достал из сейфа записную книжку и протянул ее Вулфу.) – Спасибо. Отправляйся с мисс Ловчен на назначенную встречу. Поговори с мисс Тормич. Из документа следует, что она имеет право носить мою фамилию. А раз так, то я категорически отвергаю даже саму возможность, что она украла бриллианты из пиджака того человека. Исходи из этой предпосылки.
– Мисс Ловчен говорит, что документ нужно вернуть.
– Пока он останется у меня. Пусть на сей счет иллюзий не питает. Ничего не упускай и никем не пренебрегай. Сам Никола Милтан тоже родом из Югославии. Точнее, из южной части Сербии, бывшей Македонии. Присмотрись к мисс Тормич и побеседуй с ней. Первое, что тебя должно интересовать, – это история с бриллиантами. Второе – та бумага, которую мисс Ловчен спрятала в мою книгу. Если ты не сумеешь разобраться с бриллиантами и мистер Дрисколл будет настаивать на том, чтобы привлечь к делу полицию, тогда привези его сюда, ко мне.
– Не сомневайтесь! В каком виде прикажете его доставить? Целиком или по кусочкам?
– Как хочешь, но привези. Ты неплохо поднаторел в таких играх.
– Премного благодарен. Но на самом деле, по-моему, вам лучше дать мне расчет. Со следующей минуты я увольняюсь.
– Откуда увольняешься?
– Отсюда. От вас.
– Вздор!
– Нет, босс, чистая правда. Вы наплели фэбээровцу, что никогда не были женаты. А у вас, оказывается, есть взрослая дочь. Ну и… – пожал я плечами, – я, конечно, не девица-жеманница, но есть же пределы распутству…
– Хватит чушь городить! Отправляйся с ней на встречу. Бедная девочка была сиротой, и я удочерил ее.
– Ничего себе дельце, – недоверчиво покивал я, – и что особенно приятно: все ясно как божий день. Как вы думаете, что сказала бы моя мать… – Тут я заметил его застывшее лицо и понял, что приблизился вплотную к той черте, за которую лучше не переступать, поэтому небрежным тоном спросил: – Это все?
– Да.
Я надел пальто и шляпу в прихожей, помог одеться иноземной княжне, и мы, выйдя на улицу, уселись в «родстер», который я оставил у тротуара. Набирая скорость по пути к Парк-авеню, я про себя отметил, что, видно, Вулф решил до последнего защищать честь своей семьи, коль скоро собрался просадить двадцать зеленых на телефонный звонок в Лондон. Я, правда, никак не мог взять в толк, чем такой звонок может ему помочь.
Глава 3
Поначалу сборище у Николы Милтана, назначенное на пять часов, до боли напоминало какую-то нелепую забаву взрослых людей – бриллианты! кто взял бриллианты? – происходящее было глупо и смешно до слез. Но чуть позже я уже и сам понял, что не все тут так просто.
Дом, куда меня привела мисс Ловчен, внутри оказался приятнее, чем снаружи. Не броский и не кичливый, да и внутреннее убранство не оставляло впечатления, будто все вокруг принарядили исключительно для того, чтобы поразить посетителей. Пока я вышагивал следом за Карлой, которая повсюду высматривала свою подругу Нею, я имел прекрасную возможность поглазеть по сторонам и, естественно, будучи истым сыщиком, не преминул воспользоваться ею. На первом этаже старинного четырехэтажного особняка располагались приемная, главная контора и несколько кабинетов поменьше. Этажом выше тянулся длинный коридор с серым ковром на полу, двери из коридора вели в комнаты для занятий танцами. Еще выше размещалось фехтовальное отделение с двумя залами, но не очень просторными, из которых один был побольше, а другой – поменьше, а также душевые и раздевалки. На последнем этаже располагалась квартира Милтана и его жены. Впрочем, их комнаты мне не показали. Нею удалось обнаружить в женской раздевалке. Карла извлекла ее оттуда в коридор, представила нас друг другу, и мы обменялись рукопожатием. Нея Тормич спросила:
– Вы можете, мистер Гудвин, хоть как-то помочь мне в этой кошмарной истории? Вам удастся пресечь ужасную ложь этого человека? Правда? Вы обязательно должны это сделать! Я так надеялась, что Ниро Вулф… мой отец…
Говорила она словно мурлыча, но все же ее произношение было лучше, чем у Карлы. Слава богу, она ничем не напоминала Ниро Вулфа, в противном случае ее нужно было бы выставлять в балагане. Впрочем, неудивительно – хе-хе! – он же ее только удочерил. У нее, как и у Карлы, были черные глаза и очень стройная фигурка, ну разве что на какой-нибудь дюйм полнее, чем требовалось, однако ее подбородок, да и все лицо смотрелось как картинка. Тем не менее общее впечатление я бы выразил так: «подойди ко мне» и «не тронь меня», причем все одновременно. Поскольку я довольно долго общался с ее отцом, то, наверное, и уделил девушке при первом беглом осмотре куда больше внимания, чем любой другой особе женского пола. С первого взгляда у меня сложилось мнение, что она умна и привлекательна, но с окончательным приговором я решил повременить, пока не узнаю ее получше. Она заметила, что я рассматриваю ее одеяние – некую зеленую хламиду, перехваченную спереди поясом, выглядывающую из-под нее белую холщовую блузку, рейтузы, белые гетры и гимнастические туфли.
– Я как раз давала урок, – сказала она. – По просьбе Милтана. Он не хочет скандала. Да и никто не хочет, кроме этого дуралея Дрисколла. Надо же, какой лгун! У меня на родине знали бы, что с ним делать. Карла сказала, что ему… что отец уже знает про меня, да и вы, наверное, тоже. Только я не хочу лишней огласки. А почему отец сам не приехал?
– Ниро Вулф? О, это тяжелый случай. Почти клинический. Он вообще никогда не вылезает из дому, кто бы его ни просил.
– Но я все-таки его приемная дочь.
– Да, я это понял. Но заметьте, вы в Нью-Йорке уже несколько месяцев, а найти адрес вашего папочки в телефонном справочнике совсем не трудно.
– Но он же меня бросил. Меня всю жизнь учили его ненавидеть. Мне совершенно не хотелось…
– Пока вы не попали в беду. Кажется, вам было три года, когда вы с ним расстались. Впрочем, это не столь важно. Меня послали сюда, чтобы спасти вас от тюрьмы, и время не терпит. Надеюсь, вы понимаете, что мне необходимо знать правду. Что вы делали с пиджаком Дрисколла?
Ее подбородок дернулся, а глаза испепелили меня на месте.
– Ничего. Я вообще к нему не прикасалась.
– А зачем вы заходили в мужскую раздевалку?
– Я туда не заходила.
– Здесь, в школе, есть какая-нибудь девушка, похожая на вас?
– Нет. Очень похожей нет.
– То есть перепутать вас с кем-либо еще Дрисколл не мог?
– Нет.
– Что вы делали вчера в то время, когда Дрисколл, по его словам, заметил вас в раздевалке около его пиджака?
– Я давала урок мистеру Ладлоу.
– Урок фехтования?
– Да, на шпагах.
– В большом зале?
– Нет, в маленьком, что в конце коридора.
– Кто такой мистер Ладлоу?
– Клиент, который берет у нас в школе уроки фехтования на шпагах.
– Вы уверены, что давали ему урок именно в то время, когда Дрисколл якобы видел, как вы обшаривали его пиджак?
– Уверена. Мистер Дрисколл пришел к Милтану без двадцати пять. Он сказал, что одевался почти пятнадцать минут. Я начала урок с мистером Ладлоу в четыре часа, и, когда Милтан прислал за мной, мы с ним еще занимались.
– И вы ни разу за весь урок не отлучались из зала?
– Ни разу.
Карла Ловчен перебила:
– Но Нея! Ты что, забыла, ведь Белинда Рид заявила, что примерно в половине пятого видела тебя в коридоре?
– Она лжет, – спокойно возразила Нея.
– Но и тот, кто был с ней, тоже тебя видел!
– Он тоже лжет.
«Боже милостивый, – подумал я, – какое счастье, что здесь нет Вулфа и он избавлен от этого зрелища!»
Представляю, каково ему было бы наблюдать, как его дочь делает из себя посмешище! Пока все говорило за то, что воссоединение семьи Вулфа произойдет уже только за решеткой.
– Ну а Ладлоу? – отрывисто бросил я. – Он что, тоже лжет?
Она заколебалась, нахмурив брови, но, прежде чем нашлась что ответить, послышался мужской голос. Его обладатель возник откуда-то со стороны лестницы. Он был примерно моих лет и такого же сложения, с располагающим взглядом светлых глаз, в сером костюме из дорогой ткани, который сидел на нем так, словно был сшит по заказу.
– А я вас искал. – Мужчина подошел к нам и приветливо улыбнулся. – Милтан ждет вас у себя в кабинете. Все по тому же смехотворному делу.
– Мистер Ладлоу, это мистер Гудвин, – сказала Карла Ловчен.
Мы обменялись рукопожатием. Встретившись с Ладлоу взглядом, я невольно проникся к нему симпатией – не потому, что в его глазах читалась искренность или дружелюбие, а потому, что в них светился живой ум.
– Вы тот самый Ладлоу? – на всякий случай уточнил я.
– Совершенно верно. Перси Ладлоу.
– Это с вами мисс Тормич занималась фехтованием вчера во второй половине дня?
– Да, со мной.
– Тогда вас-то мне и надо. Скажите, она безотлучно оставалась с вами с четырех часов до половины пятого?
Он приподнял брови и улыбнулся:
– Одну минутку. Пока мне известно о вас только одно: вас зовут Арчи Гудвин.
– Я представляю интересы мисс Тормич. Она наняла Ниро Вулфа, а я его доверенный помощник.
Перси Ладлоу взглянул на Нею, и та утвердительно кивнула.
– Вот как! Она наняла самого Ниро Вулфа? Это как раз то, что нужно. Я слышал, вчера мисс Тормич заявила, что во время всего урока неотлучно находилась со мной.
– Да. А вы что на это скажете?
Он снова приподнял брови:
– Во всяком случае, я бы не сказал, что мисс Тормич вводит вас в заблуждение. Да и с какой стати? Пойдемте лучше в кабинет Милтана. Дрисколл еще не пришел, но должен появиться буквально с минуты на минуту…
– Так она и в самом деле была все время с вами? – настойчиво спросил я. – Или нет? Если да, то все обвинения Дрисколла в ее адрес теряют силу?
– Ну разумеется, – закивал Ладлоу, – я это прекрасно понимаю. Но к сожалению, еще двое людей заявили, что видели ее в коридоре. – Он вытянул руку. – Вон там, менее чем в десяти футах от входа в раздевалку. И Дрисколл, конечно, тоже это утверждает.
Ладлоу шагнул в сторону, но я преградил ему путь:
– Послушайте, мистер Ладлоу, если вы пообещаете, что будете стоять на своем…
– Дорогой мой, как я могу вам такое пообещать? Дело ведь непростое. Куча народу уже знает об обвинении, выдвинутом против мисс Тормич. А вы в любом случае должны услышать показания других свидетелей. Словом, так или иначе, но вам придется повозиться.
Они дружно направились к лестнице. Поскольку загородить дорогу троим сразу я был не в состоянии, мне пришлось последовать за ними. Меня самого ошеломила абсурдность происходящего. Карла казалась встревоженной, но Ладлоу держался спокойно. Что же до Неи, то ее поведение могло объясняться либо абсолютной уверенностью в собственной невиновности, либо ослиным упрямством, а может, и тем и другим, вместе взятым. Рядом с ней шел свидетель, которого следовало умаслить, хотя бы ради того, чтобы обеспечить достойное алиби, но Нея даже не потрудилась попросить его об этом. Пока я плелся следом за ними вниз по лестнице, а потом и в кабинет Милтана, я все старался придумать, как бы выманить отсюда Дрисколла и затащить к нам на Тридцать пятую улицу, так как, похоже, другого пути не оставалось.
Просторный кабинет Милтана размещался на первом этаже в глубине дома. Пол был застелен широким красным ковром, на котором стояли несколько столов со стульями вокруг них. Стены украшали многочисленные фотоснимки танцоров и фехтовальщиков и еще каких-то людей с колющим оружием, а одна большая фотография изображала Милтана в форме на фоне развешенных там и сям кинжалов и шпаг. О том, что на фотографии снят сам владелец школы, я догадался, когда Карла Ловчен прошла через весь кабинет и представила меня Милтану и его жене. Он оказался невысоким и худощавым брюнетом, не сказать бы – просто коротышкой, с карими глазами и тараканьими черными усищами, торчащими в разные стороны. Выглядел он обеспокоенным и, едва мы пожали друг другу руки, куда-то исчез. А вот его жена, несмотря на нью-йоркские шмотки и модную прическу, точно сошла с цветного фото из журнала «Нэшнл джиографик», подпись под которым гласила: «Крестьянка из Гуигнцжибррзи ведет медведя в церковь». При этом она была весьма привлекательна, если вам нравится такой тип женщин, с живыми проницательными глазами.
Я остановился возле стеклянного шкафчика, сплошь заставленного разными антикварными вещицами и фехтовальными трофеями. Например, там лежала длинная тонкая штуковина необычного вида с тупым концом, но не рапира, так как надпись на карточке гласила: «Этой эспадой Никола Милтан в 1931 году выиграл в Париже Международный чемпионат». Я огляделся, ища глазами Милтана. Никола стоял в противоположной стороне кабинета, болтая с широкоплечим здоровяком лет около тридцати, ростом шесть футов, с немного вдавленным носом и рассеянным видом. Я пригляделся к нему повнимательнее, ведь если бриллианты Дрисколла каким-то чудом стянула все же не дочка Вулфа, столь давно им утраченная, то, скорее всего, это дело рук кого-то из присутствующих здесь. До меня донесся голос Карлы Ловчен:
– Послушайте… вы же ничего не делаете.
– А что я могу делать? – пожал я плечами. – Тем более сейчас. И чего ждет Милтан?
– Мистер Дрисколл еще не пришел.
– А он точно придет?
– Конечно. Он согласился до разговора с нами потерпеть и не обращаться в полицию.
– А кто этот малый, с которым разговаривает Милтан?
Карла посмотрела в ту сторону:
– Его зовут Гилл. Он берет уроки танцев. Это он был вчера вместе с Белиндой Рид, когда они увидели в коридоре Нею. Вернее, так они сказали.
– А Белинда Рид – это которая?
– Вон там, возле кресла. Красивая блондинка с янтарными волосами, которая разговаривает с молодым человеком.
– Замечательная парочка. Куколка и фанфарон. Кажется, я видел его в каком-то фильме. Кто он такой?
– Это Дональд Барретт.
– Ага, тот самый сын Джона П. Барретта из фирмы «Барретт и Дерюсси», который устроил вас сюда работать – вас и Нею?
– Да.
– А те девицы?
– Ну… те три, что в углу, и та, что примостилась на краю стола, преподают танцы. Ту, что разговаривает с миссис Милтан, зовут Зорка.
Я изогнул бровь:
– Зорка?
– Да, очень известная кутюрье. Платья от нее идут долларов за четыреста. Это больше двадцати тысяч динаров.
– Чем-то она напоминает мне висящую у нас дома картинку из Библии, на которой изображена женщина, отрезающая Самсону волосы. Я запамятовал, как ее звали, но точно не Зорка. А бриллиантами она в своем салоне не приторговывает?
– Не знаю.
– Впрочем, те бриллианты она уж точно не стала бы продавать. А кто вон тот неандерталец без подбородка?.. Нет, подождите. Милтан собирается что-то сказать.
Чемпион по эспаде, сопровождаемый Перси Ладлоу, вышел на середину комнаты, пытаясь привлечь к себе взоры собравшихся. Ему это не очень удалось, и он несколько раз громко хлопнул в ладоши, обращая на себя внимание тех, кто еще не пожирал его глазами. Две девицы все равно продолжали разговаривать, и жена Милтана зашикала на них.
– Господа, прошу внимания! – Голос у Милтана был такой же встревоженный, как и весь его вид. – Леди и джентльмены! Как видите, мистера Дрисколла еще нет. Очень неприятно заставлять вас ждать, но он должен быть здесь с минуты на минуту. А пока несколько слов хочет сказать мистер Ладлоу.
Перси Ладлоу окинул собравшихся неподражаемо надменным взглядом.
– Господа, – безмятежным тоном заговорил он, – лично я, право, не понимаю, почему мы должны непременно дожидаться Дрисколла. Он ведь заварил всю эту кашу, пусть сам ее и расхлебывает. Я хочу, чтобы вы выслушали мою версию происшедшего, ведь вам известно о том, какое нелепое обвинение выдвинул Дрисколл против мисс Тормич. Чтобы вам легче было меня понять, обратите внимание на мой костюм. Вчера я был одет точно так же. Вы не замечаете в этом костюме чего-нибудь особенного?
– Разумеется, – раздался голос, произнесший «р» так раскатисто, что воздух завибрировал, словно крылышки мотылька. – Я заметила.
– Что же вы заметили, мадам Зорка? – улыбнулся Ладлоу.
– Я заметила, что ваш костюм сшит из точно такой же ткани, что и костюм мистера Дрисколла, в котором он был вчера.
Разом откликнулись еще два женских голоса:
– Да, точно! И я заметила!
– Похоже, – кивнул Ладлоу, – нам с Дрисколлом пришелся по душе один и тот же портной. – Голос у Ладлоу звучал так, словно его ужасно удручало такое совпадение вкусов. – Материал наших костюмов совершенно одинаковый. Удивляюсь, что вчера ни один из вас не обратил на это внимания. Может, кто-то и говорил об этом, но не при мне. Именно из-за этого совпадения Дрисколл, увидев, как мисс Тормич подошла к моему шкафчику, чтобы достать из кармана моего пиджака сигареты, решил, что она роется в его костюме. Ведь наши шкафчики расположены рядом.
Последовал шквал восклицаний. Все разом посмотрели на Нею Тормич и затем снова на Ладлоу. Я почувствовал, как пальцы Карлы Ловчен впились в мой локоть, но мне было не до того, я старался ничего не упускать и быть готовым к любым действиям.
Ладлоу тем же легкомысленным тоном продолжил:
– Вчера, когда Дрисколл неожиданно предъявил мисс Тормич свое немыслимое обвинение, она, естественно, была ошарашена и, сбитая с толку его наскоком, почему-то принялась отрицать, что заходила в раздевалку. Когда я услышал об этом, я и сам немного опешил. Начни я тогда опровергать ее, впечатление сложилось бы самое неблагоприятное, поэтому, чуть поколебавшись, я поддержал ее утверждение, будто она ни на минуту не отлучалась из фехтовального зала в конце коридора, в котором проходили наши занятия. Но дальнейший ход событий ясно показал, что из этой затеи ничего не выйдет. Дрисколл стоял на своем: дескать, он видел возле своего шкафчика именно мисс Тормич. Мисс Рид и мистер Гилл заявили, что примерно в половине пятого заметили ее в коридоре возле двери в раздевалку. Стало ясно, что единственный выход – сказать правду. Так вот, друзья мои, правда эта заключается в том, что во время нашего вчерашнего занятия у моих щитков оторвался ремешок, его пришлось заменить, нам захотелось выкурить по сигарете, но, как оказалось, мы их с собой не захватили, и вот тогда, пока я возился с ремешком, мисс Тормич взяла у меня ключ от моего шкафчика и отправилась в раздевалку, чтобы принести сигареты.
Я отвел глаза от Ладлоу и впился взглядом в лицо Неи, но оно было непроницаемо. Ни тревоги, ни досады, ни удовлетворения. Я бы сказал, что ее лицо было даже более озадаченное, чем у остальных, но такое вряд ли могло иметь место, а потому я решил, что ошибся. Собравшиеся возбужденно гудели, но гул прекратился, как только Милтан, ни к кому конкретно не обращаясь, проговорил:
– Понятно! Значит, она все же была в раздевалке!
– Конечно была, – небрежно кивнул Ладлоу, – только рылась она в моем пиджаке, а вовсе не в пиджаке Дрисколла. В этом нет никакого сомнения. Она возвратилась в фехтовальный зал с моими сигаретами и зажигалкой. Мы несколько раз затянулись и продолжили наши занятия и фехтовали до той самой минуты, когда к нам пришли и сказали, что Милтан хочет видеть мисс Тормич…
Ладлоу умолк, но его уже не слушали. Дверь открылась, и в кабинет вошли двое. Первый был седовласый, исполненный достоинства мужчина с приятным лицом, а из-за его спины выглядывал толстяк лет пятидесяти, безбровый и с пухлыми губами. Милтан шагнул им навстречу:
– Мы вас ждем, мистер Дрисколл…
– Прошу прощения… – запинаясь и воровато озираясь, промямлил толстяк. – Извините… э-э… позвольте представить мистера Томпсона, моего адвоката… мистер Милтан…
Пожав протянутую ему руку, седовласый без оговорок и вступлений сразу взял быка за рога:
– Я адвокат мистера Дрисколла. Я счел, что лучше прийти самому, поскольку дело весьма деликатное и щекотливое… Да, чрезвычайно щекотливое… Не будете ли вы так любезны представить меня мисс Тормич? Если позволите…
Милтан исполнил его просьбу. Он казался совершенно сбитым с толку. Адвокат учтиво и почтительно поклонился и также вежливо поблагодарил. Нея стояла молча и неподвижно. Адвокат повернулся к Милтану:
– Эти люди… наверное, те самые, кого мистер Дрисколл… перед кем он обвинил мисс Тормич…
Милтан утвердительно кивнул:
– Мы ждали его, чтобы…
– Я знаю. Мы немного опоздали. Мой клиент решительно не хотел идти сюда, и мне с трудом удалось его убедить, что его присутствие совершенно необходимо. Мисс Тормич, то, что я хочу сказать, прежде всего относится к вам, но и остальным непременно следует меня выслушать ради справедливости по отношению к вам. Итак, прежде всего факты. Когда вчера утром мистер Дрисколл вышел из дому, у него в кармане, в коробочке из-под пилюль, находились бриллианты, которые он намеревался отнести к ювелиру и вправить в браслет. Из конторы он позвонил ювелиру и договорился об условиях. Так вот, эту коробочку с бриллиантами у мистера Дрисколла взяла его секретарша, которая и должна была условиться о том, когда доставить их ювелиру. Бриллианты и сейчас находятся у нее. Со стороны мистера Дрисколла это крайне прискорбно и непростительно, но позже, находясь здесь, он совершенно забыл, хотя и непреднамеренно, что его секретарша…
Залп восклицаний, посыпавшихся со всех сторон, прервал речь адвоката. Он виновато улыбнулся Нее, но та ему не ответила. Дрисколл вынул из кармана носовой платок и промокнул то место, где обычно растут брови, старательно избегая встречаться со взглядами, направленными на него со всех сторон. Милтан прошипел:
– Вы хотите сказать, что это неслыханное… это вопиющее…
– Пожалуйста! – Адвокат поднял руку. – Позвольте мне закончить. Провал памяти, случившийся у мистера Дрисколла, ничем нельзя оправдать. Но он был искренне убежден, что видел в руках Неи Тормич свой пиджак…
Читать бесплатно другие книги:
