Летний сон в алых тонах Хольст Кристоффер
– Воскресная ярмарка – звучит многообещающе, – говорю я.
– Это чудесно! Она проходит на небольшом лугу возле гостиницы. Огородники из дачного кооператива продают то, что вырастили на своих участках, а еще можно купить мяса у местных фермеров. А также напиток из черной бузины.
Я прямо-таки попала в книгу Астрид Линдгрен.
– Звучит просто здорово, – говорю я.
– Вот и славно! Тогда идем.
Я наморщиваю лоб.
– Что, прямо сейчас?
– Да, следует поторопиться, пока все не закончилось. Ингрид из Спаржевого переулка продает потрясающе вкусную морковку – она невероятно сладкая и чудесно готовится с эстрагоном на гриле. Но, к сожалению, ее всегда успевают разобрать к моему приходу. Ну, так я иду к себе – сварю нам по чашке кофе на дорогу. Вам хватит три минуты на сборы?
– А у меня есть выбор?
– Нет.
– Ну, тогда я буду готова через три минуты.
Мы взбираемся по склону холма, на котором расположена гостиница, и у каждой из нас в руке резиновая кружка с обжигающим кофе. На первый взгляд не слишком-то заметно, что Буллхольмен потрясен вчерашней трагедией. Играют и со смехом носятся на своих самокатах дети, прогуливаются под ручку пары, довольно поворачивая свои украшенные темными очками лица к солнцу, и время от времени доносятся гудки парома «Серебряная стрела», который швартуется в гавани.
– Я видела их сегодня утром, – говорит Рози, когда мы добираемся до вершины холма.
– Кого их?
– Родителей Каролины. Во время моей пешеходной прогулки.
– Пешеходной прогулки?
– Ну да, пять раз в неделю по утрам я совершаю моцион. В спортивном костюме, все как полагается.
– Вы полны сюрпризов, Рози. Расскажите же, что они, эти родители.
– О, это было печальное зрелище. Я проходила мимо гавани и видела их сидящих на причале. Отец рыдал, а мачеха Каролины его утешала.
– Женщина с короткими черными волосами? Так это мачеха Каролины?
– Да, Лена. Насколько я знаю, настоящая мать Каролины скончалась от рака. Отец Людвиг однажды рассказал мне об этом. Как же он безутешно плакал. Тяжело было смотреть. А чуть в стороне сидела дочь мачехи и читала книгу. Взаправду убитая горем семья.
Я притормаживаю, чтобы достать из кармана тоненькой летней курточки, висящей у меня на плече, темные очки. Солнце светит ослепительно ярко.
– А вы много общались с семьей Аксен?
– Не слишком. Но я купила свой участок десять лет назад, и все эти годы они каждое лето приезжают сюда. Матери уже тогда не было, она ушла из жизни совсем рано. Очень печально. Мы с Людвигом в основном поздравляли друг друга с летним праздником, ну и так, по мелочи. Дальше этого мы не заходили. Сказать по правде, он никогда мне особо не нравился. И кроме того, ты должна понимать, Силла: яхтовладельцы предпочитают держаться людей своего круга. А мы, дачники, в основном общаемся между собой. Мы находимся с ними, так сказать, на разных социальных уровнях.
Рози закатывает глаза, а я смеюсь.
– Они смакуют устриц, а вы выращиваете морковку? – поддеваю ее я.
– Точно!
– А та вторая девушка, которая читала, она сестра Каролины?
– Ага. Сводная. Они ровесницы, но она дочь только Лены, то есть мачехи. Не помню, как ее имя. Йесс… ика? Или Йенни? На первый взгляд она ничего особенного из себя не представляет.
– А вам, случайно, не известно, сколько времени они уже вместе?
– Людвиг и Лена? Черт побери, ну и любопытная же ты, Силла!
– Ваш сын сказал то же самое. Простите. Профессиональный навык.
– Ничего страшного. Я сама такая же. Мой сын частенько говорит мне, что если бы Соединенные Штаты доверили мне поиски бен Ладена, то его поимка состоялась бы 12 сентября. Что же касается твоего вопроса… Насколько мне известно, их отношения длятся совсем недолго. Думаю, впервые я увидела их вместе только прошлым летом. Потому что до этого Людвиг постоянно приезжал сюда на яхте один с Каролиной, и окажись рядом с ним кто-то еще, сама понимаешь, это вызвало бы множество слухов. На маленьких островках любят посплетничать. И между нами говоря…
Тут Рози наклоняется к моему уху.
– …Лена выглядела ужасно довольной тем, что захомутала Людвига. Я хочу сказать, что одна только яхта стоит десять миллионов крон или около того.
Я едва не поперхнулась кофе. Ну вот как люди умудряются иметь такие деньги? Они что, все выиграли в лотерею? Сидели в «Утренних новостях», утопая в конфетти? Или все дело в наследстве?
Мне еще раз, пусть и невольно, напомнили о том внезапном повороте, который случился в моей жизни. Я больше не одна из двух. Всю мою стабильность – как личную, так и финансовую – словно ветром сдуло. Теперь я могу рассчитывать только на саму себя. А с покупкой собственности на Редисовой улице, 14 ушли все мои сбережения. Осталось только усердно кропать статьи о том, как фермер ищет себе жену. И слушать «На собственных ногах».
Рози качает головой, словно угадала мои мысли.
– Хотя я не понимаю, зачем людям столько денег. Лично для меня главное – чтобы хватало на хорошее вино и качественное постельное белье.
Я улыбаюсь.
– Но знаешь, что странно? – говорит она.
– Нет. А что?
– Разумеется, Лена здесь ни при чем, совершенно. Но когда я увидела ее в первый раз, прошлым летом, то ее лицо показалось мне знакомым. Уж не знаю где, но… я видела его раньше.
Рози оказалась права. В смысле, что за морковкой надо приходить пораньше. Когда мы пришли на ярмарку, то здесь уже было не протолкнуться. Куда бы я ни поворачивалась, повсюду пестрели овощи, цветы и фрукты. В воздухе витали сладкие свежие ароматы, и от всей этой красоты вокруг мое сердце забилось сильнее. Какая роскошь оказаться в центре этого крошечного оазиса именно сегодня.
– Скорее, начнем с морковки!
Рози подхватила меня под локоть и потащила к небольшому прилавку, застеленному красно-белой клетчатой скатертью, на которой громоздились корзины с ярко-рыжей морковкой.
– Кстати, что ты делаешь сегодня вечером? – поинтересовалась Рози. – Есть какие-нибудь планы?
Думала я недолго. Срок сдачи статьи на носу, но скорее всего я закончу ее еще днем, если меня, конечно, совсем не одолеет творческий кризис. В остальном же я очутилась в мире, где у меня нет никаких планов. Никаких обязательств и принуждений.
– Я свободна словно птица.
– Тогда вот что. Предлагаю купить тут чего-нибудь вкусненького, а потом устроить посиделки у меня в саду. Приготовим овощи на гриле. А еще у меня есть бутылка красного, каберне-совиньона. Как тебе такое?
– Просто чудесно!
Мы принялись выбирать длинные тонкие морковины. Они выглядели совсем не такими, какие продаются в супермаркете. Здешняя морковь куда ярче и вся в земле. В сельской местности такие вещи приходится счищать самим.
– Здравствуй, Рози.
По другую сторону прилавка возникла кругленькая женщина в соломенной шляпе. Выглядела она несколько старше Рози, светлые морщинки украшали ее щеки и шею.
– Ингрид! Здравствуй! Мы так рады, что у тебя еще осталось немного моркови. А то мы боялись, что она уже закончилась. А теперь позволь мне представить тебе нашу новую соседку – Силла.
Ингрид протянула руку и энергично потрясла мою ладонь.
– Очень приятно, – сказала я.
– Она только что переехала в домик рядом с моим на Редисовой улице. В тот, зеленый.
– Красивый домик, – одобрила Ингрид. – Это ваше первое лето здесь, Силла?
– Да, верно. Я еще ни разу здесь не была, мне просто повезло найти участок по объявлению в Интернете.
– В Интернете можно найти все, – заметила Ингрид. – Кроме мужчин. К сожалению, их здесь на острове крайне мало. Вы привезли с собой на остров какого-нибудь мужчину, Силла? Или женщину, если вы из тех самых?
– Нет. Я здесь одна. Пытаюсь прийти в себя после разрыва с любимым человеком.
Рози с любопытством уставилась на меня, и тут до меня дошло, что только что я проговорилась о довольно личных вещах. Я быстро опустила голову и принялась старательно разглядывать собственное отражение в остатках кофе на дне моей кружки.
– Вот оно что. Ну, тогда вам стоит начать выращивать овощи. Это здорово отвлекает.
Мы еще немного поболтали с Ингрид и купили у нее моркови. Я купила один пакет, Рози – два.
Я вот думаю, захочу ли я заниматься огородом в одиночку. Мой прошлый опыт по общению с растениями едва ли можно назвать удачным. В моей квартире есть два маленьких кактуса из «Икеи» в пластиковых кашпо, которые висят у окна в гостиной, и еще один горшочек с базиликом на подоконнике на кухне, который погиб в марте. У меня, как это говорят садоводы, пальцы не зеленые (кроме тех дней, когда я крашу ногти именно в этот цвет), и все-таки я приехала сюда. Скорее меня привлекло здешнее окружение. Дикое очарование этих мест. Не потому, что с районом Сёдермальм, где я живу, или со Стокгольмом, где я выросла, что-то не так, но во мне всегда жило стремление. Стремление оказаться в мире, не пропахшем китайскими ресторанчиками и отхожими местами. Хотя бы на время. Тяга к красочному раю, где люди запросто общаются с соседями, где растут цветы, а на заднем плане шумит море. Спокойный уголок. Если бы у меня были средства, я бы наверняка переехала в Вермдё или Даларё. Я слышала, там красиво, но дома стоят двадцать миллионов крон. Моя халупа на Редисовой улице обошлась мне куда дешевле.
Мы двинулись дальше по кишащей народом ярмарке. В глаза бросилась одна парочка моего возраста, торгующая различными сортами лука и горчицей собственного изготовления. Рози шепотом сообщила мне на ухо, что это хипстеры, они пытаются продвигать в Стокгольме экологически чистый кофе, а в летние месяцы выращивают здесь овощи. За соседним прилавком одна женщина по имени тетя Фрида продавала вышитые наволочки для подушек, а рядом целая семья с детьми торговала бузинным напитком домашнего приготовления. Мы с Рози купили себе по бутылке.
Наконец мы добрались до конца ярмарочных рядов и тут услышали, как кто-то окликнул Рози по имени. За последним прилавком стоял рослый мужчина, настоящий великан, и махал нам рукой.
– Идите сюда! – крикнул он.
Рози радостно засеменила вперед и обняла незнакомца. На нем была цветастая гавайская рубашка. На большинстве мужчин эти рубашки смотрятся нелепо. Но этому здоровенному медведю она шла как нельзя лучше. На заросшем темной бородой лице ослепительно блеснули белые зубы, когда мужчина улыбнулся нам и протянул руку для приветствия.
– Хай! Меня зовут Пол.
Его акцент позволил мне предположить, что он прибыл сюда из Соединенных Штатов. Или из Англии.
– Здравствуйте. Силла, – представилась я и пожала широкую ладонь великана.
– Пол – хозяин портового ресторанчика, – объяснила Рози. – Ну, ты знаешь, тот, что напротив магазина «ИКА», там еще летняя терраса есть.
– Да, точно, – сказала я. – «У Пола», верно?
– Верно, – кивнул Пол. – Он носит мое имя.
– Надо же, какое совпадение!
Пол, кажется, немного удивился.
– В смысле, что вы и ресторан носите одно имя «Пол»…
Не договорив, я поняла, какая же я тупица. Захотелось даже вытащить морковку из пакета и начать ее грызть прямо так, грязной и нечищенной, настолько примитивной я себя почувствовала.
– Впрочем, это понятно, ведь это же вы открыли его.
– О, йес.
– Простите за то, что ляпнула глупость. Должно быть, это жара на меня сегодня так действует.
Здоровенный плюшевый медведь разразился теплым дружелюбным смехом.
– Пустяки. Вы лучше как-нибудь загляните в мой ресторанчик и попробуйте мои блюда. Некоторые считают, что это немного дерзко – называть заведение своим именем. Но клянусь вам, я умею угодить вкусам самой взыскательной публики!
– Он прав, – вмешалась Рози. – У них там подают бесподобные гамбургеры с жареным луком и майонезом с трюфелями. Просто божественно. Словно Иисуса кусаешь. Ой, кажется, кощунственно получилось…
– Вовсе нет, – возразила я. – Напротив, я думаю, что ваши гамбургеры выглядят еще чудеснее, чем Иисус, Пол.
– Скорее они напоминают о дьяволе, – со смехом ответил он. – Настолько они коварны. Хочешь откусить кусочек – и уже не можешь остановиться.
И он громко захохотал, хлопая себя по животу.
– Звучит заманчиво, – улыбнулась я.
– Кстати, Пол, – опять встряла Рози. – Ты слышал какие-нибудь новости об убийстве?
– Ага, значит это все-таки убийство?
– Либо это, либо самое вычурное самоубийство, о каком мне доводилось слышать.
Пол внезапно поменялся в лице и горестно покачал головой.
– Это ужасно, просто ужасно. То, что такая жуть приключилась с совсем юной девушкой. Это total madness[9].
Мы с Рози дружно кивнули, словно это единственное, что можно сделать, когда речь заходит о Каролине Аксен. Я здесь всего несколько дней, но у меня уже такое чувство, словно я застряла в мерзкой паучьей сети, которая любую идиллию способна опутать своими невидимыми нитями, когда кто-то расстается с жизнью.
– И все же…
Пол наклонил к нам голову, его взгляд переместился с меня на Рози и обратно.
– Я думаю, что они схватили не того парня.
Рози тут же оживилась просто до неприличия.
– Да что ты говоришь?! Почему же это?
– Интуиция подсказывает. Знаю, звучит coo coo crazy. Словно я какой-нибудь медиум. Но я был знаком с Бенжамином. Прошлым летом он тоже сюда приезжал, со своими родителями. Заходил ко мне, спрашивал, нельзя ли ему мыть посуду у меня в ресторане, ему нужны были pocket money[10].
– И вы ему дали работу?
– О, йес. И он оказался прилежным мальчиком. Пунктуальным, вежливым и веселым. He made me laugh, that kid[11].
– Но… никогда ведь не знаешь точно, что на самом деле у человека на душе, – заметила я. – Особенно в отношениях с девушками.
Надеюсь, я не выгляжу как законченный циник. Но когда ты несколько лет работаешь репортером газеты желтой прессы, то тебе становится знакома изнанка многих вещей. Я уже много раз убеждалась в том, что красивый фасад – это одно, а действительность – совсем другое. Чужая душа – потемки, и порой мы сталкиваемся с такими темными тайнами, что даже думать страшно. Избиение, акты мести и – да чего уж там! – нам приходилось иметь дело даже с заказными убийствами.
– Разумеется, вы правы, – кивнул Пол. – Я бы и сам так подумал: Ничего себе, вот уж от него я точно такого не ожидал. Но Бенжамин особенный. У него добрые глаза. Он любит девушек, that’s for sure[12]. Но я не верю, что он мог такое сделать. Он не из тех, кто способен на подобное.
Между нами ненадолго повисла тишина. Думаю, все мы в этот момент подумали о нем. О Бенжамине. О молодом парне, который прямо сейчас сидит арестованный за убийство, которого он, возможно, даже не совершал. Или все же совершал. Может, это он привязал канистру к ноге Каролины и утопил ее в море. Может, он вовсе не такой добрый и честный парень, каким считает его Пол.
Тут же я подумала о том, что видела позавчера. В ночь праздника летнего солнцестояния. Как рассерженная Каролина уносится прочь. И как расстроенный Бенжамин отправляется совсем в другую сторону – вверх по склону холма. К гостинице. Конечно, он вполне мог передумать и вернуться обратно или же выбрать обходный путь, о котором я не знаю.
Но мне не давала покоя одна мысль. Почему он сразу не последовал за ней в тот момент? Если все-таки собирался ее убить. И почему канистра?
– К тому же я видел его в тот вечер, – добавил вдруг Пол.
Мы с Рози одновременно подались вперед.
– В самом деле?
– Йес, на холме у гостиницы.
– Когда же?
– Поздно вечером – у задней части дома, в кустах.
– Ты сообщил об этом полиции? – спросила Рози.
– О боже, йес! Are you crazy? Они же допросили почти всех, кто был на острове. Я рассказал, что видел его с девушкой, примерно того же возраста, что и он сам.
– Но это была не Каролина?
– Нет. Я, конечно, порядочно выпил, я всегда напиваюсь в этот праздник. У шведов принято так много запасать спиртного к этому дню, что в нем можно плавать. Crazy Swedes![13]
– Значит, ты видел его с девушкой и это была не Каролина?
– Угу.
– И что они делали?
– Я видел только, как они разговаривали. Я вышел покурить и заметил их. I promise you – я курю, только когда intoxicated![14]
– У меня то же самое, – кивнула я.
Рози повела подбородком и с интересом уставилась на Пола.
– И что, как полиция отреагировала на твои показания?
– Они их записали, и все. Но что-то подсказывает мне, что они уверены, что схватили кого надо. Хотя я и рассказал им, что я видел. Чтобы это не выглядело, словно я что-то утаиваю. А видел я Бенжамина с совершенно другой девушкой.
– Но как ты узнал, что это была не Каролина? – спросила Рози.
– Потому что у той девушки были рыжие волосы.
Глава одиннадцатая
Йенни лежит в своей постели, но сон никак не идет. Все медленно качается вверх-вниз, словно она очутилась в межпланетном пространстве. Она так и не сумела привыкнуть к этому. К жизни на яхте.
Странная это жизнь. Несмотря на то, что мама (после долгих лет поисков) наконец-то нашла себе мужчину с деньгами, и несмотря на то, что его яхта куда вместительней и роскошней большинства других в Буллхольменской гавани, ей по-прежнему здесь тесно. Куда бы ты ни шел, нужно все время нагибаться. Крохотный камбуз, где есть место только для одного человека, туалет напоминает клаустрофобный шкаф (не говоря уж о том, что приходится самим откачивать мочу и все остальное), и, кроме того, Йенни уже несколько раз стукнулась головой о потолок, когда выбиралась по трапу на палубу.
То ли дело Стокгольм. На Йердет все прочно и незыблемо. Небольшая трехкомнатная квартирка у парка Тессин, может, и не самая уютная, но, по крайней мере, там не укачивает.
Это уже второе лето, которое она проводит в Буллхольменской гавани со своей новой семьей. Три мучительные недели на том же самом островке. С мамой плюс новой «сестрой» и новым «папой».
Прошлым летом погода выдалась на редкость хорошая.
Йенни ненавидит хорошую погоду.
Погожие деньки выставляют слишком много требований, внушают слишком много тревог. Йенни любит черные тучи, ливень и гром. Самая подходящая погода для человека, который хочет лежать в своей каюте и читать книги. Именно так Йенни провела бы всю свою оставшуюся жизнь. За чтением книг и в одиночестве. И чтоб ее никто не трогал. Из-за этой так некстати выдавшейся прошлым летом хорошей погоды ее мать Лена чувствовала себя обязанной по нескольку раз на дню трясти Йенни и говорить: Эй, разве ты не видишь, как хорошо сегодня на улице? Иди прогуляйся, пообщайся с людьми. Возьми с собой Каролину, покупайтесь вместе! Веди себя как обычный подросток!
И Йенни делала все, что ей говорили. Но только потому, что деваться ей было некуда, а сцен закатывать не хотелось. Но это было ужасно. Йенни частенько думала о том, что она не создана для общения. Или даже для общества вообще. Она вспоминает, как в тот раз подумала, что следующее лето вряд ли сможет стать хуже, чем предыдущее. Но в этом году они снова сюда приплыли. А вчера утром Каролину Аксен, ее новоиспеченную «сестру», нашли утонувшей на той стороне острова.
Последние два дня выдались невероятно странными. Словно в кино. Все началось с того, что она проснулась от крика. Пронзительного вопля, который резал ее и скреб вдоль позвоночника, словно острый коготь. Йенни резко вынырнула из сна и вскочила с постели. А когда выбралась на палубу, то увидела, как ее мама лежит, скорчившись, на причале, а ее отчим Людвиг Аксен стоит рядом и дрожит всем телом перед двумя взрослыми мужчинами, которых Йенни приняла за полицейских.
В тот момент сердце Йенни забилось с такой силой, что она подумала, что оно сейчас разорвет ее грудную клетку, выпрыгнет и приземлится на палубу, прямо на одну из подушек марки «Лексингтон», словно дрожащий окровавленный кусок мяса.
Впрочем, что ни говори, а Каролина была как раз из тех, кто рано или поздно должны столкнуться с чем-то подобным. Кого однажды проглотит море. Слишком у нее все было хорошо. Слишком красивая, слишком успешная. Поэтому ничего удивительного, что в один прекрасный день некая всемогущая сила должна была забрать у нее жизнь и тем самым восстановить гармонию и равновесие в мире.
С тех пор как они получили страшное известие, минуло уже почти восемнадцать часов. Парня Каролины арестовали. Йенни никогда не думала о Бенжамине плохо, вовсе нет, но есть что-то подозрительное в личностях со столь безупречным фасадом. Бенжамин был чересчур хорош для того, чтобы это походило на правду. Слишком симпатичный, слишком мускулистый, слишком обаятельный. Всегда безупречно одет и к тому же лучший игрок футбольной команды. От него даже пахло хорошо. Не парнишка, а просто ходячая реклама «Ганта»[15] какая-то. А теперь он в руках полиции. Тут тоже все дело во всеобщем равновесии.
Последние восемнадцать часов на яхте царит непривычная тишина. Только само судно медленно и боязливо покачивается на спокойной воде. Людвиг по нескольку раз в час звонит в полицию – все пытается узнать, нет ли новостей. Мама беспрерывно плачет. Над кокпитом надвинули купол, чтобы никто не мог заглянуть внутрь, и теперь она сидит внутри и пялится на вечернее море сквозь прозрачный пластик.
После того как Йенни рассказали о случившемся с Каролиной, ни Людвиг, ни мама больше с ней не разговаривали. Вчера вечером они ужинали в тишине. Только покашливания, молчаливые всхлипы и тяжелые вздохи. Сама Йенни понятия не имеет, как ей относиться к случившемуся. Ведь Йенни не знала Каролину, на самом-то деле. Они прожили почти два года как сводные сестры, но за все время едва ли обменялись друг с другом тремя десятками слов. Они были слишком непохожими, словно с разных планет. Так что Йенни пребывала скорее не в скорби, а… во тьме. Во тьме, которая и есть наш мир. Где люди совершенно неожиданно могут утонуть и пойти ко дну.
Из-под купола доносится отчаянный мамин всхлип. Людвиг поднимается и садится рядом с ней. Утешает. Йенни все слышно через тонкую деревянную дверь каюты, в которой она спит по ночам.
Она засовывает в уши наушники. Включает тихую фортепьянную музыку – единственное, что подходит для чтения. После чего снова открывает свою книгу – «Грозовой перевал» – и с головой уходит в мир, в котором она, в отличие от мира реального, чувствует себя как рыба в воде.
Глава двенадцатая
– Ну… вот и все!
Я посмотрела, как имейл с моей последней статьей уходит к Гунилле Джонс, после чего захлопнула крышку ноутбука. Рози радостно вскрикнула и победно подняла бокал.
– Отличная работа! И как раз вовремя. Потому что ужин будет готов через несколько минут.
– Превосходно.
Мы сидели в тенистом саду у Рози. Она выставила свое лучшее приобретение за все годы – муурикку. Я сперва подумала, что она говорит о финском стриптизе, но когда Рози достала из сарайчика с инструментами большое, напоминающее гриль, устройство, я почувствовала умиление. Оно выглядело как кухонный аналог космического корабля. Широкий железный поднос, который можно размещать прямо над костром и жарить на нем все, что угодно.
Прямо сейчас она жарила на муурикке два тонких пласта хлеба. Предполагалось, что в конце они должны стать пиццей. Рози сбрызгивает горячий хлеб оливковым маслом и переворачивает. Тесто шипит и пахнет просто божественно. Словно я внезапно очутилась в Тоскане и рядом со мной стоит итальянская бабушка и готовит ужин. И лишь емтландский говор Рози говорит о том, что мы далеки от виноградных лоз и зеленых живописных долин.
Я наливаю себе немного сладкого, с цветочным ароматом пино-гри из Эльзаса и чокаюсь с Рози.
– Как же здорово, что я наконец-то ее отправила, – говорю я. – На редкость трудная статья.
– Да, понимаю. По какой-то особенной причине?
– Не сказала бы, просто порой дело продвигается очень медленно. Репортаж о любовных взаимоотношениях всегда занимает в «Шансе» пять страниц и, кроме того, должен строиться по определенной схеме. Драматургической.
Лицо Рози приобрело задумчивое выражение.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, сперва нужно изобразить влюбленность, следом должны появиться проблемы, запахнет разрывом. Но потом происходит примирение, и все заканчивается хорошо.
– Словно в любовном романе?
– Точно, как в любовном романе.
– А что делать, если пишешь о паре, у которой не было никаких проблем?
– У всех пар бывают проблемы. А если они не столь очевидны, то мы стараемся… заострить внимание на различных деталях.
– А, понимаю. Стремитесь придать немного интриги.
– Именно.
– О боже, Силла. Какая у тебя интересная работа!
– Уф.
– Нет, в самом деле!
Рози ненадолго оставила муурикку и подошла ко мне с бокалом вина в руке.
– Сама я всю жизнь носилась по рыбному отделу в супермаркете на Карлаплан. Не то чтобы я страдала, напротив, мне там вполне нравилось. Но разделывать тридцать лет треску – не назовешь интересной работой.
– Вы проработали там тридцать лет?
– Да, почти. Я выросла в Эстерсунде, но потом повстречала Леннарта, мою большую любовь и отца Адама. Он был таким же стильным красавцем, как и Адам сейчас. И кроме того, он был стокгольмцем, так что в тридцать лет я переехала в большой город. Мы снимали жилье на Риндогатан в районе Йердет. Чудесная трехкомнатная квартирка с балконом.
Рози подняла глаза к вечернему небу, вид у нее сделался ностальгический.
– Вы там больше не живете?
– Нет, пришлось обменять ее на квартиру этажом ниже. Леннарт десять лет назад умер от рака. Я уже не могла жить одна в такой большой квартире. Адам к тому времени уже съехал от нас и жил отдельно.
– Очень сожалею.
Рози отмахнулась от моих сожалений, словно от назойливой осы.
– Ах, это было давно. Но все равно спасибо. Та маленькая двухкомнатная квартирка, в которой я живу сейчас, она тоже ничего. А главное – дешевле. И, кроме того, у меня теперь есть дача.
И она с умилением в глазах обвела взглядом свой участок. Очень надеюсь, что в будущем я тоже смогу смотреть на свой сад с такой же любовью.
– Выходит, вы именно тогда купили дачу? – спросила я. – Когда не стало вашего мужа?
– Да, точно. У меня была мечта приехать сюда. Не то чтобы в Йердете мне было плохо, но сама возможность сесть на паром на пристани Нюбру и приплыть прямиком в этот рай – это ни с чем не сравнимо.
Рози бросила взгляд на шипящий мууриккан и с триумфом уперла руки в бока.
– Ну вот. Ужин готов!
Час спустя мы сидели, откинувшись на спинки плетеных стульев, сытые и довольные. Рози приготовила две разные пиццы: одну с сыром маскарпоне, маринованным красным луком и рукколой, а вторую – с сыром «Филадельфия», поджаренными молодыми помидорчиками и уймой базилика. Обе получились на вкус просто фантастическими. Мы открыли еще одну бутылку вина – на этот раз обещанный каберне-совиньон – и теперь сидели и слушали пение птичек, которые прыгали по веткам вокруг нас.
– Тебе надо было стать поваром, Рози. Это просто сказка. Я не могу вспомнить, когда в последний раз ела столь вкусную пиццу.
– Ты очень добра, Силла. Должна признаться, всего несколько лет назад все мое кулинарное искусство сводилось к поджаренным рыбным палочкам и картофельному пюре. Можешь сама спросить Адама, чем его пичкали в детстве. Это жизнь на пенсии заставила меня взяться за готовку по-настоящему. Ведь только теперь у меня появилось время, которого у меня никогда раньше не было. И потом, не все же целыми днями поливать цветы, верно?
И Рози заливисто рассмеялась. А в моей голове снова всплыл образ Адама. Судя по тому, что сказала Рози, Адам унаследовал свою внешность от отца. Рози, конечно, тоже очаровательна. Но когда мы все трое оказались вчера в одном саду, я воочию убедилась, как одна и та же кровь может по-разному течь в венах.
– А у Адама есть братья или сестры? – спросила я.
Рози покачала головой.
– Нет. Мы родили только одного. Понимаешь, Силла, я никогда не мечтала превратиться в наседку и устроить частный детский садик на дому. В этом отношении я сильно отличалась от жительниц нашей маленькой деревеньки в окрестностях Эстерсунда. Тамошние женщины беременели и рожали детей так же часто, как и коровы. Уфф. Я никогда не стремилась к подобной жизни.
– Но с Леннартом у вас все-таки получился ребенок?
– Да, незапланированный. Но от этого не менее любимый.
– В этом я не сомневаюсь.
Я сделала еще один глоток вина и задумалась о широких плечах… в смысле, об Адаме. Что-то он сейчас поделывает? До сих пор сидит на своей работе? Думаю, полицейские часто работают допоздна. Ведь они обычно стоят возле белой доски с кучей фотографий на магнитиках и рисуют стрелочки и вопросительные знаки. Решают загадки, как иные решают кроссворды. Или, быть может, он уже дома? Сидит в своей темной квартире и потягивает виски? Нет, вроде бы это не в его стиле. Наверное, он не один. А может быть, даже женат, откуда мне знать? Сидит и ужинает в компании жены. Рассказывает ей о том, как прошел день, а потом они вместе обсуждают предстоящие выходные и вылазку с друзьями куда-нибудь на природу.
Я искоса глянула на Рози.
– А Адам живет один или с кем-то?
Стоило мне это спросить, как Рози удивленно вскинула голову. Ну да, на ее месте я подумала бы то же самое. К чему такой вопрос?
– А в чем дело? – спросила она. – Ты заинтересовалась?
Читать бесплатно другие книги:
