Право на жизнь Шабалов Денис

– Руку дай, – напряженно ответил Данил, чувствуя, как закружилась вдруг на мгновение голова. – Да быстрее!..

Хрен его знает, что за лестница такая волшебная. Так и останешься здесь на третьей ступеньке навечно. Обрастешь хозяйством, заживешь…

Сашка подскочил, протягивая руку. Данил, ухватившись за напарника, соскочил со ступени, облегченно перевел дух.

– Сваливаем отсюда! Хватит!

Сашка не заставил себя упрашивать – рванул так, что пятки засверкали.

Шаг, другой, третий – и Данил, навострившийся было за товарищем, вдруг увидел, как на подходе к выходу замедляются его движения, становятся какими-то ленивыми, плавными, тягучими…

– Саня! Назад! Плывешь!

Напарник тут же встал, как вкопанный. Обернулся – в глазах растерянность…

– Здесь тоже?

Данил кивнул, ощущая, как на затылок вдруг легла ледяная рука ужаса и понимания… Сашка, видимо, тоже сообразил, что положение их совсем не завидно – сквозь стекла противогаза Данил увидел его глаза, каждый размером с куриное яйцо.

– Окно, Дан… – захрипел он вдруг так тихо, словно боялся, что его услышит тот, кто виновен во всех их здешних злоключениях.

Данил, мгновенно сообразив, метнулся в гардеробную.

Подскочил к окну – сзади в спину влип напарник – глянул в чистейшее, без единой пылинки стекло… и похолодел. Сама улица оставалось той же – вон здание диспансера напротив, вон и частично видимый из окна элеватор – но все остальное изменилось до неузнаваемости! Там, за окном, будто и не было этих двадцати лет бардака, прошедших после Начала, по аккуратной, чистой улице, по гладкому свежему асфальту на тротуарах, мимо подстриженного кустарника на газонах, шли люди. Много людей. Мужчины – в брюках со стрелками и рубашках с галстуками, с портфелями в руках, в промасленных спецовках и сапогах… Женщины – в красивых платьях, в туфлях, с сумочками, в комбинезонах, изляпанных известью и краской… Прошел, торопясь, какой-то сердитый дедок с папкой под мышкой, пробежала стайка ребятишек, проехал совершенно целый, сверкающий хромированным бампером, автомобиль… Все это происходило абсолютно беззвучно, словно в немом кино, хотя сталкеры отчетливо видели, как смеются и разговаривают люди за окном и как кричат что-то пробегающие мимо дети.

– С завода, похоже, идут, – дрожащим от напряжения голосом сказал за спиной Санька. – Дневная смена окончилась. Смотри – вон мужик чертежи какие-то тащит…

– Но… как, Саня? Как?!..

Сашка промычал что-то малопонятное.

– Слушай… а если нам…

Друзья переглянулись – и Данил мог бы поклясться, что за стеклами противогаза видит в глазах напарника одновременно испуг и какую-то несмелую надежду…

– Бей… – хрипло ответил друг. – Я хочу туда.

Данил помедлил немного, решаясь – и вытащил нож. Перехватил обратным хватом – и, что было сил, врезал торчащей из ладони рукоятью по стеклу. Рука, не встретив почти никакого сопротивления, провалилась в оконный проем, и в следующее мгновение Данил понял, что стекло – это вовсе и не стекло даже, а какая-то тонкая, но невероятно прочная, тянущаяся пленка. Она промялась под его ударом внутрь, на улицу, но не лопнула, а, спружинив, ударила по руке, выбив нож, и, возвратившись на свое место в оконном проеме, мелко завибрировала, словно желедрожалка. Нож, с грохотом скользнув по полу, отлетел в дальний угол комнаты, с треском вонзившись в деревянный плинтус – и на втором этаже тут же грохнул какой-то злобный, полный дикого торжества, каркающий хохот.

Данил крутнулся вокруг себя, реагируя на этот звук, вскинул приклад к плечу, выцеливая дверной проем, – и так и застыл, потея от страха и ожидая, что же будет дальше. Однако здание детского сада вновь замерло в гробовом молчании.

– Да что ж это здесь творится-то, люди добрые?.. – Данил отчетливо услышал, как Сашкины зубы выбивают барабанную дробь. – Вот говорил же – ну нечего сюда лезть! Как выбираться-то теперь?!

– … в подвале…

Данил вздрогнул, непроизвольно нажимая на спуски обеими пальцами. Звук сдвоенного выстрела в замкнутом помещении, больно рванув барабанные перепонки, заложил уши. Сашка, шарахнувшись от неожиданности в сторону, влип плечом в стену – и на дрожащих, подламывающихся ногах, опустился на пол.

Данил, не спуская глаз с дверного проема, сместился к стене, присел рядом с напарником, перезаряжая двустволку.

– Ты как? Все нормально?

– Ты понял?.. Нас в подвал приглашают… – хихикнул Сашка – нервы его, похоже, были на пределе.

Голос напарника донесся, как через толстый слой ваты, – но слова он все же разобрал.

– Пойдем? Уж больно настойчиво зовут… – храбрясь, попытался пошутить товарищ, однако Данил видел, что Саньке страшно до одури.

Да и сам он, признаться, чувствовал сейчас нечто похожее. Слишком жутко все это было. Жутко, непонятно, необъяснимо – и по настоящему страшно…