Отдай мне её Безрукова Елена
– Ясно. Тест можешь не показывать, – вздохнула та.
***
Потом была череда исследований, гинекологов и прочей беременной чепухи. Браво, Аля! Только ты могла так влипнуть – забеременеть от этого ревнивого чудовища!
Вышла из поликлиники. Мне не терпелось поделиться этим с Аней. Я не дождалась прихода домой, решила позвонить, когда вышла с дотошного осмотра.
– Ань, я правда беременна. Пять-шесть недель.
– Что будешь делать? – спросила подруга.
– Рожать, – пожала плечами я. – Не вижу причин отказываться от этого ребёнка. Он не виноват. К тому же ОН мог говорить что угодно, но этот ребёнок появился от большой любви. Я не имею права поступить по-другому.
– Правильно, – одобрила Аня. – В конце концов, декрет ты себе заработать успела, слава Богу. А там видно будет. И папаню надо бы призвать к ответственности.
– Нет, – твёрдо сказала я. – Не хочу ему говорить.
– Почему?
– Да потому, что первый вопрос, который он мне задаст после объявления новости – чей ребёнок? Не хочу слушать эти унижения. Не верит мне – пусть катится ко всем чертям собачьим! Ничего доказывать я не буду. Женька того и добивался – знал, что он поверит и бросит меня. Какая-то “Бесприданница” наших дней – «Так не доставайся же ты никому! – Бабах!» Ну и вуаля, блин – я брошенка с прицепом. Теперь уж точно никому не буду нужна – влюблённая беременная дура!
– Ох, Алька. Иди домой, покормлю тебя, брошенка ты моя!
***
Жизнь тянулась своим чередом. Мне казалось, что мой мир вдруг поставили на паузу. Но на самом деле планета как вертелась – так и вертится.
Порой по дороге из театра до остановки меня провожала чёрная дорогая тонированная машина.
Водителя не было видно, но сомнений не могло быть, кто за рулём. Иногда я видела эту машину под окнами дома. Откуда он узнал, что я теперь живу с Аней – мне неизвестно. Но кроме него некому больше меня стеречь, пусть и издалека. В эти вечера я опять много плакала и переживала.
Лучше бы он не делал этого! Во мне снова загоралась надежда, что мы ещё можем быть вместе. Как же мне катастрофически не хватало его. Я готова была простить всё, если бы он сам пришёл к осознанию, что нам необходимо поговорить. Но он верил в предательство и не прощал меня. Эта недосказанность и ложные надежды меня убивали. А может, это всё-таки не он?
Женька атаковал меня по телефонам и сетям, приходил к театру, пытаясь поговорить со мной и вернуть. Но мне это было неинтересно. Даже если бы не моя личная драма – я бы не вернулась. Я полностью переосмыслила наши с ним отношения. Это вовсе не то, что я хотела бы увидеть.
Вот Роман соответствовал образу мужчины в моей голове. Чёрт, назвала всё-таки имя этого поганца… Его имя кажется мне таким красивым и мужественным, и одновременно – нежным. Как он сам. Даже когда он вёл себя как животное в тот день – он вёл себя как мужчина. Оскорблённый и раненый в сердце зверь. И меня возбуждало даже это в нём. Я любила его таким, какой он есть. Несмотря ни на что. Я простила эти оскорбления в лицо. Знала, что в нём кричала боль. Я – причина этой боли. Он любит меня, я не сомневаюсь. Но слишком гордый, чтобы простить измену. И я тоже! Пусть её и не было – он об этом не знает. И я принимаю это.
Спасибо, что это было... Я была бескрайне счастлива. А теперь ношу самого прекрасного малыша под сердцем – его сына или дочь. Что может быть лучше в жизни женщины, чем ребёнок от любимого? Поначалу я испугалась и даже расстроилась. Но потом я поняла, что это – огромное счастье! И этот ребёнок меня уже спасает – ради него я держусь и пытаюсь не истязать себя никому не нужными страданиями.
28.
В один из вечеров вышла из театра. Напротив входа стояла та самая чёрная машина. Я остановилась и стала смотреть на неё. Ну зачем он сюда ездит, если даже поговорить не хочет выйти? Просто посидеть в машине? Очень мудро и по-взрослому!
И тут случилось то, чего я боялась и ждала – Роман вышел из машины. Он смотрел на меня и уже сделал шаг в мою сторону. Моё сердце пустилось отбивать неровный рваный ритм, как вдруг…
– Привет.
Обернулась – Женька с букетом. Чёрт!!! Ну почему сейчас?!
Я посмотрела на Романа. Его лицо опять исказилось тем злым оскалом раненого в сердце зверя, что я уже видела. Он молча сел в машину, та с визгом сорвалась с места и улетела за считаные секунды. Ну что у меня за талант так тупо попадать?! Он почти со мной решился поговорить…
Это всё. Внутри меня что-то оборвалось и, упав об асфальт, вдребезги разбилось. Последняя нить между нами разорвалась. Он больше не приедет посмотреть на меня издалека. Он никогда не поверит мне. Он подумал, что мы вместе с кудрявым... Не зря же блондин припёр мне веник.
В бешенстве обернулась на Женю. Молча забрала цветы и начала лупить ими прямо по кудрявой морде! Парень в шоке отбивался и просил прекратить это. Но я не успокоилась, пока не облетел последний лепесток с моих любимых белых роз.
– Я беременна. Поэтому свали уже! Оставь меня в покое! – кричала, задыхаясь после активных маханий веником.
– Ясно, – блондин опустил вниз глаза. – Я ж не знал, Аль.
Ему было больно. Мне тоже. И морально, и физически.
Вдруг меня пронзила резкая боль внизу живота. Я согнулась и упала прямо на асфальт. Кто-то куда-то меня хватал, нёс, вёз. Я не понимала ничего – была только эта адская боль и фраза, срывающаяся с моих губ:
– Ребёнок... беременна... Ребёнок...
***
Не знаю, откуда появилась вдруг Аня, но я точно слышала её голос:
– Срочно примите её. У неё нервный срыв, и похоже на выкидыш. Она держится за низ живота.
– Садитесь в лифт, поднимайтесь на третий этаж, там гинекология, – быстро среагировал медбрат. – Я позвоню им, чтобы осмотрели срочно девушку.
– Спасибо, – сказала Аня и потащила меня в лифт.
Меня завели в кабинет. Аня осталась ждать в коридоре и открыла рот, когда через несколько минут прибежала медсестра с лекарствами и штативом для капельницы и скрылась за дверью кабинета.
Спустя время вышла и врач, чтобы отдать распоряжение о срочной госпитализации Али Богдановой.
***
Роман.
Зачем только приехал опять туда? Вот и увидел, что ожидалось. За что боролся, что называется. До последнего всё ездил и проверял, где и с кем она. Это полная шиза, неизлечимая. Даже персонал заметил, что я похудел и осунулся. Стали переживать уже за моё здоровье, в том числе и душевное. Без причин мог наорать на врачей или Еву, которая точно ни в чём не была виновата. Только нет лекарств от такой болезни. От души считаю это уже отклонением каким-то.
Любовь – прекраснейшее из чувств! Именно благодаря ей у нас переполнены тюрьмы и психиатрические лечебницы…
Не прощу ведь никогда и сам не понимаю, зачем продолжаю за ней таскаться и всё выяснять. На руках было полное её досье, только легче мне не стало от полученной информации. Не знаю даже, что я искал – что-то, что очернит её в моих глазах ещё больше. Я не мог придумать, за что ещё её не любить. Измены мне мало – всё равно люблю всей душой. Больной, раненой любовью. Ненавижу тоже всей душой. Но день изо дня не выдерживаю и еду посмотреть, как она возвращается из театра к подруге домой. И как же сладка радость, когда я вижу её одну. Мне кажется, если увижу, что её провожает какой-то парень – я сорвусь и покалечу его. Я её никому не отдам. Не моя – значит, ничья.
Иногда мне казалось, что я готов простить, лишь бы вновь почувствовать вкус её губ, зарыться в волосы. Я готов был выйти из машины сегодня и сказать… Не знаю, что именно. Но я уже допустил малодушную мысль о том, что, может, стоит её выслушать? Хоть бы она смогла убедить меня, что всё не так, как я увидел. Я готов был обмануться. И вновь дала себя поцеловать. Только один поцелуй, и я бы снова ожил. Эту мысль я сейчас топтал, что есть сил, в своём сердце...
И тут появился он – кудрявый. Значит, они всё же сошлись снова. Зря, что ли, с цветами припёрся? Недаром я так и не смог успокоиться, и ревновал к нему. А я так был – временным помутнением. Наверное, она продолжала любить его, но он ушёл, и подвернулся я – весь такой настырный и влюблённый дурак.
Сердце спорило со мной, что она вовсе не такая, и она тоже влюблена в меня. Но мне, наверное, было легче считать её плохой, чтобы не срываться и не звонить ей. Сколько раз я набирал и скидывал. Сколько сообщений я написал и не отправил. Один раз она даже заметила значок в диалоге «Набирает сообщение...». У неё, как и у меня, не поднялась рука заблокировать контакт и удалить историю сообщений. Я, как обычно, написал лютую дичь, за которую самому стыдно, и стёр. Через минуту получил сообщение:
«Я видела, что ты писал. Почему не отправил?»
Ничего не ответил. Напился опять в этот вечер, как скотина. Только это не приносит облегчения. Уже прошёл целый месяц, а я всё ещё живу в огне. Думал, я – человек. А нет – саламандра, блядь! Если ад и существует на земле – то я в нём. Горю в своём личном котле. Где же я так накосячил по жизни, что так страдаю уже второй раз? Хотя нет – вот именно ТАК страдаю впервые. Сколько же ещё меня будет преследовать ОНА?
Один раз я уже чуть было не женился. Тоже влюблён был очень, хотя с любовью к НЕЙ не сравнить. А потом застукал невесту за пару дней до свадьбы в постели со своим лучшим другом.
С тех пор друзей у меня нет. Никому не доверяю больше и от любви бежал, как от огня. Довольствовался только сексом, и меня абсолютно всё устраивало, пока однажды не пошёл к этому белобрысому ублюдку в дом. Как только я её увидел, сразу пронзила дурацкая мысль – «Это – ОНА!» Да и потом я уже не смог отделаться от желания быть с НЕЙ любыми путями. Но я проиграл. И опять наступил на те же грабли, поверив красивой женщине. Захотелось, блин, любви. Ещё раз убедился, какая гадость эта ваша любовь. Брехня. Особенно женская.
«Отпусти, отпусти, отпусти...» – мысленно твердил про себя, как мантру.
Не отпускает...
***
Аня.
Беременность удалось сохранить. Она протекала успешно, лишь слишком сильное потрясение поставило её под угрозу и чуть не оборвало жизнь будущего ребёнка. Врачи твердили только одно: если девушка будет так нервничать – рецидив случится.
Алю оставили в больнице на сохранение, даже когда угроза отступила.
Я приходила к ней каждый день. Девушка рассказала мне, что дало толчок её отдыху на больничной койке.
Что тут скажешь – она любит этого гадёныша. Ей было приятно знать, что он, пусть и издалека, но наблюдает за ней и помнит. А теперь вроде как выкинул совсем из жизни. И это она принять не могла.
Я задумала кое-что, чего не одобрила бы Аля. Но я обязана это сделать – Роман должен знать, что творится с ней! Аля переживала без него, и угроза так и сохранялась. Возможно, у меня получится уговорить Воронцова посмотреть на ситуацию с другой стороны, хотя он тот ещё упёртый баран, иначе давно бы догадался и сам. Ведь не глупый же, а всё равно не готов даже допустить мысль, что девчонка не виновата. Горделивый индюк. Нет, он лучше будет ходить за ней, как школьник, и смотреть издалека. Пятый класс, вторая четверть. Ещё бы за косичку её дернул и убежал! Но ради счастья Али и её ребёнка – я готова не придушить папашу сразу. А если не простит её – то пусть хотя бы несёт равную ответственность в воспитании ребёнка!
Выйдя из больницы, я набрала телефон Романа, который переписала себе на всякий случай ещё в тот злополучный вечер.
– Здравствуйте, Роман. Меня зовут Аня. Я подруга Али.
– До свидания, Аня. Жизнь Али меня не интересует.
И повесил трубку. Козёл. Пишу смс:
«Аля в больнице. Тебя это тоже касается самым прямым образом!»
Тут же перезванивает:
– Быстро приезжай в Центр.
– Так бы сразу. Еду!
– Такси возьми, я оплачу.
Бросила трубку. Деньги меня меньше всего сейчас волнуют. Главное, у меня есть шанс высказать в его бесстыжие глаза всё, что я о нём думаю!
29.
Приехала в клинику и ввалилась в кабинет. Я просто готова придушишь его за мою Альку! Каков засранец, а! Подарил девчонке сказку, а потом с разбегу толкнул её со скалы, откуда она упала и разбилась вдребезги о рифы…
– Ну что там? – нетерпеливо спросил Воронцов, сидя за столом.
Красивый, сучонок.
– У Али нервный срыв. А ещё была угроза прерывания беременности.
– Чего?! – он выпучил глаза. – Аля беременна? Как?!
– Представь себе. Такое бывает, когда мужчина и женщина остаются одни в темноте! Угроза выкидыша из-за сильного стресса. Не подскажешь, чё за стресс, а?
– Не язви. В какой она больнице?
Я назвала адрес. Роман тут же принялся куда-то звонить.
– Добрый день, Юрий Алексеевич. Воронцов Роман беспокоит. К вам в гинекологию поступила недавно Алевтина Богданова. Нужно перевести её в мой центр. Подготовьте бумаги, через полчаса за ней приедет машина. Ей не говорите, что я лично звонил. Скажите, что потребовался срочный перевод. Спасибо.
Он повесил трубку и тут же нажал на кнопку селектора:
– Ева, позвоните в гинекологию. Пусть срочно подготовят вип-палату на одно место. Через полчаса приедет важная гостья.
– Вот это я понимаю – поступки, – сказала я, в упор глядя на него и не мигая. Даже не знаю, сарказм это был или нет?
– Чей ребёнок? – подняв бровь и проигнорировав мой выпад, спросил он меня.
Я усмехнулась:
– Бывает же такое! Впервые вижу – умный дурак! Ваш ребёнок, господин Воронцов. Неужели ты мог поверить, что она способна на такие мерзости? Она согласилась стать твоей женой, а ты веришь в те глупости, что устроил твой брат, чтобы утереть тебе нос! Нравится быть обыгранным?
– Я всё видел своими глазами, – сверкнул он чёрными глазищами.
– Иногда глаза нам лгут. Сам подумай: ты вдруг оказался в квартире в то самое время, когда Женя устроил своё маленькое шоу, хотя должен был быть на работе. И дверь чудесным образом была открыта. Не чуешь, что тебя надул этот пацан? И отнял у тебя Алю, которая, ко всему прочему, твоего ребёнка теперь носит. А знаешь, что она говорит по этому поводу? Что она его родит, воспитает и очень надеется, что он будет похож на папу, которого она любит несмотря ни на что! Меня не было там, чтобы сказать наверняка. А ты увидел то, что тебе показали. Дело в том, кому ты веришь. Кто ТЕБЕ дороже. Я верю Але, а ты?
Бросив на него взгляд, полный презрения, вышла из кабинета. Лицо Романа очень изменилось после моих слов, я видела. Ему не всё равно! Он любит Алю. Надеюсь, хватит ума поступить по-мужски!
***
Роман.
Я сидел за столом, подперев подбородок руками. Я об этом даже не думал. Девчонка всё верно сказала мне – если сопоставить факты ситуации, то действительно похоже на подставу. Но мне застилала глаза ярость и ревность, и я был не в состоянии анализировать. Сейчас я уже не так подвержен эмоциям. Они немного утихли, и теперь боль была тупой, а не прокалывала насквозь и думать не мешала.
Пришло сообщение от Ани:
«Кстати, вот тебе наш разговор с Алей в день, когда врач подтвердил факт беременности. Послушай, что говорит о тебе она. Хотя лично я б тебя утопила с большим таким камнем на шее! У меня телефон автоматом всё пишет. Вот, поковырялась в архиве и тебе решила скинуть! Приятного прослушивания!»
(диалог глава 19 – прим. Автора)
Замешкавшись на миг, открыл их диалог. Голос Али вызвал у меня дрожь. Как давно я не слышал его. А её слова окончательно выбили почву из-под ног...
Диалог давно кончился, а я сидел, положив голову на руки.
Я – осёл. Тупой осёл. Как я мог поверить в этот развод?! Ай да Женька! Его бы таланты – да в мирное русло!
Я вскочил на ноги и заходил по кабинету. Аля совсем не умеет врать, она говорила правду про подставу Женьки. Сомнений у меня больше не осталось. Как будто нечто тёмное во мне, что сидело тягучей тяжелой субстанцией и день за днём травило, медленно покидало моё тело, оставляя мокрую и чистую душу – как остаётся роса на траве ранней зарёй...
Вспомнил, что я творил в тот день – настоящее животное. Что я ей тогда наговорил – даже сам застонал, вспомнив эти слова. Тупой олень – больше нет слов! Имбицил. Она не простит меня, и поделом мне. Но я попробую!
Она может не прощать меня, оскорбить, наорать, пнуть меня или даже плюнуть в лицо – я всё стерплю от неё. Но ребёнка она не будет растить одна. Это мой ребёнок – такой же, как и её. И ей придётся смириться с тем, что я собираюсь участвовать в его воспитании.
Снова нажал на кнопку селектора:
– Ева, сообщите мне о прибытии гостьи в стационар гинекологии. Запишите имя – Алевтина Богданова. Оказать самый лучший уход, исполнять любые её просьбы.
– Конечно, Роман Викторович! Буду держать это дело на личном контроле.
Спасибо тебе, Ева. Ты меня никогда не подводишь.
***
И действительно, как только появилась девушка, врачи немедленно сообщили об этом наверх. Роман, накинув белый халат, отправился в отделение. Разговор предстоял нелёгкий, и мужчина переживал – как Аля отреагирует на него? Девушка наверняка уже узнала его центр и поняла, что она здесь не просто так. Руки хирурга немного дрожали от предвкушения – он снова увидит эти глаза так близко. Счастье.
Но сначала беседа с врачом. Зашёл прямиком в ординаторскую.
Врачи повскакивали со своих мест, приветствуя начальника. Мужчины кинулись пожимать Роману руки.
– Артур Андреевич, у меня к вам разговор, – обратился главврач к заведующему отделением. – Пожалуйста, оставьте нас одних.
Доктора, переглядываясь, быстро покинули комнату.
– Слушаю вас, – седой доктор скрестил руки в замок и поверх очков смотрел на севшего напротив мужчину.
– Сегодня к вам поступила пациентка – Алевтина Богданова. Она беременна, под угрозой срыва. Ей требуется особенный уход.
– Конечно. Я прослежу. Мне только что принесли её карту, – показывая на папку у него на коленях сказал доктор.
– Поясните мне коротко, какие есть риски?
Гинеколог открыл карту и несколько минут изучал записи.
– Да. Такая угроза была. От сильного стресса начался тонус. Но уже всё позади. Наши коллеги предприняли необходимые меры, и сейчас девушка наблюдалась дополнительно. Ей кололи витамины и препараты для укрепления органов. Чтобы тонус не возникал по возможности. Но всё очень индивидуально, конечно. Если она будет стрессовать ещё – тонус вполне может вернуться, и всё закончится выкидышем. Вы сами помните ещё из курса гинекологии, что плод до двенадцати недель очень слаб и подвержен риску. В целом, сейчас он вне опасности.
– Ясно, – сказал он и сглотнул – что он мог наделать этой нервотрёпкой... Но кто же знал? – В какой она палате?
– В первой. Это какая-то важная гостья? Медийное лицо?
– Она – моя жена. И ребёнок мой.
Роман вскочил со стула и унёсся по коридору, оставив в ординаторской Артура Андреевича, открывшего рот.
Хирург быстро дошёл до нужной палаты, но у дверей вдруг оробел – что она ему на всё это скажет?
Собравшись с духом, постучал.
«Войдите», – ответила Аля из глубины комнаты.
И он вошёл.
30.
Роман.
Девушка раскладывала свои вещи. Когда она встретилась взглядом с моими чёрными глазами, которые впились в неё, её руки задрожали, и баночки, громко стукнув об пол в полной тишине, раскатились по всей комнате. Аля повернулась ко мне и застыла. Впрочем, я тоже робел сделать шаг дальше. Я залюбовался ей – так давно не видел эту девочку на расстоянии вытянутой руки.
Потом, словно очнувшись, стал поднимать банки неловкими руками, чтобы уже хоть как-то заполнить давящую грузом паузу. Аля принялась делать то же самое. Руки её заметно продолжали дрожать. Вдруг мы ненароком схватили один и тот же тюбик, и наши пальцы соприкоснулись. Мы оба так и замерли на месте, будто ушибленные током, глядя в глаза друг другу. Мы не могли насытиться этим моментом, пальцы никто не спешил убирать. Я чувствовал кусочек её тепла и кожи и боялся прервать этот миг. Уже через секунду она придёт в себя и выгонит меня отсюда пинком под зад...
– Привет, – сглотнув, сказал ей.
Как школота, ей-богу! Что со мной?! Это не я, а какой-то романтичный юный баран, который ни «бе» ни «ме»...
– Здравствуй, Рома, – ответило тихо она, спрятала глаза за ресницами и забрала баночку.
Жаль.
Моё имя, слетевшее с её губ, полоснуло по самому сердцу. Я даже не знал, насколько я люблю своё имя в её устах... Какой же я стал сентиментальный придурок, даже стыдно! Последний романтик нашего времени, блин...
– Значит, я правильно поняла, что это ты поспособствовал моему переводу именно сюда?
– Да. Как только я узнал, что тебе требуется медицинская помощь – сразу же отдал распоряжение привезти тебя в мой Центр. Здесь очень хорошие врачи, они сохранят нашего... – голос вдруг сорвался.
Не могу договорить...
Аля ничего не ответила, отвернулась от меня. Она присела на край кровати, бросив вещи, и стала смотреть на свои сцепленные пальцы. Руки её были очень напряжены – девочка волновалась.
– Откуда ты узнал, что со мной случилось? Да ещё так подробно. Аня? – сказала она и обернулась на меня.
– Да. Она приходила ко мне сегодня. И всё рассказала.
Я немного помолчал, не зная, как же подобраться к той теме, которую нам очень нужно обсудить и уже решить – прощаем мы друг друга или нет. Сколько можно мучиться неопределённостью?
– Аля, я... слушал ваш с Аней диалог, в котором ты ей говорила о своём решении по поводу ребёнка.
Она подняла глаза. В них было удивление и смятение. Конечно, диалог всё же был довольно личным. Как будто кто-то прочитал твой личный дневник. Мне бы тоже было неприятно. Но Аня поступила как подруга. Только так есть шанс нас помирить – показать мне то, что творится в голове и душе этой девочки, попавшей поневоле в клубок интриг. Ребёнка Бог не зря нам даёт именно теперь, когда мы оборвали отношения, чтобы без передышки болеть друг другом издалека... Это была та ниточка, которая нас, возможно, заставит позабыть гордость и вспомнить о любви...
– Если хочешь знать – я полностью со всем согласен. Ребёнка нужно сохранить. И ещё – я не откажусь от него. Хочу, чтобы ты признала меня отцом.
– Значит, ты поверил?.. Что я тебя не предавала. И даже не будешь спрашивать, чей он? – задала она самый главный вопрос.
– Да. Аня и этот диалог показали мне ситуацию с другой стороны и очень точно расставили приоритеты в моей голове. Я верю тебе.
Я сократил расстояние, нарушив её зону комфорта, и она дёрнулась было от меня, но я, взяв её руки в свои, не дал ей отступить.
– Прости меня, пожалуйста, – горячо шептал ей. – Ревность застилала мне глаза, я вёл себя как полный идиот. Обидел тебя.
– Ты поверил. Поверил в то, что я могла предать тебя. Я не виновата, что кто-то, кроме тебя, меня любит. Я его об этом не просила и давно уже не отвечаю взаимностью. Потому что влюбилась в тебя. Это нож в спину, Рома.
Она говорила с такой горечью, что я снова ощутил на собственной шкуре всю боль пережитого в довесок с её болью. Я вздохнул, пытаясь говорить ровно:
– Я знаю. Но всё было так правдоподобно. Я тоже не виноват, что меня обманули. Если задаться целью – любого можно обвести вокруг пальца. Я не мог подумать, что брат на такое способен.
– Как и ты, – она всё же высвободила свои руки и отступила. – Вы стоите друг друга. Не ты ли его спровоцировал? Он просто ответил тебе в том же стиле. Око за око, знаешь ли.
– То есть... ты и про это знаешь? – поджав губы, спросил я, уже зная ответ.
Чёртов блондин – обложил меня по всем направлениям минами. Куда ни сунусь – тут же взрыв.
– Твой брат меня любезно просветил на этот счёт, перед тем как... Сам знаешь что...
Я опустил голову, чувствую себя полным подонком и ничтожеством. Когда я совершал эту сделку дьявола с братом, я и подумать не мог, куда меня всё это заведёт. Этот урод не собирался мне отдавать девчонку без боя. Недаром мне показалось, что больно легко и весело он от неё отказался. А он вынашивал план мести.
Сжал руки до боли. Я загнан в угол. Все уже побывали в этом углу – теперь моя очередь не видеть выхода. Девушка отвернулась к окну. Наверное, она начала плакать и не хотела показывать мне своих слёз.
А я начал свою исповедь. Я должен ей сказать, и будь что будет!
31.
Аля.
Стояла к нему спиной. Меня разрывали рыдания, но я давила их и пыталась держать себя в руках – мне нужно беречь малыша. Но слушать его слишком больно! Я думала, всё немного утихло, но, увидев его, я снова слетела с катушек. Как мне хотелось сказать, что я прощаю, броситься ему на шею, умолять не уходить и никогда больше не отпускать меня. Но меня будто что-то держало. Гордость, глупость, обида, недоверие – я не знаю, что именно!
– Я всё понимаю, Аль, – говорил он тихо и с надрывом у меня за спиной. – Думаешь, мне было легко?
Я упорно молчала и даже не повернула головы. Но он решил договорить то, что начал.
– Женька подпитывал заранее именно такое мнение, что у вас очень скоро всё возобновится.
Невольно дёрнула плечом при звуке имени блондина, разбившего нас.
– Я только теперь это ясно осознал. Я знал, что он вернулся. Он послал меня к чёрту с нашим договором. Отдал ключи и документы на квартиру и сказал, что заберёт тебя обратно. И что, увидев его, ты и не вспомнишь обо мне. А я очень ревновал тебя к нему всё время, что мы были вместе. Понимаешь, вот такой я ревнивый баран. И у меня есть причины не доверять женщинам. Однажды меня очень больно предала моя невеста. Так же, как и ты. Ну, то есть я так это видел. Ты – вторая девушка, которую я хотел… Ладно, это неважно. Женька… он всё знал. И он подло использовал мою боль против меня. Он настроил меня заранее, чтобы, увидев вас вместе в той квартире, я бы… увидел то, что он хотел показать, и повёлся.
Поверь, я очень переживал весь этот месяц. Ты сама видела, что я как психопат везде ездил за тобой, во вред своей работе даже. Я сменил машину, хотя сложно не догадаться, что за кортеж за тобой гонялся. Между нами была не точка, а огромная запятая. Вся это недосказанность меня просто душила день за днём. Я расстался с тобой физически. Но не морально. В своей голове я продолжал быть с тобой, несмотря ни на что. Мне рвало в клочья душу это предательство – как я думал – но я словно одержимый продолжал думать о тебе. Не было и дня, чтобы я не вспомнил. Ты же видела, что я пытался тебе написать, позвонить... Но так и не решился. Да, я подло отнял у него тебя, вынудил отступить. Но это из любви, поверь... Со мной тебе лучше, признайся. Ты меня любишь. Вон, у нас даже ребёнок с тобой получился. Аля... Мы должны быть вместе. Мы должны всё забыть и попробовать заново. Я прошу прощения у тебя за всё... Давай попробуем ещё раз? Хотя бы ради того, кто сейчас живёт у тебя под сердцем. Если ты хоть на минуту, хоть на секунду меня любила – не отталкивай. Дай шанс всё исправить. Я искуплю каждую твою слезу, пролитую по моей вине. Я готов каждый день искупать вину.
Каждое слово будто удар под дых. Закусила губы до крови, чтобы не рыдать в голос. Я верю и переживаю его боль вместе с ним. Я простила. Почти... Но я не могу решиться сделать шаг навстречу. Рома, сделай же что-нибудь! Спаси нас. Всех троих...
Я услышала шаги и вздрогнула, когда большие руки нежно сгребли меня в объятия и прижали к широкой груди. Меня затрясло от его близости, от его тепла и такого, ставшего родным, запаха.
Выдохнула. Говорят, если двоим суждено быть вместе, то срабатывает правило двадцати шагов. Сделай свои десять и остановись. Жди. Если он любит на самом деле – будет бороться и обязательно сделает свои десять шагов. В итоге вы остановитесь рядом и окажетесь вместе.
Он сделал свой десятый шаг. Будто слышал сейчас мои мысли.
– Аля... Казнить нельзя помиловать. Поставь уже запятую, – прошептал он мне на ухо, обжигая дыханием кожу и рассыпая по телу невероятные мурашки.
Как давно я не испытывала этого чувства... Я медленно обернулась и посмотрела в его глаза. Он был готов к любому моему решению. Рома ждал ответа, как приговора. Но я не собираюсь его казнить...
– Ставлю запятую после «Нельзя», – ответила, утирая слёзы. – Я простила тебя, ревнивый, недоверчивый Ковбой...
Роман немедленно притянул меня к себе, прижавшись губами до боли. Это был сладко-горько-солёный поцелуй, коктейль из наших страданий, крови, сочащейся из ран сердец, и моих неизбежных слёз. Не знаю, когда мы оторвались наконец друг от друга.
– Только никаких «попробуем сначала». Давай уж мы учтём этот опыт. И будем доверять друг другу.
– Да. Ты права. Какая ты мудрая девочка. Я недостоин тебя, – качал он головой, глядя на меня.
– Я устала стоять.
В тот же момент меня, будто невесомую, подхватили руки врача и переместили на кровать. Роман сел рядом, положив на колени свою голову.
– Погладь меня, пожалуйста. Я так давно об этом мечтаю, – попросил он меня, нежно обнимая и целуя мой пока ещё ничем не примечательный живот.
Странная просьба. В первый раз меня просят именно о таких ласках. Впрочем, я сама постоянно лезла к его волосам, а он довольно мурчал в моих руках, словно кот. Это даже лучше секса – такое умиротворение, соединение душ. Я запустила пальцы в его волосы, вызвав еле различимые стоны. Он то хватал мои руки, покрывая поцелуями, то обратно клал их на голову, чтобы я продолжала чесать за ушком этого огромного котика, который порядком продавил больничную одноместную кровать.
Мужчина разлёгся на кровати, и с моих колен смотрел в глаза. Я склонилась над ним, продолжая водить руками по его лицу, волосам, губам. Солёные дорожки слёз так и бежали, но теперь это были слёзы счастья... Как тогда – на балу. Не думала уже, что снова испытаю эту эйфорию, и снова – с ним. Он ловил мои слёзы своими мягкими пальцами. И вдруг тихонько начал напевать мелодию:
– Там, где поёт сердце моё, и мира без неё не хватит. Где только мы одни, и небо на двоих, засыпает на руках твоих последний романтик...
– Очень красиво, – тихо сказала, улыбаясь.
– Аля Богданова, последний романтик и глупейший из ревнивцев ещё раз предлагает вам руку и сердце. Соглашайтесь, а? Давайте уже будем наконец счастливыми!
– Давайте, – и сама припала к губам, которые и так уже порядком болели от такого количества поцелуев.
Роман поймал мою руку, на которую он уже надевал когда-то кольцо.
– Ты его выкинула?
– Дома валяется, зашвырнула его куда-то в тот вечер. Не могла спокойно смотреть на это кольцо. А выкинуть рука бы не поднялась. Я найду потом.
– Хочешь, я тебе ещё куплю? Всё равно на роспись будет уже обручальное. Чтоб все знали, что ты меченая.
– Не стоит, мне то нравилось. Лучше сразу обручальное покупай. Какая же ты ревнивая задница, Роман Воронцов!
– Потому что ты – моя. Я, кажется, уже об этом говорил.
– О да... Много раз, – рассмеялась я.
– Люблю тебя, – шептал он мне на ухо, вызывая щекотку.
А вот эти слова я слышала нечасто... Как же сладко. Умру сейчас от сладости момента, и это будет прекрасная смерть!
– И я тебя люблю, Ковбой!
32.
– Ну что, готова? Всё собрала?
– Да, кажется, – Аля, закусив губу, осматривала свой больничный люкс. В руках она держала карту с выпиской.
– Давай мне карту, я передам врачам. Будешь тут наблюдаться приезжать.
Читать бесплатно другие книги:
