Служебный роман с чужой невестой Коротаева Ольга
– Ева, ты меня слышишь? – жестко окликнул меня отец. – Ты доигралась! – он сидел за столом, и сейчас воспоминания о пощечине на помолвке делали из меня настоящего колючего монстрика. Ему это не сойдет с рук, я никогда не прощу. Никто не смеет меня унижать и обижать. Я глаза выцарапаю, яйца разобью в омлет, буду кусаться и противостоять, но в обиду себя не дам. Но только отца в ответ я ударить не могла, рука не поднималась. Зато у меня есть другое оружие: я могу стать еще более паршивой дочерью и окончательно отпетой стервой.
– И какое же наказание ты мне придумал? Встать на колени перед тобой? Па-по-чка!
– Что ты несешь? – он туже сжал кулаки.
– Или подставить тебе другую щеку? – я приподняла голову и, прищурившись, бросила в отца взгляд «мне похрен, что ты там вякаешь». Я ему этот удар буду до гроба вспоминать!
– Хватит, Ева, – спокойней сказал он и вытер ладонью лицо. И так больно было видеть, что я пошла в него: темно-медные волосы, глаза синие и характер скверный. Я жутко не хотела быть на него похожей, но все равно была! Даже поджимала губы, как он! Даже улыбалась, как он! Даже прищуривалась… Нет бы в маму, чтобы она осталась памятью в отражении зеркала, а так… я даже представить ее не могу. Старое фото – все, что у меня от нее осталось. Когда думала о маме, она представлялась в размытых образах, нечетких ликах, и от этого было хре-но-во.
– А что «хватит»? Хватит жить? Дышать? Смеяться? Что ты хочешь, чтобы я перестала делать? Я же твоя вещь. Приказывай!
– Остановись, дочь. Я полгорода на ноги поднял, чтобы опять тебя найти. Зачем ты сбежала? Ведь это опасно, неужели ты не соображаешь?
– Мне пофиг! Надоела твоя платиновая тюрьма, – я посмотрела на свои ногти, а потом пропустила пальцы в волосы. Казалось, они до сих пор пахли домом Защитника, возбуждали, возвращали меня в маленькую квартирку, где я сходила с ума от вспышек наслаждения. Как же хочется еще…
Но нужно нырять с головой в реальность. Во-первых, я никак не смогу отыскать его. А во-вторых… Папа никогда мне не позволит связаться с похожим на бандита мужчину, да и моя судьба давно уже предрешена. Через неделю я стану женой сына Дональда Дрэйка – владельца крупной авиакомпании, а еще Пре-е-ескот – перспективный актер и, якобы, мой друг детства, с которым мне будет хорошо. Ну, это папа так считает. Брррр… Отец заикался, зачем ему нужен этот союз, но я не особо слушала. Не люблю коммерцию, политику и скучную хрень. Сказали «надо»? Ну и ладно. Дайте мне только в пользование несколько любовников, и сливайте-объединяйте многомиллионные компании, сколько вам влезет. Только музыку не забирайте, умоляю.
Но папа же не такой! Он проследит, чтобы я была примерной женой, потому что все еще верит в институт семьи. Сам бы женился, так нет – до сих пор верен маме, даже проституток не нанимает и любовниц не заводит. Наверное, у него между ног уже все давно засохло. И, честно сказать, я его за это очень ценю. Не признаюсь в этом никому, но в глубине души уважаю. Потому что любить так, чтобы на всю жизнь – сказка, в которую я верила всегда, но знала, что она не обо мне.
Одного не понимаю. Зачем тогда он выдает меня за нелюбимого?
– Где там твой хилячок Прэскот? – я крутанулась в кресле, села поперек и выставила перед собой ноги, вольготно скрестив стопы на углу стола. Узенькие шорты натянули бедра, а маечка, что я накинула впопыхах, когда папа вызвал меня к себе, приоткрыла уже подживший исцарапанный живот.
Три недели прошло после сумасшедшей ночи, а я все еще не могу забыть Аполлона Защитника и даже два дня не хотела мыть голову, чтобы сохранить его запах.
Так! Ева, прекращай слюни пускать, пора идти дальше.
Я прикрыла кожу на талии ладонью, где остались шрамики на память о самой ошеломительной ночи в жизни, и непринужденно сказала:
– Что там нужно для закрепления помолвки? Отсосать Прэскоту? Или трахнуться с ним? – да, папочка, я молчать не буду. Хотел куклу продать? Продавай, но я не собираюсь корчить из себя покорность. Ни-ко-гда.
– Билл тоже уволился, – будто не услышав мою пошлость, жестко отрезал отец. – Ты добилась своего! Но это не конец, дочь. Я нанял другого охранника, и он будет находиться с тобой двадцать четыре часа в сутки до самой свадьбы с Дрэйком.
Я едва ручки не потерла от удовольствия. Новую жертву всегда приятно выводить из себя. Это же весело! Вот и выход из ступора, прямо палочка-выручалочка, а не папа! Вот и возможность выбить из себя ненужные воспоминания. Ну, покажите мне мою цацу! Снова негритенок, или в этот раз будет кореец? Ох, азиатские мужчины такие крутые, горячие, мускулистые, и искушать их проще-простого. Или это крепыш-коротыш американец? Перекачанный тестостерон на ножках. Ну, же! Где моя новая игрушка?!
Но когда охранник зашел в кабинет, весь подобранный, в строгом черном костюме, едва не хрустящем от чистоты, ростом в два метра с хвостиком, широкими плечами и витыми шрамами на шее, я не сдержалась и выдала:
– Охренеть!
Глава 9. Дима
Я рассматривал сладко пахнущую женщиной и сексом обрезанную простынь, когда зазвонил телефон. Увидел лицо сына на экране и поспешно засунул тряпку в шкаф, не глядя. Словно сын за постыдным меня застукал.
Улыбнулся мыслям и ответил:
– Привет, Макс.
– Ты почему звонок сбросил? – с лёгкой злостью в голосе спросил он. – Не хочешь разговаривать? Не соскучился?
– Прости, – губы мои растянулись ещё сильнее. – Я устал вчера, уснул крепко. Сбросил вызов не глядя.
– Ага, – язвительно хмыкнул Максим. – Крёстный был прав. Ты правда напился и отпраздновал свободу со шлюхами?
Я сжал челюсти. Орлов, как и прежде, не сдержан в выражениях. Попросил сына:
– Не слушай дядю Макса. Он глупости говорит.
– Знаю, – звонко рассмеялся сын. – Тётя Пелагея ему так же ответила. Сказала, что таких верных, как ты, больше не существует. И это крёстному не понравилось. Очень!
– Могу представить, – ухмыльнулся я. Поля, как и раньше, за словом в карман не полезет. Уколет так, что и ругать не нужно. – Как дела? Чем занимаешься?
Пока Максим с восторгом рассказывал, как помогал тёте Поле организовать экскурсию для детей из приюта на лосиную ферму, я уселся на перестеленную кровать и, опираясь локтями о колени, с удовольствием слушал. Столько эмоций у мальчишки! Простого общения не купишь за деньги, да и русский подтянет, пока гостит у Макса. Скривился: главное, чтобы не наслушался любимых словечек моего несдержанного друга.
После разговора с сыном позвонил Максу:
– Ты дочери своей тоже рассказываешь, как папа шлюх снимает?
– И тебе здравствуй, – хмыкнул Орлов. – Тебе Макс наябедничал, или Поля пожаловалась? Ну, сказал… вернее, ляпнул разок. Не думаю, что нужно было рассказывать, пацану, что ты налакался в одиночестве и навек зарёкся иметь с бабами дело. То, что одна из них оказалась гнилой, не значит, что нужно завязать член морским узлом.
– Ничего не нужно было говорить, – проворчал я. – Молчи побольше в присутствии моего сына, у Пелагеи лучше получается с детьми общаться. Не удивлюсь, если первое слово твоей дочери будет нецензурным.
– Не удивляйся, уже случилось! – рассмеялся Макс. – Мышка уже прочитала мне лекцию на этот счёт. Не добавляй дров в костёр. Но я не жалею. Пусть лучше вырастет колючей, чем шёлковой. Меньше неприятностей в жизни будет…
– Не скажи, – я вспомнил свою бабочку. – Такие колючки быстрее находят себе кучу приключений на упругую попку. Так что я согласен с Пелагеей. Как раз вчера одну бабочку колючую вытащил из-под подонков.
– Ого, – уважительно протянул Макс. – Да я ошибался в тебе, дружище. Думал, ты сопли жуёшь, рыдая по сучке Катеньке, а ты уже нашёл себе развлечение? И как она?
– Как? – я откинулся на спину и, глядя в потолок, улыбнулся: – Колючая до невозможности, сладкая до потемнения в глазах, ненасытная до полного изнеможения…
– И когда познакомишь? – рассмеялся Макс.
– Никогда, – сухо отрезал я.
– Ну-ну, – насмешливо отозвался друг. – Судя по тону, эта девушка тебя зацепила, Винни, так что не прячься в своей берлоге, а выходи на охоту. Лови, пока не прицепилась твоя сладкая колючка к другому мишке.
Я едва не разбил телефон о стену, но, оценив жёсткую шутку друга, зло расхохотался. Только Макс может напомнить мне детскую кличку и остаться в живых. Но следовать совету я не собирался:
– Эта ночь лишь начало новой жизни. Сладкая, но короткая сказка. И, Макс, придержи коней. Ещё раз ляпнешь что-нибудь исконно-русское моему сыну, больше крестника не увидишь.
– Ещё чего, – ответил друг. – Своего будущего зятя я буду видеть очень часто, Дэ-ми! Сегодня возьму в офис, пусть знакомится с бизнесом.
– Ещё чего не хватало, – недовольно буркнул я. – Хватит забивать парню голову. Подрастёт и сам решит, кем хочет стать.
– Как папашка, поставлять тело под пули? – ехидно уточнил Макс. – Ну уж нет. Я найду крестнику местечко потеплее. Думаю, для начала пусть поработает курьером, к шестнадцати будет менеджером, в восемнадцать отпишу ему бизнес в Вегасе.
– Всё, пора забирать пацана, – возмутился я и добавил тихо: – Орлов, пусть хоть у наших детей будет нормальное детство. Я достаточно богат, чтобы Максимка занимался чем хочет и не думал о деньгах.
Макс помолчал минуту, затем сухо попрощался. Я же лишь вздохнул: не переубедишь. Однажды потеряв всё, он всегда готов к худшему. Мы оба, переломанные судьбой, когда-то едва выплыли. Но Орлов твёрдо убеждён, что научиться летать, можно лишь выпав из гнезда.
Я коснулся татуировки на груди. Она не была похожа на ту, что украшала тело Макса, но мало кто знал, что эти два рисунка – две половинки одного целого.
Глава 10. Дима
Я вернулся в квартиру после очередного задания. Три недели охранял жену и детей отчаянного журналиста, который не побоялся пойти против одного из теневых авторитетов… Вот только беспечный отец семейства, увлекшись политическими играми, не подумал о том, что близкие могут пострадать. Жена его работала на довольно высокой должности в банке, поэтому могла себе позволить нанять лучшую охрану. Злодей был разоблачён, только, увы, репортёра больше никто не видел. Но угроза семье отпала, и мой контракт был исполнен.
От воспоминаний меня отвлёк неожиданный звонок. Глянув на номер, я удивился, но ответил на родном языке:
– Сергей? Какими судьбами?
– Привет, Дэми, – по-английски проговорил Комаров. – Можешь приехать ко мне?
Я знал, что однажды он позвонит, что в один прекрасный день попросит, и я не смогу отказать. Вздохнул: наконец, это случилось. Разумеется, приеду. Придётся отложить поездку в Россию и отказаться от нового контракта. Новая жизнь пока не наступила, ещё придётся отдать старый долг.
Через час я уже входил в светлый и блестящий обилием хай-тека в обстановке кабинет миллиардера Комарова. Вот он, мой укор из прошлого, Сергей, стоит у большого стола. Время не пощадило его: голова с проседью, на гладковыбритом лице глубокие складки морщин, синие глаза усталые и печальные.
И тут одно из огромных крутящихся кресел повернулось, и я столкнулся взглядом с ней. Тонкая фигурка, длинные ноги, откровенный топ и колючий взгляд синих, как и у Комарова, глаз.
Бабочка!
Трёх недель как не бывало. И цепкий взгляд, и откровенный наряд, и вызывающе торчащая грудь без бюстгальтера – всё как в ту сказочную ночь.
– Охренеть! – выдала девушка. Окинула меня выразительным взглядом и вдруг саркастично скривилась: – Так это и есть моя новая игрушка, папочка? Мне нравится. Красавчик, как с обложки порно-журнала! Посмотрим, сколько он протянет и будет ли делать мне приятно, как остальные тело-Защитники.
Я с трудом оторвал от неё взгляд и поднял глаза на Комарова. Сердце тяжело заколотилось в рёбра. Так она дочь Комарова? Я провёл ночь с дочерью того, кому обязан жизнью? Вот так я отблагодарил Сергея за его жертву? По спине пополз неприятный холодок, и я невольно сжал кулаки…
– Не горячись, давай поговорим, – торопливо произнёс Комаров, думая, что я разозлился на слова бабочки. Сергей посмотрел на дочь и сурово добавил: – Сиди смирно. Мы скоро. Не вздумай сбежать, иначе заблокирую кредитки.
Девушка закатила глаза и фыркнула. На меня посматривала странно, словно оценивала, сколько я стою, и меня передёргивало от этого. А той ночью она казалась такой естественной: колючей, но лёгкой. Сейчас же моя бабочка, словно по мановению волшебной палочки, превратилась в высокомерную стерву.
Это я видел тысячи раз. К чувству вины добавилось разочарование. Оно разлилось в груди обжигающим ядом. Я был прав, Макс, не стоило выходить на охоту. Лучше бы бабочка оставалась сладким видением и приятным воспоминанием.
Комаров утянул меня в гостиную и, тщательно прикрыв дверь, вдруг схватил меня за руку.
– Дима, прости. Мне действительно очень жаль, что приходится просить тебя, но… – он отпустил мою руку и нервно крутанулся на месте. Вцепившись себе в волосы, простонал: – Не знаю, что делать. Ты моя последняя надежда.
– Комар, не томи, – заглушая чувство вины, процедил я. – Что тебе нужно? Что всё это значит?
Комаров опёрся ладонями о стену и уронил голову на грудь.
Таким я знаменитого Комара, кличка которого в своё время наводила ужас на всех гопников в родном городе, и который вытащил меня, ещё пацана, из смертельной западни, не видел ни разу. Казалось, он постарел не на пятнадцать, а на все тридцать лет.
– Она невыносима! – простонал Сергей и пояснил: – Моя дочь. Я вырастил монстра! Она же настоящий гризли в юбке!
Я невольно усмехнулся, вспоминая Макса. Заметил осторожно:
– Непохожа. Вполне… – запнулся на мгновение и выдавил: – Вполне милая молодая девушка.
– Издеваешься? – глянул на меня комаров. – Исчадие ада! Она, видите ли, не может жить без музыки. Хочет петь, но…
– Не получается? – язвительно усмехнулся я.
Это похоже на мою колючую бабочку: упрямо лезть вперёд, даже если не наделена голосом и слухом… Хотя, нет. Голос у неё сексуальный. От воспоминания, как девушка стонала и кричала подо мной, участилось дыхание, и кровь прилила к паху. Гадство! Стояк сейчас совсем некстати. Пришлось даже повернуться и немного отойти в сторону.
Сергей помотал головой:
– Увы, получается. Слишком хорошо получается, – он посмотрел на меня с лёгким удивлением. – Ты не узнал её разве? Это же Джонси!
– Я не слежу за… – хотел было сказать «звездулями», но вовремя спохватился: – Я слушаю лишь тяжёлую музыку.
– Рок навсегда, – невесело хмыкнул Комаров и вздохнул.
– Так в чём дело? – вернул я его к разговору. – Она хочет заниматься музыкой, и у неё получается. Почему «исчадие ада»?
– Она совершенно не заботится о безопасности, – рубанул рукой воздух Комаров. – Всё время на виду! Постоянно убегает от охраны. Калечит парней. Репутация уже такая, что никакие деньги не помогают нанять новых людей… Новых надёжных людей, имею в виду! Ты моя последняя надежда.
– Что так? – невольно поморщился я.
Не улыбалось охранять поп-звезду, слушать чёрти-что, отбиваться от фанатов, да ещё и видеть каждый день ту, кого…
Я медленно выдохнул, мысленно приказывая схлынуть возбуждению. То, что она рядом, в соседнем кабинете, уже действовало на меня, как пачка виагры. О том, как мне смотреть в глаза Комарова, уже молчу. Нет, нужно всеми правдами и неправдами отказаться. Найти людей… Да я им сам заплачу! Лишь бы избежать намечающегося ада.
Комаров приблизился так, что я ощутил его тяжёлое со следами вискаря дыхание. Нахмурился: он пил с утра? Не к добру. Сергей прошептал:
– Ей нельзя знать, но…
Он молча протянул свой телефон. При виде фотографий писем с откровенными угрозами и описанием того, что некто намерен сделать с Джонси, у меня похолодела шея. Но…
– Слова – это лишь слова, – рассудительно сказал я. – Ты сказал, дочь звезда. Многие из них получают такие вот письма.
– Но только Джонси получает их со всех концов света, – заметно побледнев, ответил Комаров. – А ещё посылки с её одеждой… – Он с трудом проговорил: – Ношеными трусиками. – И посмотрел на меня с яростью: – Как, твою мать, её позавчера купленные трусики, оказались в Сиднее?!
– Полиция? – уточнил я без особой надежды.
– Издеваешься? – потёр припухшие веки Комаров. – Я нанял людей, но ничего. Ни отпечатков, ни идентификации по почерку… Даже отслеживание почтовых отправлений и курьерских служб ничего не дало. Некто использует случайных наёмников и не оставляет следов.
Я задумался: херово получается. Этот сталкер не из безобидных. По опыту могу сказать, что подобное преследование ничем хорошим не заканчивается.
Сергей вцепился в мои плечи и, не отрываясь, взмолился:
– Всего неделю! Умоляю, Дэми. Через неделю она выйдет замуж, и этот кошмар закончится.
Упоминание о близкой свадьбы бабочки неприятно царапнуло грудь. Я зло спросил:
– Почему ты уверен, что закончится?
– Я советовался с психологами, – пояснил Комаров. – Моя дочь ещё девственна, и маньяк это знает. Рядом с Джонси, при всей её эпатажности, не было ни бойфренда, ни жениха. Если она выйдет замуж, то он отстанет… Вероятность, как сказали специалисты, восемьдесят процентов!
Он ещё что-то говорил, а у меня в голове пульсировало: девственна?! Нет, не может быть. Да, она была невероятно узкая внутри, но при этом ни смущения, ни боязни я не заметил. Скорее всего, Комаров плохо осведомлён о личной жизни бабочки. Впрочем, как и все отцы. Мысль о том, что Комару не составит труда узнать о романе дочери, я проигнорировал. Какие романы? Девчонка тупо сбегала от охраны и проводила ночь со случайным партнёром. Одним из них стал я. И вряд ли был первым. Стало чуточку легче дышать.
Разумеется, я соглашусь. И не потому, что распутная дочь Комарова в опасности. А потому что мой долг никогда не оплатить. Так и решил.
Глава 11. Ева
Когда дверь захлопнулась, я вскочила.
Какого хрена он пришел?! Ах, да, новый охранник. Но почему из миллионов достойных мужчин папа выбрал именно этого?!
Я укусила кончики пальцев и заходила по кабинету. Что делать? Что же делать? Этого сломить и вывести из равновесия себе дороже. Я раньше сломаюсь и буду на коленях умолять, чтобы мишка меня трахнул, чем он хряпнет дверью и свалит в туман.
Мамочки, во что я впуталась?
А может, папе рассказать, что мы с Защитником вытворяли, когда я сбежала с помолвки? Описать в красках нашу трахо-ночь? Он будет ра-а-ад да и вышвырнет охранника в первую секунду. М… Я повернулась к столу папы и чуть не снесла бедром стопку документов.
Нет, этот козырь я оставлю на закуску, ведь всегда можно воспользоваться ситуацией в свою пользу, а пока… поиграем, жадный мишка. «Моя» говоришь? Буду твоей: занозой, колючкой, дурным бесконечным кошмаром. Ты надолго меня запомнишь!
Я потерла ладони, свела ноги, прогоняя покалывание внизу живота от прилива крови, смахнула с груди ощущение невыносимого возбуждения и, услышав, что мужчины возвращаются, прыгнула в кресло и закинула пяточки на стол, будто меня ничего абсолютно не торбашит.
Только бы стук сердца не выдал, как тревожно от всего этого, только бы суметь держать маску стервочки до конца.
– Папа, я могу удалиться? Мне к концерту готовиться, – проныла я, стоило двери открыться. Я расслабленно повернула голову, натягивая на лицо выражение «как вы все меня достали», но вместо отца в кабинет вошел новоиспеченный охранник.
– Не можешь, – он присел на краешек стола и посмотрел так, что до костей пробрало. – Я теперь твой папа, брат, муж, бойфренд и поклонник в одном лице. Если надумаешь звать маму, зови меня. Моё имя Дэми. С этой секунды я твоя тень.
Я дернула ножкой, провела пальчиками по своей голени и протянула:
– Му-у-уж, значит? Нет, лучше жених. Ты мне больше нравишься, чем Пре-е-ескот, – рука скользнула выше и подцепила пояс шорт, ладошка нырнула глубже, и пальцы коснулись набухшего бугорка. Ты такой красавчик, Дэ-э-э-ми, можно кончить от одного взгляда…
Глаза его сузились, полыхнули тёмной зеленью, а уголок рта пополз вверх.
– У тебя пять секунд для этого, – ровно проговорил он. – Пять, четыре, три, две… – Защитник оторвал от меня взгляд и поднял голову: – Всё, Сергей, мы договорились. Она будет послушной девочкой.
Ладно. Сейчас ты выиграл, красавчик. Это сказали ему мои глаза. Я поднялась с кресла и подошла ближе к Дэми, не стесняясь папы за спиной. Понюхала свою руку, а потом лизнула палец, которым себя ласкала, взяла его в рот целиком. Ну? Что скажешь, Аполлон Медведевич? Потянешь мои выходки?
– А переодеваться я могу при тебе? Ты приставать не будешь? – говорила и щурилась, отлавливая малейшие перемены на мужественном лице. Какой же он… красивый, охренеть, и… холодный. Но я тебя разморожу, белый мишка.
Я подалась чуть ближе, слыша, как стучат за спиной каблуки отца, закрыла собой охранника и еле-еле коснулась пальцем его стиснутых губ. Только потом развернулась и выдала:
– Я теперь могу идти, папуль? Мне нужно выбрать охуительный наряд к концерту. Цацу можно сразу забрать? – мотнула головой назад и, подцепив рукой темно-синий галстук Дэми, слегка потянула на себя.
– Ева! – рявкнул отец.
– Не стоит повышать голос, – спокойно проговорил Дэми. Взял руку, удерживающую галстук, и крутанул меня вокруг своей оси, словно в танце. – Ваша дочь права. Раз ей пора работать, я буду её сопровождать. – Он как-то слишком серьёзно переглянулся с отцом, не понравился мне этот колючий взгляд. В груди шевельнулось что-то опасливое, будто хищник затаился неподалёку. – Я не отстану ни на шаг, – пообещал новый охранник так мрачно, что мурашки по спине побежали, а потом перевёл взгляд на меня и едва заметно усмехнулся: – Да, ты можешь переодеваться при мне и даже ходить в туалет, не беспокоясь ни о чём. Будь уверена, я на тебя не посмотрю, как на женщину. Можешь не стараться.
И, опустив мою руку, снова переглянулся с отцом.
Это мы еще посмотрим. Не посмотрит он! Я то помню, как три недели назад скакала на тебе, кончая и разрываясь на тысячи осколков от твоей мощи и толщины. Неужели ты забыл, мишка? Ведь это ты говорил, что с ни кем и никогда так не оргазмировал. Вряд ли такая ночка быстро забудется, а я буду монотонно напоминать. Буду искушать и путать твои мысли, пока не сорвешься. Вода камень точит, а ты от меня торчишь, я знаю.
Но сейчас в его глазах можно было утонуть. И замерзнуть. Это немного пугало, хотя что мне терять? Я все равно в золотой папиной клетке и все равно выйду замуж через несколько дней за мужчину, от которого тошнит. Плевать, что будет потом – сейчас я хочу развлечься, и этот мишка отличная возможность. Я его так упрямо искала, чтобы купить, а он продался сам. Ха-ха-ха.
– Мне нужно в душ, – я порочно облизнулась и, качая привлекательно бедрами, пошла в комнату. Я знала, слышала, что он идет следом. Мой слух никогда не подводил, хотя двигается мишка на диво тихо, и я была уверена, что он пялится на мой зад. Мини-шортики сыграли мне на руку, и очень хотелось обернуться, но пока рано – нужно добить жертву, довести до кондиции.
А потом уже наслаждаться его язычком и страстью.
Я пока не понимала, зачем играю, искушаю, веду нас к пропасти, ведь мне и самой тяжело находиться рядом. Как же я соскучилась! Он же меня заводит, чертов русский броненосец! Это не кореец и не негр, что совсем меня не привлекали. Это же ночной защитник, мать твою! И я его хочу. До сих пор между ног горит от его толчков и ласки, и воспоминания свежи, будто это вчера было, а не три недели назад.
Дверь в комнату я не стала открывать. Раз уж Дэми моя цаца и прислуга, что хочу, то и буду с ним творить, пусть унижается и обхаживает меня. Но по плечам вдруг скользнул неприятный холодок: а если я для него была просто одноразовым развлечением? Как-то больно это осознавать. Он-то и не думал меня искать, а при встрече и глазом не моргнул, будто не было ничего.
Ну уж нет! Я не стану резиновой дыркой на раз. Этого не будет. Ты будешь страдать, раз уж попался ко мне в лапки. А коготки у меня острые, не вырвешься.
Глава 12. Дима
Я стоял и, заложив руки за спину, тщательно осматривал помещение гримёрки. Сюда нас с Евой привёз фургончик… Я сразу выслал Комару счёт на новую машину. Заказана она была для другого клиента, но… подождёт. А эту рухлядь с разболтанной подвеской и хлипкими дверцами пусть себе забирает. Да её и взрывать не нужно – стукнуть легонько о ближайший столб, сама развалится. Сергей ответил, что новая, а я посоветовал стукнуть о тот же столб того идиота, который купил фургон. И, заодно, проверить его счета, куда он перевёл разницу между суммой по документу и реальной стоимостью тачки.
Да, Комар явно не особо интересуется дочерью. То есть, на словах волнуется, но на самом деле ничего о ней не знает. Даже не видит, на какой машине Ева катается. Сергей что-то говорил о её подозрительных друзьях, но то, что я видел за кулисами, пока не было подозрительным. Гримёрша с накачанными силиконом губами отчаянно виляла передо мной бёдрами, но на Джонси смотрела, как на сошедшее с небес божество. Пока вне подозрений.
Костюмера в обтягивающих джинсах, которые обнажали половину задницы, мне хотелось придушить на месте, потому что предлагаемые Еве костюмы скорее подходили для ночного города, чем… Я вздохнул: что я знал об эстраде? Если не обращать внимание на полное отсутствие вкуса, видно, что парень думал лишь о работе. Нет, он тоже вне подозрений.
Но то, что у девушки воровали личные вещи означало одно – либо сталкер в её личном окружении, либо у преступника есть выход на того, кто пользуется доверием девушки.
Закончив осмотр, я развернулся и замер, не в силах отвести взгляда. Она стояла посередине гримёрки, обнажённая и прекрасная, словно хрупкая нимфа. Тонкий стан её сиял белизной оттенка слоновой кости, маленькая упругая грудь оттенена тугими бутонами тёмно-розовых сосков, губки на полностью эпилированном лобке вызывающе приоткрыты. Кровь тут же забурлила в венах, прилила к паху, где всё будто одеревенело.
Ева смотрела мне в глаза, не отрываясь ни на миг, пристально, изучающе. Я стоял, надеясь, что одежда скрывает каменный стояк. Зря я каждый вечер вынимал ту самую простынь. Зря я вдыхал женский аромат, смешанный с моим. Зря вспоминал о колючей бабочке и желал хоть раз снова увидеть её.
Не загадывайте желаний, они могут сбыться не так, как хотелось. Вот она передо мной, прекрасная и доступная, смотрит так, будто готова отдаться мне при всех, но…
Это, мать её, дочь Комара! Я с трудом оторвал взгляд от перламутрового лобка и отвернулся.
– Мишка хочет сладкого? – тихо засмеялась Ева, а когда я зыркнул на нее в отражение зеркала, огладила взглядом мой пах, а затем плавно нагнулась, чтобы натянуть чулки. Сначала одну ногу, затем вторую.
Я судорожно вдохнул и задержал дыхание. Спинку изогнула, будто ласковая кошечка, попку отклячила – видит, что хочу её, знает об этом. Женщины всегда знают, чувствуют… А мы их. И, сцепившись раз, так трудно оторваться. Как же больно отрываться!
Чем дольше длился наш брак, тем реже Катя кончала подо мной, больше делала вид. Я видел по глазам, что она не со мной, что думает о чём-то другом. Как же гадко было узнать, что не о чём, а о ком. Ходили слухи, что Том что-то употребляет, но парень хитёр, да и Катька не проста. Я перебрал все её вещи, но не нашёл наркотиков. Лишь один странный пакетик, который хотел отдать другу из полиции на экспертизу, но тот странным образом исчез.
Задумавшись о бывшей, я и сам не заметил, как всё возбуждение улетучилось, словно тепло из распахнутой настежь двери в морозный день.
Едва не усмехнулся: а вот и лекарство. Тяжело защищать объект, если он не обезличен. А Ева… она моя колючая бабочка. Желанная… Я не мог её защищать и не мог отказать Комару. Но, вспоминая о Кате, смогу совладать с собой. Вместо Евы я буду видеть мою бывшую. Они даже чем-то похожи… Нет, совершенно не похожи. Но я сделаю вид, что это так. Потому что только так я смогу защитить свою бабочку.
Блять! Только так я смогу защитить объект.
Снова прискакал мужчина в сползающих джинсах и накрашенными глазами, и начался такой переполох, что пришлось отойти к двери и оттуда пристально наблюдать, чтобы объекту, похожему на мою бывшую, не причинили вреда, и заодно приглядываться к тем, кто окружает Джонси.
Их слишком много! Парикмахеры, стилисты… Менеджер, которым Ева крутила, как хотела, а тот готов был облизывать ей пальцы на ногах. Мне этот метросексуал сразу не понравился. Смотрит на бабочку, словно она из нектара слеплена. Надо приглядеться к гаду, а лучше спросить, не он ли таскал её трусики для преследующего девушку подонка.
Шум нарастал, прибежала девушка с выпученными глазами. Я так и не понял, это у неё неудачная пластика или же произошло действительно что-то из ряда вон выходящее.
– Джонси! – заорала она так, словно беременна, и у неё воды отошли. – GTV с программой «Случайная звезда» в зале!
Если бы в гримёрке взорвалась бы бомба, я бы так не оглох, как сейчас от бьющей по мозгам радости всех присутствующих. И лишь полная искреннего счастья улыбка на лице объекта примирила меня с неизбежным звоном в ушах.
Менеджер потянул Джонси к выходу, но я осадил хлыща.
– Я иду с ней рядом. А ты в пределе видимости.
Он всплеснул руками, оглядел меня так, словно только что заметил, и, обернувшись к Еве, визгливо спросил:
– Звезда моя, кто этот неотёсанный чурбан?
Девушка обернулась, шагнула ближе и нагло потянула меня за галстук. Заулыбалась так, что захотелось запечатать ее рот поцелуем.
– Это ручной песик-защитник! Не пускай слюни, не по твоей части. Он мой! – последнее она сказала почти мне в губы, но не прикоснулась, а передвинулась, поднялась на цыпочки и шепнула на ухо: – После выступления я буду очень мокрая… Дэ-э-эми…
Она отстранилась, похлопала ладошкой по моей груди и добила:
– Не своди с меня глаз, мишка. Все для тебя, – и повернулась к сцене.
Глава 13. Дима
Я сжал челюсти и решительно отодвинул от объекта всех сопровождающих. Шёл следом, стараясь держать перед глазами образ Кати. И едва прикрытая попка Джонси уже не так нервировала меня. Объект. Она объект! И не сводить с неё глаз – моя работа.
Когда Джонси выскочила на сцену и, подняв руки, плавая в лучах софитов, заулыбалась шумным зрителям, я скользнул вдоль боковых штор. Зазвучали первые звуки музыки, – терпеть такую не могу: ритмичные биты, плоские мелодии. А вот Катя обожала. Это хорошо. Чем больше у этих двух будет похожего, тем проще мне будет пережить эту неделю.
Запнулся за валяющиеся коробки и едва сохранил равновесие. Чёрт! Да тут о технике безопасности слышали? Надо будет с этим менеджером по душам поговорить. В отдельной комнате. Желательно звукоизолированной.
Заметил какого-то прыща за полотнами кулис. Подтянутый, крепкий, в черных лаковых штанах. Парень крался к Джонси, не сводил с нее глаз и облизывался. А в его руках я заметил свёрток и, отреагировав мгновенно, рванулся вперёд так, что впечатал подозреваемого в доски пола. Мигом оттянул его за ноги к себе, чтобы не вывалился на сцену.
Он испуганно уставился на меня и, шепча разбитым в кровь ртом что-то неслышное в диком шуме, разжал руки. Из свёртка сверкающим водопадом на его темную рубашку посыпались блёстки, а я чертыхнулся.
Джонси в танце повернулась и цапнула меня взглядом, мельком глянула на пострадавшего паренька и, продолжая петь, дернула уголком рта вверх.
Над головой захрустело, зашевелилось. По трое с каждой стороны спускались девушки в белом. Свет плясал и кружился, музыка выбивала из груди последний дух, будто пронзала насквозь басами. Я даже толком не слышал голоса Евы в этом бедламе.
И, пока я смотрел на спускающихся танцоров, кто-то пихнул меня в спину, а коварная рука дернула за галстук и потащила навстречу ослепительным лампам.
– Посмей двинуться, – шепнула мне Ева на ухо, когда музыка стихла и перетекла в другую композицию. – Пожалуюсь папе, что ты сорвал мне концерт, – она повернулась в танце и эротично опустилась передо мной на колени. Со стороны можно было подумать, что минет делает. Я хотел отступить, но девушка начала мелодично петь:
– Будь со мной… – потянулась ладонью, будто звала к себе. Требовала остаться. – Один миг, час… так беспечно.
Я застыл ослепленный ее взглядом, оглушенный ее голосом, а бабочка продолжала:
– Будь со мной…
Один раз, два… бесконечность.
Я твоя,
И весь мир вокруг ни о чем не узнает.
Пусть судьба
Поиграет с нами, пусть… поиграет…
В ее голосе сочетались мягкая хрипотца и ласковые высокие полутона. Меня прошибло током от легкости нот и характера, что она передавала своим тембром. Будто Ева, как фокусник, вытащила из обтягивающего лакового лифа длинную иглу и беспощадно вставила ее в мою грудь. И кто теперь бабочка, прикованная к деревянному паркету бархатным женским голосом? Она или я?
Поднимаясь на ноги, будто она в моей власти, а не я в ее, Джонси провела ладонью по груди и зацепила лацкан. От каждого легкого движения и перелива ноты мне казалось, что я упал в подпространство без времени и притяжения. Упал в никуда. Ева стянула с одного плеча полу пиджака и плавно переместилась за спину. Она продолжала петь: нежную и приятную слуху балладу, ласкала меня пальчиками, поглаживая по рубашке, и неожиданно сжала до боли сосок.
Пока был проигрыш, Ева сказала мне на ухо:
– Мой мишка. Покорный звереныш. Тебе придется спать со мной в обнимку, потому что стоит тебе отвернуться… – и ее улыбка мне совершенно не понравилась.
Меня оттянули, закружили в танце девушки в белом. Пока я развернулся, словил равновесие, Джонси уже скрылась со сцены.
Чертыхнувшись, я поднял одну из девиц и, отставив её в сторону, бросился следом за объектом. На бегу натягивая пиджак, ругал себя последними словами: нельзя даже на миг отводить от неё взгляда. Нельзя расслабляться! Наверняка сталкеру известно, что девушка скоро выйдет замуж, и, если Комар прав, и для преследователя это имеет большое значение, то он может напасть в любую минуту, потому что дни до свадьбы просыпаются, как песок сквозь пальцы.
За кулисами меня окружили незнакомцы, по виду – охрана. Они вцепились в меня, как клещи. А следом набросился тот самый прилизанный менеджер.
– Ты что же это, решил нам концерт сорвать?! – завизжал он, как поросенок. – Дастин кровью истекает! За что ты его избил?
– За дело, – отметив, что тонкая фигурка Евы скрылась в гримёрке, откуда нет другого выхода, я переключил внимание на менеджера. – Что делал тот идиот на сцене? Зачем крался, будто задумал преступление?
– Дастин, конечно, идиот, – взвизгнул менеджер, – но ни о каком преступлении речи нет! Этот кретин забыл зарядить аппарат блёстками, вот и пришлось пробираться ползком, чтобы зрители не заметили… Ты всё испортил! – напрыгивал он на меня. – Но Ева – умница, вытащила номер блестяще, – он хлопнул в ладоши и благоговейно закатил глаза. А ты, – он снова попытался меня стукнуть, но я увел плечо в сторону.
– Как, говоришь, тебя зовут? – готовясь выбить из менеджера правду, с угрозой уточнил я.
– Энжи, – представился тот и топнул: – Ты можешь вести себя тихо и не тявкать, собачка Джонси?
– Конечно, – оскалился я и, за пару мгновений освободившись от удерживающих меня охранников, скрутил Энжи в бараний рог. – Я сразу буду кусать, ясно?
Глянул хмуро на парней и приоткрыл пиджак. Заметив оружие, они подняли руки и отошли, а я потащил постанывающего менеджера в укромный уголок.
– Пусти! – вопил он. – Я Джонси пожалуюсь!
– Угу, – разрешил я. – Жалуйся. – Впечатал его в стену рядом с каким-то шмотками и прошипел: – А заодно расскажи ее отцу – Комарову Сергею, что воровал вещи его дочери, чтобы продавать на аукционах звезд!
Менеджер побелел так, что я уже забеспокоился: грохнется в обморок, и я ничего не добьюсь. Зато сразу стало ясно – интуиция меня не подвела, рыльце у Энжи явно в пушку. Я вжал тощее тело в стену ещё сильнее и прошипел:
– А ну рассказывай, кому толкал её трусики!
– Трусики? – покраснел менеджер и отчаянно замотал головой: – Нет-нет, я только платья продавал. Те, что она надевала на концерт… – Он отчаянно вцепился в мои руки и простонал: – Пожалуйста, поверьте! Они же всё равно никому не нужны. Второй раз не наденешь, в жизни не поносишь…
Я ухмыльнулся, вспоминая прикид Евы на сцене: это точно! Разве что на улице Красных Фонарей. Конечно, верить на сто процентов я не собирался, но чуял, что менеджер говорит правду. Пусть он и гад и наживается на шмотках, но явно не тот, за кем я охочусь.
– Как вы могли подумать, – упав на колени, зарыдал Энжи. – Чтобы я… трусики Джонси… Мне бы такое и в голову пришло!
– Кому-то пришло, – мрачно усмехнулся я.
Парень прекратил рыдать, посмотрел на меня снизу вверх и прошипел:
– Я знаю, кто этот подлец! – шустро вскочил и повис на моём плече. Я поморщился, но решил выслушать, когда менеджер доверительно произнёс: – Я видел, как Дерел копался в вещах Джонси. Он сказал, что уронил запонку, но… – Энжи заливисто рассмеялся.