Не беси меня! Николаева Ольга

Глава 1

– Надь, вот скажи, как у тебя это получается? Что пьешь? Седативное что-то? Или препараты посерьезнее? – Подруга Аня все никак не могла угомониться. Прямо подпрыгивала на ходу, то обгоняя меня и заглядывая в лицо, то притормаживая и дергая за рукав. Я поражалась, как это ей удается: коридор универа был похож на МКАД вечером в пятницу, трафик безумный и пробки нескончаемые, это студенты неслись в столовую, как стадо бизонов на водопой. А мы с Малининой буравили этот поток по встречной. Нам в столовую было не надо. Мы оттуда валили на крейсерской скорости. И вот Анька умудрялась идти спиной назад, вклиниваясь в поток молодых жеребцов и лошадушек, при этом ни разу не запнулась.

– Ань. Я за тебя переживаю. Не мельтеши ты так. – Поймала ее за руку, оттянула к окну. – Сейчас перемена закончится, тогда и пойдем спокойно.

– А как же… – Она подозрительно прищурилась… Ахнула, осознавая… – Ты что, решила прогулять эконометрику, что ли?

– Да. А что такого? Подумаешь, всего разок и погуляем…

– Он же в свою специальную тетрадочку записывает всех, кто пропускал занятия… – «Он» – это препод, которого ненавидели и боялись все студенты нашего факультета, начиная от третьего курса и далее. Мы были на четвертом, и наши мучения с эконометрикой только начинались.

– У него есть еще одна тетрадочка, в которой отмечены студенты с самыми лучшими работами на семинарах и контрольных. Тем идет зачет автоматом. И мы с тобой в эту тетрадочку уже попали. Так что, успокойся, Малинина, и сходим хоть по пирожку на улице сожрем.

– Ффффууу! Надя! В тебе заговорила провинция! – Жеманно сморщив носов и глупо выпучивая глаза, она передразнила нашего главного врага – Любезникову Жанну. От ее пылкой невыносимой глупости мы сейчас и бежали.

– Ань, я, действительно, не есть хочу, а жрать. Слона бы умяла, не пережевывая…

Собственно, причина моего голода и заключалась в Любезниковой. Это она, будто нечаянно, зацепила своей сумкой мой контейнер с едой. Я только его разогрела и приготовилась то ли позавтракать, то ли пообедать. Иначе – никак, не с моей работой, плавно переходящей в учебу. Только собранный со вчерашнего дня лоток, только хардкор… А эта фифа напомаженная оставила меня без еды. Еще и нос двумя пальчиками зажала. Будто запах разогретых сосисок и быстрорастворимой лапши – худшее, что она в своей жизни встречала.

– Надо было козе этой драной двинуть, как следует! Чтобы больше чужой едой не разбрасывалась! – Анька, стоило коснуться этой темы, снова завелась.

– Вот еще. Руки пачкать? Оно мне надо, Анют? – Желудок заурчал предательски, напоминая, что гордость – это хорошо, но материальное в нашей жизни пока что еще никуда не делось.

– И вот как ты могла спустить это все, ничего ей в ответ не сделав? – Я еле удержала подругу, чтобы та не вцепилась в волосы главной красавице нашего курса. Да что там, Любезникова метила на «Мисс Университет», не меньше. Не все соглашались, конечно, что нарощенные сивые пакли – это билет на подиум, но Жанке было, как всегда, начхать, на чужое мнение.

– А что я должна ей сделать? Мозги добавлять – так это, прости, из области магии. А я колдовских навыков не имею… – Развела руками, показывая, что и не против бы бедолаге помочь, да вот только не знаю, чем.

– Нет. Я. Не. Понимаю, Надь! Она же тебя оскорбила принародно! Как можно на это промолчать, а? – Малинина – девушка добрая, но крайне заводная. Особенно там, где ей кажется, что проявилась хоть капелька несправедливости. А «провинция» – для нее как красная тряпка для быка. Мы же с ней, вообще-то, из одинаковой провинции и явились.

– Считай, что у меня просто стойкий иммунитет на придурков.

– Ну, как так, а? Расскажи, где взять-то его? Может, какую прививку сделать?

Этот разговор был не первым и не последним, явно. Каждый раз, когда меня кто-нибудь цеплял, а я никак не реагировала, Малинина поражалась. И я уже просто прекратила объяснять, что имея в наличии старшего брата, который издевался над тобой все детство, других придурков просто перестаешь замечать. Просто эти придурки – посторонние, цепляют тебя случайно, и совсем не знают о настоящих больных местах. Поэтому задевают лишь по касательной. Им бы у братишки поучиться, вот он смог бы преподать настоящий мастер класс, как довести Игнатьеву Надю до настоящей белочки. Правда, и с ним я научилась бороться: игнор. Просто делаешь вид, что тебе параллельно на его слова. А еще лучше – соглашаешься. Толстая безмозглая корова? Да. И что? И ничего. Не интересно сразу. А если тебя обвиняют в провинциальности, так тут и притворяться не надо. Если правду в лицо говорят, смысл открещиваться?

– Анют, ты все равно не поймешь долгий ход моей философской мысли. Реально. Просто считай, что я слишком флегматична и чересчур устала, чтобы тратить силы на каких-то Жанн…

– О! Смотри! – Малинина где-то в детстве застряла. Во всяком случае, ее талант переключаться с темы на тему слишком напоминал мне трехлетнего племянника. Тот, абсолютно так же, как и Аня, умел задавать вопрос и забывать о нем, еще не дождавшись ответа. – Хмель-то, похоже, тоже решил прогулять!

Анька завороженно уставилась на проходящую мимо компанию из местных заводил-лоботрясов. Ну, как лоботрясов… Хмелевский, например, при всем своем раздолбайстве, умудрялся почти по всем предметам получить автомат. А на экзаменах никогда ни на что не соглашался, ниже пятерки. Даже если всем казалось, что в этот раз его безнадежно завалят, и лучше бы молча принял твердую четверку, он мог часами разговаривать с преподом, но свое «отлично» получал. Впрочем, это единственное, за что я его уважала. И, никогда и никому не признаюсь, кроме себя: тихо завидовала. Потому, что он реально знал намного больше, чем я. Лучшая гимназия в городе с математическим уклоном, а еще – масса репетиторов и дополнительных курсов, аналитический склад ума, хорошо подвешенный язык – преимущества на старте, которых у меня никогда не было. Все, чем Влад Хмелевский пользовался и, порой, злоупотреблял с самого первого курса, мне доставалось только сейчас. И то не всегда: не хватало ни сил, ни времени, чтобы просиживать в библиотеке или интернете и находить сведения, которые уже давно и прочно сидели в голове у этого парня. А порой мне казалось, что догонять его – труд напрасный и бессмысленный. В конце концов, надо уметь признавать, что рядом может быть кто-то, на порядок умнее и успешнее. Это очень трудно, когда в своей родной школе ты была звездой номер раз, гордостью, надеждой и оплотом всех учителей, привыкла быть самой-самой… А тут – хренакс! И оказалась смешанной с обычной серой массой. Таких гордостей и надежд у нас – минимум пол-курса. Остальные пятьдесят процентов: не надежда и не гордость, но школы такие окончили, что первые два года в универе просто скучали и не понимали, что они здесь делают.

Я привыкла к тому, что среди однокурсников очень сложно выделиться, опираясь только на мозги, а больше ничем, необходимым для этого, не обладала. Ни внешности яркой, ни машины, ни свободной хаты, где можно устраивать вечеринки, в запасе не имела. Было сложно свыкнуться с ощущением, что все люди вокруг смотрят будто бы сквозь тебя… А потом, неожиданно, стало как-то параллельно на это. Другие проблемы имелись, более значительные.

– Алло! Прием! Надя! Ты куда провалилась? Я с тобой, вообще-то, еще разговариваю… – Анька выдернула из грустных мыслей. Вот засада-то. Сначала Любезникова, потом Хмель на глаза попался… Они сегодня сговорились, что ли, навевать на меня мрачные настроения?

– Знаешь, мне, наверное, надо поесть и идти спать в общагу. – Вот она, причина моей грусти: есть хочу и не выспалась. А все остальное – так, ерунда. Мелкие раздражители…

– А ты, вообще, спала сегодня на смене? Или опять не вышло ни черта? – Веселье подруги резко сменилось на беспокойство. Вот же человек: вроде бы, и не настолько она мне близка, просто приехали из одного города, а потому и поселили нас вместе, а ведь искренне переживает, беспокоится… Только вот, мне от этого лишь одно неудобство душевное.

– Нет. Вроде бы, четверг. Обычно спокойно в будние дни, а тут все будто сговорились – перли один за другим. – Когда-то подработка в магазинчике на АЗС казалась мне идеальным решением всех финансовых проблем. Заправка была тихая и спокойная, стояла на отшибе. Я умудрялась и денег заработать, и позаниматься в перерывах между клиентами, а иногда и поспать несколько часов. Благо, девчонки-операторы, отпускающие горючее, меня жалели и просто насильно выталкивали в подсобку, вызывали только, если кому-то что-то действительно нужно было купить.

– Что-то у тебя все чаще такие дни случаются, Надь… – Мы уже подошли к небольшой заводской столовой, где кормили не хуже, чем у нас в универе, а ценник был на порядок ниже. Не знаю, кому пришло в голову наживаться на студентах, но у нас я могла купить только чай и булочку, а лучше – свое принести, а вот заводское заведение позволяло съесть целый комплексный обед и не разориться. – Тебе что взять? Как обычно?

– Так я сама возьму.

– Сиди. Вон, уже пошатываться начинаешь. Только, главное, не засни, пока я еду не принесу. Так что, твой любимый борщ и пюре с котлеткой?

– Ага. Деньги возьми…

– Ты мне в прошлый раз покупала, теперь моя очередь. – У Ани ситуация с финансами была получше моей, да и родственники в городе часто приглашали к себе с ночевкой, и периодически она пыталась меня подкармливать. Правда, безуспешно: я всегда контролировала, чтобы баланс между нашими «угощениями» никогда не превращался в долг перед подругой.

– Вот бы прикольно было, правда, если бы Хмель тоже сюда зашел, вместе бы прогуляли пару? – Малинина, порой, меня просто сводила с ума и своей простотой, позволяющей выпаливать вслух мечты, не думая, как они выглядят, и своими «необычными» мечтами. Сейчас она с аппетитом уплетала макароны по-флотски, прихлебывала компот и оживленно вербализировала все, что в ее блондинистую голову залетает. Благо, что и вылетало у нее все с такой же космической скоростью. В сухом остатке оставалась вполне себе практичная и толковая девчонка. Просто с очень сильно играющим детством в заднице.

– Во-первых, он даже в районе этом никогда в жизни не появится. Что ему делать среди заводов? – Борщ оказался горячим и наваристым, котлеты – почти похожими на мясо, мой организм, наконец, получил свою порцию еды, и теперь подумывал о том, чтобы вырубиться. Прямо здесь, в столовой. Поэтому улавливать бешеный поток мыслей, извергаемый Аней, мне уже было почти не под силу. Приходилось уточнять и спрашивать. – А во-вторых, зачем он тебе здесь нужен? Смотреть с отвращением на твои макароны, чтобы у тебя аппетит вперед на неделю отбило?

– Ты что… Надь, ты никогда у меня замуж так не выйдешь. Вот гарантирую! – Прямо в мой глаз уставились четыре зуба алюминиевой вилки, все – погнутые, и каждый – в свою собственную сторону. Пришлось отшатнуться немного. Показать, что я как будто испугалась.

– Вообще не вижу никакой причинно-следственной связи. Между мной, моим замужеством, заводом и макаронами.

– Игнатьева! Ты когда научишься мужиков замечать, а еще важнее – делать так, чтобы они тебя заметили, а? Хмелевский – самый классный парень в универе! Все вокруг мечтают хоть пару дней с ним рядом побыть… А ты спрашиваешь, зачем мне это надо … – противным голосом передразнила меня.

– А он что, снимает венец безбрачия наложением рук? – Прекрасно я все понимала. И то, что Влад – реально интересный человек, по всем параметрам, и то, что его мозг и внешность находятся в идеальной пропорции и равновесии. Ну, как, в идеальной… Из таких, как он, идеальные моральные уроды и получаются…

– Ты издеваешься надо мной?

– Ань, ты разве не понимаешь, что красивые мужики – это опасно? А если они еще и умные, то совсем беда. Хотя… Красивый дурак – это что-то невероятно страшное… В общем, не знаю я, что хуже для красивого: быть умным или не очень. – Запуталась в своих размышлениях, психанула, от того, что не люблю, когда начатую мысль не могу закончить… – Пойдем лучше домой, пока ноги еще передвигаются. А то на себе меня потащишь.

Глава 2

– Привет! Как жизнь? – До отвращения бодрый и веселый мужской голос ворвался в мои размышления. Недоумевающее приоткрыла оба глаза и осмотрела все задние ряды в аудитории. Нет. Не ошиблась. Они все так же пустовали, как и пару минут назад. Так какого, простите… черта, кому-то потребовалось приземлить свою задницу на моей скамье? Ну, не совсем моей, конечно… Все же, я надеялась, что первую пару философии мне удастся немного подремать. Анька обещала конспекты писать внятным почерком, чтобы я потом могла разобраться. И это не эксплуатация неработающих студентов. Я ей, между прочим, все контрольные по микроэкономике решала.

– Надь, как жизнь, говорю? – Ну, надо же, этот настырный кто-то не захотел понимать, почему я пытаюсь слиться с мебелью. Пришлось опять открывать оба глаза и внимательно смотреть на вопрошающего.

– Хорошо… была… совсем недавно… – Да, не гостеприимна. Да, не дружелюбна. И вообще, грымза злая. Но его и не звал сюда никто. Вон, сколько мест вокруг свободных. И не очень свободных, если очень сильно поболтать надо…

– Да брось ты! Выспимся все на том свете! – Смутно знакомая блондинистая рожа продолжала чему-то радостно скалиться. Точно! Этот … бессовестный человек постоянно ошивается рядом с Хмелевским. Этакий представитель местной элиты. Правда, кроме Хмеля, я в их компании никого по именам не знала, да и хотелось – не очень-то. Особенно теперь.

– А куда ты всех своих дружков подевал? Зачем ко мне приперся?

– Ты всегда такая? – парень, явно, такой встречи не ожидал. Радостная улыбка слегка померкла. Но, стоит отдать ему должное: продолжал делать вид, что ему до ужаса приятно меня видеть.

– Какая? Не трачу время на лишние ужимки, а сразу в лоб спрашиваю, чего от меня надобно? – Вообще-то, конечно, я вполне себе воспитанный человек, и выбралась не из такой глухой деревни, где о социальных нормах и обычной вежливости не слыхали. Просто сон – это самая главная ценность в моей жизни, и самая недосягаемая. И все, кто мешает мне им насладиться, автоматом переходят в разряд врагов.

– Ну, да… Как-то непривычно, знаешь…

– Считай, что мы просто монтаж сделали. Вырезали все лишние ужимки и ухмылки, положенные приличиями. И сразу перешли к содержанию разговора. Так вот. Чего тебе надобно? – Сон окончательно прошел, и теперь уже одолевало любопытство. Как правило, большинство желающих поболтать отваливало после первой же порции хамства с моей стороны. А тут, понимаешь ли, какой настырный нашелся… То ли у него дело такое важное ко мне, то ли просто иммунитет… Почти как у меня…

– А тебе не приходит в голову, что мне может быть просто интересно поговорить с тобой?

– Нет. Не приходит. А должно?

Парень, наконец-то, стушевался. Я должна была, видимо, расплыться в улыбке и потерять остатки мозгов, от того, что Мажор по имени Великолепный ко мне приблизился. А я даже имени не помню, потому он и Мажор.

– Ладно. Проехали. Ты почему в КВН не играешь? – Не знаю, это он меня так решил сбить с толку, или, действительно, КВН и стал истинной причиной, чтобы меня беспокоить, но теперь пришла моя очередь потеряться.

– Повторю вопрос: а должна?

– Конечно. У нас первенство города скоро. Пора уже домашку готовить и музыкалку.

– Ага… – Вот прямо сделал меня парень. Обычно, я людей в ступор ввожу, когда настроение требует крови и жертв, а тут Вселенная прислала мне обраточку…

– Ну, так что, придешь сегодня на репетицию? – Видимо, мое «ага» было принято как полное и абсолютное согласие. Это слово, оно такое, очень удобное: как хочешь, так и понимай. А если понял не правильно, так это просто слух не очень музыкальный, интонацию неверно уловил.

– Ага. – От растерянности вообще растеряла свой словарный запас, а ведь раньше гордилась его богатством… Нет, ну, правда, где я, и где – КВН? Смотреть программу эту обожаю. Могу сходить поболеть за команду. Но какое отношение ко мне имеет музыкалка и домашка?

– В семь вечера в актовом зале собираемся. Дай мне свой телефон, я тебя в группу в ватсаппе добавлю.

– Зачем? – а сама уже, не понятно зачем, трубку ему в руки передала. Он же, явно, просил мой номер, а не сам телефон. Все, пора завязывать с ночными сменами семь на семь. Целую неделю без сна потом никак и ничем не компенсируешь…

А парень уже набрал свой номер с моей трубки, потом нажал отбой. Еще зачем-то потыкал на кнопки… И, довольно улыбаясь, вернул мне обманным путем добытое имущество. На экране большими буквами светилось «Вова». Ну, слава богу, хоть знать буду, как этого смелого зовут.

– Ну, тогда и фамилию пиши. Чтобы ни с кем не перепутала. – Бравада чистой воды. Нет у меня в списке контактов никаких других Вов. Но не стану же я теперь признаваться, что понятия не имею, как собеседника зовут.

– А ты не знаешь? – Изумление на лице, слегка замешанное с обидой…

– А должна?

– Черт! Я запомню. Хороший прием. – Теперь уже почти восхищенно. Но фамилию, все же, добавил, телефон ко мне подтолкнул.

– О чем ты?

– На каждый неудобный вопрос отвечать фразой «а должна?». Мне понравилось. Не знаешь даже, что и ответить.

– Что думаешь, то и отвечай. Я спрашивала потому, что интересно. А не чтобы ты от меня отстал.

– А вдруг обидишься?

– А должна? – Сама себя поймала на этой фразе и, неожиданно, улыбнулась. Потому, что Вова, чью фамилию в телефоне я еще не успела прочитать, тоже улыбался. Как-то очень легко и светло.

– Ну, так что, придешь на репетицию сегодня?

– Да я никогда не играла, если честно…

– Так! На задней парте! Еще хоть звук услышу – вылетите отсюда, и до самой сессии не вернетесь! – грозный оклик преподавателя заставил заткнуться и пригнуть головы над самой партой.

Вова попытался пообщаться со мной через мессенеджер, но я честно призналась, что поспать планировала, попросила, чтобы не мешал. Парень ухмыльнулся, подмигнул и написал, что разбудит в случае опасности.

Глава 3

– Да ты че?! Реально? Вот прямо так, просто, сказал на репетицию приходить?! Ого! – у Ани глаза как расширились до размеров хорошего чайного блюдца, так и не хотели в нормальное состояние приходить. Соседка металась по комнате, то присаживалась на кровать, то снова вскакивала, то пыталась составить книги на столе поаккуратнее, то бросала это гиблое занятие, ведь они тут же валились на бок. – Ты понимаешь, Надь, вообще, что тебя к элите причислили?

– Ань, я чай заварила, сахар насыпала. Садись, пожалуйста, попей, пока горячий. – У меня от недосыпа жутко болела голова, и я ее лечила проверенным лекарством – сладостями, раз уж со сном никак не складывалось. – Какая элита, я тебя умоляю? Главные клоуны универа, я так считаю.

– Вот это очень зря, моя дорогая! Чтобы в нашу команду попасть, нужно очень сильно постараться! Знаешь, сколько людей пыталось пробиться туда? Люди в театрах играли, пока учились в школе, сценарии писали, танцевали в группах… А фиг – не подошли! – Малинина, хоть и волновалась, а запах свежих плюшек не могла упустить. Присела за стол со мной рядом.

– Ну, ты ж понимаешь, что все школьные достижения остались в школе. А здесь – для всех из нас начался новый, нулевой отсчет. Поэтому, кем бы они ни были дома, и чем бы ни гордились, эти твои таланты, здесь они оказались не ко двору. – Мне ли не знать об этом. Сама такая же, гордая, была… Сейчас научилась понимать, что новым людям нужно снова доказывать, кто ты есть на самом деле. Если тебе это очень надо, конечно. Мне, отчего-то, заниматься доказательствами не хотелось. Других забот хватало.

– И что, ты не пойдешь туда, что ли? – Анька опять почти подпрыгнула. Теперь уже от возмущения. Чуть не поперхнулась горячим напитком.

– А что мне там делать-то, скажи, дорогая? Я не хочу, чтобы надо мною смеялись. Даже если это будет в самой элитной компании клоунов.

– Блин. Надя! Вот вечно ты думаешь о себе одной!

– А о ком еще я должна думать?

– Например, о лучшей подруге, делящей с тобой кров, стол, а так же и радости, и горести! – Она продекламировала фразу так торжественно, что я и не поняла толком, где закончилась шутка, а где она реально решила, что мы теперь лучшие подруги… Все-таки, лучшие по другим параметрам определяются… Озвучивать не стала, конечно же, свои раздумия. Зачем человека обижать, если нам с ним жить еще пару лет, как минимум, в одной комнате?

– А что именно я должна подумать о тебе? Не подскажешь? – Уловила тень обиды на ее лице. – Ань, ты, правда, не обижайся. Очень торможу от усталости. Расшифруй, что от меня требуется…

– Ты сегодня идешь на КВН!

– А причем здесь ты?

– А меня возьмешь с собой! За компанию!

– Ну… Ладно… Только мне спросить бы надо…

– Надя! Ты что, издеваешься? Кто в таких вещах разрешения спрашивает? Даже если нас выгонят, будем знать, что хотя бы пытались.

– Ты пойдешь со мной, чтобы быть изгнанной оттуда? Еще и я для этого должна тащиться? В чем прелесть?

– В том, что, может быть, нам обеим разрешат остаться!

В глазах подруги стояла такая мольба, а с нею – такая вера в меня и надежда, что отказывать дальше у меня не осталось сил.

– Я не понимаю твою логику, но, так и быть, пойдем. Только при условии…

– Что угодно, Наденька! – Лицо подруги засияло, сама она еле держалась на одном месте. – Что хочешь, проси!

– Чур, я сплю до половины седьмого! А ты ведешь себя так, чтобы даже шороха не было слышно. Разбудишь раньше – никуда не пойдем. И даже не вспомню больше никогда о том, что какой-то КВН в нашем универе существует.

Не знаю, чем подругу так манила возможность попасть в этот кружок балагурящих бездельников, но она того хотела очень сильно. Во всяком случае, целых два с половиной часа я ее не слышала и не видела. Аня просто ушла к девчонкам в соседнюю комнату. Жаль, что не всегда у меня бывают такие козыри в рукавах. А то, глядишь, проблема со сном не стояла бы так остро: Аня слишком часто мешала мне своей нескончаемой веселой трескотней.

Правда, и на этот раз мне не очень повезло, хоть Анька и свинтила на время. Телефон затрещал, слишком громко вибрируя, чтобы я его не могла услышать.

На экране светилось «Вова Зацепин». Очень какой-то настойчивый Вова. Другой бы уже устал звонить и сбросил, пока я недоуменно рассматривала сочетание имени и фамилии и пыталась вспомнить, кто это, и что он делает в моем списке контактов. На ум не приходило ничего достойного, неумолимый абонент продолжал добиваться моего ответа. Любопытство в этот раз взяло верх над ленью, пришлось нажать на зеленую трубочку:

– Привет! Я тебя не очень отвлекаю? – Радостный баритон, наконец-то, навел меня на мысль, кто же им обладает. Приставучий однокурсник с философии, вот кто.

– А ты не в курсе, что если человек долго не отвечает, то продолжать названивать просто неприлично?

– Неееет… Не знал… А что, правда, есть такое правило? – Даже жалко стало, как парень расстроился и удивился, судя по голосу…

– Нет. Я только что сочинила.

– Вот! Я знал, что ты нам точно пригодишься! – Боже. Еще один малохольный на мою голову.

– Испытывать на мне тупые шутки будете? Смогу удержаться от слез или нет?

– Вот еще! Будешь их нам сочинять, конечно же!

– А ты сегодня что-то курил запрещенное, да? Все из-за этого? – Осенившая меня догадка могла бы очень многое объяснить.

– Нет. Я сейчас за тобой заеду и по дороге все объясню. Тогда вопросов у тебя не будет, точно.

– Куда заедешь и зачем?

– В общагу нашу, универовскую. Ты же там живешь, я ничего не путаю?

– Не путаешь. Здесь пять минут неспешного хода. Зачем и куда собираешься меня везти?

– Ну… – мой отпор, видимо, слегка его озадачил. Не придумал парень объяснений для всех своих идей неудачных. – Значит, пешком с тобой пройдемся. И обсудим все на свежем воздухе. Мы ведь можем с тобой прогуляться?

Меня впервые клеили вот так незатейливо и, в то же время, неожиданно. Что тут врать? Уже и не помню, когда вообще клеили. Слишком я занята была и слишком замучена, чтобы даже обращать на попытки внимание. А вот здесь, поди ж ты, заметила… Хотела сразу нафиг послать, расставив все точки над «и»… Но вспомнила, как горели глаза у Ани… Решила, что ради счастья подруги, хотя бы и мимолетного, могу разок и потерпеть. В конце концов, не так уж и противен этот парень…

Глава 4

– Привет еще раз! – радостное лицо Владимира, который дежурил прямо под дверью общаги, несколько удивило. И начало сильно раздражать. В конце концов, как можно быть таким постоянно довольным? Я вот, например, с большим трудом себя выдрала из кровати, где пыталась хоть немного подремать, уже после его звонка.

– Ты сегодня не устал здороваться уже? – охладила его пыл мрачным видом и недовольным тоном. В конце концов, если хочет клеить, то пусть постарается. И вообще, лучше сразу взвесил бы все «за» и «против», и отказался от этой идеи, пока не поздно.

– Нет! С тобой готов хоть сто раз на дню! – Ты ж посмотри, какой непробиваемый оказался: сделал вид, что я его нисколечко не обидела и не зацепила.

– Со мной не надо, а с Аней, вот, поздоровайся. – Подтащила подругу за рукав к себе поближе, пред ясные очи нашего проводника в «волшебный мир КВН». – Это Аня Малинина, это – Вова Зацепин. Будьте знакомы.

– Очень приятно. – Оба пробормотали дежурную фразу почти хором. И так же синхронно уставились на меня.

– Аня тоже будет со мной участвовать в команде.

– А… – что-то, похоже, пошло не так в плане Вовы. Слишком обескураженное у него было лицо.

– Ага. Без нее – никаких репетиций и игр. Я только ради нее, собственно, и согласилась на эту авантюру.

– Ребят, давайте, отойдем с прохода. А то загородили всю дверь, людям зайти в общагу мешаем… – Анька, лиса такая, почувствовала, что я сейчас попру на рожон, и вся ее затея может очень быстро закончиться, так и не начавшись, поэтому включила свой дар дипломата и отвлекла нас обоих.

–Ну, да. Нам уже давно пора двигаться, а то опоздаем. – Владимир сделал вид, что его все устраивает, и никакие помехи в виде Ани никак не смогут расстроить его планы.

А Аня, которая, вообще-то, не планировала никому мешать, быстро поняла, что происходит, но притворилась глухой, слепой и вялоплетущейся тенью. Отстала от нас, якобы в телефон уперлась, но, я готова отдать обе почки в залог, что она всю дорогу пыталась услышать и разобрать каждый звук нашего с Вовой разговора. Благо, мне скрывать от нее было нечего. Так же, как не о чем и общаться с этим своим новым ухажером. Парнишка изо всех сил старался, но беседа выходила скучной и вялой. И не потому, что Зацепин был плохим собеседником или человеком неприятным… Просто не люблю, когда мужчины не могут прямо в лицо сказать, что ты им нравишься, и пригласить на свидание. Вот и получается, что вместо милой и уютной встречи на двоих, приходится тащиться куда-то, где будет толпа неприятных мне людей, занимающихся тем, что мне самой плохо удается.

– Народ, знакомьтесь! Это Надя Игнатьева! Я вам говорил, что она придет сегодня, и Аня – ее подруга! – Удивительно, однако, что довольный возглас Зацепина был встречен радостным гулом. Почти все, кто находился в актовом зале, а это была большая и весьма разношерстная компания молодежи, обернулись в нашу сторону и улыбались. Так, словно мы с Малининой – их долгожданное спасение от какой-то страшной беды.

Кого-то из этих людей я знала лично, с кем-то часто сталкивалась в коридорах универа, и поэтому их лица были знакомы, а некоторые люди показались мне вообще посторонними, и точно не из наших. Ощущала себя не очень-то уютно, в отличие от Аньки, которая радостно бросилась налаживать и восстанавливать знакомства.

– Вов… – дернула парня за рукав. – А зачем ты нас притащил сюда, и отчего такое счастье на лицах?

– А что, люди не могут вам радоваться, Надь? Откуда такая подозрительность?

– Оттуда. Я ни петь, ни танцевать, ни стихи декламировать не умею. Между прочим, вообще страдаю боязнью публичных выступлений. Для меня аудитория больше, чем из трех человек – сродни расстрелу.

– Серьезно? – парень озадаченно почесал затылок. – А что ты мне сразу-то не сказала? Я бы не тащил тебя сюда… Черт! Хочешь, уйдем отсюда, Надь?

– Если бы не Аня, то я бы просто не явилась. А теперь я не могу бросить здесь подругу и сбежать…

На самом деле, Малинина замечательно и без меня бы справилась. Но мне просто не хотелось уже в какой раз поступать не по своему желанию, а так, как захочется этому белобрысому товарищу из компании мажоров. Отчего-то, Вова начал меня раздражать своей простотой по отношению к другим людям.

– Черт! Получается, что ты будешь мучиться из-за меня, и ради подруги… Но это ж я тебя сюда втянул… – А парень, вроде бы, искренне расстроился. Только не пойму, почему. То ли потому, что я не из-за него сюда притащилась, а из-за подруги. То ли, действительно, мои мнимые мучения так сильно ударили по сердцу.

– Хм… И что вы, собственно, умеете делать, дамы? – Неприятный голос из-за спины. Такой, от которого сразу хочется губы поджать и протереть руки. Напрягает интонация и заставляет постоянно держаться наготове – вечно ждать какой-нибудь гадости.

– Собственно, ничего не умеем. – Развернулась, чтобы глянуть прямо в глаза любопытствующему. Вот чуяло мое сердце, что этот серпентарий только на вид радостный и дружелюбный, а в самом его центре найдется пара-тройка гадин. Вот уже первая и вылезла.

– И зачем, в таком случае, вы здесь находитесь? – Хмель, собственной персоной, лениво меня разглядывал, небрежно засунув руки в карманы джинсов на низкой посадке. Я должна была смутиться, по его задумке. Или, на худой конец, попросить прощения… Но… Не судьба, как говорится.

– Делаю одолжение. – И старательно отзеркалила его позу. Жаль, что выражение лица не смогла. Ну, не умею я настолько качественно косить под заносчивого козла, которым Хмель, по сути, и является.

Бровь мажора дернулась вверх, потом вернулась на свое место. Для него, похоже, дело чести – показать, насколько ничтожна моя персона, что даже удивления его не заслужила. Но я-то уже увидела, что парень слегка растерялся. Поставила себе лишний плюсик в своей необъявленной войне с Хмелевским, и тоже сделала рожу кирпичом.

– Не понял? – Зубочистка, которую он жевал, лениво передвинулась из правого уголка рта в левый. Больше на лице Хмеля ничего не изменилось.

– Сочувствую. – Какое-то злорадное удовольствие во мне проснулось. Очень приятно ставить на место таких вот заносчивых неприятных типчиков.

– Влад, чего ты к девушке пристал? – Это Вова, будь он неладен, зачем-то поспешил лишить меня радости и прекратил едва начавшуюся перепалку. – Это я ее пригласил на репетицию.

Будто бы пытаясь меня защитить от нападок, этот смельчак бодро положил на мою талию руку. Даже, кажется, к себе прижал… Совсем незаметно, однако, я такие вещи быстро просекаю. Так же, будто бы незаметно, отодвинулась. Но руку не стала снимать: зачем унижать человека перед приятелем? В отличие от Хмелевского, Зацепин еще ничего настолько плохого мне не сделал.

– А ты у нас теперь будешь пользоваться положением, и всех новых телок клеить, таская сюда?

– Слышь, Хмель, мы друзья, но ты поаккуратнее в выражениях…

– Вов, а правда, зачем ты меня сюда привел? – теперь уже и мне любопытно стало.

– Я думаю, из тебя выйдет классный редактор.

– Что? Кто? – здесь мы с Хмелевским были солидарны в изумлении. Даже вопрос хором задали.

– Что, кто, – передразнил нас Зацепин, наслаждаясь произведенным эффектом. – У нас половина шуток не проходит, потому что нам смешно, а больше никто их не понимает. А Надя… В общем, на ней можно точно опробовать весь бред, что мы здесь сочиняем.

Я смотрела на парня, пытаясь понять, как сразу не разглядела в нем черты клинического идиота… Хмель, видимо, об этих чертах уже давно знал, просто удивлялся, как многогранно они выражаются, потому как легкого удивления и Влад не сдержал…

– Я у вас буду вместо подопытного кролика, что ли? Да ну, нафиг. Вов, извини, я сильно старалась, чтобы вся эта затея выглядела прилично… Но мне это не нужно, нисколечко. Дел и забот и так хватает. Аню, вон, попроси, может, у нее получится.

Я поискала глазами подругу – та уже увлеченно что-то обсуждала с компанией, расположившейся прямо на сцене. Вот уж кто здесь был, как рыба в воде, так это Малинина, точно.

– Нет. Аня нам не подойдет. – Зацепин, как и я, понаблюдал за моей подругой, а потом вынес вердикт. – Ее уже затянуло в процесс. Ноль критического отношения.

– А у меня – не ноль?

– А тебя это все раздражает и бесит. – Он смотрел на меня так, будто сказанная фраза уже все подробно объясняла. Может быть, и так. Да только мне было никак не осознать ее смысла. Молча хлопала глазами и ждала продолжения.

– Хм… Я понял. Если мы ее рассмешим, то зал и жюри, однозначно, полягут. Ты для этого ее привел? – Хмелевский, сволочь такая, говорил обо мне, как о неодушевленном предмете. И только за это одно хотелось ему хорошенько врезать. Жаль, я девчонка, и бить по зубам не умею…

– Я – не собачка, чтобы меня приводить. Захотела – пришла сама. Но это был первый и последний раз. Больше не ждите. – Очень жаль, что моего терпения больше не осталось. Я бы с удовольствием еще поспорила с Хмелевским, постаралась бы вывести его из себя… Да только вот, поняла, что запал иссяк уже. Лучше уйти с поля боя слишком рано, однако, с гордо поднятой головой, чем дожидаться, пока тебя затюкают и оставят, униженной и оскорбленной.

– Аня, – подняла голос, чтобы подруга услышала среди взрывов хохота и галдежа, который доносился от края сцены, где Малинина уже с удовольствием восседала. Похоже, в отличие от меня, Анька попала в свою колею, и совсем не планировала уходить. – Мне пора, а ты оставайся!

Эта зараза только помахала рукою мне вслед! Хоть бы вид сделала, для приличия, что ей неудобно или стыдно… Да о чем я? Аньку за то и люблю, что она никогда не притворяется. Тем более, что мавр сделал свою дело – ввел подругу в элитный клуб универа – мавр может уходить.

– Все, пока, мальчики! Ищите себе других подопытных, а мне тут, действительно, нечего делать. – Не стала дожидаться ответа, просто развернулась в сторону двери и домой потопала.

– Погоди, Надь. Я тебя провожу до дома. – Вовка, ну надо же, не стушевался. Не переметнулся на сторону своего крутого приятеля, не сделал вид, что я здесь просто мимо пробегала. Нет, продолжал нести на себе бремя ответственности за мою непутевую душу.

– Тут пять минут вразвалочку, угомонись. Вы же здесь по делу собрались, не отвлекайся! – Мне была приятна его забота, но зачем расстраивать планы человеку? Еще не раз пересечемся. А по дороге в общагу мы и поговорить не успеем. Так что – смысл в этом какой?

– О! Видишь, в чем-то девушка сечет! – Насмешка в голосе Хмеля резанула. Но. Я же пообещала себе. Уйти молча и немедленно. Поэтому – промолчала. – Оставайся и займись делом.

– Я сам решу, чем заняться! – Похоже, на этом корабле назревало восстание: матрос по фамилии Зацепин вот совсем никак не хотел капитану подчиняться. – Пойдем, Надя, провожу тебя.

Он ухватил меня за локоть. И уже непонятно было, кто больше торопится покинуть актовый зал: я или Вовка.

Если кто-то сказал бы мне, что я проведу целый вечер на холоде, разгуливая с одним из дружков Хмелевского, я бы громко и радостно расхохоталась. Ну, хотя бы потому, что гулять по ночным холодным улицам – глупое и вредное для здоровья мероприятие. Да и выросла я уже из таких развлечений…

И, вопреки всем доводам рассудка, мыслимым и немыслимым, мы бродили с Зацепиным по промозглым ноябрьским переулкам, болтали о какой-то ерунде, и мне совсем не хотелось возвращаться в общагу. Ни накопленный за прошлую неделю недосып, ни семинар по финансовому праву , к которому я даже не начинала готовиться, ни еще какие-то важные аргументы, которые заставляли нас повернуть к моему дому, – ничто не могло заставить нас дойти до этого самого дома. И только комендантский час оказался поводом, чтобы расстаться. Еще и у порога прощались раз пятнадцать, а потом вспоминали последнее, самое важное… и снова разговоры на полчаса. Теть Валя, дежурившая в тот вечер, уже не вытерпела: выглянула в свое окошечко и недовольно рявкнула:

– Игнатьева, ну, сколько можно-то миловаться? Завтра, что ли, дня не будет?

А мы, между прочим, даже и не пробовали, миловаться-то. Я все ждала, что этот дурачок тормозной, все-таки, меня поцелует… Но он все тормозил и тормозил. И даже после того, как теть Валя выступила, только попрощался на словах и рукой помахал. Капец. Малахольный какой-то. Или еще не умерла в современных парнях романтика?

Глава 5

– Как дела? Привет, – даже и не удивилась, когда на мое законное тихое место на заднем ряду снова плюхнулась мужская задница. Я ее не рассматривала, вообще-то, потому как привычно дремала и не ждала никакого подвоха. Однако, жизнь ко мне, в последнее время стала не очень милосердной и посылала испытания в виде нежеланных соседей по парте.

– Доброе утро. Вообще-то, надеялась немного поспать, пока не видит препод… – В этот раз я решила сразу предупредить Зацепина, что его присутствие не очень-то и радует. А учитывая, что парень ко мне симпатию пытался проявить, то должен бы сразу намек понять и скрыться в тумане.

Однако, не тут-то было. Экономическая география грозила превратиться в очередное мучение для несчастного студенческого организма. Вот почему нельзя первой парой ставить точные науки, типа вышки или эконометрики? Или, на худой конец, основы анализа могли бы быть… Тогда я точно так не страдала бы, а мозг мой быстренько проснулся и взбодрился бы…

– А ты спи, я тихо посижу. Если что, толкну тебя, если Алеша засечет. – Алеша – это Алексей Григорьевич, великий и ужасный зануда, под чей монотонный голос можно бы бессонницу лечить. – Ты давай, подремли, правда, Надь. Я ж не претендую ни на что. Говорить со мной необязательно…

Вот в этот момент с меня весь сон и слетел. Прямо как рукой сняло. Ну, а как иначе-то? Живое человеческое любопытство еще никто не отменял. А мое любопытство – оно такое, неубиваемое. Опять же, тут явно просвечивает нескромный интерес к моей весьма скромной персоне. Надо же разобраться, правильно? Что это за интерес, и откуда он, вдруг, нарисовался?

– Зацепин… – я не планировала произносить его фамилию так многозначительно, само вышло. Однако, прозвучало весьма убедительно. Вовка аж подобрался весь и встрепенулся.

– Что? Я же пообещал, что ничем тебе мешать не буду. Отдыхай, главное, не храпи! – тараторить шепотом очень сложно, и звучит забавно. Только вот, мне почему-то, было от этого не смешно.

– Откуда в тебе взялось столько внимания ко мне? До вчерашнего дня мы даже не разговаривали с тобой ни разу. А тут, вдруг, и на репетицию позвал, и из дома встретил, и домой проводил, и сегодня, вот, опять нарисовался… Что происходит?

– Тише, Надь! – я, действительно, даже и не заметила, что в запале подняла голос, рискуя привлечь к себе внимание преподавателя. – Нас выгонят сейчас, если продолжишь в таком духе.

Вовка аккуратно положил руку поверх моей ладони, даже погладил слегка. Видимо, хотел меня успокоить, таким образом, но добился лишь обратного результата: я зашипела, будто кошка, которой прищемили хвост.

– Тогда объясни, что происходит. И я замолчу. Или проваливай на другое место. И не беси меня!

– Почему сразу «не беси»? – он, кажется, почти обиделся.

– Потому, что я начинаю нервничать, если не понимаю чего-то. А тебя я искренне и абсолютно не понимаю! – теперь уже я шептала, при этом стараясь вложить в свое шипение максимум эмоций и выразительности.

– А что такого сложного-то? Нравишься ты мне, вот и все. Хочу общаться с тобой, поближе. Надоело смотреть со стороны и издалека. – Эту информацию он выдал мне абсолютно спокойно, ни капли не смущаясь. Смотрел прямо в глаза, почти не мигая. Даже впечатление возникло, что правду говорит.

Я тоже смотрела ему в глаза, очень внимательно, правда, мои-то ресницы хлопали, что твой вентилятор, и челюсть, кажется, слегка отвисла. Некрасиво это все выглядит, знаю. Но ничего не могла с собой в тот момент поделать.

– Челюсть подбери, – парень мягко поддел пальцем мой подбородок. И – черт, я, кажется, уснула, все-таки, – так же мягко провел этим пальцем по щеке. – Ты мила в любом обличии, но все же, с закрытым ртом приятнее смотреть.

– Зацепин. Признавайся. С кем и на что ты поспорил? – Я слегка отошла от шока и взяла быка за рога. Ну, в конце концов, понятно, что всякие «пари на любовь» – это больше тема для глупых сериалов и сопливых романчиков… Во всяком случае, я уже давно откладываю в сторону любую макулатуру, сюжет которой на таком вот пари построен… Но, кто их знает, эту мажористую золотую молодежь? Может, у них чем тупее, тем более модно? И вот Зацепин, сто процентов гарантии, либо участник такого пари, либо уже проигравшая сторона. Ну, что-нибудь, типа: «кто проиграл, тот обязан замутить с самой страшной и занудной ботаничкой курса». А чем Игнатьева Надя не ботаническая зануда? Так-то, я оторва еще та, но однокурсники об этом не догадываются. Ну, а красоты мне природа и мама с папой недодали, с этим только дурак не согласится.

– В смысле? Надь, ты о чем? – Парень, все же, не зря был участником команды КВН-овской. В нем очень талантливый актер скрывался.

– Так, на задней парте! Встали, назвали фамилии и вышли! – Вот и выспалась Наденька, не привлекая внимания, вот и посидела спокойно…

Пришлось признаваться, кто мы и как посмели помешать учебному процессу. Потом еще минут пятнадцать продолжали мешать, ведь Алеша не мог отпустить нас с богом восвояси. Ему очень потребовалось принародно измываться над назадачливыми студентами, потом он подробно зачитывал тему, по которой мы с Зацепиным теперь должны были готовиться к следующей паре. Вдвоем. И выступить потом, вместо преподавателя…