Великий Дракон Дивов Олег

Я подняла голову и посмотрела ему в лицо. Мелви вернулась и уселась в машину с таким видом, словно она посторонняя. Тихо загудел двигатель.

– А кто еще меня поймет, кроме тебя?

Август быстро наклонился надо мной, губы коснулись моей щеки. Так легко, так нежно… Сердце у меня оборвалось, а кровь почему-то бросилась в лицо. Я отпихнула его обеими руками и очень неуклюже нырнула в салон машины. Запуталась в ремне страховки, защемила дверью лямку от рюкзачка… Август стоял и смотрел.

Машина тронулась. Я выдохнула и выругалась. Отбросила волосы со лба. Щека, которой коснулись губы Августа, все еще горела.

– Круто ты его озадачила, – обронила Мелви.

– В смысле?

– Выглядело шикарно. Особенно на фоне твоей роскошной реплики, мол, ты его всегда любила, только признаться стеснялась. Вот он сразу-то и призадумался!

– Было бы над чем думать.

– А тут ты еще и покраснела, как девица, поцелуя братского испугалась и убежала. В слезах.

– Что?

Я проверила глаза. Черт, действительно мокрые. Но это от злости, точно.

– Дел, если это игра, ты гений. Я не сумела бы так.

Я подумала и возмутилась:

– Ну естественно игра! Мел, останови у любой стоянки такси.

– Зачем?

– Ты ж не думаешь, что я действительно пойду марафет наводить?

– Думаю. И настаиваю.

– Мелви…

– Сегодня прилетает Берг.

Я на секунду потеряла дар речи.

– Берг, – повторила Мелви. – Буквально на сутки. Никто не знает, кроме меня. Он позвонил утром, попросил устроить встречу с тобой. Ему надо передать тебе какие-то сведения, он сказал, что офигенной важности и ты точно не сочтешь, что потратила время зря. Если сочтешь, разрешил мне застрелить его.

– Ой, гложут меня сомнения…

– Разумеется, осторожненько так намекнул, что хотел бы увидеть сына, но это уж как ты сама решишь, ты, наверное, все еще обижаешься на него, так что он с пониманием, но хотелось бы, пусть издали…

Я не выдержала и рассмеялась.

– Ну я и подумала – не стоит тебе показываться перед ним в таком виде. А то сочтет несчастной, кинется утешать и не отклеится, даже если его облить растворителем.

Я прикусила губу.

– И вот что, Дел: я требую, чтобы ты отомстила этой крале.

– Да шла б она… с Августом вместе.

– Нет. Ты всегда глотала оскорбления. Типа ты выше этого. Хватит. Размажь ее в сопли. Ты можешь, я знаю.

– Да ну ее.

– Не «да ну». Дел, пока ты дурила голову Августу, я кое-что сделала. Ну я просто вовремя вспомнила, что ты для индейцев божество, и попросила ребят с парковки оказать великой колдунье маленькую услугу – проследить за Аннушкой. Заплатила, само собой. А пока говорила, прикола ради решила послушать, чем она занята в кабаке, одна-одинешенька. Может, рыдает, а может, тайком вискарь хлещет, чтобы нервы успокоить. Угадай, что она делала.

– Звонила знакомым в поисках киллера для меня.

Мелви несколько секунд молчала.

– Угадала.

Я похолодела.

– Только не знакомым, а своему боссу или куратору. Результат ее огорчил. Но ты готовься, какие-то действия с той стороны будут. Я тебе потом всю запись дам. Я сейчас одним ухом слушаю самое главное – о чем они с Августом треплются.

– Небось мне кости перемывают.

– Не без того. Полный набор бабских штампов типа «ты глаза раскрой, она ж лахудра и страшней смертного греха!».

– А то Август не знает.

Мелви снова помолчала.

– Знаешь, тебе будет интересно. Что-то там не так все однозначно. Ого…

– Что?

– Она спросила, любит ли он ее. Ответил в том духе… сейчас точно процитирую: «Для меня слово «любовь» – синоним слова «ложь». Я не использую его».

Эти же слова я сказала ему утром.

– О-о! Она пытает его на предмет отношений с тобой. Он говорит, что неважно, все уже в прошлом. Не пойму, кому цену набивает, тебе или себе. Не было там никаких отношений, чего намеки-то строить…

– Как это не было? А рабочие?

– Рабочие – это у меня с Кидом Тернером. А у вас всю дорогу были недолюбовные.

– Да черт с ними… Ладно, что делать будем?

– Я бы на твоем месте сама не лезла.

– Само собой. Йену позвонить? Это его профиль, девица связана с окружением Билла Николса. Я, кстати, Августу сказала, он даже ухом не повел.

Мелви тихонько выругалась сквозь зубы.

– Ты что?

– До меня только сейчас дошло… Не допускаешь варианта, что Август ведет свою игру? И мы ему сегодня все испортили на несколько ходов вперед? – спросила она. – Или, наоборот, хорошо подыграли? Было у меня впечатление, он задышал полегче, когда я Анне объяснила, какой камень преткновения этот долбаный Саттанг…

Я пожала плечами. Эмоции Августа легко считывают только те, кто недостаточно хорошо его знает. Считывают – и ошибаются. Сколько раз он меня в тупик ставил, а ведь, казалось бы, огонь и воду прошли вместе, даже в канализации тонули.

– А впрочем, наплевать, – сказала Мелви. – Кто у нас великий инквизитор, в конце концов… Будем решать твои проблемы, а свои он как-нибудь сам. Чего-чего, а убивать Августа эта курица пока не собирается…

– Этой курице приказали выйти за него замуж, она Августа беречь будет, как зеницу ока. Вот чем она его зацепила – понять не могу. Не сексом же. И не своей неземной красотой.

– Своим мощным интеллектом… А если банальный шантаж? И слушай, мать, нет у тебя ощущения, что нас сегодня обвели вокруг пальца дважды? Сначала Август, потом она? Не может она быть такой дурой, какой прикидывается. Не водится таких даже на филфаке. Эталонная ведь идиотка… В любом случае – опасная тварь. Обязательно позвони Йену. И еще кому-то из инквизиторов.

– Алиша Бетар?

– М-м… Она все-таки по части финансовых махинаций. Недолгий роман с Бергом повлиял, наверное.

– И что, Алиша не разберется, кого привлечь в помощь?

– Все-таки, на мой взгляд, лучше Рой Тенерли. Кстати, единственный достойный соперник Августу.

– Я не смогу быть с ним достаточно откровенной, а на допросе он меня не взломает, не сможет.

– Черт с тобой. Звони Йену, я звоню Алише.

Мне казалось, я качаюсь на волнах. Теплых, уютных, ласковых. Я наконец-то расслабилась и от сегодняшнего вечера ждала только хорошего.

Мы сидели в гостиной леди Памелы Маккинби. Зала с виду производила впечатление маленькой, однако в ней уместились все – леди Памела с мужем, патриархом клана Скоттом Маккинби, Мелви и генерал Лайон Маккинби, в штатском пиджаке и килте по случаю семейного сборища, а еще приехавшие с Твари на недельку Алистер Торн Маккинби и его жена Кейт. У них было уже трое детей, уставших от перелета и отправленных спать. И – Август с Анной Лерой. Решил представить семейству. А я сидела у камина, рядом с леди Дженнифер и Лейлой, эльфийской няней моего сына. Огги лежал тут же, в колясочке, и на удивление прилично себя вел.

О грядущем сюрпризе мы с Мелви предупредили только старших. Собственно, этим объяснялось присутствие леди Дженнифер и Огги – старушка вечеряла обычно одна, но тут пожелала присоединиться и настояла, чтобы я принесла малыша. Она была мудрой женщиной. Я сказала ей, что не возражаю, пусть Макс посмотрит на отпрыска, но мне не хочется ни в чем идти на уступки ради него. Она и посоветовала принести Огги загодя, как будто малыш всегда находится в гостиной при вечернем чаепитии. Мол, у нас так принято, и не ломать же традицию из-за Макса. Пусть, в самом деле, поглядит, заметила леди Дженнифер, может, мозги повернутся в нужную сторону, с неопытными отцами это случается.

Я впервые за последние полгода была довольна своей внешностью. Мастера, к которым меня отвезла Мелви, сотворили чудо. А главное – мне нарастили волосы. Чудовищно дорогая процедура, но я на нее разорилась. Два часа сидела, пока мне машинкой приклеивали волосок к волоску. Предлагали натуральные, но я выбрала синтетический волос на основе шелка, чтобы не донашивать чужое. Оттенок подобрали изумительно, совершенно незаметно было, что сначала у меня свои, а в десяти сантиметрах от корней уже искусственные. Небольшая задорная челочка подчеркивала взгляд. А главное, что я снова чувствовала себя защищенной. Я была словно в броне. На ужин я зачесала волосы назад, свернула неплотным жгутом и перебросила на грудь. Никаких заколок и шпилек. Максимум естественности. Легкий дымчатый макияж, нежно-голубое кружевное платье чуть выше колена – кружево отлично скрадывало мою феерическую худобу – и длинные волосы. Снова мои длинные волосы.

Эффект я произвела сногсшибательный. Разумеется, я знала, что Август приедет с Анной – подслушка и слежка работали. А вот он не знал, что я с собой сотворила. Он вошел – и застыл, глядя на меня. Застыла и Анна, и ее хорошенькое личико, от природы не приспособленное для выражения дурных эмоций, отчетливо окаменело. Я сделала вид, что не заметила. Анна многословно извинилась за утреннюю сцену, мол, она и не представляла, что все так сложно, Август не посвящал ее в подробности, но теперь она понимает… и понимает, как с моей точки зрения выглядело ее поведение. Надеется, что я догадалась – она не желала мне зла, это просто от наивности и житейской неопытности. Я благосклонно улыбалась и делала вид, что ничего не произошло. Совсем ничего. И в салон, пока я отдыхала после массажа, ко мне не пришел визитер.

Я ждала его. И Мелви была наготове. Но кое в чем он застал нас врасплох.

Это был китаец.

Элегантно и богато одетый, средних лет, дьявольски уверенный в себе господин Тан. Окинул взглядом меня и Мелви, улыбнулся, сообщил, что хотел бы побеседовать со мной. Разумеется, мирно – он представляет наши возможности и отдает себе отчет, что мы скрутим его за секунду, будь он хоть с пулеметом, хоть с кун-фу, спасибо, если не сломаем ничего… Он присел подле меня на стульчик и повел вежливый разговор. Осведомился о здоровье моих близких, пожелал, чтобы Небо было милостиво к ним. Потом аккуратно перешел к теме визита. Он сказал, что не имеет намерения вмешиваться в мои личные дела, нет-нет. Речь строго о бизнесе. Бизнес никак не отразится на делах Федерации Земля, он преследует иные цели, но шум поднимать не надо, не надо. Да, он понимает, что я разведчик, и как ему доложили, прекрасный специалист, до последней капли крови преданный Земле, и кому, как не китайцу, отнестись с уважением к моим принципам, он ведь тоже старается ради процветания своей родины. Нет-нет, это не скажется на отношениях двух великих государств. Земля и Шанхай велики, так велики и могучи, что им ни к чему воевать, они могут поделить власть в галактике и жить мирно, а вот всякую мелочь не грех и потеснить. «Не вмешивайтесь, леди Берг, – говорил он практически без акцента, – не нужно. Проявите мудрость и дальновидность, и вы будете вознаграждены сторицей». Я поинтересовалась, что будет, если я откажусь. Он пожал плечами и объяснил, что тогда мои друзья и родные останутся без выгоды. Хорошей выгоды. Он готов учесть интересы тех, кто мне близок. Ему известно, что я сама не меркантильна, но мои близкие ведут крупный бизнес, конечно, всем станет лучше, если их позиция укрепится и усилится. А личная жизнь… Я молода, и кто знает, как вознаградит меня Небо за то, что я с честью перенесу выпавшее мне испытание? Небо справедливо. Не стоит считать, что жизнь кончена, она только начинается. Со своей стороны он обещал пустить в ход все свое влияние, чтобы объяснить наивной девушке: нельзя быть непочтительной со старшими. Она не посмеет быть невежливой со мной, заверил господин Тан. Предложил мне подумать и ушел.

Честно говоря, после его визита я потребовала дополнительную процедуру – у меня внутри словно лед застыл, и надо было согреться. Мелви тоже порядком испугалась. Этот господин не был курьером или посредником. За ним стояла, может быть, вся верхушка китайской мафии. Мне оказали честь, безусловно. То, что на встречу пришел крупный босс, означало, что со мной считаются как с крупной фигурой. Потому-то я похолодела. Пешка может улизнуть, а может стать ферзем. Ферзю деваться некуда.

Но сдаваться я не собиралась. Мы успели встретиться и с Йеном, который работал в Лондоне, и с Алишей, которая срочно прилетела из Мюнхена. Идея Мелви привлечь индейцев была блестящей, теперь нам о передвижениях Анны Лерой и тех, с кем она встречалась, докладывали все таксисты Эдинбурга – ведь три четверти из них были индейцами, и каждый считал делом чести помочь великой колдунье.

Интересно, когда Август заметит, что его пассию взяли в плотную работу?

Пока он не замечал ничего. Вел себя с виду как обычно, вовремя вставлял уместные реплики в беседу, но я ловила на себе его задумчивый взгляд. Анна сверкала улыбкой и светскими манерами, но приняли ее с холодком, если не сказать больше. Даже леди Памела держалась не более чем вежливо, а леди Дженнифер ни разу не обратилась к Анне. Как будто ее не было.

А потом вошел Лур и шепнул что-то леди Памеле. Она кивнула и бросила в мою сторону осторожный взгляд. Я едва заметно кивнула в ответ, вынула Огги из коляски, взяла на руки, подошла к леди Дженнифер. Очень милая и естественная сценка. Старая леди улыбнулась праправнуку, я склонилась к ней… и в этот момент распахнулись двери.

– Миледи, милорд, – сказал Лур, – полковник Люкассен.

Тишина была стеклянной – тронь и разобьется. Я полуобернулась как раз вовремя, чтобы встретиться взглядом с Максом. Ох, хорош, мерзавец. Сбрил бороду, снова отпустил волосы – сейчас он гладко зачесал их в хвост – и форма была ему к лицу. Ну да, подлецу все к лицу, но прирожденному пирату – в особенности. Увидел меня, синие глаза вспыхнули искренней радостью и восхищением. Ну вот что ты будешь с ним делать, а? Дженни Ивер-Верона, моя соннская секретарша, как-то сказала про него: «Он похож на большого породистого кота. Он мурлычет у тебя на коленях, но одним глазом косит на сметану, которую ты припрятала себе на завтрак, а другим – на помойку, где тусуются кошки. Стоит тебе отвернуться, как он мигом сожрет твою сметану, потом сбежит на помойку, а утром вернется как ни в чем не бывало и скажет, что сделал это из любви к тебе».

Макс медленно обходил гостиную, здороваясь со всеми. В руках он держал огромный букет цветов, тем самым ловко избегая проблемы рукопожатия – я так понимаю, подозревал, что отнюдь не каждый из присутствующих захочет подать ему руку. Я стояла боком к нему, но отлично видела любое движение – и то, что Макс ни на миг не выпускает меня из поля зрения, даже когда смотрит в глаза собеседнику.

«Что-то случилось?» – нейтрально буркнул Август. «Да, кое-что надо уточнить. По нашему вопросу», – ответил Макс. «Ты надолго?» – спросил Август. «Нет, но разговор можно отложить на утро». Макс перешел к Алистеру. О чем они говорили, я почти не слышала, судя по всему, о чем-то специфическом и интересующем контрразведку. Отложили на полночь. Чмокнув Кейт в щечку, Макс подошел к Анне. «Полковник Люкассен, мисс Анна Лерой», – произнес Август. «Отличное платье, мисс Лерой», – сказал Макс и мигом раздел девушку глазами. Она позволила себе улыбку и проводила его долгим оценивающим взглядом из-под ресниц. Ох, Макс, доиграешься… Он расцеловал Мелви и чуть ли не по стойке «смирно» встал перед Лайоном. Тот внимательно оглядел его, кивнул с каменным лицом, мол, посмотрим на твое поведение. Макс поцеловал руку леди Памеле, поздоровался со Скоттом. «Все нормально, Скотт?» – «Да, – невозмутимо ответил тот. – Хочешь, можем поговорить об этом». «С удовольствием, – сказал Макс. – Есть идея». «Подойди к полуночи», – сказал Скотт. Макс наклонился к леди Дженнифер. Старушка вздернула подбородок и… звонко шлепнула его по лбу:

– Негодник! Всех обошел, а к Делле – последней?!

Макс виновато развел руками, глазами показал на букет, мол, для нее.

– Да что ей твои цветы? – возмутилась старая леди. – Золотом ее осыпать должен, а ты цветочками ограничился! И не ври, что и так все отдал ей, а сам каждый грош считаешь!

– Бабушка, – Макс картинно опешил, – это само собой, но не при всех же!..

Я закатила глаза, пряча смех. Анна следила за мной и за ним с подозрением. Интересно, разве Август не сказал ей ничего про Макса?

– Делла, покажи ему сына! – потребовала бабушка громогласно. – Из своих рук! Не вздумай давать подержать, пока не вымолит прощение!

Я повернулась, пряча лицо за макушкой Огги. Он как раз проснулся и завозился, хлопая младенческими еще сизыми глазами с длиннющими ресницами. Макс застыл как изваяние. Я не смогла сдержать горделивую улыбку – на, гляди, это мое произведение.

Макс прикрыл глаза, тихо улыбнулся и рухнул передо мной на колени.

Да. Макс остался Максом. И ни черта с ним не поделаешь.

Сколько раз я это видела, столько же раз ловила себя на мысли, что лучше бы высокородный паршивец играл, притворялся, изображал раскаяние. А Макс каялся искренне, абсолютно. Он совершил подлость, ему понадобилось какое-то время, чтобы осознать всю глубину своего падения, теперь Макса поедом ела совесть, и он просил у меня прощения. Будучи прощен, Макс продержится неделю, или даже месяц, или, если крепко возьмет себя в руки, целый год. А потом опять нашкодит, и коли все останутся живы, считай – легко отделались. Полковник Люкассен, ха-ха. Князь Сонно, будь он неладен, в химически чистом виде, наследственность у него такая. До обеда их светлость на работе, ведет себя прилично, а потом стакан портвейна хлопнет – и прошу любить и жаловать, потомственный авантюрист. Без приключений как без пряников.

И вот что с ним делать, с этим красивым гадом, который до сих пор меня любит?

Я посмотрела на старую леди. Та пожала плечиками:

– Что ты на меня глядишь? Сама думай, простишь его или нет.

– Даже боюсь, леди Дженнифер. Прощу, а он решит, что ему опять все можно.

– А ты не бойся, он и так решит.

Я засмеялась. Да, сегодня определенно мой день. Поудобней перехватила Огги, освободила одну руку, потрепала Макса по макушке. По теплой кудрявой макушке.

– Вставай, горе.

Макс красиво поднялся. Подошел вплотную, заглянул в лицо сыну.

– Делла, послушай… Копия ты!

– А говорят, на тебя больше похож.

– Поразительно… да нет же, нос явно твой, у меня длиннее…

– У всех детей носик маленький. У тебя ж дочь есть!

– Ай, – Макс отмахнулся. – Я ее два раза видел всего. Я на базе не бываю. Несколько месяцев просто жил на корабле. У нас там… сложно. Помню, что она была красная и сморщенная.

– Если новорожденная – тоже нормально.

Макс, естественно, потянул руку к ребенку. Я шлепнула его по кисти. Он отдернул лапу:

– Извини, просто не мог удержаться.

– Делла, ну ладно, оправдаем его частично и условно, – снова подала голос бабушка. – Дай подержать. Глядишь, осознает, что стал отцом, и за ум возьмется. Макс! И не вздумай нос драть! Тебя не простили, тебе только аванс на будущее выдали!

Я кивнула. Старая леди, когда мы обсуждали план на вечер, сказала: «Делла, не беспокойся, я все возьму на себя. Макс мне правнук, и, конечно, он паршивец, но не могу же я совсем не любить его?»

– Вон кресло. Садись.

Я мигнула няне, она тут же постелила Максу на колени чистую пеленку. Я осторожно вложила ребенка в руки Макса.

– Делла, – слегка ехидно позвал Алистер, – а по индейским законам ты только что изменила мужу. Ты позволила другому мужчине коснуться ребенка, который по их поверьям еще часть тебя. Причем интимная часть.

– С каких это пор индианке нельзя дать подержать ребенка слуге? – бросила я через плечо. – Алистер, не учи меня индейским законам, я скоро по ним экспертом стану.

– А Макс уже твой слуга?

– Именно! – весело отозвался Макс. – И документальное подтверждение есть. В бортовом журнале «Кондора», который я поднял с Саттанга. Ну и индейских – пачка. Договор о найме, упоминание в перечне приданого невесты и так далее. Я ее имущество.

Он внимательно изучал ребенка. Внимательно и восторженно. Огги полежал, потом тихонько хныкнул. Макс тут же встрепенулся. Я забрала сына.

– Что это он? Недоволен?

– Огги всегда недоволен. Весь в тебя. От горшка два вершка, а туда же – князь! Сейчас он еще в хорошем настроении, просто ему пора есть, вот он и напоминает.

Огги выслушал мой спич, разинул беззубый рот и завопил. Я понесла его в детскую.

Стоило выйти из гостиной, как меня тут же нагнала Анна.

– Леди Берг…

Похоже, господин Тан сдержал слово и сделал внушение повнушительней, чем мог себе позволить Август. По крайней мере, Анна резко заняла подобострастную позицию.

– Простите… наверное, я бестактна… просто я ничего не понимаю и очень, очень боюсь ошибиться…

– А что такое?

– Полковник Люкассен – он кто?

– Полковник – мой бывший муж и отец моего ребенка. А кроме того, если вы еще не догадались, он старший из правнуков леди Дженнифер. Ну и троюродный брат Августа.

– О-о… Как все загадочно. Просто я ни разу не слышала о вашем муже. Как будто он изгой.

Я резко остановилась и повернулась к Анне.

– Что вам нужно?

Она попятилась. Выглядело это довольно забавно, особенно если учесть, что она была очень высокой.

– Леди Берг, я думала, вы меня простили…

– И вы тут же кинулись дружить-дружить? Как мило! Анна, вы не видите, что у меня на руках ребенок? Не слышите, что он плачет? Вы другого места и времени для болтовни подобрать не сумели?

– Но…

Мартышка настырная.

– Передавайте мои наилучшие пожелания господину Тану.

Крепко прижав к себе расстроенного Огги, я вышла в сад и по садовой дорожке почти перебежала к Детскому Дому. Справа возвышался корпус, где мы с Августом обычно жили, приезжая в Пиблс; после родов меня отселили, мотивируя тем, что к Августу иной раз и ночью люди приезжают, бывает шумно. Я согласилась, тем более что Детский Дом был самым новым зданием в комплексе.

Санта встретила меня на пороге:

– За вами кто-то бежит.

– Объясни этой дуре, что сюда посторонним вход воспрещен.

– Я скажу Керу.

Полчаса обязательных хлопот, затем Огги вручили кормилице, и он затих, занявшись самым серьезным делом – едой.

– Макс приехал, – сказала я Санте.

Она неодобрительно покачала белой аккуратной головой:

– Так и не угомонился.

– А ты ждала чего-то другого?

Мы засмеялись. Индейский смех довольно неприятен, похож на лай, но у нечистокровных индейцев он звучит иначе. У метисов с людьми смех совсем обычный, а у тех, кто несет в себе каплю орочьей крови, он больше напоминает пыхтение. Санта знала об этом, поэтому запрещала мужу и его второй жене – чистокровным индейцам – громко смеяться при людях. Слуги в Пиблс считали, что Кер смеяться не умеет вообще, а Моника очень серьезная и стесняется эмоций. А Санта пыхтела в свое удовольствие.

– Что сказал Август? – спросила Санта.

– Ничего. Не исключено, что даже обрадовался. Он завел себе пассию и собирается жениться. Кстати, это она за мной бежала.

Санта застыла.

– Жениться? Не спросив тебя?!

Понятно. Это индеанка. У них двоеженство в порядке вещей, но вторую жену можно взять исключительно с разрешения первой. А чаще всего именно первая жена и выбирает своему супругу вторую. Так поступила Санта, найдя для Кера юную рыжую Монику, красивую и весьма неглупую даже по нашим меркам.

Я промолчала.

– А я тебе говорила, – проворчала Санта. – Я тебе говорила – почему ты не спишь с ним, он соскучится и найдет себе другую жену. А тебя оставит кому-нибудь из своих стариков или вовсе одну. Говорила? Говорила. А ты все отмахивалась. Вот и получила. Потому что мужу нужна радость с тобой ночью, а не только твоя забота днем. Ты же после свадьбы ни разочка с ним в одну комнату ночью не ходила.

– Да я и на свадьбе… только спала рядом.

Санта подбоченилась и посмотрела на меня с укором:

– Ты раньше не говорила об этом! Делла, так нельзя. Была бы у него вторая жена, спи хоть всегда одна. А ты? Глупая ты женщина, вот что я тебе скажу. Такая глупая, что даже умных не слушаешь.

Вот такая у меня домоправительница. Надо сказать, она честно предупредила: индеанки о себе высокого мнения, шею перед хозяевами не гнут и по любому вопросу имеют свое бесценное мнение. Мнение высказывают тут же, как только оно появляется. Индеанкам нельзя держать эмоции в кулаке, они от этого злые становятся.

– Дурацкая у меня судьба. Как проклял меня кто. Стоит в моей жизни чему-то появиться – тут же находятся желающие его отобрать. Вот был Макс. Ты помнишь Иду? Почти все подружки так себя вели. Еще и требовали, чтоб я уступила. И ведь я спала с ним. А толку? Август. Он вообще не хотел жениться. Он женщин-то боялся. Только перестал – и тут же нашлась желающая прибрать его к рукам.

– Так, может, дело в тебе? Не радуешься мужу?

– Санта, если бы только мужчин это касалось… Любой успех, чего бы я ни добилась, у меня стараются отобрать. Даже те, кому это ни к чему. Иногда мне на голову сваливается проблема, я с трудом справляюсь, только дух переведу – а у меня все отнять пытаются. Взять хоть княжество. Макс отдал его мне. Тут же появился его кузен и попытался меня убить. И с этой… красоткой не лучше. Знаешь, что она заявила? Что я должна обучить ее быть колдуньей, чтобы она могла занять мое место! То есть вот это место я сделала своими руками, а теперь должна отдать, только потому, что Августу приспичило покувыркаться с ней! Ей мало его постели, она хочет забрать все!

– Бабы все такие. Почти все. Я не такая, Моника, твои родичи не такие. Остальные – такие. Зачем трудиться, когда мужчину ублажи – и тебе без труда все достанется. Делла, а о чем еще ты говорила с этой женщиной? Может быть, не такая она плохая?

– Плохая, Санта. Боюсь, что она жадная. И еще она связана с дурными людьми. Мелви попросила индейцев проследить за ней, ты имей в виду, кто-нибудь может сюда прийти, чтобы рассказать об увиденном.

– Пусть приходят. А над тобой, Делла, нет проклятия. Просто ты настоящая колдунья. Такой не выучишься быть, надо родиться. Тебе ничего для себя не надо, поэтому тебе дают все – чтобы ты раздала это тем, кто больше нуждается. Или позаботилась, пока добрый хозяин не отыщется.

Мне стало грустно.

– Думаешь, мне надо уступить?

– Ну уж нет. Ты сама сказала – это дурная женщина. От дурных рук добро защищать надо, и это тоже колдунское дело.

– Ясно. Счастья мне не видать как своих ушей.

– Почему? Ты попроси у Матери Чудес, она и тебе даст. Только ты знаешь, чего просить? Вот подумай. Это другие могут просить просто добра, а тебе так нельзя. Ты должна точно сказать: дай мне вот это. Или вон то. Ты на Саттанге говорила, что утробу лечила. Значит, ребеночка хотела здорового да красивого. Ребеночка тебе дали. Разве это не счастье?

Я с недоверием усмехнулась:

– А теперь как? Вот что мне сказать? Хочу в мужья хорошего парня, верного, надежного, чтоб меня любил и я его любила? Санта, я ж обрядов не знаю.

– Тебе не надо, ты и так можешь. Ты внутри себя твердо реши, чего хочешь. Вот чего на самом деле хочешь, то тебе и дадут. А то есть такие, им кажется, что хотят царя или принца, а на самом деле хотят, чтобы муж их прихоти исполнял. Так цари-принцы прихоти-то не исполняют, на то они и цари.

– Мне прихоти не нужны.

– И вот что. Ты иди к гостям, я Огги сама уложу. А ты иди. Потому что нельзя найти мужа, когда из дома не выходишь совсем. Ждешь, чтобы сам пришел?

– Хорошо бы.

– Ты не шути, а головой думай. И спать сегодня ложись в старой комнате. Туда еще может прийти хоть кто-то. Сюда не пойдут, чтобы ребенка не будить. Ложись там. Не придет никто, так выспишься. А с Огги мы управимся. Иди, и чтобы до утра я тебя не видела.

Вот так. И поди возрази этому сержанту в юбке. Старший стюард на боевом корабле в случае гибели интенданта заменяет его и берет на себя распределение боеприпасов. Санта на Саттанге вела себя смирно и подчиненно: надежный помощник, верный товарищ, ничего более. Объяснила: земля предков, индейские законы, женщина знает свое место и не претендует на лишнее. Чего эта белокурая бестия стоит на самом деле, я поняла, только когда мы выбрались на федеральную территорию. С ней было спокойно. Она ведь позвала Кера встать у двери, чтобы самой не разбираться с Анной и сгоряча ей в лоб не заехать, это некрасиво может получиться.

Я вышла в холл, кивнула Керу.

– Ждет в тени, – сказал он. – Войти не пыталась.

– Понятно.

На улице уже стемнело, я включила садовый свет. Открыла дверь. На скамейке под деревом кто-то был; завидя меня, фигура в светлом платье поднялась. Анна, черт бы ее побрал. Я сосчитала до десяти и вышла на крыльцо, плотно закрыв дверь.

– Леди Берг! – Она уже умоляла, в голосе слышались слезы. – Пожалуйста, выслушайте меня! Если вы мне не поможете… Я не знаю, что мне делать. Я запуталась, я всего боюсь, я ужасная трусиха и даже не знаю, к кому мне обратиться!

– Почему бы не к Августу? В конце концов, он вроде как ваш жених.

– Нет, – она помотала головой. – Я совершила ужасную глупость сегодня утром… Но поймите, я видела ситуацию совсем не так! Август сказал, что вы гиперответственны и дисциплинированны. Что вы никогда не скажете «нет», если на вас взвалить задачу. А все вокруг только этим и пользуются. И даже за него вы отвечаете. Вы хлопочете над ним, как мать, а ведь у вас свой малыш. И вы просто уже разрываетесь между всеми. Поэтому будет лучше, если часть ваших проблем возьму на себя я. И… леди Берг, простите, но я же вправду думала, что вы только из гордости тянете на себе этот воз. Из гордости и из уверенности, что никто не захочет старательно обучиться тому, что вы умеете. И что сам Август вам надоел, но вы не можете его бросить из-за этого индейского брака. А вы не хотели, он это тоже сказал. Вы хотели быть свободной, но из-за того, что он ошибся, проблему пришлось решать вот так. Вы сделали над собой чудовищное усилие, но справились. И вы так великодушны, что ни разу не упрекнули его, что он связал вас по рукам и ногам.

«Что ты с ней нянчишься? Она же села тебе на шею и погоняет, а ты все терпишь! Будь мужчиной, наконец, а не тряпкой!» Я отлично помнила эти ее слова, сказанные Августу, когда мы с Мелви уехали.

– Анна, я не собираюсь помогать вам. У меня своих забот полон рот.

– Но что же мне делать?!

– Сядьте на землю и разрыдайтесь.

Она застыла, широко распахнув карие глаза. Опять зависла, как тогда в ресторане. Легко ее ошарашить, но потом она собирается и идет в атаку, это я помню. Упорная девица. Ее бы упорство да в мирных целях…

– Вы шутите?

– Нет, издеваюсь. Спросите у Августа – я всегда издеваюсь. Нравится мне это занятие.

Она потрясла головой.

– Нет, нет… А что будет, если я так сделаю?

– Здесь полно персонала, хотя он приучен не показываться на глаза. Кто-нибудь услышит ваши рыдания, придет и поможет. Правда, с точки зрения персонала, столь бурные эмоции позволяют себе лишь упившиеся в стельку люди, это позорное поведение, а от позора надо беречь. Поэтому вас отведут в вашу комнату, если вам таковая выделена, и уложат спать. Если комнаты вам не выделили, слуги вызовут такси и отправят вас в город.

– Но… Я не знаю, Август ничего не говорил про комнату. Наверное, мы будем ночевать в его комнате, где же еще. А она наверняка заперта…

– Значит, вас отправят в город.

– Даже не спросив Августа?!

– Конечно. За вас придумают вежливое объяснение, мол, вам сделалось нехорошо и вы захотели побыть в одиночестве. Поэтому покинули собрание, а хозяевам велели передать ваши извинения.

– Но ведь я его невеста!

– Да хоть жена.

Я снова пошла к главному корпусу. Анна, помедлив, зашагала рядом.

– Какие странные обычаи.