Архипелаг Побережник Николай

262-й день. У ЖД-полотна

На вахту меня разбудил Иваныч.

– Серый, подъем, – тихо сказал он, приоткрыв дверь в каюту и просунув голову.

– Угу, – ответил я, встал и, одевшись, побрел на ют.

Умывшись, сходил на камбуз, «заправил» термос и поднялся на мостик, где, попыхивая трубкой, сидел в высоком штурманском кресле Иваныч.

– Иваныч, что такое куришь? – спросил я, закашлявшись.

– Самосад, на рынке в Лесном покупал.

– Жесть… Клопы точно не заведутся.

– Да нормальный самосад.

– Ладно, иди спать, я тут проветрю все, – сказал я и открыл оставшиеся четыре боковых иллюминатора и распахнул дверь, закрепив ее фиксатором.

Иваныч спустился с мостика, что-то бурча себе под нос, прошел по палубе, потом остановился у трапа и, повернувшись к мостику, сказал в рацию:

– Радар включай периодически, посматривай.

– А что такое?

– Тут течение есть, вахтенный в обед перевернутое судно в бинокль наблюдал, один киль торчал из воды, так и проплыл мимо, большая посудина. Да и на поверхности периодически пятна нефтепродуктов наблюдаются. Там в вахтенном журнале почитай.

– Понятно, почитаю.

Иваныч махнул рукой и спустился вниз. Ну, раз так, тогда пусть включен будет, я потянулся к панели и нажал кнопку питания на радаре. Прибор пискнул, ЖК-экран моргнул зеленым, побежали символы загрузки, и через пару секунд появилась картинка, шаг сетки был выставлен на пять километров. Вот, пусть этот «зеленый глаз» тоже побудет вахтенным. Налил себе пока еще горячий кофе и уселся в штурманское кресло, взял вахтенный журнал и отметил время своего дежурства.

Через два часа пискнул радар, подряд два раза, я даже вздрогнул. На экране, на самой границе сетки высвечивалась маленькая точка, я нажал на кнопку захвата, точка выделилась и рядом с ней появились меленькие цифры и символы, обозначающие скорость, курс и удаление. «И что мы тут имеем?» – подумал я, наклонившись ближе к экрану. Что-что… плывет что-то со скоростью в пол-узла параллельным нам курсом… удаление 24,8 кабельтов. Посчитал на полях журнала в столбик, ага, 4,6 километра примерно. В бинокль не видно ничего, на объект не светится. И чего делать? Ну буду Иваныча будить тогда… Сделал вызов по рации пару раз, вместо Иваныча я услышал в ответ голос Саши.

– На связи.

– Иваныч спит?

– Да.

– Буди…

– Слушаю, – раздался голос Иваныча.

– Радар объект высветил, курс параллельный, скорость 0,5 узла, дистанция 24 кабельтов.

– Иду…

На мостик вместе с Иванычем пришел и Саша.

– Все равно проснулся, – пожал он плечами и спросил указав на термос: – Кофе?

– Ага, наливай.

Иваныч повисел над экраном радара пару минут, потом с фразой «лучше перебдеть» щелкнул тумблер громкой связи:

– Экипаж! Боевая тревога! – и нажал кнопку ревуна.

Нет, учебные тревоги, конечно, проводились, и я даже пару раз наблюдал за этими «скачками», но теперь все было выполнено быстро и слаженно.

– На борту остается только основной экипаж, все остальные сходят в лагерь на берег. Выполнять!

Через десять минут мы уже отшвартовались от катамарана, и «Аврора», плавно набирая скорость, взяла курс на объект. У носового орудия и у пулемета на корме бойцы заняли боевые посты.

– Да, ПНВ бы… – с грустью произнес Леха.

– Не помешал бы, – кивнул Иваныч, – ну сейчас на кабельтов подойдем, прожекторами осветим.

– Все частоты пробил, никто не отвечает, – доложил Вася по громкой из радиорубки.

– Понял, – ответил Иваныч.

Через полчаса радар показывал расстояние до объекта 180 метров, но как и прежде не видно ни зги.

– Включить прожектора! Двадцать градусов от курса!

Иваныч сбавил ход до малого, и два световых пятна поползли от «Авроры» в темноту, ощупывая поверхность воды.

– Вот он, – довольно сказал Иваныч, глядя в бинокль в сторону объекта, – мужики, это плашкоут… ну или «танковозами» их называют.

– Это вроде самоходной баржи, которые у нас тут между островами до Волны бегали?

– Ага, – ответил Иваныч, дал «стоп» и продолжил смотреть в бинокль, – ну точно «танковоз», я не помню, какой там шифр по проекту, а так вроде «Акула» называется, нормальный работяга, 50 тонн вроде на себя берет.

– Видно, что там внутри?

– Хреново видно, тряпье какое-то и натянут тент что ли… На, смотри, – протянул он мне бинокль, а сам помалу повел «Аврору» на сближение.

– Абордажной группе приготовиться! – снова скомандовал Иваныч, когда «Аврора» уже развернулась параллельно плашкоуту и сбавила ход.

Прожекторы продолжали рыскать по бортам и надстройке… никого, никакого движения. С борта «Авроры» полетели несколько «кошек», и корабли прижались бортами, придавив покрышки – кранцы.

– Алексей, твой выход, – сказал Иваныч в рацию.

Три тени скользнули с борта на борт. Забегали лучи фонарей внутри надстройки и по палубе.

– Живых нет, – услышал я голос Алексея в эфире.

– А мертвых? – спросил я.

– Считать надо, они мумифицированные, что ли, ну как высохли.

– Что в машинном? – это Иваныч.

– Воды по колено, – ответил чей-то голос.

– Там перед рубкой люк есть в трюм, гляньте.

– Тут тоже вода, так же примерно, – ответили через минуту.

– Ну, что делаем? – спросил я Иваныча.

– Буксируем, известно что, – ответил он, раскурил трубку и, вытащив из крепления со стены фонарь, добавил: – Пойду сам гляну.

Я стоял у борта и наблюдал за Иванычем, он облазил все, внимательно везде заглянул, потом что-то копошился на носу и затем перелез обратно на «Аврору».

– Ну что, трупы, аккумуляторы тоже… трупы, солярки нет. Я буксирный трос зацепил на кнехт, перекинул, сейчас к нему линь лебедки цепляем и пойдем потихоньку.

– Ну давай… только потихоньку.

– А по-другому никак… Боцман!

Линь лебедки был зацеплен за буксирный трос, и «Аврора» медленно отошла от плашкоута на 20 метров, оба прожектора постоянно светили на него, боцман стоял у лебедки, готовый в любой момент сбить аварийный замок и сбросить линь.

– Все помолились? – спросил Иваныч по громкой. – Идем по малой… боцман, внимательно!

Линь плавно натянулся, по «Авроре» пошла неприятная вибрация.

– Машинное, на пониженную! Быстро!

Было слышно, как повысились обороты двигателя, и вибрация ушла.

– Ну вот и славно, идем к берегу, – сказал Иваныч, сняв кепку и вытерев ей пот на лбу.

К ЖД-полотну возвращались, когда уже забрезжил рассвет. Иваныч прибавил ходу.

– Боцман, внимательно, на счет два сбрасывай линь.

– Есть, – коротко ответил тот.

Иваныч еще добавил скорость и нажал кнопку громкой:

– Боцман… внимание…

До берега оставалось около 60 метров…

– Один… Два!

На юте что-то звякнуло.

– Линь сброшен, – услышал я.

Иваныч, сбавив ход до малого, резко увел «Аврору» в правый разворот, а плашкоут продолжал идти своим курсом, пока не наехал плоским днищем на берег.

– Иваныч, если бы у нас были ордена, я б тебя обязательно наградил! – сказал я и облегченно выдохнул.

– Ты главное не забудь про то, что ты сейчас сказал, а я услышал… до того момента, когда у нас ордена появятся, – улыбнувшись, ответил Иваныч, уже плавно подруливая для швартовки к катамарану. – Ну что… позавтракаем? Или потом?

– Давай позавтракаем, да и рассветет, все лучше будет.

– Ну да, – согласился Иваныч, – пойдем тогда зажуем что-нибудь.

Часть экипажа, находившаяся на берегу, слышала все переговоры в эфире из рации дежурного по лагерю, пока мы были в море, и никто не проявлял желания пойти посмотреть на плашкоут. Ну и мы, словно оттягивая момент, уже позавтракав, сидели в кают-компании… все молчали об одном и том же.

– Ладно, мужики, время идет… надо… – прервал я молчание.

– Ну пошли, – громко вздохнув, ответил Иваныч.

Я, Леха, Иваныч и Саша шли по кромке берега к плашкоуту, находившиеся на берегу проводили нас взглядами. Мы забрались на борт, Иваныч повозился с замками, и аппарель грузового трюма грохнулась, показав всем, кто был на берегу то, отчего мы так тянули время. Большое полотно брезента, вероятно, выполняло роль паруса, закрепленного на самодельной мачте из кусков труб, наполовину прикрывало ту жуткую картину, которая открылась нам при дневном свете. Мы прошли по борту над грузовым трюмом и разобрали эту конструкцию, скинув ее части на берег.

– Сколько их? – спросил я.

– Ту т двенадцать и в рубке трое, – ответил Алексей.

Спустились в грузовой трюм, аккуратно переступая через высохшие трупы… мужчин, женщин и детей… возраст разный. Я присел, чуть приподнял туловище мужчины, на котором кроме джинсов ничего не было.

– Они не весят ничего почти, – сказал я, поднял его и понес на берег.

– Боцман, раздать шанцевый инструмент тем, кто в лагере, пусть сюда идут и копают… пять метров в длину, два в ширину, и доктора сюда, – сказал Иваныч в рацию, когда мы перетаскали всех на берег и положили в ряд.

– Ну следов насильственной смерти нет, у этого только ссадины незначительные, – сказал Леха, сидя на корточках.

– Вот-вот, – ответил Иваныч, нахмурившись, – идем, осмотрим все получше.

Пока было непонятно, от чего погибли люди, была еда, даже не доеденная, в кастрюле на маленьком подобии камбуза в рубке, расходные баки были с пресной водой и еще были емкости с водой на борту, у рубки лежали рыбацкие снасти, в трюме были какие-то консервы. Вообще непонятно… Ну кончилась солярка, но они, судя по всему, в открытом океане шли под парусом. Интересно, самодельная мачта завалилась, когда они были уже мертвы? Хотя какая теперь разница?

– Иваныч, ничего не понимаю. Отравились они все чем-то, что ли?

– Кстати! – сказал Иваныч и направился опять обследовать камбуз, громыхая там посудой.

Я тоже поднялся к рубке. Иваныч вышел на верхнюю палубу с большой алюминиевой кастрюлей, ковыряя длинным кухонным ножом останки однородной засохшей массы, в которой просматривались крупные рыбные кости и пара рыбьих же голов.

– Знаешь, Серый, у японцев есть пословица – «Хочешь съесть фугу, пиши завещание».

– Серьезно что ли? В ухе фугу?

– Да тут уха из фугу, – ответил Иваныч и показал кусок сначала одной большой головы, а потом фрагмент поменьше, с характерными долотообразными зубами для «рыбы-собаки», как ее называют в Приморье.

– Ах-ре-неть… – протянул я.

К нам поднялся доктор и сказал:

– Думаю, пару месяцев они уже мертвы… ну если учитывать погоду, то может чуть меньше.

– Ясно, – ответил Иваныч, – они все ухой отравились.

– В смысле несвежей рыбой?

– Они уху приготовили, наелись, уха из фугу.

– Это которая ядовитая?

– Да.

Доктор вздохнул, покачал головой и пошел обратно. Три человека уже заканчивали с братской могилой, и мы с Иванычем тоже вышли на берег.

– Одно из двух, или они все действительно были не в курсе, что за рыбу они приготовили, либо это было массовое самоубийство, – сказал я.

– Не знаю, Серый… не знаю, теперь это уже не важно.

После похорон Иваныч отдал распоряжение своим механикам разбираться с плашкоутом, а мы занялись мероприятиями по плану. Я, Иваныч, Саша, Алексей и два его бойца, загрузив на тележку инструмент, канистру с соляркой и пару аккумуляторов, погрузились в «железнодорожный транспорт» и покатили вперед, изрядно громыхая. Доехав до места крушения состава, где немного осыпалась насыпь и были деформированы рельсы обоих путей, остановились, положили двухметровый кусок уголка из запасов боцмана, подпихнув пару булыжников под него, аккуратно проехали, прихватили уголок с собой и поехали дальше. Ехали, надо сказать, «с ветерком», пришлось даже попросить Сашу снизить скорость, порой становилось страшновато. Через примерно десять километров железка повернула немного вправо и пошла вверх, и еще через пару километров показался переезд, со всеми атрибутами – закрытые шлагбаумы, семафор и домик дежурного по переезду, так же с двух сторон шлагбаумов застыли несколько машин.

– Тормози, Саня, осмотримся, – сказал Иваныч.

Легко сказать… тормози… когда железяка разогналась по железяке, но Саша сообразил, и сначала погасил скорость коробкой, от чего мы все «клюнули» вперед, а потом доработал тормозом, проехали переезд метров на шестьдесят.

– Ну назад сдавай… машинист, блин, – хмыкнул Иваныч.

– Ну извините, по рельсам раньше не ездил, – ответил Саша.

Вышли на переезде, Леха и его бойцы разбежались в стороны метров на двадцать, и я услышал в рации:

– Держим, работайте.

Осмотрели домик дежурного, он брошен давно, как бы не сразу после Волны, следов прохождения которой здесь не было. Иваныч замародерил найденную в ящике стола пачку сигарет, кирзовые сапоги и брезентовый плащ с вешалки.

– Иваныч, да на обратном пути заберем.

– Да? Ну ладно, – ответил он и вернул все на место, кроме сигарет, – пошли машины посмотрим.

Все три машины были седаны, с одной стороны переезда, на дороге, которая уходила вниз, стояла дизельная «Королла», с другой стороны стояли «Краун» и «Москвич».

– Неси аккумулятор и канистру, – сказал мне Иваныч.

Машина завелась, не сразу, и жутко троил двигатель, дали немного «потарахтеть», заглушили и сняли аккумулятор. Из багажника «Москвича» Иваныч извлек увесистую сумку с инструментом и сепаратор!!!

– Вот, подгонишь Михал Михалычу, он тебя всю оставшуюся жизнь сливками и маслом снабжать будет.

– Ага, – довольно хмыкнул Иваныч и понес добычу на тележку, – главное, чтобы он не поломан был, а то он мне его на голову наденет.

– Ну посмотришь потом, – ответил я и нажал на кнопку на рации, – снимаемся, едем дальше.

Саша все крутился метрах в десяти от переезда и что-то там на земле рассматривал.

– Сань, чего там?

– Да вроде кострище тут, банки да бутылки.

Мы с Иванычем подошли.

– Давно, похоже, устраивали этот пикник, – сказал Иваныч, заглянув в консервную банку, – ладно, поехали дальше.

Дорога пошла вниз, и Саша удерживал наш «локомотив» на спуске скоростью. Через пару километров показались узнаваемые следы прохождения Волны. Дорога шла между двумя невысокими сопками, в самом низу. Охранная полоса была достаточно широкая, да и полотно одного из путей раздваивалось после стрелки, поэтому деревья в основном лежали там, где росли, лишь три раза нам пришлось останавливаться и расчищать пути для проезда. Дорога опять пошла немного вверх, и через полчаса пути, вдалеке, на параллельных путях показались вагоны. Мы остановились, Алексей вышел и через оптику винтовки стал рассматривать то, что находилось впереди.

– Непонятно… стойте, мы проверим, – сказал Алексей и махнул рукой одному из своих бойцов.

Их не было уже минут сорок.

– 22-й 11-му, – не выдержал я.

– На связи.

– Ну что, тут ремонтный участок, куча шпал и рельсов, маленький какой-то тепловоз с краном, ну видно, что что-то по ремонту. Волна тут как-то слабо прошла, окна в домике выдавлены… а вот, видно, где вода была, как раз по фронтон прошла, тут второй дом, чуть ниже, вернее фундамент, а кругляк с него дальше валяется… еще кирпичный гараж на два бокса и какой-то склад щитовой, завалившийся от волны.

– А что по составу?

– Тут их два.

– Как два?

– Ну так, еще одна стрелка и пути расходятся, с вашей стороны не видно, дальше там тупик и в нем пара вагонов стоит пассажирских, еще ветка в сторону уходит в лес, сейчас бойца пошлю, пусть посмотрит.

– А следы людей?

– Нет, только зверья следы, я же говорю, тут все-таки задела волна, ну и видать, унесла с собой народ… или пережили да ушли, чего тут ловить-то им среди железа.

– Ну мы подъезжаем?

– Подождите, еще вперед по путям пройду, посмотрю.

После еще примерно получаса ожидания Алексей вышел на связь.

– Можно ехать… Мужики, вы только валидол какой-нибудь сразу примите.

– Что случилось?

– Да хорошо все… слишком… я представить не могу, как это все вывозить отсюда, а то, что это надо вывозить до последнего винтика, до последней шпалы и костыля – это факт.

Мы подъехали и вышли, после беглого осмотра мы даже присели на валяющуюся шпалу.

– Мне думается, тут надо временный пост экспедиции делать, ну пока все не вывезем, – сказал Иваныч, мечтательно попыхивая трубкой.

– А может, все не надо вывозить? – сказал я.

– В смысле?

– В том смысле, что может разумнее здесь сделать что-то вроде дальнего форта? Мы же еще не знаем что и как дальше. Может, там дальше поселение есть какое ну или еще что.

– Тоже верно, – согласился Иваныч, – ну вот есть у нас семь переселенцев, поговорить с ними, предложить пока тут форт организовать да работы. Потом можно этих двоих пленных сюда привезти, пусть тоже посерьезней повкалывают, а то пристроились там на хуторе и как сыр в масле катаются, вместо суровых будней зеков.

– А с другой стороны, черт его знает… придут какие-нибудь поисковики с того же Лунево или Лесного и возможен конфликт интересов.

– А конфликт нам не нужен.

– Точно, так что вывозим все, еще ума не приложу как, но вывозим. Леха, а что там дальше?

– Дорога вниз пошла и через километр туннель, обе ветки туда заходят.

– Может, ты тогда с Сашей прокатишься дальше?

– Хорошо, – кивнул Алексей.

– А что, кстати, с той веткой, которая в лес уходит?

– Сейчас, – ответил Алексей и взял в руки рацию. – Максимов, что у тебя?

– Метров семьсот и тупик… Тут металлолом старый.

– Что именно?

– Ну паровозов несколько, их, походу, тут на металл пилят… пилили, два вроде внешне целые, один маленький, прикольный такой, как из мультика, второй большой, со звездой на топке… ну и еще, наверное, штуки четыре, может, три… непонятно, тут бензорезом хорошо поработали.

– Принял, возвращайся, – ответил Алексей. – Ну ладно, поедем прокатимся дальше.

– Принял.

Мы сняли груз с тележки «Викроса», и Алексей с Сашей покатили дальше. Лехины бойцы разошлись в стороны и заступили на охрану периметра, а мы с Иванычем пошли сначала обследовать постройки. Смыть склад Волне не дало его содержимое, или в этом месте волна была не такая сильная. Он был завален инструментом, материалами и кучей пока непонятного железа, это все мы разглядели через оконные проемы.

– Надо трос зацепить и завалить стены, не стоит лезть, «на соплях» все, придавит еще.

– Ага, идем гаражи посмотрим.

Низ ворот был занесен слоем грязи и мусора, и мы, вооружившись лопатами с пожарного щита, который валялся рядом, принялись их очищать, затем спилили ломом замок и открыли ворота…

– Слушай, а правда, может у тебя с собой валидол какой-нибудь есть? – спросил Иваныч, глядя на содержимое боксов.

– Самогон есть, – протянул ему свою маленькую коньячную фляжку.

– Не, это рано, – поморщился Иваныч, – хотя, безусловно, сегодня наш день.

Откопав ворота, мы уткнулись в КамАЗ-техничку, оранжевый, с логотипом «Р/Д» на борту кунга. Кунг занимал треть кузова и был совмещен с кабиной, сзади кузова располагалась сложенная стрела крана-манипулятора с гаком и каким-то хитрым захватом, вероятно для рельсов.

– Как ты там любишь говорить? «Обалдеть, дайте две», – толкнул я Иваныча в плечо и показал на монстра, стоящего параллельно КамАЗу напротив соседних ворот.

– Это что?

– Трактор, на «кировец» чем-то похож.

– Ну да, похож, – согласился Иваныч, подходя к нему ближе, – эта хреновина по рельсам может ездить, и вот замок для сцепки с вагоном. Это что типа… вместо маневрового локомотива что-то?

– Не знаю, Иваныч, тут без железнодорожника не обойтись.

– Разберемся, не пальцем деланные, – ответил Иваныч, продолжая обходить по кругу трактор.

– 22-й в канале… в тоннеле пара двухсотых, давно лежат… Кучи мусора, пути завалены, протяженность тоннеля около километра.

– То есть вы проехать дальше не смогли?

– Половину, дальше пешком. Тут на выходе еще товарняк, без локомотива… Несколько платформ, вагоны открытые… уголь вроде.

– А на платформах что?

– Контейнеры, техника…

– Что за техника? – оживился Иваныч.

– Хорошая техника.

– Не томи, змей!

– Экскаваторы, гусеничный и колесный, бульдозер, самосвал, автокран и два ПАЗа.

– Автобуса в смысле?

– Да, два автобуса.

– А дальше что?