Моя свекровь и другие животные Демина Карина
И тогда Нкрума ударил.
Он напал молча, потому что в горле пересохло от страха, а оба сердца остановились. Нкрума целил в серый шар центрального ганглия.
В голове мелькнуло, что реакцией вархашш обладает отменной.
А тупые зубы его способны перетереть камни.
Удар лапой дробит гранит, что уж о костях говорить, да и вовсе не дело это… глупость… недаром ночная охота официально запрещена. Слишком многие гибнут, пытаясь добыть шкуру вархашша.
Острие копья пронзило ганглий, и что-то лопнуло, обдав Нкруму вязкой слизью. Он же скатился по броне, стремясь оказаться как можно дальше от твари. Вархашш взвился.
Та охота была чудесной.
Тени Древнего города продавили песок. И Нкрума остановился, втянул ледяной воздух. Еще немного, и холод станет ощущаться, несмотря на плотную шкуру.
– Заставляешь ждать, – братец забрался на голову древней статуи.
Никакого уважения к истории.
Разлегся, лапы вытянул, хвостом перед носом твари неведомой машет – было в ней что-то от вархашша, правда, плоскомордого – и ухмыляется.
Довольный…
Подозрительно довольный.
– Где визор? – Нкрума постарался отдышаться.
– Стареешь?
– Старею, – признал Нкрума очевидное.
– Вот! И значит, самая пора пришла тебе жениться… ты же у нас чтишь древние обычаи…
– Не настолько.
В городе привычно пахло камнем. Почему-то запах этот, слегка влажный, терпкий, напрочь перебивал прочие. Да и звуки это место искажало.
Звук капающей воды.
Нкрума несколько раз пытался найти источник, но ни разу не прошел дальше лабиринта. И теперь звук этот вызвал почти непреодолимое желание отправиться навстречу ему.
Вода в пустыне?
Она есть, и Древние знали, где ее найти, так может быть…
– Отдай, – потребовал Нкрума, впрочем, не пытаясь дотянуться до брата.
Но тот сам протянул визор:
– Держи. Но когда станешь помирать в одиночестве, не вздумай меня обвинять.
– Что ты?..
По-прежнему вспыхивали и гасли золотистые лепестки, но давешний голос замолчал, верно, обдумывая, сумеет ли он и вправду устроить личную жизнь Нкрумы.
– Помни мою доброту, – братец зевнул.
– Ты… ты… сырое мясо? Я не ем сырое мясо!
– Начинай. Это пугает.
– И кровь не пью… что ты?..
– Круонцев считают дикарями, – наставительно заметил Гарджо. – Надо соответствовать.
– А снимок?.. Пустыни ради, что за снимок ты им отправил?! Откуда он вообще на мамином визоре взялся?
– Вот не скажу, что и откуда берется на мамином визоре, – Гарджо широко зевнул и соскользнул на песок. – Но снимок хорош. В духе анкеты… и к слову, плащ первопредка тебе к лицу. А уж дубина… возьми ее с собой.
– Зачем?
– Мало ли, хорошая дубина всегда в дороге пригодится.
Нкрума подавил тяжелый стон. Дубина, по легенде, как и плащ, принадлежавшая Первопредку, чье имя оная легенда почему-то не сохранила, была тяжелой и годилась разве что панцири пустынных крабов ломать. Но вряд ли бы матушка одобрила этакое святотатственное использование родового артефакта, которым немало гордилась. И странно, что, получив снимок – Нкрума сделал его, собираясь на ночную охоту, – не содрала с непочтительного отпрыска шкуру. Не иначе, он тогда был далеко, а потом матушка не то чтобы забыла – она никогда и ничего не забывала, но отложила расправу до удобного момента.
– Ты дальше читай. Вообще, я поражаюсь тебе, – Гарджо перелистнул страницу. – Никакой фантазии!
Зато у брата фантазии было с избытком.
– Это можно вернуть?
Перед Нкрумой развернулся список. Сто… сто двадцать… сто сорок…
– Сто восемьдесят три! – Гарджо выглядел донельзя довольным. – И это не считая подпунктов. Между прочим, я для тебя старался. Я очень удивлюсь, если им удастся найти девушку, которая будет соответствовать твоим требованиям.
– Требованиям?
– Читай, дорогой. В конце концов, ты у нас адмирал, а не песчаный ежик. С ежиком возиться не стали бы.
– Рост… это же три с половиной грата.
Нкрума поднял руку над полом.
– Размер ноги… ладно, это я понимаю. Цвет волос… рыжий? Где ты видел рыжих самок? А цвет глаз… ты ненормальный.
– Читай-читай.
– Высшее образование… медицинское. Да какая женщина в своем уме выберет медицину? И отсутствие практики… Сертифицированное признание внешних… ты безумец!
– Зато ты с чистой совестью сможешь сказать матушке, что агентство не справилось.
Анкету можно было удалить.
Или шепнуть представителю агентства, что не стоит вовсе обращать на нее внимание. Или… Нкрума пролистнул список.
Готовка?
Женщина хорошего рода, стоящая на кухне?
Уборка, чистка одежды, навыки штопки? Зачем, если прислуга справляется? А может, прав братец?
Такую они не найдут.
И это даст Нкруме пару лет вожделенной свободы.
А вода есть. И где-то очень близко. Быть может, сегодня выйдет добраться до источника?
Нкрума сунул визор в карман брюк.
Матушка, невеста, агентство – все это перестало быть важным, когда над пустыней поднялась четвертая луна. И свет ее окрасил останки древнего города алым.
Ночь – время охоты.
И Древние будут благосклонны к Нкруме.
Глава 1
В светлое будущее я въехала, точнее влетела, верхом на унитазе. В тот миг, когда серый, покрытый мелкими трещинами потолок в туалете вдруг растворился в жемчужном сиянии, я только и подумала, что такого быть не может.
Сияние заполонило кабинку.
И в нем кривоватое зеркало, перечеркнутое трещиной, – завхоз клялся и божился, что заменит его в пятницу, правда, привычно не уточнил в какую, – пошло мелкой рябью, которая, однако, не помешала отразить мою озадаченную физиономию.
Нет, я слышала, что инопланетяне похищают людей.
Но чтоб из туалета…
И ладно бы из правительственного, солидного, но наша контора, носившая гордое название «Прайм-тревел», вряд ли могла представлять интерес для внеземного разума.
Свет становился ярче.
В голове сама собой зазвучала музыка из «Секретных материалов», а меня неудержимо потянуло вверх. Вот тогда-то я на унитаз и запрыгнула.
Почему-то лицом к бачку.
И бачок этот, тоже, к слову, треснувший, мужественно перетянутый двойным слоем синей изоленты, запасы коей у завхоза были, видимо, неиссякаемые, обняла.
К сиянию добавилось гудение.
Дребезжание.
И унитаз подо мной закачался.
Захрустели древние трубы. Кажется, на пол полилась вода… подумалось, что ладно я, но если инопланетяне сопрут унитаз, завхоза удар хватит. Как в руке моей оказался ершик, сама не знаю…
С потолка на макушку плюхнулся кусок влажной штукатурки.
Стало горячо.
Волосы поднялись и шевелились, словно змеи.
– Я ничего не знаю! – на всякий случай предупредила я, дав себе клятву, что если останусь жива, то с первой же премии куплю новый бачок.
Сияние мигнуло.
Посинело.
А гудение стало оглушительным. И, взбрыкнув, что норовистый конь, унитаз поднялся над кафелем. Бачок, что характерно, тоже… ну и я с ними.
Так мы и поднимались выше и выше… сквозь семь этажей, включая технический, крышу, покрытую толстым слоем битума, который не мешал этой крыше протекать, да так, что доставалось всем упомянутым этажам, да и подвалам тоже.
Помню распрекрасно, что в какой-то момент я всецело сосредоточилась на том, чтобы не соскользнуть с унитаза. Разум внеземной разумом, а свободное падение – падением. Там, на тарелке, оно еще неизвестно, как будет, а вот при столкновении с асфальтом результат был предсказуем и легко прогнозируем.
Я в какой-то момент даже носом шмыгнула от жалости к себе.
Нет, ну а вдруг уронят все-таки?
Но сияние было стабильным. Гудение тоже. Волосы шевелились. Голуби, взбудораженные появлением моей особы, хлопали крыльями, но сбить меня не пытались.
В какой-то момент я перестала бояться.
Нет, а чего уже? Поздно.
И думать начала… допустим, меня и вправду похитили инопланетяне.
Зачем?
Я задрала голову, пытаясь разглядеть хоть что-то, но глаза заслезились, голова закружилась, а унитаз совершил коварную попытку перевернуться на бок. Ну уж нет. Я хлопнула его по фаянсовому боку ершиком, велев:
– Не шали.
Голос сорвался. А ведь я даже не орала! Может, стоило бы?
– Помогите… – слабо пискнула я и со вздохом признала, что, во-первых, вряд ли меня услышат – город остался далеко внизу, маленький, словно игрушечный, а во-вторых, если и услышат, то чем помогут?
Оставалось ждать.
Подъем меж тем замедлился. Потом мы с унитазом вовсе повисли. Свет мигнул.
Погас.
И я закрыла глаза, ожидая немедленного, но закономерного в нынешних условиях падения. Так и сидела. Ждала. Пока почти над самым ухом не раздалось:
– Кропоткина Агния Николаевна?
– Что?
Вопрос был несколько неожиданным, а я сообразила, что ронять меня не собираются, и глаз открыла. Правый. Правда, потом вспомнила, что правый несколько близорук, а линзы сегодня я позабыла надеть, и открыла оба.
Надо же…
Нет, я люблю кино. Всякое. И про инопланетян тоже. Про космические корабли, сражения… в общем, обстановка впечатления не произвела. Ни тебе механизмов сложных непонятного предназначения, ни огоньков загадочных, ни… Обыкновенный ангар вроде гаража, в котором мой бывший имел преотвратное обыкновение зависать, предпочитая общество моей старенькой «Волги» собственно моему. Потом я заподозрила, что ради этой самой «Волги» он вообще отношения завел… ну да не в том дело.
И не в прямом сходстве, все-таки мой гараж, помимо «Волги» и столика с инструментами, вмещал лишь старый шкаф, где я хранила закатки, а в нынешнем потолок завис метрах в трех над головою. Но вот было что-то общее… было… может, запах металла? Смазки? Вообще техники? Или столбы эти, на которых потолок держался, покрытые листами металла.
Брутальненько.
Общий серый цвет.
Уныло.
И ощущение того вечного хаоса, который мужчины горделиво именуют рабочим порядком. Ага…
Мы с унитазом и бачком стояли прямо в центре этого не то ангара, не то гаража. Под полом гудело. Сверху поддувало. А прямо передо мной встала престранная троица.
Нет, не было ни щупалец, ни жабр, ни жвал с хитином.
Скорее уж странна троица была своей обыкновенностью. Все же после столь феерического подъема душа требует продолжения банкета, а тут тебя встречают люди в сером.
Наш начальник такие костюмчики зело любит. Врет, что в Англии шьют, на заказ. Ага, я своими глазами видывала, как он на рынке прикупал очередной. Двубортный пиджачишко с подбитыми ватином плечами и зауженной талией, чтоб, значит, фигура обрела нужную мужественность. Узенькие штаны со стрелочками.
Белые рубашки.
И розовые галстуки. Пожалуй, именно насыщенный оттенок розового и примирил меня со странной троицей.
– Вы есть Кропоткина Агния Николаевна? – тщательно проговаривая каждый слог, произнес средний. Он был выше прочих на полголовы и, помимо костюма, имел еще шляпу. Правда, держал ее под мышкой.
– Да, – ответила я.
И не удивилась, когда инопланетный тип вытащил из кармана паспорт.
Мой паспорт.
Я б его из сотни узнала по пожеванным страничкам и мятой обложке.
Раскрыл. Уставился на снимок.
На меня.
И снова на снимок.
– Да я это, – говорю. – Честно.
Хотя, конечно, его сомнения мне понятны. Фото в паспорте – извечный предмет печали. Мое и вовсе получилось жуткеньким. Волосы в стороны торчат. Личико махонькое. Глазки прищурены… я не виновата, что фотограф свет поставил так, что у меня моментом глаза заслезились.
Нет, в паспорте я еще та красавица.
– Данная особь говорит правду, – произнес левый тип и носом дернул.
– Поздравляю, – центральный закрыл паспорт и протянул мне. Пришлось отпустить бачок – в конце концов, похоже, нам пришла пора расстаться – и взять документ.
Свинство, конечно.
И возмутиться бы произволом, но, чую, не поймут.
Паспорт я сунула в декольте, пожалев, что вместо привычных штанов, где карманов два десятка, надела костюм. Ага… надеялась поразить Санычево заскорузлое сердце и выбить-таки премию, обещанную им за прошлый месяц.
Теперь вот страдай без карманов.
– Вы были избраны! – меж тем провозгласил тип, не спуская с декольте – а на Саныча нашего только такие аргументы и действовали – мутного взгляда.
– Рада, – говорю.
Без особой, правда, радости.
И тут же уточняю:
– Куда?
А то, может, я была избрана на опыты, или на ритуальное жертвоприношение, или еще для каких сомнительных целей. Вообще сам факт избранности и то, с каким пафосом мне о ней было сказано, заставляли предположить, что просто так домой меня не отпустят.
– В спутницы жизни сиятельному паладину Нкруму Одхиамбо из рода Тафари.
Охренеть.
Я и не нашлась с ответом.
Уж лучше бы на опыты…
– Мы готовы разделить с вами радость обретения супруга, – меж тем продолжил тип, сложивши руки лодочкой. – Но перед тем, как присвоить вам официальный титул невесты, мы должны убедиться, что вы действительно соответствуете требованиям, которые выставил многоуважаемый Нкрума Одхиамбо из рода Тафари.
Я только и сумела, что кивнуть.
И паспорт ладошкою прикрыть.
Мелькнула мысль сожрать его, пока не поздно. Глядишь, и в их галактическом загсе, как и в нашем, новый не сразу выдадут. Пока документы соберешь, справочки там всякие… не хочу я замуж!
– А… вы…
– Мы представляем брачное агентство «Золотой лепесток», – церемонно произнес тип и поклонился. – Лучшее брачное агентство в этом рукаве галактики.
Ага… сводники, значит.
Но работают с размахом. Интересно, а калым за меня положен? По ходу, положен, если из шкуры так лезут. А это значит, что я влипла… не отпустят.
Живой или около живой, но к алтарю доставят.
Или к регистратуре.
– Мы устроим ваше личное счастье! – воскликнул тип.
«Даже если вам это не нужно», – мысленно добавила я.
Он же вытянул сложенные лодочкой руки и представился.
– Ицхари Нуори. Ведущий эксперт по отбору невест.
– Агния, – сказала я. – Но вы и так знаете.
Ицхари кивнул.
– Берко Нутич, – указал на левого представителя. – Ксенопсихолог. Он предоставит вам полную информацию относительно расы круонцев, к которой имеет честь относиться многоуважаемый Нкрума Одхиамбо из рода Тафари.
Интересно, а мне тоже потенциального женишка придется полным именем называть? И расшаркиваться при этом?
Так, Агния, не о том думаешь!
Тебе от женишка этого избавиться надобно.
– И Визари Ноно…
Поклонился правый тип.
– Менталист, который позволит оценить ваш эмоциональный статус и степень вашей откровенности.
У меня левый глаз дернулся.
Откровенность?
Шиш им, а не откровенность. И вообще, русские не сдаются… бабка так говорила. Она меня и воспитывала в духе советско-патриотическом, даром что в годы молодые далекие ей повоевать выпало. О том времени бабка рассказывала неохотно, но все ж я успела понять, что воевала она не в штабах, а в лесах. И поезда под откос пускала, и фрицев стреляла, и своих хоронила. Главное, что с той поры характер бабкин изменился мало. Ее и наш домоуправ, личность совершенно специфического свойства, по манерам и уровню интеллекта стоящая ближе к австралопитекам, нежели к людям, побаивался. А побаиваясь, и почитал, демонстрируя свое почтение еженедельными визитами и пачками яблочного мармелада, до которого бабка была большой охотницей.
Светлая ей память.
И воодушевленная примером, пусть и не живым, но близким, я величественно – хотелось бы так думать – махнула ершиком и велела:
– Спрашивайте.
И щеки надула.
Для важности.
– Ваше имя?
От же ж, бюрократы. Пятнадцать минут назад самолично паспорт проверял, а все равно имя спрашивает. Но так и быть:
– Агния.
По семейной легенде, матушка моя, особа легкомысленная и с богатой фантазией – ни к чему хорошему это в итоге не привело, – получив меня на руки, восхитилась цветом волос.
Сама она была блондинкою.
Мой отец, неизвестный солдат сексуального фронта, – шатеном. А я вот рыжей уродилась. И цвет этот не поблек, не вылинял, не переродился в классический русый. Нет, со временем рыжина лишь ярче стала.
– Полных лет?
– Двадцать четыре.
Почти двадцать пять, но это почти, до которого еще две недели с хвостиком, позволяет мне чувствовать себя молодой.
Двадцать пять – это уже срок.
Юбилей.
– Образование?
– Высшее.
Вообще-то я медик.
Как бабка… то есть я хотела бы стать, как она, но не сложилось. И не потому, что медицина – это для меня слишком сложно, нет, мне даже нравилось, однако вот… она мной гордилась.
И в пример ставила.
И разочаровалась бы, узнай, что вожделенный диплом меня не порадовал, что не пошла я ни в педиатрию, как того хотела, ни в хирургию, на что бабка втайне надеялась. Да, доучилась последний год, но скорее по привычке заканчивать начатое, а потом…
Потом – суп с котом.
Неважно. Вряд ли им тут есть дело до моих глубоких моральных травм.
И вообще до травм.
На этой мысли я замерла.
Ну конечно! А еще врач… несостоявшийся, но все-таки врач! Свет в конце тоннеля, инопланетяне… невеста… бред это, и высочайшего качества! Почему? А потому, что именно это объяснение и является простейшим.
Нечего сущности плодить.
Что вероятней? Что меня и вправду похитили инопланетяне, озаботившись устройством непростой моей личной жизни? Или что я, никогда толком не умевшая на каблуках ходить, поскользнулась и шибанулась головой о тот же унитаз? Или об умывальник?
Читать бесплатно другие книги:
