Лучшее в тебе Глайнс Эбби

Глава 8

Давайте возьмем этот сезон.

Первый раз в жизни я играл, а моего отца не было на трибуне. Наша победа являлась единственным, о чем думали все, так что, к счастью, когда все закончилось, никто этого не заметил, кроме Брэйди. Я отмахнулся и сказал ему, что папа нехорошо себя чувствует.

Я пробежал два тачдауна, но мой отец не мог увидеть их. Его не было на привычном месте, папа не подбадривал меня. Он не сидел на заборе со своей широкой улыбкой, когда я прибегал на скамью запасных. Его тут не было, потому что у него был жар, и он принимал столько обезболивающих, что сознание стало оставлять его. Он терпеть не мог принимать болеутоляющие лекарства – ему нравилось находиться с нами на поле мысленно, – но прошлой ночью ему было так больно, что мама заставила его принять таблетки. Потом, когда папа наконец заснул, она упала мне на руки и зарыдала. Я никогда не видел ее такой раньше, никогда не видел ее такой сломленной.

Быть сегодня в игре – последнее, чего я хотел. Но осознание того, что я приду домой и расскажу отцу об этом, являлось тем, что давало мне силы играть. Я хотел рассказать ему что-то, что заставило бы его улыбнуться. Я хотел, чтобы он верил в меня. Мы вместе так долго боролись за наши мечты. И я не хотел, чтобы папа знал, что я теряю их. Потому что без него эти мечты мне были не нужны.

Не говоря уже о том, что мама будет нуждаться во мне, когда он уйдет.

Я не искал Рейли после игры. Я сразу направился к своему пикапу, решив поскорее уехать от всех к чертовой матери. Все так радовались нашей победе. Я не мог радоваться. Мой отец не присутствовал на игре. Победа ничего больше не значит.

Встреча с отцом, в то время как я был в полной эмоциональной разрухе, казалась плохой идеей. Но присутствие на вечеринке, где команда будет отмечать победу, казалось чертовски бессмысленным. Я не мог праздновать. Я просто хотел все забыть. Я хотел, чтобы моя прошлая жизнь вернулась обратно. Я хотел, чтобы мой отец был здоров.

Проехав почти час и погрузившись в боль, которая уже стала частью меня, я свернул на знакомую грунтовую дорогу, ведущую на поле, где проходила вечеринка. Я пока не мог пойти домой. Мне нужно было выпить немного пива и забыться.

Все уже оказались здесь. Громкие крики и смех когда-то были приветственными звуками. Теперь я их ненавидел. Ни у одного из моих друзей не было никаких забот, кроме футбола. Они не знали, что такое страх. Ни один из них. Это были лучшие гребаные годы их жизни. И должны были быть моими тоже.

Я закрыл дверь пикапа и посмотрел на костер сквозь деревья. Я должен был бы пойти туда и улыбнуться, но я не мог. Мне нужно было поговорить об игре, рассказать, что я чувствовал, но только потому, что я хотел рассказать об этом своему отцу. А не потому, что мое сердце было там.

Я не вписывался больше ни в какую компанию.

Но куда еще идти? Выпивка могла облегчить боль. Ничто больше не может унести все это прочь.

Я буду притворяться. Это было лучшим из того, что я мог в последнее время.

Выйдя в середину открытого поля, я нашел пиво и направился к моим друзьям. Рейли уже была здесь. Я видел ее среди футболистов. Я знал, что она злилась, и это был ее способ отомстить мне. Но меня это не волновало.

– Чувак, где ты был? Мы все восхищались прекрасным Эшби, который играл сегодня вечером, и ты даже не соизволил присутствовать здесь, чтобы принимать похвалу!

– Сначала нужно было кое-что сделать, – ответил я с усмешкой, намекавшей, что я делаю что-то с кем-то, а не что-то. Я позволял им думать все, что они хотели. Что угодно, кроме правды.

Смех последовал за моим комментарием.

– Понятно, почему Рейли перешла на другое футбольное поле, – ответил Нэш. Он злился на меня пару дней, но после тренировки в четверг мы оба согласились, что я прав. Он должен был сосредоточиться на игре, а не на двоюродной сестре Брэйди.

Я пожал плечами и опустился на шины трактора рядом с Райкером.

– Без разницы, – ответил я.

Райкер начал говорить:

– А если серьезно, Нэш. Вы должны перестать ее искать. Она в порядке. Она здесь, и она не ваше дело. Через минуту Брэйди вернется с напитком Айви, и, если он решит, что вы ищете его двоюродную сестру, он разозлится.

Я посмотрел на Нэша. Я думал, что он будет отнекиваться.

Нэш поднял обе руки.

– Без проблем, я просто посмотрел, кто был здесь. Никого не ищу.

– Чушь собачья, – пробормотал Райкер.

– Она здесь? – спросил я, удивляясь, зачем Мэгги пришла на эту вечеринку, если все равно собирается прятаться в углу.

– Брэйди сказал, что его мама заставила его взять ее с собой. Она не хотела приходить. И ему плохо из-за нее, – пожала плечами Айви, словно ей наплевать.

– Меня бесит, что он не позволил ей сидеть с нами, – прорычал Нэш.

– Не. Ваше. Дело, – ответил Райкер.

Хотел бы я согласиться с ним, но Нэш тоже прав. Брэйди поступил неправильно, притащив сюда сестру и оставив ее в полном одиночестве. Это было жестоко.

– Э-э-э, вот драма, – сказала Айви с улыбкой и посмотрела на меня.

– Ну, дерьмо, – протянул Райкер, когда я повернулся, чтобы посмотреть, ушла ли Рейли.

Ее волосы были грязными от дурачества с парнем на футбольном поле. Что, она направлялась сюда? Мне она больше нравилась на расстоянии.

– Вы все меня запутали к чертовой матери, – сказал Нэш. – Сегодня на флешмобе я подумал, что она собирается опрокинуть тебя. Теперь, походу, она опрокинула кого-то другого.

Я схватил пиво и встал. Я ухожу. Я не хочу выслушивать ее сегодня. У меня проблемы похуже, чем у Рейли.

– Я ухожу, – сказал я.

– Ты уезжаешь?

– Уже?

– Ты сделал это на прошлой неделе!

Все они, казалось, удивились. Я только кивнул и поднял стакан с пивом.

– Хорошая игра. Давайте возьмем этот сезон, – ответил я и направился сквозь деревья к пикапу.

Глава 9

Мне снятся кошмары каждую ночь.

Я сидела на багажнике пикапа Брэйди, наблюдая, как качаются мои ноги взад и вперед. Вечеринка была не такой громкой. Сегодня Брэйди не подъехал на пикапе прямо к полю: он оставил его на стоянке с другими машинами в лесистой местности недалеко от грунтовой дороги. Я знала, что он сделал это для меня, чтобы мне было где посидеть. Он пытался облегчить мне пребывание здесь. Недавно он даже принес мне миску с крендельками и газировку. Он казался обеспокоенным. Но вдруг подъехала какая-то девушка с длинными темными волосами, и он разозлился. После этого Брэйди зашагал прочь.

Девушка просто постояла здесь некоторое время, уставившись на Брэйди, потом села в машину и уехала. Странно. Я никогда не видела ее раньше.

– У тебя, должно быть, лучшее место на этой тусовке, – голос Уэста Эшби напугал меня. – Не обращай на меня внимания. Я просто устал вести себя так, будто мне плевать на все. Мне нужно побыть одному. И поскольку ты не разговариваешь, то мне же лучше. Хоть кто-то есть, с кем я могу поговорить и кто будет молчать. Это должно быть чертовски потрясающе. – Он сделал большой глоток пива и сел рядом со мной на багажник.

Он пьян? Он хотел напиться. Конечно, он знал, что я была последним человеком, который хотел бы составить ему компанию. Я не была его другом. И никогда не стану.

– Может быть, мне тоже замолчать? Тогда не пришлось бы притворяться, что мне насрать. Спорим, это легко, а? Не нужно ни на что реагировать. Я тебе завидую.

Завидует мне? Серьезно? Он собирался сидеть здесь и смеяться надо мной, хотя даже не знает меня. И понятия не имеет, почему я предпочла молчать.

После этих его слов про зависть мне захотелось вскочить и закричать ему в лицо. Никто на свете не должен мне завидовать. Никогда.

– Но я кое-что слышал, и, если это правда, может быть, твое дерьмо хуже моего. – Он покачал головой и вздохнул. – Нет, наверное, нет, мама Ганнера – сплетница. Половина того, что выходит из ее рта, – вранье. Бог знает, что она достаточно наговорила о моей маме.

Казалось, Уэст разговаривал сам с собой. Его взгляд был прикован к чему-то в темноте. Боль перечеркнула лицо парня. Уэст не пытался ничего скрыть, как делал это все время, когда я находилась рядом с ним. Впервые я увидела его настоящим, парня, которого он никому не показывал. Его маска исчезла, голос был тяжелым, а глаза потемнели.

– Сегодня вечером он не пришел на мою игру. Черт, он даже не может пойти в дурацкую ванную без посторонней помощи. И уж тем более смотреть, как я играю. Первый раз в жизни он не смотрел, как я играю. Каждый тачдаун, который я забивал, я забивал для него. Так что у меня будет что рассказать ему сегодня вечером. Но я сижу здесь, как чертова девчонка, потому что возвращение домой пугает меня до чертиков.

Кто он? Я хотела спросить, но побоялась. Его эмоции были слишком сильны. Это был не тот придурок, которого Уэст показывал всему миру. Это был парень, прятавшийся под ним. Он позволил мне увидеть себя. Свою боль. Свои страхи. Но почему?

– Когда я родился, мама сказала, что он принес мне в больницу футбольный мяч. Выбежал из больницы и купил его, когда врачи сказали, что это мальчик. Он положил его в мою кроватку в тот день. Я любил футбол, но только потому, что любил его. Он всегда был моим героем. Теперь он оставит меня. И маму тоже. – Уэст издал тяжелый смешок, полный отчаяния.

– И как она справится с этим? Он – ее мир. И всегда был. Я не могу представить свою маму без папы. Она будет так потеряна. Меня будет недостаточно. Я просто… – Уэст уронил голову на руки и застонал. – Черт, мне страшно, Мэгги. Знаешь, каково это – бояться? – спросил он, подняв голову, и впервые взглянул на меня.

Я знала. Я слишком хорошо это знала. Я познала ужас и страх. Я знала демонов, что преследовали меня по ночам вместо добрых снов, в которые мы верили в детстве. Я знала больше, чем он мог себе представить. Я молча кивнула.

– Да, – хрипло прошептала я, отчаянно пытаясь убедить Уэста, что он не один. Мой голос звучал странно, но знакомо.

Это был уже второй раз, когда я заговорила с ним. Один раз потому, что он разозлил меня, а теперь потому, что я поняла: ему нужно дать знать, что он не один. Боль приходила ко всем нам в разное время. Именно то, как мы научились справляться с ней, и определило наше будущее. В этот момент я решила заговорить. Молчание помогало мне справиться с болью, но впервые с тех пор, как мой отец у меня на глазах убил мою мать, мне захотелось говорить. Мне хотелось успокоить кого-то еще.

Его глаза широко раскрылись.

– Ты заговорила, – сказал он, пристально глядя на меня. – Снова.

Я ничего не ответила. Я заговорила, потому что он нуждался во мне. Но поговорить, чтобы просто поболтать? Нет. Я не могла этого сделать. Я все еще боялась своего голоса.

– Это правда? О том, что рассказал мне Ганнер… Ты видела, как твой отец… – Он замолчал. Уэсту было известно мое прошлое. Кто-то узнал об этом и распространил слухи. Я понимала, что рано или поздно это случится. И задумалась над своим ответом. Я ни с кем не говорила о той ночи. Вспоминать было слишком тяжело. Это слишком болезненно вытерпеть снова для любого человека. Но Уэст тоже теряет родителей. Поэтому я кивнула. Больше я ему ничего не дам. Я не могла выразить словами то, что видела. Только не снова.

– Черт. Это тяжело, – вот и все, что он сказал. Несколько минут мы сидели молча, глядя в темноту. – Мой отец умирает. Врачи больше ничего не могут для него сделать. Отправили его домой просто… умирать. Каждый день я вижу, как он постепенно исчезает. Он все дальше от нашей заботы. Дальше от нас. Ему так больно, а я ничего не могу сделать. Я боюсь ходить в школу, потому что… Что, если он умрет, пока меня не будет, и я никогда его больше не увижу? Но в то же время, как прямо сейчас, я боюсь идти домой, потому что ему может стать хуже, и тогда мне придется это увидеть. Я должен увидеть, как умирает человек, которого я обожаю. Как он покидает эту жизнь. Покидает нас.

Смерть моей матери была быстрой. Молниеносной. Она не страдала, за исключением того единственного момента, когда я кричала отцу, чтобы он остановился, а он направил на нее пистолет. Я знаю, что тогда она страдала. Она страдала за меня и за то, что я могу увидеть.

Но я не знала, каково это – смотреть, как родитель медленно умирает у тебя на глазах. Заснуть ночью и не знать, будет ли он там на следующее утро. Мое сердце болело за него. Потерять того, кого любишь, тяжело. Это самое трудное в жизни. Уэст не был хорошим человеком. Он мог быть по-настоящему жестоким. Но эмоции в его голосе трудно было игнорировать. Я не хотела ничего испытывать к нему, даже сожаление, но я чувствовала.

– Никто не знает, – продолжал он. – Я не могу рассказать об этом друзьям. Все, что им известно, это то, что папа перенес операцию и сейчас находится на реабилитации. И что он больше не работает. Я отмахнулся, когда сказал им, как будто ничего особенного не произошло. – Уэст снова рассмеялся, жестким, грубым смехом, в котором не было ни капли радости. – Женщины этого города никогда не принимали мою маму, у нее нет друзей, с которыми можно поговорить, кроме твоей тети, хотя я думаю, что она даже Корали не рассказала. Когда папа уйдет… Я буду вместо него. Как мне это сделать? Как меня может быть достаточно для нее?

Я ничего не могу сделать, чтобы облегчить его боль. Никто, как бы ни старался, не может ему помочь. Так что я протянула руку и накрыла его ладонь своей. Это было единственное, что я могла сделать. Кроме как поговорить, но ему это было не нужно. И я все равно не была уверена, что смогу.

Его рука повернулась, чтобы взять мою, но вдруг остановилась, и Уэст убрал ее. Затем он встал, будто собирался уходить. Я не хотела, чтобы он исчезал. Вот так. Он рассказал мне о демонах, с которыми столкнулся. Он раскрыл свои секреты. Уэст вернется домой к этому кошмару и будет переживать его снова и снова, пока все не закончится. Он не хотел никому говорить, но все же сказал мне. Неужели он увидел в моих глазах то же, что и я в его? Печаль и гнев? Сожаление и страдание?

– Мне снятся кошмары каждую ночь, – сказала я. – Я вижу, как моя мать умирает снова и снова.

Глава 10

Молчание – вот как я выживаю.

На этот раз она не шептала. Сладкий южный акцент в ее голосе был прекрасен. Голос не был слишком высоким, скорее глубоким.

Слова, которые она произнесла, оказались невероятно откровенны, что было больно думать о том, что она переживает нечто подобное каждую ночь. Я не знал, что ей сказать. Мой отец умирал от рака. Это разрывало меня на части. Но она видела, как ее отец убил ее мать. Такая жестокость была хуже всего, что я мог себе представить.

Мэгги крепко зажмурилась и глубоко вздохнула. Я пристально наблюдал за ней, не в силах отвести взгляд. Я боялся, что она шевельнется или исчезнет. Она нужна мне. По крайней мере, сейчас мне было необходимо, чтобы кто-то знал о моей боли. Кто-то, кто поймет ее.

– Она никогда не проходит… Эта боль, – сказала она, открывая глаза, чтобы посмотреть на меня. – Но ты учишься жить и учишься справляться с потерей. Ты делаешь все, что должен, чтобы выжить.

Теперь я все понял. Почему она не говорит… почему стала молчать. Все это для того, чтобы не переживать заново этот момент. Ни разговоров, ни смеха. Просто закрылась в себе, держалась особняком. Но не сейчас. Не со мной.

– Ты разговариваешь со мной. Почему именно я?

Она бросила взгляд через мое плечо, и я увидел печаль в ее глазах.

– Потому что я почувствовала, что нужна тебе. Ты должен знать, что кто-то еще пережил боль, подобную твоей.

Я шагнул к ней.

– Когда ты потеряла маму, кто-то был рядом с тобой? – спросил я, надеясь, что она скажет «да». Мне не нравилась мысль о том, что она борется с этим ужасом в одиночку.

Она снова посмотрела на меня.

– Нет. Никто ничего не понял. Никто не видел, что я делала. Никто не пережил того, что пережила я. Я бы поговорила с ними. Но не было никого, кто мог бы понять. Молчание – вот как я выживаю.

Я тоже молчал. Только не так, как она. Я держал болезнь отца в секрете. У меня не было рядом друзей, и я не сказал им, что происходит. Мой отец еще был в норме в прошлом году. Тогда я устроил вечеринку у себя дома через неделю после весенней тренировки. А этим летом все пошло под откос. Последние три недели прошли хуже некуда.

В конце концов все узнают, и я это понимал. Это был не тот секрет, который я мог бы хранить вечно. Но я не хотел им говорить. Я не хотел видеть сочувствие в их глазах. Я не хотел, чтобы все пытались утешить меня, когда они на самом деле не понимают этого.

– Мэгги! – донесся из темноты голос Брэйди. Я заметил, как девушка напряглась и слегка улыбнулась мне, прежде чем слезть с пикапа и направиться на голос своего кузена. Она не хотела, чтобы он застал меня здесь с ней.

Но я не был готов к тому, что она уйдет.

Все выходные я ловил себя на мысли, что думаю о Мэгги. Когда папа заболевал, я напоминал себе, что достаточно силен, чтобы справиться с этим. Я хотел оставаться здесь ради мамы. Я больше не был испуганным маленьким мальчиком. Если Мэгги может пережить то, что она видела, то мне нужно быть мужественным и быть всем, что нужно моему отцу.

В понедельник утром я оставил маму лежать рядом с хрупким телом отца и пошел в школу, думая о Мэгги. Ее голос звучал у меня в голове, напоминая, что боль – это то, с чем я должен научиться справляться. Я должен был пережить тот кошмар, в котором нахожусь. Она была ходячим доказательством того, что я могу это сделать.

Увидев ее стоящей у шкафчика рядом с моим, я почувствовал облегчение. Мне нужно было увидеть ее. Мы проговорили всего десять минут, и я уже успел к ней привязаться. Она все поняла. Я и не подозревал, как сильно нуждался в этом. В ком-то, кто может понять меня.

– Доброе утро, – сказал я, остановился рядом с ней и открыл свой шкафчик.

Мэгги взглянула на меня и улыбнулась. И все. Никаких слов. Никакого мягкого, теплого голоса, который успокаивал меня. Только легкая улыбка. К черту это. Я хотел услышать, как она говорит.

– Ты не собираешься со мной разговаривать? – спросил я, все еще наблюдая за ней на случай, если она прошепчет что-то, а я не услышу.

Мэгги снова повернулась к своему шкафчику, достала блокнот, закрыла его и снова посмотрела на меня. На мгновение мне показалось, что она собирается заговорить, но она просто покачала головой и ушла. Оставив меня одного.

Я все выходные был сосредоточен на ее словах и голосе, чтобы победить свои кошмары и встретиться с ними лицом к лицу. И она ведет себя так, будто мы никогда не разговаривали. Как будто она не знает моих секретов. Как будто я ее не знаю.

Чушь.

Я схватил учебники для первого урока, захлопнул шкафчик и направился за ней. Как раз перед тем, как я подошел к ней, кто-то схватил мою руку. Выдернув ее, я повернулся и посмотрел на Брэйди. Он не выглядел веселым.

– Ты что, бегаешь за Мэгги?

Я мог бы солгать, но это было бессмысленно.

– Да, – ответил я.

– И ты туда же, – прорычал он. – Да почему вы не можете оставить ее в покое? Она немая. Она видела такое дерьмо, какого никому не пожелаешь, и она не игрушка для тебя. Так что иди и найди кого-нибудь другого, за кем можно приударить. Моя сестра не для тебя. Доступ закрыт.

Я не мог объяснить ему, что просто хотел поговорить с ней еще раз. Брэйди понятия не имел, что его сестра со мной разговаривала. Больше ни с кем. Она разговаривала только со мной. Но даже если она больше не хочет со мной говорить, я не хочу держаться от нее подальше.

Мэгги заставила меня почувствовать себя сильнее. Она напомнила мне, что я не один в этом мире. Что другие тоже проходили через подобное. Что я могу быть таким, каким нужно моей маме… таким, каким нужно моему отцу.

– Отлично. Что угодно. У меня нет времени на эти разборки, – ответил я, прежде чем пойти в другую сторону.

Внезапно передо мной возникла Рейли.

– Ты не звонил все выходные, – сказала она, выпятив нижнюю губу, и надулась.

Я не звонил Рейли, потому что не хотел, чтобы она отвлекала меня.

– В пятницу вечером ты вела себя так, будто наш разрыв для тебя стал освобождением, – ответил я, протискиваясь мимо нее и направляясь к своему классу.

– Я пыталась заставить тебя ревновать. Ты снова бросил меня, Уэст. Ты никогда не думаешь обо мне. Ты просто снова меня кинул.

Она была права – я не думал о ней. Рейли заслуживала большего. Я не мог быть этим большим. Поначалу она меня привлекала. Рейли была веселой и интересной, и я не думал о лечении моего отца, когда мы были вместе. Но это продолжалось совсем недолго. Вскоре все стало держаться только на сексе. Я использовал ее, чтобы забыться. Я чувствовал себя виноватым из-за этого, но она казалась счастливой. Ей нравилось быть моей девушкой.

Теперь я знал, что она заслуживает большего, чем я могу ей дать. Пришло время отпустить Рейли и позволить найти парня, который сделает ее счастливой. Мы только и делали, что ругались.

– Значит, я не тот парень, который тебе нужен. Я никогда не буду заботиться о тебе, Рей. Я никогда не буду думать о тебе. Я вот такой. Я этого не делаю. Так что иди и найди парня, который будет делать все так, как ты хочешь. Я не смогу сделать тебя счастливой.

В ее взгляде не было отчаяния. Мы не были влюблены друг в друга. Хотя она часто говорила мне, что любит меня, я знал, что это не так. Кто будет любить такого мудака?

– Я люблю тебя, – сказала она, словно прочитав мои мысли. Я отрицательно покачал головой:

– Нет, Рей, не надо, я не твоя любовь. Давай прекратим это. Тебе просто будет больно со мной, и это никогда не изменится. Так что на этот раз все действительно кончено. Найди парня, который сможет быть таким, каким ты хочешь. Ты этого заслуживаешь. Я не могу быть таким парнем. Ни для тебя. Ни для кого-то еще.

Я не стал дожидаться ее ответа, повернулся и пошел на первый урок. Заняв свое место, я понял, что слова, которые я только что сказал Рейли, были правдивы. Я не мог злиться на Брэйди за то, что он защищал Мэгги от меня. Но, может быть, он позволит нам быть друзьями. Мне просто был нужен гребаный друг прямо сейчас. Не девушка. Как я мог объяснить ему это?

Глава 11

В такие моменты я радовалась, что от меня не ждут никаких слов.

Я зашла в кафетерий. Я предпочла больше не голодать во время обеда, сидя в библиотеке. Спустя неделю в школе, я стала чувствовать себя в большей безопасности. Будто поняла, как все устроено и чего ожидать. Я больше не чувствовала, что все смотрят на меня.

Ну, это еще не вся история. По правде говоря, мне хотелось увидеть Уэста. Его не было у своего шкафчика с утра, и, когда я проходила мимо него в коридоре, он смотрел прямо сквозь меня. Конечно, сегодня утром я не говорила с ним – не была уверена, что смогу. Неужели у меня случится нервный срыв, если я не попытаюсь ему помочь? Может быть, я могла говорить только тогда, когда он нуждался во мне. Возможно, именно боль Уэста пробудила во мне способность говорить, не теряя при этом самообладания.

В те дни после смерти моей мамы, я сидела в углу и кричала, когда кто-нибудь подходил ко мне. Я понимала, что это было безумием, но не могла остановиться. Беспомощный страх поглотил меня. Я была в такой агонии, что не могла ни разговаривать, ни терпеть, когда кто-то приближался ко мне.

Когда я наконец смогла заставить себя выйти из угла и перестать снова и снова переживать кошмар в своей голове, мне удавалось действовать. Но с тех пор я молчала. Это было единственное, что меня спасало. Я могла справиться с кошмаром, если не слышала собственного голоса.

– Итак, что насчет свидания, о котором мы говорили на футболе? – Я повернулась, стоя в очереди за едой, и увидела улыбающегося мне Чарли. – Я искал тебя после игры в пятницу вечером, но тебя нигде не было.

Да, потому что мои дядя и тетя отправили меня с Брэйди на вечеринку.

– Поскольку у тебя сейчас нет записной книжки, я все расскажу, – продолжал он. – Я тут подумал, может, в субботу съездим на денек в Нэшвилл. Это всего в часе езды отсюда. Там есть отличное место, где я люблю поесть, и еще у меня есть билеты на «Гранд-Оле-Опри» на этот вечер. Там будет Диркс Бентли.

Я понятия не имела, кто такой Диркс Бентли, но знала, что такое «Гранд-Оле-Опри». Я была почти уверена, что все на юге знают, что это такое. Но целый день с Чарли… в Нэшвилле? Я не была уверена, что мои дядя и тетя согласятся с этим.

– Просто подумай об этом. Обещаю, нам будет весело. И я могу разговаривать за двоих.

Я начала улыбаться, когда мой взгляд остановился на человеке, смотрящем прямо на меня. Уэст.

Он сидел за столом вместе с Брэйди и другими футболистами. Им всем разрешалось приходить пораньше и забирать свои подносы, чтобы они могли уйти раньше и отправиться на поле.

– Вы знаете Уэста Эшби? Ну, да, ты, наверное, знаешь, учитывая, что он лучший друг твоего кузена.

Я отвела взгляд от Уэста и двинулась вперед в очереди вместе с другими. Я пришла увидеть его, и вот он здесь. Смотрит прямо на меня. Теперь я не являюсь для него невидимкой. Может быть, он простил меня за то, что я молчала этим утром.

– Ты с кем-нибудь сидишь? – спросил Чарли. Я отрицательно покачала головой. – Хочешь составить мне компанию?

Я уже думала об этом. Чарли был хорошим парнем, и он не был против моего молчания. Я кивнула. Это вызвало у него улыбку.

– Потрясающе, – ответил он. Мы взяли свои подносы, выбрав то, что хотели, и я позволила Чарли проводить меня к столу. Я понятия не имела, где есть свободные места. К счастью, у него был столик, за которым он всегда сидел, и там было еще несколько человек, которые поздоровались с ним, когда мы подошли. Похоже, мне нужно было познакомиться с друзьями Чарли.

– Эй, ребята, это Мэгги. Мэгги, это Шейн. – Он указал на рыжеволосую, с множеством веснушек девушку в очень больших очках. – Мэй. – Мэй была брюнеткой с короткими вьющимися волосами и натянутой улыбкой. Ей не нравилось, что я здесь, – мне не нужно было ничего говорить, чтобы понять это; это было написано на ее лице.

– Дик… да, серьезно, так его зовут. Его мать ненавидит его. – Темноволосый парень ухмыльнулся мне, и я поняла, что ему любопытно. Искорки в его зеленых глазах говорили, что он увидел нечто забавное. – Мы с Мэгги встретились на флешмобе в пятницу, и сейчас я пытаюсь уговорить ее поехать со мной в Нэшвилл в субботу.

Мэй расправила плечи, и в ее глазах вспыхнул огонь.

– Ты везешь ее к Дирку Бентли? – спросила она в полном ужасе.

– О боже, – сказал Дик со смешком. Чарли полностью проигнорировал ее реакцию. Его улыбка не изменилась, он сел, а затем кивнул мне, чтобы я села рядом с ним.

– Уверен, что да. Она будет в восторге, – последовал ответ Чарли.

Шейн фыркнула, сделав глоток молока. Похоже, Шейн и Дику было трудно держать себя в руках. Но Чарли по-прежнему ничего не замечал.

– Ого, – сказал Дик, бросая бутерброд на поднос. Его глаза расширились.

– Что? – спросил Чарли, когда я повернулась, чтобы посмотреть, на что смотрит Дик. Брэйди. Он смотрел на Брэйди. Потому что мой брат направлялся сюда.

И выглядел он мрачно. Он крепко сжимал поднос, и было трудно не заметить, как он стиснул зубы.

– Мэгги, – сказал Брэйди, усаживаясь на свободное место справа от меня. Я просто уставилась на него. – Что он делает?

– И еще один, – прошептала Шейн, и я перевела взгляд с Брэйди на Уэста, идущего в нашу сторону. Он пристально смотрел на меня и тоже выглядел мрачновато. Когда его поднос громко звякнул о стол, все, кроме Брэйди, подскочили.

– Что ты делаешь? – спросил его Брэйди, когда Уэст сел напротив него.

– То же самое, что и ты, – ответил он, затем на секунду перевел взгляд на меня, а затем посмотрел на Чарли.

– Я хочу убедиться, что с моей сестрой все в порядке, – ответил Брэйди.

Уэст снова посмотрел на меня, и его взгляд смягчился.

– И я тоже.

Брэйди пробормотал ругательство, а Уэст только ухмыльнулся, взял свой гамбургер и откусил его. Я привыкла к тому, что Брэйди чересчур заботлив, но Уэст? Я не понимала, зачем он здесь. Потому что мы разговаривали? Неужели то, что он открылся мне, и что я заговорила, заставило его почувствовать, что он должен присматривать за мной? Мне не нужны были защитники, ни один из них. Особенно такие, как Чарли.

– Отлично. Теперь у тебя тут вся армия, – проворчала Мэй. Брэйди и Уэст проигнорировали ее замечание.

– Таааак, а что насчет той игры в пятницу вечером, а? – сказал Дик с нервной улыбкой.

Брэйди поднял голову и бросил на Дика раздраженный взгляд, после чего вернулся к еде.

– Я не думаю, что они сидят здесь, чтобы говорить с нами, – громко прошептала Шейн. Некоторое время никто ничего не говорил. К неловкому молчанию я уже привыкла. Но сейчас мне правда хотелось, чтобы Чарли начал болтать.

– Ты когда-нибудь бывала в «Гранд-Оле-Опри»? – спросил меня Чарли.

Я начала качать головой, когда Брэйди заговорил:

– Нет. Она не была.

Я взглянула на своего кузена, который ел свою еду так, словно был зол на нее.

– О, хорошо. Тебе понравится, – весело сказал Чарли. Казалось, его нисколько не задела грубость Брэйди.

– Я все еще не могу поверить, что ты берешь ее в Нэшвилл. Ты ее почти не знаешь. Ты же знаешь, я всю жизнь мечтала увидеть концерт Дирка Бентли, – обиженно сказала Мэй.

Чарли взглянул на меня, и я увидела разочарование в его глазах. Он не хотел подводить Мэй. Тогда зачем он меня пригласил? Мне не нужно было ехать с ним.

– Она не поедет с тобой. Никуда, – ответил Брэйди своим не слишком веселым тоном. В такие моменты я радовалась, что от меня не ждут никаких слов.

Глава 12

Конец причиняет боль.

Парни собирались посмотреть видео пятничной игры у Брэйди сегодня вечером. Его мама готовила тако и шоколадный торт. Она всегда так делала. Каждую неделю во время футбольного сезона мы собирались и смотрели игру.

Я не планировал идти туда. Человек из хосписа приходил сегодня в первый раз. Справиться с этим оказалось труднее, чем я думал. На прошлой неделе папа так нуждался в обезболивающих, что не мог даже спросить о пятничной игре. Но я все равно пришел к нему в комнату и все рассказал. Я надеялся, что в своем болезненном сне он услышал меня. Что он гордится мной.

Скоро я вообще не смогу сидеть в его комнате и разговаривать с ним. Уходить от ужаса из моего дома было необходимо, чтобы сохранить рассудок. Присутствие чужого человека, заботящегося о папе, в то время как мама сидела рядом с ним, держа его за руку, было слишком тяжело для меня.

И я сбежал. И я чувствовал себя виноватым.

Припарковав свой пикап возле дома Брэйди, я понял, что приехал последним. Все, наверное, думали, что я не приду. Когда я войду внутрь, то услышу смех и шутки. Ни у кого из них не было ни забот, ни боли, с которыми нужно было бы справляться. Здесь была хорошая еда и футбол.

Я взглянул на окно, которое принадлежало Брэйди до того, как туда переехала Мэгги. Интересно, она сейчас наверху или внизу, ест тако с ребятами? Если бы она могла сама распоряжаться тем, что ей делать, она бы не смотрела футбол. Но если это зависит от Корали, то, зуб даю, она сидит там с ними. Я мало что знал о Мэгги, но наблюдал за ней. Настолько, что боялся, что кто-нибудь заметит и скажет что-нибудь об этом. Глядя на нее, я успокаивался. Даже если она находилась далеко, но в поле моего зрения, – этого было достаточно, чтобы я мог дышать. Я становился зависимым от девушки, которую едва знал.

Чьи-то шаги прервали мои мысли. Я обернулся, чтобы посмотреть, кто это, и мой взгляд нашел ее.

– Брэйди думал, что ты не придешь. Сегодня днем тетя Корали отвела Брэйди в сторонку и рассказала ему о твоем отце. Она знает. Брэйди был расстроен и хотел навестить тебя, но она попросила дать тебе время. Ты должен сказать ему сам. – От сладкого голоса Мэгги у меня потеплело в груди. Это было что-то, с чем я будто вечность не встречался. Холод внутри меня поселился уже так давно.

Ее длинные волосы были заправлены за уши, и она смотрела на дом так же, как и я. С ее присутствием внутри меня воцарился покой. Я не понимал этого, потому что она несла на себе неподъемную тяжесть. Но для меня она принесла мир.

– Сегодня приехал работник хосписа. Похоже, это конец, – сказал я ей. Мэгги откинула голову назад и посмотрела на меня. Ростом под два метра, я возвышался над ее крохотной фигуркой.

– Конец причиняет боль, – просто сказала она. Она не приукрашивала его. Она не говорила мне, что я должен быть сильным. Она просто была честна. Мэгги знала, что сейчас слова ничего не значат. Я протянул руку и накрыл ее маленькую ладонь своей.

– Чертовски больно, – ответил я.

Она позволила мне взять ее за руку, пока мы стояли молча. Это было то, что мне нужно. Видеть ее рядом со мной и знать, что она все понимает.

– Спасибо. За то, что говоришь со мной, – прошептал я, как будто кто-то мог услышать меня. Она повернула свою руку в моей и сжала.

– Я всегда здесь, если тебе нужно поговорить.

– Ты не разговаривала со мной сегодня в школе, – напомнил я ей.

– Ты не нуждался во мне.

– Нуждался. Ты просто не представляешь, как сильно.

Входная дверь дома открылась, и Мэгги быстро убрала свою руку из моей. Брэйди стоял и смотрел. Сначала я ждал, что он накричит на меня за то, что я здесь с Мэгги. Но потом я увидел, что в его глазах не было гнева. Это была печаль. Ему было грустно за меня. Потом было сочувствие, которого я не хотел.