Шельф Ильин Андрей

– Так просто?

– Ну-у, просто… Такое место надо еще найти, алмазы на каждом шагу не встречаются. Например, в горах их не найти, а вот в долинах… Не простое это дело, умения требует, навыков особых и… везения. Сильно подфартит, можно на трубку кимберлитовую наткнуться.

– А что это?

– Дырка такая в земле, где алмазы по стенкам в грунте размазаны. Нашел такую – копай по кругу, зарывайся в землю на сотни метров, промывай породу. Первую «трубку» вручную лопатами да кирками рыли. За шестьдесят лет пятьдесят тысяч рудокопателей яму глубиной двести пятьдесят метров наковыряли – четырнадцать миллионов каратов алмазов добыли! И все ручками да кирками с лопатами! Тот карьер первый так и назвали: «Большая дыра». Такая история.

А история, действительно, занимательная. Если можно лопатами… Очень важно, что именно лопатами…

– Спасибо вам.

– Да не за что…

– Что у вас?

– Деловое предложение. И очень выгодное. Для вашего патрона.

– Патрон, как вы выразились, вряд ли сможет принять вас теперь. Но я готов вас выслушать и передать ему ваше предложение.

– Тогда не предложение. Тогда передайте ему вот это.

Проситель протянул запечатанный конверт, в котором прощупывался какой-то предмет. Небольшой, круглый и твердый.

– Вы уверены?

– Конечно. Думаю, после этого он согласится принять и выслушать меня.

– Я попробую, хотя…

– Вы попробуйте. А я пока подожду. Здесь.

Проситель упал в кресло и приготовился ждать. Недолго. Потому что скоро прибежал хорошо одетый служка, подхватил его под локоток и потащил по коридорам офиса.

– Вам сюда.

Огромный, потому что начальственный, кабинет. Добротная, со вкусом подобранная мебель. И хозяин – никакой. Потому что все они такие миллиардеры: смотреть не на что. Приличный, но не самых раскрученных брендов, костюм, вполне себе демократичные ботинки, поди, на распродаже купленные, и никаких бриллиантовых запонок и галстуков за пять тысяч баксов. Обычный дядечка. Чего ему выпендриваться? За него его счета выпендриваются.

Встал, шагнул навстречу. Лицо непроницаемо-дружелюбное, но глаза поблескивают. Заинтересовал его конвертик. Зацепил. Ну, еще бы…

– Добрый день.

– Здравствуйте.

– Проходите, присаживайтесь. Чай, кофе, вода?

– Спасибо. Я накормлен и напоен.

Усмехнулся чуть заметно.

– Вы посмотрели?

– Да. – Взял со стола пустой конверт. И предмет. Тот самый. Посмотрел его на свет. Покрутил в пальцах. Оценил. Положил назад с неохотой.

Всё у них, что поценнее, к пальцам липнет так, что не оторвать.

– Интересный экземпляр. Откуда?

– Секрет.

Взглянул внимательно.

– Много у вас таких камушков?

– Немало. Вам в каратах или килограммах? Если в каратах, то миллионов десять, может быть пятнадцать.

Хозяин кабинета расплылся в широкой, озорной улыбке.

– Ограбили все хранилища мира?

– Нет, открыл кимберлитовую трубку.

– Где?

– В Африке. Недалеко от известных вам месторождений.

Патрон перестал улыбаться. О чем-то задумался. Забарабанил пальцами по столу.

– Не верю я в случайно найденные сокровища.

– Как хотите.

Посетитель бросил на стол еще несколько камушков, которые раскатились по столешнице.

Патрон метнулся взглядом вслед им.

– Можно полюбопытствовать?

– Пожалуйста.

Взял, чуть более торопливо, чем следовало, ближайший камушек и поднес к глазам. И пальчики у него слегка задрожали.

– Кто открыл месторождение?

– Я.

– Один?

– Можно считать так. Лазил по джунглям, золотишком по мелочи промышлял – жилу искал, а тут минералы, красные, как кровь. И черные тоже. Много.

– И вы…

– И я вверх по течению прошел, пока они не кончились. А потом – чуть вниз. И копать начал. Всерьез.

Хозяин кабинета удивленно вскинул брови.

– Не сам… Конечно, не сам – местных нанял. Через вождей племён, с которыми контакт нашел. Сила почти дармовая и числом немереная. Так что я хорошо вгрызся.

– Глубина залегания пластов?

– Что же вы так сразу… Это информация закрытая и только для потенциальных и серьезных партнеров.

– Вы во мне сомневаетесь?

– В вас нет. А в вашей вере в чудеса – вынужден. Вы и сами теперь в сомнениях.

– А вы хотите, чтобы я повелся на десять камушков? Может, вы их на черном рынке прикупили? Может, они вообще искусственные.

Посетитель положил на стол бумаги.

– Вот заключения экспертиз одной очень уважаемой европейской фирмы. Которая не будет блефовать, храня свое реноме, которое ей дороже денег. Вот анализ среза породы с расчетами выхода алмазов. Цифры, как видите, очень приличные – там земля буквально нашпигована камешками, только лопатой копни.

– Сколько вы хотите?

– Восемьдесят!

– Вы с ума сошли! Восемьдесят процентов! Это же почти всё.

Приятно разговаривать с настоящими акулами капитализма. Вон как они за проценты переживают, хотя еще даже делить нечего. Конечно, можно было предложить меньше, можно было предложить пятьдесят, но тогда бы он меньше поверил в реальность «трубки». Тут надо действовать внаглую, потому что это убеждает больше, чем если даже бумаги! Так напирать может только тот, кто что-то имеет. И уверен в успехе…

– А что вы так возмущаетесь? Я «держатель акций», я нашел месторождение, провел предварительные изыскания и анализы. А деньги что? Деньги у всех найдутся. У того, кто в месторождении заинтересован. А вот кимберлитовые трубки – редкость. Большая.

– Пятьдесят.

– Нет, восемьдесят. Вы прикиньте, посчитайте. Если с каждой тонны породы иметь выход сырья такого качества. Тут же миллионы, точнее, миллиарды. А мы еще не знаем, как глубоко уходит месторождение.

– Не так всё оптимистично, потому что налоги на добычу подобных ископаемых могут приближаться к ста процентам.

– Где? Там? Побойтесь бога, это вам не Америка и не просвещенная Европа. В Африке всегда можно договориться полюбовно. Например, на двадцать процентов с чистой добычи. И все будут очень рады. А можно и вовсе без налогов, отделавшись мелкими подачками. И все будут довольны – аборигены получат рабочие места, чиновники – мзду. Нравы там дикие, налоговые инспектора такие же дикари, как их соплеменники и много не возьмут.

Хозяин кабинета заерзал в кресле. Соблазн! Что там в потенциальных расходах: двадцать-тридцать миллионов – карманная мелочь, а барыш может измеряться миллиардами. Тут имеет смысл рисковать. Тут имеет смысл рисковать, секунды не задумываясь. Потому что судьба дает шанс, который нельзя прохлопать, чтобы не корить себя потом всю жизнь.

– У меня есть встречное предложение. Может, вы продадите свое месторождение? Если, конечно, это не ваша фантазия. Зачем вам возня с бульдозерами и драгами, если вы можете получить сразу чистый куш?

Даже так? Клюнул, «заглотил камушки» по самые жабры. Как перезимовавший карась весеннего червяка! Ну, а как иначе: алмазы добрые, купленные по случаю в Якутии. Самой чистой воды. Такие еще поискать.

Конечно, всякому захочется не в партнерах ходить, а заграбастать всё месторождение под себя. И разрабатывать его самолично. Но только продавать его нельзя. Теперь – нельзя. Теперь надо упираться.

– Нет, продажа не обсуждается, я нашел месторождение и хочу сам…

– Ну сам так сам. Пятьдесят пять. Поверьте, это очень хорошие условия. Потому что вы только нашли, а нам договариваться, организовывать… Вы не представляете, сколько будет хлопот. И сколько подводных камней… Шестьдесят. И это последнее слово, больше вам никто не даст.

– А если я позвоню вашим конкурентам? Они ведь тоже камешками интересуются. Назвать вам их фамилии?

– Шестьдесят пять. И можете звонить кому угодно. Хотите, я сам их наберу?

– Хорошо. Но тогда аванс.

– А вот это не выйдет. Я вначале убедиться хочу, ручками ваше предложение пощупать, на зубок попробовать.

– Как это?

– А так. Завтра на место с вами отправятся мои люди, которым вы покажете вашу «трубку». И если все соответствует действительности, то мы ударим по рукам. Вы согласны? Или вы думаете, что найдется покупатель, который будет, как говорят русские, «брать кота в мешке»? Нет, все захотят убедиться, что это не афера и не ваша случайная ошибка. Вы же не швейную машинку в лизинг предлагаете. Ну что?

– Хорошо.

А как не согласиться, если каждый захочет товар в руках подержать. Понюхать. На свет посмотреть. Ноготочком поскрести, чтобы убедиться. И… возможно, соскочить со сделки.

– Я вылетаю на место завтра.

– Отлично. Я предупрежу своих людей. Они будут готовы, и это не станет вам в тягость…

Африка. Жара.

Одинокий джип на разбитой грунтовой дороге, по которой до сих пор еще повозки на деревянных колесах ездят. Последняя заправка. Глинобитная, с крашеными бочками заправочных емкостей. Полусонный, зевающий заправщик. И даже не спрашивает, сколько заливать: знает, что по полной, потому что дальше ничего нет.

Основной бак – под самую пробку. Плюс два запасных по бортам. И канистр штук двадцать в багажник на крыше. Всё всерьез, всё по-взрослому.

И шапочки шерстяные в руках, хотя на улице плюс пятьдесят по Цельсию.

– Это зачем?

– Чтобы надеть на голову. Вам. Натянуть до шеи. Или вы думали, что я вам дорогу к «трубке» укажу? Нет, так не пойдет! Я своими секретами торговать намерен, а не отдавать их даром кому не попадя. Надевайте шапочки и можете подремать, если получится. Коли замечу что кто-то шапки снял или дырку прорезал – тут же развернусь и пусть с вами ваш патрон разбирается. Ну!

Повертели шапочки в руках, натянули на головы.

– Ниже… Еще… Вот так!

Хотя нужны ли такие предосторожности? Если по джунглям колесить, то через полчаса запутаешься, как в лабиринте, и уже не скажешь, где север, где юг, а где мама родная.

– Вещи ваши пока здесь, на заправке, побудут. На обратном пути их заберем.

– Но это наши личные вещи!

– Ага, со случайно прихваченными навигаторами. Я рисковать не хочу. Зубные щетки и запасные трусы – это можно. А всё остальное – нет. И еще карманы вывернете.

Чтобы полный шмон, как на зоне. Ну или почти полный – засовывать навигаторы в разные естественные полости они, хочется надеяться, не догадались – не та публика.

– А теперь поехали. Предупреждаю: будет жарко, потому что кондиционер включать не стану, чтобы горючку не жечь. Заправок впереди нет. Равно как цивилизации. Так что придется потерпеть, ясно?

Промычали что-то, закивали головами в черных шапках.

Вот и славно!

Едет по Африке джип, а в нем люди с черными головами без глаз и лиц. Качаются, бьются о стекла боковых дверей. Ну ничего – переживут. Тот, кто хочет такой куш сорвать, должен быть очень выдержан и терпелив…

Ночь. Остановка. Долгожданная прохлада. Температура упала градусов до тридцати пяти. По сравнению с дневной жарой – божья благодать.

– Выходите, подышите, разомнитесь.

Вышли, стянули с головы шапочки. Но ничего не изменилось, темнота хоть глаз выколи! Только два снопа света от фар в стену зелени упираются, а вокруг непроницаемая чернота, где что-то шевелится, шуршит, кричит и ухает. Живут джунгли своей насыщенной жизнью – кто-то за кем-то гоняется, кто-то убегает, кто-то кого-то жрет и переваривает.

– Ну что, отдышались? Тогда поехали. Шапки можете не надевать, всё равно ничего не видно. И стёкла поднимите, а то какую-нибудь муху ядовитую в салон запустите, а потом вас скрючит.

– Так душно!

– Лучше от жары страдать, чем от смертельных судорог.

Мечутся снопы света в узком коридоре дороги, хлещут по ветровому стеклу ветки и свисающие лианы. Давно здесь никто не ездил. И как только водитель дорогу находит? А он и не находит, он по кругу катается, по большому. Чтобы не заблудиться. Потому что в джунглях, с дороги сбившись, и пропасть можно! Ревет мотор, какая-то мошка плющится, бьется о стекла, какие-то глаза вспыхивают во тьме как блюдца, кто-то длинный и полосатый, или напротив, серый и бесформенный, дорогу перебегает-перескакивает. А тут вдруг какая-то змеюка метра два с полтиной на капот шлепнулась. Жуть… Ну, так на то и расчет. Чтобы соблазна не возникало в джунгли соваться.

Утро. Приехали. Поляна. Вокруг стеной заросли.

Надавить на клаксон.

Из-за дерева человечек выскочил. Подошел. Голый, босой. Тут и в подкованных армейских берцах ходить страшно, обязательно на что-нибудь злобное и ядовитое наступишь, а он босиком!

– Вам туда, – показал абориген.

Узкая как щель дорожка, по которой джип продирается сквозь шум и треск ломаемых веток и обрываемой листвы. Еще поляна. Побольше. На поляне круглые хижины-шалаши. Вокруг голые или в набедренных повязках люди. Местное население.

Хозяин «трубки» вышел из машины, поклонился, приложил руки к груди. Что-то произнес на местном наречии. Его обступили, о чем-то загалдели, замахали руками.

Подошел высокий абориген в рваных шортах. Что-то произнес. Все притихли.

Держатель «прииска» повернулся, махнул рукой.

– Выходите.

Пассажиры, опасливо оглядываясь, вышли из джипа, встали рядком.

– Нас приглашает вождь племени. Это большая честь, так что прошу вести себя подобающим образом, ничему не удивляться, по сторонам не пялиться и лишних вопросов не задавать. Побольше улыбаться и кивать. Пошли?

Гости двинулись по узкой извилистой тропинке. В одном месте тропа расширилась, и гости увидели… И побледнели… И встали, как вкопанные. Бог ты мой!

Вдоль тропы на врытых в землю кольях торчали… головы. Со спутавшимися волосами и отвисшими челюстями. Ни глаз, ни ушей, ни носов у голов не было.

– Что… это?.. – прошептали посетители.

– Где? Ах, это… Это желающие приобрести месторождение. Хотели договориться напрямую, но не учли некоторые местные особенности, обычаи и разницу в менталитете. Поторопились. Так что переговоры зашли в тупик.

– А тела? Глаза, уши…

– Чьи тела? Их тела? Так съели. И уши с носами тоже. И мозги. Ну, не пропадать же добру. Тут такой пир был! Для них белое мясо – экзотика, а уж мозги со специями и зеленью…

Гости испуганно округлили глаза, зашатались.

– А нас не…

– Ну вы же не станете злоупотреблять доверием и лезть через мою голову со своими предложениями? А со мной вас не тронут. Пошли, чего встали?

Посетители проследовали на дрожащих ногах мимо высохших голов и скоро оказались у просторной хижины.

– Обувь снимите.

– Зачем?

– Затем, чтобы в суп не попасть. Босиком.

Гости споро сбросили ботинки. Шагнули внутрь.

Владелец «прииска» долго и сердечно приветствовал восседающего на циновках вождя. Тот благосклонно кивал, с любопытством поглядывая на гостей. Возможно, оценивал гастрономически. Гости, точно, были белы, чисты и хорошо упитаны. В каждом было фунтов по двадцать убойного веса, плюс потроха.

– Садитесь вот сюда.

Сели. Замерли, как ученики на выпускном экзамене.

– Глубокоуважаемый вождь Нгу-Ду-Хум-Дан, хозяин ближних лесов, рек и озер, птиц, рыб и животных, духов лесных и подземных, сын высокочтимого отца племени, ушедшего на небо и отца его, и деда, и прадеда, коим Повелитель Земли и Вод подарил эти земли…

Вождь слушал, согласно кивая. Потому что точно был здесь бог и царь и вершитель. Ну, то есть совмещал в одном лице законодательную, исполнительную, карательную и духовную власть.

– Мои белые друзья просят твоего высочайшего позволения на посещение за третьим ручьем земель и берега реки до начала холмов…

– Что вы там ему говорите? Переведите.

Хозяин прииска посмотрел на сопровождающих.

– Прошу разрешить вам пешую экскурсию по его владениям. Меньше задавайте вопросов, лучше молчите и кивайте. – И опять повернулся к вождю. – Мы пришли сюда с благими намерениями, дабы сделать жизнь твоего племени еще более изобильной и счастливой, ибо в недрах земель твоих могут таиться несметные сокровища.

Вождь понятливо улыбнулся.

– Мои белые друзья готовы оплатить работу людей твоего племени, которые будут сопровождать их и помогать им.

– Десять… тысяч… гринов, – сказал по-английски вождь. И в подтверждение своих слов растопырил две пятерни. Эти слова он где-то успел выучить.

– Господа, гоните деньги.

Гости вытащили и отсчитали купюры, которые вождь быстренько спрятал в набедренную повязку.

– А теперь, нас приглашают на большой, в нашу честь, праздник.

– Надеюсь, не в качестве второго блюда, – проворчал кто-то.

Ночь пала, как всегда, внезапно.

В деревне на большой площадке полыхал огромный костер, пели и плясали туземцы, периодически протягивая к гостям ладони, в которые нужно было бросить серебряную монетку.

– Смотрите, смотрите…

– Что?

– На детей смотрите. На их шеи.

На шеях у детей болтались какие-то разноцветные ожерелья.

– Это же… Это пироп. А вон ильменит. Это же спутники алмазов. Сколько их! У всех! Черт подери!

У гостей жадно заблестели глаза. Потому что точно, целые гирлянды, да чуть ли не на каждой шее. И даже у древних старух! Во это да!

Аборигены плясали, отбивая ритм босыми пятками по высохшей земле. Зубы и зрачки танцующих блестели в черноте тропической ночи в отблесках большого костра. Сверкали самоцветы. Всё было экзотично, захватывающе и весело. В общем, праздник удался.

Все-таки белые люди, несмотря на свои престижные кембриджские, оксфордские и принстонские образования, такие же дети, как папуасы, тоже на всё блестящее и цветное кидаются, так что за уши не оттащишь.

Утром отправились в путь. Впереди и сзади шли африканцы, местами прорубая мачете путь в зарослях. Было душно, влажно, что-то летало, жужжало и лезло в нос и уши.

– Эй, осторожней!

Ветка, за которую хотел ухватиться один из гостей, вдруг изогнулась, зашипела, вскинулась и показала раздвоенный язык.

– Ой!

Оглянувшийся абориген спокойно подошел и разрубил змею мачете на две метровые половинки. Потряс той половинкой, что с головой, что-то произнес.

– Он говорит, что это очень ядовитая змея, которая может убить десять человек. И что их тут в кустах много и лучше идти друг за другом и смотреть по сторонам.

Гости двинулись гуськом, стараясь держаться строго посередине тропы. Янки – люди впечатлительные. Хотя и европейцы тоже.

Наконец вышли к речке.

– Вот здесь. Сами копать будете? Только учтите, здесь водятся крокодилы.

– Yes, yes crocodile, – часто закивали туземцы, округляя глаза и размахивая руками.

– У них тут прошлый раз съели трех соплеменников. Так они больше расстраивались не из-за их смерти, а что мясо пропало, – поведал держатель прииска. – Такие нравы… Ну так что, дать вам лопаты?

Вода была мутная, течение медленное и в каждой заводи мерещились внимательные глаза крокодилов, торчащие над поверхностью, как перископы субмарин. Хищные твари в воде, каннибалы на суше…

– Может, лучше они?

– Можно. Но придется доплатить.

– Мы доплатим, доплатим! – быстро согласились белые старатели.

На этом и сторговались. Довольные африканцы стали бросать в воду камни, бить по поверхности воды палками и что-то громко кричать.

– Это они крокодилов отпугивают.

Потом аборигены вошли в воду, шагов на десять, разбрелись в стороны, воткнули в дно лопаты, стали кидать грунт в ведра. Работали споро, потому что кому охота стать чужим обедом? Донный грунт стаскивали на берег, сваливая кучей.

– Пусть вон там еще возьмут.

Но «там» взять пробу не удалось, потому что один из туземцев вдруг дико заверещал и огромными прыжками побежал к берегу, разбрызгивая воду.

– Сrocodile! Сrocodile! – орал он.

И все рванули к берегу, отчаянно брызгаясь и бросаив лопаты.

Больше в воду никто соваться не захотел. Африканцы качали головами и показывали растопыренными пальцами крокодильи зубы. Пришлось довольствоваться тем, что есть.

Гости стали кидать в лотки грунт и промывать его в реке.

– Есть!

И еще…

И еще…

Черные и красные минералы – пироп и ильменит! Да сколько!

– А у меня… Смотрите!

Один из «старателей» поднял пальцы, в которых что-то блеснуло.

Так это же… алмаз. Алмаз чистой воды! Его промыли, стали передавать из рук в руки, смотреть на свет. Это большая удача и редкость, чтобы простой промывкой добыть алмаз. Это может значить… это может значить, что их тут до черта!

Аборигены спокойно наблюдали за «ритуальной пляской» белых. Подумаешь, стекляшка.

– Спроси их, они находили где-нибудь еще такие камушки?

– Да, находили, много, – ответили туземцы. – Особенно выше по реке. Там много стекляшек.

– И где эти… стекляшки?

Африканцы недоуменно пожали плечами и ткнули пальцами в воду.

– Они их выкидывают. Обратно. Они больше красненькие камушки ценят, потому что они красивые и детям нравятся. А эти никому не нужны.

Не нужны? Алмазы? В десять карат? С ума сойти…

– Нам необходимо взять пробы выше по течению.