Император из будущего: Эпоха завоеваний Вязовский Алексей

Глава 23

Горе, как рваное платье, надо оставлять дома.

Японская пословица

Первого числа месяца минадзуки Катсу получил приглашение на обед в каюту капитана. Обедали вчетвером — поправившийся Акияма-сан, господин Ёдзо — сотник корабельных солдат, Судзуки-сан и сам Катсу. Еда была самая непритязательная — маринованная рыба, рис, редька, немного сакэ, в самом конце — зеленый чай с кусочками бурого сахара. Сначала обсудили успехи ребят в испанском языке. Потом еще раз перечитали свиток с указаниями канрэя, премьер-министра Ямато, Окинавы и Ко Рё Симодзумо Хиро. Инструкции были ясными. Акияма-сан с приданными солдатами везет Диего в Мехико. Корабль их ждет месяц и если послы не возвращаются с положительным решением или их убивают — на этом месте Катсу напрягся — то Судзуки-сан должен напасть на Акапулько и соседние прибрежные города Барра Вьеха, Гуатемала. Предписывалось разрушить форты огнем, высадить десант для захвата высокопоставленных пленников, мастеров, после чего города сжечь. Для этого судну были приданы бомбарды с зажигательными снарядами.

— А что вообщем нам известно про Новую Испанию? — Акияма посмотрел на Катсу — Диего-сан уже что-то рассказал про эту страну?

— Разумеется — кивнул Катсу — И довольно много. На территории нынешней Новой Испании раньше располагалось государство ацтеков и майя. Двадцать лет назад испанский дворянин Фернандо Кортес с отрядом солдат высадился на Юкатане — это полуостров в Центральной Америке.

— Я что-то читал об этом в донесениях министерства иностранных дел — Акияма почесал затылок — Это не тот Кортес, что завоевал огромную страну с миллионами жителей всего во главе с пятьюстами солдатами?

Ёдзо-сан и капитан открыли рты от удивления.

— У вас не совсем верные сведения, господи посол. Во-первых, с Кортесом шли союзные войска. Это племя тотонаков, что раньше были подчинены ацтекам, а также жители города с непроизносимым названием Тр-раскар-ран. Боюсь я был вынужден заменить буквы в этом слове на привычные нам. Во-вторых, первый поход Кортеса оказался неудачным. Король ацтеков Монтесума, встревоженный альянсом Кортеса с мятежными княжествами, сам пригласил испанцев во второй по величине город город-государство Америки — Чор-рур-ру.

Катсу тяжело вздохнул.

— Против конкистадоров был составлен заговор. Дело в том, что в каждом городе люди Кортеса разрушали местные храмы и скидывали с пирамид статуи богов. Кроме того, они запрещали человеческие жертвоприношения.

— Еще бОльшие варвары, чем сами гайдзины — махнул рукой Судзуки-сан.

— Возможно — Катсу пригубил чая и продолжил — Первый заговор не удался. Кортес отбил нападение и устроил большую резню, продолжавшуюся около пяти часов. Диего утверждает, что было убито больше 6000 человек. Далее Кортес двинулся в столицу — Мехико, где состоялась его встреча с королем Монтесумой. Правитель ацтеков подарил Кортесу множество золотых украшений, которые еще больше усилили желание испанцев завладеть этой страной. Завоеватели были размещены во дворце одного из прежних правителей, свободно ходили по городу. Когда Монтесума не позволил освятить центральный храм и отказался прекратить кровавые жертвоприношения, Кортес испросил разрешения построить христианскую часовню в испанской резиденции. В ходе ремонтных работ был обнаружен обширный золотой клад. Жажда золота, а также нападение ацтеков на гарнизон Чор-рур-ру сподвигли Кортеса взять в заложники Монтесуму. Внешне положение правителя не изменилось: в резиденции испанцев он был окружён почётом, поддерживался и обычный церемониал, так что жители города даже ничего и не узнали.

— После этого Кортес уехал из Мехико, оставив за себя коменданта города — продолжил свой рассказ Катсу — Кортес поехал обратно на побережье, куда высадился еще один испанец Панфило де Нарваэса. У него уже было 900 солдат, 80 конных рыцарей, 90 арбалетчиков, 70 аркебузиров и 20 пушек. Между аристократами вспыхнула ссора, Нарваэс был схвачен и заточен под арест. Его армия досталась Кортесу. Он разделил солдат, отправив большие отряды в разные стороны вдоль побережья. В разгар приготовлений прибыли гонцы из Мехико с сообщениями, что столица ацтеков взбунтовалась, а потери гарнизона составили уже 7 человек убитыми. Комендант города начал грабить индейскую знать и жрецов, а после начала восстания — прикрылся королем Монтесумой. Он даже вывел его на главную пирамиду, чтобы показать ацтекам, но те уже выбрали нового правители и стали закидывать площадку камнями. Монтесума был смертельно ранен. Кортес прибыл в столицу и устроил смотр войскам.

— Странно, что бунтовщики его пропустили — усомнился Акияма.

— Может быть надеялись, что он казнит коменданта? — пожал плечами Катсу — Положение испанцев осложнялось тем, что Мехико располагается на острове посередине озера и соединённом дамбами с материком, причём ацтеки убрали мосты, соединявшие протоки и каналы. Диего называет ночь, которая последовала вслед за приездом Кортеса — ночью печали. Испанцы стали отступать из города по самой большей дамбе. Была потеряна вся артиллерия, всё золото, награбленное в Мехико; не раненых не осталось вообще. Цифры потерь разнятся. Диего утверждает, что Кортес потерял до 1000 человек, сам конкистадор говорит о 150 погибших. Но самое интересно случилось потом.

Катсу взял паузу и налил себе еще чаю.

— Не мучай нас! — Акияма подвинул к парню сразу весь чайник.

— Завоевание империи ацтеков состоялось во время битвы при Отумбе, спустя семь дней после отступления Кортеса из столицы. Это самое удивительное сражение, о котором я когда-либо слышал. 450 израненных и голодных конкистадоров встретились на равнине со 30-тысячной армией. У испанцев не было пушек и пороха. Предстояла рукопашная схватка. На равнине, затопленной массами ацтекских воинов, собрались отборные силы империи ацтеков. На поле присутствовал весь цвет Мехико и других крупных городов. Золотые украшения ацтекских вождей, сверкая на солнце, были видны издалека. Военные вожди ацтеков и вдохновляющие их жрецы не могли представить иного результата сражения, чем победа и пленение, с последующим жертвоприношением иноземных воинов.

— И как же испанцам удалось победить?! — Ёдзо-сан сверкая глазами, подался вперед.

— Дело в том, что ацтеки, особенно из внутренних областей, никогда не видели лошадей. Как только 23 всадника врубались в строй, тот сразу распадался и воины в страхе бежали прочь. Диего сказал мне, что свою роль в победе сыграло также то, что белые борадатые конкистадоры на лошадях были очень похожи на посланников верхового бога ацтеков, как их изображали ранее жрецы.

— Я не могу поверить этому! — возбужденный Ёдзо-сан ударил кулаком по татами — Трусы, настоящие трусы эти ацтеки. Иметь такие огромные армии и не суметь уничтожить горстку завоевателей!

— Господин сотник — Катсу покачал головой — Против ацтеков выступил более могущественный враг, чем Кортес.

— И кто же?

— Не кто, а что. Оспа! Испанцы привезли с собой на континент оспу. Болезнь охватила столицу и от нее умерло сотни тысяч человек, включая нового императора, которого избрали вместо Монтесумы. Оспа обескровила ацтеков, но даже при этом второй поход Кортеса на Мехико едва не сорвался. Ему пришлось построить флот из 13 бригантин, потребовать в армию двадцать тысяч союзных солдат и 150 тысяч человек обслуги из рабов, носильщиков — только после этого ему удалось взять штурмом Мехико. И то, осада длилась два месяца! Ацтеки отчаянно защищались, трижды отбрасывали войска Кортеса из города и даже ранили главнокомандующего. Но после того как он захватил дамбы и разрушил акведук, город пал. Кортес лично пытал аристократов и короля, чтобы узнать, куда пропало золото, захваченное ацтеками во время Ночи печали. Диего рассказывает, что когда брат императора Куаутемока не выдержал пыток и закричал от боли, тот ему ответил: «А разве я возлежу на розах?». Кстати, Куаутемок перед тем, как попасть в плен, пытался заколоться кинжалом, но испанцы отвели его руку.

— Вот! — воскликнул Ёдзо-сан — Хоть и варвары, а о сеппуку знают!

— А вы то знаете — повернулся к сотнику посол — Что светлейший микадо запретил харакири? Слишком много достойных людей ушли из жизни через этот обычай, а ведь они еще могли послужить своей стране!

— Кто я такой, чтобы обсуждать законы Солнцеликого? — сразу пошел на попятную Ёдзо-сан — Ну а чем все кончилось для ацтеков?

— Они живут под властью испанцев. Их храмы разрушены или перестроены в церкви, городское население насильно окрестили, да еще и ограбили не по одному разу. Жителей деревней хватают, клеймят и продают в рабы на Кубу и другие острова, где выращивают сахарный тростник. Золотые и серебряные шахты Новой Испании приносят огромные доходы метрополии. Ежегодно туда отправляется несколько караванов из галеонов груженых золотыми слитками и драгоценностями.

— А кто управляет страной сейчас? — поинтересовался Судзцки-сан.

— Насколько я понял, в Новой Испании — двоевластие. Страной правит вице-король дон Веласке. Он возглавляет Совет, куда входят самые видные дворяне Мехико, а также архиепископ Бенедикт Фонсека. Католическая церковь играет огромную роль в управлении Новой Испании. В их руках инквизиция, неподконтрольные властям монастыри с большими земельными наделами. Противостоит Совету и вице-королю, генерал-капитан Кортес, который за заслуги перед короной был пожалован маркизом. Он по-прежнему имеет огромное влияние, а также много земель на запад и восток от Мехико. Но против него ведется судебное расследование и ему запрещено появляться в столице. Как ни странно, жив и последний император ацтеков — Куаутемок. Он находится в свите Кортеса и его даже одарили испанским дворянством.

— Я не думал, что все так плохо — нахмурился Акияма — Если за вице-королем следит столько влиятельных лиц…

— И не забывайте еще о шпионе, о котором говорил тот ниндзя — еле слышно сказал Катсу.

— У меня в команде предателей нет! — тут же вскинулся Судзуки-сан.

— И мои люди все верны микадо — поддержал капитана Ёдзо-сан.

— А нас вообще всего четверо — развел руками Акияма — Включая пленника.

Катсу выглянул в пушечный порт — в каюте капитана стояла ретирадное орудие — небо нахмурилось и поднялся ветер.

Судзуки сан подошел к барометру на столе — Давление быстро падает, похоже, что с юга идет шторм.

Глава 24

Море потому велико, что и мелкими речками не брезгует.

Японская пословица

Ближе к вечеру качка усилилась, море, которое вчера было ярко-голубым, постепенно приобрело холодно-свинцовый цвет, сталкивающиеся валы вздымали ввысь белые гребни и с грохотом обрушивались на палубу. Чтобы вывести корабль из полосы шторма, капитан решил переменить галс. Но это не помогло. К полуночи шквал все-таки накрыл корабль. Вначале качка была не столь уж сильной, и Катсу под руководством Диего даже смог сесть за урок испанского языка. Набори же сказал, что ему эта «вульгарная латынь» надоела и он пойдет помогать команде. Поднявшись на палубу и, привязавшись, он стал ждать приближения шторма. В чем заключалась его помощь, так и осталось не ясно.

Качка становилась все сильнее. Свеча на столе с громким стуком упала на пол, из перевернувшегося сундука посыпались свитки. Катсу сложил свитки обратно, закрыл сундук на ключ и вышел из каюты. Но не успел ступить на трап, как корабль, получив страшный удар, резко накренился. Парень упал на спину. Это была первая громадная волна, обрушившаяся на корабль.

Вода через люк хлынула вниз. Катсу попытался встать, но поток, несшийся со страшной силой, снова сбил его с ног. Потеряв четки — подарок Диего, он пополз по залитому водой полу, пока не удалось добраться до стены и с неимоверным трудом удержаться в хлеставших струях воды. Качка была ужасная. Вода добралась до кают-компании, из которой донеслись душераздирающие крики. Человек десять солдат, толкая друг друга, выскочили оттуда. Катсу заорал, чтобы они не выходили на палубу. Солдаты не были привязаны, и их бы мгновенно смыло огромными волнами, перехлестывавшими через палубу.

На голос парня из своей каюты выбежал с мечом в руках Ёдзо-сан. Катсу крикнул ему, чтобы он загнал солдат назад. Тот обнажил меч и стал громко ругать бегущих к трапу. Они остановились и, падая, принялись пятиться назад.

Бортовая качка сопровождалась килевой, и Катсу прилагал неимоверные усилия, чтобы его не оторвало от стены. С палубы, точно орудийные залпы, раздавался грохот обрушивающихся на нее волн, внутри корабля с таким же грохотом перекатывались ящики, беспрерывно слышались вопли людей. Катсу попытался вернуться в каюту, но не мог сделать и шага. Тогда он встал на корточки и, как собака, дополз наконец по воде до своей каюты. С трудом открыл дверь, взобрался в гамак и чтобы удержаться, ухватился за скобу в стене. Всякий раз, когда корабль кренился, вещи, лежавшие в сундуке, перекатывались то вправо, то влево. Под этот стук, Катсу заснул.

Утро не принесло облегчения. Шторм продолжался. Измученный Катсу решил выбраться на палубу. Там лил проливной дождь. Паруса были взяты на двойные рифы, но корабль все-равно мчался, вспенивая волны. Было так темно, что в двадцати сяку от корабля ничего нельзя было различить; то и дело сверкала молния, и гром грохотал непрерывно.

Катсу поднялся на полуют, где сразу два матроса держали руль.

— Думаю, что худшее еще впереди — за ревом ветра Катсу еле расслышал голос капитана. За прошедшие сутки Судзуки-сан сильно сдал и постарел — Шторм только усиливается, барометр продолжает падать!

В эту минуту наверху раздался страшный треск, корабль затрясся, точно собрался рассыпаться на куски, нижняя палуба наполнилась дымом, и судно легло на бок.

Молния ударила в фок-мачту, которая переломилась на несколько кусков и упала на левый борт, увлекая за собой верхушку грот-мачты. Оставшаяся часть фок-мачты загорелась и ярко пылала, несмотря на потоки дождя. Когда фок-мачта свалилась за борт, корабль заметался, швыряя людей во все стороны, бросая их с размаха на коронады; весь бок, передняя часть главной палубы и даже часть нижней палубы были усеяны матросами, тяжело раненными, убитыми или оглушенными разрядом. Море бушевало неистово, кругом стояла непроглядная тьма, только обломок мачты пылал, точно факел, зажженный демонами бури; да молния время от времени озаряла ярким светом эту картину разрушения, меж тем как оглушительные раскаты грома не умолкали. Вокруг царило всеобщее смятение; наконец капитан, опомнившись, принялся отдавать распоряжения. Обрубок мачты был срублен и корабль медленно выпрямился. Людей, пострадавших при этой катастрофе, стали носить вниз, как вдруг с нижней палубы раздался крик: «горим!» Загорелось в угольной яме и в чулане плотника.

Все, не дожидаясь указаний, бросились вниз.

— Плохо дело, Катсу — сказал Набори — Мы должны чем-то помочь.

— Да, — отвечал Катсу — Но послушай, что же нам предпринять? На берегу, если загорится в трубе, в нее засовывают мокрые одеяла. Давай собирать одеяла и гамаки по каютам.

При помощи двух или трех матросов они живо набрали груду гамаков, намочить которые не представляло затруднения, так как палуба была залита водой. Сделав это, они потащили их вниз.

— Прекрасно, Касту-кун, прекрасно, Набори-кун, — сказал Судзуки-сан — Кидайте их сюда и утаптывайте хорошенько.

Кимоно матросов, тушивших пожар, и куртка капитана были уже пущены в дело с тою же целью. Катсу кликнул еще матросов и послал их за новым запасом гамаков; но больше их не понадобилось, так как огонь начал угасать. Спустя час всякая опасность миновала. После того, как чулан плотника был проветрен от дыма, капитан с помощником вошел внутрь. Раздался крик. Катсу с Набори кинулись в чулан и обнаружили плотника с раскроенным черепом. Тело было спрятано среди досок.

— Он явно был убит — Судзуки-сан схватился за голову.

В каюту зашел пошатывающийся от морской болезни Акияма. Он подошел к плотнику и засунул пальцы в рану.

— Убили мечом — вытащив руку, Акияма вытер пальцы от крови и повернулся к капитану — Прямой удар сёмэн, сверху вниз. Надо искать шпиона, он может быть еще в крови.

— Кроме того посмотрите — бывший монах ткнул пальцем вверх — Потолок каюты низкий. Как он смог нанести удар сверху, да еще такой силы? Меч должен был воткнуться в потолок.

— Это значит, что он сам низкого роста — догадался Катсу.

— Точно! — кивнул Акияма — Мы его живо разыщем.

— Сейчас совершенно невозможно — замотал головой капитан — У меня трое офицеров и сорок матросов пострадали при катастрофе; семеро погибло, еще троих смыло за борт!

— Вы хотите, чтобы он еще что-нибудь поджег? — поинтересовался посол — Это же фанатик, его не остановило даже то, что в случае гибели корабля, ему самому бы пришел конец

— Может быть он рассчитывал сбежать на шлюпке? Хотя не важно. Что вы предлагаете?

— Распределим дежурства возле самых опасных мест. Крюйт-камера, канатный ящик… Пара матросов, пара солдат Ёдзо-сана, кто-то из нас посольских…

— Крюйт-камера и так охраняется, впрочем, ладно. Катсу, и вы двое — капитан кивнул двум матросам — Остаетесь у каюты плотника. Тут хранится краска, хорошо, что огонь не успел до нее добраться. А ты Набори и вы все, пойдете со мной.

Судзуки-сан вытер потное лицо ладонью, махнул рукой оставшимся матросам и повел всех к крюйт-камере.

Катсу сначала сел на корточки, потом привалился спиной к стене и тут же провалился в какое-то странное состояние. Он слышал шепот матросов, удары волн о борт, но при этом его сознание воспарило вверх. Очнулся он после того, как его кто-то потряс за плечо. Это был Набори.

— Вставай, ужин проспишь — толстяк втолкнул в каюту новых матросов, разбавленных парой солдат и потянул друга за собой.

— Я не спал — Катсу было очень стыдно — Я медитировал. А что не слышно шума волн?

— Шторм закончился.

Буря, действительно стихла, в просвете облаков даже появилось заходящее солнце. Взяв свой ужин, ребята разместились на крышке одного из люков. Команда к этому времени уже успела откачать воду, поставить запасную мачту и натянуть фалы. Тишину нарушало лишь монотонное поскрипывание снастей и удары судового колокола, отбивающего склянки.

— Вижу китов! — вдруг закричал марсовый. Те, кто услыхал этот крик, разбудили спящих. На палубе сразу стало тесно.

Киты плыли, то погружаясь в темные волны, то всплывая. Ныряя, они исчезали из виду, но тут же снова показывались высоко над водой их блестящие черные спины, точно смазанные маслом. Стоило одному киту скрыться, как тут же спина другого в туче брызг появлялась на поверхности. Они резвились, не обращая внимания на корабль и толпящихся на палубе людей. Всякий раз, когда кит всплывал, матросы восхищенно вскрикивали.

Катсу даже представить себе не мог, что на свете существует такое множество неведомых вещей. Не знал он и того, что мир столь необъятен. Для него, прожившего всю жизнь в небольшом монастыре, мир был сконцентрирован в нем. Но теперь в его душе стали понемногу происходить перемены, которые вселяли беспокойство, даже некоторый страх. И беспокоило его то, что незыблемость, охранявшая до сих пор его душу, дала трещину и начала рассыпаться как песок. Мир огромен, а значит и бог, создавший его должен быть еще больше. Может быть прав Диего насчет христианского бога? Только абсолют во всех его ипостасях — всемогуществе, всеведении и всеприсутствии — можно сотворить столь сложно устроенное мироздание. Тут Катсу задумался, мог ли Христос-Троица создать и японских, небольших богов? Так сказать помощников?

Когда стадо китов скрылось из виду, матросы, толпившиеся на палубе, стали возвращаться в свои каюты. Пробили склянки. Пошел спать и Катсу. Он долго ворочался и все думал, как же такой хороший, всемогущий и всеведущий бог мог создать дьявола, который вредит всем христианам? Диего говорил, что-то насчет свободы воли. «Надо бы завтра уточнить» — с этой мыслью Катсу, наконец, заснул.

Глава 25

Любовь молчаливого светлячка жарче любви трескучей цикады.

Японская пословица

Уже два месяца «Мацу-мару» плывет на восток по Великому океану, а Катсу так до сих пор еще не удалось увидеть хотя бы островок. За это время корабль успел попасть и в сильный шторм, и в полный штиль. Безветрие продолжалось пять дней и сопровождалось сильным туманом. Капитан на очередном совместном обеде рассказал, что такой густой туман всегда обволакивает корабли, плывущие в северных широтах. Катсу очень понравилось стоять на носу и представлять, что прячется за волнующими просторами серой пелены. Каждые две минуты доносились тревожные удары колокола, а затем на корабле вновь воцарялась тишина. Судзуки-сан также рассказал, что в штиль нельзя свистеть. Сам он этот гайдзинский обычай считал варварским и спокойно насвистывал веселые мелодии.

Набори штиль и туман не одобрял. Он жаловался всем, что в их каюте все отсырело — и постель, и одежда, и даже бумага, на которой японцы выписывали новые испанские слова. Паруса и палуба, действительно начали издавать отвратительный запах гнили и это вызывало уныние. Временами на мгновение выглядывало напоминающее сверкающий круглый поднос солнце и тут же снова скрывалось в густом тумане. Как только показывалось солнце, капитан сразу же хватался за секстант, пытаясь определить местонахождение корабля, но безуспешно. От этого Судзуки-сан стал злым и желчным. Несколько раз он устраивал учения по тушению пожаров, заставил матросов отскоблить до блеска палубу, очистить якорные цепи от ржавчины и починить все фалы и снасти.

Наконец, подул ветер, взошло солнце и горизонт чудесно преобразился в золотистый-багряный цвет. Но облегчения это не принесло. На судне началась цинга. Последние овощи были съедены еще месяц назад и люди начали болеть. К этому добавилась нехватка воды. Капитан сократил ежедневную норму с двух черпаков до одного. Матросы стали тайком пить морскую воду и у них стало ломить спины, выскакивать на коже огромные фурункулы. Нескольких самых тупых Судзуки-сан приказал выпороть и это на время помогло. Но тучи сгущались. Люди стали мрачными, случилось несколько драк.

Катсу тоже страдал от жажды, но ему помогали уроки испанского и поиск шпиона. Вместе с Набори они обошли все каюты матросов и солдат, взяли на заметку нескольких коротышек, после чего принялись следить за ними. Но те ничего подозрительного не делали и дело само собой затухло. Обстановка в каюте накалилась. Диего вспыхивал по каждому поводу, Набори ныл, а Катсу лежал закрыв глаза. Так продолжалось до тех пор, пока марсовый не закричал: «Земля!!».

Все тут же поднялись на палубу и воспряли духом. Первым признаком земли стали две птицы, похожие на бекасов, что уселись на мачте. Матросы и солдаты радостно закричали. Клювы у птиц были желтые, крылья — коричнево-белые; отдохнув, они пролетели над самой кормой и скрылись. Второй признак — шапки облаков над горами — еще больше воодушевил команды. Диего посмотрел в подзорную трубу, что ему дал Судзуки-сан и сказал, что это мыс Мендосино. Гавань там отсутствовала, и корабль встал на внешнем рейде. Была спущена шлюпка, в которую сели пятеро солдат и столько же матросов — они отправились, чтобы пополнить запасы пресной воды и провианта. Понимая, сколь это опасно, капитан Акияма-сан запретил остальным японцам высадку на берег.

На следующий день корабль поплыл дальше на юг. Получив вволю воды и овощей, люди на борту ожили и наконец, снова смогли наслаждаться путешествием по спокойному морю. Утром на десятый день после того, как корабль покинул мыс Мендосино, они увидели вдали берег, поросший лесом. Это была Новая Испания, которую японцы видели впервые в жизни. Все собравшиеся на палубе радостно кричали, некоторые даже плакали. Хотя они покинули родину всего лишь два с половиной месяца назад, им казалось, что путешествие длится вечно. Они похлопывали друг друга по плечу, радуясь, что трудное плавание завершилось.

Еще через день корабль приблизился к берегу. Стояла страшная жара. Яркие лучи солнца освещали белое песчаное побережье, холмы за ним были покрыты аккуратными рядами невиданных деревьев. И опять Диего пришлось отвечать на многочисленные вопросы. Катсу узнал много нового. Например, что деревья — это оливы и них съедобные плоды, из которых к тому же делают масло. А еще Новая Испания оказалась богата на разные фрукты. Катсу выучил много новых слов — манго, гуанабана, ананас, папайя, маракуя, гуава….

Внезапно загорелые и обнаженные до пояса местные жители — мужчины и женщины — с громкими криками выбежали из оливковой рощи. Часть из них бросилась к узким лодками и поплыли в сторону корабля. Судзуки-сан обеспокоился и приказал выдвинуть пушки из портов. Орудия зарядили картечью и стали ждать. Но как оказалось, жители всего-лишь привезли путешественникам свежие фрукты. Они окружили корабль со всех сторон и протягивали плоды матросам. Вблизи ацтеки выглядели худыми, одетыми в набедренные повязки или накидки, украшенные перьями. Цвет кожи менялся от темно до светло коричневого. Практически у всех были широки лица с крючковатым носом и черными глазами. Мужчины носили челку и длинные до плеч волосы сзади, завязанные в косы. Женщины носили распущенные волосы с вплетенными лентами. Сколько не разглядывал Катсу ацтеков — оружия он так и не увидел. Несколько ножей и все.

Тем временем на мачте подняли паруса и корабль начал входить в бухту. Гавань была больше той, откуда отплыл «Мацу-мару», но судов в ней почему-то не было. Бухту окаймляла песчаная отмель, а за ней возвышалось одно-единственное белое здание с пристройками. Его окружала крепостная стена с бойницами, но ни единой живой души не было видно. Это и было Акапулько.

Корабль бросил якорь. Японцы еще раз закричали от радости, а Диего даже встал на колени и принялся благодарить Господа. Его молитву заглушал гвалт птиц. Легкий бриз ласкал лица. Дождавшись окончания молитвы Акияма-сан, взяв Набори в качестве переводчика и гребца, сел в шлюпку и направился к форту, чтобы получить разрешение сойти на берег. Дожидаясь их возвращения, оставшиеся на борту, страдая от жары, лениво разглядывали расстилавшийся перед ними пейзаж. Солнце нещадно палило. Тишина, царившая на берегу, сильно беспокоила японцев.

Через три часа Акияма-сан вернулся и стало известно, что высадка — запрещена. Комендант форта Акапулько, не обладая полномочиями разрешить высадку неожиданно прибывшим японцам, отправил гонца в Мехико, к вице-королю Новой Испании.

Раздался ропот недовольства. Во время долгого путешествия все устали и хотели на берег. Судзуки-сан предложил развернуться боком к форту и выдвинуть пушки. Так и поступили. Еще через час приплыла шлюпка от испанцев. Намек был понят, высадка разрешена.

После полудня комендант форта приказал индейцам перевезти на берег японцев и их груз. На побережье выстроилось десять солдат, вооруженных мушкетами. Они с опаской разглядывавшие чужеземцев, сходивших на берег.

Трое посланников в сопровождении Диего торжественно направились к форту, за которым возвышались холмы, поросшие оливами. Стены форта были оштукатурены, его окружала крепостная стена с бойницами. В нишах стены стояли горшки самой разнообразной формы, в них огнем пылали ярко-красные цветы. Пройдя через охраняемые солдатами ворота, они оказались во дворе. Он был со всех сторон окружен строениями, и у каждого из них стояло по два караульных. Посланники молча шли по выложенной каменными плитами дорожке; отовсюду доносился аромат цветов, слышалось жужжание пчел. По сравнению с замками Ямато, форт выглядел убогим, его можно было назвать скорее не крепостью, а укрытием.

Комендант, уже довольно пожилой, вышел встретить посланников. Он обратился к ним с длинной приветственной речью. Приветствие, переведенное Диего для Акиямы, представляло собой набор высокопарных фраз, выражающих радость по случаю их прибытия, но по его смущенному лицу Катсу догадался, что приезд японцев не доставляет коменданту особого удовольствия.

По окончании церемонии гости были приглашены на обед. В столовой их ожидали жена коменданта и несколько офицеров, которые рассматривали японцев, как диковинных зверей, и переглядывались. Катсу, боясь осрамиться, сердито поводил плечами, Набори уронил на пол нож и вилку, которыми пользовался впервые.

За столом комендант и его жена вежливо расспрашивали посланников о далекой стране Ямато, Диего старательно переводил, но вскоре испанцы заговорили о своих делах и о японцах, не понимавших ни слова, совершенно забыли, будто их и не было.

В полном изнеможении посланники вернулись, наконец, на корабль. В Акапулько не было ни постоялого двора, ни монастыря, где бы они могли переночевать. Посланники, достоинству которых — как они считали — нанесен серьезный ущерб, были рассержены. Вечернее солнце нещадно светило в окна, и в каюте стояла нестерпимая духота. Не успев войти, Катсу сразу же отругал Набори за неуклюжесть.

— Диего, а о чем ты разговаривал с комендантом, когда тот отвел тебя в сторону? — поинтересовался Акияма.

— Он спросил, как и когда я попал в плен и не заложник ли я?

— И что ты ответил?

— Я сказал, что согласился стать переводчиком при посольской миссии — покраснел Диего — Заложником быть позорно, от меня потом все Мехико отвернется.

— Понятно. Что же нам теперь делать? — Акияма в растерянности сел на сундук и стал обмахиваться веером.

— У нас есть приказ кэнрея — Катсу сел напротив — Формально Новая Испания не воюет с нашей страной, ничто не мешает нам приехать с посольством в Мехико. Испанцы понимают только силу. Берем полсотни мушкетеров у Ёдзо-сана и высаживаемся на берег. У нас есть Диего, есть карта, думаю доедем до столицы сами.

— Я согласен — кивнул посол — Потребуем у коменданта еще лошадей. Он не посмеет отказать.

Так и произошло. Устрашенный количеством солдат и пушек на корабле (в самом форте было всего 4 старых фальконета), комендант дал лошадей и проводников. В последний момент к посольству решил присоединиться Едзо-сан. Он поднял флаг микадо и верхом на лошади возглавил процессию.

Глава 26

Даже если меч понадобится один раз в жизни, носить его нужно всегда.

Японская пословица

Новая Испания, которую они увидели впервые, поразила их жарой, ослепительной яркостью и белизной. Вдали тянулась гряда гор, словно засыпанных солью, кое-где возвышались гранитные скалы, перед ними расстилалась бескрайняя пустыня, поросшая огромными кактусами. Им попадались глинобитные, крытые ветками хижины. Это были жилища индейцев. Полуголые дети, завидев приближающуюся процессию, поспешно прятались. Японцев поражали черные длинношерстные животные, которых пасли дети. Они никогда не видели ни таких животных, ни кактусов.

Горы тянулись нескончаемо. Солнце палило нещадно. Покачиваясь на лошади, Катсу вспоминал монастыре Ямагата. Там тоже скудость природы, но здесь она совсем иная. Вокруг монастыря — зеленые леса, поля, протекает речушка. А здесь воды нет, из земли торчат какие-то колючие шишковатые растения. Ехавший рядом с Катсу Набори сказал:

— Первый раз в жизни вижу такое.

Катсу кивнул. Он пересек бескрайнее море. А сейчас едет по непривычной для него пустыне. Все это казалось ему сном. Неужели он первым из всех японцев попал в новую страну?

На десятый день, незадолго до полудня, показалась деревня. На склоне горы, точно рисинки, были разбросаны белые домики, и среди них высилась церковь.

— Вот деревня, — указал пальцем Диего с лошади, — которая радует Господа.

По его словам, это была новая деревня, построенная для индейцев, коренных жителей Новой Испании, в ней испанские священники проповедуют индейцам христианское учение. Такие деревни называются редукциями и теперь создаются повсеместно. Староста избирается самими жителями деревни. Время от времени приезжает падре, но не только затем, чтобы нести Слово Божье; он обучает индейцев самым разным вещам: как ходить за скотиной, ткать, обучает испанскому языку.

Наконец путешественники добрались до поселка — жители, с волосами до плеч, заплетенными в косы, испуганно столпились в конце мощенной камнем дороги и со страхом смотрели на вступающих в деревню японцев. Собаки залаяли, овцы разбегались с громким блеянием. Не успели японцы попить из колодца на площади и отереть пот, как к ним подошел приведенный Диего старик и поздоровался.

— Я привел старосту — Диего похлопал по плечу старика.

В отличие от остальных жителей деревни на нем была зеленая соломенная шляпа, держался он скованно, как перепуганный ребенок.

Диего, словно заставляя ребенка повторять урок из катехизиса, спросил:

— Все жители деревни христиане?

— Си, сеньор.

— Вы рады, что отказались от ошибочной веры предков и следуете учению Божьему?

— Си, сеньор.

Диего разговаривал со старостой, переводя Акиями и сотнику свои вопросы и его ответы.

— Чему вы научились у падре, которые приезжают сюда?

— Читать и писать. Разговаривать по-испански — староста отвечал, опустив голову, бубня под нос заученный текст — Сеять зерно, обрабатывать поля, дубить кожу.

— Вы рады этому?

— Си, сеньор.

В деревне прокукарекал петух, голые ребятишки, столпившись в дальнем конце площади, опасливо следили за происходящим, напоминающим судилище.

Выезжать нужно было засветло. Староста угостил японцев едой, именуемой тортилья, — это были маисовые лепешки, напоминающие такие же японские, но сделанные из риса, в которые был завернут сыр, похожий на японский соевый творог тофу. Еда издавала резкий непривычный запах, и японцы с трудом глотали ее.

Снова выстроившись в колонну, посольство начало спускаться с горы. Потянулся все тот же монотонный пейзаж. На пересохшей от палящих лучей солнца земле, точно надгробия заброшенных могил, высились агавы и кактусы. В туманной дали виднелись лысые горы. Мошкара с громким жужжанием облепляла потные лица путников.

Примерно через два часа после того, как они покинули деревню, над одной из ближайших голых гор показался черный столб дыма. Акияма с сотником остановили отряд и некоторое время смотрел в ту сторону. Вдруг такой же столб дыма появился в другом месте. Издалека можно было различить маленькую фигурку обнаженного по пояс индейца, который, точно ловкий зверь, перескакивал со скалы на скалу.

Посольство двинулось дальше. Обогнув гору, они увидели с десяток обгорелых хибарок, от которых остались лишь закопченные стены. Вокруг валялись раздувшиеся трупы людей и торчали черные, опаленные огнем голые деревья. И ни живой души.

— Это дикие ацтеки — махнул рукой в сторону трупов Диего — Нападают отрядами в двести, триста человек на редукции и тут же сбегают в горы.

— А чем они вооружены и кому подчиняются? — поинтересовался Едзо-сан.

— Копьями, дротиками. Есть луки, но мало. Огнестрельного оружия у них нет. Подчиняются Великому жрецу Кетцалькоатля.

— Это верховный бог ацтеков — пояснил Катсу в ответ на недоуменный взгляд сотника — Диего, но испанцы вроде бы разрушили все храмы этого божества?

— Есть в горах где-то еще один тайное святилище — ответил парень — За сведения о нем власти назначили большую награду.

— И насколько большую? — встрял в разговор Набори.

Однако Диего не успел ответить на этот вопрос. За разрушенными домами внезапно взревели трубы, раздались удары барабанов и навстречу японцам повалила толпа туземцев. Воины ацтеков держали в руках плетеные щиты и деревянные мечи с вделанными в края полосками вулканического стекла. Некоторые размахивали палицами усеянные острыми кусками обсидиана. К удивлению Катсу часть ацтеков была одета в шкуры каких-то зверей и несла штандарты с гербами в виде орла и золотой цапли с распущенными крыльями.

— Это ягуары! — закричал Диего, пытаясь развернуть свою лошадь — Боевая гвардия последнего императора Монтесумы.

— А ну стоять! — рявкнул Едзо-сан и схватил лошадь Диего под узды — Сейчас мы посмотрим, что это за гвардия. Полусотня! Примкнуть штыки. В шеренгу по двое становись!

Мушкетеры споро вытащили штыки из ножен на правом бедре, вставили их в канавку в верхней части ствола и, повернув, закрепили в «ушке». С примкнутым штыком перезаряжать ружье значительно труднее, но Катсу уже догадался, что Едзо-сан, видимо, решил дать один, два залпа, а потом перейти в атаку.

— Их сильно больше, чем нас — пробормотал Диего, не спуская глаз с вражеского отряда — Мы еще можем убежать.

Катсу облизал пересохшие губы. Гвардейцы ацтеков не производили впечатление регулярной армии. Неорганизованная толпа, с криками и завываниями, накатывалась на маленькую шеренгу японцев с неумолимостью стихийной силы. Катсу спешился, вытащил свой меч из ножен и встал рядом с Акиямой. Ацтеки были все ближе, их крики уже заглушал глухой стук сотен босых ног о сухую землю. Катсу попытался сосчитать число солдат в первом ряду, но сбился со счета.

— Чего ждем? — нервно спросил Набори, вставший рядом с Катсу.

— Спокойно, ребята, спокойно, — отозвался Едзо-сан — Заряжай!

Катсу уже различал отдельные лица — темные, безбородые и с необычайно белыми зубами.

— Целься — сотник поднял катану над головой. Строй развернулся вправо, поднял мушкеты на высоту плеча и взвел курки.

— Пли! — сотника махнул мечом.

Пятьдесят человек потянули за спусковые крючки, пятьдесят кремней ударили по огниву. От высеченных ими искр вспыхнул порох на полках мушкетов, последовала пауза, а за ней оглушающий треск. Пятьдесят ружей выплюнули пламя. Эффект был ужасен. После того, как дым слегка рассеялся, Катсу увидел, что повсюду лежали убитые да корчились на земле умирающие. Задние ряды противника, наткнувшись на препятствие из тел, остановились в нерешительности. Замолкли боевые барабаны, над полем боя стоял крик раненых.

— Заряжай! — Едзо-сан еще раз махнул катаной — Пли!

Полусотня сделала еще один ужасающий залп, от которого попадали десятки ацтеков и устремилась вперед. Катсу мчался вместе со всеми, вопя на бегу. Гвардейцы ацтеков заметались по полю, кто-то побежал прочь, но большая группа ягуаров во главе с крупным, раскрашенным воином бросилась навстречу японцам.

Катсу уже ничего не видел, кроме высокого ацтека, который попытался проткнуть его копьем. Парень отклонился в сторону, дождался момента, когда наконечник копья проскочит мимо, левой рукой схватился за древко и дернул на себя. Ацтек потерял равновесия и сам напоролся на меч Катсу. Следующий противник попытался ударить парня палицей, но катана разрезала дубину словно бумагу. А следом упал на землю, обливаясь кровью и ее владелец. Катсу не заметил сам, как выскочил к знаменосцу ягуаров. Тот попытался убежать, но парень длинным выпадом достал его и схватил штандарт с цаплей. К нему тут же бросилось несколько ацтеков, но рядом встал верный Набори. Тут же подоспели несколько солдат во главе с Акиямой. Бывший монах размахивал своей огромной нагинатой словно пушинкой, разбрасывая ягуаров направо и налево.

Бой кончился очень быстро. Еще кое-где кипели схватки, но большая часть ацтеков погибла. Меч Катсу, пронзив знаменосца, ушел в спину так глубоко, что вытащить его с первой попытки не удалось. Лишь наступив офицеру на туловище ногой, парню удалось освободить наконец лезвие.

— Хороший бой — Ёдзо-сан подошел к Катсу и принялся рассматривать знамя — А ты герой, второй раз меня удивил.

— А первый раз когда? — Катсу вытер пот и устало присел на землю -

— Когда выжил после встречи с синоби и даже умудрился поднять тревогу — сотник, скрестив ноги, сел рядом — Не могу понять, что теперь делать с пленниками и вот этим раскрашенным петухом.

Едзо-сан махнул рукой в сторону огромного ацтека, голову которого украшали белые и красные перья. Предводитель отряда стоял, покачиваясь между двумя солдатами, по его лицу текла кровь.

— Это Текали — к Катсу и сотнику подошел Диего — Вождь диких ацтеков. Хорошо, что вы его схватили. Он будет отличным подарком моему отцу и архиепископу Мехико.

— А зачем христианским бонзам пленник? — поинтересовался Едзо-сан — Разве это не дело светских властей?

— Текали — еретик — ответил Диего — Его публично сожгут вместе со всеми пленными. Кстати, как вы собираетесь их охранять? В неволю угодило человек сто, половина из них ранена.

— Раненых добьём — пожал плечами сотник.